Евгений Тишковец: Через 150 лет Россия станет климатическим Ноевым ковчегом
Скачать передачу [mp3, 41.4 МБ]
Мы предлагаем читателям полный текст радиопрограммы.
А. Норкин:
- Сегодня мы будем говорить о самой главной теме, самой главной проблеме и для Москвы, и для России, и для мира – мы будем говорить о погоде. Потому что это та тема, которая всегда, у всех, во все времена, во всех странах вызывала самый горячий интерес. Ведущий специалист центра погоды ФОБОС Евгений Тишковец у нас в студии.
Евгений, давайте мы начнем с нашей новой мировой знаменитости. Шведская девочка Грета Тунберг, которая выступила в Нью-Йорке в рамках ассамблее ООН. Оставляя в стороне ее личность, ее проблемы со здоровьем, – скажите, насколько о серьезных вещах она говорит?
Е. Тишковец:
- На мой взгляд, эта девочка все-таки не обладает соответствующими знаниями и компетенциями, чтобы серьезно говорить и заявлять о таких проблемах – о проблемах изменения климата. Да, эта проблема, конечно, существует, но не в том ключе, в котором пытаются выразить так называемые климатические убийцы, которые используют любые способы…
А. Норкин:
- Климатические убийцы – это кто?
Е. Тишковец:
- Это как раз те группы финансовые, это отдельные группы того же Римского клуба, которые изначально вообще запускали эту тему о глобальном потеплении, этот миф, который еще с середины 70-х запустился и сейчас приобрел просто какие-то уродливые формы. Я бы сказал, что это какая-то уже религия.
Ю. Норкина:
- А зачем они это делают?
А. Норкин:
- Тогда нам надо, наверное, объяснить, что такое Римский клуб. Это как бы такая очередная ипостась мирового закулисного правительства…
Ю. Норкина
- Не Ротшильды там, в том числе, фигурируют?
А. Норкин:
- Ну, как хочешь их называй, да, которые озабочены проблемой населения. Они придумывают различные варианты сокращения населения. Правильно ли я это интерпретирую?
Е. Тишковец:
- Не только. Это просто гигантский финансовый поток. В чем заключается идея? В том, чтобы, так скажем, убить ту или иную промышленность развивающихся стран и на основе каких-то альтернативных источников той же энергии получить себе дополнительный выигрыш финансовый для тех стран, которые показывают, что они озабочены этим глобальным потеплением.
Взять тот же Киотский протокол. Основные страны, которые его не выполнили, это как раз страны западного мира – это США, Япония, Англия, Южная Корея. Сейчас они поднимают эту новую волну и тут же выходят. Получается, что игра шулерами – они тут же меняют правила игры, что называется, на берегу, а не посреди реки. Что касается вообще проблемы изменения климата – ну, конечно, она существует.
Но я не являюсь сторонником этой теории. Потому что тот так называемый антропогенный фактор, на который все пеняют, что человечество является основным виновником этих изменений климата… Безусловно, конечно, мы гадим – не без этого…
А. Норкин:
- Но коровы гадят больше… если говорить о выбросах.
Е. Тишковец:
- Да. Но в плоскости все-таки экологических проблем с точки зрения изменения климата это всего лишь циклы природы. То есть, то, что мы делаем измерения больше 140 лет регулярно инструментальные метеонаблюдения – это ни о чем с точки зрения истории. Мы научились с помощью палеоклиматологии восстанавливать климат на несколько тысячелетий…
А. Норкин:
- А вы можете уже какую-то картину нарисовать? Ну, хотя бы вот тысяча лет… эти циклы, они как, насколько они часто повторяются, насколько они отличаются друг от друга? Потому что, возвращаясь к выступлении Греты Тунберг, там эти пресловутые полтора градуса, которые там через 30 лет это будет уже 3 градуса – и все, и мы все умрем, потому что там все растает и т.д.
Е. Тишковец:
- Нужно понимать, что основным климатообразующим фактором является солнце. Активность солнца – это самый главный источник изменения климата. Примерно каждые 200 лет солнце меняет… то есть, вот эти циклы Меланковича, которые и определяют, так скажем, солнечную активность.
