Как вовремя распознать, что у ребенка проблемы в развитии
о проблемах речи об особенных детях как родителям понимать что пора обратиться к специалистам
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья. В эфире «Родительский вопрос». У микрофона Мария Баченина и Александр Милкус. Сегодня у нас в гостях учитель-логопед Центральной медико-педагогической комиссии Ивановской области Екатерина Тихомирова. Екатерина Витальевна, добро пожаловать.
Е. Тихомирова:
- Здравствуйте.
А. Милкус:
- А я бы еще добавил, что Екатерина – победитель Всероссийского конкурса «Учитель-дефектолог России-2022» в номинации «Логопед года».
Е. Тихомирова:
- Да, все верно.
М. Баченина:
- Екатерина Витальевна, для того чтобы выиграть этот конкурс (это же огромный конкурс), вы как, речь за сутки поставили? Что за чудо вы совершили? У вас какие-то ноу-хау собственные разработаны?
Е. Тихомирова:
- Нет, скорее, всего, наоборот. Это не один день, это обобщение многолетнего труда, скажем так, деление опытом, это соединение в своей работе и классических методов, и уже на имеющемся опыте использование каких-то своих новых разнообразных приемов.
М. Баченина:
- Собственно, давайте начинать. Сегодня говорим о проблемах детей, о проблемах речи малышей, среднего возраста и постарше (бывает такое, что запустили). Александр в момент, когда мы обсуждали эту программу, задал, мне кажется, такой вопрос, который называется краеугольным камнем. Почему особенных детей становится всё больше? Ведь логопедия, она, скорее всего, не соло идет сейчас, она идет рука об руку с дефектологами, то есть дизартрией, дислексией. И там еще бывают какие-то психологические истории. Это всё – это нормальные, но не такие, как все, дети, то есть дети особенные. При этом они прекрасно учатся, прекрасно разговаривают, едят то же самое, будни у них такие же. То есть мы не говорим о каких-то инопланетянах.
А. Милкус:
- Екатерина, есть ощущение, что таких детей больше становится, или нет?
Е. Тихомирова:
- Этот вопрос поднимают многие, и ученые поднимают, и Институт коррекционной педагогики сейчас очень над этим работает. Действительно, таких детей с особенностями становится все больше и больше. И, как сам Институт коррекционной педагогики отвечает на этот вопрос, они говорят, что наша медицина шагнула далеко вперед, научились выхаживать деток на очень ранних сроках рождения. Раньше такого не было. Раньше эти детки не имели возможности дальше продолжить свою жизнь, скажем так. Когда рождался ребенок 5-месячный, не было таких способов выхаживания. А сейчас медицина шагнула вперед, детей выхаживают, но проблема-то никуда не девалась. То есть ребенок родился с мозгом, которому срок – 5 месяцев от внутриутробного зачатия. То есть мозг должен как-то дозревать. И в этом все трудности.
М. Баченина:
- Я как минимум ждала, что вы скажете: дорогие мои, ну, а гаджеты, а мультики, а родители с занятостью? Вот эти кошмары, они тоже как-то делают наших детей…
Е. Тихомирова:
- Да, это тоже имеет значение, но, скажем так, значение то, которое легко исправить. То есть это просто небольшое отставание по срокам. То есть это то, что не требует никаких медикаментозных лечений, а просто при смене, например, той социальной обстановки, в которой находится ребенок, или требований, скажем так, к ребенку. Или, наоборот, может быть, дома родителям с ним особо некогда разговаривать, родители хотят его определить в такую группу, где с ним будут систематически заниматься, например, в логопедическую группу.
М. Баченина:
- Коррекционной она называется теперь.
Е. Тихомирова:
- Они разные. В зависимости от того, что больше пострадало, интеллект или речь. Есть группы для детей с задержкой психического развития, где соло будет играть дефектолог, а есть логопедические группы, где соло играет логопед. Так вот, вовремя попав в хорошую среду, к специалистам, это все быстро компенсируется.
М. Баченина:
- Очень важно. Вот эти нормы, которые сдвигаются по жизни нашей. Раньше, как мне рассказывают родственники: у меня ребенок в 4 года уже читал полностью «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…», потом читал энциклопедию, - а сейчас все сдвигается. Но я хотела бы вот о чем спросить. Когда вы стали говорить о тех методах выхаживания, куда шагнула наша медицина (и слава богу), кесарят – это тоже туда же? И почему, если в 9 месяцев назначается кесарево сечение, это тоже действует на детей, и они как-то отставать начинают?
