«Нас ждёт очень важная победа»: Александр Коц рассказал, что увидел в Артемовске своими глазами
А. Коц:
- Здравствуйте, друзья. С вами я, Александр Коц, военный корреспондент «Комсомольской правды». В московской студии мне помогает Игорь Измайлов. Я выхожу из Луганской Народной Республики.
И. Измайлов:
- Саша, ты сказал, что выходишь из Луганской Народной Республики. Недавно появилось сообщение, что вот-вот там должны мобильный интернет запустить. Мы уже давно с тобой обсуждали, что с этим не очень хорошо было все это время. Поменялась как-то ситуация?
А. Коц:
- Насколько я помню, в принципе интернет отключили здесь после нашего ухода из Харьковской области, боялись, видимо, паники, что из Сватово побегут, из Старобельска побегут. Потом на короткий промежуток времени интернет возвращали, но перед референдумом, в сентябре прошлого года, мобильный интернет отключили, и до сих пор он не вернулся, здесь эти блага цивилизации простым людям недоступны. Но буквально пересекаешь условную административную границу между ЛНР и ДНР, и появляется донецкая связь, у которой есть 4G, не такой хороший, конечно, как в Москве или в других российских городах, но у Донецка связь есть. Донецку, конечно, меньше повезло с обстрелами, постоянно идут обстрелы, в Донецке нет воды, периодически пропадает электричество, но мобильный интернет там есть.
К событиям последней недели. Я только что вернулся из Артемовска, провел там последние пару дней и своими глазами наблюдал, как идет завершающая, наверное, стадия освобождения этого города. Я до этого был в Бахмуте, заезжал сначала с северной стороны, потом с восточной стороны. Сегодня я заехал с южной стороны, со стороны города Опытное, и добрался практически до центра города, даже вглубь, ближе к западным окраинам Артемовска, где сейчас разворачиваются основные бои.
Обо всем по порядку. Конечно, когда ты едешь в сторону Артемовска, пейзаж вокруг производит гнетущее впечатление, потому что очень много разрушенных деревень, очень много разрушенных городов, и я даже не знаю, подлежат ли они восстановлению. Опытное производит неизгладимое впечатление. Это полностью разрушенный городок. «Вагнеровцы», с которыми я общался, говорят о том, что его даже было труднее брать, чем сам Артемовск, сам центр города. В центре города что обратило внимание? Украина носится с Бахмутом, это неприступная крепость Бахмут, но я не увидел в центре города каких-то серьезных фортификационных укреплений. Есть противотанковые ежи, какие-то бетонные надолбы, как будто этот город собирались штурмовать техникой. Но штурмовали его те подразделения, которые обучены уличным боям, без техники, им с расстояния помогали, конечно, танки и артиллерия, но в сам город заходила только пехота. Поэтому как могли пехоту остановить эти надолбы, эти хлипкие окопы… Тоже говорили: Бахмут готовится к городским боям, там роют траншеи. Видел я сегодня на центральной площади эту траншею. «Вагнеровцы» говорят, что когда они заходили, в траншеях никого не было.
Говорят, что это Спорное бралось на самом деле тяжелее, чем центр города. Вообще самые тяжелые бои шли на подступах к Артемовску, что с северной, что с восточной стороны. С северной долго бодались у Соледара, потом проходили Красную Долину, Парасковиевку. В городе, где городская застройка, там уже бои идут по катанной, что называется. Украинские военные, как я сегодня убедился, там в основном держали оборону в жилых и административных зданиях. Это, собственно, и были их фортификационные сооружения, которые, видимо, были предназначены для того, чтобы по ним били из танков и артиллерии, чтобы выбить оттуда, и в них заходили штурмовые группы, брали там пленных иногда по 24 человека. Того сопротивления, что было на подступах, в центре города не было. Это не значит, что город брали без боев. Тяжелейшие бои, тяжелейшие потери, кратно меньшие, чем у украинской стороны, но они тоже были.
