Николай Стариков: «Прошлогодние протесты были для Лукашенко как холодный душ: приободрили, но не изменили»
- Николай, здравствуйте.
- Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня у нас, мне кажется, очень интересная передача получается, Владимир Ворсобин на Кубе находится и оттуда вышел в эфир, а я нахожусь в Крыму, в славном городе Коктебель. Так что у нас такая большая географическая разница, которая еще раз подчеркивает ту разницу во взглядах, которая у нас с Владимиром чаще всего проявляется в нашей программе.
В. Ворсобин:
- Да, звучит очень пляжно. Коктебель и Куба. Но на самом деле Николай работает, я так понимаю, а я нахожусь не в Варадеро, как многие могут подумать, а в Гаване.
Николай, начнем с Белоруссии. Потому что годовщина событий – год назад случились вот эти событий, по-разному называют эти события… официальный Минск говорит, что это инспирировано западными спецслужбами и т.д. Но произошли вот эти мощные движения в Беларуси народные, вот прошел год – Николай, как вы смотрите на эти события? Я к чему веду? Я сейчас нахожусь на Кубе, в Гаване, здесь тоже были демонстрации. Здесь даже были погибшие, кстати говоря, как и в Минске. Но здесь вот буквально на днях после этих событий кубинское правительство разрешило частный бизнес. 100 человек можно теперь нанимать наемных рабочих и это очень большой удар, конечно, по коммунизму, но, с другой стороны, это облегчит людям жизнь. Какие-то уроки Беларусь, Лукашенко, как вы думаете, вынес из тех событий?
Н. Стариков:
- Ну, во-первых, я бы хотел сказать, что погибшие были и в Вашингтоне в минувшем году, так что, думаю, что здесь статистика, если мы возьмем жертв, то она будет далеко не в пользу Соединенных Штатов Америки. Второе. Я думаю, что определенные изменения в экономическом строе Кубы пойдут Кубе только на пользу. Думаю, что от идеалов революции Куба не отказывается, а определенное экономическое развитие должно происходить. Третье. В Минске никаких проблем с частным бизнесом на самом деле не существует. Там можно им давно заниматься, а то, что происходило год назад, я бы назвал это холодным душем для Александра Григорьевича Лукашенко, который его приободрил как-то, но не изменил его политики. Я имею в виду внешнюю политику. Вот сегодня Александр Григорьевич выступил в отношении Крыма.
В. Ворсобин:
- Давайте его послушаем. По мне – это очень жесткое заявление, если слушать это из Москвы. Потому что по большому счету он сказал «нет». Но это «нет» он сказал очень обидно для них бизнесменов-олигархов.
А. Лукашенко:
- Это я говорю тем представителям, которые выступают в СМИ. И этому Шахназарычу, Володи, моего друга, Соловьева, который все время кричит – когда Лукашенко Крым признает? Я ему отвечаю публично – когда последний олигарх в России признает Крым и начнет поставлять туда продукцию, за мной дело не заржавеет. Хоть меня многое связывает. Будапештская декларация, помните, мы ее подписывали? Назарбаев, Ельцин, Лукашенко, Клинтон… Мы подписали. Почитайте ее. Моя подпись там стоит. Но я и через это переступлю. Украина на это вон видите, что творит. У меня руки развязаны. И Крым, и все остальное…
Н. Стариков:
- В данном случае Александр Григорьевич сказал чистую правду. Вот действительно чистую правду. К сожалению, на сегодняшний день крупные российские, что особенно недопустимо, государственные корпорации, не пришли работать в Крым. В первую очередь, конечно же, государственные банки. И я вам скажу, что, когда встречаешься здесь с крымчанами, то фамилия руководителя одного из государственных банков, которая начинается на ту же самую букву, что и моя фамилия, вызывает у крымчан очень много негативных эмоций. Поэтому я считаю, конечно, что государство должно добиться того, чтобы крупнейшие государственные корпорации, банки, остальные структуры немедленно начали работать в Крыму. Это вопрос принципиальный. Если же у руководства этих наших государственных компаний стоят такие люди стеснительные, которые по какой-то причине не могут или не хотят работать на всей территории нашей страны, то надо поменять этих руководителей. Другого выбора я в данном случае не вижу.
