Что такое цифровой детокс: потеряв смартфон, человек теряет свою жизнь
Скачать передачу [mp3, 41.4 МБ]
Мы предлагаем читателям полный текст радиопрограммы.
А. Норкин:
- Будем сегодня простыми словами стараться говорить с ведущим аналитиком Mobile Research Group, экспертом по цифровым технологиям Эльдаром Муртазиным. Мы люди старой формации, поэтому иногда ловим себя на мысли, что все эти замечательные изобретения научно-технического прогресса – смартфоны, компьютеры и так далее, - как-то нас не совсем туда ведут, не в том направлении. Насколько наши опасения оправданы?
Э. Муртазин:
- Мне кажется, печатная книга тоже вызывала очень большие опасения. Потому что не живой человек переписывал, а бездушные буквы. Книги сжигали печатные. Это случилось не в одной стране, и не про Россию речь идет. Новые технологии вызывают отторжение с двух сторон. На мой взгляд, надо говорить о том, что технология обладает большой привлекательностью. Как правило, она облегчает нашу жизнь. Обратная сторона этой привлекательности заключается в том, что мы невольно начинаем проводить с этой технологией очень много времени. Появились машины – мы стали очень много ездить, мало ходить. Даже когда не нужно. В булочную люди зачастую едут на машине.
С телефонами еще тяжелее, потому что телефон вы буквально не выпускаете из рук. Современные смартфоны позволяют оценить, сколько раз в течение дня вы его разблокировали, смотрели на него, чем вы пользовались. Эта информация несколько пугает.
Я занимаюсь технологиями достаточно давно. Когда мне пишут обычные люди: мне не хватает заряда батарейки ежедневно, когда же изобретут батарейку, чтобы она позволила мне работать в течение дня? И называют некую модель. Я понимаю, что эта модель спокойно работает один день, если вы пользуетесь ей даже активно. И начинаю задавать наводящие вопросы. Выясняется, что человек сидит в телефоне 8-9 часов нон-стоп. Это полный рабочий день. Я не понимаю, когда люди работают. Смотрят фильмы, играют.
А. Норкин:
- Получается, что не человек управляет устройством, а уже смартфон управляет человеком. Это же нехорошо.
Э. Муртазин:
- Это отклонение от нормы.
А. Норкин:
- А что с этим делать?
Э. Муртазин:
- Те, кто могут понять, что это нехорошо, они могут ограничить. В последних моделях смартфонов есть возможность ограничить время работы с ним. Либо нужно понимать, что такое цифровой детокс.
Я в выходные не подхожу к смартфону. Занимаюсь домашними делами. Общаюсь с детьми. Я поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы общаться с детьми, я просто залез на минуту в смартфон и погрузился.
Потому что стандартный цикл: проверить социальные сети, посмотреть почту, ответить на рабочие письма. Это нон-стоп, вне зависимости от того, где вы находитесь. Поэтому сегодня очень многие люди погружены в эти устройства. Потеря смартфона сегодня катастрофична. Человек теряет свою жизнь, все, что у него есть.
Ю. Норкина:
- Мы на пороге того, что уже появились умные дома, скоро появятся умные города. У меня создается ощущение, что человек становится беспомощным.
А. Норкин:
- Умный человек уже не нужен.
Ю. Норкина:
- Виртуальный мир в смартфоне нас делает в каком-то смысле жизненными импотентами. Мы ничего не делаем, кроме нажатия кнопок. Жизнь в один клик. Будет какая-то глобальная катастрофа, электричество пропадет, как молодежь будет выживать?
Э. Муртазин:
- Никак. Наверное, вы и правы, и не правы одновременно. Я – городской житель. Поездка в деревню для меня всегда огромное удовольствие. Мои родители не копались в огороде. Для меня это всегда было в охотку. Это было для меня развлечением, а не обязанностью. Поэтому я чуть-чуть понимаю, как и что делать. Но если посмотреть на детей, они могут выращивать виртуальные фермы, строить дома и прочее. Казалось бы, это навык, который абсолютно бесполезен, потому что он виртуальный. При этом могу привести в пример одноклассников своих детей – от 13 до 15 лет. Они прошли путь, который у нас занял намного больше времени. Они так же наивны, не понимают во многом жизнь, но они уже сегодня строят не виртуальные, а вполне реальные бизнесы. Это определенная московская прослойка. Эта грань между виртуальным и реальным для них стерта. Это другой социум, который зачастую нам непонятен.