Я вчера вечером уже засыпал, слушал рацию, переговоры наших бойцов. Там в течение часа 8 раненых. Но это в основном от воздействия артиллерии. После того как наши занимают вражескую позицию, ее тут же накрывает артиллерия противника, отсюда и потери. Заехал я туда вчера. Ни на секунду не прекращается канонада, и ты в какой-то момент привыкаешь к постоянному свисту мин над головой. То есть мы были в центре города. По самому центру практически уже не прилетает, но постоянно над тобой то в одну, то в другую сторону что-то пролетает, что-то где-то взрывается, кто-то откуда-то крупнокалиберным стреляет. В общем, мы ориентировались на наших сопровождающих, которые и показывали, когда надо прятаться, когда надо залегать, где надо перебежать. Центр города разбит, конечно, капитально, и не только центр, разрушены в том числе и высотные строены, 9-этажки. Причем 9-этажки, если успевали, украинцы взрывали сами, просто обрушали. Сейчас в Telegram появились видеоролики о взрывах этих высотных жилых домов, и люди в интернете спорят, что это было. Я ответственно заявляю, это украинцы сами подрывали эти здания, чтобы нашим наступающим порядкам не достались господствующие высоты, с которых можно просматривать пространство впереди.
Впереди, конечно, еще тяжелые бои в западной части города. Там находится порядка 15 бригад, которые продолжают оказывать ожесточенное сопротивление, нет там легкой прогулки, идут постоянные бои. Что меня поразило, оказывается, до сих пор в городе остаются гражданские, и «музыканты» выводят, в том числе, мирных жителей в безопасную зону для их последующей эвакуации. Вот разговариваешь с этими людьми… При нас вывели две семьи, они соседи. Почему не уехали, зачем оставались? У людей с лета прошлого года нет электричества, нет воды, питались они там за счет гуманитарки. Были там украинскими волонтерами открыты центры, в которых кормили горячим питанием, и там были развернуты тарелки Starlink, можно было связаться с родственниками. Мирные жители с ранениями. Выходила женщина. У меня не поворачивается язык назвать ее бабушкой, потому что она прекрасно выглядела. 75-летняя женщина. Ее мужа ранили в ноги, и 4 дня назад на носилках выносили «вагнеровцы». И они очень благодарят этих ребят, которые вытащили их. Я говорю: «Почему вы не уехали раньше?» Они говорят: «Ну, как, мы на старость себе дом построили, у нас там две собаки, у нас хозяйство. Как это все бросить?» Муж – сердечник. Причем муж, раненный в ноги, офицер Советской Армии в отставке. И он говорит: «Моя родина – Советский Союз». И он так с претензией мне говорит: «Почему вы так долго шли? Я ждал, когда вы придете, потому что на ту сторону я уходить не хотел, я хотел уходить к своим». Вот свои, наконец, пришли, вытащили его и отправили в безопасную зону, на эвакопункт, а оттуда уже на большую землю, в Россию. Их переправляют в пункты временного размещения беженцев и дальше они, видимо, будут переезжать куда-то к своим родственникам. Те, кого я встретил, у них родственники в Наро-Фоминске, в Мурманск, в Волгограде. Вообще, конечно, судьбы интересные, переплетенные. Эта 75-летняя женщина родом из Дербента, училась в Волгограде, там служил ее будущий муж, она с ним познакомилась, поженились и потом на родину мужа приехали, в Артемовск. И таких семей очень много. Конечно, они больше тяготеют к России, нежели к Украине. Вообще Артемовск такой русский город, я в нем был в 2014 году. Сейчас я его, конечно, не узнал, очень много разрушений, очень много сожженных домов, частный сектор практически весь разрушен. И эта атмосфера, когда, казалось бы, пустой город, но он постоянно дышит дыханием войны. Постоянная вот эта симфония войны, с разрывами, перестрелками, с позициями, которые оборудованы между жилыми домами, это, откровенно говоря, просто мозг выносит. Конечно, в городской застройке таких быстрых продвижений быть не может. Но я думаю, что в скором времени все-таки будет объявлено об освобождении Бахмута.
