История вакцинации: Как люди придумали прививки
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
11 августа Владимир Путин выступил с сенсационным заявлением, что впервые в мире в России зарегистрирована вакцина от коронавируса. Говорим о том, какие бывают вакцины, кто изобрел первую прививку, о каких последствиях нужно помнить перед тем, как соглашаться на вакцинацию.
Вирусолог, доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник Центра эпидемиологии и микробиологии им. Гамалеи, член Нью-Йоркской академии наук, почетный вице-президент РАЕН Виктор Абрамович Зуев:
- История вакцинации началась с того, как английский врач Эдвард Дженнер обратил внимание, что очень часто доярки не болеют натуральной оспой или болеют в легкой форме. И он подметил и предположил, что это связано с тем, что они заражались коровьей оспой. И коровья оспа давала им вот такую защиту. Действительно, он предложил прививку и привил мальчика, которому через две недели привили натуральную оспу, и он не заболел. Этому мальчику поставлен в Англии памятник. Это произвело на достаточно образованную публику ошеломляющий эффект. В России первый, кто принял такую прививку, была Екатерина II.
Но вакцинация как таковая была начата Луи Пастером. Он на одном из конгрессов выступил и предложил в честь памяти заслуг Дженнера назвать эти прививки ослабленным возбудителем вакцинами, от слова vacca – корова. Это пошло по-настоящему от Пастера, который создал вакцину против бешенства. Он пропустил вирус бешенства, полученный от бешеного волка, через мозг кроликов. И таким образом получил ослабленное вещество, прививка которого спасает нас до сих пор от бешенства.
Наша вакцина от коронавируса оказалась совершенно иного рода. Она предусматривает вектор, то есть вещество, которое как проводник, который проводит. На этот проводник надели два материала, которые вырабатывают антитела против коронавируса. Причем не просто все белки коронавируса, а только те два наружных белка, которые являются самыми основными. Так же, как при вирусе гриппа. У вируса гриппа есть два наружных белка, которые главным образом определяют уровень иммунитета. Вот здесь то же самое.
Это было сделано очень быстро. Потому что технология эта была известна разработчикам, которые ее создавали в течение длительного времени – шести лет. Шесть лет они шли к этому в свое время. Но потом это оказалось для них уже достаточно несложной задачей. Они в две недели управились с коронавирусными делами.
Биолог Ирина Владимировна Ермакова:
- Если раньше брали ослабленный вирус либо убитый вирус, или бактерии патогенную, все начиналось с Англии, с английской деревушки, когда английский врач обнаружил, что фермеры, которые имели дело с коровами и заболевали коровьей оспой, они не болели натуральной оспой. XVIII век. В дальнейшем уже делали прививку ослабленного либо убитого вируса. Это было действенно и хорошо себя показало.
С другой стороны, стали использовать биотехнологические методы для создания вакцин. И это привело к печальным результатам. В свое время вышел фильм «Слабый должен умереть», когда на наших детях проверяли импортные вакцины. И это привело к тому, что дети заболевали, кого-то даже парализовало. Были несчастные случаи в Африке, в Индии, на Филиппинах, когда дети после вакцин умирали. И об этом говорили много. Это было связано с тем, что изменилась технология создания вакцин. Применялись в основном биотехнологические методы. Нельзя спешить.
То, что я видела, меня привело в шок. Взяли группу самцов – мышей или крыс. На них проверили – вроде все нормально. Потом то же самое ввели обезьянкам. Это все ни о чем. В свое время я столкнулась с похожим процессом, когда мы проверяли воздействие генетически модифицированных организмов, это была ГМ-соя, на животных. И я смотрела, что происходит с потомством. И выяснила, что подобных исследований нет в мире. Продукты есть, а исследований нет. И уже потом вышли исследования многих ученых в мире о том, насколько ГМО опасны.
Как можно проводить проверку доклиническую? Нужно смотреть не только на самцах, но и на самках. Обязательно нужно проверять на потомстве, хотя бы два-три поколения. Это, если брать крыс или мышей, один год на это уходит. Обязательно проводить повторное инфицирование. Сначала вы вводите вакцину этим животным, потом их инфицируете, через какое-то время повторно инфицируете. Если все нормально происходит, смотрите, насколько они способны к решению простейших задач, тестов, которые проводят с животными, насколько у них сохранились репродуктивные функции. Потому что могут прививку сделать, а потом выяснится, что животное не способно к деторождению.
То, с чем мы столкнулись, когда мы добавляли в корм немножко трансгенной сои, выяснилось, что первое поколение есть, а второго уже не было. Появившиеся детеныши были бесплодными. К тому же многие из них были недоразвитые. У животных потом возникали опухоли. Это все мы определили в экспериментах на животных. Для того, чтобы это определить, надо было провести длинный эксперимент. Не то что посмотреть в течение двух-трех недель или месяца, живы животные или нет.
