Как сегодня не сойти с ума от политических новостей. Советы от психиатра
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин. И в сегодняшние окаянные дни, как говорят, выиграют такие профессии, как силовики, в которых государство будет сейчас очень нуждаться, возможно, финансисты, потому что денег становится меньше, контролировать их все сложнее. И, конечно, психологи и психиатры. В это сложное время на них падает большая нагрузка. У людей не выдерживают нервы.
И сегодня у меня в виртуальной студии Артем Андреевич Гилёв, врач-психиатр. Здравствуйте, Артем Андреевич.
А. Гилёв:
- Здравствуйте!
В. Ворсобин:
- Как сейчас вы себя лечите? Хочется начать вопрос с этого. Заняты ли вы самолечением, глядя на то, что происходит.
А. Гилёв:
- Ну, самолечением я занимаюсь в том плане – это какие-то, что-то типа аутогенных тренировок для самого себя. Этого мне вполне хватает. И можно больше времени уделить работе, когда больше работаешь, голова отвлекается.
В. Ворсобин:
- Вы же начали советовать, я так понимаю?
А. Гилёв:
- Нет, это я про себя. Для каждого свои советы. Как раз, уход в работу не всегда является хорошим методом, потому что ситуацию это не исправляет, человека это не меняет. Иногда погружение в работу приводит даже к ухудшению ситуации.
Но здесь надо смотреть именно на человека, потому что есть разные люди. Есть люди, которые уже где-то имели надломы в своей психике, есть те, кто первый раз столкнулся с этими проблемами. Однозначных советов нет. Можно выделить несколько категорий людей. И для каждой дать свои советы.
В. Ворсобин:
- Ситуация, в которой сейчас находится наше общество, наша страна, наши люди, она уникальна? С вашей профессиональной точки зрения. Встречали ли вы ситуации, когда нужна сейчас людям помощь?
А. Гилёв:
- Да. Здесь играет роль стресс, внешняя ситуация, которая оказывает большое воздействие на общество. Не такого уровня, конечно, было повышение тревожности, обострение расстройств при начале эпидемии ковида. Тогда тоже было огромное количество тревоги в обществе, все старались обратиться к специалистам, чтобы этот уровень снизить, потому что некоторые не могли работать.
В процессе того, что ковид был еще, получается, что у нас общество сейчас частично было подготовлено к тому, чтобы иметь большую тревожность, потому что после перенесенного ковида четверть людей начинают чувствовать тревогу. И у них развиваются тревожные или депрессивные расстройства. Где-то у четверти, которые уже страдали, у них эта тревожность увеличивается, общество было уже немного сдвинуто в сторону расстройств психики. И сегодняшняя стрессовая ситуация для многих является непереносимой. И является еще одним дополнительным стрессовым фактором после ковида, который у некоторых вызывает уже явно выраженные расстройства, которые требуют не только психотерапевтической коррекции, но и медикаментозной.
В. Ворсобин:
- Как это проявляется сейчас? Как надламывается здоровье людей при виде того ужаса, который на нас наступает? Может, я сам ваш пациент? Возможно. Видите, я черными красками рисую. Может, на самом деле, не надо сейчас говорить о реальности так пессимистично.
А. Гилёв:
- Нет, конечно, количество обращений и у психологов, и у психиатров выросло. Если даже брать то, что у нас превалирует такая тема в СМИ, в обществе, вообще, в жизни, она отражается даже в психозах. Если люди страдают шизофренией, то сейчас часто психозы стали развиваться, что человек считает, что он участвует в военных действиях, что он обладает какими-то силами, что он может победить украинскую, российскую армию, начать Третью мировую войну. То есть, это уже бредовые переживания, но фабула бреда соответствует действующей обстановке. Даже у пациентов с тяжелыми расстройствами психики, например, шизофрения, то есть, вот такая фабула бреда началась. Ее не было до 24-го, а сейчас она появилась, ее стало очень много.
В. Ворсобин:
- То есть, раньше ловили инопланетян, тарелочки, фольга на голову, то теперь, получается, украинские войска, Третья мировая и завоевание мира?
