Алексей Пушков: «Если между Китаем и США разгорится санкционная война, мы не будем активными участниками процесса»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
С. Мардан:
- И снова здравствуйте. В эфире радио "Комсомольская правда" я – Сергей Мардан.
М. Баченина:
- Меня зовут Мария Баченина. Добрый вечер.
С. Мардан:
- В этом часе поговорим с Алексеем Пушковым, главой комиссии Совета Федерации по информационной политике и взаимодействию со СМИ.
А. Пушков:
- Здравствуйте.
С. Мардан:
- Я первый вопрос выбрал не по значению, хотя нужно было бы поговорить про режим открытого неба. Давайте поговорим для начала про родную Украину. Опять все это началось по новой по телеканалам. Украина занимает половину эфирного времени. Наши отношения с Зеленским – медовый период закончился? Мы переходим опять к жесткой форме взаимодействия?
А. Пушков:
- Я думаю, медового периода и не было. Было некое ожидание возможных изменений. И они произошли. Но маргинальные. Очень, я бы сказал, такие, знаете, написанные акварелью. Это не картина маслом, как говорил Машков в фильме «Ликвидация». Это немножко другая окраска украинской политики. Зеленский меньше делает агрессивных заявлений в адрес России.
С. Мардан:
- Вообще-то делает.
А. Пушков:
- Меньше. Делает. Он говорит слово «агрессор», «агрессия» периодически. Но меньше делает. Он отошел от линии на возможный военный конфликт с Россией. Когда Порошенко посылал свои военные корабли в Керченский пролив, то задача была поставлена следующая – создать провокацию, которая может обострить ситуацию так, чтобы Порошенко разыграл ее с европейцами, с американцами, против нас. И заодно чтобы это дало ему поддержку внутри самой Украины. Такие провокации чреваты, опасны. Зеленский этим не занимается.
Кроме того, он провел дважды обмен пленными. Вот это картина акварелью, что я называю. Потому что, как только мы начинаем идти дальше, там все примерно то же самое. От отказа беседовать об особом статусе Донбасса, а без этого Минские соглашения вообще не могут быть осуществлены, фактическая неспособность Зеленского развести воюющие стороны.
И последнее, что меня крайне изумило и показало его полную несамостоятельность, человек, имеющий отношение к культуре, актер, сценарист, подписывает указ, который вводит санкции против Эрмитажа, Русского музея, МГУ и еще 10-12 научных и культурных учреждений в России, которые имеют абсолютное мировое признание. Даже в Соединенных Штатах, уж на что там люди антироссийски настроенные, но сенатору Линдси Грэму, который один из застрельщиков антироссийских санкций, ему не придет в голову принять санкции против Эрмитажа. Потому что он будет выглядеть как идиот. Не принимают санкции против Лувра, против Вашингтонской национальной галереи.
А Зеленский подписывает указ, запрещающий украинским организациям и кому бы то ни было иметь дело с культурными центрами, которые принадлежат всему миру, хотя являются российскими.
М. Баченина:
- Мы не можем его назвать глупым человеком. Тогда возникает вопрос: зачем он это делает? Это же выглядит глупо.
А. Пушков:
- Вот вы тоже согласны, что это выглядит глупо. Но в этом есть определенный смысл. Он состоит в том, что он находится в определенной политической среде. И эта среда от него требует демонстрации враждебности к России. Эта среда – это те люди, которые выходили на улицы Киева и требовали от него отказаться от того самого разведения воюющих сил на Донбассе. Помните, он поехал в Париж на заседание «нормандской четверки»? А в Киеве в то время проходили манифестации протеста, что Зеленский якобы едет сдавать Донбасс. И вот эти люди находятся везде. Они есть и в Верховной раде, они есть в СБУ, в Министерстве иностранных дел.
Я регулярно обращаю внимание на заявления МИДа Украины. Ничего не изменилось по сравнением со временем Порошенко. По стилистике, по разговорам, по заявлениям. МИД продолжает вот эту линию на тотальную враждебность с Россией. Никакого примирения. И если даже у Зеленского лично самого было какое-то, может быть, желание, он об этом, во всяком случае, говорил, начать переговоры с президентом России, как-то начинать двигаться в эту сторону, он находится в таком положении, когда он либо не может позволить себе этого сделать, либо у него просто не хватает силы.
