«Пережили войну, но перестройку не выдержали». Слушатели рассказали, чем запомнилась вторая половина восьмидесятых
24 января 2011 года, ЦВЗ Манеж. Фотовыставка, посвященная Михаилу Горбачеву
Скачать передачу [mp3, 42.6 МБ]
Тема сегодня политическая, но и современные реалии в ней есть. 25% россиян, согласно последнему опросу Центра изучения общественного мнения, признали себя жертвами перестройки. Наверное, каждый человек в понятие «жертвы» в этот момент вкладывал то или иное событие, которое произошло с ним или его семьей.
А мы помним, что под финал перестройки закрывались градообразующие предприятия, переставали платить зарплату, или выплачивали ее натуральной продукцией, кто-то потерял работу, кто-то был вынужден переквалифицироваться. Да, все мы жертвы перестройки в той или иной степени.
Я уверен, что вы это помните. Возьмем 4 года жизни Советского Союза 86-го по 89-й. Впервые термин «Перестройка» Михаил Горбачев произносит в конце 1985 года в одной из речей абсолютно вскользь. Куда больше внимания было «ускорению».
Это понятие окончательно прижилось в 1986 году. А к 89-му году стало известно, что заболтали все хорошее, что было ней. Итак, мы берем 86-й, 87-й, 88-й и 89-й годы.
Чем запомнились вам эти времена? Талоны и дефицит продуктов, программы «Взгляд» и «Прожектор перестройки». Стали появляться откровенные фильмы. Кооперативные и артельные движения. А жертвы вы или нет, мы поймем по вашим историям.
Слушатель: Мне запомнилась перестройка первым рок-фестивалем в Лужниках «Рок против наркотиков» и американским фильмом «Полет над гнездом гласности».
«Два террориста»
Слушатель: Я помню, что в тот период жила в Крыму, и особых перебоев с продуктами не было. А когда я приехала домой в Калмыкию, приезжие Краснодарского края рассказывали, как жгли машины с колбасой, носками. Я сейчас понимаю, что это был заговор, а Горбачева с Ельциным надо стереть в порошок, за то, что они сделали с большой страной и с людьми. Они два террориста.
Михаил Антонов: Я не слышал о сжигании продуктов. Ходили версии. Всегда были дефицитные товары, никто не голодал. Не знаю как в регионах, а у нас можно было выбрать сортов 5 плавленых сыров, вареной колбасы, одна докторская, другая русская с жиром.
За сервелатом приходилось стоять, если он попадался. Никто не голодал. А когда начали пропадать продукты, то первым исчез сахар, 86-87-й годы, а уже к 89-му банальной карамели в магазинах не было. Слипшаяся «Дунькина радость» разбиралась даже спрессованная, про шоколадные я уже и не говорю, не было конфет. Но при этом было какое то вдохновение от перестройки.
Слушатель: Неожиданно в 89-м году демобилизовали всех студентов из армии, это было счастье. Смотрели в новостях выступление Горбачева, и родители сказали, что пропало сливочное масло. На мой вопрос, есть ли масло у Горбачева, сказали, что у него все есть.
Покупки по цветам ветеранских книжек
Слушатель: Стали появляться магазины «Ветеран». Раздавали книжки семьям погибших во время войны, тем вдовам, кто потом уже замуж не вышел, — белые. Участникам войны — оранжевые, героям соцтруда и профсоюза — зеленые.
Покупки можно было делать по цветам книжек. В тех магазинах была обувь зимняя и весенняя, одежда зимняя и весенняя. И были отдельные книжки на продукты, которые можно было брать раз в неделю.
Порошок можно было купить. С обувью было плохо, но все же кое- что появлялось. А когда в 89-м году умер однополчанин моего мужа, Господи, по какому блату мы доставали водку на поминки. Я никогда не забуду эту проклятущую очередь в 40-м гастрономе.
Мой муж мог какое- то количество взять без очереди. Потом он не выдержал, сказал заведующему гастрономом, что он ветеран, а умер его боевой товарищ, и попросил два ящика на девять и сорок дней. Но тот сослался на «сухой закон».
Слушатель: Это самые лучшие годы, я была студенткой. Одни туфли, одна юбка, пара кофточек, и я была счастлива.
Слушатель: В университет поступил в 83-м и три года подряд я, как староста, расписывался в получении талонов на масло по 400 граммов в месяц на один талон. Я раздавал своим студентам по одному талону. Масло было хорошее, крестьянское.
Михаил Антонов: Спасибо, мы сегодня не самые приятные моменты вспоминаем. У меня в памяти отложился Новый год 89-90-й год, был очень скудный продуктовый набор. Помните, что подарочные наборы всегда выдавали на предприятиях?
Моя мама всю жизнь на почте прослужила, и всегда приносила их на 8 марта, 7 ноября и на Новый год. В этот год наборы были тощие. Ввели талоны на водку, отоварить их было можно, только отстояв очередь, и все бегали в поисках традиционного Советского шампанского, а его не было.
Просто не было. Представляете, его не существует как факта. И вдруг 28-29 декабря в магазинах появляется шампанское, как выяснилось, венгерское. И невкусное.
Полкило в один руки и визитка покупателя
Слушательница: Исчезновение продуктов началось намного раньше. Мы жили в Карелии в 1985 году, у нас уже появились талоны на мясо.
В годы перестройки я переехала в Вологодскую область, где уже были очереди с талонами. Мы с ребятами как-то ехали в кино, выскочили из автобуса и побежали стоять в очереди, купили по полкило колбасы на руки, и у нас получилось 2 килограмма.
