Отключив интернет, Лукашенко добился обратного эффекта - увеличил количество сочувствующих оппозиции
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
В. Алфимов:
- Здравствуйте! Я – Валентин Алфимов. Владимир Ворсобин сейчас в Беларуси. И с нами на связь по телефону пока выходит. Будем надеяться, что доберется до устойчивого интернете.
В. Ворсобин:
- В Беларуси, но мысленно со всеми вами. Сейчас я нахожусь в Витебске. Поехал по Беларуси посмотреть, что происходит в небольших и средних городах страны. Пятнадцать минут, как приехал в Витебск и уже мне тут много рассказали. Тут, оказывается, были бои два дня. Примерно то же самое, что в Минске, только чуть поменьше тут людей живет. Все было перегорожено, были бои, причем, на кулаках с ОМОНом. Здесь было тоже жарко. И буду изучать местную специфику.
В. Алфимов:
- Наши слушатели, которые звонили и слушали наше радио во время, когда все было отключено в Беларуси, говорили, да нет. Как-то в Витебске не особо были бои. Получается, что твои наблюдения опровергают это дело.
В. Ворсобин:
- Это не мои наблюдения. Я первое, что увидел, это в центре города стоит милицейская газель и автобус. Все маленькое. Если в Минске большой автозак, все дорогое и всего много, а здесь такой скромненький пазик. И омоновцы забирают людей с остановки прямо при мне. Потом смотрю, тоже не так много, не тысячами, как в Минске, а два-три человека забрали и отвезли.
В. Алфимов:
- Они так же жестят, как и в Минске?
В. Ворсобин:
- Нет. Вот при мне полчаса назад там было немного народу, они просто взяли под руки и отнесли. Правда, мне в гостинице рассказали, что тут у одного сотрудника тещу вчера так забрали, она шла в магазин с пакетами. Проходила мимо этих действий к своему несчастью, ее затолкали в автозак. Она начала, даже матом кричит на людей в масках, а ей еще телефон разбили, пока тащили. В общем, она обложила матом весь автозак, ее выпустили через сорок минут. Как бы вот такое впечатление.
История примерно такая же, как в Минске, но со своими провинциальными особенностями.
В. Алфимов:
- Интересно, что белорусские матерящиеся женщины были очень ярким наблюдением нашего спецкора Александра Коца, который сейчас находится в Минске и с нами выходит на связь. Саша, здравствуй!
А. Коц:
- Здравствуйте!
В. Алфимов:
- Видишь, получается, женская матерщина помогает.
А. Коц:
- Ой, я просто плохо слышал, о чем вы говорили, но матерщина периодически очень хорошо помогает. Это я еще по армии знаю.
Вы знаете, сейчас тысячи людей, которые сидят в СИЗО, так друг на друга посмотрели: а так можно было?
В. Алфимов:
- Сегодня в Минске женщины устроили свою собственную акцию протеста. Не насильстванную. Сейчас все Telegram-каналы ее распространяют. Выстроились сотни женщин, держась за руки с цветами в руках.
А. Коц:
- Я в курсе этой акции. Это тот эффект, которого добился Лукашенко отключением интернета. Это обратный эффект. Он добавил оппозиции сторонников, сочувствующих благодаря тому, что он-то думал, что лишит людей связи и информации. А люди, наоборот, мобилизовались. И в Telegram было подавляющее преимущество оппозиционного контента, ну, не то, что подавляющего, там просто не было контента проправительственного в принципе. Как говорят, контрбаратейную борьбу Лукашенко не вел. И при этом весь Telegram стал наполнен разной степени достоверности информацией, но сугубо антиправительственной. И особенно куча этих роликов о зверствах милиции, они добавили сочувствующих оппозиции.