Ведь президент должен быть человеком сильным, харизматичным. Он должен уметь навязать свою волю. Он должен уметь заставить других пойти за собой. В крайнем случае, поставить их перед фактом, что я это делаю на благо страны. Вот так и так. Вот это есть у Трампа, это есть у Путина, это есть даже у Ангелы Меркель, сверхосторожной, но у нее есть позиции, с которых ее не собьешь. Хорошие, плохие – другой разговор. У нее есть политический характер. У Зеленского не видно политического характера.
С. Мардан:
- Очевидно, что политическое устройство Украины драматически отличается от устройства США, России или Германии. Может быть, тогда нужно дела вести совершенно с другими людьми. Украина занимает такое большое место в российской информационной повестке, что, по моим ощущениям, Украиной должны заниматься сотни дипломатов, тысячи военных, разведчики должны бороздить просторы неньки вдоль и поперек, решая проблемы. Что-нибудь происходит? Или все отношения с Украиной происходят только в телевизоре?
А. Пушков:
- Я не могу вам сказать насчет разведчиков и насчет, кто там чего бороздит. Но мы же должны отдавать себе отчет в том, что есть официальная власть. Это Зеленский, это руководители его администрации, это руководители МИДа. Там сейчас новый министр появился. Это правительство. А с кем вы хотите, чтобы мы нам общались? Через голову, что ли, этих людей? Невозможно. Это официальная власть на Украине. Она избрана. Зеленский – избранный президент. Мы признали результаты этих выборов.
Раньше, при Януковиче, даже при Ющенко еще у нас было большое общение с политическими партиями, с общественными организациями, с бизнесом. А сейчас все это слилось к взаимодействию на довольно узком поле. Вот есть партия «За жизнь» Медведчука, мы с ней взаимодействуем. Периодически Медведчук приезжает со своими коллегами в Москву, решает газовые вопросы какие-то, ведет переговоры. Он депутат, он официальное лицо. Но он не представляет власть. Он представляет оппозицию. А дело нам придется иметь с этой властью. Или не иметь.
Мы можем не иметь дела с этой властью. Сказать, что эта власть мало дееспособна, ничем почти, кроме тех небольших изменений, о которых я говорил, не отличается от власти Порошенко. и мы возьмем паузу и пока не будем с ними иметь дело. Такой подход тоже возможен.
С. Мардан:
- Уже шестой год после майдана. Мы и с Порошенко имели дела. Было бы странно прерывать отношения на новом президенте. А какие цели ставит российская дипломатия, российское государство в отношениях с Украиной. Мы там чего хотим?
А. Пушков:
- Мы хотим добрососедских отношений. Потому что заставить себя полюбить невозможно. Ждать любви от кого-то – это вопрос тонкий, интимный. А вот добрососедские отношения нормальные, спокойные отношения, когда будет развиваться торговля, когда не будет препятствий для перемещения людей, когда будут знать, что со стороны Украины не будет никаких провокаций в отношении Крыма. Переговоры по Донбассу – сложная тема, сложная проблема. Надо вести переговоры, мы никогда не отказывались. Но сейчас какой смысл в нормандское встрече, если Киев стоит на месте, Минские соглашения не выполняет и не собирается выполнять. Они это говорят чуть ли не прямым текстом. Они говорят, что их надо переписать, переделать.
Мы с ними хотим жить рядом не как с вражеской страной.
М. Баченина:
- Вы человек с большим опытом работы на международной арене. А вообще при Зеленском этого ждать имеет смысл?
А. Пушков:
- Я думаю, что нам надо быть очень сдержанными в ожиданиях. В политике никогда закрывать двери и окна не нужно перед возможностью изменений. Но мы должны понимать, что украинская элита, правящий слой взял курс на вхождение в НАТО и в перспективе – в Евросоюз. Для того, чтобы войти в НАТО, им совершенно не нужны добрососедские отношения с Россией. Им нужны плохие отношения с Россией. И этим они как бы доказывают Западу, что их нужно защищать, что их надо взять себе под крыло. А они готовы в любой момент подставить плечо или предоставить свою территорию под базы, или под системы ПРО и так далее. Я уверен, что все это обсуждается, хотя не выносится на поверхность. И поэтому ожидать, что они откажутся от этого курса не стоит.
