Борис Надеждин: «Обнулили заодно и сроки Медведва, так что я бы не сбрасывал его со счетов»
Скачать передачу [mp3, 39.8 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
С. Мардан:
- А к нам присоединился Борис Надеждин, политик. Борис, здрасьте.
Б. Надеждин:
- Добрый вечер.
С. Мардан:
- Вам не надоело еще разговаривать про Конституцию и про Путина?
Б. Надеждин:
- Ну, у меня впереди, как я понял, еще 2024 год и еще 12 лет – 36. да… Впереди очень много лет разговаривать про Путина. Дай бог всем нам здоровья, особенно – Владимиру Владимировичу!
Д. Карпицкая:
- Зато тема изученная и не надо ничего нового… Все факты проверены…
С. Мардан:
- Давайте начнем с самого начала. Вы ждали чего-нибудь подобного от российской власти или нет?
Б. Надеждин:
- Знаете, вот вся эта пьеса по поводу поправок в Конституцию, потом этого обнуления, бога, русского языка и т.д. – некоторые думают, что это какая-то пьеса, где есть сценарий какой-то, и что режиссер – например, Путин – знает, что будет дальше. А на самом деле, ничего подобного. Никто ничего не знает. Все разыгрывается на ходу.
Д. Карпицкая:
- Серьезно?
Б. Надеждин:
- Абсолютно точно. Это видно очень хорошо, для тех, кто немножко разбирается, как принимаются решения, а, главное, умеет читать поправки. Совершенно очевидно, что сначала был один замах, потом другой замах, потом третий… Но на всякий случай, поправки ко второму чтению от президента по объему в несколько раз превышают, то, что мы видели сначала, если вы заметили?
С. Мардан:
- Заметил, конечно.
Б. Надеждин:
- То есть, аппетит во время еды пришел. А дальше это был абсолютный экспромт и история с роспуском Думы, и история с Терешковой – вот никто этого не планировал, но так пошло, так легло, Путину понравилось…
Д. Карпицкая:
- Но как же так получилось, что, не прошло и 15 минут, как Владимир Владимирович уже в президиуме, с бумажкой и читает на 20 минут…
Б. Надеждин:
- Слушайте, я не хочу заниматься кремлеведением, там все очевидно абсолютно. Была партия как бы чиновников «Единой России», которые хотели досрочных выборов, естественно, пока рейтинг совсем не упал. Была партия, которая подталкивала президента к заявлению о том, что он будет всегда, и с самого начала обсуждалась история убрать два срока подряд – не в смысле подряд, а вообще убрать «два срока подряд»…
С. Мардан:
- То есть, снять ограничение вообще? Типа, как в Беларуси?
Б. Надеждин:
- Да. Более того, я всегда поражался, как они сложно все делают. Ну, кто мешал? Кто мешал сделать ровно то же самое, что сделал Лукашенко много лет назад или Назарбаев много лет назад? Кто мешал взять поправку и убрать?
С. Мардан:
- А почему не сделали?
Б. Надеждин:
- Думаю, что Владимир Владимирович, как юрист по образованию, ему вообще эта затея такого лобового – типа, я навсегда – не нравится. Надо как-то хитрее было сделать.
С. Мардан:
- Зачем? Я не понимаю, зачем? Он же, по-моему, так хорошо понимает сакральность русской власти, что вся вот эта блуда она зачем?
Б. Надеждин:
- Ну, Владимир Владимирович, надо отдать ему должное, никогда не нарушал российских законов. Он всегда действовал по процедуре. Он же мог тогда отменить «ограничение – два срока», но нет, запустил на свое место Дмитрия Анатольевича Медведева, дай бог ему здоровья… Кстати, вы знаете, что обнулили еще и сроки Медведева заодно – мало кто это понимает.
С. Мардан:
- Сегодня прокомментировали, что его это не касается.
Б. Надеждин:
- Как это не касается? Нет, конечно, касается. Поэтому в 2036 году еще два срока Медведева возможны, поэтому я бы Дмитрия Анатольевича не сбрасывал бы со счетов…
С. Мардан:
- То есть, аккуратнее в словах нужно быть?
