Кашин: «Ефремов не сядет, но для этого он должен показать, что в нем нет ничего человеческого»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
О. Кашин:
- Всем привет. Меня зовут Олег Кашин, по старой памяти – летописец земли русской. Последний год мы вели эту программу с моим коллегой Романом Головановым. К сожалению, нас жизнь раскидала, и пока я один. Каждый из вас может стать моим партнером, моим соведущим по этой программе. Я объясню, как это сделать. Это сложная история. Я понимаю, что наверняка среди тех, кто давно нас слушает, есть желающие поспорить, поругаться. Я напоминаю, что это серьезная ежедневная вечерняя работа, поэтому отнеситесь ответственно. В общем, каждый может поучаствовать в этом нашем «Давай поженимся». Нужно написать на адрес radio@kp.ru о себе, приложить видео со своим монологом или обращением ко мне, и вам может повезти или не повезти стать новым моим партнером. А пока я один, мне очень страшно. И давайте говорить о том, что нас беспокоит.
Начать я хочу с самой острой темы в моей половине интернета, в моей половине Фейсбука. Сегодня в Пскове Второй Западный окружной военный суд вынес приговор в отношении журналистки Светланы Прокопьевой, которую судили за оправдание терроризма. Напомню, о чем идет речь. Полтора года назад, в конце 2018-го года, когда в Архангельске возле здания ФСБ совершил самоподрыв молодой анархист по фамилии Жлобицкий, он погиб, он был там единственный погибший, но понятно, что это теракт. Светлана Прокопьева написала в местном псковском СМИ статью, которую она потом прочитала по радио «Эхо Москвы» в Пскове. После этого ее, между прочим, уволили. Статью, которую кто-то (я не знаю кто, и об этом можно только гадать) счел оправданием терроризма. Она провела параллели с народовольцами XIX века, она писала, что поскольку в России нет выборов, нет возможности митинговать, нет возможности легально участвовать в политике, вот молодежь идет туда, и дай бог, чтобы этот Жлобицкий был разовым инцидентом, а не знаком нового тренда. Такая была статья.
В общем, я сам бы написал. Я перечитывал свое тогдашнее. Я почти написал такую же статью. Может быть, я себе льщу, но московский журналист, который на виду, который как-то уже примелькался где-то, если бы против меня возбудили такое уголовное дело, это был бы, наверное, скандал, который они (я имею в виду нашу систему, нашу вертикаль) не хотели. А это провинция, и, наверное, какой-то провинциальный ФСБшник, которого давно раздражала газета «Псковская губерния», редактором которой одно время была Прокопьева, и вот он подумал: а почему бы мне ее сейчас не посадить по этой новой модной статье «оправдание терроризма».
Вот когда нам говорят: из Кремля спустили указание сажать, - в большинстве случаев это не совсем так. Нет такого Кремля, нет такого единого центра управления, который бы раздавал команды налево и направо по всем регионам. Есть гигантская нейросеть, которая называется российская власть. Она состоит из миллиарда вот таких товарищей майоров, вернее, из миллиарда нервных клеток, куда входят и товарищи майоры, и какие-то государственные медийщики, и чиновники формата «как бы чего не вышло». В общем, коллективным разумом они пробуют какие-то вещи, придумывают какие-то вещи. В общем, откуда это взялось? Да само взялось.
Тогда же, в 2018 году, если помните, с большим шумом была декриминализирована знаменитая 282-я статья по экстремизму. Я полагаю, система искала адекватную ей замену, и статья «об оправдании терроризма», наверное, могла быть вот этой адекватной заменой, если бы сработала. Но что-то пошло не так. Когда есть какое-то скандальное, интересное уголовное дело, лучше всего проверять, насколько оно адекватно тому, чего хочет власть, конечно, по публичной реакции власти, публичному поведению.
Если пойман преступник (а оправдание терроризма – это безусловное преступление), где ваши победные реляции о пойманном преступнике? Покажите нам этого гада, покажите нам этого злодея, процитируйте те страшные слова, которые он произносил и писал. Этого не было. Светлана Прокопьева, тот текст, который я своими словами вольно пересказал, естественно, никто его не будет обличительно цитировать в программе «Время», потому что процитируйте это – большинство населения вздохнет и скажет: «Да, конечно, так оно и есть, довели молодежь». И сама Прокопьева, даже ее внешний образ визуальный, молодая женщина, провинциальная интеллигентка, которых мы все видели в наших школах, наших больницах, наших библиотеках, вот такая воплощенная Русь, которую можно будет рисовать на плакатах. Кто ее будет судить? Таких людей судят буквально оккупанты.