Примерно на таком уровне. Им ввели вакцину, с ними ничего не произошло. У них есть антитела. Не было ни первого инфицирования, ни второго. Я читала статью вирусологов, где написано, что вирус не могут достать. Не могут инфицировать, потому что у них нет вируса. И что они считают, что нельзя торопиться с вакцинами. Что сейчас самый хороший путь – это карантин и защитные маски. Это все делалось правильно. Природа вируса непонятна, неизвестна. К тому же вирус постоянно мутирует.
Сам метод вводит белки, наверное, в принципе, безопасный. Это чисто теоретически. Я бы с удовольствием проверила на животных и посмотрела, что с ними происходит. Когда я проводила исследования на крысах и увидела, что происходит с животными, когда просто в корм немножко добавляешь трансгенную сою, я была просто в ужасе. Мы смотрели морфологию их внутренних органов, биохимию. Очень изменились все параметры.
Виталий Васильевич Зверев, академик РАН, заведующий кафедрой микробиологии, вирусологии, иммунологии Сеченовского университета:
- Гриппозные вакцины – это совсем другое. В гриппозных вакцинах меняются только те или иные антигены. Основа вакцины всегда одна и та же. И готовят эти вакцины совершенно одинаково из года в год, на одной и той же платформе. Но каждый – на своей. Кто-то готовит на культуре клеток, кто-то – на куриных эмбрионах. И просто каждый год меняют штамм.
Здесь – совершенно новая инфекция, совершенно новая вакцина. Совершенно новая платформа – живой вектор. Таких вакцин нет пока в практике, они пока широко нигде не применялись. Конечно, очень важно знать, что это, как это работает, есть ли какие-то побочные эффекты. Некоторые вещи настораживают, когда говорят, что вот сделали, температура была 38. Любой вакцинный препарат довольно тщательно исследуется для того, чтобы понять, что может случиться потом. Потому что, особенно когда речь идет о живых вакцинах, о векторных, мы же живой вирус вводим в организм, мы должны понимать, что при этом происходит. На него ведь тоже образуется иммунный ответ.
Биолог Ирина Владимировна Ермакова:
- Вирус мутирует. Вот эта вакцина против этой формы подойдет, а против другой – нет. Организм в какой-то степени будет несколько ослаблен. Те же вирусологи, когда я изучала их работы, они пишут о том, для чего сейчас нужно проводить разработку вакцины, на всякий случай, когда будет уже неуправляемая ситуация. Но если брать Россию, то у нас статус хороший, если сравнивать с другими странами. Я проводила анализ и сравнивала ситуацию в июне, в июле, и было ясно, что наша страна по числу смертей на 1 млн. населения где-то находится на самом последнем месте. Это очень хорошо. Тут чем дальше от первых мест, тем лучше. Если брать страны, где было много тестов проведено. Я не беру те страны, где практически не проводили тестирование.
Почему важны доклинические исследования? За это время нужно было проводить эти доклинические исследования. Хотя, я думаю, их проводят. Я надеюсь, что их параллельно проводят. Их вводят людям и параллельно проводят исследования на животных. Для чего вводят людям? Доказать, что сама вакцина безопасна, что она не приводит к ужасным результатам. Потому что была информация, что проверяют американскую вакцину в какой-то стране недавно, и там несколько человек умерли после введения вакцины.
Если вакцину создают с помощью биотехнологических методов, то она и приводит к гибели. А вот эти старые методы, когда вы берете ослабленный вирус или бактерию, почему-то сейчас от этих методов отказываются, на самом деле такие прививки доказали свою эффективность и безопасность.
Должен быть состав прививки, этой вакцины. Мы должны знать, какие белки, какой там носитель. Протоколы исследований тоже должны быть опубликованы. Если у меня возникло желание, я могу посмотреть. Как мы пишем состав продуктов. Что туда входит. Какие-то черные сухарики, казалось бы, черный хлеб пожарили. А потом посмотрела состав и пришла в ужас. Чего там только не введено. И после этих сухариков аллергия и так далее. Это совсем другой состав, а не черный хлеб. Это сплошная химия. Поэтому необходимо знать состав, чтобы понять, что это за прививка. И протоколы исследований должны быть в свободном доступе.
Как биолог, я бы просто провела повторное исследование. Когда я стала проверять генетически модифицированные организмы, меня спрашивали: чего ты так боишься? Продукты идут по всему миру, все едят, ничего не происходит. И только когда мы обнаружили, что животные едят месяц, два, три, с ними ничего не происходит, но через четыре месяца у них возникают огромные опухоли, а потомство появляется бесплодным, возникают патологии внутренних органов, аллергии, тогда мы забили тревогу и выяснили, что по всему миру ученые бьют тревогу. А продукты уже пошли широко по всем странам.
