Депутат о красноярской дамбе: Сегодня мы даже не знаем, сколько в стране таких сооружений
Скачать передачу [mp3, 43.7 МБ]
Мы предлагаем читателям полный текст радиопрограммы:
Е. Афонина:
- В студии Елена Афонина. Прорыв дамбы золотодобывающей артели на реке Сейба в районе деревни Щетинкино Красноярского края унес жизни 15 человек – их накрыло 4-метровой волной. Это были легкие временные постройки. В тот момент там было 74 человека. Всего в поселке находилось около 180 рабочих. Первые выводы следствия – на дамбу нет никаких документов, ее построили незаконно. Спустя сутки после трагедии состоялись первые задержания – начальника участка, мастера и директора предприятия привезли в Красноярск, их допросили следователи. Все трое арестованы на два месяца.
В нашем эфире мы попытаемся выяснить, эта трагедия – случайность или системная недоработка. Помогут нам разобраться в этом геолог, кандидат технических наук Станислав Завацки и эксперт российского отделения Гринпис Михаил Крейндлин.
Вопрос нашим радиослушателям. Как вы оцениваете случившееся?
Станислав, вам как эксперту вопрос. Что это за 4 метра воды, и что это за каскадные сооружения, несколько дамб, которые разрушались одна за другой?
С. Завацки:
- Я бы хотел выразить глубокие соболезнования семьям и близким погибших и пострадавших людей. Сама авария была не прогнозируемая, но ожидаемая. То, что я увидел, и понял, что там случилось, - это был полный технологический хаос. Каскад дамб строился без соответствующих разрешений и хаотично. То есть каждая дамба строится по определенным закономерностям – послойно, тело дамбы строится, боковины, верхушка. Все имеет свои закономерности, как это надо построить. Особенно внутренняя часть дамб должна быть построена по определенным строительным нормам и правилам. Потому что техника безопасности написана кровью, и любое исключение из этого является продолжением кровавых дел. Это дело тоже кровавое. Поскольку прорвало, я так понял, верхнюю дамбу, и вал пошел вниз, прорвал вторую, третью, четвертую. Получился селевой потоп, то есть вода вместе с грязью, камнями, валунами, деревяшками, и он смел все на своем пути.
Что это значит? Если кто-то остался в центре этого потока, скорее всего, его найти будет уже невозможно, потому что его перемалывает в атомы и молекулы. Там могут найти мелкие части.
Е. Афонина:
- Станислав, те, кто возводил эти дамбы, могли или не могли понимать их опасность? У горного мастера, который отвечал конкретно за этот участок, нет профильного образования. Начальник участка признался, что понимал опасность размещения в потенциально опасной зоне, тем не менее, строились общежития и возводились эти каскады. Возникает закономерный вопрос. Это так не повезло этому участку или похожая ситуация и на других тоже?
С. Завацки:
- После развала Советского Союза у частных предприятий началась такая отсебятина, скажем так.
Е. Афонина:
- А проверяющие туда ходят или нет?
С. Завацки:
- Само управление построило свои здания выше первой дамбы. То есть не только выше ее уровня над морем, но выше и ее постройки. Все остальные постройки были возведены ниже уровня этих дамб и практически в русле реки. Если прорывает дамбу, поток сметает все на своем пути.
Е. Афонина:
- Ваши слова, что это не единичная история, подтверждают в том числе и слова жены начальника участка Снежанны Егановой. Я хочу напомнить, что ее супруг сказал: да, я виновен в этой трагедии, потому что должен отвечать за этих людей, я беру вину на себя. И сейчас он пошел на сделку со следствием. Тем не менее, он находится в данный момент в СИЗО, несмотря на то, что защита просила заменить ему пребывание в СИЗО на домашний арест. Вот что она рассказала.
С. Еганова:
- Это просто горе. Я вообще не знаю, как он не умер сразу. Потому что 16 человек – я бы сразу умерла, на месте. Это надо понимать, какое давление на него оказано. Он двое суток без сна. Он спасал людей, продолжал бороться. Его допрашивают в этом состоянии. Ему не дают возможности ни выспаться, ни отдохнуть. Люди не понимают, что такое горные работы, что такое работа в тайге. Золото мыли испокон веков вот таким способом. Сейчас только техника добавилась – экскаваторы и бульдозеры. Проверьте любую артель, которая моет таким образом золото - у всех такие дамбы.