При этом, обратите внимание, что женщины сегодня вышли не за пересчет голосов, не за признать Тихановскую президентом, не с политическими лозунгами. Они вышли с требованиями хватит нас избивать. Это важный очень знак, что уже поднимаются протесты не политические, а протесты против вот этого беспредела, который творят на улицах летучие эскадроны в черной форме. Вот я, находясь внутри тут, может, воспринимаю это излишне эмоционально, надо несколько холоднее к этому подходить, но я просто реально, двадцать лет работы в журналистике, в горячих точках, на революциях, я нигде с такой жестокостью не сталкивался. То, что публикуют в Telegram-каналах, бог с ним, чьи они, спонсируются они Западом или нет, но это не в павильонах Одесской киностудии снято или в Голливуде. Это все снято на улицах Минска и других городов. И на это смотреть жутко.
Есть протест политический. И к нему, пожалуйста, присоединяются уже люди, которых просто достало звериное поведение белорусских силовиков.
В. Алфимов:
- И новость, одна из сотен, что на ленты Telegram-каналов: колонна военных грузовиков выдвинулась из микрорайона Уручье, это прям за минским МКАДом, где базируется спецназ к центру города Минска.
А. Коц:
- Ну, да. Сегодня оппозиция назначила очередные акции на семь часов. Сегодня они собираются перекрывать дороги. Не уточняется, дороги к городу или дороги между городами. Будем смотреть. Наверное, они идут на усиление. Просто вот эта тактика раздергивания по разным точкам города, она, наверное, все-таки работает. Потому что большие ресурсы уходят у МВД на то, чтобы купировать все эти проявления в разных точках города. Видимо, будут теперь, если это спецназ армейский, еще и армейские будут привлекать части к подавлению этих восстаний, так скажем.
В. Ворсобин:
- То же самое происходит в Витебске. Сейчас ожидается. И перекрывали дороги, они здесь и вчера, и позавчера больше силовики, чем митингующие. Но вот, я думаю, здесь просто увижу, может, маленькую копию минской истории.
Я хочу о другом. Вот, на самом деле, эта милицейская жестокость, которая вредит Батьке намного больше, чем приносит пользы. Это, конечно, загадка, зачем властям такая эскалация жестокости? Но ведь такие примеры были еще в США, помните, когда задушили афроамериканца.
А. Коц:
- Мы в России живем. Негра задушили. У нас не считается это слово чем-то плохим.
В. Ворсобин:
- Все пытаюсь быть толерантным. И какая там буря поднялась! И это хороший урок для силовиков вообще всех. И я надеюсь, что российские силовики внимательно смотрят за Белоруссией. Потому что у нас тоже это происходит. И в городках вспыхивают маленькие гражданские протесты, когда силовики перегибают палку. И, опять-таки, у нас есть перед глазами хабаровский вариант, когда никто не перегибает палку. Ни митингующие, ни вежливая милиция. Видимо, по мнению некоторых силовиков, потому, что милиция там вежливая, там затянулись протесты. Но, по крайней мере, у народа выходит пар. Он показывает власти, что чем-то недоволен. А здесь надо снимать фильм или писать учебник, как с помощью своей же милиции себя, по сути, свергнуть. Я, может, сейчас могу ошибиться в прогнозах, но Лукашенко сейчас сильно рискует. Если в начале протеста я не думаю, что люди выходили искренне ненавидя Лукашенко, они, скорее, его недолюбливали из-за его наглости, что он приписал себе 80%. А сейчас после трех дней из-за действия милиции к нему появилась ненависть, которая просто не терпит присутствия вот этих людей у власти в стране. Он довел ситуацию до такого человеческого накала, неприязни, ненависти, что из этого только два выхода. Или Лукашенко объявил чрезвычайное положение, введет комендантский час и на долгое время страна окунется в полную блокаду изнутри и снаружи. Либо тут будет революция.
В. Алфимов:
- Мы будем следить за этим.
Да, здесь очень важно отметить, что Саша в Минске, а Володя в Витебске, чтобы понять, как там развиваются протесты. Мы много знаем про Брест, там столкновения. А в Витебске, в Гомеле, в Могилеве, в Грондо? Мы это не знаем.