А что касается Лукашенко, его слова означают если не вежливый отказ, то уход от прямого ответа. И это вызывает на самом деле как раз сожаление.
В. Ворсобин:
- Да, но это очень странно, когда мы поддерживаем режим Лукашенко изо всех сил, очень странно, что мы вливаем в белорусскую экономику даже сейчас больше денег, чем раньше. Извините, сейчас туда идут большие займы, которые Лукашенко, конечно, нам никогда не отдаст. И при этом Москва у него все время спрашивает – а что ты, Александр Григорьевич, можешь дать нам взамен? И он придумывает очень шикарные, очень симпатичные для слуха наших граждан причин, по которым он не собирается ничего делать. Даже вот вам сейчас показалось, что да, это хорошее обоснование. Но если вдруг Сбербанк войдет в Крым, если войдут все вот эти олигархи, о которых вы говорите, то я вам скажу, что он придумает еще что-нибудь. Александр Григорьевич очень опытный политик и очень опытный жонглер словами, он нас водил за нос очень долго. Николай, все-таки, это достаточно серьезный удар по нашей позиции с Белоруссией, как мы ожидаем от него тоже поддержки – почему Лукашенко действует именно так и изменится ли его позиция, его на него поднажать?
Н. Стариков:
- Я сказал, что события августа для Лукашенко были холодным душем в том смысле, что он сразу же пришел в реальность. Если у него были какие-то иллюзии, что путем ареста российских граждан, путем заигрывания с западом, путем приглашения украинских пропагандистов в эфир белорусских каналов он сможет как-то договориться с западом о том, чтобы они не проводили цветные технологии, не пытались организовать все то, что там случилось дальше, то он сразу понял, что этого не получилось. Но прошел год, Александр Григорьевич после этого душа оделся, помылся, как говорится, понял, что ситуация под контролем, что Россия помогла, что в Белоруссии большинство граждан его поддерживает и мы видим опять ту же самую многовекторность. Вы не правильно истолковали мои слова по поводу заявления Лукашенко. Оно мне не нравится. Оно мне не нравится по сути, потому что он ушел от ответа на вопрос. Он-то должен сказать – белорусская политика не должна зависить от мифических российских олигархов. Но по сути он сказал правду. Российская Федерация должна принудить в первую очередь государственные компании работать в Крыму, чтобы Россия была единая и неделимая, чтобы везде было одинаково…
В. Ворсобин:
- Николай, вы уходите от этого вопроса. Он с помощью нас, когда крепнет Лукашенко, он становится самостоятельным. Мы его поддерживаем и при этом поддерживаем его многовекторность. Думаете, он сейчас изменит свою политику? Нет. Он будет сейчас делать все, чтобы не подписывать никакие дорожные карты, он снова возвращается на свои старые рельсы. У меня остается вопрос – каким образом Москва может с Лукашенко справиться? И какая конечная цель у Москвы официальная на самом деле? Мы действительно хотим такой интеграции, при которой в принципе у нас создастся одно единое государство? Или Москве тоже это не нужно на самом деле?
Н. Стариков:
- Владимир, вы знаете, в чем проблема? В том, что, когда мы с вами анализируем ситуацию, мы с вами не можем знать, что хочет Москва. Мы с вами не понимаем конечной цели политики Российской Федерации.
В. Ворсобин:
- Соглашусь с вами.
Н. Стариков:
- Когда мы видим какую-то цель, например, как воссоединение России и Крыма, когда оно происходило, мы ее поддерживаем. Когда же мы видим отсутствие цели, то мы можем только догадываться, есть ли эта цель и насколько мы близки к ее достижению, получается или нет. Знаете, есть такой образ политической борьбы - борьба бульдогов под ковром. Вот мы с вами даже ковра не видим. И мы не знаем, есть ли там бульдоги. Может быть, ковер совершенно ровно постелен, такая красная красивая дорожка и никакой борьбы там нет. А, может быть, страшная борьба идет? Я хотел бы, чтобы Союзное государство дополнилось Украиной, чтобы там перестал у власти быть нацистский русофобский режим, чтобы было построено реальное Союзное государство с единой финансовой системой, с единой таможенной системой, с едиными границами, в перспективе с единой армией, потому что это все один народ. Вот что я бы хотел. И я хотел бы, чтобы моя страна заявила об этом. Первые заявления уже сделаны. Вышла статья президента, где она говорит, и я полностью с ним согласен, - русский, украинец, белорус – это один народ. Давайте следующий шаг сделаем. Если мы один народ, у нас должно быть одно союзное государство. Иметь много государств – это расточительность, везде в мире идет объединение, и только у нас – разделение.
