Какое будущее нас ждёт: Останется ли Россия главной сырьевой державой, примкнет к США или к Китаю

От этом писатель Владимир Торин говорит с профессионально занимающимся будущим человеком - членом президиума совета по внешней и оборонной политике Андреем Безруковым, что будет с Россией в ближайшее время

В. Торин:

- Добрый день! Программа о будущем, в котором теперь возможно все! Мы следим за тем, как нереальное сегодня превращается в абсолютно реальное наше с вами завтра.

Сегодня мы точно узнаем ответы на эти вопросы, потому что у нас сегодня невероятный гость – Андрей Безруков, член президиума совета по внешней и оборонной политике. Здравствуйте!

А. Безруков:

- Здравствуйте!

В. Торин:

- Вроде бы за этим титулом ничего и непонятно, но открываю Википедию и застываю в почтительном поклоне. Андрей Олегович Безруков – российский разведчик-нелегал, полковник службы внешней разведки, в настоящее время советник президента «Роснефти», по совместительству доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО, ведущий политолог, эксперт дискуссионного клуба «Валдай», член попечительского совета ДОСААФ России, сопредседатель российской общественной организации «Аналитический комитет».

И я, как мальчик из фильма «Адъютант его превосходительства», хочу спросить: Андрей Олегович, вы шпион?

А. Безруков:

- Видите ли, Владимир, на самом деле, вещи взаимосвязанные. И чем занимается разведка, она и занимается будущим серьезнее, чем вы думаете, чем многие представляют, кто этим напрямую не занимается. Дело в том, что задача разведки базовая – это обеспечить принятие правильных решений. А обеспечивать принятие правильных решений исключительно сложно, потому что мы живем, как Клаузевиц еще сказал, «в тумане войны». И для того, чтобы понять, что, наконец, творится, нужно добраться до первоисточника. Вот этим разведка и занимается. Задача разведки – это подготовить решение и как можно меньше доставить неопределенности. Сорвать вот эту вот оболочку тумана. Это, как раз, копание в будущем.

В. Торин:

- Вот это да! А что такое World Future Society?

А. Безруков:

- Это общество людей, которые занимаются будущим профессионально.

В. Торин:

- Правда ли, что вы долгое время были членом этого общества, которое профессионально изучало будущее?

А. Безруков:

- Да, а что? Я же тоже профессионально этим занимался.

В. Торин:

- В прошлой нашей программе мы разговаривали с Натальей Касперской, мы понимали, что цифра захватывает будущее. И мир становится диджитализированный такой. И там было это понятно. Но если говорить глобальнее. Вы – человек, который профессионально занимается будущим. Вот огромный мир. Есть Америка, есть Россия, есть Китай, есть разные страны. Существуют очаги напряженности, как сейчас в Белоруссии, например, или на Украине. Что в будущем ждет мир? В ближайшем будущем, 10-20 лет.

А. Безруков:

- Ближайшее будущее для наших слушателей, наверное, это год. Когда мы говорим о 10-20 лет, это не такое уж ближайшее будущее, но для истории это, конечно, ближайшее будущее.

Что будет? Давайте поговорим. Достаточно понятно, что будет. Знаете, будущее состоит из трех частей. Первая – это неизбежное будущее. Его семена уже посеяны. И его урожай вырастет так или иначе. Вторая – это возможное будущее, тут есть варианты. Будет или не будет. И есть третье будущее, которое непознаваемо. Это так называемые «черные лебеди», о которых мы совсем не знаем. Вот динозавры жили, у них все было хорошо, а потом бац! Прилетела такая штука и все поменялось. Или наш ковид, например. Хотя ковид, я бы его не отнес к таким вот совершенно «черным лебедям», потому что эпидемии, тем более, исходящие из южного Китая, появляются раз в десять лет регулярно. Все гриппы оттуда идут, все остальные. Конечно, это не «черные лебеди».

В. Торин:

- То есть, его можно было предугадать?

