Оксана Пушкина предложила платить зарплату и пенсию домохозяйкам и домохозяинам

Валентин Алфимов и Оксана Пушкина - про женский взгляд в политике, домашнее насилие, оплату домашней работы, коронавирус, комплименты и шансы жены Навального
Валентин Алфимов и Оксана Пушкина - про женский взгляд в политике, домашнее насилие, оплату домашней работы, коронавирус, комплименты и шансы жены Навального

В. Алфимов:

- Здравствуйте, дорогие друзья! Мы за мир, как вы понимаете. Меня зовут Валентин Алфимов. Рядом со мной Оксана Пушкина, депутат Государственной Думы, зампред Комитета по вопросам семьи, женщин и детей, общественная активистка. Наверное, так правильно?

О. Пушкина:

- Наверное.

В. Алфимов:

- Здравствуйте, Оксана Викторовна! Мы поздравляем вас. Вы вошли в список ста самых значимых женщин 2020 года по версии Би-би-си, такой очень интересный рейтинг.

О. Пушкина:

- Неожиданно.

В. Алфимов:

_-Тем не менее. За какие такие заслуги?

О. Пушкина:

- Понятия не имею. До этого, кстати, была еще одна премия – журнала «Гламур», что тоже очень странно. Но я могу сказать, во-первых, можно без Викторовны. Мне так проще. Видимо, у нас такой журналистский цех, нам всем будет так проще общаться.

Это здорово, потому что все, о чем мы говорим, за что мы боремся, это находит отклик и не только в нашей стране, где у меня очень много единомышленников и соратников, а и в мире.

Посмотри весь этот список, в том числе, погугли «Гламур» последний. Это неожиданный список. Это значит, что нас волнуют эти проблемы, проблемы человеческого достоинства, пространства нашего, нашей силы, бдительности, проницательности. Я сейчас говорю про женский взгляд.

Я думаю, что все нормально. Мне просто кажется, ни при мужчинах будет сказано, коих я очень люблю, вы вдохновляете нас, просто мне кажется, что парни так заигрались в глобальном смысле. И мир, действительно, очень ожесточен. Спичку брось и он воспламенится. Мне кажется, что сейчас время женского взгляда. И ни в коем случае не надо к феминизму относиться как к экстремизму, а именно такие высказывания с трибуны даже Госдумы я слышу.

В. Алфимов:

- Здесь я готов поспорить. Ровно потому, что к феминизму относятся как к экстремизму в тех случаях, когда феминистки ведут себя как экстремистки, когда начинают бросаться на мужчин, когда белый гетеросексуальный мужчина является насильником по определению. Сколько сообщений в соцсетях: а вы докажите, что вы не насилуете?

О. Пушкина:

- Смотри, ты весь… Спокойно!

В. Алфимов:

- Задевает.

В. Алфимов:

- Вот поэтому любой экстремизм во всех проявлениях, он отвратителен. Будь то православный экстремизм и далее по тексту: консерватизм, фундаментализм. Но я долго думала… О таких феминистках, от которых вас трясет, мужчины, но если бы не было их, не было бы всего остального. Они выявляют тенденцию, проявляют это в таких, может, очень вульгарных формах.

Я анализировала эту ситуацию. Если бы не они, разговор о домашнем насилии не вышел бы на первый план так, как сегодня он уже обсуждается в пространстве. Да, любой экстремизм отвратителен. И мы можем говорить «стоп» таким явлениям, но все вместе, да? И не только по поводу феминисток. Про все остальное нужно думать и созидать. И продвигать все позитивные идеи. Они ведь сойдут на нет, если все будет работать. Ну, останутся, как в любой жизни, есть же такие, как мы говорим, без башни.

В. Алфимов:

- Давайте перейдет тогда к домашнему насилию. Тема очень важная, актуальная, но многие отмечают, даже зарубежные деятели, что в России не так плохо обстоят дела, как в других странах.