В. Ворсобин:
- Вы когда-нибудь съездите в Минск и поговорите с его окружением, с его чиновниками, с его экспертами, с его политтехнологами. Они говорят сразу – мы не будем продавать свой суверенитет. Москва пишет статьи, а Минск думает только том, как вовремя взять деньги и удрать. На самом деле Минск и белорусские элиты не согласны терять суверенитет никоим образом.
Н. Стариков:
- Что такое суверенитет? Это возможность осуществления действий в своих собственных интересах государством в различных сферах. Поэтому суверенитет есть культурный, экономический, политический, военный, ну и еще там можно несколько найти суверенитетов. А вот теперь давайте с этой точки зрения посмотрим на возможности Белоруссии и России в случае их реального объединения в Союзное государство. Суверенитет Беларуси пострадает или, наоборот, вырастет? Вот давайте возьмем экономический. Сможет ли Белоруссия, находясь в составе Союзного государства, принимать решения, которые в интересах Белоруссии в экономике? Конечно. В бОльшей степени.
В. Ворсобин:
- Каким образом, скажите, с единым эмиссионным центром, скажите мне? Они будут зависеть от Москвы полностью. Экономически, финансово.
Н. Стариков:
- Сегодня, несмотря на то, что у нас эмиссионные центры разные, экономическая помощь идет из России в Белоруссию. Потому что у нас единое Союзное государство и мы Белоруссию поддерживаем. В случае объединения Россия будет еще бОльшие деньги вкладывать в Белоруссию, поддерживать белорусские предприятия, как свои собственные, налаживать там инфраструктуру – то есть, произойдет ситуация, отчасти напоминающая Россию и Крым – когда воссоединились, пошли и продолжают идти…
В. Ворсобин:
- Но это не суверенитет, а поглощение. Конечно, ты благоустраиваешь приобретенную территорию.
Н. Стариков:
- В Советском Союзе была Белоруссия, была Украина, была Россия, никакого поглощения не было. Вот о чем идет речь. Не о том, чтобы поделить на области и ввести внутрь своего государства. Нет. Белоруссия, Россия, Украина остаются государствами. Как в Евросоюзе. Там же никто не отказывается от государственных границ, от своего названия, передавая часть суверенитета в некоторых вопросах в федеральный вот этот европейский центр. На самом деле, суверенитет многих государств увеличивается во многих вопросах. Но Евросоюз и наш Таможенный союз Союзного государства – это разные способы объединения.
Давайте следующий вопрос. Военный суверенитет Белоруссии – это значит возможность проводить политику без опасения нападения извне – увеличивается, если в случае реально создается одна единая армия. Вот сейчас Лукашенко делал заявление, что в случае чего российские войска будут быстро введены на территорию Белоруссии. А теперь представьте, у нас одна армия, как это было при Советском Союзе, никого никуда вводить не надо.
В. Ворсобин:
- Николай, но это не суверенитет. То, что вы описываете, это хорошее, добротное, обоюдовыгодное общежитие. Там суверенитетом даже и не пахнет. К сожалению, элиты очень боятся потерять возможность руководить собственной страной.
Н. Стариков:
- Я хочу сказать, что возможности руководить страной, сохранить имеющийся суверенитет, нарастить его, спать спокойно, он только вырастет. То, что мы сейчас с вами обсуждаем, наша страна проходила не раз. Вернемся в век 12-13 – объединение Руси. Вы что думаете, что родной вам тверской князь очень хотел объединяться с Москвой? Да он тоже говорил – слушайте, я лучше своим родным тверским княжеством отдельно буду… И тверская элита говорила – да вы чего, мы тут …
В. Ворсобин:
- Да князя-то убили. Вы знаете историю? Князя-то убили. Москва убила князя, для того, чтобы поглотить Тверь, да.
Н. Стариков:
- Вы сейчас привели неудачный исторический пример.
В. Ворсобин:
- Но это факт.