Ю. Норкина:
- Бизнес бывает разный. Бывает бизнес ради бизнеса. Деньги делать ради денег.
Э. Муртазин:
- Смысла там нет.
Ю. Норкина:
- А что-то делать реально – руками, что-то создавать.
Э. Муртазин:
- Куда мы глобально идем. Мы идем к тому, что человек будет создавать руками все меньше и меньше. Даже если мы говорим про инструменты производства, через 30-40 лет даже их будут создавать не люди, а машины. А человек будет сидеть, программировать машину, чтобы были созданы инструменты.
Ю. Норкина:
- Чем еще человек будет заниматься? Я пытаюсь понять смысл компьютеризации жизни.
А. Норкин:
- В итоге получится, как в мультике «Валли». Человечество – такие толстяки, которые на автоматических кроватках ползают. Это наша цель?
Э. Муртазин:
- Это уже случилось. Посмотрите, что происходит в поколении до 25 лет. Все очень сильно видоизменилось. Это не российская специфика. Это специфика всех развитых стран, где есть развитый интернет. В нашем детстве количество доступных нам развлечений было очень ограниченным. Поэтому эти развлечения или то, что мы делали, мы читали книги, мы общались. Сейчас и само общение претерпело огромные изменения. И если смотреть на парадигму человечества, оно всегда на сервисные потребности, но обслуживание самого себя тратило в последнее столетие большую часть сил каждого поколения. Если раньше мы боролись за выживание, за производство пищи, домов, защиту, то сегодня в агропромышленных комплексах разных стран работает незначительное число людей. Мы победили эти проблемы.
Исходя из этого, чтобы занять людей, это фактически сервисное обслуживание других людей. Кафе, рестораны, сервисы, такси. Но это не то, когда человек - творец чего-то нового. Можно проявить себя в культуре, в искусстве. Но это доступно далеко не всем. Поэтому сегодня у нас есть некий пассив, он достаточно большой. И есть информационная среда, которая фактически уравняла всех в правах, казалось бы. Если мы говорим про Россию, сегодня в России люди имеют одинаковые возможности, имеют доступ к интернету. При этом цифровое неравенство в полный рост встает. Те страны, которые получают хорошие и сильные телекомы, получают доступ к этим технологиям, они вырываются в развитии вперед. Это промежуточный шаг. Следующий шаг – это умные дома, сначала придут умные города. Умные города дают фантастический прогресс с точки зрения того, насколько дешевой становится жизнь.
Ю. Норкина:
- Это хорошо?
Э. Муртазин:
- Это по-разному. Это очень сильно зависит.
Ю. Норкина:
- Люди, которые нам продают эти технологии, добиваются того, чтобы потребителей их продукции было больше. Но самого населения на Земном шаре становилось меньше. Механизация и компьютеризация – люди не нужны.
Э. Муртазин:
- Я не соглашусь. Люди как раз нужны. Весь бизнес, все корпорации построены на росте. Человек нужен как потребитель. Человек, как единица, которая потребляет, нужен. Поэтому чем больше людей, тем лучше.
Ю. Норкина:
- В сфере обслуживания тоже могут быть роботы.
Э. Муртазин:
- Но мы же экономику можем поменять.
Ю. Норкина:
- Человек в природе какое будет занимать место? Только потребитель разных прекрасностей, комфорта, общения через кнопку? Этот путь, который мы выбрали для облегчения собственной задницы, это все-таки прогрессивная история? Или это тупик и ведет к вымиранию?
Э. Муртазин:
- Мы его не выбирали. Наши родители глобально не выбирали. Выбирали правительства, которые всегда существовали в том или ином виде. Если смотреть на технический прогресс человечества, мы сегодня подошли к точки невозврата в какой-то мере. У нас есть несколько путей. Первый путь – откатиться назад, стать современными луддитами и сказать, что технологии нам не помогают, мы засрали планету, планета умирает. И это правда. Я за последние десять лет, покатавшись по разным странам мира, могу сказать, что прогрессирует загрязнение. Современный человек – мусорный. Кроме мусора, мы ничего не производим. Технологии, те же электромобили, они производят невообразимое количество мусора, загрязнений. Хотя, казалось бы, чистые технологии.