О. Пушкина:

- Отвратительно обстоят дела в России! Мы и Азербайджан – единственные страны, которые не приняли закон о семейно-бытовом насилии. Знаешь, я не хотела бы ни с кем и ни с чем сравнивать. Я реально мега-патриот своей страны. И я знаю, как там, я там жила и работала, причем, на уровне обывательском, без всяких политических подоплек. И я вижу, что здесь происходит. Знаешь, в мое советское время, да, были проявления, нас пороли родители. Я помню, что за стенкой муж-алкоголик бил свою жену, родители моей одноклассницы. Но тогда были другие приемы, были участковые, вытрезвители. Сейчас мы принимаем закон, как раз о том, чтобы их работа была возобновлена.

В. Алфимов:

- По идее, прямо с первого числа 21-го года должны вернуться вытрезвители у нас в России.

О. Пушкина:

- Да, это одна из профилактических мер в этом комплексе профилактики, чтобы это искоренить. Я не знаю, мне сложно на свою сторону кого-то перетягивать или не перетягивать, но два дня назад, а мы же работаем 24 на 7, так уж сложилось. Все НКО, которые помогают жертвам домашнего насилия, я такой колл-центр всероссийский стала, и вот два дня назад муж девочку буквально бросал от стены к стене, мы ее к шести утра смогли вызволить из квартиры. Вызвали соответствующие службы, которые не приезжали. И ее отправить в кризисный центр. Адреса все зашифрованы, потому что пока нет закона, нет охранного ордера, у нас пока нет преследования, такого понятия в законодательстве. Эти люди преследуют свою жертву. И я, например, всегда рассказываю поразительную такую сцену. В Астрахани очень хороший кризисный центр, хорошее взаимодействие с исполнительной властью областной. Тем не менее, поскольку нет механизмов, они в законе не прописаны, вот эти парни, мужики, мужчины, они как цепные собаки бегают вокруг этого центра. И смотрят, когда она выйдет. И это очень неприятная история.

Там же, в Астрахани, курсы мужского гнева, существует программа уже года три очень плодотворно. И очень хорошие результаты.

Знаешь, я была поражена. Такие интеллигентные молодые ребята! Говорю им, а что вы тут делаете? Они говорят, типа, вам-то мы скажем. Вот я там, условно, три дня назад почувствовал, что сейчас сорвусь на свою жену. Невозможно 24 часа находиться, мы на удаленке работаем, ребенок на удаленке тут учится. Я просто понял, что сейчас сойду с ума. Мне нужно было именно на ней это все продемонстрировать. Я вовремя руки убрал. У них идет строчкой: если вдруг у вас приступ гнева, то обратитесь в такой-то центр.

Вот там, где губернаторы понимают масштаб проблемы, вот там все решается и до принятия закона. Но закон должен закрепить некоторые вещи.

В. Алфимов:

- Вы так интересно говорите про домашнее насилие, про семейно-бытовое насилие. Девушку вызволили и отправили в кризисный центр. Мужики ходят к психологу, чтобы немножко погасить свои страсти.

Но почему-то вы не говорите про девушек, которые издеваются над своими мужьями?

О. Пушкина:

- Почему? Мы говорим.

В. Алфимов:

- У нас термин «подкаблучник» такой мем шуточный.

О. Пушкина:

- Не знаю… А сколько тебе лет?

В. Алфимов:

- 35.

О. Пушкина:

- Даже твое поколение, наверное, чуть младше – ребята даже не используют этот термин. Хочешь я тебе скажу про 4% вас, которые по нашим подсчетам, по тем парням, которые обращаются к нам в кризисные центры?

В. Алфимов:

- А сколько не обращаются!

О. Пушкина:

- Да, потому что это неудобно.

В. Алфимов:

- Именно!

О. Пушкина:

- Как-то так стыдно. Так вот, это не должно быть стыдно. Если мы говорим про профилактику семейно-бытового насилия, для того, чтобы жить в нормальном климате, воспитывать своих детей, это должно быть понятно, куда позвонить, к кому прийти. И кому душу-то открыть.

В законе прописано: социально-психологическая и юридическая помощь жертвам домашнего насилия. У жертв домашнего насилия нет ни пола, ни национальности, ни возраста. Этот закон покрывает всех. Просто по нашим данным женщины в большей степени подвержены.

А про поколения. Знаешь, как интересно? Моя уважаемая коллега, она тоже соавтор законопроекта, мне недавно говорит про разницу нашу даже с теми, кто идет за нами. Говорит, выхожу из подъезда, мой внук, ему 13 лет, подходит к двери, я первая подхожу к двери, ему даю возможность открыть бабушке дверь. А у него сумки в руках и ранец. И он говорит, бабушка, ты свои гендерные предрассудки оставь в своем поколении. У нас у кого руки свободные, тот и двери открывает.

