Юлия Витязева: Наше милосердие воспринимают как слабость
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья. В студии Радио «Комсомольская правда» Иван Панкин. И это «Диалоги» с Юлией Витязевой, журналистом информационного агентства News Front.
Ю. Витязева:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- Скандал с вашими коллегами произошел. Депутата Затулина вообще хотят из Госдумы погнать за то, что он не признает российские территории – Херсон, Донецк и все остальные, которые мы совсем недавно через референдумы присоединили к России. Тема вырвана из контекста. Он вообще говорил, что из-за того, что им угрожает опасность, не обязательно бить по Украине ядерной бомбой. Но слова были вырваны из контекста, в том числе господином Соловьевым. Владимир Рудольфович придрался к этому, и понеслось. Сейчас почему-то все считают, что он, Затулин, против этих самых территорий. Наверняка вы видели уже фрагменты этого видео, изучили этот момент. Что скажете?
Ю. Витязева:
- Честно, я так и не посмотрела.
И. Панкин:
- Я вам вкратце пересказал.
Ю. Витязева:
- Я поняла. У нас страна свободная. У нас вообще свободы, мне кажется, больше, чем где-либо, несмотря на то, что о нас очень любят рассказывать как о стране тоталитарной, как о диктатуре, о кровавом Мордоре и так далее. я вообще считаю, что у нас каждый имеет право на свое мнение. Это мнение может не совпадать с мнением общества. Это мнение может быть частным.
И. Панкин:
- Как говорится, может не совпадать с мнением редакции.
Ю. Витязева:
- Есть мнение, которое мы все высказываем как частные лица. Тут вообще, конечно, сейчас настолько все напряжены, сейчас настолько все, что на кончиках пальцев, то есть обострено, нервно. Поэтому трактовать можно, конечно, по-разному любое высказывание. Тем более, вырванное из контекста. Но мне кажется, что в данной ситуации у нас есть гораздо более важные и актуальные дела, более важные и актуальные темы, на которых следовало бы сосредоточиться.
Когда закончится война, а она обязательно закончится, когда мы победим.
И. Панкин:
- Спецоперация.
Ю. Витязева:
- Против нас ведут войну. У нас – спецоперация. Но против нас ведется полномасштабная война.
И. Панкин:
- Вы же понимаете, почему я это говорю. Роскомнадзор-то разбираться не станет.
Ю. Витязева:
- Конечно, и информационная, и внутри страны. Я говорю: знаете, когда все закончится, потом хоть канделябром друг друга по физиономии. Сейчас наша главная задача – держать строй. У нас у всех есть друг к другу претензии. Есть разногласия. Но сейчас просто не то время, когда нужно тратить время, извините за тавтологию, силы, эмоции, красноречие вот именно на это.
И. Панкин:
- Давайте на формулировке остановимся все же, это важно. Итак, Затулин, который, кстати, является, действительно, профессиональным защитником русских людей, он занимается законом о репатриации русских людей, то есть, в том числе, из Казахстана, вообще с постсоветских республик, я лично обращался однажды к господину Затулину с просьбой помочь многодетной матери, которая живет в городе Козельск. Это в четырех часах езды от Москвы. Она двадцать лет назад переехала из Казахстана. И с тех пор обвивает пороги, обивала до недавнего времени, пытаясь получить российское гражданство. И, конечно же, ей его не давали. Я эту историю увидел на сайте газета «Козельск» и отправил господину Затулину. Через три месяца гражданство она получила. Вот что нужно знать о господине Затулине.
Ю. Витязева:
- Я вам скажу так, дело в том, что я пять лет не могла получить здесь российское гражданство.
И. Панкин:
- Это потому что вы к Затулину не обращались.
Ю. Витязева:
- Вместе с ребенком, у нас была коллизия. Ей исполнилось 14 лет. От меня требовали ее украинский паспорт. Понятное дело, что ехать только на Украину, потому что даже при украинской коррупции, где можно в принципе за деньги все, от ребенка требовалась биометрия. Но туда бы вы въехали, а обратно бы, естественно, нас уже никто оттуда не выпустил. Потому что в аэропорту сразу меня бы забрали по всем хорошо известному адресу, а ребенка бы отправили в детский дом. И я получила российское гражданство только после того, как эту историю во всеуслышание рассказал Владимир Рудольфович Соловьев. Нам сразу все пошли навстречу, все сразу поняли, что у нас безвыходная ситуация, хоть бейся головой об стенку. Ну где я возьму ребенку паспорт в такой ситуации? И мы получили гражданство.
Я очень надеюсь, что сейчас, кстати, это очень тяжелая и эмоционально, и физически процедура – это хождение по мукам, я очень надеюсь, что сейчас все эти коллизии будут упрощены. Объясняю, у нас люди приезжают, мы вывозим семьи с больными детками, детками особенными сюда, в Россию, на реабилитацию, на лечение. Элементарно дети, у нас девочку сейчас привезли из Ясиноватой. Ничего не осталось, ни дома. У ребенка редкое генетическое заболевание. В течение ее семи лет ей не могли там поставить диагноз. Здесь врачи в Москве будут месяц делать всевозможные анализы, чтобы выяснить, какой у ребенка диагноз. Так вот, они сейчас находятся в санатории, потом им надо получать прописку и регистрацию временную, чтобы документы ДНР обменять на российские паспорта. Люди приехали, это нужно договариваться с хозяевами съемной квартиры, чтобы они разрешили временно прописаться. Это длинная история. Каждый раз ты натыкаешься на какие-то углы и стены. Несмотря на то, что у нас все говорят об упрощении, но это уже не первый раз, когда мы сталкиваемся с тем, что людям, пусть не девять кругов ада, но, как минимум, два-три пройти придется. Тем более, еще с больным ребенком. Тут надо додумывать и как-то это все озвучивать. Это наши граждане, но они свое гражданство – паспорт не могут получить, потому что у них нет прописки. А прописки у них нет, они только после получения паспорта могут нормально оформить жилье или взять в аренду. У кого-то есть возможность что-то купить себе. Но без паспорта они ничего этого сделать не могут. Получается замкнутый круг.