Е. Тихомирова:
- Ну, не такие большие проблемы возникают при этом, но небольшие проблемы есть. А дело в чем? Ведь просто так кесарево сечение тоже не назначают. То есть для этого должны быть показания. И как раз больше влияет не само кесарево сечение, а те показания, при которых это делают. Обвитие пуповины – всё, кислородное голодание. То есть причина в этом, например, а не в кесарении. Или когда у мамы очень долго вызывают роды, и сама родовая деятельность не начинается. То есть ребенок тоже там находится, вроде как уже пора бы ему появиться, но вот этот период застоя тоже влияет. То есть не сам, скажем так, процесс, сколько те пути, которые к нему привели.
А. Милкус:
- Ну, хорошо, родился ребенок, даже 5-месячный или после кесарева сечения. Как или в какой момент родителям понимать, что нужно им заниматься, и нужно заниматься со специалистом?
Е. Тихомирова:
- На мой взгляд, самое главное для родителей – быть внимательными к своему ребенку и не пропустить все это. Ну, родители немножко должны знать, скажем так, психологические нормы, для того чтобы все это отслеживать. Например, где-то начиная с 3-й недели или ближе к месяцу у ребенка должен появиться комплекс оживленности, когда он видит маму, узнаёт ее и начинает ей улыбаться, начинает ножками, ручками шевелить. И вот если этот комплекс оживления не произошел, например, к 1,5 месяцам, то это уже звоночек – а не показаться ли нам к неврологу. Иногда это бывает проблема даже не столько ребенка, сколько проблема эмоциональности мамы. Ведь бывают очень эмоциональные мамы, подходят: ой, ты мой малыш, а где у тебя ножки, а где у тебя ручки… А есть совершенно неэмоциональные мамы. Мама неэмоциональная, и ребенок эмоционального отклика не дает.
А. Милкус:
- Если мама спокойная, выдержанная или после родов у нее есть депрессия, и ребенок неэмоциональный, это плохо? Что это означает? Ребенок уже в 2-3 недели узнаёт близких, начинает улыбаться.
Е. Тихомирова:
- Это уже небольшая задержка. Если что-то не случилось вовремя, значит, задержка, оно случится позже. А чтобы эту задержку компенсировать, нужно знать, что это задержка, что нужно что-то делать.
А. Милкус:
- Мы показываемся в этом случае педиатру или неврологу?
Е. Тихомирова:
- Можно и педиатру, и неврологу. Они знают все возрастные особенности. И если что-то они заподозрят, они могут послать к сурдологу, например, проверить слух. Бывает и такое, что ребенок не реагирует, потому что не слышит никаких звуков. Или у ребенка проблемы со зрением, он просто не видит маму или как-то ее не вычленяет. Чтобы все это убрать вовремя, на ранних этапах. А если мама неэмоциональная, маме в той же самой поликлинике тот же самый педиатр может посоветовать какую-нибудь службу ранней помощи, где маму просто научат общаться со своим ребенком.
А. Милкус:
- Вообще-то это лучше делать до родов, но, наверное, и после тоже, если необходимо.
М. Баченина:
- Давайте идти дальше по возрасту. Эмоциональный отклик. Дальше какой этап?
Е. Тихомирова:
- Где-то 1,5-2 месяца – гуление начинается у ребенка. То есть ребенок лежит и какие-то гласные звуки пропевает. Это второй звоночек. Началось – хорошо. Если не началось до 2 месяцев, то нужно сходить к неврологу или к педиатру.
К 6 месяцам должен появиться лепет, когда ребенок лежит или в ответ на какие-то мамины эмоциональные, скажем так, шутки и прибаутки начинает лепетать: па-па-па, ба-ба-ба, ма-ма-ма. И, как правило, лепет не связан ни с каким словом. Обычно родители как кричат? Ага, «па-па-па», это он меня позвал. Мама говорит: нет, это он меня позвал. Нет, это просто ребенок экспериментирует, можно сказать, со своим речевым аппаратом, ему интересно, как же это получается, а если я вот так сделаю, а если я вот так сделаю. Иногда, когда он видит лицо мамы, и мама медленно так же начинает говорить, например, «па-па-па», и ребенок просто на автомате начинает за ней все это пробовать, испытывать на себе. Это третий этап.
М. Баченина:
- Это мы на каком возрасте сейчас притормозили?