Б. Надеждин:
- Да, намного аккуратнее, чем многие думают. Возвращаюсь к сути вопроса. Путин никогда не нарушал в лоб никаких законов, все было по процедуре, но, надо сказать, что те люди, которые по его заданию чего-то там готовят и исполняют, они, конечно, берега потеряли совсем. Вы знаете, я много чего видел, я много лет избираюсь куда-то, в выборах участвую, законы писал многие, я такого не видел никогда вообще. Чтобы в один день – внимание! – Государственная дума одобрила в третьем чтении (это произошло сегодня утром), в этот же день собрался Совет Федерации и просто слету… Но это еще не все. Сейчас во всех регионах знаете что происходит? Все получают смс-ки, вот только что Мосгордума вся получила смс-ки, завтра у них заседание… Ну, большинство региональных депутатов меня ж знают…
Д. Карпицкая:
- А что написано в этих смс-ках?
Б. Надеждин:
- Срочно завтра внеочередное заседание… кто похитрее, они, зная, что такое может быть, уже назначили заранее заседание. Вот, скажем, в Мосгордуме сейчас прямо созывается заседание… По всей стране задача историческая – такого не было никогда – задача следующая: чтобы завтра и послезавтра все региональные парламенты все это без лишних дискуссий тоже одобрили. А в субботу уже соберется Совет Федерации и подведет итоги этого одобрения.
Д. Карпицкая:
- А к чему эта спешка?
Б. Надеждин:
- А вы знаете, берега потеряли и деградация достигла какой-то невероятной стадии. Слушайте, меняется Конституция, причем, неслабо меняется…. Где-то 50% текста. И это все в таком режиме! Людей реально отучили совсем думать. Но я сделал одну вещь. Я написал обращение в Конституционный суд…
Д. Карпицкая:
- Сегодня?
Б. Надеждин:
- Да я его написал уже давно. От субъекта федерации. Вы не поверите, но все уже забыли про это. Последнее такое обращение было в 2011 году от башкирского курултая.
С. Мардан:
- А вы от лица кого написали?
Б. Надеждин:
- От всех. И я разослал это всем регионам, и сейчас как бы люди это получают, а там написано буквально на одной странице, почему это никак нельзя одобрять все. Мне просто любопытно, кто из парламентариев рискнет это поставить в повестку и попытаться проголосовать…
С. Мардан:
- Есть же оппозиционные регионы, там Иркутск, например, какой-нибудь, Амурская область, по-моему…
Д. Карпицкая:
- Нет, Иркутск уже не оппозиционный.
Б. Надеждин:
- Я попросил коллег из «Яблока» и из Компартии своим попросить это сделать, но опять же, я не ожидал, что будет такое безумие. Я, честно говоря, думал, что регионам дадут хотя бы неделю, ну, хотя бы обсудить…
С. Мардан:
- Ну да, в России быстро дела ж не делаются… как-то не по-русски вообще это все.
Б. Надеждин:
- Ну, в конце концов, чтобы изобразить какое-то обсуждение, да. Но, поскольку все пошло гораздо быстрее, чем я предполагал, мне пришлось в пожарном порядке все это рассылать. Поэтому, товарищи региональные депутаты, если вы меня слышите, скоро вы получите мои предложения обратиться в Конституционный суд – а регион имеет право обратиться в Конституционный суд…
Д. Карпицкая:
- А с каким вопросом?
Б. Надеждин:
- С вопросом о толковании 136-й статьи в том смысле, а можно ли такую историю затевать без Конституционного собрания и референдума?
Д. Карпицкая:
- Так вас уже опередил президент, он же поручил тоже разобраться в суде Конституционном…
Б. Надеждин:
- Никто меня не опередил. История же другая. Вот вдумайтесь – заставили практически единогласно голосовать Госдуму и Совет Федерации за закон…
С. Мардан:
- Кто же их заставлял-то?
Б. Надеждин:
- Ну, они сами, от чистого сердца, я понимаю, да.
С. Мардан:
- Но семьи же в заложники не взяли ни у кого. Хочешь – голосуй.
Б. Надеждин:
- Вы знаете, деградация достигла такой стадии, что сама мысль перечить начальству уже как-то не вмещается в голове парламентария, к сожалению. Причем, ну, это же реально стыдоба какая-то. То есть, людям сначала одно говорят, потом другое, а потом третье, а потом возникает Терешкова – вот экспромт такой – и они единогласно за все это голосуют, просто потому, что Путин приехал!
