Эксперты объяснили, есть ли опасность для России в увеличении количества гастарбайтеров и мечетей
Приезжие охотно берутся за работу, которой брезгуют местные
Скачать передачу [mp3, 23.1 МБ]
Роман Голованов: То, что в России растет число мусульман, уже неоспоримый факт, потому что есть и миграция из Средней Азии. По словам председателя совета муфтиев России Равиля Гайнутдина, в Москве проживает 3-4 млн мусульман. В 90-е было 800 тысяч. Представляет ли для нас это какую-то опасность?
Роман Лункин: Это с какой стороны посмотреть, потому что культурный код России с ее многообразием регионов, религий, культур и этносов, безусловно, ислам не изменит. В разные периоды религиозные лидеры и социологи приводили различные данные по количеству мусульман: от 15 до 20 млн верующих по всей России.
Однако эта цифра, скорее, отражает число этнических мусульман, то есть тех людей, которые по своей национальности потенциально могут отнести себя к мусульманской вере. При этом это, конечно, не учитывает количество всех приезжих, которые уже в мегаполисах вдруг стали убежденными мусульманами.
Для людей, которые сюда приезжают, ислам и вера становятся одним из факторов сплоченности, дружбы с другими людьми. Это их семья здесь, на чужбине.
Роман Голованов: Получается, «плавильный котел» у нас не работает, раз это все здесь сохраняется?
Роман Лункин: С Россией все сложнее, чем в Западной Европе, чем в Париже, где арабы жгли машины на окраинах и где существуют гетто. Потому что в России нельзя сказать, что ислам — это чужая вера. Это плоть от плоти нашей истории и культуры. Мы не можем утверждать, что это нечто чуждое и изменит наш код. Мусульмане, которые приезжают, — это прежде всего выходцы из Северного Кавказа, Центральной Азии, из республик бывшего Союза. Соответственно, как мы можем говорить, что они чужаки?
Угроза терроризма
Роман Голованов: Дима, ты не думаешь, что это такие мины замедленного действия, которые мы сами себе и закладываем?
Дмитрий Стешин: Я до сих пор не составил единого мнения, потому что я видел лютые зверства, на которые способны мусульмане во имя своей веры.
Роман Голованов: Что именно?
Дмитрий Стешин: На моих глазах знакомого мальчишку взорвали. Или тот же Беслан. Пусть мне не доказывают, что это был теракт без религиозного компонента.
И в то же время я жил с мусульманами бок о бок на Северном Кавказе и на Ближнем Востоке, гулял по Чечне. С 2004 года, когда еще война шла, передвигался там, как хотел. Ни разу не сталкивался с агрессией.
Я не составил для себя единого мнения. Но пугает, что новая среда, которая образовалась из мигрантов, стала идеальной основой для проповедей салафизма. У этих людей немного занижен статус после родины, они чувствуют себя чужаками здесь, а когда человек находится в таком подвешенном состоянии, он всегда прислушивается к любой радикальной проповеди.
Они умеют разговаривать, эти подъездные амиры, особенно с такими, сбитыми с толку людьми. И проповедуют они не в мечети, а возле нее. Сейчас даже никуда выходить не нужно, половина проповедей идет через Телеграм, Вотсап и т.д. Вот что меня пугает.
И мне неизвестно мнение РПЦ по этому поводу, потому что было бы неплохо среди мигрантов вести хоть какую-то православную проповедь. У меня дочка учится в православной школе, и одна из учениц — из киргизской семьи. Заметьте, отдали не в общеобразовательную, а православную.
Роман Лункин: Есть определенные пугающие образы, конечно, но я из тех социологов и ученых, которые считают, что существуют религиозные идеи, которые ложатся в основу экстремистских акций и действий.
Роман Голованов: Давайте обратимся к президенту центра стратегических исследований «Россия — мсламский мир» Шамилю Султанову. Шамиль Загитович, вы как думаете, есть ли почва для проповедей таких экстремистских проповедников на современном мусульманском поле в России?
Шамиль Султанов: Вы знаете, я думаю, что нет. Это отсутствует.
Роман Голованов: Но как мы видим, эти экстремистские группы существуют, потому что постоянно задерживают ячейки запрещенного в России ИГИЛ, а они как раз формируются из приезжих.
Нет проповедников
Дмитрий Стешин: У меня папа в Петербурге на 5 минут опоздал на поезд, который взорвали в метро. Это был гражданин Киргизии с российским паспортом, типичный гастарбайтер, легализовавшийся здесь.
Шамиль Султанов: Моя логика заключается в следующем — религиозные идеи, террористические или экстремистские, в России, где жизненный уровень достаточно высок, не распространяются. Это первый момент. Второй момент заключается в том, что у нас нет экстремистских харизматических проповедников, которые могли бы влиять на те или иные ячейки
Роман Голованов: А кто же тогда на них влияет? На тех, кто взрывается в том же поезде?
Шамиль Султанов: Люди приезжают из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, где эти лидеры имеются.
Роман Голованов: То есть они уже «заряженными» сюда приезжают?
Шамиль Султанов: Они сюда приезжают «заряженными», а мы, например, Россия, в этом отношении никакую работу не ведем.
Роман Голованов: Но вы же тоже не будете отрицать, что у всех есть мессенджеры и соцсети, через которые эти проповеди идут сейчас?
Шамиль Султанов: Все эти телеграмы и вотсапы, они, конечно, могут в каком-то информативном психологическом плане воздействовать, но для того, чтобы сподвигнуть человека на какой-то экстремистский акт, он должен обязательно общаться с проповедником вживую.
Роман Голованов: Спасибо за ваше мнение! Роман, а как нам можно выявить тех, кто приезжает сюда «заряженными», чтобы они дальше не распространяли эту проповедь?
Роман Лункин: Я абсолютно поддерживаю специалиста-исламоведа, который призывает не преувеличивать угрозу, исходящую из мусульманской среды. Здесь нужно вычленять маргинальные террористические группы, которые используют религиозные идеи. Их глупо отрицать, потому что они существуют и, безусловно, формируют представление об исламе в целом.
Поводом для этой беседы послужило высказывание Равиля Гайнутдина, руководителя одной из крупнейших мусульманских организаций в РФ, по поводу строительства мечетей. Их хотят возвести в каждом крупном мегаполисе России, в том числе в Москве. Всего мусульмане хотят построить десять мечетей и исламских культурных центров.
Это совершенно не связано с тем подпольем, о котором есть некое представление, что оттуда может исходить угроза. Эти «правильные» представители традиционного ислама заявляют, что если мы построим мечети, у нас будет культурный центр, то тогда…
Роман Голованов: А как вы думаете, когда будут строить мечети, выйдут ли на пикеты те же либеральные противники, которые выступают против храмов в Москве?
Роман Лункин: Это смотря как подать ситуацию. Руководители исламских организаций говорят: у нас есть проекты мечетей, а есть просто исламский культурный центр. Если это будет культурный центр без минарета, то я думаю, что никто не будет против.