Технологии дают нам путь для того, чтобы мы могли решить те проблемы, которые стоят. Просто их надо поставить. Сегодня это все превращается, как правило, в фарс, который связан с людскими жизнями, с политиками, с тем, как они видят это. Обесценивается сама идея того, что нужно делать. Более того, сегодня обесценивается голос любого разумного человека. Мы живем в эпоху эмоций, Ютуба, информационных систем. Чем вы громче будете кричать, тем больше на несколько минут вас заметят. Но невозможно орать все время. Люди не слышат рацио, то, что говорят другие. Но самое главное – если посмотреть на правительство Британии, США, это же фарс, возведенный в абсолют. Когда ты видишь, как это происходит, насколько это публично, это не скрывается, насколько это отличается даже от того, что было 50-60 лет назад, понятно, что система пошла вразнос. При этом впервые за всю историю мы получили систему, с помощью которой можно устроить массовый геноцид, по сути, нас же как человечества.
А. Норкин:
- Разве у нас есть гарантия, что все эти замечательные вещи, все эти умные города, умные дома, смартфоны и прочие гаджеты, будут прекрасно работать постоянно?
Э. Муртазин:
- Нет.
А. Норкин:
- Мы периодически сталкиваемся с блэкаутом. Пропало электричество – жизнь рушится. А вы сказали, что можно это устроить специально. А как тогда? Есть механизм защиты от этого?
Э. Муртазин:
- Конечно, есть. Все компании, государства, которые развиваются по этому пути, а другого пути просто сегодня нет, они пытаются от этого защититься. Когда вы начинаете встречаться с человеком в надежде создать семью, у вас нет гарантии, что вы проживете 10-30 лет. Ровно так же, когда вы утром садитесь за руль автомобиля, вы не думаете о том, что можете кого-то сбить. Это некая вероятность. Эти вероятности в технологиях просчитываются. Есть технологии двойного назначения. Они могут спасать людей, могут убивать. Всегда в конце цепочки человек, который принимает решение.
А. Норкин:
- Это и молоток можно применить. Но молоток – против одного человека.
Ю. Норкина:
- Когда ты понимаешь, встречаясь с человеком, что ты хотел бы с ним прожить всю жизнь, прежде всего, меняешься сам. Я в том числе под него и подстраиваюсь. Иду на уступки. Но всему этому есть одно мерило – это любовь. Когда мне становится совсем паскудно от тех новостей, которые я слышу, от того, что происходит вокруг, у меня есть одна простая история. Я тупо ухожу и начинаю слушать старцев. Озвучено что-то. Я ухожу в духовный мир. Если я этого не сделаю, если я не услышу слова о главном, о моей душе, о моих чувствах, я сойду с ума. Вот этот путь облегчения жизни… Мне казалось, когда ты преодолеваешь какие-то трудности, даже физические, это тебя внутренне, духовно делает сильнее.
Э. Муртазин:
- Согласен, человек растет только под давлением. Но это не значит, что всех нужно загонять в это давление. У каждого свой путь. Выбор каждого человека.
Ю. Норкина:
- Но любое преодоление – это твоя победа.
А. Норкин:
- Это индивидуальная история. Мы живем в глобальном мире.
Ю. Норкина:
- Но когда вы берете и в один клик решаете все проблемы…
Э. Муртазин:
- Они не решаются. Это видимость, что они решаются. Есть еще один момент. Вы сказали, что слушаете слова, которые для вас важны. Современный мир удивителен тем, что мы впервые за всю историю человечества сформировали индивидуальную повестку для каждого человека. Если вам нравится слушать такие слова, вы можете в интернете создать себе фильтры, которые будут выдавать вам людей дозированно, которые нравятся вам. Мы начинаем создавать, идет атомизация любого общества, стираются даже национальные границы стран. А люди объединяются по сфере интересов в какой-то момент.
А. Норкин:
- Мне кажется, это не объединение, а окукливание.