У нас на связи Илья, очевидец протестов в Минске и, наверное, участник. Да?
Илья:
- Ну, наверное, я участник, но не агрессивный.
В. Алфимов:
- Что значит не агрессивный? Коктейль Молотова вы не кидали?
Илья:
- Нет. И в какие-то активные боевые действия с правоохранителями не вступал. Я, как и тысячи обычных белорусов, вышел на улицу проявить свою гражданскую позицию
В. Алфимов:
- А кто попросил выйти? С чего вы взяли, что надо выходить?
Илья:
- Скажем так, есть всевозможные Telegram-каналы. NEXTA – самый популярный в Беларуси. Было сообщение, кто не согласен с результатами, выходите на улицы. Мирный обычный протест.
В. Алфимов:
- Но с этого же все и начиналось. Действительно, в семь вечера, все начиналось как мирный протест. А потом перерастает в столкновения с милицией. Почему так получается?
Илья:
- Я считаю, что это некомпетентность наших силовых органов. Люди, на самом деле, никаких боевых действий с самого начала, открытого противостояния не было со стороны протестующих. Все мирно выходили, даже не двигались в центр города, просто собирались у своих домой, вдоль улиц. И какое-то время это продолжалось спокойно, а вот после того, как начали всех хватать, обыкновенных людей хватали в автозаки, с этого, наверное, протест перешел в такое противостояние.
В. Алфимов:
- Получается, беспорядки не из-за того, что Лукашенко набрал такое количество голосов, в которое вы не верите, а потому что силовики жестят?
Илья:
- Конечно. Лукашенко, сколько он набрал голосов, это отдельная история. У меня есть знакомые, которые были, в том числе, в комиссиях избирательных. В интернете уже есть фотографии протоколов там, где Тихановская реально набрала большинство. И там, где комиссии ничего не подделывали. У меня знакомый был в комиссии такой. И он позвонил и сказал, слушай, абсолютно честно посчитали, с поднятой головой вышли, вывесили результаты. И ни за что не стыдно. И таких много было комиссий, на самом деле.
А многие, тоже полно информации в интернете, как вылазили из окон по лестнице, спускались с ящиками, как не пускали наблюдателей. Как результаты даже не вывесили! Убегали с участков в восемь вечер с ОМОНом, садились в автобус и уезжали. Без оглашений результатов.
В честные выборы никто в Беларуси не верит. Я не говорю, что Лукашенко 3%, понятно, не3%, но далеко не большинство.
В. Алфимов:
- Илья, за что вы выходите на улицу? Вы же не один раз были на улице. За что люди сейчас продолжают выходить?
Илья:
- Я просто могу высказать свою гражданскую позицию. Много несогласных людей с этим решением. Я сейчас не в Минске, информация ограничена. Вывесили результаты, нет, уже официальные?
В. Алфимов:
- Нет, их еще нет.
Илья:
- Ну, вот. Поэтому то, что предварительно они нарисовали 80%, никто не верит. Мой круг общения довольно широкий. Из всех, кого я знаю, точно знаю, что голосовал за Лукашенко – это 85-летняя бабушка.
В. Алфимов:
- Вы же понимаете, что ничего не изменится? И до каких пор вы будете выходить?
Илья:
- Конкретно я сейчас выходить не буду, у меня нет такой возможности. И, возможно, сегодня я уже никуда бы не пошел, видя тот беспредел, который происходит. У всех есть семьи, дети. И не хочется положить свою голову за действующую власть, скажем так. Но ничего не делать тоже нельзя. Слушайте, 26 лет человек у власти.
Лично меня возмущает только одно, что нет верховенства закона. Закон в Беларуси не работает.
В. Алфимов:
- Спасибо!