И. Панкин:
- Вы сейчас занимаетесь гуманитаркой. Расскажите об этом. Можете заодно и пропиарить, чтобы люди содействовали.
Ю. Витязева:
- Мы давно уже этим занимаемся, но мы сейчас вышли на масштабы. Начиная от, как я уже говорила… Спасибо большое всем тем неравнодушным людям, причем по всей России, санатории, реабилитационные центры, где наших детей бесплатно вместе с мамами принимают. Если у нас едет семья, то едет вся семья. Если одному ребенку требуется реабилитация, но у мамы еще двое детей, понятное дело, она их там не оставит. Принимают маму со всеми детками. Причем бесплатно. Наша задача – организовать им транспортировку до места.
Мы вывозим раненых. Низкий поклон больницам Москвы, Подмосковья, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Калмыкии. Я могу перечислять до бесконечности. По документам собирается интернет-консилиум, врачи выясняют, каким специалистом будет оказана этим раненым помощь. Мы отправляем гуманитарную помощь гражданским, мирным жителям Донецкой, Луганской народных республик. У нас под опекой, честно говоря, уже трудно посчитать, какое количество людей. Но вот сейчас мы закупаем на Новый год 2 тысячи новогодних подарков. Это так, что называется, по самым скромным подсчетам. Потому что детей много.
Мы помогаем нашим защитникам из Донецкой и Луганской народных республик. Потому что, к сожалению, пока еще они не совсем на балансе, но все равно все требуется. Начиная от резиновых сапог, потому что там сейчас началась сумасшедшая распутица. Пока еще, по закону, мы можем до 1 декабря об этом говорить, вот говорю, что мы от буржуек, уже могу прочитать лекцию о том, какая буржуйка лучше.
И. Панкин:
- Что требуется?
Ю. Витязева:
- Обогреватели. Но опять-таки, обогреватели – это если есть электричество. Нашим ребятам-защитникам и буржуйки покупали. Но у буржуйки есть недостаток – она дымит. Это с точки зрения безопасности. Наши крымские ребята придумали замечательный способ обогрева, и в то же время конспирации. Тандыр называется. Тандырная печка в окоп ставится – и тепло, и белье сушить можно, и самим хорошо. И лепешку можно приготовить. И в то же время ничего не выдает, никакая струйка дыма не выдаст месторасположение наших защитников.
Поэтому, если вы хотите помочь, у нас огромное количество… А, мы еще на роддома закупаем, на госпиталя, для новорожденных. Если у вас есть желание помочь, Telegram-канал Юлия Витязева, у меня там и сейчас стоит крайнее сообщение на эту же тему, и закреплены сообщения, можно полистать, посмотреть – куда чего мы отправляем. Сегодня вообще была потрясающая история. Мы тут дозаказываем для луганского госпиталя, очень просили врачи пижами и нижнее белье для ребят. Потому что их, бывает, привозят, просто форму срезают. И все. Это очень нужно. Мне сегодня позвонили и сказали… Я говорю: я еще не собрала нужную сумму денег. А мне сказали: отдадите, когда соберете. И отгрузили нам ребята из Иваново просто под честное слово. И это не единичная история.
Люди, когда понимают и узнают, для чего и для кого мы это собираем, потому что все это в больших количествах закупается, заказывается, то и скидку делают, и по возможности что-то еще обязательно положат сверху. Это от нас, передайте, пожалуйста. Такие письма мне присылают наши женщины элегантного возраста – это вообще, правда, ты сидишь и понимаешь, что вот ничего не изменилось с тех времен, когда мы говорили, что Великая Отечественная война, «Жди меня, и я вернусь, только очень жди». Правда, это не фигура речи. Я на себе уже это прочувствовала, как у нас сейчас люди сплотились и объединились. Именно наше гражданское общество.
И. Панкин:
- Вы это и в России ощущаете тоже, не только там, ближе к фронту?
Ю. Витязева:
- Послушайте, я всегда прошу, когда отправляют перевод, чтобы писали, из какого города. У нас от Находки до Калининграда.
И. Панкин:
- Полная география России.
Ю. Витязева:
- Я вам скажу больше, наши люди, за границей находящиеся…
И. Панкин:
- Тоже помогают?
Ю. Витязева:
- Нет возможности финансово, потому что там ограниченные возможности.
И. Панкин:
- Иноагентом признают тогда, если из-за рубежа будут переводить.
Ю. Витязева:
- Посылки девочки собирают и отправляют. Мы уже знаем, из каких европейских стран посылки доходят. А все же друг друга знают. Диаспора русская – это такое дело. И вот одна – другой, другая – третьей. Они это все собирают, отправляют. И вот мы это все получаем. Это правда. Это тоже так мило, когда там…
И. Панкин:
- Вернемся к заявлению Затулина, вернее, к тому, что вырвали из контекста. Он имел в виду одно, начал это объяснять, Соловьев придрался. В общем, там прозвучала реплика Затулина по поводу спорной территории, как раз недавно присоединенной. С самой формулировкой вы согласны или нет? Ведь мы действительно как бы уже внесли это положение в Конституцию, это теперь земля российская, но многие все равно к этому относятся, как к какой-то земле, которая находится где-то там, далеко.