Вот то, что сейчас мы переживаем, это примерно то, что было тысячи лет назад. Потом похолодание, потом средние века, когда Темза замерзала, в июле в Москве снег выпадал.
А. Норкин:
- А долго эти периоды длились?
Е. Тишковец:
- Ну, как правило, это 200 лет сам период и плюс переход какой-то – несколько десятилетий. На сегодняшний день мы миновали пик этого глобального потепления. Действительно, температура растет последние 100 лет где-то на чуть больше градуса. Но это средняя по больнице.
В России темпы глобального потепления более значимы, они где-то в два с половиной раза интенсивнее, а в приарктической зоне, в полярной, там вообще речь идет о 5 градусах за последние 100 лет.
То есть, стирается так называемая грань, температурный градиент, между экватором и Арктикой и, соответственно, ослабевают вот эти западно-восточные процессы так называемые, которые держат климат в каких-то определенных рамках. Как только эта машина термодинамическая ослабевает, этот конвейер – ну, грубо говоря, атмосфера вращается вместе с землей и чуть-чуть с юго-восточной корреляционной составляющей , отклонение в северном полушарии… транспортер этот сбивается, он останавливается и в этот момент усиливаются блокирующие процессы.
То есть, либо это вторжение происходит с севера – то, что мы наблюдали в этом году – холодное лето в Москве. Либо это вторжение с юга – то, что наблюдалось в Сибири, на Дальнем Востоке.
Безусловно, это такие затяжные периоды аномальной либо жаркой, либо холодной погоды. Либо дождливой, либо невероятно засушливой погоды. Было ли такое в прошлом? Конечно, было.
Взять, допустим, те же льды Гренландии. Это такая климатическая база, между прочим. То есть, вы пробиваете, берете весь столб, режете его на куски, интерпретируете, к какому времени кусок тот или иной… ведь лед – это же срез, это банк данных, лучше не придумаешь. И отматываем планку на несколько тысячелетий назад, там были и не такие периоды потепления, но тогда не было ни производства, ни автомобилей, ни выхлопов, ничего.
Это говорит о тома, что теория глобального потепления перегрета и используется в коммерческих целях… фонды всевозможные, выбивание гигантских бюджетов… речь идет о сотнях миллиардов долларов только под отдельные программы. Это и политики тоже… Альбер Гор, помните, да, самый главный был – где он сейчас?
А. Норкин:
- Да. Он же Нобелевку, по-моему, получил…
Е. Тишковец:
- Он даже получил Нобелевскую премию. И вот сейчас – возвращаемся к это девочке – это примерна та же схема.
Сначала вы пугаете население какими-то апокалиптическими прогнозами, после этого вызываете панику, а после этого вы просто умело манипулируете общественным мнением, выбивая под эти программы любые деньги. Здесь смысл – нужно использовать эти средства не для того, чтобы бороться с каким-то пресловутым глобальным потеплением, нужно работать именно на оптимизацию, вернее, на адаптацию нас, нашей инфраструктуры к изменениям климата. Мы ничего не можем поделать, нужно понимать, что вот энергия одного циклона – это 10 атомных станций, вырабатывающих энергию в течение года. Энергия одного грозового облака, которое обрушивается на Москву, допустим, это 3-5 атомных…
А. Норкин:
- Даже в наших широтах?
Е. Тишковец:
- Да, да… Это 3-5 атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Допустим, энергия того же Гольфстрима, который тоже имеет цикличность, это тоже основной такой барометр изменения климата, там вообще энергетика, которая эквивалентна 100 тысячам всех электростанций, которые еще могли бы вырабатывать электричество. То есть, наши потуги, наши действия по нивелированию этих изменений климата – они просто ни о чем, они ничего не стоят.
А. Норкин:
- А зачем тогда нужны все вот… вы упомянули Киотский протокол, есть Парижское соглашение, которое мы ратифицировали… это нам тогда зачем?
