Человек против бюрократии. 5 лет назад застройщик расстрелял чиновников, устав ждать согласований

В. Ворсобин:

- Человек против бюрократии. Пять лет назад это была не просто фраза, это была целая трагедия, которая свершилась в Красногорском районе Подмосковья. Это вошло в историю, как случай с красногорским стрелком. Пять лет назад некий Амиран Георгадзе вошел в администрацию Красногорского района и расстрелял из ружья заместителя администрации и других сотрудников, потом он удалился и застрелился к вечеру сам. Это была очень большая история, очень громкая, и все начали задумываться, что это значит, когда кто-то идет убивать чиновников не на словах, а на деле. У нас в гостях человек, который заменил на этой должности заместителя главы Красногорского района Ростислав Мурзагулов.

Р. Мурзагулов:

- Здравствуйте.

В. Ворсобин:

- Ты как раз и работал в этом кабинете, где было совершено столь массовое убийство, я помню, как мы с тобой встречались и говорили об этом. Это был очень тяжелый разговор, я помню… Режиссер Петр Левченко, который тоже находится у нас в виртуальной студии, режиссер фильма «Куратор», сказал, что именно из-за публикации интервью в «Комсомольской правде» у него появилась идея снять об этой истории фильм. Петр, здравствуйте.

П. Левченко:

- Добрый день.

В. Ворсобин:

- Так ли это, Петр? Вот ваш фильм «Куратор», который сейчас идет в кинотеатрах, что вас сподвигло? Одно небольшое интервью, которое вы увидели в «Комсомолке»?

П. Левченко:

- Когда все эти трагические события произошли… то есть, я не могу сказать себе, что я берусь за эту историю, я хочу это делать. А вот именно толчком взяться за эту историю оказалось интервью, которое сын Амирана Георгадзе дал «Комсомольской правде». И в тот момент, когда я это интервью посмотрел, для меня эта, на первый взгляд, такая остросоциальная история, она превратилась в историю семьи. И наш фильм, фокус его смещен именно на трагедию двух семей, которые принимали участие в этих событиях.

В. Ворсобин:

- Кстати, я смотрел отзывы этого фильма, очень много положительных. Мне кажется, просто на ура воспринят этот фильм.

П. Левченко:

- Да, это прямо большая радость и удивление для нас, потому что фильм непростой, как мне кажется. И такое количество положительных отзывов, и какого-то глубокого понимания нашей истории очень радует. Спасибо большое.

В. Ворсобин:

- Его ставят в ряд с фильмом «Дурак» - очень остро социальным фильмом. Вот у меня первый вопрос - вы говорите о двух семьях. Но людей там цепляет не это, людей цепляет там то, что вы обращаетесь к этой социальной вещи. Вы даже и сказали в одном интервью, что да, там есть политика. Наша программа называется «Гражданская оборона». Вот я иногда думал - а неужели это была гражданская оборона? В самом, возможно, страшном ее варианте?

П. Левченко:

- Мне кажется, тут двух мнений быть не может, это какая-то огромная человеческая трагедия и совершена она была человеком, тоже доведенным до какой-то крайности. Это был поступок, я думаю, самоубийственный. Можно ли это назвать гражданской обороной? Мне бы все-таки не хотелось этого делать.

В. Ворсобин:

- Ростислав, вот что за пять лет изменилось в твоем взгляде на эту историю? И есть ли это гражданская оборона?

