На деятелей культуры обрушился ГРАД. Нужен ли нам «русский маккартизм»

Человек против бюрократии: программа «Гражданская оборона» о том, как люди сопротивляются или уживаются с чиновниками в регионах России.
Владимир Ворсобин обсуждает вместе с Дмитрием Кузнецовым и Николаем Бурляевым о том, какая охота ведется сейчас на тех, кто или молчит, или высказывается против специальной операции в Украине

В. Ворсобин:

- Здравствуйте. Сегодня поговорим о деятелях культуры, ну, и скорее о той охоте, которая будто бы ведется сейчас на тех, кто или молчит, или высказывается против специальной операции в Украине. Если коротко, тему можно назвать так: на деятелей культуры обрушился ГРАД. Что такое ГРАД? Один из руководителей этого проекта по выслеживанию и установлению врагов России среди интеллектуальной среды или, проще говоря, интеллигенции, находится у нас в студии и, я надеюсь, он объяснит, что это за новый проект. С нами Дмитрий Вадимович Кузнецов, депутат Государственной Думы, руководитель штаба Захара Прилепина.

Дмитрий Вадимович, сейчас идет скандальчик, я бы даже назвал его скандалом, потому что он широк и прекрасен. Возмутилась наша общественность тем, что вы вывесили на своем сайте… Сайт у вас как называется?

Д. Кузнецов:

- Gradkult.ru.

В. Ворсобин:

- Списки очень уважаемых людей. Так это подано, что это неблагонадежные деятели культуры, которых противопоказано финансировать государству. Возмутились все. Там оказался бывший редактор «Независимой газеты» Третьяков, наш ветеран Кучкина и многие-многие, те, которые сейчас сильно гневаются на вас. Что это было?

Д. Кузнецов:

- Это было современное состояние российской журналистики. Вы сами сказали, «у вас на сайте вот такой страшный список». А вы на наш сайт сами заходили?

В. Ворсобин:

- Я не говорил, что у вас на сайте страшный список. Я сказал, что пошли разговоры, что у вас на сайте этот список. Но на самом деле, если зайти на ваш сайт, действительно там находится всего лишь парочка человек, этот самый несчастный Эрнст, на которого уже спустили всех собак, этот наш комик, который теперь не комик и который скрывается. Как его фамилия? Я все время забываю. Ургант его фамилия. Ну, и так далее. А списки – это уже дополнительная информация, которой всех возбудили.

Д. Кузнецов:

- В том-то и дело, что если бы мы жили в идеальном мире, где журналист занимается фактчекингом, то перед тем как публиковать какие-то материалы, человек бы зашел на наш сайт, увидел, что у нас там есть…

В. Ворсобин:

- Там врагов народа всего 6 штук. Не так много.

Д. Кузнецов:

- Там вообще нет врагов народа.

В. Ворсобин:

- А кто это?

Д. Кузнецов:

- Я не зову их врагами народа. Там есть чиновники, а именно два с половиной чиновника, которым, на наш взгляд, нужна помощь. Собственно, задача нашей рабочей группы по расследованию антироссийской деятельности в культуре – это повлиять на чиновников, убедить их, когда они решают какие-то важные задачи или принимают решения, принимать во внимание мнение гражданского общества.

Почему это важно? Потому что если продолжать оставаться такой феодальной… Такое феодальное мЫшление. То тогда не надо учитывать мнение общественности, мнение народа, надо просто ориентироваться на то, с кем ты друг, кто у дочки на корпоративе выступил, на свои личные вкусы, на мнение своей светской гостиной, где ты находишься. И тогда можно на большое событие, Суперкубок, к примеру, пригласить «Би-2», не подумав о том, что люди занимали как минимум двусмысленную… Но, конечно, не двусмысленную, а вполне однозначную позицию против решений правительства, являются иностранными гражданами и, конечно, разрушают гражданский мир. Собственно, это и стало провокацией. Приехали «Би-2», потому что какой-то чиновник решил их пригласить, были освистаны фанатами, были, мягко говоря, плохо восприняты патриотическим сообществом, иначе говоря, гражданским обществом плохо воспринято.

А почему это произошло? Потому что как раз чиновник решал не так, как должен делать государственный муж, а решал, видимо, с точки зрения каких-то своих политических амбиций, а скорее всего, просто личных знакомств. Этого быть не должно. Это в феодальном обществе нормально. Вот есть там некий двор, и у них шуты. Народ, вы там давайте, идите воевать, воюйте, умирайте, рискуйте, это ваше дело, а мы тут с шутами сами разберемся, и наши шуты – это наши шуты, кого хотим, того и приглашаем.

В. Ворсобин:

- А вы предлагаете что?

Д. Кузнецов:

- А мы предлагаем чиновникам, перед тем как давать государственные деньги деятелям культуры, думать об интересах общества, об интересах страны, об интересах гражданского согласия. Потому что главная цель нашей работы – содействие общественному согласию. Это гражданский мир. Потому что если наша элита будет продолжать ту же тенденцию, которую мы видим, а именно, не особо заботиться об интересах народа в своей культурной политике, тогда это к чему приведет? Это приведет либо к активному возмущению. Потому что люди не будут понимать, как так, от нас ждут героизма на фронте, самоотверженной работы в тылу, а при этом люди с антигосударственной позицией за государственный счет направляют нашу массовую культуру.

Либо народ возмутится (ничего хорошего в этом для страны нет), либо народ впадет (во что я больше верю) просто в апатию. Ну, потому что народу важно, что элита его не бросит, что она с ним. И самый большой страх, который есть у людей, это предательство элиты. Мы видели это в 80-е, и многие так это интерпретировали, как предательство…

У простого россиянина, если А, то А, если Б, то Б. То есть, если мы действуем радикально на Украине, значит, должно быть везде. Не должно быть двусмысленности, какого-то лицемерия.

В. Ворсобин:

- А иначе, если там двусмысленность, значит, что-то со спецоперацией не так?

Д. Кузнецов:

- Нет, что-то с властями не так. Власти ждут от нас готовности к испытаниям. Понятно, что в основном испытания сейчас достаточно смешные – не работает айфон у кого-то, но испытания разные могут быть. Народу нужно видеть, что власть последовательна. Поэтому наша цель – гражданский мир и общественное согласие.

Так вот, возвращаясь к тому, что у нас на сайте. Заходите (Gradkult.ru), мы ничего не скрываем, там все написано. Там есть некий чиновник… Это даже не то что список, там есть некоторые ситуации, с которыми мы работаем. Первая ситуация – мы ищем того самого чиновника, который непосредственно решил приглашать «Би-2» на Суперкубок.

В. Ворсобин:

- Да, он у вас с большим вопросом. Пустое окно с большим вопросом, кто этот чиновник.

Д. Кузнецов:

- Потому что мы считаем это провокацией, и мы хотим помочь ему задуматься, как-то осознать.

В. Ворсобин:

- И наказать за то, что он пригласил «Би-2».

Д. Кузнецов:

- Я думаю, тут не вопрос наказания. Потому что явно тут приглашал не управленец от культуры, а это явно управленец от футбола либо политический управленец. Мы не знаем, либо Беглов настоял, либо это Дюков решил, либо, может быть, агентство какое-то. Ну, был тендер, кого-то нам приводите, они взяли и догадались «Би-2» привести. Мы хотим понять, кто это, и дальше сделать так, чтобы, во-первых, он таких ошибок никогда не допускал и, во-вторых, другим было неповадно. Потому что моя позиция (это не позиция всей нашей рабочей группы), что здесь не за что увольнять. Здесь задача – открыть глаза, чтобы чиновничество проснулось. Потому что они хотят жить, как раньше.