Е. Тишковец:
- Киотский протокол провалился. Вместо заявленного снижения выбросов парниковых газов произошло удвоение выбросов. Да, Россия вписалась в это, но по понятным экономическим провалам – промышленность наша просела – нам нечего было выбрасывать и мы даже могли якобы приторговывать, а на самом деле мы от этого никаких дивидендов не поимели.
А. Норкин:
- Квотами, вы имеете в виду?
Е. Тишковец:
- Да, квотами, в том числе. Мы их не выбирали.
Сейчас Парижское соглашение отличается чем? В принципе, по большому счету на нас это не накладывает каких-то определенных серьезных ограничений, либо каких-то финансовых издержек. Что я имею в виду?
Дело в том, что у нас все равно существует какой-то лимит. У нас леса – это 20% всего мира, они поглощают углекислый газ… кстати, это не учитывается в общей программе. Второе – почему мы не можем не входить в эту систему? Если Киотский протокол это было сверху вниз, то Парижское соглашение оно рамочное, оно не выставляет никаких санкций для тех стран, которые не выполняют его, оно как бы направлено изнутри.
А. Норкин:
- В чем смысл-то есть какой-то или нет? Или это все хорошее против всего плохого?
Е. Тишковец:
- В нем смысл есть, но с точки зрения внутренних национальных интересов… что я имею в виду? То есть, мы должны участвовать только по той причине, что это будет нас стимулировать, подстегивать, для того, чтобы мы все-таки разрабатывали какие-то новые технологии по оптимизации сбережений энергии и т.д. То есть, не надо крайностей, но все-таки в этом направлении надо работать, энергию надо беречь, меньше сжигать, меньше улицу отапливать и т.д.
А. Норкин:
- Это, скорее, такая борьба с разгильдяйством.
Е. Тишковец:
- По большому счету, да. Но, видите, уже Штаты вышли. А что такое Штаты – это 30% всех выбросов. Китай тоже непонятно… кстати, эта история повторяется… поэтому, я думаю, что сама по себе идея провальная, но то, что мы в этом принимаем участие… а мы, во-первых, как бы сохраняем лицо, во-вторых, выделено, насколько я помню, по-моему, 600 млрд. рублей на это бюджетных средств – на развитие всевозможной альтернативной энергии и, по-моему, 8 триллионов внебюджетных…
А. Норкин:
- Какие открываются возможности!
Е. Тишковец:
- Возможности гигантские. Это на минимизацию рисков, это на обмен технологиями, системы предупреждения… кстати, то, что у нас провалилось в 90-е, в советские годы,… вот то, что у нас были наработки – это штормовое кольцо так называемое, которое, кстати, сейчас восстанавливается постепенно.
Ю. Норкина:
- А что такое штормовое кольцо?
Е. Тишковец:
- Система предупреждения. То есть, мы восстанавливаем то, что было при СССР, то, что работало как часы, но с учетом того, что сейчас, конечно, технологически мы, метеорологи, имеем невероятные возможности.
Ю. Норкина:
- Я все-таки хотела бы услышать – если мы можем так замечательно предсказывать, что нас ждет?..
А. Норкин:
- Я думаю, нас, скорее, ждет глобальное похолодание, правильно я понимаю?
Е. Тишковец:
- Сейчас мы по инерции еще идем в тренде глобального потепления. Пик миновал. Эта история еще будет продолжаться лет 30-50, как минимум. То есть, темпы ослабевают… но говорить о том, что наступит там межледниковье и ледниковье – ну, это не при нашем поколении точно. Ничего нам не грозит.
А. Норкин:
- Но оно наступит? Вы сказали, что там Темза замерзала…
Е. Тишковец:
- Конечно же, оно будет. Но это где-то лет через 100-150, не раньше.
А. Норкин:
- Лондонцы вымрут, когда Темза замерзнет или нет?