У нас на связи Максим из Волгограда.
Максим:
- Олег, я хочу вас поддержать, искренне и по-честному. Вы мне гораздо ближе, чем громкоголосые рупоры какие-то.
О. Кашин:
- Максим, давайте не будем противопоставлять. Кто ближе, кто дальше… Россия моей мечты должна вмещать абсолютно всех людей, каждый, кто говорит о себе: я русский, и Россия – моя страна, - тот и должен чувствовать себя комфортно в России. И как раз журналистка Прокопьева, про которую я говорю, она может думать не как вы, может смотреть на какие-то вещи не как вы. Она должна быть, и никто не имеет права сажать ее за ее статьи, ее слова.
У нас на связи Анатолий из Тульской области.
Анатолий:
- Олег, я хотел поддержать вас. Я не хочу сказать, что Роман плохой, но вы не сдавайтесь, мы вас слушаем с интересом.
О. Кашин:
- Спасибо огромное. Давайте еще послушаем Николая.
Николай:
- Можно задать вопрос по поводу закона о самозанятости?
О. Кашин:
- Попробуйте. Но на самом деле вряд ли вы по адресу. Потому что программа у нас не про экономику. Если я начну изображать экономиста, будет, наверное, неубедительно.
Николай:
- Как вы считаете, самозанятые с 16 лет – это нормально, что можно с человека брать налоги в 16 лет уже? Честно говоря, человек и в 19 лет еще ничего не делает.
О. Кашин:
- Понятно, что ваш вопрос риторический. Но этот новый слоган довольно ужасный - «Люди – новая нефть» многие воспринимают как очередное издание сталинского «Кадры решают все». Но если буквально к нему отнестись, действительно, чего греха таить, для многих людей во власти подконтрольное население – это источник тех денег, на которые потом они строят новые дворцы пенсионных фондов и т.д. Вопрос действительно риторический.
Поделюсь опытом одинокого сидения в эфире. Звонки в студии немножко меня встряхнули. В том смысле, что когда тишина, ты говоришь сам и думаешь: а вдруг меня уже от эфира отключили, и я вещаю в пустоту? Поэтому спасибо всем позвонившим.
Что касается Прокопьевой. Как бы все кончилось хорошо, ее не посадило. Ей грозило 6 лет тюрьмы и, по-моему, 4 года запрета на профессию. Прокуратура требовала такой срок. В итоге обошлось – 500 тыс. рублей штрафа. Представьте себе эти деньги, и сколько на эти деньги можно жить. Но это считается как бы успехом: а что же вы хотели, оправдательного решения суда? Нет, конечно. Ведь тогда получится, что зря работала прокуратура, зря работала ФСБ, зря работали те собровцы, которые штурмовали ее квартиру полтора года назад. В наших условиях это, что называется, такая максимальная гуманность, на которую способна система – 500 тыс. рублей.
Давайте Владимира послушаем.
Владимир:
- Я хотел прокомментировать по поводу этой журналистки из Пскова. Ее осудили за то, что она якобы пропагандирует терроризм. Это то же самое, что обвинять продавцов водки в том, что люди пьют…
О. Кашин:
- Простите, я вас перебью. Мы с вами вот в этом разговоре можем гораздо радикальнее, чем она, ходить по этой грани, которую нельзя переходить. Терроризму оправдания нет. Но я тоже уточню. Слово «терроризм», как его заездили. Особенно на примере Украины это хорошо видно, когда ДНР и ЛНР они объявили террористами. Террористы начали отопительный сезон, террористы вручили аттестаты об образовании школьникам.
Конечно, такое слово… Я предпочитаю про этого архангельского парня говорить бомбист. И так понятно, что он взорвался, значит, он бомбист. А как относиться к бомбистам, это уже наш с вами вопрос, основанный, между прочим, на 200-летнем опыте русского терроризма, который в свое время принес нам очень много бед и несчастий. Поэтому, я думаю, мы еще будем говорить на эти темы – и о свободе слова, и, как я боюсь, о следующем журналисте, которого будут сажать. Потому что, если не получилось с этой Прокопьевой, то они надеются, что получится с кем-то другим.