Ю. Витязева:
- Ну, для этого нужно время. Это не так просто понять, это не так просто принять, признать и свыкнуться с этой мыслью. С Крымом было гораздо проще.
И. Панкин:
- А почему?
Ю. Витязева:
- Ну, потому что…
И. Панкин:
- Потому что мы исторически за него кровь проливали?
Ю. Витязева:
- Слушайте, Херсон тоже, извините. Это все основано, южнорусские земли. И за Одессу тоже, извините.
И. Панкин:
- В Херсоне все-таки были очень сильны украинские настроения, больше, чем в Крыму.
Ю. Витязева:
- Я вам так скажу. Во-первых, когда Владимир Владимирович выступал в этом своем знаменитом фильме «Крым. Путь домой», он же говорил тогда: мы еще до всех этих дел проводили закрытые опросы настроений. И почему только Крым? Потому что они сами признаются, жители Украины. Ну, не все, конечно, там есть люди, которые действительно русские. Слушайте, я тоже родилась в Одессе.
И. Панкин:
- Одесса – русский город.
Ю. Витязева:
- Все говорят, что я украинка. Я говорю: нет, у меня было просто украинское гражданство, которое мне впихнули по достижении мной 16-летнего возраста.
И. Панкин:
- Одесса – интернациональный город, но больше русский все-таки.
Ю. Витязева:
- Он всегда был русский.
И. Панкин:
- Больше, чем Херсон. Я вот к чему.
Ю. Витязева:
- Вы понимаете, миграция населения. Когда я уезжала в 2015 году из Одессы, знаете, там не мы понаехали, а вы понаоставались. Нам уже открытым текстом в глаза говорили.
И. Панкин:
- Понаостававшиеся? Это новая терминология.
Ю. Витязева:
- Я своими глазами видела тогда, когда приезжали… У нас там хороший одесский военный госпиталь 411-й, знаменитый. И туда привозили с Западной Украины. Ну, всех раненых привозили. И к ним приезжали. Я смотрю, приезжает жена, они прогуливаются по Приморскому бульвару. А они уже квартирку прикупили. Знаете, когда люди уезжали оттуда в 2014-2015 году, за бесценок же всё отдавали. И они это всё покупали. И теперь они – одесситы, а я в их глазах – никто, я предательница. Даже вчера меня украинцы некоторые упрекали за то, что я не сочувствую матерям Украины, которые с маленькими детками остались без света и без воды.
И. Панкин:
- А вы действительно не сочувствуете?
Ю. Витязева:
- Вы знаете, если сравнивать с тем, как живет Горловка или Ясиноватая…
И. Панкин:
- То есть вы выбираете одних и отторгаете других?
Ю. Витязева:
- Я не выбираю. Я слишком, видимо, много времени разговариваю, дружу, помогаю людям, которые живут там. И когда ты говоришь по телефону, и в течение пяти минут разговора там постоянно летит, бахает. И мне страшно. Мне, на этом конце провода. А они настолько к этому привыкли. Я спрашиваю: «Верочка, а как вы спите с ребенком?» Она говорит: «А что? Спим и спим. Если где-то сильно близко, сползаю с кровати, хватаю малого и идем в погреб». И эти люди так живут 9-й год. Скажите, пожалуйста, мамы Одессы, мамы Киева, мамы Полтавы… Я уже не говорю про Львов или про Ивано-Франковск.
И. Панкин:
- Хотя их тоже бомбили сейчас неплохо.
Ю. Витязева:
- До 24 февраля они хоть раз поинтересовались, как живут мамы Донецкой и Луганской народных республик, как девочки рожают под бомбежками, как их спускают в подвалы с новорожденными? Как еще летом история была, когда в Донецке в роддом прилетело, и завотделением остался вместе с ребенком, потому что ребенок недоношенный, находился на искусственной вентиляции легких, его нельзя было спустить. А теперь они показывают фотографии, как в Киеве родители привезли девочку на заправку, потому что у нее ингалятор. Так вот, именно потому, что они 9 лет назад вышли на майдан, именно потому, что они тогда скакали ради этих кружевных трусов (извините) Евросоюза, и им сейчас говорят, что нужно 2-3 года потерпеть, зато вас в Евросоюз примут. Сегодня интервью ВВС жены Зеленского было опубликовано. Она сама в Лондоне находится…
И. Панкин:
- Кстати, задолго была вывезена в Лондон, это уже известно.
Ю. Витязева:
- Да. Она говорит: «Наши люди готовы без света, без воды 2-3 года сидеть, главное, чтобы они чувствовали поддержку Евросоюза». Так пусть Евросоюз их и жалеет. Я не готова, мне есть, кого жалеть. Там же сейчас здоровые дети практически не рождаются. Потому что у мамы стресс во время беременности. Когда все закончится, мы начнем проводить полное обследование людей, которые стали нашими гражданами, там просто будут все в ужасе. Потому что это все даром не проходит. И это останется на всю жизнь. У меня бабушка была ребенком войны. Это всю жизнь ее преследовало. Все ее разговоры, все равно рано или поздно все сводилось к детству, к этим полученным травмам. И эти дети. Хоть один антивоенный митинг, женщины Украины провели? Они проводили митинги, что их сыновьям дают плохие бронежилеты. А еще они собирают деньги на «убийство русни». И вот эти тортики с разрезанием русского младенца, и компотики с названием «Кровь русского младенца», и пирожки с «печенкой русского солдата». Я все это помню. Умирать буду, я это не забуду. Потому что я тогда еще и жила там, в этом всем. И я видела, как на глазах просто люди, еще несколько лет назад бившие себя пяткой в грудь и кричавшие «я русский», Есенина цитировавшие, икону Георгия Победоносца целовавшие, потом мне писали после майдана, что им стыдно, что мы были знакомы, надевали на себя вышиванку, ходили вместе с Саакашвили по Одессе и пели гимн Украины.