Е. Тихомирова:
- Полгода, 6 месяцев. К концу первого года должны появиться несколько слов. И вот как раз уже эти слова, пусть они даже будут какими-то усеченными, но это уже слова, которые имеют лексическое значение. То есть ребенок их не просто так проговаривает, а именно в связи с тем, что он хочет, или то, что он обозначает.
М. Баченина:
- Я не знаю, это часто встречается или нет, но у нас был такой странный опыт. Ребенок очень долго говорил на своем каком-то языке. Мы все смеялись, что это прошлые жизни его вылезают. Это была такая связная, эмоциональная, театрализованная, драматическая речь, диалоги с самим собой, но все это было на тарабарщине. Это что с точки зрения логопеда?
Е. Тихомирова:
- Это считается нормальным. Потому что артикуляционный аппарат ребенка еще не готов к проговариванию трудных звуков. Он будет постепенно тренироваться, и постепенно будут проговариваться… То есть сначала у него простые звуки: «п», «б», «м», - но ему недоступны ни «с», ни «з», ни «ц», ни «ш», ни «р» и т.д. Если их исключить из вашей же речи, то вы тоже будете говорить так, что вас никто не поймет. То есть каждому овощу свой срок. Так же и артикуляционному аппарату ребенка. То есть, ну, неспособен он еще так быстро языком переключаться или в нужном положении его удерживать. Но хорошо, что речь была, и речи было много, и то, что она эмоциональная, это тоже очень хорошо. И даже если в этом возрасте (к году) речи нет, но ребенок очень эмоционален, у него ярко выраженная мимика, у него есть какие-то жесты, он говорит, как вы сказали, и никто ничего не понимает, но он пытается и доказывает, и тянет маму за руку, и тычет пальцем в то, что ему нужно, это уже хорошо. Это говорит о том, что ребенок готов общаться, он хочет общаться. А мотивация к общению – это замечательно. Потому что сейчас много детей, у которых как раз отсутствует мотивация к общению.
А. Милкус:
- А почему? Что это означает?
Е. Тихомирова:
- А потому что у них есть телефон, с которым они молча общаются.
М. Баченина:
- Подождите. У моего ребенка тоже было это (грешна, каюсь), он сидел на детском кресле и часто смотрел мультики. Телефона у него не было, он просто его не удержал бы, но все это было именно около года, дальше, он как-то подвисал на каких-то определенных мультиках, и они совсем были не по возрасту. А по возрасту он не хотел, он требовал именно «Смешариков», про науку.
Я с этим могу связывать. Потому что сейчас ему уже 4, и он говорит… Он как раз занимается с логопедом, с дефектологом, и на медико-педагогическую комиссию он как раз идет на днях. К чему я веду? Должна ли я себя винить, что он сидел перед телевизором, а не передо мной, когда я с накрашенными красными губами, как советуют врачи, говорила ему «па-па, ма-ма», чтобы он повторял. Ну, красные губы (для тех, кто не знает) – это чтобы у ребенка фокусировался взгляд на красном пятне, и он понимал артикуляцию. Екатерина, ваша точка зрения, казнить меня, помиловать?
Е. Тихомирова:
- Скорее всего, нет. Вы – мама очень эмоциональная, и с вами просто ребенку было нельзя не общаться. Поэтому, я думаю, проблемы именно мотивации общения, чтобы хотеть общаться, у него нет.
М. Баченина:
- Нет.
Е. Тихомирова:
- А там, где родители не особо эмоциональные и очень занятые, вот там возникают проблемы именно с общением. Ну, не хочу общаться, неинтересно. А что мама? Вот я ее дергаю, она не отвечает. Поэтому с телефоном интересно, там хотя бы все двигается, мелькает, я могу этим управлять. Для ребенка это становится интереснее.
А то, что звукопроизношение нарушено, это другие особенности. То есть это не из-за того, что он до этого смотрел что-то. Знаете, что здесь бывает еще? Ну, хорошо, «Смешарики», замечательный мультфильм, но многие родители начинают иностранные мультфильмы показывать. То есть какие-то развивающие программы по телевизору включают, а там на английском языке. И вот тогда у детей происходит большой сбой. То есть это не говорит о том, что он будет сразу два языка изучать. Нет, наоборот, он ни на каком языке не будет говорить, потому что он не понимает, где по-русски, а где по-английски. Мы в своей практике с таким тоже много сталкивались. Начинаешь ребенка обучать счету, цвету, и ты ему на русском, а он тебе на английском. И он не понимает, что это совершенно другой язык.
