Актеры «Квартета И»: Про ковид не хочется снимать и хочется, чтоб про него всё меньше говорили
М. Антонов:
- Продолжаем подводить итоги года. И на этот раз подводим с «Квартетом И», с дуэтом из «Квартета И». Ростислав Хаит и Леонид Барацс нами на прямой связи. Ребята, здравствуйте. Сейчас выходит новый фильм, сценарий к которому написали Ростислав и Леонид. В съемочном процессе принимал участие весь творческий коллектив «Квартета И». Здесь возникает вопрос. Сложный год, многие жаловались: концертов нет, съемки приостановились. Вы снимаете кино. Как вы это делаете?
Л. Барац:
- Во-первых, мы одни из многих, которые жалуются, потому что и у нас все приостановилось, и снимали мы кино, до того как началась пандемия, а монтировали и дорабатывали во время пандемии, и нам было возможно хоть что-то делать. Так что нас коснулся ковид, как и всех.
Р. Хаит:
- Нас коснулся ковид, но при этом фильм выпустили, просто потому, что мы его сняли до пандемии. То есть здесь нет ничего удивительного, так поступили многие. Более того, и во время пандемии кто-то снимал, и снял фильмы. Какие-то сериалы, насколько я знаю, летом снимались, вышли давно. Поэтому здесь нет ничего удивительного.
Л. Барац:
- В июне и июле разрешили съемки (ну, при определенных санитарных условиях), так что мы одни из тех, кто работал в пандемию.
М. Антонов:
- А выпускать в прокат вы не хотели подождать немного. Сейчас, когда заполняемость залов не очень хорошая…
Р. Хаит:
- Ну, там много вещей связанных. У нас фильм новогодний, соответственно, выпускать его можно было бы не через 3 месяца, не через полгода, а ровно через год. При этом у нас были уже какие-то определенные обязательства с онлайн-платформой, с которой мы договорились о продаже фильма, плюс еще какие-то вещи. Деньги бы зависли на год, которые мы вложили в фильм. Все деньги, которые мы вложили в фильм, наши, а не государственные.
Л. Барац:
- И, как ни странно, несмотря на то, что мы не исходили ни из какого политического контекста, кино имеет свойство скисать. Если оно полежит на полке год, то какое-то ощущение несовременности возникает.
Р. Хаит:
- Оно – как продукты.
М. Антонов:
- Кстати, я должен сказать, «Иронию судьбы» первый раз летом показали.
Л. Барац
- Это может быть. Но мир был другой совершенно, это все-таки было 45 лет назад.
М. Антонов:
- Тоже верно. Насколько все быстро и весело снималось? Потому что одно дело - самим писать, самим играть и, может быть, режиссировать. А установки режиссера выполнять: ребята, давайте вот это? Я знаю, что вы переделывали сценарий чуть ли не по ходу, на площадке.
Р. Хаит:
- Почти нет. Сценарий был написан полностью до этого, много раз обсужден с режиссером, утверждалось практически каждое слово. Если на площадке что-то и происходило, было несколько импровизаций, но все в рамках сценария. То есть какого-то изменения сюжетных ходов не было.
Л. Барац:
- Единственное, была по-другому придумана сцена нашим режиссером Алексеем Нужным вокруг елки. Мы там должны были, из-за того, что случайно начался фейерверк, бежать, спасаться, спасать девочек, но так как в реальности ничего страшного в хлопанье этих фейерверков не происходило, мы придумали немного другую сцену, она и вошла в кино. А так все написанные слова, все диалоги, все конфликты, все это было уже прописано за столом.
М. Антонов:
- Скажу, что фильм «Обратная связь» - это логическое продолжение истории «Громкой связи».
Р. Хаит:
- Мы думаем над третьей частью, которая будет называться «Комсомольская связь».
М. Антонов:
- Это давно пора, кстати говоря. А то мы как-то стали забывать о комсомоле.
Р. Хаит:
- Ну конечно.