Я все это помню, к сожалению. Так человеческая память устроена, что именно такие моменты мы и запоминаем. И когда меня теперь призывают их жалеть после всего, что было, после того, что они писали мне, что они желали моему ребенку… А у них же это традиционно, чуть что не так – «будь ты проклята, сдохни от рака».
И. Панкин:
- Есть такое.
Ю. Витязева:
- У нас этого нет. Я никогда в жизни не собирала деньги на чью-то смерть. Мы собираем на лечение, мы собираем мамам для новорожденных приданое. Мы собираем детям подарки на Новый год. Да, мы собираем нашим защитникам, ребятам из ЛДНР, на обмундирование. Но мне ни один человек, который отправляет нашу финансовую помощь на закупку гуманитарки, не написал, что на чью-то смерть или еще что-то. На добро, на добрые дела.
И. Панкин:
- То есть подписи «убивать хохлов» нет?
Ю. Витязева:
- Нет. Честное слово, ни разу такого не было. Если было бы, я, наверное, запомнила бы. Потому что это был бы вопиющий, какой-нибудь исключительный случай.
И. Панкин:
- Деньги назад отправили бы?
Ю. Витязева:
- Нет, не отправила бы. Потому что нам они всегда нужны, их всегда не хватает. Но я бы запомнила. Всегда на добро, деткам, нашим защитникам. Позитив, позитив, позитив.
И. Панкин:
- Теперь мы плавно подошли к очень важному моменту. В силу того, что обсуждался ядерный удар, в случае, если угроза новым присоединенным территориям будет, это является поводом для удара ядерным оружием по Украине или нет?
Ю. Витязева:
- Ядерный удар – это превентивный такой… Финальная, мне кажется, точка. Знаете, мне больше нравится то, что происходит сейчас.
И. Панкин:
- Ну, сейчас у нас сложная ситуация на фронте.
Ю. Витязева:
- Да, сложная, но есть хорошие новости. Мы сегодня прошли 1,5 километра и забрали высоту.
И. Панкин:
- Есть такое. Ну, какие-то успехи есть.
Ю. Витязева:
- Во-первых, посмотрите, сейчас самое поганое время года с точки зрения военных действий. Там не то что резиновые сапоги, там даже рыбацкие сапоги уже не помогают. Это та самая распутица. Потому что нужно понимать, что это все-таки южнее, там температура сейчас повыше. Там бесконечные проливные дожди, и все это в месиво превращается, и техника застревает. И сейчас самая главная битва идет за дороги. Кто выйдет на дорогу, сможет по ней проехать. Но у нас все хорошо. Понимаете, мы настолько зацикливаемся всегда на чем-то одном, и негативном. Посмотрите, у нас: Херсон, Херсон, Херсон. Мы взяли огромное количество маленьких, но стратегически важных населенных пунктов. Но это проходит по касательной, потому что: Херсон, Херсон, Херсон, нам обидно, нам больно…
И. Панкин:
- Не только Херсон. До этого был укол по Харьковскому направлению, Изюм тот же.
Ю. Витязева:
- Я уже усвоила одну простую истину. Мы, находящиеся здесь, в тылу, можем рассуждать, но мы ни за что не несем ответственность. Вот мы можем кричать: нельзя было оставлять Херсон. Но при этом та бойня, которая могла бы быть там, в черте города, еще и с огромным количеством гражданского населения за спиной, это всё круто, а ответственность за этих людей, за их гибель кто возьмет? А никто из нас, сидящих дома на диване, ответственность за это не возьмет на себя. А именно в ответственности все дело. Люди, которые принимали решение сделать такой маневр, они взяли на себя ответственность: а) за людей, которые были эвакуированы, б) за жизни наших солдат. Потому что можно все что угодно вернуть, купить, отстроить, а человеческая жизнь бесценна, мы не можем оживить человека.
И. Панкин:
- Затронута была весьма волнующая тема ядерного удара по Украине, я думаю, что мы ее перешли и лучше, конечно, справиться на поле боя без применения ядерного оружия. К такому выводу, мы с Юлей пришли. Идем дальше. Путин встретился с солдатскими матерями – для Юлии это, наверное, очень важный момент, я считаю, в силу того, что она, в том числе, солдатским матерям помогает, она ранее говорила, вы можете зайти к ней в Телегу и все по этому поводу знать и чем-то помочь. Тут любопытный момент. Россия добьется своих целей, заявил Владимир Путин на встрече с матерями. Прямая цитата такая. «А мы вот, как правильно сказали здесь, мы должны добиваться своих целей. И мы их добьемся, вне всяких сомнений». А какая у нас цель по Украине? Нам было объявлено о денацификации и демилитаризации. Но никто нам – и я это постоянно говорю – никто нам не растолковал, в том числе, Владимир Владимирович, что это значит? Как вы это понимаете?
