Оружие будущего. Модификации «Новичка», гиперзвуковой «Циркон» и секретные вирусы
В. Торин:
- Добрый день, дорогие друзья! Сегодня мы с вами говорим о будущем, в котором теперь возможно все. Мы с ужасом постигаем каждую новую неделю, каждый новый месяц этого удивительного года - 2020. Чего только не было, о чем мы только уже не разговаривали. Пандемия, коронавирус, Беларусь, Лукашенко, Киргизия, Бишкек тут неожиданно взорвалась просто. Армения и Азербайджан. Ужас какой-то. Отравление товарища Навального! Слушайте, какой-то просто год у нас удивительный.. . Будущее, о котором так долго мы рассуждали, на протяжении многих программ, все более и более какое-то фантастическое.
Сегодня мы с вами попытаемся поговорить про отравление Навального. Он недавно дал интервью, где рассказывал про некие боевые отравляющие вещества, и это звучало - боевые отравляющие вещества - много раз, в интервью товарищу Дудю… до этого был «новичок», до этого еще много чего, а, когда началась пандемия коронавируса, очень часто люди говорили о том, что не есть ли это какое-то новое оружие? Новое оружие. Химическое, биологическое, метеорологическое, бактериологическое. Сейчас мы попали в историю, когда каждая страна пытается придумать какое-то новое оружие, которым можно влиять на людей, заставлять их что-либо делать, или заставлять их что-либо не делать, и все больше и больше вот эти теории заговора и истории про новые секретные виды оружия чаще и чаще становятся предметом обсуждения, как говорит Маргарита Симоньян у нас в эфире в московских гостиных.
Итак. Оружие будущего. Что нас ждет в будущем и какое оружие в будущем будет нас заставлять что-либо делать, а что-либо не делать. С нами директор журнала «Арсенал Отечества», военный эксперт Алексей Петрович Леонков. Алексей Петрович, здравствуйте.
А. Леонков:
- Здравствуйте.
В. Торин:
- Вы - человек, который редактирует журнал «Арсенал Отечества».
А. Леонков:
- Ну, я бы так не сказал. Я туда пишу статьи. Конечно, участвую в жизни журнала активно, потому что…
В. Торин:
- То есть, вы знаете об арсенале нашего отечества, да? И, видимо, об арсенале отечеств других тоже?
А. Леонков:
- Да, и не только нашего, а и других отечеств, которые либо нам дружественны, либо не очень.
В. Торин:
- Вот об этом мы и хотели сегодня поговорить с нашими радиослушателями и с вами. Расскажите, пожалуйста, вот это какие-то досужие разговоры бабушек на скамеечках или действительно существуют какие-то совершенно невероятные виды нового вооружения, связанные с атмосферным, бактериологическим, биологическим оружием? Что разрабатываются какие-то новые удивительные страшные вещи, которыми можно воздействовать на людей?
А. Леонков:
- Все оружие основано на известных знаниях физики и химии и что-то сверхъестественного, выходящего за знания вот этих предметов не существует. Остальное дальше фантастика. Но есть такое понятие на новых физических принципах. То есть, скажем так, уровень технологий в создании системы вооружения военной техники доходят до такого уровня, когда он может использовать другие физические принципы и применять их в качестве вооружения. Когда мы говорим о таком виде вооружения, как его называют климатическое оружие, я вам сразу скажу, что оно не существует. Хотя теории заговоров вокруг этого оружия находится много, все вспоминают американскую установку антенную HAARP, которая как-то воздействие на верхние слои атмосферы влияет на погоду на земле. На самом деле между верхними слоями ионной сферы, на которую должна воздействовать эта станция, или, точнее, она создавалась для изучения как раз этих слоев ионосферы, для того, чтобы первоначально обеспечивать загоризонтную связь с подводными лодками США, воздействовать она не может. Между этими слоями и тропосферой лежит стратосфера. Это у нас такой обширный участок атмосферы, которая является у нас так называемым изолятором. То есть, через него не проходит жгучее тепло от нашего солнца и в то же время через него мы не теряем то тепло, которое исходит от нашей планеты. Вот такой изолятор. Поэтому что-то сделать так, чтобы через этот изолятор воздействовать и чтобы там какая-нибудь местность превратилась в пустыню Сахара, это нереально. Потому что мощности вот той установки, которая установлена там где-то на Аляске, они, конечно, смехотворны с мощностью Солнца. Или, как вы помните, одно время все бегали с таким вопросом - разрушение озонового слоя ведет к определенным последствиям. Да, такое присутствовало, например. Но вся техногенная деятельность человека в его безудержной эксплуатации природных ресурсов и забывании, что система должна быть восполняема, приводит к тем событиям, которые сейчас многие фантасты и сторонники теории заговора приписывают климатическому оружию. Есть погодное оружие, когда вы можете развеять облака. Но там в одном месте вы развеяли облака, в другом они обязательно появятся. У нас все-таки на земле все сбалансировано - где-то убыло, где-то прибыло.