Е. Тишковец:
- А вот это уже другая история. Как мы к этому подготовимся. Вот, допустим, Россия, считается, что она при очередном таком глобальном изменении климата, который, повторюсь, наступит не завтра, станет своеобразным климатическим Ноевым ковчегом. То есть, во-первых, после вот этого мощного глобального потепления все, что южнее 40-й широты, просто станет несовместимо с нормальной жизнью, хлынут беженцы, потоки, то есть, начнется невероятная миграция. А у нас это остро – то есть, большая часть России, по крайней мере, с точки зрения изменения климата, нам это пойдет на пользу. Две трети территории вечной мерзлоты, самая холодная страна в мире…
А. Норкин:
- Мы холоднее, чем Канада?
Е. Тишковец:
- Конечно. У них два океана с двух сторон, они их поддерживают, у них зимы не такие холодные. Москва, собственно говоря, третья столица по холоду после Улан-Батора и Астаны, как бы это странно ни казалось.
Ю. Норкина:
- Вот так, голыми руками нас не возьмешь!
А. Норкин:
- Да нет, нас вообще никак не возьмешь. Смотрите, опять же, может быть, это паранойя, но не могу не спросить, потому что я даже помню, по-моему, в прошлом году в Америке был очередной ураган какой-то и там на полном серьезе люди обсуждали, что это сделал Путин… Значит, вот эта туча и туча сформировалась в профиль российского президента. Действительно, кстати говоря, было похоже на Путина. Это как бы случай особый, тем не менее, очень популярны всякие истории о том, что действительно уже существует в реальности некое климатическое оружие и страны не то что применяют его друг против друга, но иногда как-то это пробуют. С вашей экспертной точки зрения это басни или нет? Вообще оно возможно?
Е. Тишковец:
- Конечно же, оно существует…
Ю. Норкина:
- То есть, климатическое оружие существует?
Е. Тишковец:
- Оно существует. Оно было разработано еще в середине прошлого века и СССР был впереди планеты всей. На сегодняшний день, конечно, мы все это забросили. Американцы продолжают. Мало того, что они украли у нас очень много этих технологий, в 90-е в лихие, они продолжают эти программы, это самые закрытые программы министерства обороны по перспективным технологиям, вооружениям и т.д. И они периодически этим балуются. Приведу элементарный пример. Югославия. Когда начались бомбардировки союзнической авиации НАТО, стояла пасмурная сырая погода с низкой облачностью, с дождями, которые абсолютно убивают эффективность наведения высокоточных ракет практически до нуля. Помните, китайское посольство и т.д. Потом над Европой вдруг неожиданно на два месяца встал блокирующий антициклон, чего в принципе не может быть – обычно они живут 5-7 дней, потом идет смена на циклон… И два месяца стояла идеальная погода – на языке летчиков это погода «миллион на миллион». То есть, ясное небо, стреляй, используй любой типа оружия – инфракрасное, телевизионное, радиолокационные головки наведения. И все – каждая ракета это цель. Они отработали успешно. Проводили анализ – ну, под какие модели такое развитие сценария атмосферы над старым светом не предполагалось.
А. Норкин:
- Естественной модели?
Е. Тишковец:
- Да. На мой взгляд, хотя оружие это было запрещено еще в 70-х годах прошлого века…
А. Норкин:
- А что это? Как это? Мы вот знаем, что там разгоняют облака…
Е. Тишковец:
- Разгон облаков – это самый примитивный, можно сказать, метод… климатическое оружие. Вообще смысл такой. Это высокочастотные станции – там их по 300, по 400 штук в той же Аляске, в Тронсе, в Норвегии. У нас это было в Нижегородской области – система антенн – они разогревают с помощью концентрированной бомбардировки на ультракоротких волнах стратосферу, разогревают до плазменного состояния – 5000 – и определенным наклоном проецируют эти лучи на ту или иную географическую зону, вызывая разрушение того привычного набора метеоатмосферы, которая присуща данной местности. Соответственно, происходит сбой и вы добиваетесь неких результатов, которые вам нужны. То есть, метеооружие по своей мощи, по потенциалу оно эквивалентно ядерному оружию. Конечно, его использовать налево и направо опасно. Но оно является очень хорошим сдерживающим фактором. На мой взгляд, в России эта программа должна быть восстановлена, как, собственно говоря, и атомное оружие, как фактор сдерживания.