Э. Муртазин:
- Нет, это объединение. С одной стороны, это хорошо. Но обратная сторона заключается в том, что мы впервые получили возможность не слышать другую точку зрения. На мой взгляд, сегодня, если мы говорим даже про Америку, где дискуссионные клубы, полемика – это часть образования в колледжах, - они уходят постепенно в прошлое. Потому что сегодня мы получаем ту выкристаллизованную точку зрения, которая подтверждается другими людьми. Например, если раньше вы верили в инопланетян, вас мало кто поддерживал. Сегодня людей, которые верят в инопланетян, достаточно много, они объединены. В Германии огромное количество обществ про все. Однажды мы поспорили. Давайте поищем общество любителей гаек и болтов. Мы нашли такое общество.
Ю. Норкина:
- Это хорошо или плохо?
Э. Муртазин:
- Это по-другому. Я не знаю, хорошо это или плохо.
Ю. Норкина:
- Это какую-то смысловую нагрузку несет?
А. Норкин:
- Если ты чувствуешь себя комфортно, когда ты слушаешь старцев, а другой человек чувствует себя комфортно, когда он смотрит на гайки и болты, - значит, это хорошо.
Э. Муртазин:
- Это самообман. Есть несколько заблуждений. Первое – что наши предки были глупы, потому что не обладали компьютерами и прочими вещами. Тем не менее, они создали вещи, которые продлились в обществе. Мы живем в римском праве, в философских концепциях, которые созданы до нас. И сегодня создать нечто подобное по размеру, масштабу и влиянию на общество, мы не способны. Это факт, который подтверждается сейчас. Возможно, машины за нас это создадут.
Ю. Норкина:
- Умственно и духовно мы перестали так развиваться, насколько развивались наши предки?
Э. Муртазин:
- Мы распыляемся. И второй момент. Жизненный опыт любого человека доказывает, что слой цивилизации с нас слетает практически моментально, как только мы попадаем в какие-то экстремальные ситуации. Соответственно, все наносное, что есть, эти отдельные группки, фильтры и прочее, оно исчезает моментально под внешней средой. Внешняя среда становится для человека неблагоприятной. Поэтому мы все чаще будем сталкиваться с тем, что локальные конфликты всегда перерастают в более глобальные. Сегодня время локальных конфликтов по всему миру.
А. Норкин:
- Вы сказали, что мы распыляемся. Вы сказали, что те страны, которые получают сильные телекомы, бегут вперед. Ваша экспертная оценка: а кто сейчас в мире самый-самый сильный лидер? Или самый опасный?
Э. Муртазин:
- С точки зрения технологий, наверное, они разноплановые. Но если говорить про первые страны, которые сегодня определяют будущее этого мира, это США, Китай, Россия. Европы там нет. Потому что с точки зрения технологий Европа – это глубокая провинция в массе своей. Есть некий военный потенциал. И это такие страны как Индия. Просто за счет размера населения. Это будет очаг напряженности. Они сравнимы с Китаем, но страна при этом достаточно бедная.
А. Норкин:
- Это вы говорите о мозгах?
Э. Муртазин:
- Обо всем.
А. Норкин:
- Или о том, что мы можем в руках подержать?
Э. Муртазин:
- Это тот потенциал, который есть сегодня у этих стран. США выкупают последние лет 50-60 мозги со всего мира. Они пытаются развиваться в этом направлении. Если говорить про Китай, он чрезвычайно много инвестирует, они были производственной базой. Почему началась торговая война с США? Китай неожиданно быстро стал учиться не просто повторять что-то чужое, а создавать прорывы в новых областях, на которые в силу каких-то причин накладываются морально-этические ограничения в других странах. Например, того, что мы называем искусственным интеллектом, пока нет. Но алгоритмы позволяют решать очень многие задачи. Зачастую непонятно, что в этом черном ящике происходит.
Есть некие ограничения. Например, у вас есть пилотируемая машина. Она в теории должна защищать вас, когда вы едете. Но если эта машина понимает, что она сталкивается с другим человеком, при этом защитит вас, должна она его сбивать или нет? Или вы защищены в машине, потому что там есть система безопасности, она должна врезаться в дерево. Возможно, вы получите какие-то травмы. Вот это морально-этические вопросы, на которые надо ответить. Западное общество отвечает однозначно, что машина должна защищать пешехода. Ни один покупатель дорогой машины не захочет, чтобы она спасала не его, а кого-то чужого для него. Это моральная дилемма.
