Никита Могутин: На видео видно, что я в митинге не участвую. Но на на меня составили протокол

Обсуждаем главные события дня
Мария Баронова и главный редактор издания Baza Никита Могутин обсуждают, за что Никиту задержала полиция, зачем белорусские силовики действуют жестко и почему Белоруссия очень нужна России

М. Баронова:

- У нас в гостях Никита Могутин, главный редактор издания Baza. Никита, привет!

Н. Могутин:

- Привет!

М. Баронова:

- Расскажи в общих чертах, что же произошло с тобой на этой неделе? Каким образом ты оказался главным навальнистом?

Н. Могутин:

- На самом деле произошло нечто для меня совершенно загадочное. Я просто ехал по ночной Москве в воскресенье вечером. Мою машину остановили. Причем остановили как-то очень активно, бросаясь на нее, стуча по ней жезлами. После чего сообщили мне, что мне надо проехать в ОВД «Китай-город». Я проехал вместе с сотрудниками полиции.

М. Баронова:

- Это который рядом с ГУМом?

Н. Могутин:

- Да, в переулочках. Я проехал. Меня какое-то время там продержали. После чего отпустили и сказали, что завтра мне надо приехать в ОВД «Аэропорт». Я спросил, что происходит. Мне сказали: а у вас машина угнана, кажется. Учитывая, что я езжу на своей машине, она точно не была на тот момент угнана. На следующий день я приезжаю в отдел полиции «Аэропорт», и выясняется, что это все связано с митингом 21 апреля. 21 апреля я был на митинге, я работал на нем. Я снимал репортаж, который позже был опубликован на Baza. Я был в жилетке, у меня были с собой все документы. Все документы были отправлены в ГУ МВД по Москве. Несмотря на это, завтра в 11 утра у меня в Савеловском суде суд будет, на котором будут решать, нарушал ли я закон, участвуя в митинге.

М. Баронова:

- Мы обсуждаем Беларусь и то, что Никиту задержали на этой неделе, в тот же день, когда и Протасевича. Скорее всего, в твоем задержании действует технократичный принцип управления профилактикой правонарушений. Потому что мы с тобой в прошлом году были задержаны на одном и том же одиночном пикете и познакомились уже лично в автозаке. А затем ОВД «Аэропорт» стал меня регулярно навещать, участковый с предупреждением о недопустимости совершения противоправных действий. То есть посещение навальнингов. На что я ему в ярких красках объясняла, куда ему идти вместе с его навальнингами.

Н. Могутин:

- Тут я могу уточнить, что в моем случае технократия не работает. Во всяком случае, техно. Потому что, как оказалось, искали они меня по адресу на улице Усиевича, где я не живу уже 11 лет и с тех пор сменил три прописки.

М. Баронова:

- Меня они на улице Усиевича как раз нашли. Возможно, здесь все как раз понятно. Я-то указывала свой адрес проживания. А ты указывал?

Н. Могутин:

- Да, но другой, не тот. Может, они решили, что на Усиевича какое-то типа логово наше, типа, там все прячутся.

М. Баронова:

- Я думаю, что у меня логики меньше становится. Я думала, что искусственный интеллект определил твой адрес. А ты потом пришел с сообщением, что это было ОВД «Аэропорт». А что они тебе сказали по поводу задержания? Ты всегда спокойный, не пытаешься им лекции читать о демократии, всегда выясняешь, что происходит. Они же точно тебе что-то сказали, пока ты там сидел?

Н. Могутин:

- Нет, это было немножко странно. Сидела передо мной очень симпатичная майор. Она мне говорила, что вот так и так, я пишу протокол о том, что вы участвовали в митинге. Я говорю: вы же видите, что я не участвую? У них даже записи с камер наблюдения, где видно, что я иду с техникой, в жилете. Она говорит: вижу, что вы не участвуете. - А так зачем же вы составляете протокол? - Составляю. – А почему? – Такой тяжелый вздох. Мне ее стало жалко в этот момент.

М. Баронова:

- Нам всем жалко становится этих людей. Мне и не перестанет быть жалко. Но с другой стороны, люди, у которых оппозиция головного мозга, именно в этот момент у них наступает амок, и они начинают орать и говорить: давай разрушим эту тюрьму! Потому что, действительно, пугает отсутствие рефлексии. Точнее, рефлексия присутствует, но ничего за ней не следует. Отсутствие связи между рефлексией и последствиями по-настоящему пугает.