А. Безруков:

- Тот, который пришел в этом году, он, конечно, похож больше на глобальное явление, каким была испанка 100 лет назад. Видите, если копаться в будущем, можно и в историю войти.

Если мы посмотрим на эти три будущих, а нас интересует с точки зрения прогноза то будущее, которое уже будет. И мы знаем, что оно будет. Вот неизбежное будущее. Там, в общем, конечно, никто не может сказать, там все понятно, но есть контуры. Точно так же, как вы входите в комнату, а за вами свет и есть какая-то тень. Вот эту тень можно увидеть.

Что там? Под этой тенью? Смотрите, мы сейчас уходим в новый технологический цикл. У нас будет новый набор технологий. Из него будет новая экономика, будет новое общество, новый человек. Точно так же, как это произошло лет сто назад, наверное. И точно так же, как сто лет назад все это происходит через кризис. Технологический кризис, ломка, появление новых технологий, в том числе, вся вот эта наша цифровая экономика, искусственный интеллект.

С другой стороны, переделывается мир. И точно так же, как сто лет назад переделывался в Первой мировой войне, потом во Второй мировой войне, это длительный процесс. Он в прошлый раз длился тридцать лет. Наверное, он будет длительным и в этот раз.

Те державы, которые сильнее, более целеустремленные, более технологичные, будут захватывать больший и больший кусок себе в этом мире, оттесняя тех, кто этим миром правит сейчас. Точно так же, как мы смотрим динамику борьбы между США и Китаем, которая уже началась.

И третье – это тот социальный кризис, который связан с переделом общества, переходом общества из одной технологической формации в другую. Он, конечно, будет болезненный. И это идет циклами. То, что мы видим сейчас всплеск неравенства, социальной напряженности, он будет и сто лет назад, он привел к революциям, в том числе, и в России. И то же самое будет. Это неизбежно. А мир сейчас, поскольку технологически он начал идти из одной формации в другую, это выражается в том, что он делится на технологические платформы, которые строятся на основе блоков, крупных государств или союзов государств. Два блока - это уже понятно. Это англо-саксонский блок, там США, Канада, Мексика, Британия, Австралия. С другой стороны, Китай. Вот посмотрите с одной стороны одни платформы, с другой другие. Технологические. Китайцев не пускают в США, США не могут пробиться в Китай. У нас получается, с одной стороны AMAZON, с другой Alibaba, с одной стороны WeChat с другой Facebook. С одной стороны Huawei, с другой Cisco. И вот так мир и делится. А для нас большой вопрос: а с Россией-то что будет?

В. Торин:

- И наши слушатели пишут: а что с Россией будет?

А. Безруков:

- Ну, что? С Россией зависит от того, как мы будем себя вести, что мы будем делать. Если мы ничего не будем делать, у нас будут большие проблемы, потому что мы будем иметь дело с крупными блоками, которые доминируют технологически, у которых есть огромный рыночный потенциал. Представьте себе Китай, Индия – это миллиард. Плюс англо-саксонский мир под миллиард со всеми примыкающими к нему странами. У них есть свои сильные валюты, технологическая база, ресурсная база. А есть группа стран точно таких же, как Россия, которые до полного набора пока не доходят. Индия, например, Бразилия, Япония, тот же Евросоюз. Что-то у них есть, а чего-то у них нет. Они пока конкуренцию ни США, ни Китаю как блок, как независимый игрок будущего мира, в общем, не могут составить.

Перед Россией встает задача конструирования своего пространства. Большого, чтобы можно было конкурировать с такими гигантскими блоками, как англо-саксонский или китайский. С кем мы будем это делать? Это большой вопрос. С Европой? С Индией? С Японией? С Кореей? Еще с кем? Это самый большой вопрос для России и для ее руководства на следующие лет двадцать или тридцать. Решим мы этот вопрос, будет все хорошо. Не решим? Будет сложно.

В. Торин:

- К чему тяготеет Россия, как вы думаете?