М. Баченина:
- Я с этим столкнулась. Я очень долго добивалась от него понимания, что английский – это алфавит, а русский – это не цифры, это тоже алфавит, это тоже буквы. Нет, сейчас все нормально, я добилась. Это он насмотрелся песенок про английский алфавит на английском, и как-то пошло-поехало. Ну, а мы же, мамки, такие: ребенок на английском заговорил, мой самый умный в мире мальчик. Только на русском он еще не успел заговорить.
Е. Тихомирова:
- Если мы дошли до этой темы, хотелось бы такую небольшую ремарочку свою вставить. Не нужно торопиться изучать буквы, например, или цифры. Потому что как естественно складывается? Сначала мы должны усвоить всю сенсорную систему, то есть мы должны понять, что 2 – это один предмет и еще один предмет, это не просто цифра 2. Или, если мы говорим про буквы, мы сначала усваиваем то, что весь русский язык, русские слова (ну, и вообще любые) – это сначала звуки. Звуки складываются в слоги, слоги складываются в слова и т.д. А когда мы переходим на буквы, получается так, что мы, не ползая, не ходя за ручку, сразу начинаем бежать. То есть мы вот этот период перепрыгиваем. И у детей нет представления о мире, но уже мы хотим заложить в него знаковую, вот эту цифровую систему, то есть немного перепрыгиваем. Поэтому не надо торопиться.
А. Милкус:
- Я столкнулся с такой проблемой. Сын у меня еще ходить не умел, он держался за ручку, когда ходил, но на четвереньках он носился со скоростью электрички, и я не успевал за ним. И все шкафы, все ящики были вывернуты. Можно ли успокоить ребенка? Что делать? Потому что дома кавардак, бедлак, и ты еще боишься, что… Уже все розетки заклеены, плита огорожена так, что не подойдешь даже взрослому.
М. Баченина:
- А у вас тогда еще не было этих безопасных штук – заткнуть розетку и т.д.?
А. Милкус:
- Были. Закрывали всё, заклеивали.
Е. Тихомирова:
- С одной стороны, это очень хорошо, что ребенок проявляет такие познавательные активности. Вообще каждый раз, когда ребенок осваивает какой-то новый вид деятельности, у него происходит скачок в его развитии. Вот он какое-то время лежал и видел только…
А. Милкус:
- У меня тоже происходил скачок, но не в развитии….
М. Баченина:
- …а в давлении.
Е. Тихомирова:
- Если ребенок сначала просто лежит и развивается, то есть, что он видит, поворачивая голову, так он и знакомится с тем, что его окружает. Когда он пополз, он у вас осваивал горизонтальную поверхность, все, что есть. Вот все, что в поле его зрения есть, он все хотел испытать, потому что это все было для него ново. Когда ребенок встает потом, он осваивает уже вертикальную поверхность, и опять идет развитие. Поэтому этого никак нельзя избежать, это нужно перетерпеть.
Но как ребенка немножко от этого отвлечь? Его нужно быстро и интересно для него на что-то переключить. То есть показать ему взаимодействие, например, с какой-то другой игрушкой, с кубиками или с чем-то еще, что будет намного интереснее вашего шкафа, например.
А. Милкус:
- Но шкаф ведь тоже интересен.
Е. Тихомирова:
- Это все понятно, но переключить можно, то есть показать, что тут-то еще интереснее. Причем с вами вместе он будет играть в эти кубики, вы будете строить большую башенку или большой мост, по которому дальше поедет машина. И если вы все это эмоционально ему передадите, и он увидит вашу заинтересованность, то красивая, интересная машина, проезжающая по построенному вместе с вами мосту, будет интереснее, чем просто из шкафа что-то выбрасывать.
А. Милкус:
- То есть, личной жизни нет.
Е. Тихомирова:
- Ну, в какие-то периоды – да.
М. Баченина:
- Екатерина Витальевна, мы остановились на 1 годе и говорим, что надо пойти к неврологу, надо пойти к педиатру. А разве нет вот этих обязательных походов, когда, даже если нам кажется, что все нормально, специалист это в любом случае заметит во время тестирования? Такие вещи ведь есть в календаре?
Е. Тихомирова:
- Да. Но вы сами представляете, как у нас сейчас не хватает врачей в поликлиниках. Даже если мы направляем к неврологу, например, как логопеды или дефектологи, мы говорим, что вы сейчас придете к неврологу или к педиатру и скажете: меня как маму беспокоит… И целый перечень, который пусть мама себе напишет на бумажке заранее. Потому что, если вы придете к неврологу, и вас невролог спросит: «Что беспокоит?» - «Ну, вот вроде все нормально». Ну, невролог согласится с тем, что все нормально. А если вы скажете, что меня беспокоит, например, то, что у него беспокойный сон, он очень часто просыпается. Или он не может спать без родителей, ему нужно, чтобы мама была где-то рядом или в поле его зрения.