Е. Афонина:
- Михаил, первые слова, которые появились, после того как стало понятно, что без человеческих жертв не обошлось, началась поисковая операция, дальше появились какие-то очень робкие замечания, потом они почему-то исчезли, что это опасность еще и с экологической точки зрения. В чем она выражается?
М. Крейндлин:
- Я не знаю, почему это робкие слова. По-моему, мои коллеги, которые ведут, в том числе в Красноярском крае, мониторинг за состоянием рек, когда ведется золотодобыча, еще год назад официально обращались в контролирующие органы, в частности, в управление Роспотребнадзора по Красноярскому краю, которое по положению должно заниматься надзором на геологическими работами, в том числе золотодобычей на этой территории, говорили, что конкретно на этой реке Сейба загрязнена в результате работы предприятий, которые работают на этой реке, примерно на расстоянии 240 километров. Понятно, это данные космической съемки, но они достаточно четко показывают, что там какое-то загрязнение есть.
Е. Афонина:
- Что это за загрязнение, насколько оно опасно?
М. Крейндлин:
- Из космоса это не видно, видно, что цвет воды отличается.
Е. Афонина:
- Пробы воды не брали?
М. Крейндлин:
- Это должно было сделать управление Роспотребнадзора. Это их прямая обязанность, требования Кодекса административных правонарушений, административных регламентов, закона об охране окружающей среды, закона о недрах, в конце концов. Но управление Роспотребнадзора официально ответило, что мы не будем этого делать, вы съездите, возьмите пробы (но регламентом установлено, что общественная организация это сделать не может – просто у них нет таких возможностей), и тогда мы рассмотрим эту вашу проблему. Вы правильно ставите вопрос о контролирующих органах. Я считаю, что вина за случившееся лежит и на тех самых контролирующих органах. Все эти объекты, в том числе золотодобычи, стоят на учете как объекты надзора, в перечне они есть, только ничего не делается. Говорят, что у нас нет транспорта, нет того, нет сего, но для федерального надзорного органа это звучит странно. Я считаю, что не меньшая вина за эту трагедию лежит на тех органах, которые не реагировали на эти сигналы.
Е. Афонина:
- Когда произошло это ЧП, я так понимаю, очень быстро оценили состояние, в том числе и воды в реке Сейба, и выяснили, есть там нарушения или нет. Эта информация стала доступной сейчас.
С. Завацки:
- Да, информация не секретная. Было предположение, что нарушения есть. Ничего не делалось для того, чтобы выяснить какие это нарушения. Хотя пробы воды можно взять и чуть ниже этого прииска. И можно доказать, что там есть, чего нет, сделать корреляцию на расстоянии, ниже по течению реки и т.д. По последним данным, в реке были найдены очень большие превышения предельно допустимых норм ртути. Ртуть используется в золотодобыче, для того чтобы после того, как основная порода ушла из желобов, осталось в ворсистых ковриках золото с некоторыми остатками других металлов и другой породы. Когда все это ссыпается с этих ковриков в определенную емкость, туда заливается ртуть. Работает простой принцип. Порода легче, чем ртуть, она плавает, ее снимают оттуда.
Е. Афонина:
- Станислав, таким образом добывают золото официально или это черные добытчики?
С. Завацки:
- Если это не запрещено в России, то это страшное упущение, которое давно должно было быть устранено.
Е. Афонина:
- Депутат городского Совета Красноярска Константин Сенченко сказал, что ничего в Красноярском крае невозможно сделать без ведома властей. Невозможно построить такое огромное сооружение без того, чтобы никто ничего не знал. Все всё знали. Местные жители жаловались – река грязная, много нарушений. Это длилось 5-7 лет. Какую роль в этой трагедии сыграли местные власти?
На связи председатель комитета Госдумы по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям Николай Николаев. Николай Петрович, я уверена, что эта трагедия не прошла мимо и депутатов Госдумы. Какие-то решения, обсуждения были по этому поводу сегодня?