Этот курс был избран после госпереворота, свержения Януковича. И Зеленский действует в рамках этого курса. Он ничем не обозначает других ориентиров. Он об этом ставит вопрос перед Меркель, он намекает Трампу всячески о том, что хорошо бы как-то сотрудничество активизировать. Трамп, правда, осторожно к этому относится. Потому что он считает, что от Украины исходят одни неприятности. Тем не менее, линия им выбрана. Это линия против России и на максимальное сближение, причем не просто с Западом, а с агрессивными такими, антироссийски настроенными силами на Западе.
Кто главные защитники Украины? Кто их главные союзники в международных организациях? В том же Совете Европы, в ООН, в ОБСЕ? Это Эстония, Латвия, Литва, Польша, Швеция, Великобритания. То есть страны, которые известны последовательными антироссийскими позициями. А страны, которые к нам прилично относятся, скажем, Италия, Франция, они Украину не сильно поддерживают. И к Украине там мало интереса. И Украина опирается как раз на вот этот антироссийский фронт, который существует в Европе. И который, в свою очередь, опирается на мощные антироссийские силы в США.
С. Мардан:
- А теперь про Соединенные Штаты Америки хочу вас спросить. Около четырех лет назад депутаты Госдумы аж аплодировали, когда узнали об избрании Трампа на пост президента. В ноябре новые президентские выборы. Нам опять за него болеть? Или имеет смысл теперь попереживать за Джо Байдена?
А. Пушков:
- Я думаю, не надо ни за кого болеть. Надо предоставить американцам болеть за своих собственных кандидатов. Тем более, что, на мой взгляд, хоть так, хоть так – мало что изменится в российско-американских отношениях. Могут быть небольшие изменения в области контроля над вооружениями. Байден говорил о том, что он готов сохранить договор СНВ-3, из которого вроде бы Соединенные Штаты собираются выходить при Трампе. Это последний договор, который у нас остался, который устанавливает потолки для ракетоносителей и ядерных боеголовок с обеих сторон. Все остальные договоры уже разрушены. Этот регулирует стратегические ядерные силы. И если США из него выйдут, то это новый раунд гонки вооружений в ядерной сфере. На мой взгляд, он не принесет ничего хорошего ни американцам, ни нам.
Байден утверждает, что он его сохранит. Но сохранит ли? Дело в том, что договор подписывал Обама. Байден был тогда вице-президентом. И поэтому логически он должен быть за этот договор. Потому что он был частью администрации, которая его подписала. Это с одной стороны. С другой стороны, лично Трамп не отличается русофобскими ни взглядами, ни высказываниями. Лично он, как мне кажется, очень прилично относится к Владимиру Путину. Байдена я слышал несколько раз, сидел прямо перед ним в различных аудиториях, на Мюнхенской конференции и так далее. У Байдена очень часто проскальзывают такие русофобские мотивы. Я бы сказал, агрессивные, ненужные мотивы.
Поэтому лично я считаю, что Байден очень сильно мотивирован против России. Не так, как Трамп. Но по каким-то конкретным позициям он может занять более продуманную, взвешенную позицию, чем Трамп, который склонен к тому, чтобы освободить Америку вообще от всяких международных обязательств, чтобы у нее была полная свобода рук. Так что здесь сравнение сложное. Байден для нас тоже, прямо скажем, не подарок. Так что, думаю, не надо ни за кого болеть в этом тандеме. Там не за кого болеть, строго говоря.
М. Баченина:
- Если разорвут и последний договор, нам стоит начинать бояться ядерной войны?
А. Пушков:
- Наличие этого договора, конечно, является некой страховкой, гарантией, что стороны договариваются не развивать определенные типы вооружений. И не создавать самые опасные виды оружия. Главная страховка против войны – это взаимная уязвимость сторон. В данном случае, есть договор или нет, - лучше, чтобы был договор. Но взаимная уязвимость сохраняется. Вы знаете принцип гарантированного взаимного уничтожения. То есть та страна, которая начинает войну, подвергается гарантированному уничтожению с другой стороны. И здесь фактически не так уж важно, кто первый выстрелит. Потому что полетят ответные ракеты. Я думаю, радости это никому не доставит. Потому что это будет конец человечества. Это сдерживает – это гарантированное взаимное уничтожение.