В. Ворсобин:
- Хочу добавить. Почему я оказался в Витебске? Тут завелась, точнее, появилась героическая избирательная комиссия. У меня будут сложности, конечно, пообщаться с ней, с председателем комиссии Октябрьского района города, по-моему. Она прогремела на весь интернет, потому что была выложена аудиозапись, когда глава района встретился со всей комиссией сразу после подсчета голосов. И стал говорить, дескать, вы чего делаете? Почему ваши результаты не совпадают с результатами соседних участков? Там все за Лукашенко, а у вас там разгромно побеждает №4 так называемый, то есть, Тихановская. Они говорят, мы посчитали, так оно и есть. И это все в записи! Он говорит, сейчас не это надо. Сейчас для страны нужно другое. Давайте меняйте местами. Четвертую и третью позицию. Меняйте цифры! Они ему отвечают: как так? Мы же учителя, как мы будем смотреть в глаза своих детей?
Они начали рассказывать историю, у них бывший ученик пришел, не веря в выборы, в избирательную комиссию. И вы чего? Окурок бросил в урну. И они начали возмущаться! И тогда он начал им угрожать.
И вот я приехал сюда, чтобы эту историю как-то вот… Еще больше о ней узнать. К сожалению, этот чиновник вдруг мощно заболел, прямо так, что ни с кем общаться не может. Но попробуем. Эта история она реальна, я проверил. Это реальные люди, я их обзваниваю. И вот эта запись? Вы ее можете найти в интернете, она есть на KP.RU. И она обнажает всю реальность избирательной системы Беларуси.
И, опять-таки, перекину мосточек. Не только Беларуси. Если избирательная система, кстати, в выборах во Владивостоке превратится в симукляр, то, в итоге, мы получим то, что сейчас происходит в Беларуси. С избирательной системой нельзя так шутить. И с голосами избирателей нельзя так шутить.
Первое, что я сделал, когда приехал в Витебск, списался в соцсетях с членами этой комиссии, будете общаться или нет, потому что им страшно, понимаю. Это единственная комиссия в городе, которая опубликовала реальный результат.
А. Коц:
- Один момент бы добавил. Мне сейчас в Telegram пишут много людей, которые говорят спасибо за информацию. И это все сторонники оппозиции. Они даже не оппозиция, им просто надоел Лукашенко. И нет ни одного послания от сторонников Лукашенко. От представителей правоохранительных органов. Мы на улицах не видим тех, кто выступает за действующую власть. Есть у тебя реально 80%, то эти люди не сидели бы сейчас спокойно.
В. Алфимов:
- Итак, про Витебск, про протесты мы не знали, он проходил мимо лент информагентств, оказалось, что все не так просто. Действительно, там протесты не менее серьезные, чем в Минске.
К нам присоединяется доцент «Шанинки» Екатерина Шульман. Здравствуйте!
Е. Шульман:
- Добрый день.
В. Алфимов:
- А что происходит в Белоруссии? Мы разговаривали с участником протестов. Он говорит, что беспорядки не про политику, они уже про отношение к силовикам.
Е. Шульман:
- Что значит про что? Беспорядки или массовые протесты, точнее говоря, даже и не массовые, это такое многофакторное явление. Оно для каждого выглядит по-своему. Для властей это беспорядки, для участников это борьба за справедливость или за свободу, за что-то хорошее, для журналистов картинка, для городских властей убытки.
Мотивация участников, собственно, она бывает довольно разная. Есть люди, которым нравится движуха. Их особенно не много, но они существуют. А есть люди, которых возмущает нечто до такого степени, что они не могут оставаться в стороне. А есть люди, которые, как ни странно, присоединяются к тому, что им кажется поведением большинства. Это то, что называется все побежали, и я побежал.
Такие бывают разные люди плечом к плечу в этих массовых протестах. Это всегда происходит неожиданно, могу вам сказать как представитель той науки, которая протесты изучает. Мы можем отслеживать протестную готовность, то есть, насколько люди социологам говорят об одобрении таких действий. Но это очень условные цифры, потому что нет такой вещи, как, в принципе, готовность участвовать в протестах. Люди очень редко протестуют из удовольствия протестовать.