В. Торин:
- Просто очень хочется объяснить как-то феномен плохой погоды. Например, целые 3-4 месяца плохая погода, все время дождь, холодно, зябко… и все говорят - а это потому, что наши враги разверзли какое-то некое климатическое оружие, поэтому у нас здесь все плохо.
А. Леонков:
- Да, это простое объяснение, как говорится… А на самом деле ученые климатологи спорят до сих пор, что у нас - глобальное потепление или глобальное похолодание?
В. Торин:
- Или кто-то это специально организовал нам?
А. Леонков:
- Да, или кто-то это специально организовал. При этом принимаются различные парижские протоколы запрещения выброса вот этих парниковых газов и т.д. То есть, мы все это видим, наблюдаем, нигде согласия нет, а погода в это время как-то изменяется. А я считаю, что вот то, что сейчас происходит с погодой, это переход к новому балансу.
У нас было привычное время. Мы знали четыре времени года, были народные приметы, на которые мы с вами обращали внимание и по ним судили, какое будет у нас лето, какая у нас будет зима, а сейчас этим делом у нас Гидрометцентр занимается и все его прогнозы, несмотря на то, что у него в подвале стоит суперкомпьютер, не сбываются.
В. Торин:
- Да. Почему?
А. Леонков:
- В результате воздействия человека произошло некое разбалансирование, и идут такие вещи, которые мы наблюдаем. Уникальные природные явления в тех местах, где не наблюдали. Например, смерчи в Черном море. Или шторм в Северном Ледовитом океане. Вообще никто не помнит, что это такое и как это называется. Нужно посмотреть, что на севере таят льды, Гренландия тает, на юге Антарктида тает. Все эти огромные массы водяного пара как-то должны поступить и сбалансировать. То есть, их слишком много, а система предназначалась для другого баланса. Вот и происходят вот эти континентальные встречи фронтов. Послушаешь наш гидрометцентр, прямо боевые сводки - вторжение с севера, удар с юга, резкий ветер с запада, потом набежала волна… Просто фантастические романы можно по этому поводу писать. Правда, меняя персонажи. Просто вот природная система баланса, то, что мы называли круговорот веществ в природе, в том числе и атмосферы, и водяных масс, вот это сейчас происходит, она была разбалансирована и сейчас происходит выстраивание нового баланса, который, конечно же, подвержен большинству катаклизмов, которые мы наблюдаем. Это и цунами, это и затопления…
В. Торин:
- Вот все-таки - это как-то природно само получилось или это кто-то нам организовал? Как вы считаете?
А. Леонков:
- Это природно получилось.
В. Торин:
- Но есть термин - экологическое оружие. Это комплекс мероприятий, проводимый в широких масштабах, направленных на нарушение естественных условий жизнедеятельности человека.
А. Леонков:
- Есть такое понятие, да. Но я вам скажу следующее. Как произойдет, например, затопление той или иной местности? Вот давайте возьмем Карпаты, например. Там сейчас Украина очень активно начала вырубать леса…
В. Торин:
- А у нас сейчас появляется новый прекрасный человек, прямо сейчас появляется в эфире - это Александр Георгиевич Мажуга, ректор РХТУ, профессор Российской академии наук. Александр Георгиевич, здравствуйте.
А. Мажуга:
- Здравствуйте.
В. Торин:
- Это правда, что, когда отравили Навального, вам звонили каждые 15 минут?
А. Мажуга:
- Да, это правда. Ажиотаж в эти дни был чрезвычайно высок и коллеги-журналисты пытались узнать максимальную информацию - чем отравили, как отравили и что это за соединение, которое могло быть потенциально использовано.
В. Торин:
- Мы с Алексеем Петровичем сейчас говорим о новых видах оружия, о метеорологическом, о биологическом оружии, о климатическом оружии… Вообще вот вы, как человек, который всю жизнь посвятил химии, пожалуйста, расскажите, а вот это химическое оружие, и вообще яды, и всякие такие вещи, насколько это сейчас актуально?