Р. Мурзагулов:

- Я все-таки хочу ваш романтический порыв, друзья мои, чуть приземлить. Потому что Амиран Георгадзе не был представителем общества, который пошел разбираться с властью. Амиран Георгадзе в Красногорске сам вполне себе был властью. Это был человек, вхожий во все кабинеты, человек, который имел партнерские и близкие отношения с самыми серьезными людьми на разных уровнях власти. Он кучу всего там застроил, он распоряжался землей, у него огромные были, как у Маркиза Карабаса, земельные наделы, у него были объекты недвижимости и т.д. Я как раз говорил о другом. Когда Катя Филиппова, продюсер фильма, приехала и спросила, не будем ли мы палки в колеса вставлять, если они будут снимать этот фильм, я сказал - нет, мы даже поможем, потому что мы заинтересованы в том, чтобы власть очищалась. В том, чтобы мы признали, что, да, внутри власти такая дрянь время от времени происходит. И мы хотели, чтобы это все вытащил кто-то за ушко, на солнышко, и чтобы люди в следующий раз пять раз задумались, прежде чем начать убивать вот за эти денежные знаки и за эту возможность командовать всеми. Поэтому я в этом фильме увидел много романтики, действительно увидел человеческую трагедию, к сожалению, вот этого момента лично мне не хватило, потому что я, как каждый зритель, который внутри истории находился, мне чуть-чуть не хватило вот этого развенчания того, что в этих наших коридорах время от времени случается. Потому что мне казалось, что этот диалог - общества с властью - надо начинать, типа, власть, а ты не хочешь как-то начать самоочищаться, ты не хочешь как-то задуматься о том, что у тебя там внутри не все в порядке в твоих коридорах? Поэтому я надеюсь, что, Петр, вы следующий фильм снимаете как-нибудь с учетом этой необходимости, которую нам время диктует сейчас.

В. Ворсобин:

- Петр, а действительно эти вопросы напрашиваются. Вы их как-то избежали. Почему?

Р. Мурзагулов:

- Да, вы деполитизировали этот фильм на самом деле, а я готов был к тому, чтобы он был политизирован.

П. Левченко:

- Вы знаете, мне кажется, мы попытались поговорить об этой теме поделикатнее и рассмотреть это все не с точки зрения политики и социальных взаимоотношений, а с точки зрения каких-то более глубинных штук, которые, как мне кажется, может быть, вследствие какой-то моей романтизации этой ситуации, в общем, на самом деле какие-то человеческие вопросы, прежде всего… поэтому вы абсолютно правы, я старался максимально деполитизировать эту историю и не занимать в ней какую-то позицию. В общем, все герои нашего фильма, кроме нашего куратора, вынесенного в название этого фильма, они жертвы в этой истории.

В. Ворсобин:

- А куратор?

П. Левченко:

- Куратор - это такой немножко мистический персонаж, такой Демиург, власть нашего города, Кузнецкий, как мы его назвали в фильме.

В. Ворсобин:

- Он обозначает вот эту власть, о которой обычно говорят люди, рассуждая о политике, да? То есть, это некое божество, сидящее или в городе, или в крае?

П. Левченко:

- Да. Представитель какой-то тоже не названной спецслужбы, который занимается подчищением всех хвостов в нашей истории.

В. Ворсобин:

- Ростислав, это действительно народное представление. Вас там чиновников сильно не разбирают, кто вы в отдельности, вы одно целое - куратор.

П. Левченко:

- Не совсем так. Это, скорее, надстройка уже даже над чиновничеством.

Р. Мурзагулов:

- Я понимаю, что не разбирают. Но я хочу тебя поправить. Я никакой не чиновник. Я работаю в Общественной палате России. Поэтому я вполне себе на стороне общества… Поэтому да, эта проблема есть, у нас как бы политики как таковой нет, народ в нее не вовлечен вообще. Что очень плохо. Потому что, когда народ не вовлечен в политику, он потом на улицы выходит и начинает там бузить. Как вот в Белоруссии 20 лет все сидели, слушали Батьку, а потом вдруг они поняли, что хотят сами поруководить политическим устройством своей страны. И не разбирая - надо или нет, хорошо живут или плохо, что будет потом… все, надоел как бы! Надо было политической властью с народом чуть раньше, наверное, поделиться Александру Григорьевичу-то! И у нас тоже надо об этом подумать.