А что касается идеологической оболочки, когда мы называем протесты прозападными, пророссийскими, антироссийскими, левыми или правыми, вот в Америке говорят, что они левые, другие говорят, что они просто магазины грабят, третьи говорят, что это старая американская традиция правозащитных бунтов, которые у них с 60-х годов достаточно регулярно. Идеология появляется во многом постфактум. Потом уже скажут, знаете, это была там национально-освободительная борьба. Или как в известной эпиграмме: мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе. Если он кончается неудачей, то это мятеж, беспорядки и безобразие, причинение убытка городскому хозяйству. Если удачно, что это ключевой, как выясняется эпизод в построении новой нации.
В. Алфимов:
- Володя, ты с нами?
В. Ворсобин:
- Я очень внимательно слушаю.
Е. Шульман:
- Я бы еще с большим вниманием послушала людей, которые на месте. Теоретизировать мы все горазды. И примеры из истории других протестных движений я вам могу привести.
Мы имеем дело с событиями в центре Европы, о которых информации не так много, потому что все время вырубают интернет. Скажите, как это выглядит там?
В. Ворсобин:
- Я охрип, рассказывая об этом три дня. Слушатели устали от моих рассказов. Я начал путешествовать по Белоруссии. Ничего оригинального сказать не могу. Приезжаешь в городок, видишь, как в воронок тащат подростка. Первый раз я в Витебске. И первое впечатление – это уазик милицейский и туда несут подростка. Думаю, заедешь в село или деревеньку, а там стоит, допустим, не уазик, а древняя колымага с участковым. И он все равно тащит туда кого-нибудь. И чтобы в центре прекрасного этого зачищенного для власти места не было ни одного лишнего человека.
Е. Шульман:
- Вы, наверное, не в первый раз в Белоруссии? Немного вызывает удивление некоторое озверение. А что люди так с одной и другой стороны, не подберу другого слова, одичали внезапно?
В. Ворсобин:
- Почему они одичали…
Е. Шульман:
- Или это не впезапно?
В. Ворсобин:
- Нет, смотря о ком вы говорите.
Е. Шульман:
- В первую очередь, о правоохранителях. Они всегда такие были?
В. Ворсобин:
- Да, вот, правоохранители. 15 лет, даже называю цифру, последние 15 лет была селекция в ОМОНе. Вообще, жестит тут больше ОМОН. Военные и милиция тут считаются трусливыми. Они гуманисты такие. По сравнению с ОМОНом, который 15 лет безнаказан абсолютно. Даже 20. Он этим занимался всегда. И в 10-м на выборах, в 5-м году, между этими были какие-то попытки манифестаций, он их паковал. И вот такая элита спецслужб, которая, не задумываясь, пакует просто по щелчку пальцев и гордится этим. И я думаю, что сейчас власти потеряли контроль над этим. По-хорошему власти, может, и говорят там командирам, что давайте, вот у нас уже и запад смотрит волком, восток тоже. И вообще, мировая общественность. И журналисты тут. А они, мне кажется, работать-то по-другому не умеют. И вот, к сожалению, получается, что собака хозяина может покусать самого.
В. Алфимов:
- Достаточно примеров, где омоновцы кладут свои щиты на землю?
В. Ворсобин:
- Это не ОМОН.
Е. Шульман:
- Это милиция.
А сколько того ОМОНа на всю счастливую Белоруссию?
В. Ворсобин:
- Полторы тысячи.
Е. Шульман:
- Тогда если они сконцентрируются где-то в одном месте, а в остальных останется только милиция… Ну, хорошо. Мы никому советов не даем, но интересно.