С. Мардан:
- Послушайте, а вы не думаете, что вообще-то они в кои-то веки выразили интересы простого русского народа, в широком смысле этого слова?
Б. Надеждин:
- Это неправда. Это наглая ложь.
С. Мардан:
- Но за Путина голосует большинство. На любой день можно голосование назначить.
Б. Надеждин:
- Подождите, товарищи дорогие, в чем еще проблема деградации российского парламента? Говорю это с болью. Тем более, потому, что огромное количество участников этих событий, включая ключевых фигур, я их знаю десятилетиями, я со многими на ты… Я с ними общался и там ответ один – вот там где-то решили, а мы маленькие люди, не можем перечить. Рассказываю. Пожелания народа. Я тоже провожу опросы в регионах, в том числе, во многих. Нет никакой однозначной поддержки всего этого нигде. В тех регионах, где я проводил опросы – ну, они связаны с выборами сентябрьскими, там в девяти регионах выборы в сентябре…
Д. Карпицкая:
- Подождите, а никто не понимает, что меняется в этой Конституции…
Б. Надеждин:
- Я заодно спросил там на тему Конституции. Ответ – во всех регионах нету никакого внятного отношения, четкого, выделенного, везде картина примерно одинаковая. Грубо говоря, треть людей за, треть людей против, а треть – не знают.
Д. Карпицкая:
- Подождите, у нас только вчера какая-то конкретика появилась. До этого просто говорилось – мы меняем Конституцию.
Б. Надеждин:
- Товарищи дорогие, послушайте меня. Говорить про конкретику, про содержательную сторону можно было до тех пор, пока Путин вчера не выдвинулся, фактически не сказал, что он не против… После этого все это голосование сводится к одному вопросу – вы за то, чтобы Путин правил вечно?
С. Мардан:
- Вы сильно утрируете. Нет, на мой взгляд, вы, как оппозиционный политик, передергиваете. Ничего подобного вчера не произошло. В первой части нашей программы я озвучил довольно банальную, но для меня очевидную вещь. Путин и все остальные, на мой взгляд, не хотят, чтобы у нас президент 4 года был классической хромой уткой. Потому что в российском варианте это бардак, беспредел и тотальное воровство, в лучшем случае, будет. По мне, пусть он 4 года точно доработает царем. А дальше – посмотрим. Это вот то, что по факту сейчас.
Б. Надеждин:
- А дальше мы что будем делать?
С. Мардан:
- Нет, я-то вам на голубом глазу скажу, что я-то всегда голосовал за Путина, меня все устраивает, по мне – это лучшее, что с Россией случалось за последние 50 лет.
Б. Надеждин:
- Лучшее, что с Россией случилось при Путине, - это выросли цены на нефть и демография стала выгодной, поэтому при Путине мы зажили хорошо.
С. Мардан:
- Так и слава богу!
Б. Надеждин:
- И повезло Владимиру Владимировичу. Был бы он президентом…
С. Мардан:
- Что значит повезло? Я помню Ельцина, я помню советскую власть… и вы ее помните.
Б. Надеждин:
- Послушайте, а вот если бы Владимир Владимирович был президентом в 1998 году, когда нефть стоила 10 долларов за баррель, к нему бы отношение было совсем другое.
В чем проблема заключается? Я же не просто какой-то такой безумный антипутинец, да. Да боже упаси… Дело в том, что за державу обидно. Вот реально обидно за державу. То есть, нас держат за идиотов. Вот людей, депутатов, сенаторов, регионы. В один день всех выстроили и – вперед, ребята!..
С. Мардан:
- Слушайте, ну, тут же все очень просто. Не нравится – иди работай, не хочешь быть депутатом – иди продавай собачий корм!
Б. Надеждин:
- Если бы граждане России могли содержательно голосовать за эти поправки, я был бы только за. Если бы, например, отдельно бы вынесли вопрос – вы за бога?
С. Мардан:
- Но там 200 поправок!