А. Безруков:

- Нам придется с кем-то объединяться, так или иначе, выстраивать что-то вокруг себя. Надо подумать, с кем, потому что ни с Китаем, ни с США ничего у нас не получится. Там культура не подходит, там география не подходит. Ну, у нас есть традиционные наши партнеры, я говорю серьезно о партнерах, потому что история, она очень долгая. Это Европа, может, не вся. Она сама будет делиться на разные части. Я вам напомню, что до революции 1917 года Россия была частью германского технологического пространства. Ничего нового в этом нет. Так что посмотрим, но это очень большая задача.

В. Торин:

- Мы очень большие надежды возлагали на эти вот развивающиеся страны – Бразилия, Индия, мы блокировались как-то с ними, общались. Многие политологи пророчили появление еще такой силы на международной карте мира. Что вы можете об этом сказать?

А. Безруков:

- Ну, эта сила и существует. Эта сила называется БРИКС. Только не надо думать, что эта сила решит все вопросы. И то, что эта сила будет делать то, для чего она не предназначена.

Что такое БРИКС? Это организация, которая объединяет те государства, которые считают себя в этом мире суверенными. Это большие государства, но они не объединены общей территорией, они не объединены какими-то совершенно понятными идеологическими или деловыми связями, программами и так далее. Их задача – это выстроить для себя достаточно сильную платформу, которая бы проводила интересы тех стран, которые не хотят, ну, давайте по-русски, под кого-то просто так ложиться.

Это появилось когда? Ведь в начале 2000-х, когда гегемония Соединенных Штатов и центральная такая сила во всем мире была совершенно четко обозначена. И вот эти страны сказали, да нет, мы не собираемся подыгрывать этой силы, у нас своя политика, свои задачи. Это задачи нашего собственного развития. Так все и осталось. Со странами БРИКС прекрасно можно выстраивать технологические альянсы, политические альянсы, сотрудничать во всех сферах жизни. Это все прекрасно. Только не надо думать, что такое альянс решит все проблемы.

В. Торин:

- По-вашему сотрудничать надо, но у России некий свой путь? Нужно самим выбираться из этого…

А. Безруков:

- Естественно. Россия просто слишком суверенна, чтобы просто к кому-то пристать. И она слишком велика, чтобы с кем-то просто так интегрироваться. Россия – это цивилизация сама по себе. Это целый континент. И к нему надо так и относиться, как к континенту.

В. Торин:

- Тогда давайте ближе к России и к российскому пути. У нас тут много вопросов, которые можно объединить в один блок. В общем, собираем все вопросы в одну кучку. Россия, Украина и Беларусь. Что ждет этот блок из трех стран, которого не существует сейчас, но это, по большому счету, люди, говорящие на одном языке. И много лет жившие вместе.

А. Безруков:

- Я не хочу быть ясновидящим, это вопрос достаточно сложный не в том смысле, что он непонятный, просто он очень политически звучащий в данный момент. С Украиной проблемы, Украина ищет свой путь, который она до сих пор не нашла. Она была осколком большой русской цивилизации, одной из составляющих частей. Точно так же, как Беларусь. Со своими особенностями региональными, здесь все нормально.

Знаете, пространство к Западу от России, если вы посмотрите, где-то вот со времен Ивана Грозного, лет триста плюс, четыреста – эта граница же сдвигалась с востока на запад несколько раз. Ну, сдвинулась она сейчас в противоположную сторону, например, сильнее на восток. Она сдвинется еще и на запад. Вот эта зона, идущая от моря до моря, от Черного моря до Балтийского моря, эта зона открытая. Геополитики говорят – степная, где перемены происходят быстро, потому что зацепиться не за что. Горы там ничего не разделяют, моря ничего не разделяют. Естественно, страны, которые там живут, они оказались между двумя цивилизациями – одной восточной христианской, ведущей свой путь от византийской культуры и от восточной культуры, помните, и татаро-монгольское нашествие. Мы же очень много взяли оттуда. С другой стороны – это католицизм, это германское влияние, уже чисто европейское ватиканское влияние. И, естественно, эта зона «между» сдвигалась всегда туда, где было сильнее, где ей было удобнее, где было больше денег. Вот в данный момент у Евросоюза денег и возможностей больше, ну, вот, как видите, последние года их становится все меньше и меньше. Паек оттуда становится все менее жирным. И они начнут задавать себе вопрос: а как же дальше жить? И понимают, что интеграция их экономик не столько на запад, сколько она была на восток, а они ее теперь потеряли. И придется восстанавливать.
Знаете, там сейчас, на Украине происходят наши 90-е. А вы помните, что произошло после наших 90-х? Наконец, когда элита дошла до ручки, она начала самоорганизовываться, потому что выживать-то надо. Вот и им придется как-то выживать, думать, протрезветь немножко. И то же самое, только в другом масштабе в Беларуси.