В. Ворсобин:
- Сейчас хочется представить, какой урок Россия должна вот… Мне хочется поговорить о нас. Мы как будто рассматриваем некое Зимбабве, в котором творится что-то такое странное, мы как бы смотрим свысока на Белоруссию. И вот даем ценные советы или ужасаемся местными неприятностями. Но, может, то, что происходит здесь, происходит из-за нас тоже? Мы ведь вместе жили три десятилетия. У нас общие границы, мы чему-то учили друг друга, имею в виду власти. Напоминаю, Лукашенко сделал бессрочным свое правление намного раньше, чем было голосование по нынешней конституции. Мы всегда шли вровень.
Что означает для нас события в Белоруссии?
Е. Шульман:
- Должна вам сказать, что Россия и Белоруссия – это два чрезвычайно близких политических режима, две родственные, схожие политические модели. Персоналистские автократии, они же еще называются электоральным авторитаризмом, то есть, не демократические режимы, в которых, тем не менее, происходят выборы. Собственно, то, что происходит в Белоруссии, это такая классическая, буквально из учебника взятая ситуация для такого рода режимов, когда они проводят выборы, как им кажется, абсолютно контролируемые. И вдруг не получают нужных результатов, они могут его отрицать, можно показать официально необходимую цифру, но потом начинаются последствия. В такого рода автократиях власть не меняется на выборах, но иногда меняется в результате выборов. Поэтому выборы для них – это важное такое мероприятие. Это что касается сходства.
Различия. Белорусский режим в большей степени персонифицирован. Тут можно говорить, по какой причине. В России больше правит расширенная бюрократия, чем национальный лидер, несмотря на всю легенду о национальном лидере. В Белоруссии, чем очень гордится президент Белоруссии, нет олигархов.
В. Алфимов:
- Пока у нас был перерыв, мне написала сестра, она живет в Десне, это Витебская область. Самый маленький город Белоруссии. А сын ее, мой племянник, живет в Минске. Она пишет: «привет, Валентин, подключили интернет с утра, посмотрела и послушала тебя во вчерашнем эфире. Моего Женьку забрали в ночь с 9-го на 10-е сразу после работы на площади Победы в Минске. До сих пор не знаем, где он и что с ним. Ищем везде».
В. Ворсобин:
- Ничего себе. Распространенная история. Да. Надо искать.
В. Алфимов:
- Думаю, найдут. Надеюсь, там ничего жесткого нет, 15 суток дадут и бог с ним. Тот самый случай, когда 15 суток – это даже хорошо.
Е. Шульман:
- Не уверена. Ничего хорошего в этом не вижу. Ну, что могу сказать? Таких историй сейчас очень много. Боюсь, их будет еще не мало.
В. Алфимов:
- Мы оборвали вас на полуслове, Екатерина.
Е. Шульман:
- Мы закончили тем, что родственного в наших режимах. Так вот, в Белоруссии сохранилась такая советская система собственности, чем президент очень гордится. И говорит время от времени своим гражданам, что в России олигархи всякие плохие будут кусать, бить и обижать, а у меня советская власть практически, чистые улицы, медицина, образование и все ностальгические радости. Действительно, приватизация предприятий не прошла в Белоруссии. Кстати, когда там разворачивается забастовочное движение, посмотрим, это, скорее, помогает образованию рабочей солидарности или мешает?
И что касается спецслужб и правоохранительных органов, в этом смысле довольно большое сходство. Только Белоруссия - несколько черное зеркало для России, потому что те тенденции, которые мы отмечаем у себя, там они в гораздо более радикальном виде уже представлены в качестве существующих практик и законодательных норм. Если вы посмотрите белорусский уголовный кодекс, увидите, сколько там политических статей. Там есть и оскорбление президента, по-моему, и какое-то умаление его роли – это отдельная статья. И что-то там еще, это все разные уголовные составы. Если вы посмотрите их закон об адвокатуре, то вы увидите, что люди, задержанные и арестованные, тем более, заключенные, остаются в полной информационной изоляции. Адвокаты не имеют права высказываться публично. Там все подписывают подписки о неразглашении, там нет адвокатов и публичных спикеров. И вообще мощной адвокатуры и влиятельной, которая есть до сих пор в России. И с публичным пространством та все гораздо более зацементировано. Поэтому в Белоруссии Telegram-каналы – такой популярный инструмент, как бы сказал Владимир Ильич Ленин, не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор.