Л. Барац:
- Слава богу.
М. Антонов:
- Говорят, что в мире существует три продолжения, которые лучше оригинала – Новый Завет лучше Ветхого, второй «Терминатор» или второй «Крестный отец» лучше первого и «Гекльберри Финн» лучше «Тома Сойера». Есть давление такого, что продолжение окажется слабее первой части?
Л. Барац:
- Ну, во-первых, то, что Новый Завет лучше Ветхого, тут разговор где-то недели на полторы. Но, наверное, не об этом мы будем говорить. Вряд ли мы будем так же спорить о нашем кино, что лучше, что хуже, первая часть или вторая. Как нам кажется (и многие нам говорят), как минимум, вторая часть не хуже первой.
М. Антонов:
- Про третью часть шутка была или нет?
Л. Барац:
- Там нет Нагорной проповеди…
Р. Хаит:
- Как вы думаете, шутка или не шутка – фильм с названием «Комсомольская связь», громкое продолжение «Обратной связи»?
М. Антонов:
- Да кто ж его знает. От вас все что угодно можно ожидать.
Р. Хаит:
- С вами, юмористами, что угодно можно ожидать.
Л. Барац:
- Вы знаете, нас на придумывание и на съемки второй части подтолкнули несколько факторов. Первое – что получился первый фильм. Второе – что он не только получился, но и зрителем был принят. Потому что, когда мы объявили о том, что собираемся его снимать, на нас посыпалось огромное количество обвинений в том, что мы плагиаторы и так далее. И сколько бы мы ни рассказывали, что это мы купили лицензию и права на экранизацию, все равно нас страшно крыли всем, чем угодно. Потом, когда люди посмотрели фильм (имеется в виду «Громкая связь»), как-то все встало на свои места, то есть все просто поменялось. Если раньше 10% ждали, а 90% говорили, что вы плагиаторы, то тут все поменялось, 90% сказали «ух ты, какое хорошее кино», а 10 все равно остались на точке зрения того, что мы всё украли. Не прислушиваясь к тому, что мы говорили, что это общепринятая киношная практика – покупать лицензию и право на экранизацию какого-либо фильма.
Если говорить о третьем фильме, конечно, будет очень зависеть от того, как воспримут второе кино. К сожалению, мы выходим в таких условиях, когда собрать какую-то приличную кассу…
Р. Хаит:
- Я бы назвал это эпитетом «вменяемую».
Л. Барац:
- …вменяемую кассу будет крайне сложно. Тем не менее, мы посматриваем в систему, которая показывает нам, сколько народу пришло сегодня, вчера или придет завтра, и думаем об этом. Но у нас есть уже какие-то другие свои проекты. Во-первых, мы собираемся выпускать новый спектакль. Вот сейчас наш соавтор (мы не вдвоем, а втроем пишем с нашим театральным режиссером) ждет, пока мы закончим с вами разговаривать, потому что мы буквально уже в самом финале написания пьесы.
М. Антонов:
- То есть вы сядете вместе за стол и будете придумывать, что будет дальше? Это как происходит?
Р. Хаит:
- Нет, не что будет дальше. Поскольку мы плавно перешли от разговора про кино к разговору о театре… Нет, разговор о третьей части сейчас не идет вообще. Мы об этом не думаем и не говорим. Если бы вы нас спросили, чем мы сейчас занимаемся, сейчас мы дописываем нашу новую пьесу, по которой, мы надеемся, будет поставлен спектакль.
Л. Барац:
- Она не имеет отношения ни к «Обратной», ни к «Громкой связи».
Р. Хаит:
- Но в прокате идет «Обратная связь», это нам очень интересно. И очень интересно, чтобы люди пошли, потому что, нам кажется, фильм получился, он новогодний, он теплый, веселый. После него создается, как мне кажется, именно то правильное настроение, которое люди хотят почувствовать именно 31 декабря.