Попробуем поговорить про Михаила Ефремова. Сегодня МВД закончило расследование дела о том самом ДТП. И сегодня Ефремову предъявлено обвинение по части 4 статьи 264 за нарушение правил ПДД пьяным водителем, повлекшее смерть человека. При этом прошло меньше месяца с момента аварии. Если тогда это был шок, я думаю, всеобщее возмущение вначале хамством Ефремова, потом его поведением, когда он был фрустрирован, говорил, что я его вылечу, хотя человек уже умирал. Потом Ефремов каялся, и как бы общество готово было его простить. А теперь вдруг мы увидели нового Ефремова, который вначале заявляет, что отнеситесь к нему как к клоуну, который читал те стишки за деньги, а сам он Путина любит, Путин его кормилец, и сам Ефремов не признаёт свою вину, и в машине непонятно, был он или не был, хотя понятно, что был за рулем. В общем, странная линия защиты, главный итог которой пока – превращение Ефремова в какого-то абсолютного и такого демонстративного морального урода.
И я, наверное, отчасти в шутку, но во многом серьезно выдвинул версию, что это и есть то условие, на котором его простят. Конечно, он не сядет, но чтобы не сесть, он должен показать нам, что в нем нет ничего человеческого, чтобы, когда он выйдет из зала суда с условным приговором или штрафом, чтобы все плевали ему в лицо и уже никто никогда не смог бы посмотреть на него всерьез ни как на актера, ни тем более как на общественного деятеля.
У нас на связи Игорь из Нижнего Новгорода.
Игорь:
- Олег, я рад, что вы вернулись.
О. Кашин:
- Спасибо большое. Про Ефремова хочу у вас спросить. Что вы думаете, как вам его поведение сейчас? Он стал другим человеком на наших глазах.
Игорь:
- Я относился к нему очень хорошо, потому что он был немножко оппозиционер. А сейчас он ведет себя как слабый человек. Может, его адвокат что-то намудрил. Он стал вилять. Я не понимаю, и у меня к нему отношение испортилось.
О. Кашин:
- Последний раз, когда мы его видели, это был тот Ефремов на стуле, который говорил: простите меня, хотя, конечно, простить меня невозможно. С тех пор мы его не видели. С тех пор от его имени говорит этот мутнейший адвокат Пашаев, который все эти реплики передает, ужасающие совершенно. И такое ощущение, что действительно вся история в том, чтобы его дискредитировать и довести до абсолютного и абсурда, и отвращения всю историю. Ксения Собчак написала в телеграм-канале вчера, что на самом деле проблема в том, что этот Пашаев возник рядом с семьей Ефремова как человек, заявляющий о том, что он может договориться с Кремлем о правильном приговоре. Семья поверила, а теперь оказалось, что у Пашаева связей в Кремле нет, и что с ним делать, решительно непонятно.
Я не хочу махать кулаками после драки с адвокатом Добровинским, адвокатом семьи потерпевших. Но, мне кажется, Добровинского и Пашаева вывели буквально в одной пробирке, и какое-то одно начальство выставило их перед нами – смотрите, мол, они друг друга стоят, превращающие это мероприятие, эту трагедию ужасную в настоящее цыганское шоу. Когда пляшут какие-то медведи, играют на балалайках, женщины поют, и смотреть на это без такого завораживающего ужаса уже нельзя.
У нас звонок от Артема из Москвы.
Артем:
- Олег, спасибо, что вы к нам вернулись. Вас очень приятно слушать. Буду пробоваться в ваши соведущие.
По Ефремову мнение такое, что память очень короткая. И Якубовича мы помним, и Радзинского, которые людей сбивали, и ничего им за это не было. И «Лукойл», и колесница, которая катится. И сейчас такое чувство, что на него спустили всех собак. И забудем мы это через месяц, а грустно будет смотреть на человека, который оказался раздавлен, уничтожен, и никаких других примеров, равных ему, мы привести не можем. Поэтому у меня к нему, наверное, сопереживание какое-то. Понятно, что человек болен, понятно, что жизнь его закончилась. И все это, что дальше вокруг него происходит, только еще более негативными красками ситуацию рисует.