А. Норкин:
- Ну, с атомным оружием у нас вроде все нормально… А при применении вот таких видов оружия вы полностью контролируете ситуацию? То есть, вы можете дать гарантию, что именно вот на этой площади будет такое-то изменение климата, именно на такое-то количество градусов, такое-то количество времени…
Е. Тишковец:
- Конечно, это очень закрытая тема и я рассказывать об этом…
А. Норкин:
- А вы про американцев рассказывайте. Все равно они у нас все сперли.
Е. Тишковец:
- По большому счету, вы можете нанести такой колоссальный ущерб, допустим, своему вероятному противнику или взбесившемуся какому-то режиму, который у вас под боком. Вы хотите их унасекомить – это можно делать.
Ю. Норкина:
- Чего хотите? Унасекомить?
Е. Тишковец:
- Да. В смысле, допустим, вызвать тотальное уничтожение, допустим, урожая в этом году.
Ю. Норкина:
- Это тоже можно?
Е. Тишковец:
- Конечно, можно. С помощью таких период длительной засухи. Либо изменить гидрологический режим – режим суши, режим моря. То есть, это колоссальные возможности. Но здесь до конца все не исследовано. То есть, это ящик Пандоры. До конца вы не можете гарантировать то, что вы получите.
А. Норкин:
- То есть, это, возможно, один из факторов, почему и не используют его?
Е. Тишковец:
- Не только. Ведь на самом деле такими технологиями обладают буквально две-три страны. Если вы, конечно, используете против страны, которая обладает этими компетенциями, - мы этими компетенциями обладаем, но мы просто остались в том периоде времени в историческом и, к сожалению, не развиваем. Тем не менее, мы можем понять, что против нас используется это оружие.
А. Норкин:
- А как мы поймем? По каким признакам?
Е. Тишковец:
- Это признаки, которые полностью меняют ту же стандартную атмосферу, то есть, с помощью системы мониторинга – это спутники, это радиолокационные станции, это система зондирования атмосферы, это метеорологические ракеты, и плюс та наблюдательная сеть, которая существует…
А. Норкин:
- А быстро можно понять, что это именно применение оружия, а не просто природный какой-то…
Ю. Норкина:
- Но сделать при этом ничего невозможно? То есть, защитить себя от подобных инсинуаций мы не можем?
Е. Тишковец:
- Да. Либо сделать предложение, от которого невозможно будет отказаться.
Ю. Норкина:
- То есть, приехать и сказать – ребята, вы у нас тут гадите…
Е. Тишковец:
- Если вы не успокоитесь, то мы сделаем то же самое. Это такой паритет, это фактор сдерживания. Но, если у вас его нет, конечно, вы ничего не сможете против этого сделать.
Ю. Норкина:
- Таким образом можно завоевывать страны, собственно говоря.
Е. Тишковец:
- Ну, сейчас же другие времена – не обязательно завоевывать…
А. Норкин:
- Давайте тогда к мирным, другим временам. Вот вы сказали, что у ваших коллег сейчас, конечно, технологически совершенно другие возможности, чем еще несколько лет назад. Я не помню повод, но помню точно, что Юрий Михайлович Лужков, еще мэром когда был, что-то такое произошло, и он так ругался на синоптиков столичных, что требовал их закрыть, лишить бюджетного финансирования… Насколько вы и ваши коллеги сейчас уверены в своих прогнозах? На какой срок вы можете давать прогноз?