Н. Николаев:
- Причины этой ситуации возникли не за один день. Наш комитет уже год назад выпустил соответствующий доклад. Мы видим, что причина случившейся трагедии – отсутствие модели управления вообще водными ресурсами. У нас есть колоссальная проблема. У нас только на федеральном уровне водными ресурсами управляет 15 министерств и ведомств. Мы понимаем, что у 7 нянек дитя без глаза, а что у 15 нянек происходит, мы видим воочию.
Вторая проблема, которая никак не решается, хотя мы проводили соответствующие парламентские мероприятия, - мы категорически не знаем, сколько у нас в стране вообще гидротехнических сооружений. Пример сегодняшней трагедии это как раз очень яркий пример. Эти дамбы, о которых никто по факту не знал. У нас есть в официальных данных цифры от 13 тысяч до почти 30 тысяч, но сколько реально, никто не понимает. Более того, у нас зафиксировано порядка 3,5 тысяч гидротехнических сооружений, которые являются официально бесхозными, то есть без собственника. И это приводит вот к таким печальным последствиям. Трагедии случаются, к сожалению, достаточно часто по всей территории страны.
Е. Афонина:
- А что с этим делать, какие меры предпринимать?
Н. Николаев:
- Во-первых, нам нужно поменять саму модель управления водными ресурсами. Потому что, в конце концов, нужно, чтобы какое-то ведомство или министерство отвечало за то, что происходит на реках, озерах и т.д.
Е. Афонина:
- Сколько времени может занять эта процедура?
Н. Николаев:
- Второе, что необходимо, это вопрос изменения экономической модели. У нас сейчас в целом в водное хозяйство страны поступает каждый год порядка 20 млрд. рублей. Я сам делал запросы во все регионы страны с просьбой обозначить ту цифру, которая необходима сейчас регионам для наведения порядка в водной отрасли. Она составила в целом по стране более 2 трлн. рублей. То есть мы видим, что сегодняшняя модель категорически нежизнеспособна. Если у нас останется такая модель, то наше водное хозяйство будет дальше деградировать. Мы сейчас ведем переговоры и с правительством, и обращаем внимание на это, и я надеюсь, что все-таки мы добьемся, что хоть как-то эта ситуация будет меняться. Но пока, как мы видим, все это приводит вот к таким печальным последствиям.
Е. Афонина:
- Николай Петрович, вы хотите изменить всю схему, всю систему. Дело это долгое, утомительное. Люди гибнут уже вчера, что называется. И эта ситуация в данном случае не только в этой компании, такая ситуация практически на всех золотодобывающих приисках. Что мы с этим будем делать?
Н. Николаев:
- Вы абсолютно правы. Другое дело, что сейчас заявление Росприроднадзора о том, что давайте мы проверим все дамбы, оно, конечно, правильное и хорошее, но мы не знаем, что проверять. Я бы более внимательно прислушивался к тем заявлениям, которые поступают от граждан. Потому что, как мы знаем, жалоб было очень много и на эту территорию, но, к сожалению, реакции не было. Мне кажется, что здесь нужно, чтобы и Ростехнадзор, Росприроднадзор более открыты были и оперативно реагировали в обязательном порядке на любые такие сигналы. Пока мы видим, что этого нет. В результате у нас надзорные органы работают так…
Е. Афонина:
- Николай Петрович, вот сейчас Станислав вам по полочкам разложит, что надо проверять.
С. Завацки:
- Проверять все дамбы, конечно, сложно. Трудно даже программу проверки этих дамб сделать. В принципе я бы на этих золотодобывающих предприятиях сильно для начала не мучился. Есть такая организация, которая отвечает за жизнь фауны и флоры в реках, озерах и т.д. Провести анализ воды даже на 500 км ниже, даже на тысячу, даже в Северном Ледовитом океане, в устье – он всегда докажет, что есть следы ртути. И дальше исследовать, откуда эта ртуть появилась, можно.
Е. Афонина:
- Что показывает наличие ртути в воде?