По-английски это звучит как MAD - Mutual assured destruction. MAD – это сумасшедший, безумный. Вот этот безумный сценарий гарантирует от ядерной войны. Договор в данном случае является некой скрепой, некой структурой, которая дополнительно работает на то, что стороны взаимодействуют, ведут контроль, проверяют друг друга, ведут переговоры по вопросам наиболее опасных видов ядерного оружия. Поэтому договор способствует большей стабильности. И мы на это обращаем внимание американцев.
Кстати, в Америке далеко не все приветствовали выход Трампа из этого договора. Там большая полемика идет внутри и Конгресса, и американского правящего класса. Многие считают, как Байден, что нужно договор сохранить.
С. Мардан:
- Вам не кажется, что нам имеет смысл уступить место главного участника переговоров с США Китаю. То есть между Китаем и США, очевидно, разгорается такая полноценная холодная война. Возможно, даже она теплая в какой-то момент станет. Мы же можем, как китайцы в 80-е, тихонько сидеть, заниматься своими делами, экономику строить. Да и бог с ними, наплевать на все эти договоры.
А. Пушков:
- В вопросе ядерных вооружений мы не можем никому ничего уступать. Потому что есть две державы в мире, на которые приходится 92 % военного ядерного потенциала. Это США и Россия. Китай, Франция, Великобритания, Израиль, Северная Корея, Пакистан и Индия – это остальные 8 %. В этих условиях и на нас, и на американцах лежит особая ответственность. Мы две ведущие ядерные державы. Ядерный потенциал Китая в шесть или семь раз уступает американскому потенциалу. Поэтому в этой сфере все равно все смотрят на нас и на американцев. И те же китайцы смотрят на нас и на американцев, как мы решим эти вопросы ядерной стабильности.
А что касается войн торговых и политических, которые ведутся между США и Китаем, мы поддерживаем Китай в политической сфере. Мы не поддерживаем обвинения администрации Трампа, которые она никак не может доказать, что китайцы создали вирус, потом его то ли специально запустили, то ли случайно упустили. Мы говорим, что без доказательств такие обвинения не выдвигаются. Если между Китаем и США сейчас разгорится санкционная война экономическая и политическая, а это возможно, потому что законопроект о санкциях против Китая уже находится в Сенате, и за него, конечно, проголосуют, то здесь, мы, я думаю, не будем активными участниками этого процесса. Но политически мы будем поддерживать Китай. Мы будем указывать на то, что напряженность между США и Китаем создают прежде всего Соединенные Штаты Америки.
Потому что китайцы, кстати, пока санкции не приняты, реагируют весьма сдержанно. Они все время напоминают, что мир и мировая экономика заинтересованы в стабильных китайско-американских отношениях. И это правда. Потому что это две главные экономические державы мира. И что международная безопасность тоже во многом зависит от отношений между США и Китаем. Они Трампа все время призывают одуматься. Но Трампа же заносит периодически. Потом, ему нужно объяснить, почему него 1,6 млн. зараженных и 98,5 тысяч умерших. И он указывает обвиняющим перстом на Китай. И говорит: вот это из-за них. И это у него предвыборная стратегия. И в этих условиях отношения между США и Китаем могут очень сильно обостриться.
И тут мы не будем играть суперактивной роли, потому что мы можем, как китайцы в свое время, это принцип мудрой обезьяны, которая сидит на холме и смотрит, как в долине сражаются два тигра. Но политически мы находимся на стороне того тигра, который поближе к нам, у которого с нами границы в 4,5 тысячи километров. И который, кстати, нам ничем не угрожает, ничего не диктует, санкции не принимает, ничего от нас не требует, а ведет с нами по всем вопросам переговоры и сотрудничает. Как мы можем быть здесь на стороне США?
С. Мардан:
- А вас не беспокоит, что наши интересы с Китаем могут столкнуться в Казахстане, скажем?
А. Пушков:
- Знаете, наши интересы фронтально сталкиваются с американскими. Причем сталкиваются по очень широкому спектру вопросов. И вы их практически все знаете. От Крыма до Сирии. С Китаем у нас могут возникнуть некоторые темы, которые называются конкуренция. Да, Китай, конечно, расширяет свое экономическое присутствие в мире. Он наращивает свое политическое влияние. А что вы хотите от супердержавы с полуторамиллиардным населением и с почти 18 % мирового ВВП? Естественно, что Китай расширяет свое влияние. И у него есть свои конкурентные преимущества. У него очень большие финансовые возможности, инвестиционные. Он скупает порты в Европе. Например, порт Пирей в Греции фактически принадлежит Китаю. В Португалии он строит огромный порт.