Уже побывал в этом городе на неделе глава Донецкой Народной Республики Денис Пушилин, подтвердил, что разрушения серьезные. Привел в пример Мариуполь, который как-никак, но восстанавливается, не такими темпами, как многим бы хотелось, но, тем не менее, это показывает, что российская власть не бросает на произвол судьбы людей, которые потеряли жилье. Таких людей, конечно, очень много. Повторюсь, и на подступах, начиная от Светлодарска и до самого Бахмута ни одного целого населенного пункта не осталось, вокруг и сожженная техника, и упавший самолет мы там видели. В общем, бои вокруг Артемовска продолжаются, очень важная нас ждет победа. Будем смотреть, как будут развиваться события там дальше.
Что касается того, что происходит по фронтам. Без серьезных изменений, готовимся к контрнаступлению украинскому. Продолжаются серьезные бои на Сватовском рубеже. Здесь идет продвижение и под Кременной, и в сторону Северска, и в сторону Белогоровки, чтобы нивелировать возможность деблокирующего удара украинских войск по Артемовску. Сейчас вагнеровцы признают - очень четко встали по флангам российские десантники, с правого и с левого фланга они прикрывают действия «музыкантов» внутри Артемовска, чтобы обезопасить эту возможность ударов по фланги. Это очень важно. Там десантники работают и артиллерией своей, и барражирующими боеприпасами «Ланцет», которые здесь очень хорошо себя показывают. Уже боятся их украинцы. Бессильны против них средства ПВО, маскировка бессильна. Всех находят, все уничтожают. Появились кадры, как в жилой застройке Артемовска возле девятиэтажки была уничтожена этими артиллерийскими ударами со стороны десантников группа пехоты противников.
На Запорожье продолжают прощупывать нашу оборону противник. Здесь добавить к тому, что озвучивают в официальных сводках, нечего. Таких событий, на которые можно было бы сейчас обратить пристальное внимание, нет. Готовимся, где противник ударит. Ударит он наверняка везде, по всем направлениям. Но будет продавливать там, где у него будет возможность. Будет оперировать резервами, которые сейчас в огромном количестве скоплены в Днепропетровске и вокруг него, в Запорожье, в Николаеве. Будем смотреть, где у него будет получаться или не получаться, в зависимости от этого как мы будем действовать.
Появились на фронте планирующие бомбы, которые очень здорово начали работать по мостам. По крайней мере, по тем мостам, которые примыкают к линии боевого соприкосновения. Это работа очень важная, осложняем логистику. Понятно, что все равно украинцы пытаются делать и насыпные мосты на месте взорванных, и наводить понтонные переправы. Но все это осложнение логистики. А война – это, прежде всего, логистика. Эти планирующие бомбы начали очень неплохо себя показывать. Это то, чего у нас много. У нас много мощных авиабомб. Недавно Сергей Шойгу посещал один из оборонных заводов, там была замечена такая полуторатонная бомба, которая может переделываться в планирующую. Это, конечно, не тот боеприпас, который может бить на серьезную оперативную глубину. Условно, взрывать мосты где-то на границе с Польшей или с Румынией. Но то, что это наше оперативное пространство вблизи линии боевого соприкосновения мы планирующими авиабомбами можем накрывать. Кстати, можем накрывать и мосты в нашем приграничье, в том числе и там, где противник заходит своими диверсионными группами, пытается кошмарить наше мирное население уже на территории большой России. Там тоже логистика осложняется, чтобы не было у них простой жизни.
Еще одна новость, которая зацепила меня сегодня. Озвучено имя сообщника Дарьи Треповой, которая взорвала Владлена Татарского в Петербурге. Им оказался гражданин Украины. Не могу не проводить аналогии с событиями 2020 года, когда Украина смогла провернуть операцию по выманиванию наших граждан на территорию Беларуси. Мы помним эту историю с «33 богатырями», когда под видом рекрутинга для работы в ЧВК по охране нефтяных объектов в Венесуэле вытащили бывших ополченцев в Белоруссию и там чуть не организовали их вылет с последующей посадкой в Киеве.