Л. Барац:
- К сожалению, у нас не получилось встать в ту дату, которую хотели, то есть поближе к Новому году. Но мне кажется, что народ чувствует и понимает, что это новогоднее кино. Мы так построили свою рекламную кампанию, чтобы это было ясно. И что ближе к Новому году народ пойдет, а начиная с 1 января, мы ждем притока зрителей, которые хотят какое-то новогоднее ощущение от кино получить.
М. Антонов:
- Или на онлайн-кинотеатрах посмотреть.
Р. Хаит:
- Какой онлайн-кинотеатр? Онлайн-кинотеатр – это потом, забудьте про него. Это конец января. До этого нигде нельзя будет посмотреть.
Л. Барац:
- Давайте мы в конце января с вами поговорим, и будем говорить исключительно об онлайн-платформе. А сейчас мы говорим исключительно о кино-театральном прокате, потому что он сейчас…
Р. Хаит:
- Потому что это отдельное удовольствие – пойти в кино. Взять девушку, юношу, мужа, жену, ребенка, бабушку, дедушку, всех…
Л. Барац:
- Собаку, рогатый скот…
Р. Хаит:
- Скарб домашний. Пойти в кино, посмотреть «Обратную связь» и получить новогоднее настроение, именно такое, как нам кажется, которое людям хочется испытывать в эти новогодние дни.
Л. Барац:
- Оно же крайне редко случается, это новогоднее настроение. Вроде все приготовил, и елочка у тебя есть, и оливье есть, но что-то нужно – то ли «Иронию судьбы» еще раз пересмотреть, то ли шампанское выпить, то ли чтобы кто-то удачный произнес тост за столом…
Р. Хаит:
- А часто еще бывает, что настоящее новогоднее ощущение возникает именно 1 января, когда ты проснулся, и ты пошел, съел этот салат, который вчера был свежеприготовленный, а здесь он чуть-чуть полежал, напитался соком, и вот 1 января ты вдруг неожиданно съел ложку этого салат, даже не положив на тарелку, а оттуда…
Л. Барац:
- Чуть-чуть отхлебнул шампанского – и оно пришло.
М. Антонов:
- О том, как писали вместе Ильф и Петров или Рязанов и Брагинский, можно прочитать. Вам вместе сочиняется комфортно?
Р. Хаит:
- Слушайте, если мы сочиняем столько лет (мы втроем сочиняем, по-моему, 25 лет)…
Л. Барац:
- Но вы правильно сказали. Вы видите кабинет. Это обычный кабинет, где мы собираемся втроем каждый день 5 дней в неделю, а иногда и 6 дней в неделю, садимся и начинаем.
Р. Хаит:
- Вот кабинет. Вот компьютер, куда все заносится. Вот фрукты, которые мы едим во время написания. Вот салфетки, которыми мы вытираем руки, когда поедим фрукты. Вот книги, которые нам дарят, но мы никогда их не читаем.
М. Антонов:
- Всегда же интересно, как рождается шутка. Я понимаю, что сейчас вторгаюсь на какую-то авторскую территорию. Кто мне расскажет, как рождается шутка, и сколько этих шуток за день может быть произнесено? И сколько из них смешных может быть?
Р. Хаит:
- Знаете, очень по-разному бывает. Бывает, из 7 часов работы 6 часов абсолютно бессмысленные, а за час происходят какие-то находки одна за другой, оправдывая, таким образом, целый день работы. А бывает, что целый день как-то идет. А бывает, целый день вообще не идет, и несколько дней подряд не идет.
Л. Барац:
- Знаете, у нас нет задачи сесть и придумать шутки. Мы придумываем какие-то мысли, сценарные повороты, ситуации, приносим какие-то истории, которые были услышаны или случились с нами или с нашими друзьями, и так далее. А там уже, внутри… Вот придумка шуток – это, на мой взгляд, самое несложное. Когда есть некая ситуация, есть персонажи понятные, и ты помещаешь эти персонажи вот в эту ситуацию, то написать смешные, остроумные в той или иной степени диалоги – это уже дело в нашем случае довольно нехитрое, оно льется уже в какой-то момент. Когда у тебя есть этот остов, то есть персонажи и сюжет, дальше уже диалоги пишутся легче.