Н. Стариков:
- Объединение государства шло не через убийства князей, а через усиление одного центра и нападения со всех сторон на остальные княжества, которые их принуждали, причащали их, как холодный душ. Вот на Белоруссию сегодня идет нападение со всех сторон. Поэтому, конечно, нужно двигаться дальше по пути интеграции. Только объединение поможет сохранить и суверенитет, и Белоруссию, и культуру, и экономику.
В. Ворсобин:
- Давайте все-таки поговорим о народе, который заселяет Беларусь и вообще-то еще один из уроков истории годовой давности – это явное несовпадение мнений бОльшей части общества с государственными. То есть, вот то, что вы говорите, не разделяется очень большой – там не больше 50%, это трудно подсчитать, запрещены все социологические опросы в Белоруссии – но очень большая часть населения то, что вы говорите, воспринимает полностью в штыки. И сейчас разговор с людьми, которые не разделяют эти ценности, производится с помощью тюрем, с помощью сроков. И еще один урок – это то, что Россия учится у Белоруссии. То есть, по большому счету зачистка пространства политического, так, чтобы оно было стерильным, мне кажется, Москва сейчас заимствует у Лукашенко. Николай, вам не кажется, что, когда Лукашенко проводит свою политику и когда Москва проводит свою политику, они словно сознательно не замечают большую часть населения и у себя, и особенно в Белоруссии, которое категорически не согласно соединяться, категорически не согласно терять даже толику суверенитета? Куда вы денете этих людей? Неужели обязательно с ними не надо разговаривать, а их нужно просто сажать?
Н. Стариков:
- В Белоруссии, конечно же, в момент осуществления попытки государственного переворота, который проходил просто по цветным лекалам, какое-то количество людей, конечно, попало под все вот это впечатление. Их достаточно много было. Но их количество снизилось с течением времени, когда они увидели, чем это все закончится. Ну и жесткая позиция государства, конечно, тоже холодным душем для кого-то случилась. Вот здесь в Крыму я встретился с некоторыми своими знакомыми. Это бывшие офицеры «Беркута», который прошли все мыслимые и немыслимые ужасы майдана. Вот сейчас частично они работают в Москве, в наших милицейских подразделениях, кто-то в Крыму работает, в кто-то работает в Белоруссии. И вот что рассказали мои знакомые, которые пообщались со своими товарищами в Белоруссии. Они сказали, что в Минске видели ровно то же самое, что они видели в Киеве.
В. Ворсобин:
- Николай, я тоже там был. Я был и в Киеве, я тоже могу сравнить. Не верьте вашим этим балбесам… у них, видимо, после Киева большие глаза от страха. В Минске не было даже и похожего на то, что было в Киеве.
Н. Стариков:
- Их предали. Они уехали в Россию, они остались верны присяге…
В. Ворсобин:
- Кому? Украине? При чем здесь Белоруссия?
Н. Стариков:
- Их предало руководство. После этого они уехали в Россию и дали присягу здесь. Кто-то уехал в Белоруссию…
В. Ворсобин:
- Дважды присягнуть? Это как? Как можно дважды присягнуть? А вторая присяга в этом случае искренняя? Она будет вызывать доверие?
Н. Стариков:
- Владимир, вы же журналистскую практику-то проводите, вот вернетесь в Москву, съездите в ОМОН и задайте этот вопрос офицерам. Лучше так аккуратно, потому что они могут обидеться на такие глупые вопросы. А что еще должны были сделать офицеры, преданные Януковичем, которым до самого последнего момента не выдавалось огнестрельное оружие, когда в них уже стреляли из автоматов? Все это описано в книге…
В. Ворсобин:
- Каких автоматов?
Н. Стариков:
- Которые были привезены уже из западных областей страны. В тот день, когда снайперы стреляли в Киеве. Ну, давайте мы сейчас не будем уж…
В. Ворсобин:
- Снайперы стреляли с другой стороны, Николай.
Н. Стариков:
- Снайперы не стреляли с другой стороны. Снайперы стреляли только с одной стороны.