Когда я первый написал о том, что за этим стоит Украина, многие смеялись как на Украине, так и в России, над этой версией, которая впоследствии была подтверждена, в том числе и украинскими официальными лицами, начиная с того, что билеты для этих ребят покупались на Украине. И заканчивая утечками, что это все-таки была операция Главного управления разведки украинской.
Здесь то же самое, здесь сразу многие эксперты, и я в том числе, говорили о том, что за этой девочкой, которая выступала на антивоенных митингах, торчат уши Киева. Нам говорили: нет, это вот новая волна сопротивления московскому режиму, это новые революционеры, которые по собственной инициативе организовали такой теракт. Как оказалось, это все-таки организация была человека с Украины. Причем, судя по тому, что, по данным ФСБ, он покинул территорию России после взрыва, к самому взрыву он имеет самое непосредственное отношение. Вероятно, именно он и приводил в действие взрывное устройство, которое было спрятано в этой статуэтке гипсовой, которую Дарья Трепова принесла на встречу с Максимом Фоминым в кафе в центре Петербурга.
Я думаю, что расчет был на то, что вместе с Владленом Татарским погибнет и сама исполнительница, которая оказалась одноразовым агентом. Для настоящего агента украинских спецслужб, гражданина Украины, который к нам прилетел каким-то транзитом, обратно вылетел через Армению, для него были подготовлены пути к отступлению, в отличие от Дарьи Треповой. И ему, к сожалению, удалось каким-то образом избежать задержания и уехать на территорию Украины. Это вопрос на будущее, конечно, к нашим органам правопорядка, каким образом к нам попадают граждане Украины. Он все-таки попал как гражданин Украины. Проходят они фильтрацию или не проходят?
Я вспоминаю, как мы говорили о нелепости такого решения украинского, как запрет на въезд гражданам России призывного возраста мужского пола на территорию Украины, нам казалось тогда это решение абсурдным. Сегодня оно уже не кажется столь абсурдным. Я не говорю о том, что надо сейчас повально всем украинцам запрещать въезд на территорию России. Понятно, что очень много беженцев, лиц, которые нам симпатизируют, сюда бегут. У меня не проходит и недели, чтобы мне в Telegram кто-нибудь не написал о том, что у меня в Днепропетровске живет родственник, он скрывается от мобилизации, нет ли каких-то коридоров, чтобы попасть в Россию? Из Николаева пишут, из Донецкой области, и Славянска и Краматорска. К сожалению, таких коридоров нет. И выбраться к нам можно только через третьи страны. Но все-таки контроль, прежде всего на границе, должен быть усилен.
Потому что, как мы видим, спецслужбы Украины действуют очень агрессивно на территории России, организуют дерзкие акции, дерзкие теракты, как взрыв Даши Дугиной, как произошло с Владленом Татарским. До этого у нас были попытки выкрасть одного из лидеров ополчения из Подмосковья. У нас было убийство бывшего лидера «Оплот» Жилина в Подмосковье. У нас из Снежного, из Донецкой Народной Республики, выкрали Владимира Цемаха, которого они подозревали в причастности к сбитию малазийского «Боинга». То есть эти люди на нашей территории действуют очень дерзко, очень нагло и, надо признать, профессионально.