О. Кашин:
- Артем, я здесь с вами соглашусь. Вы назвали имена. Радзинского я помню, а Якубовича уже нет. А история про «Лукойл»… Я тогда сам брал интервью у Баркова, когда был тоже спор, чья кровь на подушках безопасности. И он в разговоре со мной признал, что кровь моя, всё мое. Анатолий Барков, тогдашний вице-президент «Лукойла» по безопасности, о котором говорили даже, что он, служа в ГДР, якобы подружился с Путиным, поэтому он такой неприкосновенный. Но тогда недовольная часть общества (и была знаменитая статья Андрея Лошака «Закоротило») была против Баркова, против «Лукойла», были попытки бойкотировать.
Сейчас, наоборот, Ефремов – представитель недовольной части общества. И видно прямо, это сквозит, удовольствие официальных и полуофициальных лиц, комментаторов, этого прекрасного Эдуарда Петрова, который тоже известен всем как мой такой заочный друг, главного криминального репортера ВГТРК, который обличает Ефремова. Сейчас, когда обличают того, кого можно, как-то не хочется вставать в один ряд с этими обличителями.
Понятно, Ефремов совершил не ошибку, не глупость какую-то, он совершил преступление. Он за преступление должен быть наказан. Но я бы действительно хотел запомнить Ефремова тем Ефремовым, сидящим на стуле и говорящим «простите меня», а не посредством этого адвоката Пашаева, превращающего всю процедуру в какой-то кошмарный и постыдный фарс. Если кто-то может этот фарс остановить… Глупо просить, конечно: остановитесь, не показывайте их нам больше, - но какую-то совесть нужно иметь. И я уверен, что одного звонка, одного щелчка пальцами достаточно, чтобы вся эта история закончилась не стыдно. Пока из нее делают стыдную историю. Я тот еще прогнозист, но, я думаю, через неделю мне скажут редакторы: а давайте сегодня о Ефремове поговорим, - и я первый взвою: нет, какой Ефремов, давайте забудем эту тему, она самая отвратительная.
Даниил нам дозвонился.
Даниил:
- Это мужской клуб Олега Кашина. Мы на связи, Олег, мы рядом.
Здорово, что вы вспомнили Баркова. Потому что Барков как человек, который нам социально чужд, то есть это человек, который с деньгами, который пытался нагло отмазаться, на мой взгляд. И этот человек тоже не встал в свое время и не сказал: я виновен, это моя вина, я готов понести заслуженное наказание.
О. Кашин:
- Но от него, наверное, и не ждали. Потому что он же оттуда, он номенклатура, а они не каются. А это ж наш Миша. Конечно, он не клоун. Более того, слово «клоун» в этике силовиков – это какое-то ругательство, почти как какие-то гейские ругательства почему-то. И когда от его имени выходит заявление: я клоун, а Путин нас кормит, - такое ощущение, что его писали какие-то государственные пиарщики. Вот здесь я не понимаю.
Даниил:
- Олег, вот такой момент. Кто-то из нас, из наших слушателей пусть задаст себе вопрос. Случись с ним такая беда, он способен встать и сказать: я виноват, я понесу наказание, я готов отсидеть 12 лет? В этой же ситуации, после того как он окажется, не дай бог, на скамье подсудимых, будет отмазываться до последнего. И его будут отмазывать его друзья, он будет отмазывать своих друзей. Никто не готов встать и встретить закон лицом к лицу.
О. Кашин:
- Конечно. Потому что ад – это другие. И народ – это другие.
Почитаю, что мне пишут. «Кашин, когда же тебя посадят?» «Почему Псков так оппозиционер? Какие предпосылки таким настроениям именно в Пскове? Аня, Царское Село».