С. Завацки:
- То, что используются запрещенный и очень старинный способ отделения руды золота от породы и дальнейшие злоупотребления ртутью. А ртуть, как мы знаем, вместе с другими элементами подлежит строгому контролю одного силового ведомства в России, которое это делает правильно. Значит, есть какие-то злоупотребления.
Н. Николаев:
- Я хотел бы поблагодарить за рекомендацию, но хочу обратить внимание уважаемого геолога, что наличие ртути не даст возможность определить наличие или отсутствие, а тем более качества дамбы или другого гидротехнического сооружения. Мы с вами говорим о разных вещах. Если вы говорите о ртути, то вы говорите об обнаружении того или иного способа добычи золота, возможно, с определенными злоупотреблениями.
Е. Афонина:
- А власти Красноярского края были не в курсе, каким образом у них работают компании?
Н. Николаев:
- Я вам предлагаю спросить у местных чиновников, знали они или нет.
Е. Афонина:
- Простите, депутат от Красноярского края у нас есть в Госдуме?
Н. Николаев:
- Конечно.
Е. Афонина:
- Может быть, мы депутата от Красноярского края спросим, он в курсе, что происходит у него в регионе?
Н. Николаев:
- Конечно, мы спросим. Я хочу сказать о другом. Сейчас у нас люди погибли от прорыва дамбы. Я говорю об этом риске. Действительно, здесь нужно спрашивать и с местных властей, и с региональных властей, и с федеральных. Как я только что сказал, до сих пор у нас в стране нет открытой информации о наличии и о количестве гидротехнических сооружений.
Е. Афонина:
- Вот нам пишет Сергей Николаевич, наш радиослушатель: «Обратите внимание, Салехард, поселок Харп, происходит то же самое – незаконная добыча и т.д.». Иван пишет: «Судя по названию, компания подставная, китайская, и название созвучно одной из группировок триад». Павел пишет: «А где вообще технику безопасности у нас соблюдают?» Александр напоминает, что это второе подобное ЧП за последние полгода: «Конечно, это системная причина. Я задаюсь другим вопросом – а не диверсия ли это?»
Н. Николаев:
- Нет, это не диверсия, а халатность и отсутствие открытости информации о тех сооружениях, которые у нас есть. При отсутствии этой информации мы видим, что нет серьезной системной работы надзорных органов. Если формально нет этой дамбы, то что же ее проверять? Поэтому прежде всего нам нужно навести порядок в регистрации таких дамб, выяснении собственников этих дамб и других гидротехнических сооружений и контроле за их качеством, техническим состоянием. Это все возможно сделать. Мы уже работали и с Росприроднадзором, и с Росводресурсами. К сожалению, Росводресурсы на сегодняшний день это организация, которая в меньшей степени наполнила информацией свои ресурсы и меньше всего знает о тех ресурсах и тех богатствах, которые находятся в их управлении.
Е. Афонина:
- А вот Михаил Крейндлин, эксперт российского отделения Гринпис, сказал, что все эти гидросооружения прекрасно из космоса видно.
Н. Николаев:
- Я сомневаюсь в этом. Потому что те технические возможности, которые есть на сегодняшний день, к сожалению, не позволяют выделить такие небольшие гидротехнические сооружения, например, такую дамбу, которую сейчас прорвало. Тем более если это находится в удаленных местах, то даже из космоса, к сожалению, невозможно увидеть.
М. Крейндлин:
- Депутаты Государственной Думы тоже косвенно виновны в этой трагедии. Потому что именно она приняла в 2006 году закон, отменяющий государственную экологическую экспертизу вот для таких проектов. Более того, раз нет экологической экспертизы… Николай Петрович говорил про местных жителей. Но сейчас местные жители вообще никак не влияют и даже не могут обсуждать эти проекты, потому что лицензия выдается без них, на федеральном уровне, никто их не спрашивает, никаких общественных обсуждений не проводится, они только по факту узнают, что у них речка уже умерла.
Е. Афонина:
- Я вам скажу больше. Даже приблизиться к общежитиям они не имеют права. Потому что первые свидетельства тех жен, чьи мужья там работают: мы даже туда приехать не можем, это охраняемая территория.