В. Ворсобин:
- По своим, я понимаю, да. Николай, но давайте вернемся в Беларусь. Еще раз. Часть народа, как и в Киеве, кстати, и очень большая часть народа, с которой можно, конечно, разговаривать по-разному… Выбрали язык силы, выбрали язык репрессий, вот каким образом в этом случае можно говорить о гражданском мире, о гражданском единении в какой-нибудь идее? Допустим, Белоруссия соберется в единое государство, а что такое Беларусь в этом случае будет? Это будет Лукашенко или это будет единый народ – ну, единый в плане того, что хотя бы 80-90 процентов за это проголосуют. Но я вас уверяю, что там раскол идет где-то прямо посередине, а, может быть, и более. Как быть с этим?
Н. Стариков:
- Я хочу повторить ваш вопрос, проговорив все его части. Итак. Раскол идет посередине общества, примерно оно расколото 50 на 50. Власть использовала репрессии, возбуждено, по-моему, около 550 уголовных дел, многие люди были арестованы и избиты, несколько человек было застрелено. Владимир, мы про какую страну говорим? Мы говорим про Соединенные Штаты Америки. Вопрос – будет ли США объединенным государством, удержит ли власть Байден или ничего не получится? Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
В. Ворсобин:
- У них все решается с помощью выборов на самом деле. И то, что вы сейчас рассказали, это было одно из несчастных случаев – я так понимаю, что вы говорите о Капитолии… Они переживают все вместе. И все равно они все решат на выборах, которым американцы доверяют намного больше, чем мы и белорусы вместе взятые. У них, к счастью, еще сохранился этот институт. А что в Белоруссии произойдет, если часть общества не согласно будет ни с консолидацией с Россией, ни с тем, что говорит Лукашенко, ни с тем, что говорит Москва? Вот куда вы людей денете?
Н. Стариков:
- Вопрос провокационный. Я попытался по аналогии с США сказать. А куда мы денем американцев, которые за Трампа были? Да никуда. Они возмущенные, недовольные, видя, как репрессировали, убили, закрыли в тюрьму их товарищей, продолжают жить, надеяться на следующие выборы. В Белоруссии, насколько мы с вами знаем, проводится конституционная реформа, смысл которой – определенные изменения в политической сфере. Поэтому мы ждем выборов в Белоруссии, на которых должны появиться новые политические силы, новые политики, чтобы мы с вами наконец-то смогли назвать парочку белорусских партий. Потому что у нас с этим будут проблемы.
В. Ворсобин:
- Николай, в Белоруссии доверяют Центральной избирательной комиссии намного меньше, чем даже у нас. После тех выборов, на которых Лукашенко приписал себе часть голосов, выборы не будут иметь никакой легитимный характер.
Н. Стариков:
- Я жду выборов в объединенный парламент России и Белоруссии, Союзного государства, которые будут проводиться по новому законодательству и будут лишены всех тех негативных моментов, которые связаны с какими-то предыдущими выборными циклами. Будут выборы прозрачные, честные, будет сформирован общий парламент Союзного государства. Потому что планы расширения у нас большие, надо уже его наполнять смыслом. Чего ждать-то, чего стесняться? Все равно нас никто не погладит по головке просто за то, что мы существуем.
Многие говорят: вот надо на Донбассе, может быть, не проводить признание донбасских республик, потому что это может втянуть Россию в войну, это может ухудшить наше международное положение. Слушайте, воссоединение России и Крыма достаточно, для того чтобы Запад попытался на нас давить и использовал это как повод для диффамации нашей страны. Никаких других поводов ему не нужно. Киевский режим дает свою, неверную оценку происходящего в Крыму и все время воюет с Россией. Поэтому что бояться-то? Они официально заявляют, что они с нами воюют.
В. Ворсобин:
- Вы транслируете психологию такого уголовника, который понимает, что он уже столько натворил, что за это уже тюрьма все равно, поэтому гуляй, рванина, давайте теперь брать, что хотим, и уже не заморачиваться, потому что в принципе хуже уже не будет. Николай, я бы не хотел жить в таком мире, в котором уже все потеряно, уже ничего плохого не произойдет, потому что уже находишься в такой, простите, заднице.
