Карен Шахназаров: И для Запада, и для России поражение на Украине грозит очень серьезными последствиями
С. Мардан:
- Всем здравствуйте! В эфире Радио «Комсомольская правда». Я – Сергей Мардан, у нас сегодня в гостях Карен Шахназаров, директор Мосфильма, советский, российский кинорежиссер. Карен Георгиевич, здравствуйте.
К. Шахназаров:
- Здравствуйте, Сергей.
С. Мардан:
- Я хотел бы с актуальной повестки начать. Минкульт отказал в прокатном удостоверении сериалу «Монастырь». Я не знаю, смотрели вы вышедшие серии или нет, дело совершенно не в этом. Дело в том, что вещь такая прецедентная. То есть, раньше, насколько я помню, в прокатных удостоверениях отказывали какой-то там британской кинокомедии про Сталина, но чтобы вот так отхлестать по щекам знатную продюсерскую российскую компанию, а сериал, по крайней мере, права на этот сериал принадлежат «Кинопоиску» - компании Яндекс – такого я припомнить не могу. Что думаете по этому поводу? Одобряете? Не одобряете? Причем, отказали в прокатном удостоверении, ссылаясь на оскорбление чувств верующих.
К. Шахназаров:
- Ну, мне трудно, честно говоря, что-то тут комментировать, поскольку я ж не видел вообще даже, честно говоря, не слышал ничего про этот сериал. Поэтому немножко так ваш вопрос такой…
С. Мардан:
- Да. Но готовы ли осудить – да, именно так. Или поддержать.
К. Шахназаров:
- Честно говоря, все-таки надо посмотреть, хотя вряд ли я буду смотреть. Но я имею в виду, чтобы свои давать оценки, все-таки надо видеть, а не просто голословно утверждать. В принципе, Министерство культуры имеет право давать или не давать прокатное удостоверение. И в этом нет никаких сомнений. Оно для этого и существует. Другой вопрос – правомерно это в данной ситуации или нет – вот это я не могу вам сказать. Насколько действительно этот сериал оскорбляет чувства верующих – не знаю, не могу сказать.
С. Мардан:
- А я вас спрашиваю не как ценителя прекрасного, не как зрителя, и даже не как кинорежиссера, я вас спрашиваю как московского интеллигента…
К. Шахназаров:
- Понятно, не любите вы московскую интеллигенцию…
С. Мардан:
- Не люблю, чего уж тут скрывать-то!
К. Шахназаров:
- А вы сами кто? Разве не интеллигенция? Разве не московская интеллигенция? Так что не надо себя исключить из этой категории. Я думаю, среди московских интеллигентов огромное число людей необыкновенно полезных нашей стране. Сюда входят и ученые, и деятели культуры, и журналисты, кстати. Так что, я думаю, не следует нам таких радикальных оценок. Но если уж вы так говорите, я вам скажу так. Дело все в том, что в советское время одна из проблем была в том, что чрезмерное цензурирование привело к тому, что мы не получали нужной информации и это была одна из причин тех проблем, которые возникли перед страной в конце 80-х годов. Поэтому это дело очень такое тонкое. С другой стороны, я не отрицаю право государства. Оно есть у каждого государства, и в любой стране есть в той или иной мере какие-то вещи, которые, как говорится, государство считает нецелесообразным давать этому какой-то публичный ход. Поэтому я не отрицаю такой возможности. Я не отрицаю того, что министерство культуры имеет право на свое мнение по тому или иному поводу.
С. Мардан:
- Хорошо. Карен Георгиевич, тогда переходим к более общечеловеческим вопросам. В последние дни мы увидели два ролика, как украинские солдаты убивают сдавшихся в плен русских. С другой стороны, после последних ракетных ударов по Украине трудно было не заметить местами такую аж эйфорию со стороны наших патриотических граждан от того, что – и нехай хохлы замерзнут! Вас не пугает это взаимное озверение людей, которые в историческом смысле еще вчера, 30 лет назад всего лишь, были реально одним народом, не различимым?