М. Антонов:
- Правда ли, что вы всегда пишете под себя, зная, что исполнять это будут…
Л. Барац:
- Знаете, вообще выражение «писать под себя» подходит к очень пожилому писателю.
М. Антонов:
- Оно двусмысленное, я понимаю. Я думаю, что вы его поняли правильно.
Р. Хаит:
- Пока, слава богу, только пишем под себя. Да, мы пишем именно для себя, понимая, кто из нас какую роль сыграет. Все это происходит, за исключением тех мультфильмов, которые мы написали.
Л. Барац:
- Не только пишем под себя, мы еще играем в футбол. Есть в футболе выражение «под себя», когда ты бежишь вперед, а потом понимаешь, что сзади кто-то есть или тебе нужно остановиться. И вот когда ты убираешь мяч назад, это называется «под себя». Так что мы пишем под себя и играем в футбол иногда под себя.
Р. Хаит:
- Ну, и впереди маячит еще некоторое действие.
Л. Барац:
- Некоторое «под себя».
М. Антонов:
- Не могу не спросить. Дорогие Леня и Слава, мы ждем продолжение «Дня радио». Мы – это работники радиостанции.
Л. Барац:
- Так, простите, заказчики к нам иногда обращаются, заказывают какие-то корпоративы. Они говорят: «Дорогие Леня и Слава…» Может быть, чуть-чуть сбавить сцену?
М. Антонов:
- Будет ли продолжение «Дня радио»? По сути, есть продолжение «О чем говорят мужчины». На данный момент мы говорим про фильм, который тоже получил свое продолжение. Есть продолжение «Дня выборов». Продолжения у «Дня радио» нет.
Р. Хаит:
- Вот смотрите. У нас была мысль сделать спектакль «День радио. 20 лет спустя». Эта мысль относительно актуальная, она не окончательно похерена. Мы думаем о том, чтобы, может быть, это сделать. Это скорее даже будет посвящено не столько радио, сколько судьбе персонажей, судьбе героев этого спектакля. Но тогда нам было проще, тогда мы работали на радио. Тогда Козырев возглавлял наше радио, мы работали там с Николаем Фоменко, и нам было о чем писать. А сейчас мы не совсем в контексте.
Л. Барац:
- Это первое. Второе. Мы тут спорим. Мне кажется, что нужно делать совсем другой спектакль. То есть кто-то работает, а кто-то не работает на радио, а у моего персонажа, мне кажется, драматическая судьба, потому что, если помните, он определенной сексуальной ориентации, и в моем возрасте (или когда мы сделаем спектакль, мне будет еще больше лет) это уже выглядит скорее тоскливо, чем смешно. В таком случае и спектакль получится не то чтобы таким же веселым, как получился «День радио». И люди, приходя на вторую часть «Дня радио», получат совсем другом спектакль.
Р. Хаит:
- Может быть. Это если мы его сделаем, и если мы его сделаем так, как говорит Леша. Потому что мы с нашим соавтором считаем, что, наоборот, должен быть такой же спектакль, в таком же жанре, с новыми песнями группы «Несчастный случай». В общем, поэтому мы его и не делаем.
Л. Барац:
- Вот вы уже сейчас попали внутрь наших всяких творческих дел. Потому что у нас все это рождается вот таким образом – у кого-то одно мнение, у кого-то другое мнение, есть еще третье мнение. И все это довольно сложные этапы пути проходит, пока доходит до бумаги.
Р. Хаит:
- И то, что мы за годы нашей работы сумели выпустить около 10 спектаклей, около 10 фильмов, поверьте, это человеческий подвиг.