В. Торин:

- Интересно. В 2010 году вы руководили консалтинговой компанией, которая называлась Future Map. Она специализировалась на правительственных и корпоративных системах стратегического прогнозирования и планирования. Были филиалы в Париже, в Сингапуре. Неужели возможно организация агентства консалтингового, которое имеет в разных городах свои представительства, которые планируют будущее? Это реально?

А. Безруков:

- Почему нет? Посмотрите, сколько консалтинговых компаний работают по всему миру. Они все, кстати, занимаются будущим. Это часть их бизнеса. Их руководители компаний спрашивают, а что грядущий день мне готовит? И они должны что-то сказать.

Вот вчера пришла новость о том, что «Северный поток-2» начал опять строиться. Это хорошая новость для России, которая говорит о том, что мы опять начинаем приобретать некое влияние. Трубоукладчик «Фортуна» уложил уже три километра участка газопровода в исключительной экономический зоне Германии в водах на глубине 30 метров, заявили в компании «Норд-стрим-2». Андрей Олегович, вот эта наша сырьевая дубина, наши вот эти северные, южные потоки, то, чем мы сейчас пытаемся говорить свое веское слово в Европе, насколько это будет эффективно в будущем, как вы считаете?

А. Безруков:

- Эффективно - наверное, не то слово. «Северный поток» - это проект, который совершенно понятный, он связывает ресурсы России с потребителями Европы. Это совершенно нормально, я абсолютно против тех мнений, когда люди говорят, что у нас сырьевая экономика, мы застряли в сырьевой экономике… Слушайте, канадцы, бразильцы и все остальные тоже застряли в своей сырьевой экономике. У каждого своя сырьевая экономика, в зависимости от сырья, которое есть. Это есть, было и будет всегда в мире, люди торговали тем, что у них есть. А у нас есть и нефть, и газ… кстати, сейчас очень высокие технологии, там больше искусственного интеллекта, чем в авиации. Это одно. Но, смотрите, в мире, который будет проходить через серьезный кризис, а он будет, в мире, где некоторые регионы, как Южная Азия, будут гореть, несомненно, как горит Ближний Восток, или пока дымит, но в любой момент он может загореться, как загорелся Карабах, например. В этом мире, где у большого и все бОльшего числа стран нет ни нормальной земли, чтобы что-то выращивать, из-за эрозии, из-за того, что она уничтожена грязью и химикатами, нет воды нормальной. Ведь недавно в США, на бирже, начали торговать контрактами на чистую воду. А где больше всего чистой воды? Да у нас. А где больше всего земли, которую можно использовать, кстати, незагаженной еще? У нас. А где самая большая необходимость в мире в пище? Недавно нам сказали, что 270 миллионов могут умереть от голода в следующем году. Ну, частично из-за ковида, потому что все логистические цепочки разрушаются. Но людям всегда, в любом случае, нужно будет что-то есть. И здесь Россия, с ее гигантским потенциалом наращивания всего, что можно производить, а производить, конечно, не просто так, а на высокотехнологичной базе, которая у нас потихонечку появляется, Россия может быть экспортером самого главного. Я вам перечислю, что есть самое главное. Во-первых, это пища всех видов. Во-вторых, это энергия, частично, конечно, это нефть и газ, но это и чистая энергия атома, когда у нас будет полностью освоен так называемый чистый цикл, то есть, когда все ядерные отходы перерабатываются в энергию, - это один из самых чистых источников энергии. Атомная индустрия. А мы лидеры в атомной индустрии. Плюс водород, который, несомненно, потребует очень высоких энергозатрат и наши энергозатраты будут более дешевыми, чем в других странах. И чем дальше мы уходим в цифровизацию, тем больше цифровизация будет требовать энергии. А мы как раз, кроме поставщиков продуктов питания, мы самый, наверное, крупный поставщик энергии в мире, потенциально точно. Мы можем кормить и снабжать энергией всю большую Евразию. Кроме того, мы еще и поставляем логистику, мы поставляем коридоры, которые идут между, например, востоком континента и западом континента, конечно, можно везти грузы и морем по южным морям, но, если вдруг там будет нестабильность, кроме Севморпути и кроме пути через железные дороги или автомобильные дороги, идущие через Россию, ну, я не думаю, что кто-то может еще что-то сделать. Ну, можно еще идти в обход Африки - это уже будет совсем, совсем дорого. Я уж не говорю о том, что мы сейчас экспортируем безопасность. Это, наверное, самое важное, что у людей есть, когда меняется мир. Знаете китайскую поговорку «не дай бог жить в эпоху перемен»?