М. Крейндлин:
- Да, это закрытая территория. Более того, сейчас по закону о недрах, даже если выявлены серьезнейшие экологические нарушения при добыче золота, нет оснований для отмены лицензии. Приведу пример. У нас есть такой национальный парк «Югыд ва» в Республике Коми. Это вообще-то первый российский объект всемирного природного наследия ЮНЕСКО. В 2009 году незаконно была выдана лицензия на добычу золота на территории этого парка. Верховный суд по нашему заявлению отменил это решение, признал незаконной добычу золота. Несмотря на то, что и Верховный суд, и десятки требований ЮНЕСКО отменить лицензию, лицензия действует до сих пор. Последнее решение Росприроднадзора: у нас нет оснований для отмены лицензии. Более того, сейчас эта компания, которая собирается, с одной стороны, продаться китайцам полностью, а с другой стороны, пытается добиться вырезать 50 тыс. га из парка, чтобы добиться добычи золота на этой территории. Объект всемирного наследия ЮНЕСКО!
Е. Афонина:
- Возникает вопрос. Могут ли об этом не знать местные власти?
М. Крейндлин:
- Конечно, местные власти об этом знают. Они ничего сделать не могут, поскольку федеральный надзор.
Е. Афонина:
- Нам слушатели пишут, что местные власти наверняка в доле, всё прекрасно знают, с этого получают. Вообще как ведется золотодобыча? Мы подготовили небольшую справку.
- Производство золота в России стабильно удерживается на уровне около 300 тонн в год. Большая часть, 240 тонн, добывается из месторождений, порядка 20 тонн попутно извлекается из руд цветных металлов и еще 40 – из вторичного сырья. Лидеры по добыче золота в стране сконцентрированы в Дальневосточном и Сибирском федеральных округах. Больше всего драгоценного металла получают в Магаданской области. Основную часть добытого в стране золота скупает Центробанк в резервы. В прошлом году он приобрел 274,5 тонны. Это данные Всемирного золотого совета. Это рекордный объем. Второе место по уровню потребления драгоценного металла заняли ювелирная отрасль и иностранные покупатели.
Помимо официальных добытчиков золота, в России действуют частные старатели. Схем, по которым работают нелегалы, существует несколько. Одна из самых распространенных такая. Артель отмывает золото на одном месте, забирает основную часть находки, а потом переходит на другое. Вольные же старатели приходят на этот участок и добывают остатки. Впрочем, найти не до конца отработанный отвал, где еще можно намыть 1-2 кг, не так-то легко, особенно без наводки. Но координаты перспективных участков вольным старателям зачастую сливают их легальные коллеги, понятно, что не бесплатно.
Е. Афонина:
- Информация из открытых источников. В прошлом году «Сибзолото» отмыло здесь почти 3 тонны драгметалла. Если мы возьмем цифры, которые намывают черные копатели, и то золото, которое украдено, это более 4 тонн в год, почти 10 млрд. рублей. По некоторым данным, этот золотой поток идет в Китай, где усиленными темпами золотовалютные резервы начинают пополняться просто в геометрической прогрессии. Здесь возникают очень плохие параллели с лесом тайги и с золотом. Все это уходит в Китай. И тут мы опять приходим к той же реплике, которую написал наш радиослушатель: «А не китайская ли это компания?» Могут об этом не знать местные власти? Или они получают от этого что-то – золотом, деньгами, какими-то уступками? Давайте об этом спросим члена президиума Национального антикоррупционного комитета Павла Зайцева. Павел Васильевич, в этой схеме, которая приводит к трагедиям, какую роль играют местные чиновники, местные власти?
П. Зайцев:
- Как правило, местные чиновники и власти включены в этот бизнес, в большинстве своем с помощью коррупции. То есть их подкупают тем или иным образом - могут долю заплатить, могут услуги, могут передать деньги и т.д. Местные чиновники выдают различные разрешения – на добычу, строительство тех или иных сооружений, строительство дамб, строительство домов, на технику. Там различные службы, которые контролируют деятельность людей, техники, законность добычи. Чтобы хищения не производились, и золото не уходило налево, в том числе в Китай или куда-то еще, там ряд контролирующих органов. Это и местные чиновники, и правоохранители. Я думаю, все вовлечены в этот бизнес более или менее.