Здравствуйте, Аня. Действительно, Шлосберг – фигура. Поясню. Шлосберг – это основатель той газеты, где работала Светлана Прокопьева, и такой гений места, главный региональный либерал, который даже однажды чуть не стал лидером партии «Яблоко». И поскольку такой древнерусский город, такой жесткий город, и в нем работает либералом интеллигентный еврей, прямо скажем… Я его однажды спрашивал: «Вы отдаете себе отчет в том, что вы для этого города чужак? Почему вы так бьетесь за этот город?» На что он мне стал серьезно объяснять: «Какой я чужак? Извините, у моей мамы училось полгорода, у папы – лечилось, дедушка в университете преподавал». Как бы «я – Псков», - говорит мне он. И я понимаю - да, северо-запад российский, он, конечно, не юг, там менее клановая система, менее коррупционный воздух, что ли. И даже близость к Европе… Я помню, у нас в Калининграде еще в довольно суровые годы раннего путинизма местная «Единая Россия» хвасталась, что у нас в областную Думу, как в английский парламент, может зайти любой избиратель, посидеть, мы – Европа. Европа – это не просто география, Европа – это дух. И Псков - европейский старинный ганзейский город, между прочим.
Мы говорим про Солженицына. Повод странный, неприятный, как мне кажется. В городе Твери активисты партии «РОТ-Фронт» по жалобе Андрея Чугуевского, прокурора в отставке, закрасили гигантское граффити с портретом Солженицына и надписью «Жить не по лжи», которое было нанесено, знаете, как в России в последнее время такой удобный малобюджетный способ монументальной пропаганды, если угодно, - рисуют большие картинки на жилых домах. Вот Солженицына в Твери нарисовали, а теперь – закрасили. Дикая история. Естественно, Наталья Дмитриевна, вдова писателя, везде заявляет, что эти активисты расписались в своем желании жить по лжи. И она, конечно, права.
Но что я могу сказать о Солженицыне? Я думаю, на самом деле в России хватает людей, которые его не любят, сами не понимая, почему, или ошибочно понимая, что они понимают, почему они его не любят. Но при этом безумно странно. Солженицын не был оппозиционером по отношению к нынешней российской власти. Солженицын умер лоялистом. Владимир Путин не раз появлялся с ним на публике, был у него дома, они обнимались, разговаривали душевно. Путин показывал, что он ценит и любит Солженицына. И после его смерти по просьбе Натальи Дмитриевны, как мы знаем, даже «Архипелаг ГУЛАГ» в сокращенном виде внесли в школьную программу. Хотя школьный литературный канон – это, наверное, последнее, чем интересуется Владимир Путин.
И тем не менее, постоянно идут какие-то скандалы, связанные с увековечиванием памяти нашего великого писателя. Когда во Владивостоке – в городе, куда он вернулся после двадцати лет изгнания, поставили памятник ему на берегу Амурского залива, на памятнике тут же кто-то повесил табличку с надписью «Иуда». В Ростове-на-Дону, где Солженицын учился в университете до войны, где он жил, должны были поставить памятник ему, но не поставили, под давлением каких-то ветеранских организаций и движения Кургиняна «Суть времени». Наконец, вот теперь граффити. Собственно, какое – никакое, но тоже увековечивание, - закрасили. Теперь не будет и его. И выглядит так, как будто бы народ против Солженицына, а власть как бы за.
Но здесь, конечно, есть безумный элемент лицемерия. У нынешней российской власти не так много своих собственных эксклюзивных героев, о которых они заботятся, хранят их память и так далее. Среди этих людей есть, как минимум, двое, которые действительно по-настоящему спорные фигуры. Это, прежде всего, Борис Ельцин, который передал Путину в 1999 году власть. и мы знаем, как в Екатеринбурге в 2011 году поставили возле «Ельцин Центра» памятник Ельцину. И я знаю, что около этого памятника тут же выставили стационарный пост ГАИ. Не для того, чтобы эти гаишники проверяли, как автомобилисты соблюдают правила, а для того, чтобы никто не облил памятник Ельцину какой-то гадостью.
Музей Собчака в Петербурге и памятник Собчаку в Петербурге – тоже мэр, при котором город был, ну, не так как в блокаду, конечно, но, в общем, дичал, деградировал и приобрел репутацию бандитского Петербурга. Тоже почему-то никто не обливает памятники Собчаку краской. Более того, зная, как работают наши спецслужбы и наша полиция, могу уверенно сказать: если бы российская власть хотела, то человека с табличкой «Иуда», который крался к памятнику Солженицыну во Владивостоке, схватили бы еще на выходе из дома, как хватают много, по крайней мере, кого.