В. Ворсобин:

- Это примерно то же самое, как Владимиру Семеновичу Высоцкому в свое время как бы не давали зеленый свет на телеэкраны, но его все время протаскивали – то режиссеры, то какие-то его фанаты из высокостоящих чиновников. Это, по большому счету, похоже. Вы хотите в такой режим нас ввести?

Д. Кузнецов:

- Я думаю, совсем непохоже. Потому что Высоцкий был абсолютно национальный поэт, национальный автор…

В. Ворсобин:

- Его подозревали в антисоветизме, он считался неблагонадежным. Он считался очень скользким типом для партийной элиты.

Д. Кузнецов:

- Он был везде, партийная элита ходила на его концерты.

В. Ворсобин:

- Но не разрешала эти концерты при этом. Эдита Пьеха блистала на экранах, а Высоцкого всегда запинывали и прятали.

Д. Кузнецов:

- Я думаю, что это можно оценивать как часть легенды. Высоцкий, он был везде, был обласкан власть, обласкан элитой, был богат, ездил за границу, катался на «Мерседесе».

В. Ворсобин:

- Да. Потому что его любили, но не пускали, потому что он был неблагонадежен.

Д. Кузнецов:

- Давайте по факту смотреть. Человек играет в знатнейшем театре, никто его не выгоняет. Гоняет по Москве на трех «Мерседесах», когда хочет, ездит за границу. Он имел уровень привилегий, несравнимый даже с работником райкома. То есть он был абсолютно часть советской элиты.

В. Ворсобин:

- Ладно, не будем сейчас великого Владимира Семеновича…

Д. Кузнецов:

- Да, там был некий флер, но это как бы отчасти была игра. Как сейчас рэперы изображают, что они… Я не говорю, что на 100 процентов, но часть этой игры была.

В. Ворсобин:

- Давайте вернемся все-таки к вашему сайту. Смотрите, как интересно. Заходишь на ваш сайт. Мне даже этот список был особо не нужен, а только одна графа. Я получил большое удовольствие. У вас графа, где человек может вписать свое имя (он может даже не свое имя написать). Вторая строчка – он туда вписывает электронный адрес (кстати, тоже может не свой написать). А третья строчка – ты вписываешь врага или, скажем так, иностранного агента…

Д. Кузнецов:

- Там нет слова «враг».

В. Ворсобин:

- Ну, иностранный агент.

Д. Кузнецов:

- Фактчекинг. Там нет слова «враг».

В. Ворсобин:

- Подождите. Там есть «иностранный агент». Я даже найду. В одной графе ты пишешь свое имя, электронный адрес и имя вражеского агента. Я, кстати, процитировал правильно – «вражеского агента».

Д. Кузнецов:

- Да, агента.

В. Ворсобин:

- Смотрите, как интересно. Раньше надо было, в 1937-м, брать конверт, марку, побороть страх НКВД, посылать. А сейчас просто приходишь домой и пишешь кляузу на ваш сайт. Это, вы считаете, поможет вашему прекрасному, благородному делу?

Д. Кузнецов:

- Откройте прямо сейчас наш сайт Gradkult.ru. Поймите, тут вопроса стереотипов. Либералы настолько убедили, что ой, страшно, придет 37-й год, что есть стереотипное мышление, и что люди пытаются изменить культурную политику…

Это интересный психологический феномен, такой социопсихологический. Либеральная элита, которая держит бюджеты, держит институции, держит площадки, им же надо как-то защищаться. Они рассказывают, что любые попытки их потеснить – это вот такой новый 37-й год. Конечно, никакого нового 37-го года невозможно, потому что два раза в одну и ту же реку не входят. Но из-за того, что они всех убедили в этом, вы только про нас услышали, вы уже, наверное, готовы написать, что у вас там написано: предложить к расстрелу врага народа, пишите сюда. Но давайте посмотрим, что там есть по-настоящему. Или Cultfront.ru еще есть тоже.

В. Ворсобин:

- «Культурный фронт» у вас называется сайт. Что же вы меня путаете?

Д. Кузнецов:

- У нас два УРЛа, они идут на один и тот же сайт. Второй, кто там есть, это, естественно, Константин Эрнст. Объясняю, почему он там.

В. Ворсобин:

- Подождите. Мы сейчас не отвечаем на вопрос по поводу возможности…

Д. Кузнецов:

- Там Константин Эрнст и господин Урин. Вот три наших чиновника, которые, мы хотим, чтобы либо проснулись, либо по ним были приняты меры их начальством.

В. Ворсобин:

- Вы же хотите припасть к источнику. Мы сейчас припадем. Сайт…

Д. Кузнецов:

- Cultfront.ru..

В. Ворсобин:

- Ай, нехорошо. Здесь другое было.

Д. Кузнецов:

- Ну, читайте, что есть.

В. Ворсобин:

- Обратная связь. Вы изменили название. Дело в том, что позавчера я готовил материал, и здесь была совершенно другая надпись. Это была не «обратная связь»…

Д. Кузнецов:

- Ну, продолжайте оправдываться.

В. Ворсобин:

- Нет, здесь было написано, что пишите имя иноагента.

Д. Кузнецов:

- Прочитайте, что сейчас там написано.

В. Ворсобин:

- Сейчас написано просто «обратная связь». Вы изменили надпись.

Д. Кузнецов:

- Хорошо. Следующий вопрос.

В. Ворсобин:

- Это не следующий вопрос. Почему вы изменили надпись?

Д. Кузнецов:

- Почему изменили надпись? Потому что…

В. Ворсобин:

- Что было первоначально?

Д. Кузнецов:

- Я даже вам точно не скажу, что было первоначально, я не являюсь демиургом всего в этом проекте.

В. Ворсобин:

- Но вы признаёте, что надпись была изменена?

Д. Кузнецов:

- Мы постоянно в процессе адаптации.

В. Ворсобин:

- Признаёте. Почему?

Д. Кузнецов:

- Я уверен, что через день сайт еще изменится. У нас как минимум там еще появится два чиновника, по которым мы работаем.

В. Ворсобин:

- Хорошо. Почему изменили надпись?

Д. Кузнецов:

- Ну, давайте найдем, какая была, и тогда я вам смогу ответить.

В. Ворсобин:

- Всё, опять тормозим.

Д. Кузнецов:

- Я могу, конечно, попытаться объяснить логику наших аппаратчиков, если вы мне расскажете, что было раньше, и тогда я смогу как-то…

В. Ворсобин:

- Нашел. Изначально была надпись такая – «Сообщить об агенте или пособнике».

Д. Кузнецов:

- Агент вражеской… А «вражеской»-то где у вас?

В. Ворсобин:

- Ну, об агенте или пособнике.

Д. Кузнецов:

- А вы как говорили? Вражеский… Что было?

В. Ворсобин:

- Я ошибся.

Д. Кузнецов:

- Ну, извиняйтесь, давайте. Вы только что произвели фейк. Если бы я не отправил вас на сайт, не попросил найти скриншот…

В. Ворсобин:

- В слове «агент» и «пособник» не читается слово «вражеский», по-вашему? Вы любите русский язык?

Д. Кузнецов:

- Знаете, а следующее слово, это как в анекдоте: он меня сукой назвал.

В. Ворсобин:

- Я прошу прощения, что я назвал «вражеский»…

Д. Кузнецов:

- Потому что он обратился «здравствуй, рыбка». Рыбка – это щука, щука – это зубы, зубы – это собака, а собака – это сука.

В. Ворсобин:

- Вы будете отвечать на вопрос?