Е. Афонина:
- Но сейчас мы слышим, что дамба возводилась без документов, построили ее незаконно. А это значит, что местные власти и те же самые чиновники ни при чем, их просто обманули. Они не знали, что там происходит. Если мы возьмем конкретно этот участок, где произошла эта трагедия, эти общежития, то ближайший населенный пункт находится в 20 километрах. А для того чтобы оказать помощь погибающим золотодобытчикам, вертолету пришлось садиться вообще в 80 километрах. Там даже площадки не было, для того чтобы санавиация могла на земле оказаться. Говорят: мы что, туда пешком пойдем, мы что, их проверять будем?
П. Зайцев:
- Да, именно так – будем. А зачем чиновники там нужны? Они обязаны всё это проверять. Они не хотят проверять. Потому что любая проверка выявит кучу нарушений.
Е. Афонина:
- Периодичность проверок установлена или нет?
П. Зайцев:
- Периодичность проверок есть. Но проверки могут производиться различными органами. Я думаю, там проверки вообще не проводились. Потому что деньги могли в том числе платить, чтобы никаких проверок не было.
Е. Афонина:
- Вот сейчас трое арестованных. Это начальник участка, мастер компании и гендиректор компании «Сисим» Максим Ковальков. Эта троица сейчас находится под арестом.
П. Зайцев:
- Вполне возможно, что пока они будут арестованы, кто-то из них, если они сознаются, может давать показания о том, вовлечены ли чиновники в этот бизнес, в том числе коррупционный.
Е. Афонина:
- Что нужно в данной ситуации делать, чтобы подобные трагедии не повторялись?
П. Зайцев:
- Надо эти факты выявить, предъявить нашей общественности и устроить показательный процесс.
Е. Афонина:
- Масштаб того, что мы сейчас обсуждаем, - 10, 20, 30, 90%, все золотодобывающие компании работают вот так, в серую?
С. Завацки:
- Нет, не все. Где-то половина. Потому что есть образцовые компании, которые работают в Магадане, в Якутии, на Чукотке. Которые работают в закрытом цикле. Не надо изобретать велосипед, надо просто посетить такие компании и увидеть, как надо работать, как построены дамбы, объемные сооружения.
Е. Афонина:
- Это тоже частный бизнес, о котором вы говорите?
С. Завацки:
- Это частный бизнес.
Е. Афонина:
- Насколько сложно выиграть тендер, заявить свое право на подобный род и вид деятельности?
С. Завацки:
- Очень сложно. Потому что без денег это невозможно. Коррупция начинается уже на стадии получения заказа, на проведение этих работ. Дальше идет коррупция при проектировании. Но наступает момент, когда можно все проверять. Из космоса видно спичечный коробок, видно, что там построено – по плану или не по плану.
Е. Афонина:
- Зачитаю комментарий одного из наших радиослушателей: «Вся недродобыча принадлежит государству или компанием с госучастием». Я продолжу вопрос нашего радиослушателя. А что, золото у нас перестало быть стратегическим полезным ископаемым, учет за которым ведется досконально? Насколько я помню, до недавнего времени даже количество добытого золота – это была государственная тайна.
С. Завацки:
- Да, золото по-прежнему стратегическое полезное ископаемое. И структура, которая это курирует, она курирует это по всем вопросам, вплоть до 1 грамма. Если что-то мимо ушло, это или без их ведома, или с их молчаливого согласия. Значит, надо усилить контроль по всей цепочке. Потому что всё знают местные жители. Местные депутаты тоже всё знают, краевые тоже. Значит, где-то цепочка замыкается в регионе. Мы можем говорить о круговой поруке. А это мафия. Значит, надо распутать.
Е. Афонина:
- Еще местные жители обратили внимание (не только в этой артели, но и в других подобных золотодобывающих компаниях), что, как правило, местных жителей почему-то на работу не берут. Привозят издалека, они отрабатывают вахтовым методом, и их увозят. Мне кажется, что в данной ситуации приехали, уехали, деньги получили, о проблемах и об обстоятельствах того, как все это происходило, забыли или рассказали где-то у себя в Волгограде или в Вологде на кухне, и не более того.