К. Шахназаров:
- Ну да, пугает такое ожесточение. Но в принципе мне кажется, и я неоднократно и раньше говорил, что это такая неизбежная опасность этой войны. Потому что в ней все-таки большой элемент того, что называется гражданская война. В целом нельзя ее назвать абсолютно гражданской войной, но все-таки большая часть этой войны может попадать под то, что мы имеет в виду гражданская война. А гражданская война – это вообще самые жестокие войны. В гражданских войнах жестокости с обеих сторон гораздо больше, чем в войнах чисто межнациональных. И это понятно. Потому что каждая сторона считает другую предателем. Не просто врагом, а еще и предателем, ренегатом. А это, конечно, очень ожесточает и ту, и другую сторону. Поэтому, к сожалению, это такое неизбежное сопутствие и данной военной операции, и меня это действительно пугает.
С. Мардан:
- А как вы думаете, с этим нужно каким-то образом бороться? Я имею в виду государству, общественным деятелям, вот ритуально успокаивать, что мы не такие, как они, вспоминать про интернационализм и все такое прочее? Ну, чем занимаются достаточно регулярно наши официальные лица, наша официальная пропаганда. Либо мы тем самым объективно ослабляем себя вот в этой гражданской войне?
К. Шахназаров:
- Вы понимаете, тут же такой момент. Вот расстреляли наших военнопленных бойцов. Ну, одно дело мы здесь, в Москве, и совсем другое дело – что испытывают наши солдаты и офицеры там, на фронте. Это совсем другие чувства. У них совсем другая правда. И поэтому, конечно, с этим довольно сложно что-то поделать. Я думаю, что лучшее решение в этом – это закончить эту войну как можно скорее. Но в нашем случае нет другого выхода, как нанести решающее поражение противоборствующей стороне. Вообще чем быстрее гражданская война заканчивается, тем меньше жертв и тем меньше озлобления.
С. Мардан:
- Чем скорее победит одна из сторон – тем лучше. Но вот я буквально перед нашим интервью посмотрел новости, господин Столтенберг в очередной раз ритуально заявил две вещи. Пункт первый – прочного мира на Украине не будет, если победит Россия. Пункт второй – Украину ждет ужасающая зима. Вот у них в голове как бы две эти вещи вполне как-то уживаются и им нормально.
К. Шахназаров:
- Ну, понятно. Потому что для них, они так много поставили на эту войну, чрезмерно много. С моей точки зрения, это их тоже стратегическая ошибка. Для них поражение Украины в этой войне – прежде всего, это и их поражение, и оно действительно грозит им очень серьезными последствиями. Но то же самое касается и нас. Мы тоже много поставили здесь на карту и для нас поражение чревато самыми такими серьезными последствиями для нашей страны и для ее целостности, поэтому здесь уже такой вопрос как бы принципиальный.
С. Мардан:
- А как вы думаете, этот вопрос для них не является ли столь же принципиальным, как и для нас? Американцы, да и европейцы, кстати, достаточно часто прямо говорят и, мне кажется, честно говорят, что для них этот конфликт является экзистенциальным. И даже вот это заявление Столтенберга – ну, собственно, а чего с ним спорить? Если победит Россия, то им конец.
К. Шахназаров:
- Ну, так я и сказал о том, что для них он тоже стал принципиальным. Я говорил о том, что, на мой взгляд, это была их ошибка – превратить этот конфликт в столь принципиальных для себя, для них.
С. Мардан:
- А он мог быть другим?
К. Шахназаров:
- Они в принципе могли этот конфликт не превращать в настолько, как вы говорите, экзистенциальный для себя конфликт. Но они его превратили в такой конфликт и для них поражение Украины – это будет их поражение, за которым последует сильное ослабление их влияния. То есть, это будет доказывать то, что западный мир не способен контролировать ситуацию в мире. А за этой физической мыслью следуют чисто экономические последствия. То есть, западный мир уже ослаб и, как вы понимаете, когда, как говорится Акелла промахнулся, то дальше уже следуют все последствия.
С. Мардан:
- Карен Георгиевич, давайте Украину пока отложим в сторону, но не до конца. Еще одна ошеломляющая новость из актуальной повестки. Простите, я знаю, что вы любите широко, как художник, как мыслитель, посмотреть на происходящее, но я спрашиваю о вещах, которые действительно нуждаются в комментариях человека авторитетного, мнение которого важно для очень многих. В одной студии, в которой и вы бываете регулярно, я имею в виду студию Владимира Соловьева, прозвучал очень необычный комментарий господина Затулина, буквально пару дней назад, в котором депутат Госдумы от партии власти, заместитель главы комитета, открыто подверг сомнению безальтернативность и неотзываемость включения новых территорий в состав России. Не знаю, видели вы этот сюжет или нет, его очень яростно обсуждают, но я даже как бы не про сам факт того, что политик об этом достаточно откровенно говорит на государственном федеральном канале, но у вас нет ощущения, что у довольно изрядной части старых политических элит, к которым Затулин и относится, это отчетливое желание договориться перевешивает даже осторожность временами?