М. Антонов:
- Я еще помню телевизионный проект, который выходил, по-моему, на канале «ТВ-6 Москва».
Р. Хаит:
- Какой? Вы имеете в виду «Деньги»?
М. Антонов:
- Да, «Деньги».
Р. Хаит:
- О, Господи.
М. Антонов:
- Но было же?
Л. Барац
- Мы пытаемся это забыть уже долгие годы.
Р. Хаит:
- Ну, мы на самом деле уже это забыли. Странно, что вы это помните.
М. Антонов:
- Потому что это было интересно, на мой взгляд. Это было новое.
Л. Барац:
- Знаете, это было очень сумбурно и, к сожалению, недоделано.
Р. Хаит:
- Если это и было интересно, то было интересно то, что там много разных энергий столкнулось, эти энергии были. Не вспоминаешь, наверное, то, где не заложено никакой энергии, просто какая-то такая халтура, тяп-ляп и всё. Там много разных энергий, направленностей было. Это все выливалось в какой-то сумбур, но при этом что-то там было.
Л. Барац:
- Знаете, как ни странно, и работа с Иваном Дыховичным, которая в итоге закончилась ссорой с ним, дала нам многое. Как минимум, дала то, что мы пообщались с очень интересным человеком, с интересным режиссером, у него огромное количество историй. Мы, правда, в тот момент говорили: «Ваня, давай что-то делать, а не рассказывать истории», но истории были хороши. Более того, мы успели поработать с великим оператором. Это было довольно странно на том проекте, потому что проект задумывался следующим образом: с утра мы снимаем серию, а вечером она идет в эфир. Но когда к нам пришел оператор Юсов (это оператор, который снимал с Тарковским, который выстраивает свет два дня на кадр, который идет две минуты), это было, с одной стороны, интересно, потому что мы послушали про то, как он работал с Тарковским. С другой стороны, совершенно бессмысленно, потому что нам не удавалось снять серию, и она выходила в каком-то странном виде в эфир.
Р. Хаит:
- Но это не про прошлое. Сейчас в прокате идет фильм «Обратная связь». Пожалуйста, друзья, если хотите получить новогоднее настроение, идите в кино – не пожалеете.
М. Антонов:
- В одном из интервью вы сказали, что Камиль, по-моему, вышел заплаканным с фильма.
Р. Хаит:
- Да, Камиль. Он пришел на пресс-показ и вышел заплаканным с фильма. Знаете, это прекрасное свойство, когда тебе так нравится твоя работа.
Л. Барац:
- Камиль, во-первых, старше нас.
Р. Хаит:
- Чуть-чуть сентиментальнее.
Л. Барац:
- Да, соответственно, сентиментальнее. И это замечательное свойство, когда твоя собственная работа вызывает такие эмоции.
Р. Хаит:
- Ну, у Довлатова помните? Он говорит, что зашел в ресторан Центрального дома литераторов. В углу сидел писатель такой-то, читал книгу. Судя по тому удовольствию, с которым он ее читал, это была его книга. Так же и здесь.
М. Антонов:
- Конечно, когда вы снимали, работали на площадке, должно быть вдохновение, вполне возможно, музыкальное. Можете назвать песню, которая вас поразила в этом году? Которая, может быть, у вас на смартфоне играет в наушниках?
Л. Барац:
- Именно вышедшая в этом году?
Р. Хаит:
- Или которую услышали в этом году?
М. Антонов:
- Может быть, «Би-2» - «Бог проклятых»?
Л. Барац:
- Наверное, это было бы очень логично, но это не так. «Бог проклятых» прекрасная песня, которая вдохновляла.
Р. Хаит:
- Вы, наверное, имеете в виду отечественную какую-то?
М. Антонов:
- Да, желательно. Хотя можем пойти от противного. Песня, которая надоела, и хотелось уже выбросить, выключить?