Но российская власть почему-то заинтересована в том, чтобы быть вот таким единственным европейцем среди этих адских консерваторов и сталинистов. Отставной прокурор, которому достаточно одного окрика участкового, чтобы он не трогал это граффити. Активисты Кургиняна – то же самое, абсолютно лояльные, абсолютно подконтрольные. Та же самая КПРФ. Всех можно остановить, но нет, их никто не останавливает.
И здесь, я думаю, вот такой дуализм отношения власти к этой фигуре. С одной стороны, они умом, разумом понимают, что нобелевские лауреаты, которые с Путиным дружили и нормально общались, на дороге не валяются. Путин говорил, что после смерти Махатмы Ганди ему поговорить не с кем. Солженицын был его Махатмой Ганди. И Путин его объективно ценит.
С другой стороны, эти люди сердцем, своим советским сердцем из 70-х годов помнят, смутно помнят, что Солженицын – враг, литературный власовец, человек, обелявший бандеровцев в своих произведения. Именно это противоречие не дает им спокойно относиться к имени Александра Солженицына. Ровно поэтому российская власть поощряет или не останавливает тех, в общем, реально послушных ей хулиганов и экстремистов, которые в итоге топчут память Александра Солженицына.
Немножко смежная история, но про нее тоже хочу немного сказать. Наши слушатели, наверное, знают об этой акции «Последний адрес», продолжающейся уже почти лет десять, когда, что называется, московская либеральная интеллигенция, повторяя немецкий опыт камней преткновения, когда в Германии в тротуары и мостовые вмуровывают имена людей, погибших в Холокосте, в России в мостовые нельзя, потому что у нас снег лежит большую часть года, вот наши люди во главе с Сергеем Пархоменко, известным либеральным журналистом, придумали вешать таблички с именами тех, кого убили в 30-е годы, на тех домах, где эти люди жили.
Когда речь идет о каком-то бесспорном человеке, от академика Вавилова или поэта Олейникова до безымянных рабочих или инженеров, которых уводили, увозили на черных «воронках» и убивали, здесь как бы проблем нет. Когда доходит до чуть-чуть более спорных фигур, начинаются споры. Первый раз такой спор был несколько лет назад, когда повесили табличку на доме, где жил советский военачальник Иероним Уборевич. Вроде бы, да, Сталин убивал маршалов. Мы понимаем, что маршалов убивать плохо, это сделало советскую обороноспособность перед войной более уязвимой, более слабой. С другой стороны, Уборевич был лично участником подавления Тамбовского восстания, был палачом русских крестьян. И что же, вешать табличку палачу?
Тогда этот спор не закончился ничем. Сегодня он повторяется на новом этапе, когда литературовед Оксана Киянская, открывшая и описавшая жизнь старого чекиста и заодно журналиста, поэта, художника Якова Бельского, решила повесить такую табличку на доме, где жил Бельский. Бельский известен тем, благодаря профессору Киянской, что он спас крупного русского писателя Валентина Катаева от расстрела в одесской ЧК. Катаева должны были вести убивать. Тут в кабинет зашел Бельский, который был каким-то большим чекистским начальником в то время, а с Катаевым был знаком по дореволюционной одесской богеме. В этом история.
Человек, который был начальником в ЧК и сам был расстрелян в 1937 году, - заслуживает ли он увековечивания памяти на доме, где он жил? Может быть, наши слушатели ответят на вопрос, нужно ли увековечивать Яшу Бельского? Здравствуйте, Денис.
Денис:
- Олег, я хочу высказать вам признательность. У нас разница в возрасте всего три года. Я чуть старше, но вы у меня многие вещи просто с языка снимаете. Поэтому вам огромное спасибо. Я надеюсь, что проект удастся, и вы будете дальше вести программу.
По поводу Солженицына – замечательный пост Варламова сегодня, как у этих палачей… Знаете, была песня «ДДТ», прямо до мурашек, «Родина». «И не дай им опять закатать рукава…» - вот этим палачам сталинским, вот этим подонкам. Знаете, что меня удивляет. Что среди сталинистов очень много людей, которые родились…
О. Кашин:
- Это уже новая молодежь. Причем там такая публика – сисадмины, рекламщики, совершенно не сторожа и не сотрудники охраны лагерей.