Н. Могутин:

- Если мы говорим про Белоруссию и про эту ситуацию, меня пугает следующее. В глазах майора Ирины я реально видел сочувствие, я реально видел, что человек под приказом. А так, не будь этого приказа, она бы мне сказала: давай иди отсюда, не занимай мое время, я займусь чем-нибудь более интересным. А что меня по-настоящему пугает, это глаза белорусских силовиков, которые отчитываются о том, что у них в СИЗО не пытают, о том, что у них все хорошо. И вот там я не вижу рефлексии, сочувствия. Я там вижу искреннюю убежденность, что так необходимо. То, что они делают, важно, правильно и хорошо. Они стоят на страже Отечества, избивая своих граждан, сажая с помощью истребителя гражданские самолеты, они спасают свое Отечество. Очень бы не хотелось, чтобы по итогу вот этот испытательный полигон имени Белоруссии начался и в России тоже.

М. Баронова:

- Наш коллега Олег Кашин любит говорить о том, чем различается русский народ и белорусский. В этом контексте он обычно любит упоминать чеченцев. Все мы имеем свои предубеждения, как бы мы ни старались быть нормальными, правильными, толерантными людьми без правых взглядов. Но когда это происходит с чеченцами, обычно люди говорят: а, это чеченцы. И в этот момент нужно говорить: нет, подождите, это не чеченцы, это не традиционное общество, это просто есть конкретные упыри, которые так меняют сознание советских людей, потому что чеченцы – это такие же советские люди, как русские, украинцы, жители ДНР, Белоруссии и Туркмении тоже. Но вот таким образом можно достаточно быстро поменять психологию силовиков и людей – исполнителей, которые становятся просто со стеклянными глазами и начинают исполнять безумные вещи.

Конечно же, лет 15 назад мы бы с удовольствием поверили, что такое может происходить в закрытых кавказских обществах или в туркменском обществе, когда там был еще ниязовский министр, так же рассказывал, что он подонок, мразь, он был избит, он был весь в синяках. И потом он, кажется, умер в тюрьме. Но он рассказывал о том, как собирался разрушить светлую Туркмению.

Такое про Белоруссию было невозможно представить даже тогда. Хотя в Белоруссии и тогда была смертная казнь. Хотя в других государствах бывшего Советского Союза ее уже не было. Белорусы сами о себе отзываются как о приятном Хоббитоне. Мне оппозиционеры в августе говорили, что хочется назад, в наш прекрасный Шир, в котором мы будем жить спокойно, и опять все будет тихо. И вот там происходит такое.

Н. Могутин:

- Я как раз сегодня подумал, что на самом деле Белоруссия совершила какой-то невероятный эволюционный скачок всего за год. Просто ушла куда-то в космос. Потому что, действительно, до этого Белоруссия ассоциировалась с чем-то очень спокойным, тихим. Даже в чем-то более европейским, чем условная Россия. Там у них как-то все более спокойно, нормально, главное – к Батьке не лезьте. Товары можно интересные достать, Европа под боком. А сейчас ты смотришь на них немножко с ужасом. И думаешь: неужели наши подсмотрят?

М. Баронова:

- Журналистка Би-би-си Сара Рейнсфорд в московском корпункте сегодня в новостях рассказывала на английском языке мировым слушателям о том, что ходишь по Минску – это относительно даже не просто европейский город, а в некоторых местах даже более европейский город, чем европейские города. Настолько ультракомфортно, настолько прекрасно. Такие комментарии от жителей Лондона исходят.

А ты был в августе в Белоруссии?

Н. Могутин:

- Нет.

М. Баронова:

- Не пытались вы в Baza никаким расследованием заняться?

Н. Могутин:

- Мы занимались удаленно. Просто я в этот момент в разъездах был, другими делами занимался. Поэтому я сам не ездил туда. Мы удаленно это все наблюдали.

М. Баронова:

- Baza всегда достаточно смело в адрес силовиков в том числе делает расследования. Были ли у Baza попытки начать расследовать белорусских силовиков?

Н. Могутин:

- Надо понимать, что мы хотим расследовать. Публиковать личные данные силовиков, по мне, это немножко за гранью. Нельзя так делать в любом случае. Мы делали материалы со свидетельствами людей, которые оказались в тесном контакте с белорусскими силовиками. Делали материалы о том, кто отдавал какие-то приказы, по личностям самых одиозных милицейских чинов. Но так, чтобы прям в глубину местного МВД и КГБ – мы не лезли.

М. Баронова:

- А с чем связана эта ситуация, что ты до этого думал, если возвращаться к задержанию, у тебя что-то с машиной происходит? Почему машина находится в угоне?

Н. Могутин:

- Я не очень понимаю. Как мне объяснили сотрудники уже в самом отделе «Аэропорт», когда я спрашивал. Они говорят: у каждого какое-то свое слабое место находят. Как я понимаю, ко мне, видимо, домой несколько раз приходили полицейские. Может быть, тот тоже участковый, что приходил к тебе. Я живу на территории, которая относится, скорее всего, к нему. Но я постоянно в командировках, особенно в последнее время. Калининград, Казань, подряд очень плотно было, Таймыр. Скорее всего, он меня несколько недель подряд не заставал дома. Пробили машину по потоку, смотрят, а я, когда прилетаю, на машине езжу. И увидели, что машина ездит. И поняли, что самое простое – это меня ловить через машину. Но дальше совершенно загадочная для меня история – почему нельзя меня по-человечески остановить? Зачем мою машину объявлять в розыск как угнанную? На это мне не дали ответа.