Ю. Витязева:
- Да, я не буду гадать, что там Владимир Владимирович, потому что не будем уподобляться западной прессе, которая регулярно рассказывает, о чем думает Путин, что в голове у Путина…
И. Панкин:
- Хорошо, как вы это видите – пожалуйста.
Ю. Витязева:
- Я просто считаю, что Украина на сегодняшний день представляет угрозу национальной безопасности Российской Федерации и всем нам, в том числе. Обратите внимание, что у нас линия фронта уже и в Белгородской, и в Курской, и в Ростовской области. И в Крыму, и т.д. То есть, нейтрализация…
И. Панкин:
- Нет, в Крыму пока нет. Но поговаривают, что они хотят сделать бросок на Крым.
Ю. Витязева:
- Нет, просто в Крыму регулярно работает ПВО, то есть, сбивает. Я с этой точки зрения. Плюс они же там собирают этот флот морских дронов, там ВПК Соединенных Штатов Америки просто прыгает от счастья на одной ножке, потому что там все участвуют. Литва передала дроны с неприличными названиями, там уже у Польши они выцыганили. Там около 127 миллионов долларов. Я понимаю, что в масштабах, скажем так, это не очень большая сумма, но, знаете, тут 127 миллионов, там 127 миллионов – и так потихонечку как бы на Мерседесы себе насобирают, или на чем они там ездят? Я к тому, что нейтрализация этой угрозы, как я вижу, заключается даже… ну, демилитаризация и денацификация – это уже как следствие. Украина просто должна перестать существовать. Вот в нынешнем своем виде Украина должна перестать существовать. Потому что я считаю, что это искусственно созданное государство. Нет такого понятия, как украинец. Есть малороссы. Есть русины, есть русские, евреи, молдаване. Ну, все, кто жил на этой земле…
И. Панкин:
- Интернациональная солянка такая.
Ю. Витязева:
- Да. Так и сама территория Украины – это лоскутное одеяло, сотканное вот так, причем, на живую в некоторых местах, очень на живую сшитое. Я не знаю, кто-то, может, питает иллюзии, ну, там с Венгрией и Закарпатьем все понятно – венгры просто ждут своего часа.
И. Панкин:
- Да, да, есть такое. Ну и поляки тоже, с западной Украины, со Львова.
Ю. Витязева:
- Мы были в Закарпатье – это не украинский язык. То есть, они классно говорят по-русски, практически без акцента, и то, что они называют украинским языком – это смесь опять-таки разных слов. Венгерских, польских. Из западной Украины хорошо бы сделать такую демилитаризированную буферную зону…
И. Панкин:
- …которую поляки себе приберут.
Ю. Витязева:
- Ну, надо будет обговаривать, конечно, моменты. Но чтобы вот она была, как воздушная подушка, которая между нашей границей и границей Евросоюза, и границей стран НАТО. Потому что они, понятное дело, из Польши не уберут ни базы, ничего, и из Прибалтики. А еще, конечно, интересный момент Сувалкский коридор, но это так, на перспективу, конечно. Потому что нам уже тоже дали хорошо понять – если что, блокаду того же Калининграда они могут нам устроить, а вот этот коридор – это страшный сон НАТО, причем, на протяжении уже достаточно длительного периода времени. Но это опять-таки не сейчас, это на перспективу если говорить, на какие наши цели. Ну, я себе вижу так. И на меньшее я не согласен, потому что, извините, заводиться ради чего? Ради одного Херсона? Как бы маловато будет. И даже не потому, что, знаете, нам добавится на самом –то деле головной-то боли. А чем дальше на запад, тем сложнее будет. Плюс вот все эти годы этой дебилизации и русофобства на Украине они ж тоже даром не прошли.
И. Панкин:
- Хорошо. Есть несколько триггеров. Украинский флаг – что мы с ним делаем? И украинский язык – что мы с ним делаем?
Ю. Витязева:
- А что украинский флаг? Украинский флаг – это вообще они взяли у австровенгров… ну, у них нет ничего…
И. Панкин:
- То есть, над Киевом будет развиваться русский флаг? Или как?
Ю. Витязева:
- Конечно. А чей же?
И. Панкин:
- Российский триколор?
Ю. Витязева:
- Конечно. А украинский язык, ну, вот как есть белорусский язык – это тоже вот диалект. Славянский. Как польский.
И. Панкин:
- Я про запрет говорю все-таки. Запретить или оставить?
Ю. Витязева:
- Запрета украинского нет. Запретить украинский язык – ну, слушайте, во-первых, украинского языка как такового на правильном, на таком грамотном, на литературном, скажем так, украинского языке там говорят единицы. Все остальные говорят на сумасшедшем диком суржике.
И. Панкин:
- По поводу политической элиты прошлой, ну, которая сформировалась, работала на протяжении этих девяти лет, и нынешней. Возьмем Авакова, Яценюка, того же Зеленского, журналиста Гордона и иже с ними. Как поступим с этими людьми? На гильотину их отправим или что?
Ю. Витязева:
- Послушайте, есть же «казус Штрейхера». Вот Юлиус Штрейхер, который сам-то никого не убивал, но делал все для того, чтобы провоцировать людей на убийства, на всякие нехорошие вещи. Слушайте, ну, Гордон, во-первых, первый даст по тапкам, извините за выражение.
И. Панкин:
- Так вот надо поймать.
Ю. Витязева:
- Они там уже все… С другой стороны, мне очень нравится опыт Израиля.
И. Панкин:
- Моссад вы имеете в виду, который покатался по миру и всех ликвидировал?