В. Ворсобин:

- Ты так говоришь, как будто сейчас этот процесс начался… А давайте сейчас послушаем трейлер нового фильма…

«Жертвой нападения стал глава города Игорь Хохлов. По предварительной информации, в преступлении подозревается местный предприниматель, который занимался строительством.

- Ну, он здесь каждый день почти бывает. Я его знаю.

- Андрей, вы можете вспомнить какие-то подробности вчерашнего утра? И общались ли вы с отцом?

- Нормальный был. Обычно себя вел. Внучку отвел в садик…»

В. Ворсобин:

- Ростислав, какую ты должность занимаешь? Чтобы как-то точно дать твою роль в Башкирии?

Р. Мурзагулов:

- Я член Общественной палаты России от Башкирии. Я как раз общество Башкирии и представляю у вас в Первопрестольной. Ну, я еще председатель Совета директоров в паре компаний, в том числе, в футбольном клубе «Уфа».

В. Ворсобин:

- Спасибо. Напомню, некий Амиран Георгадзе, местный бизнесмен, устав бороться с местными чиновниками, зашел в кабинет заместителя администрации и пристрелил всех, кто там был. Потом он, правда, застрелился… Что произошло далее? Туда приезжает абсолютно демократическая, даже чуть либеральная команда во главе с нынешним главой Башкирии, тогда он не был главой Башкирии, Ростиславом Мурзагуловым. Система поменялась. То есть, пришли другие времена, пошла открытая политика, людей не кошмарили, бизнес начал играть по новым правилам. Другими словами, насилие в таком жестоком варианте разрешило ситуацию? Смотрим дальше. Ладно, проехали там Белоруссию, где, кстати говоря, происходит примерно то же самое, когда люди пытаются с помощью пока еще такой мягкой силы, изменить ситуацию… Послушаем, как жители Башкирии сражались за свою священную гору Куштау и как это жестоко происходило… Там были задержания, там были жесткие стычки с полицией, там было все, что угодно, но совершенно не относящееся к закону, и в этом случае ситуация снова изменилась в положительную сторону. Владимир Путин встал на сторону протестующих и приказал не срывать священную гору Куштау, на которую покушались местные производители соды. Против них теперь, я так понимаю, будут возбуждены уголовные дела. И вопрос. Смотрите, череда событий, где насилие разрешает ситуацию, которое ведет уже к добру - если в перспективе. Не получается ли, что все-таки тенденция немножко так напрягает, она подозрительна…

Р. Мурзагулов:

- Тяжело говорить, когда у тебя в вопросе уже есть ответ… Первое. Священной горой Куштау никогда не была, это просто гора, где люди любят отдыхать, ходить туда по грибы, по ягоды, она достаточно красива… То, что касается событий вокруг горы, да, часть населения, значительная часть, романтики такие, вот пришли туда - как же так, сейчас сроют гору… Но на самом деле начиналась вся эта история вокруг этих содовых производств как вполне себе такая бизнесовая история. Там как бы разные коммерсанты, крупные очень, претендовали на очень большие прибыли, которые дает вот это содовое производство. Властям республики было все равно, кто из них победит и на самом деле властям республики надо было только одно - чтобы все это продолжало работать, чтобы выполнялся башкирский бюджет. Это один из шести крупнейших налогоплательщиков республики - содовое производство. Поэтому там вначале были задействованы люди, которых вообще нельзя назвать романтиками…

В. Ворсобин:

- Ростислав, но это же по сути вариант насилия.

Р. Мурзагулов:

- Не совсем так. Насилие как раз там прекратил туда своим приездом глава республики, который приехал туда, когда понял, что там с двух сторон люди готовы уже начать друг другу головы откручивать. Естественно, он не мог на это смотреть спокойно и уже неважно, кто там с кем за что воевал, просто нужно было кровопролитие остановить. Он это сделал. Люди под его честное слово разошлись. Он сказал, что ни в ту, ни в другую сторону ситуация не повернется. Все разошлись. Слава богу, потом глава России услышал все это и принял вот те решения, которые принял.