А. Гилёв:
- Да. То, что происходит, отражается и на психике. Например, когда электричество появилось, то вот тогда были случаи, что вот через электричество начали передавать там запахи, мысли, влияние. Это как пример. Сейчас они, естественно, сменились в тот фокус, который сейчас превалирует в обществе.
В. Ворсобин:
- Видимое, если даже взглянуть в телевизор, в интернет, это усилит, скажем, ваши больные получат рецидив, если будут смотреть телевизор. Может, как бы нашим журналистам и пропагандистам как-то иметь в виду, чтобы не свести всю страну с ума?
А. Гилёв:
- Безусловно, просмотр новостей, он приведет к обострению ситуации, но дело в том, что ситуация реальна. И журналисты, и СМИ, я считаю, всегда должны отражать картину мира. Ее нельзя скрывать. Сокрытие картины мира, тогда журналистика совсем бесполезна, тогда никто из журналистов не нужен.
Люди многие были не готовы, естественно, к этому. Многие сломались, многие сейчас имеют родственников как с одной, так и с другой стороны. И сейчас в некоторых семьях идут разногласия, среди друзей, среди коллег. Да, кто-то на митинги идет, кто-то – против. Это все равно вносит расколы.
В. Ворсобин:
- А вот когда человек идет на митинг или кто-то идет бить тех, кто идет на митинг, это там омоновцы, которые тоже свое мнение вкладывают в любые свои действия, это, может быть, тоже какой-то вариант самолечения? Выхлоп. Ты негативную эмоцию направляешь в позитивное русло, как тебе кажется. Может, ничего не делать опаснее для человека в этот момент?
А. Гилёв:
- Ну, здесь все зависит от типа личности. Некоторые имеют свою точку зрения. И человек готов ее отстаивать любыми способами. У полиции свое задание, они выполняют свою работу. Им за это платят. Люди, которые идут на митинг против, они убеждены в том, что они правы. И те, и другие считают, что он действуют правильно. Для них это состояние является нормальным, для них это не является расстройством психики. И, скорее всего, если они себя будут сдерживать, именно те, кто не идет на митинги, скорее всего, для них это будет хуже. Для них начнутся проблемы внутри. Этические.
В. Ворсобин:
- То есть, если человек, понятно, что-то сдерживает в себе, то это тебя травит. То есть, надо действовать.
А. Гилёв:
- Да. Если человек не может выразить свое мнение, скорее всего, это подавление приведет к тому, что ему станет еще хуже.
В. Ворсобин:
- У нас, в общем-то, все государство со своими законами говорит, нет, сидите тихо. Ни слова! То есть, нет войны. Войны не существует. Говорить, что она существует, нельзя. Вот эти установки, получается, что сейчас есть страх.
А. Гилёв:
- Да, конечно. Боятся все. Огромное количество страха и по отношению к полиции, и ко всему. Люди, которые обращаются, они говорят, что они боятся всего. Боятся полиции, потому что везде идут задержания, человек, который даже не хотел идти на митинг, например, он боится выходить на улицу, потому что иногда задерживают не того, кого надо. Очень нехорошие новости про то, что там какие-то идут превышения в силовых методах. То есть, это все в обществе курсирует. Естественно, это крайне негативно сказывается в общем психическом здоровье всего общества, всей страны.
В. Ворсобин:
- У ваших пациентов это прослеживается?
А. Гилёв:
- Безусловно. Сейчас у меня получается, что мы со всеми пациентами, с которыми должны были заканчивать какие-то курсы терапии, например, у человека было тревожное, депрессивное расстройство, то есть, человек изначально был с тревогой. Он был со сниженным настроением, у него было что-то нехорошее до суицидальных мыслей, и вот сейчас, когда уже надо было отменять лечение, курс закончен, они приходят и говорят, что боятся отменить лечение. Тревога. Говорят, что теперь знают, от чего она. Например, я работаю в фирме, головной офис расположен в Европе, например. Мою фирму закрывают. А у меня тут дети, кредит, что мне сейчас делать? Никто не поможет.
А вот когда есть химическая поддержка, препараты, то человеку легче. У него сейчас не тот уровень, но у него уровень… То есть, объективно есть проблема, но человек не может ее решить никак.