Е. Тишковец:
- Когда я пришел лейтенантом в войска, у нас, кроме факсимильных аппаратов, радиоприемников, которые были вывезены еще с подводных лодок с немецких, трофейных, мы принимали с помощью этих факсимильных аппаратов на электрохимическую бумагу материал с опозданием в четыре часа и максимум мы еще брали прогностические карты с немецкого торгового флота, которые передавались по радиосвязи, максимум это были сутки вперед. Это 90-е годы. Наш инструменты – это линейка, карандаш, в лучшем случае микрокалькулятор, куда можно было загнать методику в программировании. А на сутки спрогнозировать – это была удача. На сегодняшний день мы просто сиганули на три головы вверх. Это суперкомпьютеры, это отработка карт по заданному шаблону под любую задачу – воздушный транспорт, наземный, система ЖКХ, коммуналка, авиация – все, что угодно. Под любую тему. То есть, у вас карты генерятся, вы получаете любую картинку, срез атмосферы, как пирог, делится на 32 слоя, можно в туннеле переворачивать, можно смотреть, как ведет себя атмосфера, и сегодня реальный срок – это 5-7 суток вперед. Оправдываемость – 0,90-0,95 – то есть, из каждых 10 прогнозов 9 попадают в десятку, а десятый прогноз имеет право на ошибку ложной тревоги.
А. Норкин:
- А прогноз как все-таки составляется? Вы собираете эту информацию, а потом сравниваете с тем, что было раньше во времени?
Е. Тишковец:
- Нет. Коротко – это система наблюдений по всему земному шару. Три мировых центра данных – Москва, Вашингтон, Мельбурн – и порядка 17 региональных. На каждой территории собирают свою информацию, в систему всемирной телесвязи идет взаимный обмен – здесь, кстати, никогда санкций не будет, потому что исключение любой страны это сразу понижение качества национальных метеослужб в прогнозировании. И огромные массивы данных. Наблюдательная наземная сеть, морская, космические аппараты, воздушные суда и т.д. Все массивы данных собираются и гигантские суперЭВМ, которые по мощности, наверное, уступают только лишь тем ЭВМ, которые используются в противоракетной обороне, это все с помощью сложных систем уравнения отрабатывается сценарий… причем, с дискретностью…
А. Норкин:
- То есть, это математика?
Е. Тишковец:
- Да, это абсолютная математика. И накладывается вся эта картинка, 220 слоев, на геоинформационные карты. Вы их можете менять как угодно, причем, у каждой национальной метеослужбы свои модели. Они имеют плюсы какие-то, недостатки и, используя разное моделирование с помощью комплексирования всех этих моделей, вы получаете некую картинку. Но здесь второй фактор – но, наверное, первый все-таки – это уровень профессионализма непосредственно синоптика. Человеческий фактор, как у летчика, кстати говоря…
Ю. Норкина:
- Да как и везде…
Е. Тишковец:
- Да. То есть, уровень профессионализма, чтобы понимать… ну, это человек должен, как минимум, в поле отработать, в разных климатических поясах, реально наблюдать за погодой, у нас называют часовые погоды, - вот мы дежурили на северах, в Азии и где только нас судьба ни бросала – вот постоянно находишься в системе наблюдения и оцениваешь свой же прогноз. То есть, у вас на горку записывается какой-то уже собственный массив информации и только на основе опыта инженера-синоптика можно выдавать на-гора хорошие прогнозы. На сегодняшний день, к сожалению, в этом смысле подготовка – вуз, сразу попадают в прогностические центры и в лучшем случае нажал на кнопку, получил в интернете картинку и брякнул. А за слова никто сейчас не отвечает.
Ю. Норкина:
- Жень, получается, что эта многовековая наблюдательность простого народа за поведением природы, погоды – это не просто так? Это действительно оправдано, когда люди наблюдали много лет за погодой и понимали, что за чем идет…
А. Норкин:
- Хороший анекдот есть на эту тему. Пришли чукчи к шаману и говорят – какая будет зима? А он чего-то плохо себя чувствовал и говорит – холодная – чтобы они отстали от него. Потом они ушли, а он думает – а почему я сказал, что зима холодная? Пойду схожу к синоптикам. Приходит к синоптикам и спрашивает – какая будет зима? Они говорят – холодная. А откуда вы знаете, спрашивает. Те отвечают – чукчи хворост собирают…
Е. Тишковец:
- Ну, если кроме шуток, все эти народные приметы – субъективные какие-то наблюдения. Значит, в 90-е годы мы собрали все народные приметы и прогнали их через климатическую модель. 90% ничего не имеют общего с реальностью. 10% народных примет срабатывает, но под них можно научную подложку… обосновать. Ну, какие-то элементарные. Допустим, ласточки перед дождем начинают снижаться. Но это не ласточки, это кормовая база начинает снижаться – мошки, комары – это маленькие летающие барокоробочки, которые при приближении циклона, давление падает, они себя чувствуют дискомфортно и они вынуждены снизить свою барометрическую ступень ниже и, соответственно, ласточки тоже. Или там, допустим, зимой дым столбом… Это говорит об антициклональной погоде. То есть, даже не нужно запускать шарик или зонд с наблюдательной аппаратурой, все и так становится ясно. Потому что это говорит о том, что атмосфера стратифицирована, она застыла – это значит антициклон, малооблачная погода и очень холодно. Как правило, это происходит при сибирских антициклонах.