М. Баченина:
- Это ненормально?
Е. Тихомирова:
- Или, например, он отказывается есть твердую пищу и хочет только пюрешки кушать. Или, например, его не интересуют сверстники. Ну, и много еще таких «или» может быть. Если мама все, что ее беспокоит, записала на бумажку, пришла к неврологу и озвучила, вот тогда невролог задумается, что да, действительно, все это есть. Потому что в 5-10-минутный прием ребенка… Ведь педиатр или невролог как сидит? Уткнувшись в свой ноутбук или в компьютер, куда что-то заносит, изредка поглядывая на ребенка.
М. Баченина:
- Вот это год. А следующий поход уже в 3 года? Там же какие-то вехи есть? Или в детском саду, если он пойдет, начнут определять? Знаете, что меня волнует? Мы пошли очень рано в садик, и он как-то адаптировался прямо с первого дня, такой коммуникабельный ребенок. Сначала логопед нам в 3,5 года сказала, что да, Мария Сергеевна, там есть проблемы, но вам еще нет 4-х. И вот с этого года мы пошли в логопедическую группу. Почему 4 года, что это за такой рубеж? Там созревает какая-то кора, цветы начинают, плоды созревать?
Е. Тихомирова:
- Да, созревает, и не только кора, но созревает и артикуляционный аппарат, как мы с вами говорили. Если звуки уже есть, если ребенок говорит… Что должно в 3 года быть? В 3 года как раз уже должен быть богатый словарный запас, и уже ребенок должен составлять простые предложения. То есть он должен объяснить, что он хочет. Если все это есть, то да, заниматься с логопедом рано, потому что ему нужна только звукопостановка, например. Ну, плюс к звукопостановке накопление словаря побольше, исправление грамматических формирований, грамматических норм, например, дети могут говорить «красный шапка» или еще что-то. Вот эти проблемы как раз решаются уже с более старшего возраста, с 4 лет. А если речи нет совсем, то логопед начинает заниматься и в 2, и в 3 года.
М. Баченина:
- Для мамы это очень важно. Потому что я в этом плане не понимала. Знаете, есть еще такая штука. С одной стороны, понятно, что он хочет, а с другой, ни фига непонятно. Когда он говорит мне, что хочет молока, или хочет пойти на тот спектакль, на который мы ходили, мне понятно. А когда я его спрашиваю: «Василий, а что вы ели? Василий, кто тебе фингал поставил?» - «Ну, это комарик…» Я дальше начинаю его раскручивать. И дальше начинается белиберда. Где эта грань? Насколько должно быть понятно?
Е. Тихомирова:
- Если ребенок с нормальным интеллектом, у него нарушена только речевая сторона, то в голове он бы вам много что мог рассказать, но он понимает, что язык не особо подвластен голове. То есть он уже понимает, он это осознаёт. Поэтому он пытается, но когда видит, что его не понимают, это вызывает и раздражение, и желание как-то уйти от этой проблемы: давай завтра, или потом, или я устал.
А. Милкус:
- А что делать тогда?
Е. Тихомирова:
- Как раз идти в логопедическую группу.
М. Баченина:
- Я каждый раз, повторяю, возможно, одно и то же, но, мне кажется, на своем примере показывать честнее, чем сочинять, откуда-то из учебников брать, с форумов. Потому что мой ребенок не какой-то особенный, он такой же, как ваши все дети, и это наши общие дети, для этого мы с Сашей и делаем эту программу.
Случилась бойня. Перевели в логопедическую группу, сейчас вот комиссия будет. И все наше родственное сообщество – мама, папа, бабушки, дедушки, тети (у нас очень дружная семья, и там есть воспитатели, педагоги)… Я на самом деле уважаю всех и очень люблю. К чему я веду? Говорят: зачем ты это сделала, Мария, ему же не за кем будет тянуться, лучше быть худшим среди лучших (это про нашу прошлую группу), чем лучшим среди худших. А там группка у нас маленькая. Он даже этот садик называет «маленький садик». Да, здесь меньше шума, потому что меньше дети разговаривают. Вы знаете, мне очень интересно. Мы же можем сказать: да, это логично.