В. Алфимов:

- Слушайте, это про воспитание!

Мне вспоминается старый советский анекдот. Говорим о том, кто главный: мужчина или женщина. Анекдот, который стал таким устоявшимся. Над даже не смеялись, а хихикали понимающе. Почему у мужчин морщины на лбу горизонтальные, а у женщин вертикальные? Потому что он приходит домой, она его: где зарплата? Он: какая?

Не просто же так эти анекдоты возникают! Это к разговоры о том, кто главный в семье.

О. Пушкина:

- К разговору о равенстве в моем детстве. У нас не было такого «откуда зарплата». Они работали. И папа до смерти своей работал. И онлайн. Он тренер по легкой атлетики был, все писал тренировки своим спортсменам-сборникам. Мама до сих пор у меня работает. И что ты хочешь? Вижу. И в целом они приносили зарплату, я помню, где она лежала. И все было очень поровну. Мама без морщин и папа без морщин.

Экономический кризис в мире, Валь. Ну, отрази действительность так, как она есть. Если ты поднимаешь руку на своего человека в гневе, сорвать на ней там какое-то свое плохое настроение, отсутствие работы, так далее, а она в этот момент может выйти завтра, работать, приносить зарплату, быть в этот момент более полезной в вашей паре. Поэтому зачем же ее бить-то? Ты же почву из-под ног своего партнера по жизни… Плохое слово, с одной стороны, не русское такое… У нас все про любовь. Но если разобраться, на самом деле, мир таких сегодня романтичных прагматиков. И мы должны прочно стоять на ногах, и отражать, что с нами происходит. Если мы будем это понимать, мы вряд ли будем поднимать друг на друга руку.

У меня была такая ситуация, когда я была мужниной женой, а потом был кризис 98-го года, когда роли поменялись. И если бы я была без профессии, не наученная своим мужем работе той, которой я занималась, он был мой и руководитель практики в свое время, потом моим мужчиной, любовником, отцом моего ребенка, мы прожили 29 лет вместе. И если бы этого не было, я вот сейчас думаю, как бы мы жили? Я бы вот как раз бровки бы домиком, ему бы пилила бы и допилила бы так, что он когда-нибудь меня бы впечатал! Поэтому экономическая независимость двух людей – это мега важно сегодня. Это просто тренд. Поэтому я всегда говорю, девочки, 30 лет – это нормально, если вы не замужем. Вот до 30 стройте свою жизнь, да и после 35 нормально. Понимаешь? Не надо делать из женщин, девушек людей второго сорта, если вдруг она незамужняя. А ведь это комплексы, которые мы зарождаем в наших головах.

В. Алфимов:

- Вот сейчас пытливый слушатель наш скажет, что вы тут пропагандируете безбрачие! И вообще, у нас демографические проблемы! И к чему вы подталкиваете наше подрастающее поколение!

О. Пушкина:

- Объясняю. У нас свободу слова никто не отменял. Это мое мнение, которое во мне всегда было, я его не меняла никогда. Я была старородящей в 25, и мне было очень неприятно. Мы сегодня поднимаем возраст молодежи до 35. Мне 57!

В. Алфимов:

- Я еще молодой!

О. Пушкина:

- Ты так вообще! А я просто… Нет, ты тинейджер. А я вот вообще, как раз, на тропу…

Слушайте, хватит консервативных каких-то конструкций. Вот вспомни парня 13-летнего: бабушка, оставьте это все в своем поколении! У нас кто может, тот и главный. Не тот главный в семье, кто сильный. Вот эта конструкция будет меняться. И это не про подкаблучников, это про то, что ты будешь способен сказать своей жене, любимой девушке, которая тебя обнимет и скажет: слушай, да все бывает! У тебя еще все будет впереди! Слава богу, что у меня работа есть! Не переживай.

И тогда у тебя не встанет вопрос, кто у вас готовит кофе. Этого у меня в семье не было вообще. У нас кто мог, тот и завтрак готовил из родителей. Вот это я помню.