В. Торин:

- Да, ее часто говорили в 90-е годы.

А. Безруков:

- Да, конечно. Все помнят, что это такое - жить в эпоху перемен. Более того, мы не просто экспортируем безопасность, как, например, в Карабахе или еще где-то, а мы реально экспортируем и технологический суверенитет - и кибербезопасность, и разные другие вещи, технологически очень сильно зависящие, то есть, от которых очень сильно зависит и суверенитет, и выживание государства, и мы являемся для многих стран единственным поставщиком таких решений, потому что ни китайцы, ни американцы им этого просто либо не продадут, либо продадут на таких условиях, что они просто впадут в экономическую кабалу.

В. Торин:

- Я думаю, что американский политик вам возразит и скажет, что как раз США вовсю развозят по миру безопасность… и приложат ряд примеров.

А. Безруков:

- Безопасность от Соединенных Штатов Америки - это безопасность сателлита. И я вот как-то не вижу, что они делают это за бесплатно, без всякого заднего умысла. И многие страны просто не хотят его принимать. А особенно в мире, который будет поделен на блоки, уж представьте себе, что, если вы начинаете покупать безопасность у одного блока, второй блок-то вас любить особо не будет.

В. Торин:

- Ну, собственно, и наоборот это работает.

А. Безруков:

- И наоборот, да.

В. Торин:

- Вот еще тут пишут нам, что развелось очень много политиков и политологов. «А вот что за общество будущего? Есть такой Валерий Соловей - он тоже член этого общества?» Вот месяц назад у нас произошла эта история, когда Валерий Соловей рассказал, что он принадлежит к такому секретному, такому таинственному обществу, что его боятся президенты многих стран, и вообще всячески делают два раза «ку», как в фильме «Кин-дза-дза»… Вы не знаете, что это за такие важные таинственные общества будущего, членами которых является Валерий Соловей. И вот общество, в которое вы входили World Future Society, что это такое? Это одно и то же или нет?

А. Безруков:

- Это абсолютно не одно и то же. World Future Society - это общество профессионалов, которое профессионально занимается будущим. Это общество, куда входят и бизнесмены, и ученые, и многие… кстати, военные тоже, ведь военные очень плотно занимаются будущим. А что касается Валерия Соловья, ну, знаете, я не хочу глупости комментировать. Во-вторых, если уж вы принадлежите к какому-то важному секретному обществу, вы молчите про это. А если вы начинаете об этом трепаться, вы уж точно к нему не принадлежите.

В. Торин:

- Да. Значит, во-первых, оно не такое уж и секретное, во-вторых, значит, видимо, что-то там не так. Понятно. Хорошо. Вот здесь спрашивают - «Что делать-то? Макарошки, что ли, запасать?» Вот что делать сейчас людям, готовясь к будущему?