С. Завацки:
- В Киргизии, в Узбекистане.
Е. Афонина:
- У нас есть прекрасный опыт соседей. В данном случае добыча шла, хоть и с нарушениями, но, видимо, все-таки на благо государства, а если мы говорим о черной добыче золота, которая происходит, то в Китае с этим очень быстро разобрались.
М. Крейндлин:
- Я бы не сказал, что очень быстро, но разобрались. Мало того, что разобрались с этой черной золотодобычей, но и с лесорубами тоже. Более того, Китай сейчас запрещает добычу рассыпного золота в верховьях рек на севере страны. К сожалению, многие мелкие компании, которые работали там, постепенно перебираются к нам. Более того, есть такой бизнес по переброске через границу так называемых мини-драг. Самое страшное, что может быть на речке с экологической точки зрения, это драга. Сейчас Монголия принимает закон, тоже запрещающий в не затронутых реках добычу рассыпного золота. То есть это системная проблема. А мы наращиваем.
Е. Афонина:
- Нам дозвонился Алексей из Красноярска.
Алексей:
- Я сам геолог, горный инженер, я на россыпях уже более 20 лет. Хочу сказать по поводу дамб. Здесь прямая вина начальника участка. Даже горный мастер здесь ни при чем, геолог ни при чем. Надо было следить за состоянием дамб. Сейба это маленькая речка, воды, естественно, не хватает для промывки. Там, думаю, стоял не один прибор, то есть объем воды должен быть большой. Как правило, воду с осени накапливают. Но за состоянием дамб надо было следить. Начальник участка виноват.
Е. Афонина:
- Он и не отрицает своей вины.
Алексей:
- Конечно, это прямая вина начальника участка.
Е. Афонина:
- А начальник участка может каким-то образом повлиять на то, что происходит? Если дамба выстроена хаотично, без соблюдения технологий…
С. Завацки:
- Каждая дамба имеет своих обходчиков, которые смотрят за уровнем воды, состоянием самой дамбы и что с ней творится. Во-первых, она должна быть построена по определенным закономерностям, строительным нормам и правилам. Но он должен следить и за состоянием речки, которая течет.
Алексей:
- Нет проблем проследить за всем этим.
С. Завацки:
- Да. Но, скорее всего, никто этого не делал.
Алексей:
- Конечно, нет.
С. Завацки:
- А потом построили общежития в русле реки.
Алексей:
- Да не строили общежития в русле реки. Если вы геолог, вы должны знать. Снизу вверх россыпь отрабатывается по водотоку. Как стоял поселок, так и стоял. Вверх пошли, отрабатывали, естественно, все отстойники, все дамбы вверх продвигались.
С. Завацки:
- Вы, наверное, не видели, что эти общежития стояли прямо в русле реки. Это была на пойме, которая была заливаемая.
Алексей:
- Они не были построены изначально в русле реки. Они там стояли с самого начала отработки россыпи.
С. Завацки:
- Селевой поток вы видели в жизни? Это же что-то страшное.
Алексей:
- Конечно, видел.
Е. Афонина:
- Вы считаете, что вина за то, что произошло, лежит именно на начальнике участка компании «Сисим»?
Алексей:
- Непосредственно. Директор и начальник участка.
Е. Афонина:
- Что, на ваш взгляд, нужно сделать прямо сейчас, чтобы трагедия не повторилась? Можно что-то сделать?
С. Завацки:
- Можно. Личную ответственность самого хозяина или предприятия, вплоть до конфискации имущества всего семейства. Люди сразу задумаются: нужно ли прятать где-то это имущество, которое потом все равно найдут? И не нужно думать, что из Лондона вас не достанут. Достанут.
М. Крейндлин:
- Я считаю, что нужно каким-то быстрым руководящим решением, решением Росприроднадзора… Принять решение о приостановлении работ по добыче россыпного золота в аналогичных условиях, до того как будет проведена эта проверка. В принципе Генеральная прокуратура может принять такое решение.
Е. Афонина:
- Мы выражаем соболезнование семьям погибших рабочих.