К. Шахназаров:
- Вы знаете, я видел этот эфир, видел выступление Константина Федоровича, да, я слышал такую реакцию части нашей общественности на это. Но, честно говоря, я не увидел в этом эфире и в словах Затулина тот мотив, о котором вы говорите. Он говорил о том, что это новые территории… Но в данной конкретной ситуации я не воспринял его слова как желание каким-то образом, не отрицание каким-то образом вхождения этих территорий в состав Российской Федерации. А то, что он высказывал какие-то свои опасения и какие-то мысли по этому поводу – ну, понимаете, если мы абсолютно прекратим дискуссию, это к добру тоже не приведет. Есть разные точки зрения. У меня с Константином Федоровичем были очень жесткие споры по разным вопросам и в той же студии Соловьева, но Константин Федорович Затулин абсолютно человек патриот и предан… я бы сказал, с таким элементом русского национализма даже, вот такой патриотизм. То есть, в этом нет сомнения, он абсолютно искренен в этом, и доказавший это всей своей работой на благо, кстати, сколько он сделал для того, чтобы облегчить возвращение в нашу страну тех, кто хочет вернуться в Россию… Он же очень много для этого сделал. Поэтому, я думаю, что все-таки как-то не очень справедливы вот эти нападки на него сейчас и они совершенно не соответствуют его истинным взглядам и тому, что он своей жизнью доказал. А то, что он высказывает, да и не только он, кстати, какие-то варианты движения нашей политики в отношении Украины – я тоже… если это высказывается с точки зрения интересов России, как они понимаются, я бы тоже охоту на ведьм-то не устраивал здесь. Поэтому нельзя всех, кто высказывает какие-то свои видения, сразу записывать в предателей и во врагов. Это тоже может привести к тому, что у нас просто вообще какая-либо дискуссия прекратится на этот счет. А это тоже очень опасно.
С. Мардан:
- А вам не кажется, что, когда идет война, подобного рода дискуссия, как минимум, не очень уместна? Вот буквально вчера в сети вывалили очередной этот жуткий ролик, где украинские солдаты, военнослужащие регулярной украинской армии, с песнями и плясками, под гопак, добивают выстрелами в голову русню, как они говорят. И на этом эмоциональном фоне рассуждать о том, что «ну, нам же придется договариваться», «нужно учитывать интересы обеих сторон» - серьезно? Мне кажется, что люди не очень готовы в такой ситуации выслушивать подобного рода предложения.
К. Шахназаров:
- Ну, мы же с вами уже говорили о том, что это не просто война, в ней действительно очень много того, что подпадает под понимание гражданской войны. Поэтому гражданская война всегда ведется с ожесточением, но в конечном счете все равно приходится договариваться как-то. Другой вопрос, на каких условиях, как. Но я не слышал, чтобы в этом смысле там тоже Константин Федорович проявлял как-то… он всегда очень жестко стоял на стороне России и русского народа. Поэтому я думаю, что это какое-то недоразумение – вот такая волна какого-то негатива по отношению к человеку, который, на мой взгляд, очень много сделал для нашей страны. Я повторяю, при том, что у меня лично с ним были очень жаркие споры… мы не во всем с ним, кстати, совпадаем во взглядах. Но я не думаю, что надо его каким-то образом сейчас подвергать какой-то обструкции за его высказывания. Ничего такого он не сказал, из-за чего следовало бы его преследовать.
С. Мардан:
- Хорошо. Еще из жизни депутатов Госдумы. Но, я думаю, что эта тема должна у вас отзываться именно вот как у человека кино. Принят закон о запрете гей-пропаганды. Я люблю американское кино. Как советский человек, я очень люблю американское кино. И совершенно невозможно не обращать внимание, что особенно вот за последние лет 10-15 присутствие вот этих ЛГБТ-персонажей стало практически обязательным. То есть, как будто у них там сидит идеологический отдел какой-то и проверяет каждый сценарий. У тебя цитата из Маркса, Энгельса, Ленина есть или нет? Если нет – пойди, напиши. Вот у них так. У тебя есть гомосексуалист позитивный? Нет? Давай вписывай, иначе никакого финансирования. Как вы считаете, этот закон уместен? Он смешной или нет? Он реализуем или он не реализуем? Или это не более, чем отвлекающий маневр, на который наши власти мастера, что уж тут скрывать.