Д. Кузнецов:

- А вы за фейк уже извинились?

В. Ворсобин:

- Да, извинился. Я сформулирую еще раз вопрос. У вас было «сообщить об агенте или пособнике», где граждане могли вписать свое (или не свое) имя, свой (или не свой) e-mail и написать сообщение. Они могли сообщить вам об агенте, иноагенте (вы пишете выше, что такое агент, это агент иностранного влияния и т.д.) или пособнике, кто его поддерживает наверху. Люди могут это сделать в режиме онлайн и присылать.

Через несколько дней у вас исчезает эта надпись, и получается просто нейтральная надпись «обратная связь». С чем вы это связываете?

Д. Кузнецов:

- Объясняю. Потому что, по сути… Я пытаюсь сейчас быть спикером наших аппаратчиков, которые делают сайт. Как я вижу ситуацию? Они сначала хотели написать правду, так сказать, во всей ее полноте. Потому что, конечно, «Би-2», к примеру, является агентом иностранного влияния. Они иностранные граждане, выступающие активно против политики государства, выступающие с критикой активной. Они раскачивают лодку. Поэтому, естественно, наши эксперты говорят правду, как бы фиксируют правду о том, что они, конечно, являются агентами иностранного влияния. Не иноагентами (это разные вещи).

В. Ворсобин:

- Слово «вражеское» вам здесь не чувствуется, да? Ну, все-таки это же противники наши. Агенты вражеские.

Д. Кузнецов:

- Они топят за Украину.

В. Ворсобин:

- Все – вражеский агент. О кей?

Д. Кузнецов:

- Нет, конечно.

В. Ворсобин:

- Почему?

Д. Кузнецов:

- Что такое агент? Агент – это человек, который связан функционально, то есть, вот кто-то вас завербовал, кто-то пришел к вам из разведки или там вот государство сказало – я тебе буду платить деньги, ты будешь моим… Вот иноагенты эти занимаются, там прослеживают связь с… ну, вот идут деньги из вражеских, с враждебных государств, недружественных государств и человек на них работает. То есть, он как бы на подсосе находится. Это агент. Агент стран влияния немножко другое. Это ты можешь быть им, ты просто по факту работаешь в их интересах, то есть, твоя деятельность в их интересах…

В. Ворсобин:

- Ну, в 37-м для расстрела это было годно по большому счету.

Д. Кузнецов:

- То есть, и В2, конечно, этим занимаются, то есть, они, конечно, как бы вольно или невольно, кто я такой, чтобы их судить, но их деятельность она ведется в интересах не российского государства. Потому что они осуждают деятельность российского государства, они там поддерживают явно государство, где у нас, извините, погибают солдаты каждый день. И как раз вот люди, помните, Михалков говорил – придут люди с Донбасса, надеюсь, с победой, как он сказал, и они зададут вопросы. Я расширю этот список, это не только же…

В. Ворсобин:

- Подождите, подождите, мы сейчас прервемся и уйдем на перерыв… А пока все-таки сформулируйте ответ на вопрос – зачем нужно у людей, у наших граждан просить, чтобы они написали имена иностранных агентов и их пособников на вашем сайте?

Д. Кузнецов:

- Ну, сначала надо же, наверное, определение сделать.

В. Ворсобин:

- Сейчас, сейчас.

Напоминаем, что у нас в студии Дмитрий Кузнецов, депутат Государственной Думы, руководитель штаба Захара Прилепина и мы здесь ведем живой разговор, потому что одновременно Дмитрий Вадимович и секретарь «Град» - это организация, которая борется с иностранным влиянием в рядах интеллигенции, деятелей культуры, и в связи с опубликованием неких списков, о которых мы сейчас здесь до хрипоты спорим, в общем-то отсюда и пошел этот скандал, который мы обсуждаем сейчас.

Дмитрий Вадимович, вот мы залезли на ваш сайт, сайт этот называется «Культурный фронт», где людям предлагается, как в великолепных 37-х годах написать просто , настучать на какого-нибудь человека – это может быть деятель культуры или просто гражданин, который ярко себя ведет или вообще безвестных сосед, как говорится, который, по мнению людей, это иностранный агент, иностранного влияния и их пособник.

Скажите, пожалуйста, зачем вам нужно мнение простых людей, кто является по сути врагом народа и я другого синонима не найду.

Д. Кузнецов:

- Понятно. Вот как раз вы до перерыва спросили меня, почему заменили? А вот поэтому и заменили, что либеральная цензура и либеральная пропаганда она отформатировала абсолютно ваше восприятие и вы не можете воспринимать это, ну, даже вы, человек, который избирается, так сказать, в медиаполе и…

В. Ворсобин:

- Я просто вижу, как этот инструмент можно использовать.

Д. Кузнецов:

- Вы заточены в одну сторону. Вот поэтому-то и убрали. Потому что речь шла о том, что мы не просим сообщать ни о каких врагах народа, вообще там слова такого нету, мы, наши эксперты написали сначала правду, как она есть, что да, в нашей культуре есть существенные страны влияния. И если увидите чиновника, который тратит государственные деньги на людей, которые поддерживают антигосударственную позицию, то, пожалуйста, сообщите нам об этом. Потому что мы общественная организация…

В. Ворсобин:

- Это не донос, да?

Д. Кузнецов:

- Мы общественная организация, мы работаем с обществом, мы действуем в интересах насел5ения. Вот сейчас в Telegram не так давно кто-то разместил опрос «поддерживаете ли деятельность «Град» по отключению от госфинансирования, патриотов за границей» - вот как-то так было сформулировано – и там за сутки было набрано больше 100 тысяч участников и 89% - да. Речь идет о том, что как бы если вы видите, что госденьги тратятся людям, которые занимают проукраинскую позицию или двусмысленную позицию, сообщить нам об этом, чтобы мы на них повлияли. Имелось в виду это. Вместо того, что вам настолько 30 лет рассказывали, Сталин, 37-й год, ГУЛАГ, доносы, ай-ай-ай, то вы сразу думаете – вот как бы по-другому. Именно поэтому наши эксперты и убрали все слова про иностранное влияние, сообщите там об этом, потому что, к сожалению, вот деколонизация мышления русского она только начинается. То есть, настолько нам привили комплекс вины, так сказать, как бы требование платить и каяться – вот это все – что мы сами не можем из него выбраться.

В. Ворсобин:

- Подождите. То есть, вы не боитесь, что, пользуясь вот этой формулой, люди просто начнут сводить счеты со своими противниками? Деятели культуры, кстати говоря, любят этим заниматься. Уж кому, как ни Прилепину это хорошо знать.

Д. Кузнецов:

- Давайте на факты посмотрим. У нас есть неизвестный чиновник в нашей работе, есть неизвестный чиновник, который пригласил на суперкубок В2, несмотря на их антигосударственную позицию, не постеснялся.

В. Ворсобин:

- Так. Есть Эрнст.

Д. Кузнецов:

- Есть Константин Эрнст, который…

В. Ворсобин:

- …патронирует…

Д. Кузнецов:

- Предположительно патронирует Ивана Урганта. Объясню почему, в чем тут момент. Потому что один из страхов как раз гражданского общества патриотического – это то, что Иван…

В. Ворсобин:

- А то, что Ургант вообще ничего не произнес по поводу спецоперации – это ничего?

Д. Кузнецов:

- Он произнес.

В. Ворсобин:

- Что?

Д. Кузнецов:

- Посмотрите скриншот, вы же как бы… давайте сейчас еще потратим полпередачи искать, конечно, он написал там пост об этом и уехал…

В. Ворсобин:

- Все-таки он проговорился, да?