Теперь по поводу насилия, которое порождает очищение и т.д. Слушай, мы пришли в Красногорск и начали там диалог не потому, что там до этого случились эти страшные убийства. Просто потому, что мы так изначально устроены, мы понимаем, что общество меняется. Мы понимаем, что просто так командовать им, как раньше… помнишь, были такие великие тяжеловесы - Рахимов, Россель… которые давали команды, рубили шашкой с плеча и все там выстраивались радостно и падали ниц. Мы просто понимаем, вот эта команда Хабирова, и у него вокруг люди, которые понимают, что там с людьми больше не надо разговаривать, что с ними надо говорить на нормальном человеческом языке и на равных. Поэтому мы с ними и разговаривали, а вовсе не потому, что там кто-то кого-то убил. Это все-таки из ряда вон выходящих случай. Повторения этого случая мы не боялись, мы просто вели себя так, как нам нравилось.

В. Ворсобин:

- Но вы бы там не появились, если бы не эта история, как минимум.

Р. Мурзагулов:

- Не знаю…

В. Ворсобин:

- Да, да. Петр, вот мы сейчас заговорили о том, что, если бы люди не взялись за палки, если бы люди не пошли драться с ОМОНом вот хотя бы в Башкирии или где-то еще… бывает, ситуацию по-другому не сдвинешь. Вы, как творческий человек, даже не задевали эту тему в своем фильме, но как вы на это смотрите? Или это неправда и это экстремизм?

П. Левченко:

- Давайте начнем с нашей истории, с истории красногорского стрелка. Как Ростислав и сказал, мне кажется, что процессы и перемены идут вне зависимости от этих событий. Но такие яркие трагичные события, мне кажется, становятся своего рода символами, знаменами этих перемен. Но как человек, достаточно аполитичный, и даже не придерживающийся каких-то либеральных взглядов, что странно для нашей кинотусовки, мне кажется, что тут на историю красногорского стрелка двух мнений быть не может - это трагедия. И называть это какой-то отправной точкой для изменения мне бы не хотелось.

В. Ворсобин:

- Да, история философская… и фильм появился на эту тему… и все-таки в маленьких городках, где обычно все поделено, и где куратор есть чуть ли не в каждом селе, чуть ли не в каждом городке… и ощущение такое, что с ним ничего нельзя сделать - он находится над законом… и вот тогда возникают вещи, которые… это, конечно, уникальная вещь, такая, как красногорский стрелок… Обычно перед куратором все уступают и исчезают в других городах. Обычно все смиряются… и только в некоторых местах, как, допустим, к неудовольствию Ростислава, я вспомнил Башкирию… но это случилось, по-моему, когда свалку пытались сделать рядом с Коми, и там поднялся народ и не дал это сделать. Причем, все проходило через Уголовный Кодекс, через насилие, через возбуждение уголовных дел и т.д. Что ж, возможно, я слишком близок к политике и рассуждаю о фильме, который говорит всего лишь о взаимоотношении двух семей, немножко пристрастно… Ростислав, а вот за пять лет, после того, как ты ушел из этого кабинета, где застрелили твоего предшественника, сильно ли у тебя изменился твой взгляд…

Р. Мурзагулов:

- Да, мой взгляд изменился на эту историю. Потому что, когда я находился в этом кабинете, у нас было очень много работы, мы ею занимались с утра до вечера и я как-то не успевал даже задуматься о том, что здесь вот человек погиб, и не один. А сейчас, посмотрев фильм, я сидел в зале, я так вжался в кресло и мне было действительно так противно от того, что в наших коридорах это случается… Вот я сейчас так об этом думаю.