К. Шахназаров:
- Ну да, в общем… Нет, ну, поскольку я никогда не занимался гей-пропагандой…
С. Мардан:
- Да, уж в чем, в чем, а в этом вас упрекнуть нельзя…
К. Шахназаров:
- Да, я как-то равнодушен. У меня никаких намерений в этом направлении не было… ну, конечно, забавно, что вообще действительно вопрос борьбы, как говорится, с геями он стал таким мировым вопросом. В принципе, я думаю, в определенной степени… то есть, моя позиция такая, что человек лично может заниматься там у себя в постели чем угодно и как угодно – это его частное дело. Но в определенной степени пропагандировать это, тем более, в нашей стране? Понимаете еще аспект какой? У нас страна в значительной степени уже и мусульманская, у нас большое количество населения, которое искренне исповедует ислам, для них вообще абсолютно неприемлема вся эта история. И в определенной степени это может служить причиной какого-то внутреннего разрыва в нашей стране среди разных групп населения. Поэтому мы, конечно, должны к этому относиться очень внимательно. Но, действительно, вот эта история с геями стала какой-то маниакальной на Западе. Я уже не могу понять, что происходит. Тут уже действительно смотришь, чуть ли это уже не самая важная тема современного мира. Ну, я на это, как марксист, смотрю, как на часть буржуазной культуры… Вы со мной согласны?
С. Мардан:
- Я с вами согласен.
К. Шахназаров:
- Короче, я говорил о том, что я, как старый марксист, во всем ищу классовые интересы. Я думаю, что пропаганда такая безудержная вообще этой темы – это связано, как говорится, с желанием современной буржуазии отвлечь пролетариат и трудовое крестьянство от истинных проблем человечества. Вот так бы я сформулировал. И я абсолютно в это верю.
С. Мардан:
- Я согласен с вами. А вот наш буржуазный парламент он с этой же целью этот закон о запрете этой другой части буржуазной пропаганды принял? Или какие-то другие соображения?
К. Шахназаров:
- Я уже говорил – парадокс ситуации заключается в том, что в принципе мы, сражаясь с Западом, вообще на самом деле вот мы говорим о том, что у нас идеологии нет, но идеология-то у нас есть, и вообще-то она буржуазно-либеральная. По сути дела, она та же самая, что у Запада. Как ни странно, наши сегодняшние союзники или те, кто нам сочувствует, это как раз левые, коммунистические движения, понимаете. И вот в этом есть парадокс современной ситуации в России. То есть, во время противостояния СССР с Западом там было идеологически все понятно, потому что СССР идеологический был антипод Запада. А сегодня современная Россия идеологически не есть антипод Запада. Поэтому вы совершенно правы, что в определенной степени, конечно, правящая элита российская – это элита буржуазная. Но она вынуждена идти на такой конфликт. Вполне возможно, не было бы… то есть, у нас до этого и не было никаких проблем с этим делом. Вот сейчас вынуждены идти на открытое противостояние, в том числе, и принимать законы, которые не свойственны современной буржуазии.
С. Мардан:
- А как вы думаете, в той ситуации, когда мы с точки зрения идеи с этим Западом, ну, полные единомышленники и никаких принципиальных расхождений в видении будущего у нас нет, есть ли какие-то серьезные в таком случае основания для конфликта, для того, что они называют, а мы думаем про себя – экзистенциальной войны. Вокруг чего тогда такая схватка-то?
К. Шахназаров:
- Ну, такая ситуация, если внутреннего, идеологического на самом деле у нас противостояния, я повторю, на мой взгляд, вообще-то не может быть, потому что у нас та же самая идеология, во всяком случае, мы ее приняли в 1991 году, а речь идет о том месте, которое в этой иерархии мы занимаем. Вот Западу не нравится, что мы хотим какое-то особое место. Вот мы вошли в их мир в 1991 году, приняли их идеологию, приняли их систему ценностей, но потом мы сказали – а мы хотим при этом быть, как бы сидеть с вами за одним столом. А они этого не хотят. Вот суть конфликта, понимаете… Кстати, я думаю, в этом и проблема наша с Украиной. Мы же Украине не предлагаем никакой другой идеологии, другого взгляда на мир, другого социального устройства. В принципе, у нас что, та же самая идеология, что у украинской буржуазии, ну и что? И в этом смысле они говорят – а что, нам лучше тогда уже то же самое, но с Западом быть, а не с вами. Вот так я смотрю на этот вопрос. Это очень сложная ситуация для нас. В отличие от времен СССР, когда там было все понятно. Там совсем разные идеологии были. И многие страны в мире выбирали нашу идеологию. Она им была привлекательна. Сегодня этого нет. Поэтому когда мы говорим, что у нас нет идеологии, ну, мне кажется, это лукавство. И мы попали в определенном смысле в идеологический капкан-то, в вилку такую.