Д. Кузнецов:

- Он не проговорился, он показал свою позицию как бы. Он не написал там убивай русских и слава Украине, но там позиция, которая минимум двусмысленная. И сразу уехал, да.

В. Ворсобин:

- Все-таки двусмысленная, то есть, ее можно истолковать и так, и так. У вас там есть вообще графа «молчит». Для вас эта графа является преступлением – молчит.

Д. Кузнецов:

- Опять…

В. Ворсобин:

- Это мы дойдем до бумаги, но это член вашего…

Д. Кузнецов:

- Мы сейчас обсуждаем не фейки, а как бы нашу официальную информацию. Там нет ничего такого. Итак, есть Константин Эрнст у нас, почему? Потому что реально гражданское общество оно переживает, что коллективный Иван Ургант, который выступил против спецоперации и уехал, они вернутся на экраны. А почему? Страх очень простой. Опять же, страх предательства элиты, предательства власти, что вот наше мнение и, как сказать, печальная констатация, что наше мнение опять не будут уважать, что как бы элита, двор они сделают чего они хотят, их будут развлекать те шуты, которых они хотят, а мнение людей, которые вернулись с Донбасса, причем, это я тут про Никиту Сергеевича Михалкова вспомнила, как он сказал, что придут люди с вопросами и один из вопросов как раз, я понимаю, будет – если Иван Ургант вернутся, а почему мы пошли воевать, а Иван Ургант убежал и выступил против, а он опять у нас в «Голубом огоньке» на Первом канале каждый день блистает. Если это случится, да. И этот вопрос мы не сможем, мы… работаем с обществом, мы не можем не ответить.

В. Ворсобин:

- Зачем вы собираете доносы? Вы сами можете организовать аналитику – кто и что. Доносы вам зачем?

Д. Кузнецов:

- Хорошо, перейдем. Это же не только военные имеются в виду. Волонтеры, кто там работает, люди, которые в тылу помогают, которые деньги собирают на эти квадрокоптеры и там тушенку, да, для мобилизованных бойцов. У них есть вопрос. И мы за общественное согласие, мы хотим просто донести Константину Эрнсту, что ради гражданского общества, ради мнения населения не нужно провокаций, не надо Ивана Урганта пускать в эфир, если он, конечно, свою позицию не покажет однозначно. Если он там не поедет детям не поможет. Это вообще мы приветствуем, мы верим в изменение людей. Вот Евгений Миронов поехал, увидел своими глазами, осознал, что правда больше, чем он думал, что есть правда не только в советской гостиной, а еще правда Мариуполя и правда Донецка и Луганска. Он осознал и вообще как бы изменился, он все понял. То есть, если Иван Ургант изменит свою позицию, прекрасно. Но если нет, тогда не надо провоцировать общество, не надо нарушать гражданское согласие, надо отказаться от контракта с Иваном Ургантом.

В. Ворсобин:

- Я вас понимаю.

Д. Кузнецов:

- Это мы написали Константину – есть ли у вас контракт, если есть, то, пожалуйста, разорвите его. И третье – у нас ну не так, чтобы вообще известен, как господин Ургант, деятель Большого театра, который объявил, что в Большом театре будет постановка режиссера, занимающего то есть не как Ургант позицию, а просто явно проукраинскую. То есть, он конкретно просто выступает за победу Украины. Понятно, что не так известен для широкой общественности, но это вообще вопиющая история. Поэтому мы попросили Урина воздержаться от этой постановки…

В. Ворсобин:

- А постановка касается чего? Украины? Политики? Или там это просто классика? Там сюжет не предполагает никакого…

Д. Кузнецов:

- Режиссер очень талантливый, но он занимает публичную проукраинскую позицию как бы.

В. Ворсобин:

- Поэтому его произведения нельзя смотреть?

Д. Кузнецов:

- Ну, это все равно, что вот там в 43-м году мы бы ставили бы, вот «Мосфильм» снимал бы по Рифеншталю какой-нибудь хороший фильм. Не про политику. А про любовь. Как бы, интересно, отреагировало общество? Вот общество, культурное общество, патриотическое, реагирует на это плохо. И не мне судить право общество или неправо, я просто вижу, что…

В. Ворсобин:

- А вы общество как вообще меряете?

Д. Кузнецов:

- Я вам сказал, что за один день 100 тысяч человек написали – да, пожалуйста, остановите это, воздержитесь от госфинансирования …

В. Ворсобин:

- Там больше голов, чем сто тысяч. В обществе вообще-то миллионы. Если из миллионов сто тысяч вы собрали подписей, это еще не значит, что большинство не хочет идти в театр только потому, что человек там что-то ляпнул…

Д. Кузнецов:

- Давайте я вам предлагаю сделать опрос. У вас вместе с вами соберем миллион участников, заменим. Я абсолютно уверен, потому что если у нас…

В. Ворсобин:

- Почему, все-таки, вам нужны доносы, вы не отвечаете, по сути, форма предлагает донос.

Д. Кузнецов:

- Нам не нужны доносы. Нам нужно, мы показываем этим ,что мы открыты к людям.

В. Ворсобин:

- Поэтому? Ответ принимается.

Д. Кузнецов:

- Наша претензия к власти, что они не хотят думать о людях, они думают о чем-то другом. А мы показываем, мы делаем это в интересах народа это, нам нужно гражданское согласие, общественный мир.

В. Ворсобин:
- У нас в студии Дмитрий Кузнецов, депутат Государственнейшей Думы, я люблю это слово.

Д. Кузнецов:

- Да, Государственнейшей.

В. Ворсобин:

- Руководитель штаба Захара Прилепина, секретарь организации ГРАД по очищению нашей интеллигенции от всего гнилого и непатриотичного.

Давайте пойдем дальше. Посмотрим на этот список, который был опубликован. Вы говорите, что это фейк. В этом списке, по-моему, 142 человека. Этот список разлинован, по-моему, на три графы, в которых есть фамилия, должность, отношение к спецоперации, в котором есть два греха: первый - против, второй – молчит. А, еще один грех, правда, туда попали люди, которые не ожидали там себя увидеть – это, например, Кучкина, наша ветеран «Комсомольской правды», Третьяков – бывший редактор «Независимой газеты» и прочие неожиданные люди. Потом выяснилось, что это просто список «Большой книги», жюри «Большой книги», которая упорно не дает уже много лет Прилепину литературную премию. И, кстати, именно это жюри Прилепин назвал, что там, дескать, засели 50 евреев, он даже из-за этого угодил в скандал.

Откуда взялись эти списки?

Д. Кузнецов:

- Вы сказали, там их больше или меньше?

В. Ворсобин:

- Не знаю, был случай. Вы можете погуглить, Прилепин это сказал. Ну, это к нему вопросы.

Д. Кузнецов:

- Нет, кто выступил с недовольством…

В. Ворсобин:

- Давайте послушаем руководителя Театра имени Моссовета, точнее, так, худрук Евгений Марчелли. Вот что он нам сказал по поводу того, что он стал фигурантом такого странного списка.

(он скажет, что офигел и так далее)

Так ваши сотрудники этот список делали, в итоге?

Д. Кузнецов:

- Этот список господина Урушадзе премии «Большая книга», я так понимаю, что это список экспертных советов Фонда кино. Плюс я с вами совершенно не согласен с идеей грехов, потому что я исхожу из позиции, что художник в широком смысле слова, интеллектуал, артист имеет право иметь любую позицию. Я, вообще, против цензуры выступаю, за свободу творчества. Никто не может указать, какую позицию иметь. Если человек считает, что ему надо, не знаю, топить за Украину и против СВО, это, в конце…

В. Ворсобин:

- Или за мир.