Я замечательно отношусь к домохозяйкам, к женщинам, у которых много детей. Они чудесные. И если говорить про феминизм, то для меня феминизм – это свобода выбора. Я это так расцениваю. Выбор должен быть. Если ты решила, что твоя единственная профессия и твое единственное в этой жизни призвание - быть мамой, это потрясающе! Ты нашла свое призвание! И следующий момент – домашний труд должен быть оплачен. И это следующая тема законодательных инициатив.

В. Алфимов:

- Неужели вы предложите инициативу – ввести зарплату для домохозяек?

О. Пушкина:

- А это не так называется. Это называется «неоплаченный домашний труд». И это не только домохозяйки, это касается и вас – домохозяев, потому что еще раз тебе говорю: мы в другое время давно уже живем. И мы в него так вступили прочно в связи с экономическим кризисом и с пандемией, что другие вот… Я вот тебя призываю, задумайся о том, что я говорю, не бери это в штыки. Не навешивай ярлыки. Просто представь эту ситуацию, что завтра ты сможешь стать домохозяином.

В. Алфимов:

- И получать за это зарплату.

О. Пушкина:

- Конечно. И потом пенсию. Вот смотри, у меня такая большая семья, почему я не могу остаться у вас дольше. У нас такие семейные ужины вечерние. И у меня сватья, она родила четырех детей. Она бросила работу, естественно, потому что муж сказал, слушай…

В. Алфимов:

- Почему естественно? А почему не муж?

О. Пушкина:

- Потому что муж стал ее обеспечивать так… Он из того поколения, что «я сказал». И она говорит: да конечно, конечно. И вот она сейчас говорит своим девчонкам, одна из них моя невестка: девочки, не повторяйте моих ошибок, потому что я осталась… Если вот он завтра захочет уйти от меня, ваш папа к какой-то молодой женщина, хотя этого не произойдет, надеюсь, то я остаюсь вообще ни с чем!

Этот труд должен быть оценен на государственном уровне. Это сегодня кажется каким-то «ой, ужас какой-то». Нет. Это не ужас. Это не одна страна не может сегодня сказать, что ой, у нас вот все, это везде идет такой вот законодательный диалог. Надо – не надо, как оценить, кто под это входит? И так далее.

В. Алфимов:

- Я пытаюсь понять, как это будет выглядеть? Такая же зарплата на карточку там. В каком размере, в конце концов?

О. Пушкина:

- Это же все просчитывается. Мы сейчас говорим только… Знаешь, три года назад, когда я попросила ко мне прийти девочек, которые ходили вокруг Госдумы, не знали, к кому из депутатов принести законопроект о домашнем насилии, который после этого уже подвергся многим изменениям и так далее, я вообще в этом ничего не понимала. Вот сегодня мы только приступили. У нас есть рабочая группа, которая занимается законопроектом о равенстве в трудовых взаимоотношениях, скажем так. О гендерном равенстве, мы просто переделали название рабочей группы, чтобы не нервировать ту часть консервативного населения, которой, в том числе, и работники у нас в Госдуме.

Мы разрабатываем этот законопроект, продолжаем. И туда же входит этот законопроект. Но Владимир Жириновский уже внес этот законопроект, поэтому я в данном случае… Знаешь, у нас есть такая парламентская этика. Ну, да, есть.

В. Алфимов:

- Вы подпишитесь под этим законом?

О. Пушкина:

- Но в данном случае, этот законопроект, мы сейчас его просмотрим, то я присоединюсь, конечно. Если меня попросит фракция не делать этого, тогда я подготовлю свою историю с единомышленниками. И тоже внесу.

В. Алфимов:

- Сколько будут платить?

О. Пушкина:

- Я не знаю. Это же не так вот – сколько. Вот ты бы меня спросил три года назад: а какие методы и принципы вы будете использовать в законопроекте о домашнем насилии? Сегодня я тебе точно могу сказать, что это будет: охранные ордена – судебные и внесудебный, это будет термин «преследование», это обязательно новое понятие «кибербуллинг». Я тебе не могу сказать, как это будет. Это работа, которую я вела с Министерством юстиции. Я просто туда ходила на работу! Этот закон делая. И проводили мы массу консультаций. И от полного неприятия замминистра юстиции Михаила Гальперина, а мы теперь просто лучшие друзья и единомышленники. Точно так же с этим проектом: надо будет ходить в Министерство труда каждый день, как на работу. И консультироваться.