Естественно, для многих людей очень важен контроль, это как люди, которые боятся летать в самолете, потому что он вот за рулем едет, он руль держит, знает, что машина под его контролем.: если что, я поверну. А там все зависит от пилота. И человек не может контролировать ситуацию. И здесь тоже: люди не могут контролировать ситуацию, они на нее никак не могут повлиять. И это повышает уровень тревоги.
И я говорю пациентам: мы пока оставляем эту терапию на неопределенный срок, пока не произойдет стабилизация ситуации.
В. Ворсобин:
- Странную вещь скажу, то вашим пациентам везет. Им можно дать таблетку. А остальным что делать в этой ситуации? Представьте ситуацию, люди летят в этом гигантском самолете. И почему-то ощущение, что не вверх, а вниз. Они не могут ничего с этим сделать.
Какие ваши советы? Людям, которые не наблюдаются у психиатра.
А. Гилёв:
- Здесь все зависит от того, насколько это мешает адаптации человека в обществе, его работоспособности, его отношения к семье. Если человек начинает замечать, что он в семье начинает срываться, у него начинаются конфликты в семье, он на работе ничего не может делать, он ночью пытается заснуть, но не спит час, два, три. У него пробуждения три-четыре за ночь. Нарушение сна – это практически 80-90% тревога. День прошел, два, три, человек не высыпается, постепенно у него начнет развиваться проблема с психикой, которая уже потребует лечения. Как минимум, это потребует психотерапевтического лечения.
Я всегда привожу такой пример для пациентов. Вот у нас фашистская Германия, концлагеря были. И были люди, вот он туда попал и он погиб просто от того, что ситуация была невыносима. Его не убили, не застрелили, он там умер, у него не выдержала нервная система, организм. Были те, которых выпустили, они всю жизнь страдают, не могут, им очень плохо. И все это с таким трудом переживают, что просто никак. И ведь были те, кто… Невыносимые, тяжелейшие условия. Он вышел, отъелся, ну, и нормально как бы все.
Знаете, как вы в жизни можете наблюдать? Один купил белые кроссовки, ему в метро наступили, он: все, за что, что это такое? Вася, это же кроссовки! Ну, помой, купит новые, это же ерунда. Он: нет, все! Есть такие паникеры. А есть те, которые говорят, слушай, у тебя же мама умерла. Он: ну, что, бог дал, бог взял. Что такого?
Чувствуете? Они же никто не больные, они все здоровые, но у них разный уровень силы нервной системы. Одному достаточно ерундового фактора, чтобы у него начала надламываться психика, а у второго, у которого «бог дал, бог взял», его тоже можно сломать. Если поставить цель и начать его ломать как бы специально, то можно. Просто ему надо будет этот уровень высоко, и его можно сломать.
Но вот уровень-то какой разный! Один сломался сразу, а второй выдержал. И тот, кто «бог дал, бог взял», он, скорее всего, сейчас выдержит и не сломается, а который с белыми шнурками, он, скорее всего, потребует помощи медикаментозной или психотерапевтической.
В. Ворсобин:
- А какой-то совет вы дадите сейчас? Чтобы как-то поддержать себя и близких.
А. Гилёв:
- Первое – это под ударом находятся те люди, которые находятся одни, то есть, одинокие люди. Они чаще подвергаются депрессивным расстройствам, у них чаще бывают мысли о том, что все плохо, даже какие-то суицидальные… И риск суицида у них выше.
Для человека в такой ситуации сейчас надо как-то обращаться к своим родственникам, к родным, к близким, к друзьям, у которых, естественно, их мнения, взгляды жизненные совпадают с твоими. Ты с ними беседуешь, тебя это успокаивает. Они тебя поддерживают: вот мы вместе, мы выдержим.
Сейчас люди должны объединяться.
В. Ворсобин:
- Сейчас, по-моему, расколото общество не на равные доли, но, все-таки, расколото. Говорит с родственниками, который считают, что на Украине идет спецоперация, а ты думаешь, что война, это только еще больше испортит твое психическое здоровье.