А. Безруков:

- Ну, во-первых, осваивать профессии будущего. Инвестировать в технологии будущего. И просто-напросто хорошо работать. Потому что, если страна работает правильно, если наша экономика правильно выстроена, если у нас будет экономический рост, у нас будет все хорошо, мы будем надеяться, ну, я думаю, что от крупной войны мы защищены нашим ядерным щитом…

В. Торин:

- Спасибо. Мы разговаривали с Андреем Безруковым, бывшим российским разведчиком-нелегалом, а сегодня политологом, членом президиума совета по внешней оборонной политике и он нам рассказывал и про США, и про Китай, и про их противостояние. Кто победит? AMAZON или Alibaba? Кит или слон? И Россия со своим особенным путем - то в одну, то в другую сторону, на распутье… мы идем вперед, многие даже не представляют куда, а тут еще пандемия… наконец-то этот год заканчивается…

А сейчас у нас на связи Дмитрий Габитович Абзалов, президент центра стратегических коммуникаций. Дмитрий Габитович, здравствуйте.

Д. Абзалов:

- Здравствуйте.

В. Торин:

- Вот мы пытаемся предсказать будущее, как вы думаете, как человек, который возглавляет центр стратегических коммуникаций, в будущем Россия, Китай, Америка, страны БРИКС, вот эти войны локальные - Украина, Белоруссия - что бы вот могли предсказать на ближайшее будущее для наших радиослушателей? Они все интересуются, что будет через год, через два, как к этому готовиться? Что будет?

Д. Абзалов:

- Следует заметить, что очень многое будет зависеть от того, как будет проходить ситуация с эпидемией, насколько страны будут из нее выходить. Потому что тот же самый Китай себя чувствует достаточно неплохо, а вот для США очень крайне необходимо быстро привиться. Кроме того, важным фактором является в связи с этим восстановление спроса. Мы все прекрасно понимаем, что спрос на энергоносители будут восстанавливаться быстрее, будут достаточно форсировано восстанавливаться, именно исходя из восстановления связанности. Ну, то есть, транспортные перемещения, прежде всего, авиасообщение. Все это, конечно, будет серьезным драйвером для энергоносителей. При этом возможности, например, зеленой энергетики пока что еще недостаточны для того, чтобы полностью компенсировать спрос на энергоносители, поэтому газ и уголь станут очень важными драйверами роста в ближайшем году, если ситуация будет нормальном развиваться.

Третьим важным фактором, конечно, будет являться все-таки позиция господина Байдена по вопросу, связанному с целым рядом региональных конфликтов, хотелось бы как бы ее до конца доформулировать, потому что не совсем понятно, что он будет реализовывать на Ближнем Востоке, например, и даже как он собирается реализовывать. Не совсем понятно, до какой степени будет экономическое давление непосредственно на китайских коллег. Понятно, что попытка задавить Китай технологически это решение, которое плюс-минус имеет межпартийный консенсус, но необходимо понимать, как это будет происходить. Потому что есть такие большие подозрения, что администрация демократов будет больше делать ставку на права человека, а это, соответственно, Тайвань, Гонконг, поэтому, скорее всего, как бы этот фактор будет крайне важным. Ну и наконец у нас электоральные циклы идут достаточно серьезные. Выборы в следующем году у нас парламентские, выборы идут в Казахстане, выборы будут проходить в целом ряде значимых регионов, в конце концов, преемственность, которая у нас в декабре уже будет в Германии реализована - через несколько дней фактически. Это будущее Европейского союза. Поэтому с этой точки зрения как бы у нас очень много неизвестных пока что на самом деле, но факт остается фактом - мы не вернемся в старую нормальность января этого года никогда в принципе. То есть, некоторые вещи, которые будут уже фундаментальные и с которыми уже сложно будет что-то делать. Плюс ко всему это целый ряд процессов технологически серьезно ускорился в последние несколько месяцев и он объективно будет влиять на целые системы. Мы к индустрии 4.0 будем, конечно, переходить, поэтому с этой точки зрения это как бы тоже очень важный фактор. Ну и наконец надо понимать, что все схемы прогнозирования они работают исходя из какой-то статической модели плюс-минус. Мы сами можем определить то, как будут развиваться события хотя бы в более активной позиции на ближневосточном треке, на североафриканском, что сейчас особо актуально, на постсоветском, с учетом тех вызовов, которые у нас объективно присутствуют…

В. Торин:

- Вот конкретный вопрос задает наш радио слушатель. «Война будет?»