В. Алфимов:
- И считать. Как только зарплату выставите, подумаю, может, правда, лучше дома посидеть?

О. Пушкина:

- Подумай.

В. Алфимов:

- За время пандемии, карантина и самоизоляции выросло количество обращений в кризисные центры. Действительно все настолько плохо? Люди не умеют друг с другом находиться?

О. Пушкина:

- Сложно. Не у всех домашние условия хорошие. И вообще пандемия проверила нас на прочность во всех сферах. И в наших взаимоотношениях. Очень выросло, на 17 %. У нас сегодня была спецгруппа, которая занимается разработкой законопроекта, всем остальным в этой области, НКО в том числе. Мы считали, да, неприятная статистика. Но это не только у нас. Так по всему миру.

В. Алфимов:

- Вы болели?

О. Пушкина:

- Я болела. Я попала в первую волну. Я сдала мазок 9 мая, а 10 мая в свой день рождения мне позвонил Роспотребнадзор и сказал. Я не поверила. Я пробежала двадцаточку, ничего не чувствую. Мне сказали: вы не хорохорьтесь, понюхайте что-нибудь. И вот тут я поняла, что ничего не чувствую. А так бы я была бессимптомником. Ноги и руки затряслись. Я сделала КТ, сдала все анализы. У меня было поражение уже 25 %. И к вечеру стало совсем невмоготу. Меня госпитализировали, я отказывалась. И хорошо, что госпитализировали. Мы были в первой волне, когда никто не понимал, чем нас лечить. Пилюли от малярии глотала. Вырубалась печень. Калий совсем упал. Это то, что отвечает за работу сердца. Еще у меня был конъюнктивит очень тяжелый.

Каждый ковид – это новая страница. К нам приходили эндокринологи в палату и записывали все: как вы встали, какие ощущения, как вы легли, как вы спали. На нас исследовали. Я сдала спустя полгода анализ, испугавшись, что антитела исчезают. Нет, столько же, сколько было. И у меня их достаточно.

Это настолько непонятная история, которая охватила мир. Надо быть так внимательным к себе, не пускать на самотек. Если какие-то симптомы – вызывать врачей. Самолечение здесь не помогает. При том, что я не из тех патриотов, которые говорят: как у нас все замечательно! У нас огромное количество проблем в медицине. И я в ручном управлении устраиваю всех по больницам. Звоню главам, губернаторам. Потому что мне сюда пишут – в Твиттер, в Инстаграм: 39 третий день, врачи не едут, скорая помощь не едет! Это хорошо, что у меня имя и фамилия, я человек публичный. Плюс еще сегодня этот статус. И меня слышат. И попробуй ей не сделать, она на всю страну расскажет. Это так работает. А я так и рассказываю.

Меры абсолютно справедливые.

В. Алфимов:

- Может, пожестче надо?

О. Пушкина:

- Может, и надо пожестче.

В. Алфимов:

- Как весной, всех дома посадить?

О. Пушкина:

- Во всяком случае, сейчас Новый год, это все дико опасно. Очень много бессимптомников. Я переболела, с антителами, но без маски боюсь. Здесь у нас хорошее расстояние, тем не менее, лучше бы в масочке. И, конечно, мыть руки, прислушиваться к себе. Но не доходить до паранойи. Потому что сейчас и сезонный грипп, и так далее. Но болячка коварная. Она сразу поражает легкие. И эта слабость ни с чем не сравнимая.

Да, я в тот день, как всегда, пробежала свою двадцатку. Но потом думаю, слабость, наверное, день рождения, 57, старуха. Вот как проявляется – ты фен не можешь поднять, чтобы высушить волосы. Дичайшая слабость, потому что легкие перестают работать в обычном режиме, перекачивать кислород. И ты – бобик чуть не помер.

В. Алфимов:

- Сергей Собянин, мэр Москвы, он же глава оперативного штаба по борьбе с коронавирусом, говорит, что в Москве чуть ли не 50 % населения имеют уже иммунный ответ. То есть переболели коронавирусом. Как относитесь к таким цифрам?