Д. Карпицкая:
- Слушайте, на самом деле это большой вопрос сейчас – как будет выглядеть этот бюллетень…
Б. Надеждин:
- Дайте я договорю. Еще раз. Там страниц много, но сущностных историй там не так много. Грубо говоря, все сущностные истории в этих поправках можно на пальцах одной руки пересчитать.
С. Мардан:
- Перечислите.
Б. Надеждин:
- Первая сущностная история – это внедрение государственной идеологии. Она есть, но можно к ней по-разному относиться. Она там достаточно консервативная. То есть, гей-браки – плохо, бог – хорошо, русский народ – молодец. Вот отлично, поставили на голосование, все определяются – мы за геев или за русских…
Д. Карпицкая:
- Я заметила, как только у нас спорная тема какая-то, сразу геи возникают. Ими как красной тряпкой машут…
С. Мардан:
- Это метафизическая вещь, это не более, чем символ.
Б. Надеждин:
- Вы знаете, я ввел термин такой «не гей-брак». Дальше. Второй сюжет. Это полномочия президента. Он там получает какие-то права, какие-то у него забираются, то же самое – парламент. Следующая история, которая там есть, она связана с социальными вопросами. Следующий кусочек, который там существует, но он для меня вообще загадочный, его отдельно вынести-то нельзя – это там придуманы какие-то сенаторы, которые 30 штук – взвод целый сенаторов, которых назначает президент. Это вообще нечто особое.
Д. Карпицкая:
- Это Госсовет этот?
Б. Надеждин:
- Нет. Совет Федерации, кроме тех сенаторов, которых избирают на выборах, будет еще до 30 сенаторов Российской Федерации, которые не выбираются, а их назначает президент. Это само по себе странно довольно. Некоторых пожизненно, кстати…
С. Мардан:
- Там еще есть, что родина нам гарантирует экологическое образование.
Б. Надеждин:
- Это раздел… знаете, такие хорошие и правильные слова о вечном… Теперь резюмирую. Я как раз был за то, чтобы эти поправки как-то разделить на какие-то содержательные куски. Вот социалка, вот идеология, вот президент-парламент полномочия, вот еще чего-то. Но их не так много, как кажется… И отдельно люди определяются. Вот я, например, пришел голосовать. Мне какие-то идеи нравятся, а какие-то идеи мне совсем не нравятся. Например, мне не нравится идея обнуления сроков, которая возникла…
С. Мардан:
- Но, если вы против гей-браков, значит, вы должны проголосовать за очевидное. Я считаю, это справедливо.
Б. Надеждин:
- Слушайте, вот, допустим, на одной чаше весов у меня гей-браки, а на другой – Путин, обнуление. И я зависаю…
Д. Карпицкая:
- То есть, вы думаете, придет 22 апреля, нам выдадут одну бумажку, где можно поставить одну галочку?
Б. Надеждин:
- Да, конечно.
Д. Карпицкая:
- А я думаю, что там будет несколько каких-то подпунктов.
Б. Надеждин:
- Нет, нет, в том-то и фишка. Это будет одна бумага. Теперь дальше. После того, как эти все поправки свалили в одну кучу, а вы знаете, что закон называется «О поправке» - я ржал долго… То есть, это поправочка такая на 50 страниц, меняющая основы конституционного строя…
Д. Карпицкая:
- То есть, вы хотите сказать, что заранее уже все было известно?
Б. Надеждин:
- Нет, просто изначально назвали этот закон «О поправке». Но если в первом чтении он помещался, по-моему, еще на 10 страницах, то ко второму он стал занимать уже под 50 страниц. Теперь резюмирую. Поскольку нельзя будет отдельно голосовать за или против гей-браков, отдельно за или против обнуления Путина, отдельно за или против бога… то получается, что все люди будут голосовать в какой логике?
С. Мардан:
- Каждый будет голосовать за то, что для него важнее.
Б. Надеждин:
- Нет.
Д. Карпицкая:
- То есть, либо за все, либо против всего? Так?
Б. Надеждин:
- Правильно. Но тогда возникает вопрос – а какой главный вопрос, который здесь есть? Что является решающим фактором для меня?
С. Мардан:
- Для вас какой вопрос является главным?
Б. Надеждин:
- Ответ. Для меня теперь решающим фактором является то, что я теперь понял, ради чего все затеяно. Все затеяно только для того, чтобы Владимир Владимирович мог править бесконечно долго.