Л. Барац:
- Я сейчас назову несколько песен, которые слушаю. Во-первых, неожиданно зазвучит песня Christmas («Рождество») в нашем фильме. Это песня группы «Би-2», которая незаслуженно как-то и негромко была опубликована, в какой-то момент забыта, и ее помнят только фанаты. Это песня, которая достойна прослушивания.
Р. Хаит:
- Она у нас в конце фильма «Обратная связь», который сейчас вышел на экраны и идет во всех кинотеатрах страны.
Л. Барац:
- Если я сажусь в самолет, и мне хочется хорошего настроения, я слушаю музыку. И песня Endlessly группы Muse меня вдохновляет.
Р. Хаит:
- Отечественные производители…
Л. Барац:
- Почти отечественные производители - «Океан Эльзи», которые давно ничего не выпускали. Сингл «Мыть», который мне был показан, кстати, Славой, тоже производит на меня такое же впечатление.
Р. Хаит:
- Она вышла года два назад.
Л. Барац:
- Да. Хотя первые прослушивания были такие… Я сразу не слышу песню, мне нужно несколько раз ее послушать, и потом она становится либо любимой, либо нелюбимой.
М. Антонов:
- Я почему спросил? Потому что хотел услышать «Би-2». Я помню прекрасно сюжет фильма «О чем говорят мужчины», как герои ехали на концерт «Би-2». А если бы сейчас снимать продолжение, а год ковидный, ехать никуда нельзя, что бы делали герои, на чей бы концерт… Я не знаю, они онлайн слушали бы или пробовали через кордоны коронавирусные пробраться?
Р. Хаит:
- Здесь мы не будем оригинальными. В принципе про ковид не хочется снимать. Хочется, чтобы об этом все меньше и меньше говорили. Мне кажется, это будет полезнее (в прямом смысле) для людей, они будут меньше болеть.
Л. Барац:
- Вот еще. Charlie Winston. Тут огромное количество песен, которые можно перечислять, Like a Hobo например, и так далее, My Life as a Duck – чудесная песня, но это песни не этого года.
М. Антонов:
- Мы про ковид поменьше говорим, но если бы была такая возможность, герои бы поехали (или никуда не поехали бы)?
Р. Хаит:
- Вы спрашивали о том, что бы они слушали.
М. Антонов:
- На концерт «Би-2» они бы точно не поехали.
Р. Хаит:
- Да нет, «Би-2», «Сплин», «Океан Эльзи» - все по-прежнему. В этом планы преференции остались теми же.
М. Антонов:
- Про сценарии мы поговорили. Я сейчас буду говорить про некоторых людей, которые не совсем понимают должность продюсера фильма. Продюсер – это тот, кто дает деньги? Продюсер – это тот, кто руководит всем процессом и может в один момент заменить актера, режиссера, оператора? Вот продюсеры Леонид Барац и Ростислав Хаит – это что?
Л. Барац:
- Вы говорите как раз с теми людьми, которые тоже точно вам не ответят на ваш вопрос, кто такие продюсеры. Продюсеры – это какие-то такие определенные люди, но мы со Славой, наверное, продюсеры, скажем, не лучшие. Потому что, как мне кажется, с тем материалом, который у нас есть, и с хорошим продюсером мы бы продвинулись дальше, чем мы есть сейчас в той точке, в какой мы сейчас находимся.
Р. Хаит:
- Мне кажется, Леша имел в виду, что не то что мы не можем объяснить значение слова «продюсер», а что мы действительно не являемся оптимальными продюсерами ни для своих фильмов, ни в принципе. То есть мы, наверное, что-то умеем, но… Вы задавали вопрос «что такое продюсер?». Продюсер – это не инвестор. Инвестор – это тот, который вкладывает деньги.
Л. Барац:
- Продюсер – это как раз человек, который ищет инвестора. Иногда он же является инвестором. Иногда есть продюсер, который весь цикл осуществляет. То есть он придумывает идею или находит ее где-то. Он понимает, с каким режиссером эту идею воплощать. Он нанимает исполнительного продюсера, который занимается продакшн, то есть производством фильма. Он разговаривает с прокатчиком, то есть с теми людьми, которые будут рекламировать кино и прокатывать его в кинотеатрах.