Михаил Антонов: Вспомните, какой факт вам запомнился в то время. Мы стараемся не смешивать то и это. Приходится сравнивать, вспоминая те магазины, что там было. Не изобилие, но можно было купить себе еды. Вот в магазинах в 86-м пропала ледяная рыба, самая ходовая. Потом минтай или мойва. В итоге к 90-му в рыбном отделе были только щупальца кальмаров замороженные, которые никто не брал.
Слушатель: В Молдавии 1986 году у меня родился сын. У нас с сахаром не было проблем. На пятерых членов семьи мы получали по талонам по 1 кг на каждого и копили для летних закруток.
С алкоголем были проблемы. Был отдельный магазин, он открывался в 14 часов. Не смотря на то, что Молдавия является винным краем, были ограничения. Продавали только в одной точке. Помню, я гулял на номинально безалкогольной свадьбе. На столах в зале были соки и чаи, а в комнате – спиртное.
Слушатель: Во время правления Горбачева его фамилия раскладывалась так: Граждане, Обождите Радоваться, Брежнева Андропова Черненко Еще Вспомните.
Михаил Антонов: С юмором было хорошо. Знаете, в 1988 году наблюдался дефицит некоторых товаров даже повседневного спроса. Стало пропадать хозмыло.
В эти же годы выходит интермедия Романа Карцева и Ильченко про склад. После нее многие пытались попасть на такой склад. Это можно было слушать бесконечно. В народе оставалась уверенность, что в магазинах ничего нет, но есть склады для своих, где все есть.
Мы не жертвы перестройки, сколько у нас пострадавших? Сколько нервов и человекочасов мы или наши родители потеряли, простаивая в очередях, чтобы отоварить талоны. Как можно оценить ущерб, нанесенный человеку по времени. Сколько он его провел вне дома, не отдохнул, не сделал дела, простыл, простаивая на улицах в очередях за товаром. Этого нельзя сделать. И все же мы вспоминаем это время.
Слушатель: В Вологде эти годы были сложными. Чернобыль был и Спитак. Рыжков туда ездил. Взрывы страшные были.
Михаил Антонов: Оказывается, в начале 80-х в Вологде и в Свердловске были введены талоны на товары. В Новосибирске были введены карточки для работников завода, «приглашение в гастроном».
Есть устоявшееся понятие «москвичей не любят». Финальной каплей этой нелюбви стало в 1996 году «визитная карточка покупателя». Это такая штука была, чтобы вы, товарищи иногородние, не приезжали в Москву и не закупались продуктами.
Помните поговорку: «длинная, зеленая колбасой пахнет», это электричка. Была введена «визитная карточка покупателя», которая выдавалась москвичам, если не было ее, то тебя просто не обслуживали. Потом такое ввели в других городах. Стыдно.
За молоком в 4 утра
Слушатель: Мои родители пережили войну, но годы перестройки не выдержали, умерли.
Слушатель: С 85 года было кипучее время, доходы росли, была радость от свободы и возможностей. К нам на завод привозили мясо тушами, икру. Водку с сигаретами. Я думал, что наше государство хочет, чтобы мы стали богатыми и счастливыми. Поэтому Ельцинские времена были как предательство народа.
Слушатель: В 87 году в магазинах в свободной продаже появились австралийские джинсы по 100 рублей. Не надо жаловаться на то время. Надо жаловаться на 90-е. Когда развалили все предприятия.
Михаил Антонов: А кто жалуется? Мы вспоминаем. Я не слышу жалости в голосах. Мы это пережили. Мы приспосабливались к тем обстоятельствам.
Слушатель: В Нижнем Тагиле моя бабушка вставала в 4 утра и шла за молоком, там была очередь.
Слушатель: В 88-м году в первый раз поцеловал свою одноклассницу, в этот момент по телевизору выступал Горбачев. Как вижу его по телевизору, накатывают воспоминания. Мы с ней 28 лет вместе.
Слушатель: В 88-м году во время срочной службы в Москве повезли нас в ДК Мейерхольда на «Собачье сердце». Первые полчаса я смотрела, казалось, что сейчас актеров со сцены отвезут на Лубянку, какое смелое было представление.
Слушатель: У меня есть раритет, 2 банок, которые являются стратегическим запасом Бундесвера. Да, это гуманитарная помощь. Хлеб в железных банках, который везли из Германии.
Михаил Антонов: Именно в эти годы бутылку водки называли жидкой валютой. Чтобы расплатиться с сантехником или еще с кем-то, бутылка была самой ходовой вещью. Выкопать могилку — бутылка, похоронить — бутылка. Обычная бутылка «столичной» или «пшеничной» открывала все двери.
Чумак с Кашпировским — это еще одна тенденция того времени. Именно тогда в книжных магазинах появился «Мастер и Маргарита» Булгакова. Можно было прочитать то, что раньше запрещалось. Появились огромные стенды «голодание — это полезно», «лечебное голодание».
Слушатель: Был в поисках продуктов, метался на машине под Самарой. И тут человеческая потребность придавила. На обочину встал, тут ели растут.
Пробираюсь и вижу — целая куча копченой колбасы. Отличнейшей. У меня аж «радиатор» остыл. Быстренько охапку. Моя машина волга 24, багажник большой, полностью его набил. Накормил всех знакомых, близких и родственников и себе осталось.
Михаил Антонов: Не очень веселая программа получилась.