Денис:
- Вы знаете, всегда хочется спросить у этих поклонников Сталина: друзья мои, вы уверены, что во времена своего кумира – палача, браконьера русского народа – вы бы сидели в своем кабинете, ездили на дачу в Переделкино на служебном ЗиСе, а не стояли где-нибудь в канаве по уши в грязи, в воде и во вшах, болея цингой, туберкулезом и прочими болезнями? Почему они уверены, что они бы надели кожаные тужурки с маузером и ходили бы арестовывать всех противников советской власти?
О. Кашин:
- Денис, они же часто говорят: если бы меня убили, значит, так надо. Ведь зато страна великая. И в войне победили. Поэтому здесь-то у них проблемы нет. Вы говорите вот это, а они говорят: зато семь высоток, зато Прибалтику присоединили. Поэтому это важнее отдельных жизней. Вот так они говорят. Они в это верят.
Денис:
- Но самое ужасное, что у нас якобы нет идеологии, но вот эта скрытая идеология, когда человек – ничто, а государство – все, она, тем не менее, существует. В негласном виде, в таком неофициальном. И вот это больше всего, конечно, удручает. И удручает то, что даже молодые люди, казалось бы, которые должны быть все-таки открытыми, современными, но вот иногда слушаешь, читаешь то, что они пишут, хотя понятно, что большинство в интернете сидят из одного известного места, которые получают за каждый комментарий определенные суммы, но тем не менее, все-таки некоторые, действительно, искренне так думают.
О. Кашин:
- Очень просто показывать пальцем и говорить: вот эти люди неправы. А ведь на самом деле, наверное, это от неустроенности, от того, что человек настолько сам себя не ценит, что он хочет придумать какие-то высшие интересы для того, чтобы оправдать свое существование, может быть. Потому что он им недоволен.
Нам пишут в WhatsApp: «Этих всех ученых надо запереть в сумасшедшем доме, пока они окончательно не погубили народы». Ну, что же, интересная идея. Но я думаю, что тоже она не решит наши проблемы.
Такой скользкий момент. Вы помните, наверное, что тема гомофобии регулярно у нас всплывала. А теперь, когда я один, я как бы могу себе позволить заняться какой-нибудь разнузданной гей-пропагандой. А хочется – наоборот. Журналист Андрей Лошак рассказал удивительную историю. Я не следит за ней, потому что ТикТок не моя тема. Но история про тиктокера Володю XXL. Этот парень, как многие, из официальных в том числе, российских людей однажды сказал, что геев надо расстреливать, наказывать, убивать. На заявление моментально отреагировала «блогосфера, да так, что юному гомофобу мало не показалось».
Дальше его позвали на гейское шоу к Андрею Петрову. И там его вынудили сделать такое заявление: «Я позволил себя резко и грубо высказаться против геев. Хочу сразу обозначить, что я никак не оправдываю свой поступок и поведение, не прошу меня жалеть и сочувствовать. Это моя большая ошибка и урок на будущее. Никого не хотел обидеть, задеть и унизить. Фашизм – это разрушающее зло. Я прошу прощения у всех, кто был свидетелем моих высказываний».
История о том, как человека заставили извиниться. Андрей Лошак – борец с гомофобией – считает, что это хорошо. Я считаю, согласен с моим товарищем Ольшанским, который написал, что это абсолютная кадыровщина, когда людей заставляют извиняться на камеру. В общем, на этом мы с Андреем Лошаком поссорились, как мы со всеми ссоримся. Хочу поговорить со слушателями о гомофобии в контексте «Радуги».
Владимир, здравствуйте. Вы – гомофоб?
Владимир:
- Олег, у меня есть к вам вопрос. То, что касается нашего президента Путина. Мой отец воевал на фронте с 1941 по 1945 год. Когда пришел Ельцин, наши старики восприняли его очень плохо.
О. Кашин:
- Я не соглашусь. У меня самого деды воевали. И поскольку Ельцин, наверное, понимал, что старики – электорат активный, он их и деньгами заваливал, и всяким почетом, и медали юбилейные давал. И нормально они за него голосовали.