Мы, к сожалению, такие методы не исповедуем. Мы никого не похищаем и тем более не уничтожаем на территории противника адресно. Хотя мне кажется, что такие меры назрели. Давно назрело создание какого-то «отряда Судоплатова», который бы работал в тылу врага по устранению лиц, принимающих решение. Чтобы ни один из тех, кто причастен к дерзким терактам на территории России, не чувствовал себя в безопасности, как это было, например, с лидерами кавказского бандподполья в 90-х и до середине 2000-х, когда мы планомерно и четко уничтожали всех лидеров боевиков, где бы они ни находились. Бомбой, значит, бомбой. Ракетой, значит, ракетой. Отравленным письмом, значит, отравленным письмом, как это было с эмиссаром арабов Хаттабом. Мы эту работу делать умели. Я надеюсь, мы ее делать не разучились. Конечно, для этого надо какую-то нормативную базу. Если уж мы по каким-то причинам не можем признать Украину террористическим государством, значит, надо признавать террористическими организациями отдельные ведомства, которые причастны к этим терактам, такие как Главное управление разведки Украины, как Служба безопасности Украины и так далее. Как только мы их признаем террористическими организациями, соответственно ее лидеры и сотрудники становятся легальными целями. Хотя я не понимаю, почему они до сих пор не легальные цели. И бить по этим людям. Для этого, конечно, нужна соответствующая подготовка. И ее надо вести.
Я два дня был без связи. Возвращаюсь, смотрю, ломаются копья о новый принятый закон по электронным повесткам. Честно говоря, не понимаю возмущения. Может быть, я недостаточно глубоко пока изучил этот вопрос, но события осени прошлого года показали, что действующая система призыва настолько морально устарела, она настолько неработоспособна, она настолько архаична, что ее, безусловно, надо менять, надо что-то думать. Многие осенью прошлого года говорили: как так, у нас прекрасно выстроена налоговая служба, без излишней бюрократии, без лишних походов в налоговую инспекцию и т.д. У нас все документы, за которыми мы раньше стояли в очередях, в одно окошко, сейчас оформляются на Госуслугах. Почему же у нас такая странная ситуация с военкоматами? Я помню, меня самого года два назад вызывали в военкомат (не помню, по какому вопросу). Мне повестка пришла на адрес моего родного брата, по которому я никогда не жил. Я не знаю, почему так произошло. Я пришел, сказал им свой новый адрес, они взяли какие-то мои новые данные. Это система, в которой актуальных данных на момент осени не было в принципе. Я как член Совета по правам человека, помню, возвращал мужчину с 5 детьми, возвращал мужчину с какой-то страшной стадией диабета, возвращал человека без почки. Таких случаев было с десяток, наверное, когда через Министерство обороны мне удавалось вернуть людей, которые в принципе не должны были оказаться не то что в зоне боевых действий, они в принципе в военкомат не должны были пойти.
Поэтому, конечно, цифровизация этой системы, застарелой и заржавевшей, она давно назрела. На мой взгляд, в идеале эта система должна выглядеть так. В принципе не должна приходить повестка тому, кому она не должна прийти, будь то многодетный отец, какой-то больной человек. Это все должно происходить автоматически. Все эти бабушки, которые там сидят, все эти престарелые военкомы, которые отстали от жизни, они должны потихонечку уходить в прошлое, заниматься набором на контрактную службу и не вершить судьбы людей, которые должны доказывать, что они не могут служить, потому что у них есть отсрочка по обучению или по каким-то другим причинам. В идеале система должна отсекать сама тех, кто по тем или иным причинам призыву не подлежит. Тут надо отдельно подчеркнуть, что цифровизация идет не ради какой-то очередной мобилизации, а ради призыва на срочную службу. У нас будут революционные изменения, у нас постепенно будет изменяться и срок возраста призыва, и количество людей в армии будет постепенно увеличиваться. И надо исключить эти моменты, когда люди вынуждены бегать по больницам, по вузам, по загсам и доказывать то, что они доказывать не должны. Есть обязанность, есть гражданский долг, который ты должен отдать, если ты подлежишь призыву. Тут никаких вопросов быть не должно. Если ты избегаешь этой обязанности, будь добр ответить по закону. Но человек, который не может служить, у него есть бронь или еще что-то, он не должен бегать и доказывать. Электронная система должна сама отсекать и больных, и многодетных, и студентов, и т.д.