А. Норкин:
- А что, у китайцев этой моральной дилеммы нет?
Э. Муртазин:
- Ее нет вообще.
А. Норкин:
- Почему?
Э. Муртазин:
- Если говорить грубо, китайцы считают, что люди – это безусловный ресурс. Но людей много. А технологии дают прорыв, который меняет полностью экономику государства. И появятся новые люди.
А. Норкин:
- Эта истерика с «Хуавей», я не помню, чтобы государство выступало конкретно против одной компании. Они понимают, что нет этих моральных терзаний у китайцев, поэтому они сейчас побегут вперед, их уже никто не догонит?
Э. Муртазин:
- «Хуавей» уже побежал вперед. Это крупнейшая не китайская, а глобальная мировая телекоммуникационная компания, которая определяет развитие пятого поколения связи.
А. Норкин:
- Как так получилось, что вот их не было, и вдруг – бац! Айфоны вокруг меня у людей. Потом вдруг я смотрю: рынок, статистические выкладки. Оказывается «Самсунг» продает больше. А сейчас я понимаю, что это «Хуавей». Я вообще про них не слышал еще несколько лет назад. За счет чего это произошло?
Э. Муртазин:
- Схема развития очень простая. Компании начинают развиваться в момент, когда они понимают, что им нужна некая интеллектуальная собственность, которая уникальна для них. «Хуавей» - это телекомкомпания, которая развивает именно сетевые технологии. Когда появилось четвертое поколение, они инвестировали очень много средств в то, чтобы создавать базовые станции, закрепиться на рынке. Фактически они делали то же самое, что Ericsson, Nokia и другие компании. Но дешевле и лучше. И очень быстро они получили глобальные контракты. Но они на этом не остановились. Они начали инвестировать деньги в разработки новых стандартов. Сегодня половина патентов 5G по инфраструктуре принадлежит компании «Хуавей». И без них создать 5G нормальный и дешевый невозможно.
А. Норкин:
- Они такой враг всего остального мира?
Э. Муртазин:
- Почему враг? Это же абсолютно коммерческая история.
А. Норкин:
- Тогда бы не было захвата заложников в компании.
Э. Муртазин:
- Это первый раз в истории человечества, когда крупнейшее сильнее государство атакует не другое государство, а частную компанию. Когда атака происходит с применением всех средств, с обвинениями, которые не подтверждаются никак. Говорят: вы делаете то-то. Доказать это никак не могут. Хотя это обвинение достаточно суровое, оно должно быть подтверждено хоть как-то документально. Система правосудия в США отказывает «Хуйвею» в праве на защиту. Я такого не видел вообще никогда.
А. Норкин:
- Получается, что частная компания стала сильнее государства.
Э. Муртазин:
- Это уже произошло в американских компаниях. Дания отправила посла в Кремниевую долину, к IT-компаниям. Это официальный дипломат. Потому что датчане осознали, что пришло время суперкорпораций. Они могут перехватить власть и они обладают доступом к огромному массиву информации. Если вернуться к «Хуавею», история простая. 5G – это ключик к будущему того, что будет происходить во всех областях, от военной до гражданской. Тот, кто контролирует технологии 5G может частично контролировать мир и это самое цифровое неравенство. Америка до недавнего времени контролировала большую часть технологий, которые есть в мире. Появление сильного конкурента в виде Китая и китайских компаний их не устраивает. Они не хотят этого. Справиться с этим отставанием американцы не могут. Конкурента надо максимально затормозить и попытаться утопить на моменте, когда он еще не окреп. Окрепнет «Хуавей» в момент, когда 5G-сети начнут развиваться везде.
А. Норкин:
- А есть способы не допустить того, чтобы конкурент окреп?
Э. Муртазин:
- Только война.
А. Норкин:
- А цифровые технологии?
Э. Муртазин:
- Нет, только физическая война. Но у Китая есть достаточно сильная армия. Поэтому США не могут…
Ю. Норкина:
- Эту историю Америка проиграла.