С. Мардан:
- А для других это будут гей-браки, например. А для кого-то – русский народ.
Б. Надеждин:
- Я согласен. Но, поскольку я неплохо отношусь к тому, что бог и русские, но я плохо отношусь к тому, чтобы Путин вечно правил… это глубоко личное… я буду голосовать против.
С. Мардан:
- Слушайте, Борис, на самом деле, для того, чтобы принять безоглядно одну или другую сторону, я бы обратил внимание вот на какую вещь. Как принималась Конституция в 1993 году? В принципе, как поправки должны были приниматься? Должно было собраться какое-то конституционное собрание, как в 93-м, собрали каких-то выпускников института марксизма-ленинизма, прости господи, полуграмотных, и они нам написали Конституцию. В этом, что, демократии было больше, что ли?
Б. Надеждин:
- Нет, отвратительно было все, ужасно.
С. Мардан:
- Я по процедуре.
Б. Надеждин:
- Только есть маленький нюанс. Почувствуйте разницу. В 1993 году шла реальная гражданская война. Вооруженные люди захватывали Останкино, а потом из танков палили по Белому дому. И тогда вот эта история, которая была, - она отвратительна, но она объяснима. Идет гражданская война, поэтому надо все начать заново – затереть и все. Тут же вообще с какого бодуна истерика началась?
С. Мардан:
- Тут человек написал, чтобы мы прислушались к голосу народа и объявили голосование. Объявляем голосование.
Скажу одну важную, на мой взгляд, новость. Вайнштейна, которого обвиняли в каком-то многочисленном харассменте, осудили на 23 года заключения. Я, честно говоря, в шоке. Что важнее - путинские поправки или приговор Вайнштейну?
Б. Надеждин:
- Я в шоке. Все мы были молодыми. Ничего такого особого нет, когда ты к девушкам пристаешь. Ужас заключается в том, что человек получил 23 года, а ему 67 лет, по-моему.
Д. Карпицкая:
- Можно я как женщина скажу, как жертва харассмента тоже? Я считаю, что 23 года много, но наказания он заслуживал, потому что вел себя отвратительно. И поделом. Чтобы все мужчины, глядя на эту историю, задумались.
Б. Надеждин:
- Я не об этом. Если бы девушки, к которым он приставал, прямо сразу написали заявление, и его бы закрыли, когда ему было 40 лет…
Д. Карпицкая:
- А это невозможно. Харассмент это вещь такая тонкая…
Б. Надеждин:
- А эти девушки 25 лет спустя говорят: я получила роль, потому что он ко мне приставал, а я ему дала, но я не хотела. И на основании этих заявлений человек получает 23 года. Ребята, это караул.
Но давайте вернемся к Конституции.
С. Мардан:
- Мы начали обсуждать, к чему такая спешка. И вдруг выяснилось, что то самое 22 апреля, которое все уже запомнили, то есть в день 150-летия со дня рождения вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина… Хотели испортить нам этот всенародный праздник.
Д. Карпицкая:
- Наоборот, они хотели сделать выходной день.
Б. Надеждин:
- Это на тему какой-то истерической паники при принятии, никто ничего не знает.
С. Мардан:
- Ваша версия - почему?
Б. Надеждин:
- А потому что тупо могут не успеть.
С. Мардан:
- До чего не успеть-то?
Б. Надеждин:
- Во-первых, потому что могут не успеть. Надо мной все смеются, но я скажу следующее. Я верю в Конституционный суд. Я же не случайно начал с того, что разослал депутатам региональных парламентов проект обращения в Конституционный суд по поводу этого закона идиотского (не побоюсь этого слова). Потому что закон нарушает Конституцию абсолютно очевидно. И это настолько очевидно, что сами автора закона заложили в него процедуру проверки в Конституционном суде. Но поскольку Конституционный суд должен действовать не на основании этого странного закона, а на основании действующей Конституции, то я не понимаю, как он может что-то другое сказать, кроме того, что идите лесом со своими поправками, голосованием и т.д.
С. Мардан:
- От них можно всего ожидать, учитывая, что там нашелся человек, который заявил, что Россия не является правопреемником СССР.