Р. Хаит:
- Он договаривается с телевизионными каналами, с онлайн-платформами. Мы можем так сказать, если коротко сформулировать. Если режиссер – это организатор съемочного процесса и постпродакшн, то продюсер – это организатор всего процесса, касающегося данного фильма, от самого начала до самого конца съемок, и послесъемочный период тоже. То есть фильм был снят 10 лет назад, а продюсер до сих пор договаривается о том, куда его продать, на какие каналы, за сколько, на какие онлайн-платформы и т.д. Организатор процесса.
М. Антонов:
- Празднование Нового года, из-за того, поездки, полеты, ограничения, как-то поменяется? Или у вас это все происходит стабильно, и никакие коронавирусы на эту ситуацию не влияют?
Р. Хаит:
- Мы ничего такого именно в сам Новый год себе не планировали никогда особо. Сначала мы много работали.
Л. Барац:
- В смысле, в сам Новый год, с 31-го на 1-е, это называется у нас халтура, мы вели какой-то Новый год.
Р. Хаит:
- Сейчас это называется более благообразным словом «корпоратив». Вот мы сначала работали в Новый год лет 10 или 15, потом подумали: а давайте не будем работать. После того как решили не работать, потом нас перестали звать, и мы уже думали, как бы поработать. Некоторые Новые года проводили в ощущении, что жаль, что мы сегодня не работаем. А сейчас все совпало, мы особо и не хотим работать (можем себе, в общем, это позволить), и нас не зовут. В общем, мы прекрасно проводим с 31-го на 1-е в загородном доме, с друзьями.
Л. Барац:
- А если и зовут, мы называем такие деньги, чтобы нас не звали.
М. Антонов:
- Вы с первого класса вместе. Вам бывает скучно друг с другом?
Р. Хаит:
- Скучно – нет.
М. Антонов:
- Сколько можно смотреть на одно и то же лицо, меняющееся с возрастом, но все же?
Л. Барац:
- Лицо действительно наскучило, а мысли этого лица и перекачка эмоций всегда интересны.
Р. Хаит:
- Нет, скучно никогда не бывает.
Л. Барац:
- Бывает тяжело, бывает, мы ругаемся.
Р. Хаит:
- Можно осточертеть друг другу…
Л. Барац:
- Но скучно не было никогда. Осточертеть – это уже близко к равнодушию.
Р. Хаит:
- Ты же сам говоришь, любовь и ненависть.
Л. Барац:
- Осточертело – это значит…
Р. Хаит:
- Это ты ненавидишь.
Л. Барац:
- Для меня осточертеть – это уже когда ты вообще ничего не ощущаешь. Нет, скучно никогда не бывало, но я понимаю ваших одноклассников. Потому что интересы разошлись, все куда-то разбежались. И вот ты сходишься через 15 лет с этими же людьми, которые, ты помнишь, были тебе близки эмоционально, у вас было много общих интересов, вы не любили одну и ту же учительницу или, наоборот, любили кого-то и т.д. А все это в прошлом, и сборы одноклассников - часто очень скучное мероприятие.
М. Антонов:
- Какую бы песню отечественного исполнителя в финале нашего сегодняшнего разговора вы поставили бы?
Р. Хаит:
- Песня не совсем сочетается с нашим интервью, но я бы поставил песню группы «Би-2» «Вечная».
Л. Барац:
- Она у нас звучит совсем небольшим отрывком в первом фильме «О чем говорят мужчины».
Р. Хаит:
- И она нам до сих пор очень нравится.
М. Антонов:
- Ну а мы сегодня говорили в том числе о фильме «Обратная связь», который сейчас идет во всех кинотеатрах. Сходите, пожалуйста..