С. Мардан:
- То есть, мы сами себя загнали в эту ловушку, начав упирать на то, что у нас разница в подходах, у нас собственный путь, подразумевая, что у нас вообще другая идеология. А вы говорите о том, что нет идеологии…
К. Шахназаров:
- Ну, слушайте, у нас капитализм. Такой же, как и на Западе.
С. Мардан:
- Нет, они считают, что у нас неправильный капитализм.
К. Шахназаров:
- Ну, они считаю да. Но в принципе мы-то сами считаем, что у нас капитализм. Мы выбрали эту идеологию в 1991 году. Выбрал наш народ, надо сказать. Может, многие сейчас говорят – нас обманули – но на это я скажу: ребята, думать головой надо!
С. Мардан:
- Все были взрослые, да.
К. Шахназаров:
- Да. Выбрали это. Взяли, откинули все. Была своя идеология. Вот Китай не откинул и продолжает… вот у них коммунисты, коммунистическая идеология. Вьетнам там, другие страны. Я не говорю сейчас хорошо это или плохо, я говорю по факту, что происходит у нас. По факту мы выбрали ту же идеологию, которую исповедует Запад. Но Запад в этом смысле говорит нам – ребята, вы давайте-ка слушайтесь тогда нас, раз вы выбрали нашу идеологию. Вы же хотели? Мы хотели. Но мы сегодня говорим, что это Ельцин, плохой он был, мы не хотим там… А с точки зрения Запада – какая нам разница, что у вас Ельцин был или не Ельцин, вы пришли к нам, вы сказали, что вы будете такими же, как мы, вы будете исповедовать наши ценности, вы будете делать то же самое, что вам говорят. Вот если по простому, ситуация такая. И она очень в этом смысле такая двусмысленная, на мой взгляд. Я говорю, парадокс состоит в том, что, посмотрите, кто теперь наши союзники? Это все те же левые страны, которые были в СССР. Куба, Китай, Вьетнам, Индия. В Индии ведь очень много социалистического. Она формально не объявляет себя это, но кто был и знает более-менее как устроена индийская экономика, индийское общество, там социализма более чем достаточно. И они взяли это тоже у СССР. Ведь в этом парадокс. Северная Корея. Все эти страны порождены Советским Союзом. Теперь выяснилось, что вот они-то только и остались теми, кто сохраняет еще с нами какое-то дружеское расположение и как-то нам помогает. Вот в чем парадокс. Ну, я-то считаю, что надо менять, я социалист, я за то, чтобы… я понимаю, что нельзя вернуться в форму советского социализма, но социализм имеет разные формы. На мой взгляд, это более оправдано и более правильно с точки зрения идеологической сегодня.
С. Мардан:
- Рассуждая в вашей логике, в логике марксиста, тогда то, что происходит сейчас, вполне можно назвать, как писал Ленин, войной империалистической. Причем, для меня это нейтральный термин, я ничего ругательного в этом не вижу. Я вот про что хотел спросить. Вот в этой логике все окружающие нас, в том числе, и бывшие советские республики, смотрят на эту схватку, кто в ней победит, то есть, коллективный Запад, США или Россия, которая вдруг решила, что она готова к тому, чтобы бросить вызов этому мировому гегемону. Ну, предположим, я надеюсь, я в это верю, что в военном смысле мы победим. Но влияние гегемона оно ведь заключается не только в военной мощи и не только в экономической мощи, что тоже все равно обязательно, а еще и в мощи культурной. Я не хочу ссылаться на американский Голливуд, мы его уже коснулись, но, если брать тот же Рим, а Рим же нес римскую культуру по всей территории, которую он захватывал, а мы можем сейчас, в нашем текущем состоянии, что-нибудь кому-нибудь принести?