А. Мажуга:
- Конечно, первое химическое оружие применяли еще с греческих времен. Там даже в каменном веке и еще раньше люди применяли едкий дым костра в качестве такого оружия… Это были такие первые попытки использовать… использовали смеси, например, в Китае разнообразных природных ядов, для того, чтобы снабжать им наконечники стрел. Это тоже, по сути, химическое оружие, но биологического происхождения. Греки использовали смесь серы и смолы, обрабатывали им бревна, поджигали и тоже таким едким дымом выкуривали своих противников. Химическое оружие долгую историю имеет.
В. Торин:
- И это все изучается в РХТУ?
А. Мажуга:
- Нет, в РХТУ это не изучается, хотя это правда, давно в РХТУ на инженером химико-технологическом факультете была кафедра, которая изучала соединение с биологической активностью, но после того, как наша страна подписала конвенцию о запрещении, разработке, производства, накоплении, применения химоружия, то эта кафедра была ликвидирована и закрыта.
В. Торин:
- То есть, у вас есть некая секретная закрытая кафедра и некие секретные профессора, которые владеют секретными знаниями?
А. Мажуга:
- Любой химик-органик, конечно, имеет представление о химическом органическом синтезе, но вот специального назначения такие химикаты уже, наверное, 25-30 лет не изучаются и такой подготовки нет.
В. Торин:
- Или изучаются в каких-то более секретных лабораториях, как мы сегодня видим. Оказывается, есть некий спрос все-таки на какие-то такого рода боевые отравляющие вещества. Что вы рассказывали журналистам, когда вас спрашивали про отравление вот это последнее?
А. Мажуга:
- Ну, когда появились сведения, ведь это первое соединение, о котором говорили, такое химическое соединение - дваэтилгексилфенилфосфат - на самом деле о нем много писалось, спрашивали про это соединение. Сейчас мы понимаем, что все, что у нас связано с форсфорорганикой, это всегда почему-то ассоциируется сразу же с отравляющими веществами - зарин, заман… ну и класс вот этих соединений, которые условно мы сейчас все называем «новичок» - это такие фтор, форфорсодержащие органические соединения… Вот когда нас спрашивали об этих соединениях, они на самом деле помимо такого специального применения абсолютно мирные, многие из таких соединений используются при создании компонентов бытовых пластиков, смазочных материалов и опасности никакой для человека не представляют. Ну да, среди этого класса соединений встречаются, как у нас в химии часто бывает, один атом добавили - фтора, например - и соединение сразу обладает другими свойствами биологическими. Ну, мы говорили о том, что то, что было когда в прессе, вот эти соединения, они никакой токсичности не представляют и опасности для человека никакой не имеют.
В. Торин:
- Алексей Петрович, а что вы знаете про этот самый «новичок»? И про всю эту историю с отравлениями?
А. Леонков:
- Когда называют слово «новичок», все думают, что это конкретное отравляющее вещество. А на самом деле это была некая программы по созданию новых видов биологического, бактериологического и химического оружия, которая была на заре существования СССР, а, после того, как мы присоединились к конвенции, и когда подписались под тем, что мы должны избавиться от всего, все это было уничтожено и осталось в неких теоретических разработках. Самое интересное, что формулы «новичка», которым часто фигурируют, они уже давно стали достоянием иностранной разведки и любое государство, имеющее лабораторию, может создать себе вот этот «новичок» в необходимом количестве, чтобы травить любого человека… Но, вы знаете, что технологии совершенствуются, и можно сделать так, что могут остаться следы, а могут не остаться следов… Например, Форт-Детрик на этом специализировался с 1946 года. Там была специальная лаборатория, которая этими ядами занималась. Они очень много ядов придумывали для Фиделя Кастро. Говорят, один из таких ядов был в зубной пасте.
В. Торин:
- Правильно ли я понимаю, что вы сейчас намекаете на то, что вот эта история про «новичок» это на самом деле могло быть сделано совсем не в России?
А. Леонков:
- Абсолютно не в России. Смысл нам травить кого-то, как они назвали, боевым отравляющим веществом? Подразумевая, что под «новичком» это некий аналог американского газа Уикс, который там должен народ ложить штабелями…
В. Торин:
- Так, Александр Георгиевич, вы согласны с этой точкой зрения?