Владимир:
- Но когда пришел Путин, он, действительно, обратил внимание на фронтовиков. То есть на моего отца, на мою мать. И тогда они начали получать и пенсию, и…
О. Кашин:
- Не соглашусь вообще. Если мы не про геев, давайте следующего.
Роман, Екатеринбург:
- Добрый вечер.
О. Кашин:
- Роман, вы – гомофоб?
Роман:
- Нет, конечно. Я ярко выраженный негомофоб.
О. Кашин:
- Отлично! А если гомофоба заставляют извиняться на камеру – это хорошо или плохо?
Роман:
- Гомофобия – это один из видов ксенофобии. Если человек ненавидит евреев или негров, это просто неприлично. То же самое – и гомофобия. Это такая же болезнь, она неприемлема. Я думаю, она в итоге будет изжита у нас.
О. Кашин:
- Она уже изживается. Мы прекрасно помним, как еще 15 лет назад именно в быту хорошим тоном было по-тюремному шутить на эти темы. Теперь шутит либо дно общества, либо, наоборот, его официальная вершина.
Роман:
- Олег, я с вами не соглашусь. Лет 15-20 назад эти шутки были добрые. Я всю жизнь занимаюсь спортом. И мужики в раздевалке всегда с этими шуточками, подколочками на эту тему. Это было само собой разумеющимся, это было нормальным. Но сейчас то, что мы слышим с центральных каналов, это ужасно.
Еще хочу добавить. Вы просто праздник мне сегодня сделали, что вы вернулись в эфир.
О. Кашин:
- Спасибо! Не хотел бы просто это в бенефис превращать. Поэтому у нас на связи Наталья.
Наталья:
- Очень приятно услышать вас лично. постоянно слушаю. Вопрос по поводу ЛГБТ-сообщества.
О. Кашин:
- И про «Радугу», которую Лахова хочет запретить.
Наталья:
- Из всего можно раздуть вообще не знаю что. Поэтому, мне кажется, это вообще не разговор. Если у человека есть предпочтения – бога ради, трогать их не надо. Не надо устраивать гонения. Есть достойные люди, профессиональные и все на свете. Кто какие привычки… А вот насчет детей, конечно, мне бы хотелось сказать. Я медик по профессии. Вы знаете, это психиатрия чистой воды. Ведь есть такие вещи, они рождаются уже такие.
О. Кашин:
- Наталья, я не соглашусь. Потому что есть психиатрия, а есть социальная атмосфера. И я представляю себя, может быть, такая странная параллель, когда мне было 13 лет – пубертат, естественно, ты протестуешь против всего. Вокруг Сталина ругают, я говорю: я – сталинист. Если мне сейчас 13 лет, я, естественно, буду говорить: я – гомосексуалист. Потому что сейчас вот так поменялась ситуация. Протестные подростки сами будут изображать геев, понимая, что это вызовет шок у их учителей, родителей так далее.
Наталья:
- При пубертате это имеет место.
О. Кашин:
- Прежде всего, это бунт, социальная история. Я очень хорошо представляю себе, вернее, плохо представляю, давайте не буду изображать, только что прошло голосование по поправкам. Приняли поправки. Собирает Путин эту комиссию и поздравляет. Что у нас запомнилось от этой комиссии? Лахова и «Радуга». Ничего более важного нет. Алло, друзья, вы только что, ладно, Путина обнулили, вы ввели обязательную индексацию пенсий, вы ввели неотчуждаемость территорий, еще что-то. Почему – «Радуга»?
Андрей:
- Я не гомофоб, не гомосексуалист, не коммунист. Пофигист и реалист. Все это настолько проглядывается. Наши люди склонны к конфликтам, к ненависти. Они найдут себе любую точку преткновения, любую точку опоры и будут это практиковать. Я здесь живу 52 года и понимаю, что это просто адок какой-то, атмосфера, которая тебя хочет втянуть и сделать говном.
О. Кашин:
- Андрей, это же наше естественное состояние. Да, мы – карликовые березы, которые растут в тундре. Наверное, какие-то красивые платаны на бульварах в Париже смотрят на нас свысока. Но мы выживаем, мы сильные. И мы умные. И у нас есть такой опыт, которого никогда не будет у этих парижских платанов. До завтра, друзья!