К. Шахназаров:
- Нет, не можем. Потому что. Я повторяю, мы отказались от нашей идеологии. Вот в советской идеологии, как ни крути, было много проблем. Но это был феномен, который был очень привлекателен во всем мире. Потому что у него были совсем другие идейные сходные. А у нас сейчас с идеологией, поскольку она вторична, она заимствована с Запада и она по отношению к западу вторична, мы не можем ничего предложить. Вот наша культура в этом смысле стала эпигонской культурой. Эпигонская культура никогда не может никого, как говорится, зацепить, увлечь. У нас советская культура была одной из важнейших культур мира, она была очень привлекательна. Я сам еще в советское время начал ездить за границу и был довольно скептически настроен, как все мы тогда, но, к моему удивлению, я приезжал в Латинскую Америку, простые люди подходили, трогали меня и говорили – господи, вы советский человек, вы с родины Ленина! Это было! Это правда! Меня в совершенный шок это ввергало! Какое отношение и влияние оказывали мы на весь мир, понимаете! А, соответственно, влияние, соответственно, союзники. А хотите более утилитарно – были люди, которые, как кембриджская четверка, соглашались работать на наши органы. Я сомневаюсь, что у нас есть сегодня такие агенты…
С. Мардан:
- Ой, вы так ностальгируете по Советскому Союзу, что я тоже невольно заностальгировал, честно говоря.
К. Шахназаров:
- Я не ностальгирую, я люблю Советский Союз!
С. Мардан:
- Так я и люблю на самом деле!
К. Шахназаров:
- Советский Союз был вершиной вообще русской цивилизации! Потому что впервые в истории нашей и вообще незападной цивилизации… незападная цивилизация стала обгонять Запад в технологиях. Ни одна страна незападная за последние 500 лет не обгоняла Запад в технологиях. А Советский Союз стал обгонять. Космос, атомная энергия. Можно много говорить. Это были необыкновенные достижения Советского Союза! И они были, конечно, во многом благодаря образованию и культуре.
С. Мардан:
- Вот когда началась специальная военная операция…
К. Шахназаров:
- Сергей, я никогда не отрицаю, что в Советском Союза была масса глупостей, масса того, что надо было исправлять – это одно другому не мешает, но таких обществ, где не надо ничего исправлять, не бывает просто.
С. Мардан:
- Согласен. Вот когда началась СВО, спустя несколько месяцев, всякие неисправимые оптимисты, типа меня, например, начали говорить о том, что это совершенно невероятный процесс и он сейчас запустит какие-то потрясающие трансформации – изменится экономика, начнет меняться культура, придут новые люди и т.д. Вот окна РОСТА появились в начале 1919 года, то есть, соцарт в том виде, в котором его знает весь мир, вот он уже появился в самом начале гражданской войны, фактически меньше, чем через год после Октябрьской революции. Прошло уже девять месяцев, вы видите хоть какие-нибудь ощутимые признаки наступающего нового мира, новой формы? Хоть чего-нибудь значительного, а не придуманного в нашей жизни?
К. Шахназаров:
- Пока нет, не вижу. Но этот процесс пока, на мой взгляд, только начинается. Нам, людям всегда свойственно как бы быстрее все, но история-то движется более… любые революционные процессы – это же не просто там взяли Зимний и вот тебе революция! На самом деле, революционный процесс происходит порой десятилетиями. И я думаю, что эта операция действительно положила начало серьезнейшим революционным процессам не только в нашей стране, но и в мире. Но ожидать, что это прямо может случиться сегодня-завтра – нет, пока этого не наблюдается. Но не наблюдается это по той же причине, о которой я с вами как-то говорил уже. О том, что у нас был компрадорский капитализм. У нас базис разрушен, а надстройка осталась, она живет по тем же правилам еще, она не пытается что-то менять. И это тоже, как говорится, вполне логично. И это все наслаивается еще на войну, в которой большой элемент гражданской войны. Поэтому я согласен с вами – никаких пока реальных изменений я не вижу. Но, мне кажется, они неизбежны. Потому что этот процесс будет, мне кажется, нарастать.