Б. Надеждин:
- Я верю в мудрость Валерия Дмитриевича Зорькина. Кстати, я в Конституционный суд не раз ходил и выигрывал там дела, между прочим, когда это еще можно было гражданину. Сейчас уже там рогатки такие поставили, что караул просто.
Хочу еще одну вещь сказать. Они этими поправками, между прочим, заодно, без лишнего шума, заблокировали практически возможность человеку обратиться в Конституционный суд. Раньше такая возможность была, я обращался как гражданин. Сейчас очень сильно усложнена эта история, она осталась, но стала малореалистичной. Проще говоря, если ваши права нарушены, вам сначала нужно пройти все инстанции российской системы правосудия, и только потом вы можете идти в Конституционный суд. Как вы понимаете, российская система правосудия, вообще говоря, не обязана рассматривать все ваши заявления.
С. Мардан:
- Только что ВОЗ объявила о пандемии коронавируса.
Б. Надеждин:
- И что?
С. Мардан:
- Это означает, что… Вот я сегодня поспорил на бутылку вина о том, что до конца недели в московских школах будет введен карантин. То есть пандемия означает масштабные ограничительные меры.
Б. Надеждин:
- Я в курсе. Но ВОЗ сама по себе не вводит карантин. Давайте я закончу с Конституцией, а потом поговорим про ВОЗ. 22 апреля, очень может быть, вообще ничего не будет. Я верю в Конституционный суд. Я все-таки юрист, был помощником премьер-министра России по юридическим вопросам, ученик академика Кутафина.
С. Мардан:
- У какого премьер-министра?
Б. Надеждин:
- Сергея Владиленовича Кириенко. И работал в правительстве Черномырдина на похожей должности. Я, кстати, написал закон о Конституционном собрании, он до сих пор лежит в Думе. Я написал в 2000 году, и так он там где-то и ходит.
Я не могу себе представить, чтобы судьи Конституционного суда, находясь в какой-то своей судейской юридической позиции, могли все это одобрить. Там настолько все шито белыми нитками.
Д. Карпицкая:
- Я столько хожу по судам по долгу службы. Чего я там только не видела.
Б. Надеждин:
- Это Конституционный суд. Я верю в мудрость Валерия Дмитриевича Зорькина.
Д. Карпицкая:
- На нем сейчас большая ответственность.
Б. Надеждин:
- Поэтому все не очевидно. И чем все закончится, я не готов предсказать. Теперь возвращаюсь к ВОЗ. В последние два месяца в десятках регионов России уже давно карантин, там уже давно никто не ходит в школу, в детский сад в связи с гриппом. Но у нас такая страна, пока в Москве ничего не введут, как бы ничего не происходит.
С. Мардан:
- Здесь рисков больше всего, здесь 20 млн. человек живут.
Б. Надеждин:
- А в остальной части России живет 130 млн. человек.
С. Мардан:
- Такой скученности нет больше нигде.
Б. Надеждин:
- По скученности согласен.
Д. Карпицкая:
- А мы вообще ориентируемся на ВОЗ, у нас есть нормативы?
С. Мардан:
- Конечно. Все ориентируются. ВОЗ это достаточно влиятельная организация.
Б. Надеждин:
- Это другая тема, требующая отдельного обсуждения.
С. Мардан:
- Я ищу объяснения спешки.
Б. Надеждин:
- Когда все это затевалось, еще не было никакого коронавируса. Он где-то там, в Ухане, тлел, и совершенно непонятно было, что с ним будет.
С. Мардан:
- Вас как человека взрослого, опытного не смущала истеричность реакции мировых правительств на это такое смешное заболевание? То есть какой был уровень принятия решений.
Б. Надеждин:
- Давайте я по-простому скажу. Это точно не так страшно, как была чума в средневековье, это точно не так страшно, как была пандемия испанки в начале ХХ века, когда реально миллионы людей умирали. Ничего близко не будет. Потому что, как выясняется, умирают люди 55-60+.
С. Мардан:
- Тогда почему так торопятся?
Б. Надеждин:
- Китай стал открытым… Коронавирус в Китае уже появлялся один раз, лет 20 назад. И особого ничего не было, потому что Китай был закрыт, просто никто не знал, что там происходит.