Естественно, с приходом его денег в страны Европы, допустим, как раньше приходили деньги и приходят до сих пор Саудовской Аравии, Катара, Бахрейна, богатых нефтью государств Персидского залива, и они наращивают свое влияние в Европе, точно так же Китай наращивает свое влияние там, куда он инвестирует и где у него большие объемы торгово-экономических связей.
Эти элементы конкуренции, естественно, существуют. Но вот такого прямого столкновения позиций, я думаю, что китайцы достаточно мудрые люди, они понимают, что сейчас разыгрывается крупная геополитическая партия в большом треугольнике, то, что я называю большим треугольником – США, Россия, Китая. И в этом треугольнике США враждебны и России, и Китаю. По любой логике, Китай должен быть ближе к нам. Даже если у них есть какие-то далеко идущие планы относительно Средней Азии, они будут вести там все-таки аккуратно.
Это не значит, что они не будут стараться увеличивать своего влияния и не пытаться заручиться максимальной поддержкой у местных элит. Будут. Но с учетом и того, что мы с ними являемся стратегическими партнерами. И нам противостоит очень мощная глобальная держава в лице США. Так что в этом балансе, я думаю, Китай будет вести себя достаточно аккуратно.
С. Мардан:
- Американцы тоже до поры до времени учитывали наши интересы на Украине. А потом – перестали. Я боюсь, что то же самое может произойти и после смены власти в Казахстане. А у нас на севере Казахстана несколько миллионов русских живет. Как в Крыму.
А. Пушков:
- Здесь очень многое зависит от нас. Мы же не пассивные наблюдатели. Если мы хотим усиливать наши позиции, надо соответственно себя вести. Надо налаживать контакты с элитой Казахстана, с молодежью Казахстана. Надо, чтобы у нас были студенты из Казахстана, а не только они ехали в Великобританию или в США. Это серьезная стратегическая долгосрочная работа. Китай сейчас такой работой занимается. Он дает гранты, стипендии. Он привлекает людей на свою сторону. И нам надо работать в таком направлении.
С. Мардан:
- Я наслышан про активность Китая в гуманитарной сфере относительно Казахстана. Имея опыт двух украинских революций, которые российская власть проморгала, мы не повторим ту же ошибку и в Казахстане?
А. Пушков:
- Это вам надо обратиться к людям, которые специально занимаются казахстанским направлением нашей внешней политики. На мой взгляд, у нас здесь есть все возможности. И почему они еще есть? Когда нарушается баланс, то благонамеренная даже держава начинает иногда вести себя неверно. У нас в Казахстане, как мне кажется, есть понимание того, что если они слишком позволят усилиться Китаю, то Китай может это воспринять как позволение диктовать свои условия.
У меня как-то был разговор с одним из руководителей Казахстана, и он мне сказал: мы никогда не забываем, что у нас за спиной полуторамиллиардный Китай. А здесь – Россия, с которой Казахстан долгое время был в одном государстве. И Россия, которая признает суверенитет Казахстана. У нас большие связи в ЕврАзЭС и так далее. Я думаю, что в казахстанском руководстве тоже хорошо понимают, что им нельзя отказываться от тех плюсов, которые дают отношения с Россией, и склоняться только в сторону Китая. Потому что тогда Китай посчитает, что он может диктовать свои условия.
А китайцы, когда где-то чувствуют свою силу, они ведут себя достаточно решительно. Если вы поговорите с сингапурскими политиками, с политиками некоторых стран Юго-Восточной Азии, где у Китая очень сильные позиции. Китайцы умеют быть вежливыми и аккуратными, но они умеют быть и жесткими, и весьма решительными, когда добиваются своих позиций и своих интересов.
Приведу пример. Австралия решила поддержать обвинения США в адрес Китая, что Пекин виноват в пандемии. И тогда китайский посол заявил правительству Австралии, что если вы хотите так себя вести, то Китай может принять и санкции против вашего сельскохозяйственного сектора. А 40 % внешней торговли Австралии приходится на Китай. То есть они не постеснялись выступать с такой угрозой. И это оказало влияние на позицию австралийцев.