А. Норкин:
- Хорошо. Но если бы было все так просто, тогда не было бы всяких проблем… Вот в этом году москвичи замерзли… Что, вы не знали, что будет такой холодный сентябрь и не могли сообщить Сергею Семеновичу и московским властям, что будет такой холодный сентябрь, что надо отопление пораньше дать? Или они вас не спрашивали?
Е. Тишковец:
- Ну, у них свои нормативы…
А. Норкин:
- Но вы-то знали, что будет такой холодный конец сентября?
Е. Тишковец:
- Конечно, знали. Но у них свои нормативы, у них не гибкая система, но вроде они собираются это изменить и более дифференцированно… Вы удивитесь, но прошедшее лето в Москве было на 0,1 градус выше нормы. И с дефицитом осадков – нам не хватило где-то 15-20%. Но что произошло? Июнь – зной, жара, рекорды тепла. Июль – провалился. Дождей, кстати, не было много, они просто были затяжными. Холод – на минус 4 градуса мы опустились вниз. Август тоже продолжил эстафету, в конце мы начали выбираться из этой холодной ямы, из этого арктического мешка вверх, и в итоге вроде бы выровняли всю картину, но средняя по больнице – это 0, плюс 0,1. Это подтверждает как раз тот факт, что климат нервничает. В чем это заключается? Мы все реже и реже наблюдаем некие среднестатистические параметры того или иного региона по климату. Нас будет бросать, и бросает из холода в жару, из зноя в бешеные ливни… Вот эта нервозность, вот эта резкость изменения погоды, к сожалению, присуща не сегодняшний день и будет нас преследовать в ближайшее время.
Ю. Норкина:
- Это сколько? Лет 10? 20? 30?
Е. Тишковец:
- Ну, это сложно сказать…
А. Норкин:
- Нет, я совсем хочу сказать про ближайшее время. Вот в эту среду ваш коллега, научный руководитель Гидрометцентра Роман Вильфанд давал прогноз и сказал, что с октября по март будет очень много температурных аномалий. В Крыму будут какие-то аномальные холода… А в Москве обещают чуть ли не 20 градусов тепла в октябре.
Ю. Норкина:
- Да. И зима будет теплая.
А. Норкин:
- Вот такой прогноз насколько может быть точным?
Е. Тишковец:
- Давайте немножко вернемся. Помните, что весной отрабатывал Гидрометцентр? Он говорил, что лето будет – норма и чуть теплее. Формально он оказался прав. А по существу полное безобразие. Нужно понимать, что вот эти долгие прогнозы оправданы на 60%. Ну, вы ж не понесете в банк деньги под 60% гарантии, да? Все равно 40 – это всегда какая-то вот ошибка ложной тревоги. Соответственно, нужно правильно воспринимать эту информацию. То есть, у нас существуют методики долгосрочного прогнозирования…
А. Норкин:
- Я опять вспомнил анекдот. Приходят наши синоптики к Иосифу Виссарионовичу Сталину и говорят – мы добились больших успехов, наши прогнозы точно на 40% сбываются. Он берет свою трубку и говорит: товарищи синоптики, а почему у вас тогда 60% неточные? Вы не пробовали делать ваш прогноз наоборот?