Н. Стариков:
- Во-первых, хочу сказать, что психология как раз волкодава, который столько же всяких блатных пересажал, переловил, что понимает, что оттого, что он поймает еще какого-то пахана, отношение преступного мира к нему никак не изменится, оно и так уже, мягко говоря, сложное. Сегодня подумал, посмотрю, какие последние кубинские новости. И читаю последнюю кубинскую новость. Трое кубинцев на матрасике попытались переплыть из России в Эстонию. Вот такая кубинская новость. Они, видимо, спутали теплый залив и свои приключения во Флориде, как там иногда кто-то плавает, у нас в России решили переплыть из России в Эстонию.
В. Ворсобин:
- Видимо, от хорошей жизни. Кубинцы все время бегут. Создали прекрасное государство свободы и социального равенства, и от этого все пытаются сбежать.
Н. Стариков:
- Владимир, там никакого коммунизма нет. Фидель Кастро там, наверное, даже никогда не бывал. Гаити, такой замечательный остров свободы. Так люди даже убежать оттуда не могут. Только там медицины нет, коммунизма нет, ничего нет вообще.
В. Ворсобин:
- Этот прием я бы назвал приемом Зимбабве. Вот когда есть такая страна Зимбабве, можно сразу ссылаться на нее (или Гаити) и сказать: ой, ужас. А есть Доминикана, есть Колумбия, кстати говоря, успешно развивающаяся страна. Есть много стран, которые развиваются нормально. Но ни одной социалистической страны, развивающейся нормально, просто не существует. Китай не предлагать. Китай не социалистическая страна. Единственное, там идеология, КПК и всё. Экономическая структура у них полностью капиталистическая, и намного более капиталистическая, чем даже в России. Социальные блага в Китае намного меньше, чем в России. Кстати, китайцы сильно завидуют русским, у которых есть большие отпуска по уходу за ребенком…
Н. Стариков:
- Когда вам надо опорочить социализм, коммунизм, вы говорите, что люди оттуда бегут. Ответьте на один вопрос. В Европейский союз бегут миллионы людей ежегодно. В США ежегодно прибывают миллионы людей. Какой процент из них прибывает из социалистических стран?
В. Ворсобин:
- Сбежать из социалистической страны тяжелее, чем из какой-нибудь арабской джамахирии. Потому что остатки этого социализма, они понимают, что люди бегут, поэтому они сжимают фронт, сжимают границы. Уплыть на матрасике – там единственный вариант. На Кубе, кстати, сейчас с этим полегче стало, отменили выездные визы, и теперь они бегут в Россию. Россия – безвизовая страна. И есть целые кварталы в Москве, где кубинцев больше, чем узбеков.
Н. Стариков:
- Ну, что можно сказать по поводу ситуации, которая складывается с кубинскими беженцами? Кубинцы, конечно же, находятся в сложном экономическом положении. Потому что сильнейшая держава мира давит на Кубу уже много десятилетий и ничего добиться там не может. Эпидемия коронавируса, которая привела к разрыву туристических связей, конечно, нанесла кубинской экономике серьезный удар. Собственно говоря, для того мировые кризисы, к которым мы с вами можем смело отнести и эпидемию коронавируса, и устраиваются, искусственно провоцируются, для того чтобы в ходе этого кризиса потом усугублять экономическое положение государств, давать им кредиты, закабалять их и забирать тот самым суверенитет, который мы сегодня так активно обсуждали.
Дорогие друзья, я хотел бы обсудить еще одну тему. Это итоги Олимпиады, которая благополучно закончилась в Токио, если не считать, что проходила она фактически без зрителей. Наша команда заняла пятое место. На четвертом месте мы с вами увидели Великобританию. Мне кажется, это во многом объясняет тот безобразный случай, когда судейство в отношении наших гимнасток было просто безобразным. Простая арифметика золотых, серебряных и бронзовых медалей говорила о том, что если Россия получит еще несколько высоких наград, то она переместится на четвертое место, а Великобритания сместится на пятое.