М. Баронова:

- Никита, и вот в контексте Baza и вашей деятельности, понятно, ваши журналисты много общаются с силовиками, потому что никакие расследования нельзя проводить без общения с силовиками. И ваши собеседники, очевидно, что-то говорят о Белоруссии. Что они говорят?

Н. Могутин:

- Люди, которые поддерживают Белоруссию, белоруски режим во всех проявлениях, немного такие людоедские люди, в последнюю очередь будут общаться с нами. У нас есть определенное реноме, репутация. И мы товарищам, которые придерживаются людоедских взглядов, мы не очень нравимся.

Те, с кем мы разговариваем, еще тогда в августе говорили, что это беспредел. Все сотрудники, которые из наших российских органов правопорядка, спрашивали, а что это такое? Они говорили, что они примерно понимают, как это выглядит внутри по структуре, когда сверху вниз передается сигнал о том, что надо как больше и жестче, на каждом следующем этапе все усиливается, а внизу приходит к совершеннейшему беспределу, когда никакие ограничители не работают в головах у сотрудников милиции.

Сейчас в куда большем состоянии офигевания находятся даже не силовики российские, а российские авиационщики. И в связи с этим бардаком, который начался из-за закрытия белорусского пространства. Часть авиакомпаний не хочет летать над Белоруссией, часть стран не принимает рейсы из Белоруссии. Новые авиационные коридоры прокладываются через Россию. Например, час назад я прочитал в Facebook историю о том, как люди просидели во Франции три часа в аэропорту, должны были лететь в Москву над территорией Белоруссии. Но авиакомпания «Air France» теперь не летает, по-моему, над Белоруссией по новым правилам. И надо проложить новый коридор над территорией России, а Россия добро на прокладывание нового коридора не дала. И люди просидели три часа в самолете, их выпустили, сказали, что ваш рейс отменяется, пока мы не придумаем, как нам лететь в обход Белоруссии.

М. Баронова:

- Мне кажется, что проблема Лукашенко в том, что ему все удается, в итоге. В каждый электоральный цикл были задержания, массовые аресты, куча людей уехала в Вильнюс. И там есть целый институт, в котором учатся белорусы. «БЕЛАВИА» будет экономически разрушена. Они выписали новые правила и регламент работы. Будет куча людей уволена. С другой стороны, каждый раз Лукашенко удается.

Н. Могутин:

- Я тебе раскрою секрет, почему «БЕЛАВИА» не погибнет. И тысячи сотрудников не останутся без работы. И почему государственные предприятия в Белоруссии не обанкротятся, пока у власти есть Лукашенко, во всяком случае.

Знаешь имя этому секрету? Название.

М. Баронова:

- Российские кредиты?

Н. Могутин:

- Правильно! Которые можно будет не возвращать. Вот и причина.

Если задуматься глобально, Белоруссия на карте мира так и не то, чтобы была кому-то нужна. Это не цель всех мировых захватчиков, военных походов и лучших армий мира. Но Белоруссия очень нужна России. Белоруссия и Россия – такие братские народы, которые сейчас волей-неволей становятся жертвами политических игр между двумя крупными властями, властными ветками. Но, на самом деле, мы тесно между собой связаны, переплетены. И Белоруссия по-настоящему нужна именно России, поэтому пока есть Россия в ее нынешнем виде, существует и Белоруссия в ее нынешнем виде.

М. Баронова:

- Тогда получается, что наших слушателей не проведешь. Они уже нашли американских шпионов в нашем лица. Вот типичный комментарий: «Госпожа ведущая, почему вы сообщаете о нарушителях закона Белоруссии? Агентов американских и европейских спецслужб, почему вы говорите о них с особой симпатией? Эти люди – враги Белоруссии Лютые враги России и ее народа!». «Вы получаете гигантские деньги в RT! Почему вы становитесь на сторону наших врагов?». «Да пусть их Лукашенко на ленты порвет!».
И на этой радостной ноте у нас заканчивается эфир. Как-то это все очень мрачно. Ни я, ни Никита не являемся прямо уж так сторонниками оппозиции и готовыми порвать на британский флаг всех, кто служит режиму. Но выводы у нас из этого эфира не очень радостные. Получается, пока наши оппозиционеры, в том числе, наша власть не будет в сторону демократизации России, вся эта аморальная дичь в нас под боком. Да и аморальная дичь, которая происходит в России. Она будет продолжаться,

Дорогие слушатели, вы нас клеймите, но это аморально – то, что происходит. Именно поэтому мы об этом говорим. Подумайте об этом.

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, CastBox и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!