Э. Муртазин:
- Однозначно. Обратного пути нет. Джинн выпущен из бутылки. Более того, с Китаем вообще очень интересно. Историки будут долго обсуждать, кто был виноват в том, что администрация Трампа развязала торговую войну. Я думаю, что доля вины Китая здесь присутствует. Их изображают как жертву, но внутри Китая, если почитать прессу о том, что происходило, сегодня китайское руководство обвиняют не в том, что неправильно воевать с США, торговая война и прочее, а обвиняют в том, что эта война началась на десять лет раньше, чем Китай был бы готов. Китай совершенно осознанно готовился к тому, чтобы сместить США с трона.
А. Норкин:
- А мы можем гордиться тем, что у нас сейчас с тем же самым «Хуавеем» сотрудничество? Они нашу операционку покупают.
Э. Муртазин:
- Нет, не покупают.
Ю.Норкина:
- Пустили они нас к себе хоть чуть-чуть?
Э. Муртазин:
- Нет.
Ю.Норкина:
- И не пустят?
Э. Муртазин:
- И не пустят.
А. Норкин:
- А что это были за новости?
Э. Муртазин:
- Есть вполне конкретные люди, которые хотят заслужить конкретные медальки, условные медальки, не реальные. И они желаемое за действительное выдают, на мой взгляд. «Хуавей» - коммерческая компания. Им не нужна B2G, B2B операционная система, которую мы купили у финнов и прочее. Заблуждение в русской душе, наверное, то, что мы всегда хотим с кем-то дружить. Это большая ошибка. У нас нет друзей. У нас есть временные союзники на том или ином этапе. Пока мы нужны, с нами дружат. Как только мы не нужны, с нами дружить не будут. Более того, та территория, которая есть, это не популярная точка зрения, ее раздербанят легко и быстро, если мы будем слабыми. К сожалению, это реалии нашего мира. Люди, которые рассуждают о том, что надо взяться за руки, петь песни, венки плести, хороводы водить, ну, мне кажется, у них не просто пробел в образовании, им надо просто выехать куда-то и посмотреть, как это в жизни происходит.
Ю.Норкина:
- Хорошо, а чем мы можем быть полезными для Китая? И чем он для нас может быть полезным? В противостоянии с Америкой. И нужно ли это противостояние?
Э. Муртазин:
- Я против любого противостояния. Оно не нужно. С точки зрения того, что была глобализация, которая сменилась деглобализацией сегодня, это факт, мы для Китая дополнительный рынок, который интересен.
Ю.Норкина:
- Сбыта.
Э. Муртазин:
- Да. Для потребительских товаров. Мы для Китая рынок, на котором, как и американцы, они пытаются брать мозги. Это факт. Математика у нас до сих пор сильная. Физика сильная. Они пытаются это все забирать. Военные технологии наши для Китая крайне интересны, потому что мы поставляем умеренное количество вооружение в Китай, но это те вооружения, которые позволяют обеспечить защиту береговых границ Китая от американских флотов. По сути, это осознанное движение на то, чтобы Китая де-факто не разбомбили. Но не поставляем наступательное вооружение, потому что это может обернуться против нас.
С точки зрения всего этого, на мой взгляд, у нас свой путь. Не надо смотреть ни на Америку, ни на Китай. Надо брать лучшее, что есть. И просто работать.
Ю.Норкина:
- У нас есть шанс?
Э. Муртазин:
- У нас есть не просто шанс. Сегодня Россия в таком положении, что в том кризисе… Мировая рецессия – это уже факт. В том кризисе, который надвигается, это не про Телеком, но у меня есть точка зрения очень простая. Золотовалютные резервы в виде золота мы накапливали последние годы. То, что мы получили с точки зрения стабильности системы, она сегодня стабильна. То, что делает государство для формирования гражданского общества, то есть, заставляя нас выходить фактически на митинги и прочее, это воспитание гражданского общества. Это хорошо.
Если времени хватит, думаю, все будет хорошо.
А. Норкин:
- Любая кризисная ситуация – самый момент, когда надо.
Э. Муртазин:
- Да.
А. Норкин:
- У нас в России, по крайней мере, среди моих знакомых, назовем это условно «творческой интеллигенцией», это какая-то любовь к американской продукции компании «Apple»? За день до того, как мы с вами разговариваем, прочитал я, что в России кончились фиолетовые и зеленые айфоны последней модели. Я не очень понимаю, какая разница: Зеленый он, фиолетовый. Наверное, они дороже, память там у них.