Д. Кузнецов:

- Ну, мы все за мир, да?

В. Ворсобин:

- Ну!

Д. Кузнецов:

- Мы все понимаем, что имеется в виду, что когда люди, они говорят «нет войне»…

В. Ворсобин:

- А как понять?

Д. Кузнецов:

- Как понять?

В. Ворсобин:

- Вот за мир человек. Говорит, я за мир.

Д. Кузнецов:

- Я тоже за мир.

В. Ворсобин:

- Ну, вот, отлично!

Д. Кузнецов:

- А кто…

В. Ворсобин:

- Вас можно в списки некоторые ввести.

Д. Кузнецов:

- А есть кто-то за войну, что ли? У вас.

В. Ворсобин:

- Я скажу, что сейчас такой вопрос задавать на улицах и те, кто больше смотрит телевизор, тем меньше вероятность ответа, что за мир. Вообще, слово «за мир» сейчас не очень-то разрешено.

Д. Кузнецов:

- Я думаю, что все за мир абсолютно. Все нормальные… Конечно, за мир. Просто вопрос: какой мир, на каких условиях. У нас благотворительный фонд есть, мы помогаем не последние шесть месяцев, а последние лет шесть мы помогаем много Донецку и Луганску, там есть такой классический тост Захарченко, что «За мир после победы».

В. Ворсобин:

- Хорошо.

Д. Кузнецов:

- Поэтому все за мир.

В. Ворсобин:

- Так бумага откуда?

Д. Кузнецов:

- Так вот, еще раз, я считаю, что спроса с художника нет. Он имеет право быть, иметь любое мнение. И мы не занимаемся преследованием интеллектуалов, артистов, художников, так далее. Мы не обращались к Ивану Урганту ни с чем, он там называл нас какашками, но я в 13 лет не стал ругаться какашками… ТО есть, артист не должен быть ни смелым, ни умным, он никому ничем не обязан. А вот чиновник, он обязан думать о стране, о народе, обязан думать об интересах государства, потому что это работодатель, он не может государственные деньги тратить людям с антигосударственной позицией. И поэтому, ну, как я предполагаю, ну, как я понимаю, в интернете мы имеем дело с одним из промежуточных этапов аналитики списков состава большого жюри, то есть, сидела какая-то наша девочка, условно, и смотрела…

В. Ворсобин:

- Аналитику проводила.

Д. Кузнецов:

- … как чиновник… Она пыталась понять логику чиновника, который составлял этот список. Ее как бы не интересовало…

В. Ворсобин:

- Ничего не понимаю. Ваш сотрудник или девочка этот список рисовала?

Д. Кузнецов:

- Какая девочка, может, не мой сотрудник.

В. Ворсобин:

- Сотрудник вашего ГРАДа.

Д. Кузнецов:

- Так у нас нет же…

В. Ворсобин:

- Ну, ваш соратник.

Д. Кузнецов:

- Явно какой-то, кто-то сидел и делал аналитику. Она ушла как бы в прессу. Так как сейчас пресса настроена больше на создание фейков часто, нежели факчекинг, люди не проверили, что это не наш список, что это…

В. Ворсобин:

- Это ваш список! Ваш сотрудник это сделал, в смысле, ваш соратник.

Д. Кузнецов:

- Это аналитика. Это не наш список.

В. Ворсобин:

- Понятно.

Д. Кузнецов:

- Как бы это все равно, что не знаю, найти список ваш на вход и сказать, что…

В. Ворсобин:

- Сотрудников «Комсомольской правды».

Д. Кузнецов:

- … получавших премию там в 2031, ну, там в 2013-м году.

В. Ворсобин:

- Почему, простите, в этом случае вы составляли, вы анализировали списки жюри «Большая книга» вот именно того жюри, которое не давало долгое время премию самому Прилепину? Это же, по большому счету, если принять версию, что он таким образом сводил счеты со своими врагами, это показывает, что любые списки, которые общественным путем собираются, это всегда сведение счетов и решение своих личных вопросов. Кстати, помните Довлатова, который говорил, что все сейчас пеняют на Сталина, он, может, и был виноват, но откуда взялось несколько миллионов доносов? Это все писали советские люди. Вы, по сути, делаете так, чтобы провоцируете людей, ну, вот подобными общественными проектами на то, чтобы они вспомнили забытую вещь – написать донос. Я все хочу вам об этом сказать.

Д. Кузнецов:

- То есть, нельзя анализировать ничего, то есть, у нас вроде свободное государство.

В. Ворсобин:

- Вы собираете официально на сайте доносы, что вы там говорите.

Д. Кузнецов:

- Мы сейчас обсуждаем…

В. Ворсобин:

- Мы перепрыгиваем немного темы, но…

Д. Кузнецов:

- Мы поняли, что никакие доносы мы не собираем, мы открыты к обществу.

В. Ворсобин:

- Никто ничего не понял.

Д. Кузнецов:

- И слышим людей. Потому что мы против новой аристократии, которая хочет слышать только себя и свои вкусы. Мы действуем в интересах народа, который не хочет, чтобы государственные деньги тратились за украинцев в области культуры. Все. Это как бы мы этим занимаемся. А для таких, как вы, так сказать, отформатированных либеральной пропагандой, мы убрали специально, потому что любой слово «иностранное влияние» вызывает в вас аналогию 37-го года – Сталин и ГУЛАГ, все такое. Поэтому мы это убрали.

Теперь переходим к тому, что мы сейчас обсуждаем. Вы сбили меня.

В. Ворсобин:

- Мы обсуждаем тему сведения личных счетов.

Д. Кузнецов:

- То есть, мы сейчас как бы… Что такое работа ГРАД? Мы даже адресно работать с чиновниками, это для нас не самое главное. Конечно, мы хотим и на Эрнста повлиять, и на Урина, и на Любимову, и там список дальше, но важнее нам изменить механизм инструмента. Мы же расследование, рабочей группы расследование антироссийской деятельности в культуре нам интересно понять институты, механизмы, как этот колониальный привод, как, по сути, управление в интересах Запада нашей культурой реализовывалось с точки зрения именно государственного управления, а не с точки зрения конкретных личностей. Да, кадры решают многое, но механизм еще интереснее.

Для того, чтобы понять механизмы, мы исследуем все. И театр, пожалуйста, может, кто-то проберется в офис к девочке, которая делает теперь аналитику по финансированию гостеатров, и это сольет в сеть. Ну, это будет аналитика, да. Может, быть, как бы мы занимаемся и театром, и кино, и литературой. Везде чьи-то будут интересы. Не заниматься, что ли, если Прилепин писатель, не заниматься кино, потому что Бурляев артист, не заниматься телевидением, потому что там, не знаю, Третьяков – специалист по телевидению? Нам ничем не заниматься, что ли? Вот я ничем не занимаюсь, поэтому я могу делать что угодно.

В. Ворсобин:

- Итак, в гостях у нас Дмитрий Кузнецов, депутат Госдумы, руководитель штаба Захара Прилепина, секретарь ГРАД, организации, поставившей себе цель почистить интеллигенцию.

Д. Кузнецов:

- С какой! Мы хотим изменить систему управления!

В. Ворсобин:

- Хорошо, вы сейчас ответите. А что, это не чистка разве?

Д. Кузнецов:

- Нет, это изменение механизма, чтобы они были просто в интересах государства и страны.

В. Ворсобин:

- Простите, я часто делаю материалы…

Д. Кузнецов:

- Скажите, вы роль такую как бы лютого либерала на себя надели или действительно такой убежденный просто вот либеральный либерал?