Е. Тихомирова:
- С моей точки зрения, это идеальное место – логопедическая группа, где как раз специалисты помогут решить все логопедические проблемы, и бесплатно. Потому что для детей с грубо нарушенным звукопроизношением, когда очень много звуков страдало, когда и грамматика страдает, и связная речь, тогда лучше заниматься не от раза к разу, два раза в неделю, а именно систематично и каждый день. Там так хорошо выстроена система, и группа маленькая, где-то 12, максимум 15 человек, в зависимости от региона…
М. Баченина:
- У нас 7. 12 человек, а 7 только ходят. Уже целый месяц только 7 ходят.
Е. Тихомирова:
- Это отлично. Это практически индивидуальные занятия. Так вот, там будет с вами работать и логопед, и психолог, и воспитатель тоже со специальным образованием, который знает, как закрепить все то, что на индивидуальных или групповых занятиях сделали логопед и психолог. То есть логопед поставил звук, научил его произносить, например, привел ребеночка в группу и говорит: Мария Ивановна, вот Вася сегодня научился говорить звук «ш», вы, пожалуйста с ним вечером «пошипите», и завтра с утра «пошипите», и родителям передайте, чтобы они дома тоже «пошипели».
М. Баченина:
- То есть вот это окружение, общение детей, которые не говорят лучше его, оно тут значения никакого не имеет, тут главное – коррекционная постановка и коррекционная работа?
Е. Тихомирова:
- А дети, глядя друг на друга, у них появляется такой спортивный интерес: ага, если Васю уже «зарычал», а Петя нет, то Пете очень хочется тоже «зарычать». А Вася начинает поправлять Петю: ты не так делаешь, давай вот так. То есть у них вот такое соперничество начинается и в речевом развитии тоже.
А. Милкус:
- Давайте скажем про другую сферу. Она, может быть, не связана с дефектологией, она связана с педагогикой. Когда ребенок не очень хорошо говорит и приходит в обычную школу, а дети, в общем, существа злые… У нас в первый класс пришел парень, хороший парень, но все время, пока он учился, его дразнили. Его дразнили всю младшую школу, а иногда втихаря побивали. Хотя он был высокий, сильный, но когда на тебя накидываются трое-четверо, ничего не сделаешь. А в принципе родители поставили бы ему до школы…
М. Баченина:
- Саша, про какие года вы говорите, про свое детство или про детство ваших детей?
А. Милкус:
- Я про свое детство говорю.
М. Баченина:
- Ну да, тогда (привет, Советский Союз) было это.
А. Милкус:
- А что, сейчас нет, ты думаешь?
М. Баченина:
- Есть. Дети не стали добрее. Но сейчас мы говорим такие слова: буллинг, издевательства. Мы говорим об этом, а тогда, когда я давала в лоб мальчику, оскорбившему меня, мне говорили: зачем ты так сделала, ты же девочка. На что я логично задавала вопрос: а девочки не должны защищаться?
А. Милкус:
- Давайте честно скажем, далеко не во всех школах учителя готовы признать, что у них в школе травля, и некие комплексы у детей выращиваются в школе так же пышным цветом, как и раньше. Может быть, в советской школе было еще и сложнее, потому что все-таки была комсомольская, пионерская, октябрятская организация, ну, и были вожатые, которые присматривали за юной порослью.
Е. Тихомирова:
- Здесь проблема как бы односторонняя – то, что начинается эта травля, издевательства и насмешки над ребенком. Но и у самого ребенка появляются проблемы с обучением. Если он звуки не проговаривает, то он и буквы эти не пишет, он и смысл прочитанного теряет. То есть у него еще и проблемы с обучением начинаются, кроме межличностных проблем. Поэтому мы и говорим сейчас о том, что нужно обязательно всё исправить до школы. И если мы с вами вернемся к тем нормам, о которых мы с вами говорили, так вот, в 5 лет ребенок уже начинает владеть, начинает обучаться монологической речи, когда он может пересказать какой-то рассказ, сказку, спектакль, который он посмотрел. А к 7 годам обязательно должно быть сформировано все, то есть ребенок должен владеть разнообразными предложениями, у него должен быть богатый словарный состав, у него должны быть поставлены все звуки русского языка. То есть он всё должен произносить.