Э. Муртазин:
- Сто тысяч и выше.
Ю.Норкина:
- И все закончились.
А. Норкин:
- Если вы говорите, что американский поезд отстает, все, китайцы пошли вперед, значит, есть «Хуавей», есть «Ленова». А у нас, мы все равно держимся лапками за эти эпплы.
Э. Муртазин:
- Не все держатся. Доля «Apple» за год упала в России в штуках с 15% до 8%. Но это же тоже культурный феномен. Мы те самые туземцы, которые очень любят стеклянные бусы.
А. Норкин:
- Если появились новые стеклянные бусы, более блестящие, более…
Э. Муртазин:
- Привыкли уже покупать что-то определенное, причем, это был запретный плод изначально. Люди вбили. Знаете, мы живем в эпоху, когда очень трудно принять какое-то решение. Что я буду на завтрак? Сырники или омлет? Это же тоже решение. И вот я смотрю иногда: в московских кафе сидит человек, который не может принять решение. Казалось бы! А с покупкой дорогого телефона, ну, это достаточно серьезное решение. Вы тратите некую сумму. И человек по накатанной. Знаете, я купил айфон в прошлом году, куплю и в этом. Потому что он хороший. Я всем говорил, что хороший. И если я в этом году не куплю айфон, окажется, что мое предыдущее решение было не очень хорошим. Это же тень на меня уронит.
А. Норкин:
- Он не сильно меняется, а платить больше приходится.
Э. Муртазин:
- Вот! И тут мы пришли к тому моменту, что на сегодняшний день айфон как признак статуса в России исчез, потому что все чаще люди с настоящими деньгами пользуются тем, что им удобней. А по инерции некая масса поклонников айфона все еще считает, что это круто и хорошо. Более того, компания нагнетает.
А. Норкин:
- А это уже не так?
Э. Муртазин:
- Не так.
А. Норкин:
- Новые китайские разработки удобнее?
Э. Муртазин:
- Удобнее, лучше, дешевле. Китайские и корейские. По сути, мы сегодня… У меня был эксперимент. Когда начали продаваться новые айфоны, мы были в Шанхае. В первый день я отстоял очередь в двадцать минут. Раньше очереди были по нескольку часов. И купил два айфона – PRO и обычный. И мне люди, которые знают мою позицию, что «Apple» - не очень хорошо, я им за столом просто разобрал и показал, начиная с камеры и заканчивая какими-то бытовыми вещами, почему это плохо. И они смотрят, слушай, на андроиде вот так можно делать? Это же круто! И люди, когда ты показываешь банальные примеры, что называется, на пальцах, они неожиданно осознают, что в мире есть что-то еще. Они выходят из своей зоны комфорта.
А. Норкин:
- И мы вернулись к началу нашего разговора.
Э. Муртазин:
- Совершенно верно. Это зона комфорта, в которой люди привыкли жить.
А. Норкин:
- А сколько вы «Apple» даете на окончательную кончину?
Э. Муртазин:
- У них системный кризис. Это зависит от торговой войны, но предсказать невозможно. Если они будут идти без внешних факторов…
А. Норкин:
- А роль личности в истории?
Э. Муртазин:
- Нет личности уже. Пять-шесть лет.
А. Норкин:
- Как бы вот Джобса нет и все.
Э. Муртазин:
- В прошлый раз, когда Джобс ушел, было ровно то же самое. Пять-шесть лет и разрушение компании. От этого момента пять-шесть лет они могут продержаться. Они уже профукали свои запасы денег вполовину. Они начали впервые занимать на фондовом рынке. Они попали в ловушку. Кук – это бухгалтер, который про деньги.
А. Норкин:
- Это тоже наша тема. Когда человек с бухгалтерским складом ума не можем развивать…
Ю.Норкина:
- Эльдар сказал о том, что данная система, которая у нас сейчас есть, профицит и золото, это в данной ситуации хорошо.
Э. Муртазин:
- Да.
А. Норкин:
- Ладно.
Ю.Норкина:
- Немного деньги попридержим.
А. Норкин:
- Наоборот, надо их вкладывать.
Ю.Норкина:
- Попридержим.
А. Норкин:
- Эльдар Муртазин был у нас в программе. Спасибо!