Ю. Витязева:
- Да, мне это очень нравится. Я считаю, что это нужно брать на вооружение, чтобы ни один… знаете, есть преступления, которые не имеют срока давности. Мне очень нравится история про операцию «Гнев божий» - это после Мюнхенской олимпиады. Она длилась несколько десятилетий. Они нашли всех.
И. Панкин:
- Всех палестинцев, которые участвовали в этом террористическом акте.
Ю. Витязева:
- Они нашли всех, понимаете. И даже сейчас, когда там уже говорят – вот, ему, там этому бандеровскому прихвостню, который был в концлагере надзирателем или убийцей, или карателем, ему уже там сто лет почти. Ничего страшного. В данном случае его возраст – это не оправдание, это не индульгенция. Нам просто нужно понять. Знаете, наше вот это русское милосердие, которое практически нас доводит до того, что мы подставляем вторую щеку, ну, так получается, вот мы настолько всем сочувствуем и мы настолько всем сострадаем, мы настолько пытаемся всех понять и простить, вот это всепрощение оно в данной ситуации абсолютно неуместно. Потому что наше милосердие, так же, как и нашу дипломатию, так же, как и наше терпение, воспринимают как нашу слабость. Нам с этим нужно заканчивать. По крайней мере, на данном историческом этапе.
И. Панкин:
- Была ли возможность избежать спецоперации, как считаете?
Ю. Витязева:
- Нет.
И. Панкин:
- Вот прямо сто процентов?
Ю. Витязева:
- Нет, она была знаете когда? Осенью 2013 года. У Госдепа США, который вывел людей на майдан в Киеве.
И. Панкин:
- Я боюсь, что все-таки не те события привели к спецоперации.
Ю. Витязева:
- Это была предтеча, с этого все началось. Нет, началось, конечно, все гораздо раньше.
И. Панкин:
- Нет, просто очень легко все свалить на Америку – я вот к чему. Во всем виновата Америка. Мы-то что сделали за эти девять лет?
Ю. Витязева:
- Подождите, я не сказала, что во всем виновата Америка. Хотя она виновата в очень многих вещах. Понимаете, говорить сейчас о том, что мы тогда… каждый выбирает для себя. Понимаете, вот сколько раз пытались в России спровоцировать разного рода майданы, протесты и т.д.? Но все это заканчивалось какой-то жалкой, хотя денег тоже было потрачено немерено… Спасти можно только того, кто хочет быть спасенным. Украинцы с радостью выбегали и в 2004 году, и в 2013 году. Причем, еще ради чего? Я понимаю, если бы действительно люди выходили на протесты из-за социалки или еще чего-то, а их вывели и сказали – так, вас сейчас тут Азаров с Януковичем ведут в Таможенный, в Таежный, как они говорили, союз, а мы вам давайте так – быстренько в Евросоюз. Вот, собственно говоря, с этого все и началось. А дальше пошло-пошло, поехало. Это было ужасно. Я тогда жила в Одессе и вот, когда ты стоишь перед телевизором и вот так, на расстоянии вытянутой руки… и это происходит не где-то, это происходит у тебя под порогом. Вы не представляете, как это страшно. Правда, это безумно страшно, потому что ты ничего не можешь изменить, ты не можешь никак повлиять на ситуацию. Я помню этот момент, когда уже зачистка майдана была, вот осталось буквально там полчаса еще, да, и кто-то отдает приказ, да, оставить их в покое, «Беркут» отводят – и все, и опять майдан заполняется. И это было начало конца. Но самые, конечно, катастрофические были вот эти последние три дня, потом Янукович, подписывающий какие-то соглашения, потом наутро какой-то… тогда не спали же, тогда было ощущение какого-то забытья. Потому что телевизор работал круглосуточно, но мы, правда, не знали еще, что самое страшное впереди – то есть, тогда казалось, что это страшно. И вот когда Янукович где-то на фоне каких-то обоев, в Харькове, его вывезли, - и все, и посыпалась Партия Регионов. Я очень ждала, что вот эти люди, за которых мы тогда голосовали, а мы ж голосовали не за Ахметова, не за Януковича, мы голосовали за политику, за пророссийскую политику. И Партия Регионов была флагманом, да, вот за дружбу с Россией, за сотрудничество с Россией, за интеграцию с Россией, за все. И когда харьковский этот съезд, я думала, что они там сейчас все это… а они – за едину Украину, когда вышел Ахметов, всю жизнь доивший этот Донбасс несчастный… Тогда достаточно было просто не пожалеть денег, не испугаться и сделать то, что нужно было сделать. После того, как я переехала в Россию, а тогда меня упрекали все эти наши и говорили – ох, Витязева тут отрабатывает гражданство – мне в самом деле, я просто знаю, как это страшно, когда ты видишь, как по кирпичику разрушается страна, в которой ты живешь. Когда ты понимаешь, что ты ничего не понимаешь. Когда ты не знаешь, что будет завтра. Когда ты не знаешь вообще, к чему это приведет. Потому что любая революция, ребята, как бы там ни было, как бы вам ни хотелось, кто бы вам что ни рассказывал, она заканчивается гражданской войной. Страшной, кровопролитной.
И. Панкин:
- Юль, вчера было эпическое событие – Госдума приняла закон о запрете пропаганды ЛГБТ, педофилии и смены пола в рекламе, книгах, кино и СМИ. И ладно, педофилию и смену пола – это действительно ужасно и нам это не подходит. Если смена пола хороша за рубежом где-нибудь, то это не для русского человека – однозначно. А вот что касается запрета пропаганды ЛГБТ. У нас что ни закон, то не совсем понятно, как он будет работать. Вообще в целом какое общее отношение к новому законопроекту?