М. Баченина:
- Екатерина Витальевна, допустим, родители не успели. И вот настало 6 лет, 7 лет уже на носу, он должен идти в школу, а с речью проблемы. Что делать? Когда реально поздно, когда еще не поздно? Может быть, никогда не поздно? А может быть, отдавать с 8 лет в школу? Представьте себе, что у нас есть ребенок и родитель, который понимает, что вот такая проблема есть, но мы не можем провернуть время назад, поэтому работаем сейчас. И что ему делать? Дайте, пожалуйста, советы.
Е. Тихомирова:
- У нас все прописано в Законе об образовании. Что ребенок должен пойти в школу от 6,5 до 8 лет. Если позже, уже будут вопросы, поэтому позже он не может пойти, он может пойти в 8 лет, если у него есть инвалидность. Вот ребенок-инвалид имеет право пойти в 8 лет. Все остальное идет через комиссию. То есть он должен показаться на комиссию. Но если мама вдруг решила, что да, 6 лет, и уже пора заниматься, она, опять же, идет на комиссию, попадает в логопедическую группу. И комиссия прописывает 2 года занятий в логопедической группе, то есть где-то примерно до 8 лет. Или по рекомендации психолого-медико-педагогической комиссии он содержится в детском саду.
М. Баченина:
- То есть ты обращаешься к специалистам, а не занимаешься самодеятельностью, чтобы не нарушить закон, и чтобы у тебя не было проблем.
Е. Тихомирова:
- Да. Или же предлагают речевую школу. То есть можно отучиться 1-2 класс в речевой школе. Это те же самые 12 человек в хороших условиях. А потом, когда речь исправилась, ребенок может перейти в любую ближайшую к дому школу или ту школу, куда хотят родители.
А. Милкус:
- Вот реальная жизненная ситуация. У моих друзей мальчику 5 лет. Мальчик очень развитой, потому что мама до 3 лет сидела дома, она даже придумывала ему сказки, а потом эти сказки вышли даже отдельной книжкой в издательстве. Очень интересный парень, с ним просто приятно разговаривать, мыслит логически. Но школа, куда они хотят пойти, объявила, что брать они будут только с 7 лет, а мальчику 7 лет исполняется в октябре. Можно ли доказать школе, что ребенок готов к обучению, или все-таки формальности превыше всего?
Е. Тихомирова:
- Во-первых, школа нарушает закон. Там написано, что с 6,5, значит, они должны принимать с 6,5. А во-вторых, можно обратиться, опять же, на психолого-медико-педагогическую комиссию и попросить документ о том, готов ребенок к школе или нет.
М. Баченина:
- А он может перезреть, такое может быть? Вот оставили умного пацана, о котором Саша сейчас говорил, в саду, и он, знаете… Вот у меня был регресс. Когда я в школу пришла, я читала все наизусть, читала бегло. И в первом классе я отупела и почему-то перестала хорошо читать.
Е. Тихомирова:
- Сейчас такие программы, что, я думаю, ребенку все равно будет, чем заняться в школе. Ему сразу дадут какие-нибудь проекты выполнять.
А. Милкус:
- Второй вопрос. У меня есть знакомая девочка, тоже 5-летняя, вроде бы такая шустрая, активная, с ней интересно разговаривать. Но когда я спрашиваю: «Сколько тебе лет?», она делает вот так… Она не может посчитать: один, два, три, четыре, пять. Ну, до десяти она вообще не считает. Для 5-летнего это плохо? Можно ли обучать счету или чтению до школы? Или то, что до 5 не может посчитать, это все-таки недостаток развития?
Е. Тихомирова:
- Мы говорим с вами о нормативах. Если этот ребенок посещает детский сад, то в программе прописано, что ребенок в 5 лет должен считать до 5 как минимум, как максимум – до 10. И не только считать, но и соотносить: вот это, например, 5 уточек, цифра – 5, а это 4 квадратика, цифра – 4. То есть счет должен быть осознанным. Это не просто знание цифр. Это то, о чем мы с вами говорили, то есть сначала усваиваются все представления о мире, а потом уже накладываются на знаковую систему. И чтение. По последним программам, которые вышли, учат в детском саду уже и читать. То есть короткие слова и предложения из 2-3 слов дети уже должны читать. Ну, по программе, которая реализуется в детском саду.
М. Баченина:
- Я хочу сказать нашим радиослушателям, тем, у кого есть возможность, но они не отдают в детский сад. Знаете, детские сады – это прекрасно. По крайней мере, я, человек, который помнит до сих пор, какой ужас испытывала я лично в детском саду и в школе, сейчас настолько гиперчутко отношусь к тому, в каких условиях мой младший и мой старший обитают (это, соответственно, сад и школа), что каждую мелочь замечаю. И когда мой ребенок приходит домой и говорит, что это треугольник, у меня рот открывается. Я думаю: спасибо, что научили. Но как быть, если в пределах доступности нет соответствующего дефектолога, логопеда? Это же может быть село, деревня, это может быть в городе, мало специалистов, и у них много пациентов, а ждать нельзя, это безотлагательно. Что в этом случае делать?