А. Гилёв:
- Да. Я ведь как сказал: с теми, у кого мнение твое схоже, Естественно, если ты говоришь с человеком, например, с братом, а они говорит, что я вот считаю вот так, а он говорит, а я вот так. И они вплоть до драки. Естественно, там никакого примирения и улучшения психического расстройства не будет. Там будет только ухудшение. И еще больше уровень стресса повысится.
А если люди пытаются приспособиться выжить, найти какие-то новые способы для того, чтобы адаптироваться, это проще делать вдвоем. Общение и близкие люди, которые тебя понимают, имеют общее с тобой мнение, они очень помогут. И для этого вообще никакой психотерапевт не нужен. Просто общение и не быть одним!
В. Ворсобин:
- И надо находить единомышленников.
Многие были удивлены, что я пригласил в нашу программу врача-психиатра… На что я ответил, что я за всю свою жизнь пообщался с таким количеством психопатов, которые выдают себя за политиков, что давно я шел к разговору с врачом-психиатром.
Артем Андреевич, мы в предыдущей части говорили о том, что наше общество было уже в какой-то степени… или надломлено уже эпидемией коронавируса, или закалено. Вот как этот тезис… ну, надо же понимать, что идет повторение или 1991-го, или 1998-го – то есть, это финансовый кризис, возможно, люди могут остаться без работы, это вот эти новости, из которых просто льется кровь и это все страшно. То, что был коронавирус – это как повлияло на наше общество?
А. Гилёв:
- У нас очень любят цитировать некоторые, особенно такие псевдопсихологи, о том, что – что нас не убивает, делает сильнее, что количество стрессов человека закаляет. На самом деле – нет. По исследованиям, чем большее количество стрессов у человека было в его предыдущие годы, тем у него надломленность к стрессам повышается. То есть, ему становится хуже. Не повышает количество стрессов стрессоустойчивость. Большое количество стрессов приводит к тому, что когда-то человек надломится. Это были исследования особенно детских стрессов, детских травм, в подростковом возрасте. Да и во взрослом возрасте если на человека постоянно воздействуют стрессы, это плохо.
В. Ворсобин:
- Но заметьте, что те люди, которые говорят – да ничего страшного, мы этот кризис пройдем – и они молодцы, они в какой-то степени оптимисты – при этом они ссылаются: мы проходили это, мы проходили то, мы перестройку прошли, мы 90-е годы прошли… И это пройдем. То есть, к чему в итоге может привести вот это накопление стрессов в сегодняшний момент? Что, люди идут к вам все?
А. Гилёв:
- Развиваются у людей депрессивные, тревожные расстройства. Скорее всего, количество, наверное, суицидов увеличится – к сожалению, это так. Но это нельзя говорить…
В. Ворсобин:
- У нас запись, так что тут…
А. Гилёв:
- Я знаю, что запись, я говорю, что нельзя, наверное, говорить про суициды…
В. Ворсобин:
- Вы говорите о том, что надо найти единомышленников и вообще не спорить в семье. Но я, честно говоря, заметил, что в тех случаях, когда споры в семье случаются, вот сейчас говорят, что даже семьи раскалываются – как всегда у нас бывает во время таких вот… Есть все-таки люди, которые смотрят на эту историю по-разному? Как им быть в одном доме, в одной квартире? Какие советы, чтобы не покалечить друг друга?
А. Гилёв:
- Здесь все зависит от степени вот этой фанатичности человека приверженности своей идеи. Если для человека эта идея не имеет какого-то очень важного сверхценного значения, то, скорее всего, да, там поговорили вместе, согласились, там мы друг друга любим, давай не будем как-то об этом говорить – все, мы решили, договорились. Если это непримиримые точки зрения, тогда, скорее всего, ничего хорошего не выйдет. Но раз у человека такие противоположные точки зрения и эти люди не могут найти компромисс, скорее всего, им и жить вместе не стоит. Люди, которые живут вместе, должны находить компромисс во всем. А если они не могут компромисс найти, значит, они друг для друга не совсем созданы.