И сейчас мы столкнулись с онкологией, это уже просто пандемия онкологии. Мы столкнулись с бесплодием. Можно поехать в центр ЭКО и увидеть, какие там огромные очереди. Молодые люди не могут естественным способом родить ребенка. Вернее, зачать ребенка. Это катастрофа. И мы об этом предупреждали. Но нас не захотели слушать. А сейчас минус 300 тысяч населения. И бесплодие, онкология, а теперь еще и пандемия. С вакциной можно было бы пока и не торопиться. А просто досконально ее проверить.
Тем более, существует несколько видов этих вакцин, не только белки вводят. Могут вводить и РНК этого вируса. Есть разные носители, есть просто ослабленный вирус или убитый. Такие прививки тоже сейчас рассматривают и проверяют. Надо отобрать самую лучшую. Если 60 млн. вакцин введут, они, действительно, сыграют не ту роль, которая им предназначалась, то это может привести к гибели 60 млн. людей. И здесь лучше перестраховаться. Чтобы быть абсолютно уверенным, что дело не только в вакцине. А когда уже вирус попал в организм, как сработают эти антитела, что этот вирус не подействует так плохо, как он сейчас действует.
Вирусолог, доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник Центра эпидемиологии и микробиологии им. Гамалеи, член Нью-Йоркской академии наук, почетный вице-президент РАЕН Виктор Абрамович Зуев:
- Заражаемость как-то не очень интенсивно спадает. Слава богу, в Москве сегодня первый раз упала ниже 6 или 5 тысяч. В других местах есть и повышение заражаемости. А в других странах вообще катастрофа. Я намекаю, например, на Соединенные Штаты, скажем, на Индию. А в Индии вообще ужасно. А с чем это связано? Почему нам все время руководство внушает, чтобы мы не отказывались от масочного режима? Только поэтому.
Вы выйдите на улицы, люди идут без масок в своем подавляющем большинстве. По улице – ладно. На улице тепло, на улице солнечные лучи, ультрафиолет, губительно действующий на вирусы. И мы не ходим в обнимку с людьми. Но вы обратите внимание, что происходит, когда человек входит в магазин? Некоторые натягивают маски. И я это тоже делаю. Но многие этого не делают. По телевизору показывают: а там организовали вечеринку, а там организовали сборище, было очень весело и интересно. Все это имеет после себя очень печальные последствия. Именно из-за внешне здоровых вирусоносителейц и вирусовыделителей.
Я советский мальчик, мне 92-й год. Я переболел корью еще до войны. Я получил гарантию на всю жизнь – не болеть корью. Вы знаете, откуда эти гарантии? Дело в том, что это связано с тем, что вирус кори – у вас вакцинальный, а у меня уличный вирус кори – никуда не уходит, он сохраняется – у меня на всю жизнь, у вас на 6-10 лет. Значит, этот факт был доказан в двух американских лабораториях в конце 60-70-х годов. Они выделяли инфекционный вирус кори из лимфатических узлов брюшины у взрослых мужчин, переболевших в детстве корью, ныне здоровых, но погибших в автомобильной катастрофе. Это было подтверждено неоднократно в разных лабораториях. Вот вам доказательство того, почему у нас пожизненный иммунитет после коревой инфекции.
А возьмите вирус герпеса. Вирусом герпеса мы заражаемся, как правило, все в детстве, он укладывается с нами в могилу. У меня герпетические высыпания наступают, когда у мен высоченная температура, когда я здорово простужаюсь, вокруг губ эти болезненные воспаления. Потому что вирус герпеса у нас тоже сохраняется в организме, персистирует в организме, но уже не в лимфатических узлах, а в мозговой ткани.
Коронавирус – это пневмотропный вирус, который поражает верхние, а в тяжелых случаях и нижние дыхательные пути. Коронавирус – это нечто среднее между существом и веществом. Это инфекционный агент. Очень мелкий, не видимый в световой микроскоп. Его можно рассмотреть – как мина с торчащими рогами. Снимок этот можно получить только в электронном микроскопе.
Что касается того, искусственно сделан коронавирус или нет. Для того, чтобы получить биологическое оружие, нужно подумать сначала. И делать биологическое оружие, которое вызывает летальность в 1 процентов, это смехотворно. Просто смешно. Сейчас этот вирус оказался не очень смертельным, но он достаточно заразный. Он не очень патогенный, не очень большой процент смертности вызывает, но он очень контагиозный. Летучий и заразительный.