С. Мардан:
- А как он может происходить? Если, допустим, взять опять-таки советскую культуру, после войны в кино, в литературу, в живопись пришло военное поколение – реально пришли очень молодые люди с фронтовым опытом и просто перевернули там все. Я предполагаю, что из этих сотен тысяч солдат, которые сейчас на фронте и которые еще там будут, должны появиться и великие режиссеры, и сценаристы, и писатели, и живописцы, но вот я смотрю на то, как наша культурная и околокультурная тусовка устроена, и, честно говоря, не понимаю, а как им здесь пробиться? Тут же куда ни плюнь, попадешь в сына, попадешь во внука, в чью-то жену, в чью-то любовницу. Что со всем этим должно произойти, чтобы произошел ренессанс русской культуры?
К. Шахназаров:
- Тут вопрос какой? Я тоже подозреваю, что на полях сражений вызревают те люди, которые в дальнейшем окажут огромное воздействие на нашу страну и в области культуры, науки, политики, в военном деле. Кстати, я подозреваю, что в военном деле там уже появились такие. Может быть, они тоже ходу пока не получают, поскольку наверняка должны быть молодые командиры с новым взглядом, с новым опытом, которым бы и надо было дать сейчас как раз возможность проявить себя. Понимаете, именно в такие периоды возникают Наполеоны-то. Поручики-то когда возникают? Именно в такие периоды. Поэтому я думаю, что и там что-то такое зреет. Но есть два пути. По мне, лучше бы, чтобы этот процесс происходил сверху, чтобы это не сопровождалось какими-то катаклизмами, когда вот эти несколько сот тысяч и больше, наверное, военных, прошедшие фронт, будут не удовлетворены тем положением, в котором они оказываются. Поэтому, мне кажется, что здесь очень много зависит от власти. От того, чтобы она этот процесс сверху каким-то образом осуществляла. Пока я этого не вижу, как и вы.
С. Мардан:
- Ой, я вообще рассчитывал на что-нибудь более оптимистичное, честно говоря…
К. Шахназаров:
- А на что вы рассчитывали, Сергей?
С. Мардан:
- Не знаю. Но я знал, что вы человек мудрый и найдете правильные слова, чтобы вселить уверенность в завтрашнем дне…
К. Шахназаров:
- По-моему, я и нашел, я не дошел до каких-то радикальных поворотов, которые напрашиваются…
С. Мардан:
- Ну, уже спасибо, что вы ничего радикального не сказали, Карен Георгиевич. Как вы думаете, это долгая будет война? Она закончится хотя бы в 2023-м или нет? Давайте я объясню, почему я так спрашиваю. Буквально пару дней назад Госдума приняла бюджет на 2023 год. Военные расходы увеличены на 50%. То есть, с точки зрения логики, Россия готовится к долгой войне. Вопрос – насколько долгой? Что вам подсказывает чувство художника, мыслителя?
К. Шахназаров:
- Ну, чувство, прежде всего, гражданина, которому не безразлична судьба моей страны, мне подсказывает, что вообще эта война, конечно, невыгодна по большому счету России. Ее длительность. По идее, лучше было бы ее закончить как можно скорее, потому что, ну, понятно, с хорошим результатом для страны. Что это будет хороший результат, это будет решать, наверное, верховное руководство, так сказать, но понятно, что, чем дольше длится война, тем огромные расходы, я уж не говорю о гибели лучших ребят… это лучшие вообще гибнут, это те, кто реально защищает нас, кто пошел воевать, способен на это – это действительно цвет нации. Да и санкции, все это, конечно, работает. Поэтому, чем скорее будет закончена эта война, тем лучше. Но здесь вообще, наверное, уже зависит от того, каким образом будут организованы наши вооруженные силы и насколько получат возможность новые, которые, я уверен, есть молодые командиры, реально, как говорится, влиять на ситуацию. Такие войны всегда выдвигают новых командиров, понимаете. Это было в период всех войн. Насколько они сегодня имеют возможность влиять на ход боевых действий, я не знаю. Но я уверен, что такие есть. Поэтому не могу вам, конечно, сказать, но я понимаю, что… некоторые просто говорят, вот я слышал, говорят, что России выгодно – чем дольше война, тем лучше, это Украине невыгодно. Украине-то совсем невыгодно, но про Украину, видимо, уже речи не идет. А для нас это совершенно невыгодно – длительная война. Поэтому каким-то образом, я повторяю, с благополучным исходом для нас, надо стремиться к ее окончанию.
С. Мардан:
- Карен Георгиевич, спасибо вам огромное. Карен Шахназаров был с нами, директор киноконцерна «Мосфильм», кинорежиссер. Всего доброго!