А. Мажуга:
- Да, я абсолютно согласен. Плюс, когда говорят там российский «новичок», как бы если у человека есть паспорт, то у химического соединения паспорта нет. Это одинаковое соединение, что оно будет получено в России, что оно будет получено в Америке, что в Англии. Невозможно никаким способом указать место его происхождения. Оно абсолютно идентично, имеет одинаковую структурную формулу. Мы, как химики, рассуждаем атомами и молекулами…
В. Торин:
- А все-таки, как химик, который смотрит на эту историю публичную, несколько с более профессиональной точки зрения, что вы можете сказать про это наиболее нашумевшее отравление?
А. Мажуга:
- Достаточно сложный вопрос. Я могу сказать, что вот то, о чем мы сейчас говорим… «новичок» - это как бы такое слово, которое все сейчас используют, это целый класс фторфосфорорганических соединений. Это не самый простой синтез. Синтезировать его непросто. И тут нет никакой сложной, наверное, суперзадачи для хорошо оборудованной лаборатории…
В. Торин:
- Но ведь наверняка существуют какие-то секретные химические лаборатории, где создают какие-то боевые отравляющие вещества какие-то секретные химики, которые работают на Минобороны, на ГРУ… вы знаете что-нибудь про такие лаборатории?
А. Мажуга:
- Нет, конечно.
В. Торин:
- Вы считаете, таких лабораторий нет?
А. Мажуга:
- Поскольку Россия подписала конвенцию о том, что мы не производим, не используем, не изучаем такой… конечно, их нет.
В. Торин:
- Как вы думаете, химическое оружие нового поколения, которое может делать с человеком все, что угодно, как вы думаете, какое у него будущее?
А. Мажуга:
- Ну, если мы говорим о таком оружии, то, наверное, можно уже говорить не о химическом оружии, а о биологическом оружии. Вспомним вот эту нобелевскую неделю - у нас две замечательные женщины получили Нобелевскую премию по химии за редактирование генома и на самом деле мы понимаем, что эта разработка в будущем, наверное, может даже иметь бОльшую опасность при неправильном использовании, чем любой химикат.
В. Торин:
- А расскажите об этом поподробнее.
А. Мажуга:
- Ну, это способ, когда мы можем точечно редактировать геном. Сначала это были дрожжи, растительные клетки, сейчас это можно делать в клетках у человека. Мы можем адресно изменить последовательность нашей генетической ДНК так, чтобы клетка могла трансформироваться во что угодно. Это использоваться, конечно, будет прежде всего для терапии, для того, чтобы победить наши болезни, такие, как рак, сердечнососудистые заболевания, но в принципе, конечно, чисто теоретически это можно использовать для того, чтобы причинить вред человеку.
В. Торин:
- Ну и вообще, в принципе, чисто теоретически, всегда почему-то получается так, что наиболее мощные какие-то открытия научные часто очень идут не во благо, а во вред человеку.
А теперь мы подходим к тому, на чем мы с Алексеем Петровичем прервались. Мы говорили про экологическое оружие, когда можно прямо взять и сдвинуть какие-нибудь климатические, экологические пласты… Алексей Петрович, вам слово.
А. Леонков:
- Ну, если мы говорим про экологическое оружие, то можно посмотреть, что зачатки такого оружия были во времена войны США во Вьетнаме. Вначале они создавали там с помощью погодного оружия беспрерывный сезон дождей, считая, что размытые дождем леса Вьетнама будут препятствовать вьетнамским бойцам сопротивляться армии США. Не помогло. Тогда они начали применять так называемый газ Оранж с пестицидами, который распыляли на джунглями, которые выросли после таких обильных дождей, для того, чтобы проредить эти джунгли, чтобы было видно, где же эти вьетнамцы прячутся? Ни то, ни другое не принесло им результата, потратили на это они сумасшедшее количество денег и оказалось, что самым эффективным по-прежнему остаются обычные средства вооружения и стоят они гораздо дешевле. Но, если посмотреть в глобальном плане, что, если вы будете везде беспрепятственно вырубать леса и забывать сажать что-то вместо них, то вот эти площади, на которых вы вырубили леса, они, конечно, страдают. Вот американцы, когда там залазят в какие-то страны и начинают безудержный вывоз таких ресурсов, как, например, леса Амазонки, там после такого варварского обращения с лесами происходит эрозия почвы, разливаются реки, короче, местность становится непригодной для жилья… Вот смотрите, у нас тайгу вырубали - и у нас начало затапливать некоторые территории. Все знают из уроков физики и природоведения, что дерево - это как водяной насос. То есть, каждое дерево забирает столько влаги, сколько оно может забрать. Чем больше леса вдоль реки, тем меньше вероятность разлива этой реки, которая затопит и снесет своим течением какой-нибудь прибрежный поселок или прибрежную деревню. Но когда эти леса вырубаются, тот дождь, который проливается каждый раз сезонно, земля не успевает в себя впитать, все стекает в реку, река переполняется, а дальше мы читаем сводки МЧС о том, что там смыло, туда вода пришла, там людей подтопило… Мы все это видим. Все это понятно и никакой здесь мистики, никакого климатического оружия. Это человек делает своей деятельностью. То есть, если бы рубили леса и восстанавливали их - это одно. Все в нашей природе взаимосвязано, имеет определенный баланс, цепочку…
В. Торин:
- Вы все знаете, но все время у вас все как-то само происходит. То есть, это не кто-то разрабатывает, а, по-вашему, это сама жизнь все делает?