В. Ворсобин:

- А можно просто отвечать на мои вопросы? Вам они не нравятся?

Д. Кузнецов:

- А это как-то… У нас свободная страна.

В. Ворсобин:

- Я понимаю, но вам не нравятся мои вопросы?

Д. Кузнецов:

- Вы играете или вы реально вот настолько отформатированы?

В. Ворсобин:

- Вы перестали пить коньяк по утрам, это примерно такой вопрос. Если вам не нравятся мои вопросы, вы можете на них не отвечать. У нас, опять-таки, свободная страна.

Вернемся к Захару Прилепину. Кстати, мы к нему еще близко не подходили. Так вот, я с Захаром общаюсь часто, раз в год я с ним делаю большое интервью. И историю, его идея, что, вообще-то, молчание – есть некое преступление, он не называет это преступлением, он называет это «подозрительным». Почему человек молчит? Почему деятели культуры не высказывают свою четкую точку зрения по поводу, допустим, спецоперации?

Д. Кузнецов:

- Это он так сказал?

В. Ворсобин:

- Да, это проскальзывало у него часто. Вот то, что у вас сейчас в ГРАДе происходит, он вынашивал давно. И он по поводу этой премии книжной очень много говорит, по поводу того, что сейчас в элите интеллектуальной чуть ли не 90% против спецоперации. И я его цитирую. И, по большому счету, я хочу…

Д. Кузнецов:

- И то, что молчат, это плохо, я такого не помню в его высказываниях.

В. Ворсобин:

- Я сказал «подозрительно».

Д. Кузнецов:

- Давайте мы так…

В. Ворсобин:

- Как вы думаете, вот это молчание…

Д. Кузнецов:

- Так как вы замечены мною в распространении фейков, поэтому я с сомнением отношусь, что Захар, действительно, говорил, что молчание – это какой-то грех, я думаю, что он не говорил. Но давайте считаем, что есть такое мнение, где…

В. Ворсобин:

- Есть такое мнение. Захар говорил, что большинство.

Д. Кузнецов:

- Я такого не помню у него как бы. А вы – человек, которому я в плане фактов не очень доверяю. Но вы интересный человек, с вами интересно поговорить.

Так вот, есть такое мнение где-то, я с этим мнением категорически не согласен. Деятели культуры, может, что угодно – говорить, не говорить, это его право, а вот государственный чиновник не должен давать госденьги людям, которые говорят за Украину и за наших врагов. Или занимает двусмысленную позицию. Если у тебя двусмысленная позиция, которая народ смущает, тогда мы воздержимся пока от госфинансирования. Это вопрос просто здравого смысла, какой-то иммунной системы организма государственного, потому что никто не тратит деньги, чтобы в себе инфекцию какую-то размножать. И ослаблять организм. Это же примерно похоже.

Деятели культуры ни за что не отвечают. А мы, депутаты, отвечаем за благополучие страны. За тех людей, которые как Иван Ургант, не могут в Израиль смотаться, если тут пригорело, понимаете? Мы отвечаем за людей в Твери, в Нижнем Новгороде, они никуда не денутся. И это главный момент, что люди, они видят, что эта наша элита в слишком многих случаях это люди, которые не связаны со страной. Они мечтами там, на Западе были и сейчас они готовы, если что, как перелетные птицы смотаться. И оставить нас здесь одних. Но с собой забрать деньги, детей и любовниц. Они давно их уже отправили на Запад. И люди все это чувствуют. И это не содействует гражданскому согласию. Мы хотим общественный мир, хотим, чтобы элита, чтобы они укоренились со страной, помочь им в этом. Национализировались эти элиты. И народ видел, что их мнение уважают, прислушиваются. Вот в этом наша задача.

В. Ворсобин:

- Но каким образом вы вот это большинство, вы сильно усомнились в словах, что Захар Прилепин говорил как о грехе – о молчании.

Д. Кузнецов:

- Потому что это не является грехом.

В. Ворсобин:

- Вы не отрицаете, по крайней мере, что он мог сказать, и он сказал это, действительно, в интервью, что большинство элит, большинство культурных деятелей они или молча, или явно против операции. Скажите мне, каким образом вы их проредите и исправите?

Д. Кузнецов:

- А вы со мной согласны? Вы согласны с тем, что культурной элите, так сложилось благодаря механизмам существовавшим вот этим прозападным, либеральная цензура, что сейчас, действительно, в культурной элите большинство лидеров общественного мнения выступают с антигосударственных позиций? Или молчат с фигой в кармане.

В. Ворсобин:

- Я же вам об этом уже минут пять говорю. Я наблюдаю примерно те же самые тенденции.

Д. Кузнецов:

- То есть вам доказательство не нужно?

В. Ворсобин:

- Доказательство чего?

Д. Кузнецов:

- В чем момент. Вот этот список, который утек, это как раз был рабочий вариант, совершенно некорректный по-настоящему. Скоро мы выпустим наш официальный релиз, и там как бы аналитика будет более ту, за которую мы отвечаем, да. А это была аналитика, за которую мы не отвечаем. Вот люди взяли как бы. И как раз мы исследовали жюри «Большой книги». Потому что это очень показательный пример, как работает либеральная цензура. Там 105 человек, из них в поддержку спецоперации выступил один Третьяков. И он нам помогает в нашей работе, советует нам, мы очень благодарны. Он не является членом ГРАД. У нас много наших помощников, они анонимные. Потому что мы же пытаемся воздействовать на элиты. Это опасная вещь. Они понимают, что, если они выступят против элит, их отключат от финансирования, от того и другого. Поэтому у нас много людей, которые нам помогают на анонимных началах.

Более того, я даже буду абсолютно поддерживать, если на прямой вопрос «вы работаете с ГРАДом?», человек отречется от нас. Я отношусь с пониманием, я даже поддержу его в чем-то. Потому что человек не должен терять свои должности, свои деньги, которые ему дают, просто за то, что его либеральная цензура отключит за участие в нашей очень нужной стране деятельности. Поэтому я отношусь нормально. Мне звонят очень серьезные люди и говорят: мы с вами, мы готовы вас поддержать. Но я понимаю, что я не могу их никак публичить. Потому что это помешает их работе.

В. Ворсобин:

- Я поинтересовался, куда вы денете 90 процентов…

Д. Кузнецов:

- Я на цифрах доказывал ваше утверждение о том, что наша культурная элита в основном антигосударственно настроена.

В. Ворсобин:

- Как вы будете большинство перековывать?

Д. Кузнецов:

- Я не могу это утверждать. Но я переформулировал. Очень похоже, но я, как депутат, не могу говорить неаккуратно, - очень похоже, факты свидетельствуют, что, вероятно, утверждение о том, что большинство культурной элиты занимает антигосударственные позиции, имеет право на существование. Объясню – почему. Этот список из 105 людей «Большой книги». Это не мы список сделали, это Урушадзе его сделал. Там есть один Третьяков, который выступил за спецоперацию публично. Я про публично, не про то, что на кухне. Человек 10-11, которые выступили публично против. Письма подписали или что-то такое. Я их не сужу, они имеют право иметь любое мнение. Это деятели культуры, интеллектуалы, должна быть свобода слова. Мы очень демократичная страна. Попробуйте такую дискуссию где-то на Украине провести, вас просто там как Бузину завалят. А у нас можно иметь антироссийскую позицию и получать даже госденьги, что мы считаем чересчур, но уж точно можно нормально жить.