Как к этому относиться? Конечно, как к форменному безобразию. Попробовать все необходимые инстанции пройти для опротестования этого решения, понимая, что это решение было политически мотивированным, что таких политически мотивированных решений в отношении наших спортсменов, к сожалению, будет все больше и больше. Потому что мы большие, потому что мы сильные, потому что давить на нас нужно продолжать со всех сторон и максимально создавать некомфортные условия для наших спортсменов, для наших бизнесменов, для наших военных. Это и есть та ситуация, в которой на самом деле Советский Союз жил практически всю историю своего существования. Постоянно были какие-то провокации. Если вы помните, и нашу Олимпиаду бойкотировали, хотя предлог сегодня показался бы очень смешным. Мол, советские войска находятся в Афганистане. Сегодня в Афганистане продолжают находиться войска огромного количества государств, и несмотря на заявления США о том, что они вышли из Афганистана, вот, пожалуйста, два дня назад стратегические бомбардировщики США осуществили бомбардировку территории Афганистана. Что это за выход такой государства, когда можно в любой момент опять осуществить налет и осуществлять удары? Международное право вообще не действует. То есть, никого не ставя в известность, американцы наносят удары по всей территории мира, в том числе и Афганистана.
Так вот, в 80-м году они бойкотировали нашу Олимпиаду за то, что Советский Союз имел наглость, с их точки зрения, ввести войска на территорию Афганистана. Потом там сами практически два десятилетия провоевали, оставили талибам (организации, запрещенной в России) огромное количество оружия, ушли и теперь опять бомбят эту страну. Просто договариваться с американцами о чем-то крайне сложно.
Нужно понимать, что это давление будет усиливаться. Провокации были против нас постоянно, против наших дипломатов. Я читал как-то книгу, посвященную 70-м годам. Хочу рассказать одну интересную такую провокацию, которую устроили против сотрудников миссии ООН в США. Они проснулись оттого, что над жилым домом, где жили наши граждане, опустился низко вертолет и просто висел. Понятно, грохот винта, огромные вихри воздуха. Вот так повисел, всех разбудил и спокойно улетел, типа, ошибся дверью. Но мы же с вами понимаем, что вся эта история дурно пахнет.
В. Ворсобин:
- Николай, давайте сменим тему и поговорим об Олимпиаде. Самая провальная Олимпиада чуть ли не за всю историю олимпийского движения в России. В медальном зачете мы занимаем гордое 5-е место. Раньше мы так низко не опускались. Это связано с чем – с подготовкой, социальным строем или засуживанием? Что на самом деле случилось?
Н. Стариков:
- Мы с вами все время говорим об одном и том же. До этого мы говорили о соревновании между капитализмом и социализмом, между Союзным государством и его частями. В спорте ровно то же самое. Но спорт это система, и спорт всегда является отражением состояния государства. Не бывает так, чтобы государство было мощным, развитым, сильным, а спорт был в нем в загоне.
В. Ворсобин:
- В чем связь между успехами условных тяжелоатлетов и боксеров с экономической ситуацией в стране? Вот сейчас на Кубе большой национальный праздник, потому что кубинец-боксер на Олимпийских играх побил американца и взял золотую медаль. Кстати, золотых медалей у кубинцев достаточно много. Здесь аховая экономическая ситуация, извините, жрать нечего, но они берут все медали. Ну, не все, конечно, но много, для Кубы, маленького островного государства, очень высокое место в олимпийском зачете. При чем здесь экономика?
Н. Стариков:
- Потому что помимо экономики есть еще цель, есть еще дух. Именно поэтому в Гражданскую войну плохо одетые, плохо сформированные красные части очень успешно сражались. Потому что дух был, была цель, была идея. Если же общество в качестве идеи ставит только зарабатывание денег, то иногда это приводит к печальному результату.
В. Ворсобин:
- То есть у русской команды нет духа, получается?
Н. Стариков:
- Есть дух у кубинской команды, которая сохранила свой уникальный дух.
В. Ворсобин:
- А у наших?
Н. Стариков:
- У кого-то есть, у кого-то нет. Нет какого-то общего целеполагания, которое бы двигало вперед. Конечно, справедливости ради скажем, выступление сборной под непонятным флагом с непонятным гимном определенную деморализацию производит, на что и был расчет. То есть кто-то наиболее сильный, волевой, невзирая ни на что, побеждает, у кого-то где-то, может быть, нервы сдают. Так что это провокация, которая была направлена на ухудшение наших результатов, она тоже свою лепту в это дело внесла.
Ну, и последнее, что хотелось бы сказать. На 4-м месте Великобритания. Скажите, там что, очень спорт развивается сильно? Нет. Но там есть определенная идея, сплачивающая общество. Там монархия, традиции, как бы вы над ними ни смеялись, они там есть. Но в данной ситуации, для того чтобы сохранить четвертое место Великобритании, был такой совершенно вопиющий, безобразный случай, когда засудили наших гимнасток. Просто для того, чтобы по совокупности наград наша команда не вышла на четвертое место, иначе получилось бы неудобно.