А. Леонков:
- Все, что связано с природой, не имеет отношения к военным технологиям.
В. Торин:
- Хорошо. А генетическое оружие, например? Знаете, что это такое? Бактерии, генная инженерия.
А. Леонков:
- Да, тоже ходили легенды, связанные с генетическим оружием, что можно разработать такое оружие, которое только определенную нацию, национальность, выкосит косой смерти. Но все попытки разработать такое оружие упирались в такую вещь, что мы с вами уже давно живем на планете Земля и выделить какой-то чистый ген, который бы действовал только на одну нацию, невозможно. Мы все переплетены… Другое дело не генетическое, а вирусное оружие.
В. Торин:
- О! Все-таки существует вирусное оружие?
А. Леонков:
- Да. Сведения о том, что вирусное оружие является перспективным направлением, появилось, кстати, на страницах журнала «Nature» еще в 2015 году. Тогда очень серьезно обсуждались вещи, что эксперименты, связанные с генной инженерией, созданием неких новых биологических видов, особенно эксперименты, связанные с вирусами и бактериями, могут иметь достаточно непредсказуемый результат и, не дай бог, когда-нибудь созданная в лаборатории химера вырвется наружу, остановить ее будет практически невозможно и нужно будет принимать серьезные меры.
В. Торин:
- А, на ваш взгляд, вот именно сейчас не случилось ли это самое? Не вырвалась ли та самая химера из лаборатории наружу и лихорадит весь мир уже больше полугода?
А. Леонков:
- Я со всеми вирусологами, эпидемиологами поговорил о том, что в принципе такую химеру можно было создать. И действительно она могла воздействовать только на человека. Но у этой химеры есть как страшный фактор, что она, попадая в организм человека, может привести к летальному случаю, но есть и отрицательный фактор для нее. Эта химера в нашем мире, в котором полно вирусов и бактерий, является неким инопланетянином. То есть, у нее появятся еще дополнительные враги.
В. Торин:
- Какие враги?
А. Леонков:
- Ну, вот смотрите. Вирусы воюют с бактериями. Бактерии воюют с вирусами. Все об этом знают. И та генная инженерия, которая зародилась в результате открытия нашего ученого Ивановского, если мне память не изменяет, в начале ХХ века, который открыл эти вирус - а слово «вирус» значит яд - оно дало очень положительный эффект в 60-70-х годах, когда у нас появилась генная инженерия, когда были открыты механизмы, кстати, за один из этих механизмов была дана Нобелевская премия, назывался механизм РНК-интерференция, когда вы можете подавить РНК любого биологического организма и записать ему другую РНК и он получится с другими свойствами. Например, всем известный мак с опиумными характеристиками можно сделать так, чтобы он перестал быть опиумным маком. И такого рода работы существуют.
Так вот, имея этот инструмент, вы можете, как биологический конструктор, собирать не путем селекции, как у нас раньше Тимирязев писал и другие известные ученые, которые работали в области сельского хозяйства, создавая новые устойчивые виды к различным климатическим условиям, а вы можете собрать некий конструктор и получить новый биологический организм, который в принципе не существует в природе, но он создан из природного материала.
В. Торин:
- Вот это да! Алексей Петрович, вот в плане всех этих новых вооружений, о которых мы с вами говорили, если вы, как эксперт, отмели возможность существования климатического оружия или еще какого-нибудь экзотического оружия, вы по-прежнему считаете, что генетическое оружие есть, или есть вот это вирусное оружие, скажите, какие ваши прогнозы? Что будет буквально в ближайшее время? И что будет в далеком будущем?