Ю. Витязева:
- Мне кажется, нельзя все яйца в одну корзину складывать. Потому что мы тут сразу просто сталкиваемся с вопросом – хорошо, в очередной штат в США чего-нибудь выкинут, а я, как журналист, захочу это осветить, да. В саркастическом, в осуждающем тоне, неважно, но вот я теперь думаю – что мне скажут? Дорогая моя, ты пропагандируешь! Вот рассказывая, что у них там, даже смеясь над этим, даже осуждая это… ну, вы ж понимаете – был бы человек, а статья найдется, да.
И. Панкин:
- Вот я об этом и говорю.
Ю. Витязева:
- Да, в данной ситуации нужно, конечно, ознакомиться будет. Нужны разъяснения. Понимаете, нам нужен толмач, который потом нам выйдет и скажет четко – ребята, это значит так-то и так-то, это можно, а это нельзя. Мне нужно так.
И. Панкин:
- Хотите прикол? А прикол заключается в том, что у тех людей, которые приняли этот законопроект, по-моему, у самих нет четкого понимания, как он будет работать. То есть, они сначала придумали закон, а как он будет работать, они сами у себя не спросили.
Ю. Витязева:
- Я вам скажу так. У нас есть, с одной стороны, очень хорошая, с другой стороны, очень неправильная черта. Мы любим все запрещать.
И. Панкин:
- Да.
Ю. Витязева:
- Вот вышли тут одни чудесные люди с предложением – давайте запретим Гарри Поттера? Потому что там пропаганда сатанизма и колдовства!
И. Панкин:
- Классно! Роулинг, кстати, сама ушла с российского книжного рынка, так что не волнуйтесь!
Ю. Витязева:
- Я не об этом. Я к тому, что – хорошо, давайте мы заберем эти книги. А что мы предложим нашим детям в ответ?
И. Панкин:
- Шикарнейшие книги, это мировая классика!
Ю. Витязева:
- А что мы предложим нашим детям взамен? Ничего, что сейчас мои внуки будут читать то, на чем выросла их прабабушка? Корнея Чуковского, Маршака и все остальное.
И. Панкин:
- Что тоже, в общем-то, неплохо.
Ю. Витязева:
- Это хорошо. Но что современным детям читать? Мы с моей подругой говорили – вот моя дочка, говорит она, ей 12 лет, я ей посоветовала прочитать «Тимур и его команда», она приходит и говорит: «Мам, что такое автомобильные краги?» То есть, это другое поколение уже. Да, она понимает, что там что-то очень хорошее, но какие-то вот бытовые моменты ребенок уже не понимает. А каких современных авторов мы можем сейчас предложить нашим детям? Нельзя запрещать ,ничего вообще нельзя запрещать. Нужно просто сделать так, чтобы то, что нам не нравится, нашим детям было неинтересно. Хорошо, вот мы запрещаем компьютерные игры. А вы подумали, чем этот вакуум образовавшийся заполнить? Выйти и сказать – я запретил – сорвать цветы, аплодисменты и что-нибудь приятное – а дальше что? А занять ребенка надо. А сделать так, чтобы мы ему… чтобы ему не хотелось бы играть в ту игру или выбирать ту опцию, где нужно сменить пол у одного из персонажей. А вы объясняйте ребенку, что такое хорошо, что такое плохо. В наше время что-либо запретить – это просто смешно. Потому что вы запретите официально, он найдет миллион способов найти это неофициально. А более того, найдутся люди, которые скажут – мальчик или девочка, тебе это запрещают, а хочешь, мы тебе поможем проникнуть в этот волшебный мир?
И. Панкин:
- Запретный плод сладок!
Ю. Витязева:
- Да. надо с детьми работать. Работать. И не просто для галочки, а заниматься или придумывать для них, искать новых авторов, помогать им публиковаться. Чтобы публикация книги не стоила бешеных денег, чтобы там продажи двух почек не хватит для этого. Помогать распространять. У нас же огромное количество талантливых людей! Просто им никто не помогает. У нас все закручено на деньгах. Одни зарабатывают деньги, а другие пиарятся на запретах. Давайте запретим разводы. Давайте. И сколько у нас будет несчастных людей в этом случае? Вы думаете, что вы таким образом семью сохраните? Вы уверены, что это лучший способ? То есть, вы обрекаете двух людей, возможно, уже ненавидящих друг друга, жить в одной квартире ради ребенка. Так ребенок тоже страдает, он же все видит и все чувствует. Так можно дойти до той темы, за которую меня тут тоже пинали ногами, потому что я говорила, что нельзя запрещать аборты. Нужно делать все для того, чтобы их не было. А для этого нужно что? Помогать молодым семьям, чтобы у них было свое жилье. Помогать, если мама там студентка или еще что-то. То есть, делать все для того, чтобы ребенок не был обузой. И чтобы мама даже не задумывалась, даже если они слишком молоды и у них еще не все хорошо и гладко, я имею в виду в финансовом состоянии, чтобы она не думала – оставлять ребенка или нет? И плюс как бы планирование семьи. Меня за это тоже отпинали ногами. Но я говорю, что это нормально, да, - объяснять взрослеющим детям… Ну, давайте мы договоримся до того, что в России секса нет. Ну, как это было. Понимаете, у меня бабушка работала в роддоме, я знаю, что такое подпольный аборт. И какими трагедиями это может закончиться. А у нас так – вышли… причем, я обожаю, когда эту тему начинают затрагивать мужчины. Это вообще просто классика жанра! Вот сидят мужчины и рассуждают на эту деликатнейшую тему.