Д. Абзалов:

- Какая война? Сейчас параллельно идет несколько войн, например.

В. Торин:

- Ну, житель России спрашивает. И переживает - не будет ли в России войны?

Д. Абзалов:

- Полноценного противостояния ядерных стран напрямую, конечно же, невозможно. То есть, войны на территории других стран с использованием обычных вооружений и высокотехнологичных вооружений, конечно, возможны. Сирия тому классический пример. Ливия тому классический пример. То есть, военные конфликты будут переходить немного в другую сферу и не факт, что они будут намного лучше.

В. Торин:

- Я понимаю, о чем спрашивает наш радиослушатель из Воронежа. То есть, когда происходит некий конфликт в Сирии или в Ливии, это печально и ужасно, и мы смотрим по телевидению на эти страшные развалины домов и беженцев, но все-таки это происходит где-то далеко. А вот человек из Воронежа совершенно конкретно спрашивает, а не может ли такого быть, что это произойдет где-то здесь?

Д. Абзалов:

- Ну, Карабах - это не так уж и далеко, например, поэтому вопрос - где конфликт происходит. А второй момент - прямого военного столкновения, как бы полноценного, с учетом нанесения ударов по укреппозициям или по стратегическим объектам - такого в следующем году не произойдет. Это очень маловероятно.

В. Торин:

- Ура! Друзья, запишите эти слова Дмитрия Абзалова - в следующем году, как минимум, не будет вот такого… И сразу спрашивают - а пандемия закончится или нет?

Д. Абзалов:

- Я напоминаю, что, даже если мы все привьемся, хотя это достаточно большие объемы, не факт, что мы в таких объемах вакцину произведем, то следующий сезон эпидемиологический, северное полушарие, основное население, которое как раз здесь потребление происходит и основная часть населения проживает, для него следующий эпидемиологический сезон он с ноября начинается следующего года, он будет намного мягче. Поэтому даже если у нас не закончится пандемия, она будет происходить в более мягких формах. Это не приведет уже к самоизоляции и не приведет к таким жестким ограничительным мерам, если мы успеем проколоть хотя бы 20% населения для Российской Федерации и там хотя бы 200 миллионов для США.

В. Торин:

- Какие у вас замечательные прогнозы!

Д. Абзалов:

- Я говорю, что будет не все так плохо, я не говорил, что все будет хорошо.

В Торин:

- А разве это не синонимы? Не все будет так плохо - это уже хорошо…

Д. Абзалов:

- В этом году да, это именно это и означает, я согласен.

В. Торин:

- А вы сами могли такое представить? Вы могли в январе представить, что вот такое произойдет с нами со всеми?

Д. Абзалов:

- Достаточно большое количество мозговых центров существует и к январю ни один из них не предполагал, реально не предполагал в качестве наиболее вероятной ни пандемию, ни уж тем более падение экономики. Именно в 2020 году. Поэтому с этой точки зрения это не прогнозируемо было изначально.

В. Торин:

- Это так называемый черный лебедь.

Д. Абзалов:

- Ну, он рукотворный во многом. В смысле, его очень сложно предсказать в принципе.

В. Торин:

- Понятно. Дмитрий Габитович Абзалов, президент центра стратегических коммуникаций говорит вам - в следующем году будет все не так уж и плохо и, как минимум, не будет большой войны и пандемия, даже если и будет, будет не такой страшной, как в этом году. Друзья мои, берегите себя и своих близких! Будьте добры, улыбайтесь, скоро новый год! До свидания.

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!

Для нас это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.