Пройдет время, он ослабнет, безусловно. Потому что он столкнется с иммунной прослойкой. И его контагиозность будет снижена. Да и его патогенность будет снижена, я предполагаю. Поэтому готовить бакоружие на такой хлипкой основе – это смешно. Для искусственного изготовления возбудителя тратятся огромные деньги. Поэтому я очень сомневаюсь, чтобы это было так.
За все в этой жизни приходится платить. И нам с вами надо расплачиваться за те блага цивилизации, которыми мы с вами пользуемся все чаще и чаще. Что я имею в виду? Мы стали ездить дальше, мы стали общаться глубже. Не забывайте, что мы с вами, имея определенный вирусологический багаж, приезжаем в местность, хозяева которой могут иметь совершенно другой вирусологический багаж. И мы с ними им обмениваемся.
Мало этого, мы ведь с вами еще и включаем сюда животный мир. Вас ведь не удивит, если завтра по телевизору скажут: вот наше министерство сельского хозяйства закупило большое стадо аргентинских молочных коров особой породы. Замечательно! Сейчас их соединят с нашими, и будут замечательные молочные стада. Но ведь и животные у нас и у них не стерильные.
Вас не удивляет, что вдруг где-то в Астраханской области возникает случай лихорадки Западного Нила? Дело объясняется перелетными птицами. Больная птица из долины Нила сюда не прилетит. Так же как больной человек особенно далеко не ходит. Поэтому его бояться не надо. Он либо лежит дома, либо в больнице. А вот вирусоносители – они здоровые животные, птицы. Они несут в себе вирус, они его могут выделять. Вот такие птицы прилетают в летний период в долину Волги и заражают там наших людей, зверей, кого хотите.
А то, что мы стали далеко ездить, мы подвергаем себя большему риску. Если вас завтра командируют в Африку, вам скажут: пожалуйста, привейтесь от желтой лихорадки. Потому что вы никакого отношения к желтой лихорадке не имеете, как бы не был у нас изменен климат. А дело в том, что люди, которые живут в Африке, им не страшна желтая лихорадка, потому что у них бытовая иммунизация.
Когда были вспышки полиомиелита, болели в основном дети из бедных семей, которые босиком ходят черт знает где, хватают руками черт знает что, которые тащат в рот неизвестно что. И эти дети оказались более устойчивыми. В результате бытовой или неприметной иммунизации.
В 1968 году в Тегеране был международный вирусологический конгресс, там было несколько сообщений о том, что можно создать собак, которые будут вирусоносителями вируса бешенства. Это будут внешне здоровые собаки, укус которых будет вызывать у человека бешенство. Их можно создать, заражая здоровых собак маленькими дозами вируса бешенства.
Поэтому я не был удивлен, когда прочитал в иностранной литературе сообщение о том, что в результате укуса человека летучей мышью у человека развилось бешенство, и он от этого умер. Это случилось в Польше, рядом.
Сейчас ведь есть вакцины разные. Есть вакцины живые, убитые, приготовленные из отдельных фрагментов возбудителя. Есть вакцины вообще синтетические. Самое главное в жизни – иметь возможность выбора. Этим выбором и надо воспользоваться. Эффективнее противовирусного средства, кроме вакцин, человечество не придумало ничего.
Виталий Васильевич Зверев, академик РАН, заведующий кафедрой микробиологии, вирусологии, иммунологии Сеченовского университета:
- Мой совет и пожелание людям не то чтобы быть осторожными, а что нужно все тщательно до конца исследовать. Чтобы понимать, что мы себе собираемся ввести в организм. Тем более, что мы должны понимать, что, когда речь идет о вакцинах, мы не жизнь спасаем человека. Об этом речи не идет, когда мы можем рискнуть и пойти на какие-то осложнения. Мы будем вводить ее условно здоровым людям, у которых могут быть и какие-то хронические заболевания. Мы же не знаем, как эта вакцина будет переноситься пожилыми людьми, людьми с хроническими заболеваниями. Чтобы это изучить, нужно время.
От вакцины ДНК мутировать точно не будет. Вопрос в том, что часто думают, что она будет встраиваться в геном. Мы этого не знаем. Это вопрос неизученный. Страшно или не страшно – тоже непонятно. Может быть, ничего в этом страшного и нет, если она будет встраиваться. Но я не думаю, что она будет встраиваться. Мы же не ДНК вводим, мы вводим ДНК в составе вектора. Эта ДНК должна синтезировать белок вирусный. А что будет дальше – надо смотреть. Этот белок может вызывать различные реакции. И уровень антител – нужен ли он высокий, не нужен, может ли он повлиять потом в дальнейшем каким-то образом, усугубить ситуацию, когда попадет вирус настоящий в организм привитого. Мы это тоже не знаем. Это все требует времени для изучения.