Е. Тишковец:
- Кстати говоря, Сталин-то был метеоролог, вы знаете об этом?
А. Норкин:
- Нет.
Е. Тишковец:
- Это один из самых величайших вождей всех времен и народов, который был конкретно метеорологом. На Тифлисской метеостанции он работал полтора года. До сих пор остались дневники погоды, которые он заполнял. А потом началась первая русская революция и т.д., и пошло-поехало…
А. Норкин:
- Ну, так вернемся к прогнозам вот этим долгосрочным.
Е. Тишковец:
- Значит, что говорят прогнозы на сегодняшний день наши? Мы пережили вот эту неделю холода, нас бросило вперед календаря на целый месяц – это октябрьские показатели, последней декады… мы все в холоде, прямо вот гигантский мешок арктический, это яма просто холода. Буквально в ближайшие день-два, думаю, к выходным, воздушная струя развернется с ультраполярной на устойчивый западно-восточный перенос – это значит, что к нам пойдет атлантический воздух, погода медленно будут улучшаться, температурный фон вернемся в рамки климатической нормы, ну, в цифрах это примерно ночами плюс 5-10, днем можно рассчитывать на плюс 9-14. И вот отдельные всплески, в начале октября, показывают, что будет где-то, может быть, даже 13-18, 20 – это слишком оптимистично. Что касается на дальнюю перспективу? Опять, что говорят наши модели? На мой взгляд, в этом году зима будет поздняя. Позднее будет формирование снежного покрова – в лучшем случае, в декабре, наверное. Соответственно, ледостав. И наступление так называемой климатической зимы, которая в Москве происходит, как правило, 10 ноября – то есть, переход среднесуточной через ноль в сторону отрицательных значений. Я думаю, что это произойдет в последней декаде ноября. Соответственно, декабрь – первая-вторая декада – достаточно теплая, такие слабые минуса. Перед новым годом природа что-то, возможно, приобретет зимние формы – снег, морозцы какие-то. А вот январь-февраль получаются довольно-таки теплые. То есть, какие-то длинные периоды оттепельной погоды, ледяных дождей, слякоти, гололедных явлений. Конечно, будут короткие вторжения холода и снегопадов – без этого никуда не денемся, но часто все это будет таять…
Ю. Норкина:
- Европейская зима такая?
Е. Тишковец:
- Да, мы ее называем еврозима, но мне вот недавно пришла такая идея назвать ее крымской зимой – то есть, что-то вот такое падает и тает, падает и тает…
А. Норкин:
- В Крыму, правда, будут в октябре морозы?
Е. Тишковец:
- Это Гидрометцентр говорит. По нашим прогнозам, нет, в Крыму будет так, как оно должно быть.
А. Норкин:
- Так, будем ориентироваться на Фобосовские прогнозы.
Е. Тишковец:
- Время покажет, кто был прав.
А. Норкин:
- Хорошо. Спасибо вам большое. Евгений Тишковец, ведущий специалист центра погоды ФОБОС…
Ю. Норкина:
- А с Шойгу все-таки поговорите.
Е. Тишковец:
- По поводу?
Ю. Норкина:
- По поводу разработок.
Е. Тишковец:
- А вы знаете, он просто, по всей видимости, даже не знает об этом.
А. Норкин:
- Да ладно…
Е. Тишковец:
- Я вам серьезно говорю. Дело в том, что специалистов вообще не осталось. Вот я служил здесь, на «Динамо», это был здесь главный гидрометцентр министерства обороны, там такие были разработки, что… Но они все под сукном…
А. Норкин:
- То, что мы сейчас получили в сфере гиперзвукового оружия, тоже было заброшено. Насколько я понимаю, это тоже старые советские разработки, которые была дана команда восстанавливать, по-моему, в 2004 году… 15 лет прошло и все разработали.
Ю. Норкина:
- Очень надеюсь, что нас услышат.
Е. Тишковец:
- Дай бог!
А. Норкин:
- Спасибо вам еще раз. Хорошей погоды!