В. Ворсобин:

- Помню как вчера, совершенно прогнившая власть в городе Красногорск, где все решалось с помощью бабок – крутили деньги, чиновники торговали землями, чтобы строили дома. Все решалось не по закону, а по понятиям. Так все и закончилось, когда один из предпринимателей тоже решил все делать по понятиям и покрошил администрацию Красногорского района. Глава уцелел, зам. главы и его соратники погибли. И эта история вызвала бурю не только откликов, но и сочувствия красногорскому стрелку. Режиссер фильма «Куратор» Петр Левченко по следам этих событий снял этот фильм.

Как эта история отозвалась в России? У меня есть мнение, что даже то, что случился Хабаровск, не стали власти разгонять Хабаровск, не стали отвечать на это насилием, опасаясь, что это может войти в болезненную форму, то, что в Шиесе власти тоже уступили, даже в Башкирии не стали срывать священную гору, я настаиваю, священную, которая стала для них такой на протяжении этого боя между властями и населением. Нет такого ощущения, что со временем эта история с красногорским стрелком все-таки запала власти в голову, и она немножко побаивается народ?

Р. Мурзагулов:

- Думаю, что на самом деле очень здорово, что власть реагирует на население, на его возмущение и так далее. Сегодня в восемь утра у нас Хабиров поехал на место, где один ушлый застройщик собрался построить 34-этажный дом, практически во дворе у людей. И у него все бумажки есть. Все законно. Хабиров чуть не с матюками его оттуда выгнал пинками. Люди возмущаются абсолютно справедливо. А почему им не пойти навстречу? А не изображать из себя индюка надутого и делать вид, что власть лучше всех во всем понимает. Конечно, это не так.

А чего мы так драматизируем: ах, вот власть дала попятную, включила задний ход, переобулась. Да это же здорово, что власть сначала сидит, смотрит, вроде все бумажки есть у застройщиков. А потом власть в виде губернатора приезжает на место и говорит: да вы с ума сошли, все эти чиновники, которые выписывали разрешения. Вы хоть бы приехали на это место, посмотрели, где там начинается. Он мне показал вчера: представь, вот тут мы с тобой сидим, а вот здесь у тебя уже стена 34-этажки. Эти люди, которые подписывали, они даже не глянули на это. Они куда-то в другое место глядели. Надо идти навстречу людям.

В. Ворсобин:

- Петр, когда вы изучали красногорскую историю перед съемками фильма, вы погружались в эту жизнь, вы думали об этом? Что это ведь проблема власти. Я понимаю, что вы скажете, что писали эту историю о людских судьбах. О власти вы думали?

П. Левченко:

- Начну с предыдущего момента, касающегося перемен, которые произошли или не произошли. Мне кажется, история красногорского стрелка немножко отличается и от башкирской истории, и от белорусской истории, которую мы сейчас видим. Потому что там речь шла исключительно о дележке власти.

В. Ворсобин:

- Людям было все равно, люди были забиты, люди не участвовали в управлении городом. Без их желания чиновники занимались всем чем угодно. После того, как убили заместителя руководителя города, когда сменилась власть, все изменилось. Не потому, что один вор убил другого вора. А потому что все это происходило в каком-то безвоздушном пространстве, как будто людям было все равно. А люди мучились от этого.

П. Левченко:

- Да, совсем другая команда, совсем с другим подходом. К сожалению, такое трагическое событие привело к смене этой команды. Погружался ли я в историю? Да, конечно, мне кажется, я перечитал все возможное по этой теме, все самые идиотские конспирологические теории, откровенное вранье, какие-то расследования посерьезней. Но в какой-то момент я понял, что мне в написании сценария это не помогает.

В. Ворсобин:

- А сочувствие народное вас не тронуло?

П. Левченко:

- Что значит – не тронуло?

В. Ворсобин:

- Это же интересно, когда Робин Гуд сочувствует Робин Гуду.

П. Левченко:

- Наш продюсер Катя Филиппова живет недалеко от Красногорска. Она мне присылала фотографии, как после этих событий недалеко от Красногорска ездили машины со стикерами «Вперед, вперед, красногорский стрелок!» Он стал таким своего рода Робин Гудом, страшным героем от народа. Но по-хорошему это совсем не так.