В. Ворсобин:
- Вы говорите о семье, а я все вспоминаю, что даже по официальным отчетам ФОМа или ВЦИОМа, все-таки 20% населения, как минимум, имеет отличную точку зрения от того большинства… И что с этим делать?
А. Гилёв:
- Как что с этим делать? Есть раскол в обществе – это всегда какие-то такие национальные катастрофы вызывали эти расколы и самое главное здесь сейчас – это как-то на большом уровне, на высоком, это нужно обязательно сгладить, потому что никогда ни к чему хорошему это не приведет. Это приводило к расколу гражданское общество, а иногда может приводить и к каким-то нехорошим гражданским событиями в стране.
В. Ворсобин:
- А эта консолидация общества, которой сейчас наверняка и власть хочет, и вообще оно само собой получается, вот в нынешней критической обстановке – она как-то влияет положительно на психическое здоровье людей? Ну, потому что они все-таки плечом к плечу как-то идут, чувство единости друг с другом, со страной…
А. Гилёв:
- Чувство единости со страной, да, оно дает какую-то опьяняющую эйфорию сейчас, но это обычно всегда очень короткий промежуток времени. То есть, эйфория от победы, эйфория от хорошего события не может длиться вечно. Это все равно что яркая влюбленность, свадьба – все это длится, длится, но потом это когда-то переходит в стабильность. Не может взрыв чувств, огромное эмоциональное напряжение влюбленности продолжаться постоянно. Потому что любое такое эмоциональное переживание… ведь мозг в принципе не особо понимает, то есть, для него всплеск сверхрадости и счастья – свадьба, и всплеск стресса от смерти родственника – для него очень схож. И если у человека подряд будет очень много эмоциональных событий, хороших – свадьба, затем вторая свадьба – там десять сестер или братьев – и он на каждой – «ла-ла-ла-ла», а потом у него могут развиться тоже какие-то проблемы. Потому что для мозга это каждый раз огромное напряжение. Поэтому ничего хорошего в постоянной эйфории тоже быть не может. И продолжаться она не может постоянно. Это же не может длиться бесконечно… когда-то это закончится и начнут люди задумываться о чем-то другом – о том, что они со своими родственниками где-то поругались, а что теперь делать и вообще…
В. Ворсобин:
- Хорошо. Тут уже такие бытовые чисто проблемы, которые надо решать каждому и, если раньше они не обращали на это внимания, будучи в эйфории, теперь им придется ремонтировать то, что поломали, как говорится…
А. Гилёв:
- Да, да. Поэтому подряд слишком много хороших событий тоже не приводит ни к чему хорошему.
В. Ворсобин:
- Вы это называете хорошим событием – то, что сейчас происходит? Или кто-то считает его хорошим?
А. Гилёв:
- Нет, я говорю о том, что боль9шое количество хороших событий, как и большое количество плохих событий, для мозга человека и психики…
В. Ворсобин:
- Как выходить из этого положения психологически людям, которым нужно возвращаться в эту реальную жизнь? А она нас зовет, эта реальная жизнь. Потому что она превращается в какой-то уже кубик Рубика… то есть, как ее решать, уже никто не понимает. С чего начать, чтобы быть спокойным, как поется в песне, и упрямым?
А. Гилёв:
- Я считаю, что надо больше нести мира и спокойствия в общество. То есть, это должны быть какие-то… то есть, если это какие-то силовые структуры, то, может быть, им как-то больше взять к себе в штат психологов, чтобы, например, людей вот этих на митингах, чтобы с ними как-то вместе ходили психологи – прямо вместе с полицейскими. То есть, мягкость надо нести в общество. Если везде будет мягкость, если будет мир, если будет все это обосновано с точки зрения психологии, а не просто силы, это можно как-то общество по-другому настроить, сделать, избежать вот этого нагнетания. Зачем? В принципе же тут никто пока никого не убивал, ничего не сделал… ну, разве нельзя это с помощью психологов решить?
В. Ворсобин:
- Всему нашему обществу и стране нужен психотерапевт, по-вашему, да?
А. Гилёв:
- Да, да, в целом. Потому что нехорошо это. Я-то это вижу явно. И коллеги мои – и психотерапевты, и психиатры – они явно отмечают, что количество обращений по поводу тревоги зашкаливает. Причем, вне зависимости от того, из какой части общества человек. Потому что я же говорю, даже вот как бы все нормально, а потом вдруг там где-то еще проблемы.