Так вот, 11 где-то против. А остальные молчат. Что это такое? Не молчат. Девочка, которая писала, это неправильно, конечно, в нашем списке будет: не обнаружены публичные высказывания. Имеют ли право? Имеют. Нужно ли это? Может, нужно. Но есть срез общества, который делал ВЦИОМ. И там у нас, по-моему, 70 % поддерживают спецоперацию, или 80 %.

В. Ворсобин:

- ВЦИОМ говорит – 23-25 % не поддерживают. Значит, все-таки 70 с чем-то.

Д. Кузнецов:

- 70 поддерживают, кто-то воздержались. 20 % не поддерживают. Это срез общества. а вот теперь срез – 105 человек нашей культурной элиты, которую взяли в «Большую книгу». Там один поддерживает. То есть не 70 %, а 0,9 %. 11 против. Это публичная поддержка. Это публичные действия. Я думаю, из этих 20 %, которые в обществе, я думаю, публично готовы заявить об этом гораздо меньше. И вот эти 90 % люди, которые не высказывают никакой публичной позиции.

Я расцениваю это как наличие либеральной цензуры. То есть отсутствие свободы, которая все это время в нашей культуре была. Колониальное управление. Вот как у нас пришли либералы к власти, они зачистили все от патриотической интеллигенции. И вот этот институт как раз так и работает. Вот этот список жюри «Большой книги» очень показывает, как либеральная цензура работала. Наша цель – освобождение русской культуры. Наша цель – это не чтобы зачистить всех либералов. Наша цель – это чтобы были и либералы, и патриоты, и те, кому все равно. Должна быть демократия, свобода и процветание.

В. Ворсобин:

- Вы эту мысль высказали уже несколько раз.

Д. Кузнецов:

- За тридцать лет либеральной цензуры, когда все господствующие высоты занимали прозападные либералы, которые сейчас во многом отвернулись от государства, какие культурные явления, всемирно значимые, мы породили за эти тридцать лет?

В. Ворсобин:

- Прям такой… Рембрандт не появился.

Д. Кузнецов:

- А вы можете сказать, что время было тяжелое. Давайте возьмем другое тяжелое время. Давайте возьмем, допустим, с 1900 по 1930-й. Какие культурные явления породила русская культура, влияющие на весь мир? Вспомним авангардистов, модернистов.

В. Ворсобин:

- Почему вы считаете, что это только тридцатые годы дали, а не начало ХХ века, которое было тоже гениальным. Серебряный век и прочее. Они появились еще в императорской России.

Д. Кузнецов:

- Давайте возьмем любой период жизни России последние двести лет. XIX век – великая русская литература. Начало века – все эти «Русские сезоны» Дягилева и так далее. И «русский стиль» в конце XIX века. Дальше – революционное время. Авангард, модернизм. Дальше – сталинское время. Там тоже огромное количество – Шолохов. Люди, которые получали Нобелевские премии. Кроме свободы, нашей культуре нужно еще процветание. Ничего за тридцать лет либералы всемирно значимого не дали.

В. Ворсобин:

- Вы не отвечаете на поставленные вопросы. Я вас спросил по поводу того, каким образом вы большинство элит перекуете? Вопрос был совершенно примитивный. Я так и не получил на него ответа. Вы можете коротко сказать? Каким образом вы эту развращенную либерализмом, испорченную публику, которых большинство…

Д. Кузнецов:

- Отвечаю по сути. Как раз это вы поймали, как умный человек, самый корень, смысл и цель работы нашей группы расследований антироссийской деятельности в области культуры. Мы готовим по итогам нашей работы доклад, который будет представлен высшему руководству страны, где наши предложения и будут содержаться. Это вещь, с кондачка не решаемая. Нет секретного списка…

В. Ворсобин:

- Списки будут прикреплены к вашим бумагам?

Д. Кузнецов:

- Списки чего?

В. Ворсобин:

- Списки тех, кого нужно люстрировать?

Д. Кузнецов:

- Никаких списков люстрации не будет. Мы не про списки. Там будет аналитика. Но это не списки, с кем надо что-то делать. Это просто правда. А смысл доклада будет в предложении механизмов для изменения существующей непонятной и неприемлемой для народа ситуации.

В. Ворсобин:

- Все ясно.

Продолжаем тему деятелей культуры. Мы в предыдущей части общались с Дмитрием Кузнецовым, депутатом Госдумы, руководителем штаба Захара Прилепина, который подробно объяснил, что такое ГРАД – это общество по, ну, скажем так, по поиску и разоблачению агентов иностранного влияния в культурной среде. И сейчас у нас на связи Николай Петрович Бурляев, президент Международного кинофорума «Золотой витязь», депутат Госдумы, народный артист России. Николай Петрович, здравствуйте!

Н. Бурляев:

- Здравствуйте!

В. Ворсобин:

- Николай Петрович, в предыдущей части мы тут горевали вместе с Дмитрием Кузнецовым по поводу того, что ну, большая часть, как многие говорят, деятелей культуры занимают критическую позицию по поводу внешней политики России, скажем это мягко. Насколько культурная элита страны подвержена вот этому греху и что с этим делать, по-вашему? Есть история с ГРАД, есть такая новация. По-вашему, такие меры будут эффективны для очистки нашей элиты?

Н. Бурляев:

- Прежде всего, ответ на ваш вопрос и на ваше утверждение, что-де большая часть культурной элиты критически относится к нашей стране и к тому, что происходит в ней. Но это не большая часть. Это меньшая часть.

В. Ворсобин:

- Меньшая часть.

Н. Бурляев:

- Малая часть. Просто они на виду. Они мелькали на телевидении, они занимались понижением духовного уровня народа. Они прекрасно чувствовали себя в том либеральном гетто, в котором и находилась наша страна вот эти тридцать перестроечных лет. Это времена вседозволенности, но эти времена оканчиваются.

Приходит время отделения зерен от плевел. Спокойное, безо всяких поисков ведьм, без черных списков. Вот я читаю в прессе, что-де предлагает наша Госдума какие-то черные списки. Да я первый буду против черных списков. Нет! Это же обращение не конкретно к нашим заблудшим коллегам, мол, одумайтесь. Это обращение к чиновникам – к Минкультуры, к Фонду кино, к руководителям наших театров, которые покрывали эту вседозволенность. И даже на сценах самых больших театров, таких, как Большой театр, и там этим делом занимались. Но это время оканчивается. И им надо понимать.

В. Ворсобин:

- Николай Петрович, вот вы – деятель культуры, вы артист знаменитый, великий артист российский, скажите, пожалуйста, что делать чиновнику, если хороший и известный режиссер наверняка поставит хорошую пьесу или сделает хороший фильм. У него будет выбор: или взять талантливого, но, скажем, неблагонадежного режиссера, или человека с прекрасной государственной позицией, но, мягко говоря, который может завалить дело. Вот как с этим быть?

Н. Бурляев:

- Да нет, надо приглашать тех, кто дело не завалит – это раз. И потом, наши предтечи в прошлом веке жили в условиях тоталитарного режима. И я против, я буду первый против политической цензуры, но общественный контроль должен быть. И теперь, когда перед чиновником будет стоять вопрос, давать ли постановку этому фильму, этому режиссеру, этому сценарию? Ну, во-первых, должна быть редактура. И у нас уже есть, как говорил бывший министр культуры Мединский, конституция для чиновников Минкультуры – это конституция, она выражена в указе президента об основах государственной культурной политике, которую он подписал в 2014 году. Это практически идеология нашего государства. Слово «идеология» пугает нашу либеральную братию, ну, а что в нем плохого? Как переводится это слово? Очень просто: наука об идее, об идеале, общество должно ее иметь.

В. Ворсобин:

- Да, но в конституции прямо заявлено, что в государстве не должна быть господствующей ни одна из идеологий.