О. Пушкина:

- Я думаю, что Москва в этом смысле, действительно, и молодец Собянин, деньги здесь другие, чем в регионах, у Москве очень хорошая статистика. Они это очень серьезно анализируют. Я верю в эту статистику. Объективно я боюсь вот чего. Я депутат одномандатного Одинцовского округа. Это Одинцово, Звенигород, Краснознаменск Руза, Наро-Фоминск. Там мигранты. Я занимаюсь проблемами ВИЧ-инфекции, я попечитель СПИД-центра, я знаю, как сложно этих мигрантов заставить прийти и встать на учет. Я здесь вижу огромную угрозу распространения в том числе и ковида. Стройки закончились, кто-то из них не уехал, живет по вагончикам, подвальчикам.

В. Алфимов:

- Ни о каких мерах индивидуальной защиты речи не идет.

О. Пушкина:

- И вот это опасная история. Они ходят рядом с нами. Я же была в красной зоне. Я же тоже в это не верила. Я повезла СИЗы и все, что необходимо было врачам. Я депутат, мне звонят коллеги и говорят: ничего нет. И мы поехали в красную зону. Я заходила туда. Уже лежали люди. Мне главный врач говорит: может, не надо? Я говорю: да ладно, ерунда. У меня такой иммунитет. И только потому, что я была в маске, я опшикивала свою машину, у меня водитель – чистюля, мы обливались этим всем, я думаю, это катастрофическое поражение не произошло, по косой он прошел, и всего лишь 25 % меня поразило. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Надо это понимать.

В. Алфимов:

- Жуткая история из Петербурга. Там коронавирус скосил семью. 64-летний мужчина – отец семейства. Потом его дочь 36-летняя, которая была беременная. Спустя три дня – 61-летняя мать семейства. И все умерли в течение недели. В живых остался только новорожденный малыш. Это проблема властей или трагическое стечение обстоятельств?

О. Пушкина:

- Они вызывали скорую? Скорая не приезжала? Вот корень проблемы. И так по всем регионам. У меня мама живет в Петрозаводске. Я очень хорошо знаю, как все происходит в маленьких городах. Я устраивала два дня назад в ночи жителя Сочи. На неделе – жителя Ставрополя, Краснодара. Питер мне почему-то не звонит. И далее по географии. Это система здравоохранения так работает.

У меня есть письма от врачей, которых увольняют, потому что они говорят правду про нашу систему, а не рапортуют о победах на этом фронте. Победы будут тогда, когда мы перестанем умирать.

В. Алфимов:

- А когда все это закончится?

О. Пушкина:

- Любая пандемия – три года.

В. Алфимов:

- Пока прошел только год.

О. Пушкина:

- От года до трех. Это написано в учебниках. Быстрее не будет. У нас теперь такие временные скачки. Мы планируем на 2022 год. Не в новом году, а в 2022-м.

В. Алфимов:

- Читаю информационные ленты и поражаюсь: Оксана Пушкина – агент влияния, активно лоббирует закон о сексуальных домогательствах по примеру Запада. Что это за закон? Все, нельзя будет на девчонок смотреть? Нельзя будет говорить, какое у них красивое платье, как оно подчеркивает их стройность? Вы, кстати, отлично выглядите.

О. Пушкина:

- Спасибо.

В. Алфимов:

- Это домогательство?

О. Пушкина:

- Да, это не тот комплимент, который можно так всуе теперь сказать. Потому что ты можешь попасть на человека, которому это неприятно. Наступает время внимательного отношения друг к другу, бережного. Нужно относиться к людям так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе. Это очень просто. И от этого давай рассматривать закон о сексуальных домогательствах. Он есть. Есть шаблонный закон. Я вообще за правила поведения. Я очень системная и организованная. И для меня легко жить по закону и по правилам. Не надо ничего изобретать, что я лоббирую какие-то…

Давайте сделаем правила, где будет прописано, что есть сексуальное домогательство, с какими доказательствами об этом отвратительном явлении можно идти в суд. И что есть наказание за сексуальные домогательства. Будут ли репутационные потери в связи с этим. Будут ли финансовые. Будет ли уголовная ответственность за это. Это надо все прописать. И я не вижу, почему этого не нужно делать. Сексуальные домогательства в основном – это вопрос иерархии. Поэтому в трудовых отношениях обязательно должен быть некий кодекс прописан взаимоотношений.