Поэтому все страны, которые имеют дело с крупными державами, пытаются держать некий баланс. И Казахстан, как мне кажется, тоже пытается держать баланс между Россией и Китаем, извлекая позитивное для себя и из отношений с Россией, и из отношений с Китаем. Я надеюсь, что так оно и будет.
С. Мардан:
- На фоне растущего Китая, на фоне его растущих инвестиций на территории бывшего Советского Союза, и политических инвестиций в том числе, ЕврАзЭС вообще сохраняет хоть какое-нибудь значение сейчас? Что он приносит России?
А. Пушков:
- Это рынки. Это открытые рынки для наших товаров. Ведь у нас свободное движение товаров, без таможенных пошлин, без ограничений. Мы можем вкладывать деньги в Казахстан без каких-либо препятствий. И мы можем там торговать. Мы можем покупать без наценок то, что нам нужно покупать в Казахстане. И то же самое у нас с Белоруссией. Правда, там у нас сейчас есть несколько споров по конкретным вопросам – по цене газа, нефти и так далее. Но в целом это рынок. Это открытый рынок.
Ведь чем силен Евросоюз? Тем, что это огромный 450-миллионный открытый рынок, где нет внутренних барьеров, препятствий, нет наценок на движение товаров. Мы создаем свой собственный открытый рынок. И в ЕврАзЭС входит сейчас и Армения, и Киргизия. Мы создаем единый рынок, где, конечно, Россия с ее экономикой – она самая мощная среди этих стран, она получает автоматически большие возможности для расширения своего присутствия. Другое дело, как мы пользуемся этими возможностями.
Но в целом это правильное движение. Это расширение рынка для нашей продукции, для наших товаров. И это позволяет и нам сильнее себя чувствовать. ЕврАзЭС – это серьезная история. Если бы этого не было, то Эрдоган не стал бы говорить, что вот я подумываю о том, чтобы в той или иной форме присоединиться к ЕврАзЭС. И сербы тоже не стали бы этого говорить, если бы это был миф какой-то. Так что это серьезная история.
Другое дело, что тот же Эрдоган прекрасно понимает, что если он вдруг даже в каком-то ассоциированном виде войдет в ЕврАзЭС, у него сразу начнутся проблемы с американцами еще большие, чем у него сейчас есть. Но вообще вот это большое объединение экономическое, а у нас же есть свободное передвижение рабочей силы, финансов и так далее, - оно достаточно привлекательное на территории Евразии. Я думаю, что оно имеет хорошее будущее.
С. Мардан:
- А вот это свободное перемещение рабочей силы не слишком ли избыточно для Российской Федерации? У нас скрытая безработица и так довольно высока, а теперь после кризиса она взлетит в разы.
А. Пушков:
- Это очень сложный вопрос. Дело в том, что, хотя безработица и есть некоторая, но ведь вы прекрасно знаете, что в некоторые сферы наши граждане просто не идут работать. Кто дворники в Москве?
С. Мардан:
- Это миф. Давайте не про дворников, а про строительство лучше поговорим.
А. Пушков:
- И про строительство тоже, между прочим. Я думаю, что далеко не все граждане России согласятся работать за те зарплаты, за которые работают рабочие из Средней Азии на этих стройках. Многие страны привлекают рабочую силу из-за рубежа. Другое дело – откуда. Когда-то во Франции вызывало большое раздражение поляки. Сейчас к ним уже привыкли. Из Северной Африки приезжают в Европу, тоже работают. Своих не хватает, не идут в те сферы, куда идут приезжие. Да, на худшие условия. Да, не очень высокую зарплату. Но для Узбекистана, допустим, это хорошая зарплата. Или для Таджикистана, или для Киргизии это хорошая зарплата.
Поэтому у нас, с одной стороны, есть безработица, не очень большая, но есть. А с другой стороны, у нас есть сферы, где не хватает рабочей силы. И в этих сферах и работают эти граждане из Средней Азии. Преимущество здесь в чем для нас? Это люди, которые знакомы с нашей культурой, с русским языком. Где школы длительное время преподавали на русском.
С. Мардан:
- К сожалению, наше время заканчивается. Спасибо вам большое!