Д. Карпицкая:
- Мы сейчас говорим про спешку с принятием Конституции. Обозначили дату - 22 апреля, под нее гонят.
Б. Надеждин:
- Коронавирус здесь ни при чем. Я думаю, что просто у нас не принято спорить с царем. И в какой-то момент Владимиру Владимировичу захотелось решить все проблемы трансферта и т.д. к майским праздникам, чтобы на Параде Победы сказать…
С. Мардан:
- Борис, я вас умоляю. Они саботируют его решения 20 лет. Ему пришлось 3 раза в Иркутскую область ездить, чтобы там хоть что-нибудь сделали.
Б. Надеждин:
- Как устроена система? Верховный главнокомандующий, он же гарант Конституции, ставит задачу: давайте так, чтобы к 9 мая была новая редакция Конституции, учтем то-то и то-то. И люди начинают выполнять. В какой-то момент, если мы имеем дело с нормальной системой, юристы, которых очень много, должны сказать вождю примерно следующее: дорогой Владимир Владимирович, задачу, которую вы ставите, можно решить, но тогда мы должны сделать какую-то клоунаду со всеми процедурами, нарушить все, что можно, мы подставляемся под то-то и то-то, очень некрасиво получается, потому что есть 36-я статья Конституции - конституционное собрание, референдум…
Д. Карпицкая:
- Это все демагогия.
Б. Надеждин:
- Это не демагогия.
Д. Карпицкая:
- Спешка-то из-за чего? Можно было и год менять Конституцию, и два, и четыре, до 24-го.
Б. Надеждин:
- В том-то и дело. Юристы, работающие в администрации президента, должны были сказать следующее. Дорогой Владимир Владимирович, вы ставите задачу правильную и хорошую, но решить ее теми средствами, в те сроки, как вы говорите, себе дороже выйдет. Это точно так же, как если вы - летчик, вы умеете самолеты водить, а в самолете сидит президент и говорит: знаешь, посади самолет вот на то поле, мне там нравится. И вы должны ему сказать: мы не сможем сесть на этом поле, мы разобьемся.
С. Мардан:
- Итак, коронавирус как версия спешки, война как версия спешки, бардак как версия спешки…
Б. Надеждин:
- Все не так. Нет никаких объективных, а самое главное, объявленных причин такой спешки. Я могу предположить, что задача ставилась следующим образом. Владимир Владимирович действительно искренне… Он президент, он не должен разбираться в деталях. Он сказал: значит, так, ребята, у нас в стране зреет бардак, связанный с тем, что я то ли ухожу, то ли нет, нужно придумать такую конструкцию, при которой все будут знать, что я могу остаться, и поэтому исполнять мои приказы до 24-го года точно, а может быть, и потом. Сначала была придумана совсем небольшая история, а потом, как снежный ком, начали расти хотелки. В какой-то момент, вместо того чтобы сказать начальнику, как в примере с самолетом, летчик должен сказать: я могу попробовать, но очень вероятно, что мы разобьемся, давайте мы лучше долетим до нормальной взлетной полосы. Вместо того чтобы сказать начальнику: дорогой Владимир Владимирович, вот с этим уже не надо, это убого, это надо конституционное собрание референдум, это уже другая Конституция, - они стали впихивать очевидно другую Конституцию в формы поправок.
С. Мардан:
- Две версии. Гарант психанул, сказал, что вы меня заколебали морочить мне мозги вашей хренью, закончите процесс до 9 мая, уроды, иначе другие за вас закончат, а я вас сгною в Сибири. Понятно, что он так не мог сказать, это не Путин. У него было столько поводов так сказать за 20 лет, и он ни разу не сказал.
Б. Надеждин:
- Я знаю только одно. Люди, в квалификации которых как юристов у меня нет оснований сомневаться, я некоторых 20 лет знаю, почему-то стали какие-то странные конструкции изобретать, совершенно нелепые.
С. Мардан:
- А как вам такая версия? Вторая версия, которую мы озвучили, это возможное объявление какого-нибудь тотального карантина по всей Европе, а может быть, по всему миру. Версия, что через месяц американцы объявят тотальные санкции против российского энергетического комплекса…
Д. Карпицкая:
- А чем наша новая Конституция остановит их?