А. Леонков:
- Человечество все время что-то открывает. Конечно, ученые, которые делают открытия, делают их для того, чтобы принести пользу человечеству. Но всегда есть другие лица, которые думают, а можно ли сделать из этого оружие? Это вот как вопрос со скальпелем. Когда его изобрели, ведь его сделали для того, чтобы делать операции. А в руках маньяка это страшное оружие, все знают. То есть, изобретения, которые делают инженеры, это тоже инструмент, который в руках одного человека спасает жизнь, в руках другого человека отнимает эту жизнь. Это всегда в истории человечества наблюдается, что что-то открывают, а потом оно используется в том или ином виде в военных технологиях. Если мы говорим про будущее, то, конечно же, вирусное оружие является одним из перспективных, потому что, если его доведут до совершенства, ну, представьте какое-нибудь мощное государство, в котором…
В. Торин:
- Секундочку. А можно ли его довести до совершенства?
А. Леонков:
- Ну, пытаются, пытаются. Вот по тем исследованиям, которые были развернуты вокруг вируса САРС, который вызывал так называемую атипичную пневмонию, исследования велись очень многими лабораториями - одной лабораторией в Швейцарии, одной в Ухани и четырьмя лабораториями только в США. А сколько они там наделали экспериментальных образцов и что они с ними сделали, мы с вами, к сожалению, не узнаем. Потому что об этом узнаешь тогда, когда он уже где-то просочился.
В. Торин:
- Да не просто просочился. А когда весь мир уже в ужасе и в шоке.
А. Леонков:
- Понимаете, вот если мы говорим про природные вирусы, которые случаются, а коронавирус известен достаточно давно, то мы всегда знаем, где есть природный источник для того, чтобы этот вирус не бушевал, мы воздействуем на этот природный источник, например, уменьшаем его активность, поэтому себя оберегаем. Вот, например, как делают противокомаринную обработку водоемов, чтобы нас с вами комары не кусали. Если вы не будете делать эту противокомариную обработку, то комаров будет очень много, они вас закусают и какой-нибудь из них окажется с какой-нибудь нехорошей болезнью и у вас начнутся проблемы. Но я говорю о другом. Что совершенствование вот этих биологических программ приведут к тому, что такого рода вирусное оружие может выкашивать целые страны… И при этом на страну не упала ни одна бомба, ни одна ракета. А антидот находится у тех, кто эту музыку заказал, как говорится. И для того, чтобы этому противостоять, нужно иметь собственную систему защиты. Вот у нас целый вид войск называется - войска радиационной, химической и биологической защиты - РХБЗ, которые выполняют как раз роль того щита. Кстати, это очень действенное подразделение у нас и, кстати, в нем находится лаборатория, в которой эту вирусы изучают, для того, чтобы выработать против них антидот. То есть, вот когда у нас начались работы, связанные с разработкой вакцины против коронавируса, то как раз подразделение РХБЗ принимало в этом активное участие, потому что она имеет большой опыт работы с такими отравляющими веществами и с биологическим оружием. И, кстати, оно занимается дезактивацией вот этих всех биологических реагентов, которые могут вызвать пандемию или эпидемию в той или иной местности. Они работали с возможной вспышкой, например, холеры в Астраханской области, на севере, когда раскопали могильник с чумой - тоже там работали. То есть, опыт есть. Нужно, зная о том, что будут средства нападения, формировать свои собственные средства защиты. А если мы говорим в области обычного вооружения, то, конечно, сейчас все переходит в область быстрых технологий, то есть, появляются системы гиперзвукового оружия, в котором Россия сейчас, бесспорно, лидер. Но это не просто нужно уметь летать на гиперзвуковых скоростях, нужно еще правильно управлять тем снарядом, чтобы он точно попадал в цель при хаотическом маневрировании приближения к цели. Вот это нам удалось. Наша физико-математическая школа, которая прогнозировала траекторию полета, с этим справилась. А наши зарубежные оппоненты не могут с этим справиться. Так же, как и не могут справиться с разработкой вакцины против ковида.
В. Торин:
- То есть, броня крепка, а танки наши быстры? То есть, химические войска смогут противостоять такой угрозе?
А. Леонков:
- С одной стороны, да. Но нужно понимать, что …