Интересно, когда в России Telegram блокировали, в Белоруссии его не блокировали, поэтому приезжаешь туда, он там работает. Зато там, а тут я аккуратно вступаю не в свою область, там суверенный BelNET образовался, там все провайдеры обязаны постится именно в Белоруссии. Поэтому когда там начали вырубать связь, то достаточно эффективно она вырубилась, хотя люди находили способы выйти.
Понимаете, у нас принято считать, что такого рода массовые беспорядки, они происходят из-за того, что руководитель там либеральничал, был тряпкой, как говорили про бедного Януковича. Относительно Лукашенко этого сказать нельзя, поэтому тут я надеюсь, что российские наблюдатели, в том числе, и те, которые принимают решения, они, может, зададут себе вопрос. Если на таком абсолютно заасфальтированном пространстве все равно возникают те вещи, которые ни один руководитель себе не пожелает. Можно, конечно, предположить, что все садисты и упиваются кровавой баней, но никто не хочет, чтобы у него на следующий день после выборов начали выходить, их был бы ОМОН, все равно под камеры и фотовспышки агентств всего мира.
В. Ворсобин:
- В России сейчас происходит другое. Мы ползем по этим же рельсам. У нас сейчас будет три дня голосования. Что такое три дня голосования, которые ЦИК одобрил? Это значит возможность манипулировать результатами.
Е. Шульман:
- Это да, абсолютно белорусская электоральная технология, которую, к несчастью, занесли и к нам.
В. Ворсобин:
- Аналогия точная. Только проблема в том, что Лукашенко уже попал в этот капкан, а наш капкан находится в некоей временной отдаленности. И мы туда идем.
Давайте представим, какая-нибудь партия, я буду очень дипломатичен, потеряет всякое доверие, получит кукиш вместо голосов. А ей надо победить. Я сознательно говорю партия, а не какой-нибудь человек, да? И что ? Если власть ставится перед выбором честно или не честно, надеюсь, она вспомнит, что где-то года два-три назад случилось в Белоруссии. Я надеюсь.
Е. Шульман:
- Знаете, это такая аналогия… Как есть два пьющих человека, один пьет и сосед пьет. И вот сосед допился до белой горячки, его «скорая» увезла. Другой думает, может, мне надо уменьшить дозу? Если не совсем бросить, то хотя бы чуть-чуть снизить темп, а ту будет так же.
Ну, будем надеяться, что такого рода воспитательный эффект будет оказан. Но так же легко сказать, что нет, этому соседу, на самом деле, западные враги подмешали отраву, а моя водка хорошая, полезная. Поэтому я буду продолжать ее пить, как пил. И так может быть.
В. Алфимов:
- Да. Уважаемые знатоки, я слушаю вас. И, честно говоря… Володя, мы часто разговариваем на политические темы в редакции, ты называешь меня юношей наивным. И я слушаю вас, думаю, а зачем оно все нужно? Уехать бы в деревню… И плевать, кто там и чего. У руля стоит и за кого голосовать. Хлеб печь и корову доить. И все.
Е. Шульман:
- Главное отключите интернет! И тогда ваше счастье будет полным.
В. Ворсобин:
- Валь, моя главная боль, чтобы Белоруссия, ну, не потрясло ее так сильно, как в свое время нас в 90-е годы потрясли перемены. Они ей нужны, она их выстрадала. Но мне хочется, чтобы эта прекрасная и добрая страна отделалась… Чтобы ей повезло.
В. Алфимов:
- Вот здесь вы с Лукашенко очень сходитесь. Он тоже хочет, чтобы у Беларуси было все хорошо. И перемен хочет. Даже конституцию собирается менять.