Е. Тихомирова:
- Если брать российское законодательство, то школы и детские сады обязаны найти такого специалиста, если у ребенка прописана адаптированная программа. Например, если речевая программа прописана, программа по ЗПР, то детский сад или школа обязаны предоставить такого специалиста. Во-вторых, сейчас очень много консультаций онлайн, и можно проконсультироваться.
М. Баченина:
- А это эффективно – онлайн? Если с ребенком заниматься онлайн, как вы к этому относитесь?
Е. Тихомирова:
- Ну, хотя бы проконсультироваться, что делать. Потому что даже взять нашу Ивановскую область, например. Не все живут в городе Иваново, есть областные города. И иногда родители просто приезжают к нам на консультацию. Вот они приехали, мы объяснили, что делать. Например, недавно был второклассник, который в свое время ходил 2 года к частному логопеду где-то у себя в селе, но ничего «не выходил», скажем так. У ребенка проблемы со звукопроизношением, которые отражаются и на письме. То есть, как проговариваю, так и пишу. И поскольку возможности постоянно ездить нет, они приезжали где-то раз в 3 недели, с ребенком отрабатывали, что могли, и давали задание на дом. Маме всё показывали. Ребенок под контролем мамы очень даже удачно занимался, все звуки у него были на месте, все поставлены, и он даже испытывал радость оттого, что сам преодолел все это, и что это возможно. Потому что в школе уже начинались насмешки.
М. Баченина:
- Я поняла сейчас пример «как слышу, так и пишу». А к какой проблеме относится, когда путают, в какую сторону писать «в», «б», «д». У меня ребенок недавно по истории вместо «завоевание» написал (7 класс) «яаевание». У него до сих пор есть такие моменты.
Е. Тихомирова:
- Если это уже в таком взрослом возрасте, то это оптические проблемы, это называется оптическая дисграфия.
М. Баченина:
- Что это такое? У него глаза плохо видят?
Е. Тихомирова:
- Нет. Просто вам нужно найти логопеда школьного, который просто ему быстренько объяснит, чем одна буква отличается от другой при написании. То есть создаются такие якоречки, которые быстро дают это все запомнить. Например, буква «б» - это белочка с хвостом вверх, а буква «д» - это дятел с хвостом вниз. И ребенок, представив себе такие образы (это просто пример), запоминает и дальше уже этого не делает. Это отрабатывается. Изначально мы просто пишем под диктовку: б – д, б – д, б – д, потом: ба – да, ба – да, ба – да, потом – слова на «б», на «д», а потом в предложении.
М. Баченина:
- И вот 13-летний лоб, это на него работает?
Е. Тихомирова:
- Да. Это просто яркий пример, а так есть много других примеров, на которых можно просто зациклиться на этой букве, со всех сторон ее осмотреть, запомнить и никогда не делать ошибок.
М. Баченина:
- Екатерина Витальевна, вы тот редкий гость, с которым время летит настолько незаметно. Спасибо вам огромное. Знаете, мне не хочется с вами прощаться надолго. Мне кажется, вот на таких встречах надо сужать тематику и делать время от времени программы. Давайте с вами встречаться по возможности.
Е. Тихомирова:
- Большое спасибо, что предложили, и что поднимаете такие темы, которые очень полезны для родителей.
Я хочу сказать, что не надо бояться родителям ни невролога, ни ПМПК, ни психиатров. Это всё не страшно. Потому что все, что вам скажут, это будет носить рекомендательный характер. Эта информация никуда не уходит. Вам рекомендовали, и уже ваше дело – принять или не принять. Поэтому почему бы не сходить на консультацию?
А. Милкус:
- Я бы добавил, что все, что говорят специалисты, это в интересах вашего ребенка.
М. Баченина:
- А я бы добавила, что на этих комиссиях, на которых я была раз пять за свою жизнь со своими двумя детьми, добрейшие люди работают. Екатерина Витальевна, огромное вам спасибо.
Е. Тихомирова:
- Вам большое спасибо, что пригласили.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые выпуски нашего подкаста для родителей и слушайте, когда удобно.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