В. Ворсобин:
- Государству надо смягчиться. Обществу надо смягчиться и быть более …
А. Гилёв:
- Да, да. Вообще самое лучшее – это, конечно, везде мягкость, везде избегание максимальных конфликтов, давления. Тогда общество будет более здоровым.
В. Ворсобин:
- Артем Андреевич, вот сейчас наши слушатели наверняка подумали, что вы спустились где-то с Марса или Юпитера, потому что для них это вообще непонятно. Сейчас наоборот позиция силы. Сейчас время силы. Сейчас решаются все вопросы с помощью какого-то терапевтического насилия. И говорить сейчас о мягкости – не очень своевременно. Не то время, подумали наши слушатели наверняка – многие из них.
А. Гилёв:
- Ну, я же говорю – сейчас количество стресса, которое увеличено, оно обязательно отразится в будущем на психическом здоровье. И пожинать-то плоды потом придется через несколько месяцев, а то и через несколько лет, потому что все вот это огромное количество стресса, развитие посттравматических стрессовых расстройств тоже ведь оно там этот импутлаг имеет – то есть, это произойдет не сразу, не мгновенно. Это когда-то отразится. Эти расстройства сначала должны развиться и у той, и у другой половины. Они разовьются когда-то, понимаете. И они выстрелят потом.
В. Ворсобин:
- Каким образом? Как будут выглядеть эти последствия в будущем?
А. Гилёв:
- Рост расстройств психики у людей. Рост количества суицидальных попыток. Это всегда было при всех… то есть, если взять 1991- й год, если взять периоды всех дефолтов – это всегда было. Тем не менее, никогда никакой вот этой психологической, психотерапевтической работы с обществом никто не вел. И сейчас никто не ведет. То есть, с этим надо работать. Но для этого… ну, даже, наверное, никто не захочет этим заниматься. Как вот раньше говорили, что у нас в Советском Союзе медицина финансируется по остаточному принципу, а психиатрия финансируется по остаточному принципу в медицине.
В. Ворсобин:
- Сейчас ситуация не изменилась?
А. Гилёв:
- Вы знаете, в Москве на самом деле снабжение препаратами было очень хорошее. То есть, у пациентов была возможность бесплатно получать очень дорогие препараты. То есть, это ампулы, которые стоили иногда сотни тысяч рублей. То есть, одна ампула препарата.
В. Ворсобин:
- Вы говорите в прошедшем времени.
А. Гилёв:
- Ну, не знаю, пока все есть. Я надеюсь, что так и будет.
В. Ворсобин:
- Да, и тем, кому сейчас нужна психологическая и психиатрическая помощь, они будут все-таки под присмотром, им эту помощь дадут и им все-таки будет легче. Такое впечатление, что всем нам нужна эта психологическая помощь. И, кстати говоря, вы знаете, что русский человек – он же не признает психологов. У него один психолог – это бутылка.
А. Гилёв:
- Да, у нас проще всего всегда алкоголь. Дело в том, что алкоголь может решить проблемы здесь и сейчас. Вот прямо здесь – человек выпил, все забыл, ему хорошо, он расслабился, но дело в том, что завтра потребуется еще одна бутылка, послезавтра еще одна. А через полгода-год человек уже заболеет алкоголизмом, а через несколько лет он умрет от цирроза печени. А если бы он обратился к психотерапевту и получил, например, психотерапию или антидепрессанты, то с ним было бы все нормально и через четыре недели он бы имел уже нормальную психику. Без всякого алкоголя.
В. Ворсобин:
- Хороший совет. Хотя опять-таки нехарактерный. Народ у нас очень боится ходить к психологу, а уж к психиатру – тем более. Но послушайте Артема Андреевича Гилёва, врача-психиатра, который был с нами в эфире. И спасибо вам огромное за советы. До свидания.
А. Гилёв:
- До свидания.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, пишите комментарии, ставьте оценки и слушайте, когда удобно!
Нам это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.