Вы можете говорить что угодно про агента влияния после списка Би-би-си. Кто ж не скажет про это? Тем не менее, у меня есть моя аудитория, на которую я работала 25 лет, это женская аудитория. У меня огромное количество писем, которым я сегодня посвятила отдельную статью в книге. Я пишу «Жизнь за кадром-2». Я рассказываю эти истории. Это драматические истории женщин, есть один мужчина, которые мне пишут письма откровенные на тему, как изменилась их судьба в связи с тем, что начальник… слово не буду произносить. Давайте пропишем правила.

В. Алфимов:

- Для кого-то одна фраза является комплиментом, а для кого-то эта же самая фраза является оскорблением.

О. Пушкина:

- Садятся правовики, юристы, правоприменители, адвокатское сообщество, анализируют практику, которая у нас есть в судах, анализируют социологию и прописывают. Это непросто – написать закон. Но есть уже шаблонные законы. Есть закон ООН, они предлагают свой вариант. Есть законопроекты такого рода по ближайшим нашим странам СНГ. Есть более дальнее зарубежье. Надо написать. Но никому это не надо. Кроме меня. Нет, извините, у меня даже в Думе есть мужчины, которые говорят: давай уже наведем порядок, потому что невозможно. И мы хотим – не понимаем. Надо навести порядок в этой области тоже.

В. Алфимов:

- Мы такими темпами доживем до согласия на секс письменного.

О. Пушкина:

- Это шведы приняли. Я спрашивала у них: мне понравился мужчина, мы решили с ним провести романтический уикенд. Что делать? Зачем вы это делаете? Они говорят: вы знаете, никто этим не пользуется. Но мы прописали это в законе на случай, если… С чем идти. Например, ты влюбился, у вас романтические отношения. И чтобы подстраховаться в какой-то момент, шведы предлагают это. Я не думаю, что мы до этого дойдем. И не стоит. Но люди подстилают себе коврики, чтобы потом не быть оболганным, всуе упомянутым, что сегодня происходит и вызывает тоже массу совершенно справедливой реакции против. Поэтому все нормально, в определении будет все понятно. Выносим на референдум, мы все это проходили с домашним насилием, у нас теперь активные граждане, активное общество. Мы сами пишем себе историю.

Я против вползания консервативно-фундаменталистского традиционалистского крыла в государственное управление. Они вползли очень серьезно. И сегодня, по сути, политику контролирует консервативное лобби. Это не наша повестка, не российская. Это повестка, я ее видела в Америке. И если уж мы говорим про НКО и иностранных агентов, то ровно как либеральные НКО будут под колпаком теперь, и, конечно же, консервативные НКО, которые ведут консервативную и фундаменталистскую повестку. Их очень много, они очень хорошо оплачиваются.

В. Алфимов:

- Женщины в политике. Есть мнение, что западные политтехнологи хотят и планируют слепить из Юлии Навальной российский аналог Светланы Тихановской.

О. Пушкина:

- Зачем? У вас есть Оксана Пушкина. У них есть Оксана Пушкина, которая с ними разговаривает с позиции россиянки, которая знает их ментальность, на их языке. И это очень интересно, когда в ПАСЕ была дискуссия, я говорю: ребята, где вы учились – я преподавала. Я жила там с вами, я знаю ваши минусы. Не надо! А вот надо в нашей стране какие-то вещи закреплять законодательно, которые не позволят унижать человеческое достоинство. В политике женщин нет, в МИДе женщин нет. У нас только один посол – женщина. Я бы сейчас послов поменяла на женщин. И это было бы потрясающе. Если администрация Байдена сегодня говорит: женщины у нас будут на коммуникациях…

В. Алфимов:

- Как Джен Псаки…

О. Пушкина:

- Псаки подучилась, если мы говорим про это. Но мы должны понимать, что женского взгляда нам в политике не хватает. У нас один министр в кабинете министров, у нас два вице-премьера, у нас в делегации в ПАСЕ шесть женщин, а восемь мужчин. И далее по тексту.

В. Алфимов:

- Оксана Пушкина была у нас в гостях.