В. Ворсобин:
- Подождите, они же там засудили в пользу Израиля вроде, а не в пользу Англии.
Н. Стариков:
- Для того чтобы наша сборная не получила лишние медали, которые бы изменили…
В. Ворсобин:
- То есть в интересах Великобритании отдали золотую медаль Израилю? Очень такая тонкая многоходовка.
Н. Стариков:
- К сожалению, спорт уже давно не вне политики, поэтому мы еще столкнемся с засуживанием наших спортсменов. Это было и раньше, так что в этом смысле нового ничего нет, но это очень неприятно. Потому что в спорте должны побеждать дух, тренировки, а никак не какие-нибудь медикаменты. И в этой связи очень неприятно читать мысли некоторых наших российских либералов, которые начинают обвинять, мол, Россия сама виновата. Обвинения просто удивительные. То есть логика такая. Типа, был какой-то допинговый скандал и поэтому Россия виновата в том, что засудили гимнастку…
В. Ворсобин:
- Вы намекаете на Познера, который действительно такое заявил. Но здесь речь идет о репутации. То есть мы идем с флагом не России. То есть получается, что приехала сборная с чужим флагом, с чужим гимном. Почему? Потому что она была наказана. Кстати говоря, российский Олимпийский комитет согласился с этим, мы признали это. Но репутацию никуда не денешь. Мы это наказание отбудем и, может быть, следующую Олимпиаду пройдем под нашим флагом. Но репутация тех, кто химичит с медикаментами, как вы говорите, будет держаться еще долго. И дело даже не в злокозненности Великобритании, которую вы не любите, а в том, что это будет такое общее дело – а, русские, это те, которые на допингах сидят. Это выветривается годами.
Н. Стариков:
- В этой логике если израильская гимнастка уронила предмет, с которым выступала, то раз она соревнуется с русской, то нужно не заметить это. Я правильно понимаю?
В. Ворсобин:
- Нет, я говорю о репутации.
Н. Стариков:
- Да при чем тут репутация?
В. Ворсобин:
- Дело не в этой самой девочке, которая уронила. Я читаю сейчас многих российских экспертов по гимнастике. Возможно, и засудили, возможно, была более сложная композиция у израильтянки. Николай, речь идет о том, что мы вляпались в допинговый скандал. Это тяжелый скандал, тяжелая история. Сейчас мы отбываем срок. Мы, по сути, в спорте – зеки. И на нас так смотрит весь мир. И мы сами согласились, мы приехали отбывать наказание под чужим флагом. Мы признаём, таким образом, что мы попали, мы в свое время обманывали мир. И теперь мир смотрит на нас косо. Может быть, поэтому нас где-то засуживают, может быть, нет. Николай, надо всегда признавать, что есть еще слово «репутация». А у нас в стране, к сожалению, к слову «репутация» относятся как-то со смешком.
Н. Стариков:
- Соревнуются в килограммах, в спортивных вещах, а не в репутациях. Я думаю, нужно сделать из этого выводы и произвести большое изменение в высоких кругах наших околоспортивных чиновников. Вот оттуда все эти идеи согласия на все наказания, принятия всех наказаний и каких-то мер против нас. Оттуда они растут. Нам это, может быть, и не нужно было делать. Так что ждем смены околоспортивной команды чиновников. Потому что результаты нашего спорта нас в данном случае не устраивают. Вот сборная России по футболу играла плохо – поменяли тренера.
В. Ворсобин:
- И что? Она лучше будет играть, вы думаете?
Н. Стариков:
- По крайней мере, у нас возникает окно возможностей. Новый тренер, отчасти новые футболисты, новые методики. И почему мы не можем надеяться на какой-то результат? Если же старый тренер будет готовить команду по старым методикам, вряд ли мы что-то в этом смысле получим. Так что чиновники от спорта, я думаю, должны как-то ответить за то, что произошло на Олимпиаде.
В. Ворсобин:
- На этом мы прерываем нашу еженедельную передачу. Николай, спасибо. До свидания.
Н. Стариков:
- До свидания.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