В. Ворсобин:

- Вопрос в том, почему так произошло. Почему он вдруг стал им. А сейчас возможна эта история?

Р. Мурзагулов:

- Такие истории всегда возможны. Они время от времени случаются в разных местах. В Америке фильм о том, как дядька на экскаваторе разнес целый город.

П. Левченко:

- Из этой истории как раз «Левиафан» получился наш.

Р. Мурзагулов:

- В разных точках мира люди выходят из себя и чего-то делают. Красногорский стрелок не был святым, он не был таким суперпозитивным человеком для Красногорска до своей смерти. И то, что он там натворил, это же тоже ничего хорошего. И ладно бы, если бы только те, с кем он чего-то делил, пилил. Там же и случайные люди попали под раздачу. Охранник бедный на парковке чем был виноват? Это убийца. Его героизировать не надо. Такое случиться может где угодно. И дело даже не в том, что происходят тектонические сдвиги во власти российской, она становится очень плохой. Просто в российской власти есть определенные люди, которые сидят… Вот мы с вами сидим, общаемся, а кто-то в это время сидит и небоскребы людям втыкает во дворы. И думает, как они на этом снимут миллиард, другой, третий. И купят себе на Манхэттене этаж. Вот это все куда-то бы деть. Пока это происходит, они друг с другом будут разбираться с помощью оружия.

В. Ворсобин:

- Я скажу, как это возможно. Выйдут люди из соседнего дома на несанкционированный митинг, их попытаются убрать ОМОН, они набьют рожу ОМОНу. Кто-то из них сядет за это, зато власть прислушается.

Р. Мурзагулов:

- Ровно то, что случилось в Башкирии с застройкой вот этим небоскребом конкретного двора.

В. Ворсобин:

- Но это только в Башкирии. В остальных районах и городах все произойдет еще страшнее. Построят, посадят и еще назовут это, что раскрыли экстремистов, ячейку какую-нибудь ваххабитскую нашли заодно в протестном доме, еще что-нибудь. И оставят народ зреть в злобе. Народ будет сидеть, смотреть на все, что происходит, то, что они не хотят, чтобы происходило. И тихо доходить до состояния стрелка.

А фильм «Ворошиловский стрелок» помните? Это хоть и художественный вымысел, но он тоже не на пустом месте возник. Это когда власть до того не то что не слышит, она не то что не хочет слышать, она еще и глумится над теми, кто пытается что-то сказать. Они их записывают в сумасшедшие, в оппозиционеры, в навальнисты, в идиоты, в городских сумасшедших. А потом вдруг возникает история, когда скажут: мы не можем одобрять подобные действия. Это нехорошо. Это всего лишь взрыв эмоций.

Петр, может быть, вы снимете еще один фильм?

П. Левченко:

- Надеюсь очень на это. Сниму.

Р. Мурзагулов:

- В «Ленфильме» руководство поменялось. Может, они дадут средства. Мы хорошо знакомы с генеральным директором.

П. Левченко:

- Ну все.

В. Ворсобин:

- Ваши сценарии проходят какую-то проверку? Если вы напишете второго «Дурака» и снимете второй «Левиафан», будут ли у вас некие проблемы с получением возможности прокрутить это на экранах?

П. Левченко:

- Прям отличный вопрос. Начнем с фильма «Куратор», с нашего сценария. Деньги мы на него получили в Минкульте Российской Федерации. Там сидит мощнейшая экспертиза, редактура. Но деньги мы эти получили именно с такой формулировкой: если вы хотите, чтобы что-то в этой стране менялось, то мы должны начинать с себя, вы должны пропускать такие фильмы. И это говорит о положительных изменениях.

В. Ворсобин:

- Это здорово!

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, пишите комментарии, ставьте оценки и слушайте, когда удобно!

Нам это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.