Н. Бурляев:

- Вы знаете, об этом же мне говорил…

В. Ворсобин:

- А второе – цензура.

Н. Бурляев:

- Об этом мне с упоением говорил бывший министр культуры Швыдкой, когда я его критиковал за то, что он поддерживает выставки так называемого современного искусства, где куры гадят на голову Льва Толстого и так далее. Я тогда говорил: зачем вы это делаете? Он мне ответил: должны цвести все цветы. И потом сказал он мне: в конституции указано, что у нас не должно быть никакой идеологии. Ну, какая конституция тогда была написана? И кем? Это те люди писали, которые, видимо, были напуганы прежней идеологией и идеологией коммунистической. Но сейчас этого нет. А идеология должна быть. Идея – наука об идее! Как жить без идеи? Вот мы и пришли к тому, к чему мы пришли с этой политикой вседозволенности. Какое поколение мы воспитали? Этим кино, этим телевидением.

В. Ворсобин:

- Подождите, а какое поколение? Я смотрю на это поколение, оно мне нравится. Хорошее поколение, молодежь растет. Я бы не сказал, что они глупые или не образованные. Они вполне себе хорошие ребята.

Н. Бурляев:

- И я не скажу, что у нас плохое поколение все поголовно. У меня, например, прекрасные дети, я вижу других людей молодых, у меня пятеро детей, я просто… Но я ими, в общем-то, занимался. И я был примером для моих детей, хотя я им его не навязывал – свои воззрения, но ведь все знают, психологи это знают, что модель для мальчика – отец, для девочки – мать. И вот глядя на то, как отец относится к обществу, к религии, к тому, к сему, так же дети будут относиться.

В. Ворсобин:

- Да, это во все времена. Скажите, почему такой шум произошел вокруг вот этих списков, которые мы обсуждали в предыдущей части передачи? Нет ли в обществе некоего страха, что мы, действительно, вернемся вот в тот Советский Союз, где процветала цензура, где были самиздаты, когда Высоцкого, хотя он играл на Таганке, его снимали в фильмах, но все равно концерты не разрешали. И он был не благонадежен. Не получится ли, что хорошие и великие артисты будут, скажем так, ущемлены в связи со своими идеологическими соображениями, а расцветут бездарности. Или нельзя будет смотреть фильмы, которые будут на полках. Не вернемся ли мы в те времена?

Н. Бурляев:

- Я надеюсь, что пройдя те времена и натерпевшись от них, мы к ним никогда не вернемся. Нет. И как говорила та же Валентина Матвиенко в Совете Федерации пред тем, как я сказал об этом в Думе, о том, что нужен общественный контроль, вдруг я читаю ее текст о том, что она тоже против цензуры, но общественный контроль должен быть обязательно.

Теперь о цензуре давайте поговорим.

В. Ворсобин:

- Давайте.

Н. Бурляев:

- Как переводится это слово? Оно переводится так с греческого: строгое суждение, взыскательная критика. Государство, заботящееся о том, каким будет грядущее поколение, имеет полное право на строгое вполне суждение. И взыскательную критику.

В. Ворсобин:

- Государство или чиновник? Ведь чиновник может быть, извините, тупой или достаточно необразованный.

Н. Бурляев:

- У чиновника этого тупого, а они там, правда, это отдельная тема, кто руководит нашей культурой, но у него есть уже основы государственной культурной политики, где четко прописано о том, что наша российская культура должна развиваться на основе традиционных духовно-нравственных ценностей. И вот если ты чиновник, получаешь сценарий, решаешь поддерживать или нет, ну, так задумайся, поднимает ли он душу человека? Просветляет ли он? К лучшему ли зовет? Или он нас утягивает туда, в преисподнюю?

В. Ворсобин:

- Может быть, но я боюсь за современного Зощенко, которого чиновник не поймет. Боюсь за нового Булгакова, который наш не очень образованный чиновник заподозрит в каких-то…

Н. Бурляев:

- Ну, так покажите мне, пожалуйста, такого нового Зощенко и нового Булгакова!

В. Ворсобин:

- Они, может, еще в детском саду? Может… Или не вырастут они в какое-то… Если будет такая атмосфера, скажем так, запретная.

Н. Бурляев:

- Атмосфера в советское наше время для Тарковского и Высоцкого, а это мои друзья, которых я никогда не предам, я видел из крестный путь. И к этому пути я не призываю возвращаться.

Но, все-таки, закончим о цензуре. Я, когда прочитал это у Пушкина, я был, ну, удивлен, ведь нам о Пушкине говорили, что он натерпелся от цензуры. Да какой там натерпелся! У него главный цензор был царь. Мне бы такого цензора! Мне бы Путина в цензоры! Я бы был бы в полном порядке.

Так вот, что он писал – наше все. Просто я цитирую дословно: «Всякое христианское государство под какой бы формой правления оно не существовало, должно иметь цензуру. Разве речь и рукопись не подлежат закону? Нельзя позволять проповедовать на площадях каждому что в голову взбредет. И государство вправе остановить раздачу рукописей». А я бы добавил: и кино, и театр, и так далее. Я согласен с Пушкиным здесь.

В. Ворсобин:

- Остановить – это рядом со словом сжечь, простите.

Н. Бурляев:

- Нет, остановить, но не давать им болтать, этим голубым, розовым с экрана все, что они хотят! И вовлекая в прекрасной обертке в это новое поколение, которое задумывается, может, лучше так жить? Вот смотрите, какие у этих голубых звезд дачи, виллы, какие у них гардеробы, вот бы и нам так! Понимаете?

В. Ворсобин:

- Николай Петрович, а почему такая поддержка? Вот бойцы ГРАДа все время возвращаются к идее, почему поддерживают элиту нашу аристократическую, артистическую и так далее, ну, вот рассказывая историю, как БИ-2 открывал известный кубковый матч, этому покровительствовал какой-то неназванный чиновник, что Эрнст покровительствует тоже неблагонадежным людям на своем Первом канале. В чем природа вот этой поддержки?

Н. Бурляев:

- Ну, как? В чем природа поддержки Эрнста и…

В. Ворсобин:

- Чиновников, вот тех, кого вы считаете вредными для страны.

Н. Бурляев:

- Природа проста. Почему они стали это все поддерживать? Да потому, что закон, принятый Ельциным от 93-го года запретил нашему государству, как бы то ни было, вмешиваться и регулировать культурную политику: делайте, что хотите. Мы вам будем только давать деньги. Поэтому они и давали деньги. Им дали полную свободу. Да что хочешь, то и делай. Вот они нам и сделали каналы такие, программы такие, «Про это», Ханги-шманги, все эти секонд-хенд сексуальный «Давай поженимся», ну, такая пошлость! Ну, хватит уже! Я, кстати, часто езжу по России, всегда ездил и сейчас много езжу. И приезжаю на Дальний Восток, прихожу к людям, залы спрашивают меня, вы что там, в Москве, за дураков нас, что ли, считаете? Почему вы нам показываете все это безобразие! Без образа божьего, так сказать, культур. Так что пришло время ставить предел всей этой вседозволенности.

В. Ворсобин:

- Пришло время. Видимо, пришло. С нами был Николай Петрович Бурляев, президент Международного кинофорума «Золотой витязь», депутат Госдумы, знаменитый народный артист России. Спасибо огромное, Николай Петрович. И будем смотреть, как наши чиновники будут приводить в порядок нашу культуру. Просто интересно, чем это закончится. До свидания.

Н. Бурляев:

- С Богом!

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски подкаста «Гражданская оборона» с Владимиром Ворсобдиным.