И. Панкин:
- В основном, кстати, мужчины громче и кричат.
Ю. Витязева:
- Вот! Хорошо, молодая семья. Съемная квартира, возможно, даже в общежитии живут. Как сделать так, чтобы у них хотя бы две своих комнаты, но было? И для них, и для ребенка. Финансовая поддержка. Детский сад.
И. Панкин:
- Депутаты не о социалке думают, действительно.
Ю. Витязева:
- Правильно. Потому что проще всего выйти, сказать – все, запретили, все похлопали, а люди как жить будут, об этом никто не думает. На самом деле, это - дешевый популизм. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу.
И. Панкин:
- Тяга к запретительству у нас откуда, как считаете?
Ю. Витязева:
- От лени.
И. Панкин:
- Кстати, на Украине с этим как? Это последние только 9 лет у них появилось такое желание позапрещать и отменять? У них, скорее – отменить. А у нас – запретить.
Ю. Витязева:
- Да, они запрещают хорошее и пропагандируют плохое. Еще раз говорю, мы просто должны таким образом – вот эта связка дом-семья-школа-государство, говоря о детях, потому что просто работать надо. И воспитывать своих детей так, чтобы… Ну, вот даже когда мы говорим – пропаганда ЛГБТ и т.д. – просто дети должны знать, что такое хорошо и что такое плохо. И вот эти гей-парады должны быть просто им неинтересны.
И. Панкин:
- Нет, у нас гей-парад можно просто не согласовать же, да и все. То есть, у нас любой митинг надо согласовать. Парад – это как бы митинг, правильно? Его надо согласовать. Его просто никто не согласует и все.
Ю. Витязева:
-Мы не можем отгородиться от всего мира. Мы не можем отгородить своих детей, мы не можем растить их стерильными. Знаете, вот как кусок хозяйственного мыла 72-процентного. Мы должны сделать так, чтобы к нашим детям это просто не прилипало. То есть, чтобы они, заходя на тот же Ютуб, вот там им предлагают это, но им это неинтересно. Если мне неинтересно что-то, я не буду это смотреть, правильно? Как бы мне это не навязывали и не предлагали. Я, например, терпеть не могу фильмы ужасов. Я их не буду смотреть даже вот если мне миллион предложить. Я не посмотрю. Потому что мне неприятно это.
И. Панкин:
- Как популяризировать традиционный брак, традиционные отношения?
Ю. Витязева:
- Знаете, во-первых, это наглядный пример, родительский. То есть, когда мама с папой живут душа в душу или даже пусть там родители разошлись, но, допустим, там у мамы и у папы новый брак, неважно – главное, чтобы ребенок жил в любви. Чтобы мама с папой не бегали злые, потому что денег нет, потому что работы нет, потому что еще что-то… Я помню 90-е, когда мама постоянно находилась в поисках заработка, работы, когда мною занималась, слава богу, моя прекрасная бабушка, которая вложила в меня просто все, что только можно. Мне тогда казалось, что она меня ненавидит и заставляет читать книги, пока все гуляют, а теперь я понимаю, насколько она была права. Я к тому, что у нас должно быть здоровое общество. А здоровья запретами никак не добьешься. Тем более, мы же прекрасно понимаем, что подавляющее большинство этих запретов – это популизм. Это, правда, популизм. Это просто зарабатывание дешевого авторитета, кто хочет сегодня и сейчас. Им все равно, что будет потом. Им все равно, что этот запрет нанесет больше вреда, чем пользы. Но вот главное, чтобы о тебе написали в ленте новостей, что такой-то написал письмо туда-то и призвал или потребовал, или еще что-то…
И. Панкин:
- Это все под соусом того, что это пагубное влияние запада. А пагубное влияние запада действительно есть. смотрите, в кино действительно сейчас появилось много голубых и лесбиянок, в компьютерных играх тоже. The Last of Us –одна из лучших современных игр для Плейстейшн, там ведь главная героиня тоже лесбиянка. То есть, наверное, есть какая-то проблема? Или нет?
Ю. Витязева:
- Да, это есть. Мы знаем, что убивать – это плохо. Мы знаем, что воровать – это плохо. Но все равно, и воровство, и убийство присутствуют… но мы же не занимаемся этим. То есть, это должно быть вот здесь, на подкорке у нас записано. Ну, это же с детства все вкладывается. Еще раз говорю – мы можем запретить внутри России, но мир-то глобален! Мы Ютуб запретим еще, дальше что? Ну, слушайте, ребенок все равно найдет способ туда зайти, залезть. Тем более, что у нас такие талантливые дети…
И. Панкин:
- Это правда.
Ю. Витязева:
- И он зайдет, увидит и без объяснений начнет – ага… А тут он просто будет знать, что это неправильно. Мы же знаем, что нельзя сморкаться в скатерть за столом, правильно?
И. Панкин:
- Да и вообще как бы в скатерть не надо.
Ю. Витязева:
- И не только за столом, да. И мы этого не делаем. Поэтому в данной ситуации это должно быть уже безусловно. Вот просто безусловно. И я не вижу в этом ничего сложного. Просто нужно потратить немного фантазии, времени и опыта, для того, чтобы создать какие-то…
И. Панкин:
- Придумать что-то поумнее. Что-то созидательное, а не запретительное.
Ю. Витязева:
- Мама, папа, я – спортивная семья – помните, когда-то тоже было? Или счастливая семья.
И. Панкин:
- В общем, Юлия, спасибо большое. Это были «Диалоги».