С. Мардан:
- Это значит, что доллар будет стоить 500 рублей… То есть необъявленная война, например.
Б. Надеждин:
- Мне в последнее время иногда кажется, что это я сошел с ума, а не Государственная Дума и т.д. Но я все-таки смею предположить, что упоминание в Конституции Бога или запрет на гей-браки никаким образом не поможет Российской Федерации устоять перед коронавирусом или…
С. Мардан:
- Мы сейчас не про содержательную часть. Мы говорим про скорость принятия решений. По поводу поправок, которые внесли и проголосовали, вопросов нет. Это сборная солянка. Я с этим не спорю. Вопрос - зачем так быстро?
Б. Надеждин:
- Никаких рациональных причин нет. Во всяком случае, их никто не назвал. Я задавал этот вопрос лидерам партий, председателям комитетов, крупным чиновникам в администрации президента: что происходит, почему надо нарушать все процедуры?
С. Мардан:
- И они молчат, как рыба об лед?
Б. Надеждин:
- Вообще тишина полная. Причем видно, что они сами не знают.
С. Мардан:
- Может, врут?
Б. Надеждин:
- Нет.
Д. Карпицкая:
- Остается нам только верить, как 70% населения, в Путина, в его великую идею.
Б. Надеждин:
- Да подождите. Я сам всегда считал, что Конституция Россия нуждается в корректировке. Время идет, меняется страна. Но есть законные, понятные, предусмотренные Конституцией формы решения этих вопросов. Хотите Бога и гей-браки - конституционное собрание и референдум. Хотите просто поправить немножко срок полномочий президента - не вопрос, 135-я статья, Госдума, Совет Федерации. Вместо этого изобретен какой-то непонятный кентавр - вот тут есть, тут нет, и не референдум, а голосование, и т.д.
С. Мардан:
- Прямая демократия. Чего вам больше-то?
Б. Надеждин:
- Еще раз. В Конституции описан в 136-й статье правильный способ прямой демократии.
С. Мардан:
- Поменять. Значит, у нас будет настоящая прямая демократия?
Б. Надеждин:
- Как так?
С. Мардан:
- Да так. Потому что Москва - третий Рим…
Д. Карпицкая:
- Ситуация складывается очень интересная. Потому что, с одной стороны, эта спешка, 22 апреля, уже обрисованная дата, а с другой стороны, ВОЗ, коронавирус, эпидемия, которая, так или иначе, к нам подбирается. Как вы думаете, не будет ли коронавирус проигнорирован ради голосования?
Б. Надеждин:
- Никакой связи точно нет. Потому что когда все это было затеяно, коронавируса еще не было нигде, кроме провинции Ухань. Коронавирус штука неприятная, мало изученная, но это точно не испанка и не чума, от нее не вымирают в таком масштабе.
Д. Карпицкая:
- Весь мир вводит экстренные меры, закрывают границы, а мы выборы проводим.
Б. Надеждин:
- В провинции Ухань вирус пошел на спад.
С. Мардан:
- В Ухане - да, а в Европе только началось. Мы вполне себе попадаем в группу риска.
Б. Надеждин:
- Коронавирус - штука неприятная, особенно для таких, как я, пожилых, ослабленных болезнью. Но это не того масштаба угроза, как чума или испанка. То есть миллионы людей не умрут точно.
С. Мардан:
- Результаты нашего голосования. 69% позвонивших не поддержали поправки. Видимо, пока мало обдумали.
Б. Надеждин:
- Это Москва. В Москве так и есть, кстати.
С. Мардан:
- Возможно. Но 30% написали: да, одобряем, мы с Путиным, мы с Россией.
Б. Надеждин:
- С чем вас и поздравляю. В Москве, кстати, цифры примерно такие, но в среднем по России примерно пополам - за и против.
С. Мардан:
- Да, Россия проголосует «за».
Б. Надеждин:
- Как это «за», если пополам?
С. Мардан:
- Потому что за Путина на всех выборах всегда голосовали. Никто близко не может с ним сравниться. Пытаюсь представить себе альтернативную фигуру, того же Навального… Да упаси Господи.
Б. Надеждин:
- Все-таки мы пришли к тому, с чего я и начал. Что в конечном счете это голосование будет не по поводу гей-браков или Бога, а за Путина.