Если, условно говоря, НАТО решит вступить в боевые действия с Российской Федерацией на территории Украины (я сейчас гипотетически фантазирую), объявляется всеобщая мобилизация. В этом случае эта система должна работать ровно так же. В случае мобилизации не должны люди со страшными болезнями, с бронью на оборонном предприятии попадать на фронт. И система должна работать так, чтобы человек не бегал за справками, все это решается. У нас машины покупаются, оформляется договор продажи, ты потом снимаешь с номеров ее через интернет. Ты паспорт оформляешь через интернет, приходишь только сфотографироваться. И куча документов, ради которых нам надо было обивать пороги различных кабинетов совсем недавно, сейчас решаются нажатием нескольких клавиш на компьютере. И мобилизация здесь не исключение. Да, есть вопрос сохранности информации, личных данных – медицинских и т.д., попадет ли она в общий доступ или не попадет. Слушайте, все эти данные и так уже находятся в Сети. У нас есть электронные медицинские карты, наши данные (паспортные, налоговые и т.д.) тоже хранятся на Госуслугах. Да, случаются утечки. Как, например, были утечки во время пандемии, ушли десятки или сотни тысяч каких-то анализов и т.д. Но это вопрос исполнения. Сама задумка, я в ней, честно говоря, ничего плохого не вижу. Игорь, у нас есть вопросы по этой теме?
И. Измайлов:
- Рассуждение скорее в YouTube идет. Тот вопрос, который мы с тобой тоже успели немного обсудить. В истории с недвижимостью иногда приходится читать в этих реестрах, как закрываются данные по каким-то объектам звездочками или еще как-то. Эта система, на твой взгляд, она… Понятно то, о чем ты говоришь, но если говорить о каком-то равенстве, все будут одинаково в ней участвовать или те, у кого родители побогаче, или при соответствующих постах и местах, они в эту систему попадать не будут? Система не видит человека для военкомата, и военкомат, как следствие, с этим человеком и не работает никоим образом.
А. Коц:
- Я же говорю, это вопрос исполнения. В идеале это должна быть система, в которой должна быть полностью исключена коррупционная составляющая. То есть, есть человек, он не может пропасть бесследно, он есть на Госуслугах, у него есть ИНН, у него есть СНИЛС, и он не может не фигурировать в этой системе. Если он фигурирует, соответствующие вопросы должны возникать к тому ведомству или к тому человеку, который отвечает за хранение этой информации. Мне, например, отрадно, что отвечать за эту систему будут не военные, а гражданские. То есть там все это возложено на Минцифры, то есть стороннее ведомство…
И. Измайлов:
- Вроде Минцифры как оператор, а заказчик все равно Минобороны.
А. Коц:
- Заказчик, естественно, Минобороны, а Минцифры как оператор. То есть это будет не на базе каких-то электронных мощностей Министерства обороны, а это будет на базе Минцифры, которое в последнее время показывает свою состоятельность. Мы это видим и по Госуслугам, и по налоговой, и т.д. Понятно, есть опасения, что кто побогаче, сможет (я не большой специалист в IT-сфере) но каким-то образом как-то откупиться. Соответствующие контролирующие органы должны на это обращать внимание. Сейчас избежать призыва у богатых людей возможностей намного больше, чем, мне кажется, это будет в случае цифровизации всего этого процесса.
И. Измайлов:
- Ну да, интересный вопрос. Тут же вопрос именно к реализации, к алгоритму в том числе, как система будет настроена. Олег пишет: «Как будут выявлять военнообязанных, не вставших на учет, официально не работающих, не проживающих по месту прописки?»
А. Коц:
- Здесь больше, наверное, запрос на некую сознательность. Мы вступаем в тяжелые времена, и уклонение от службы должно стать чем-то постыдным. Вот у меня есть знакомый с двойным гражданством, но он в основном живет в Израиле, человек очень богатый, в прошлом профессиональный военный, с редкой военной специальностью. Он живет в Израиле. Он летит отдыхать куда-то в Монте-Карло, и вдруг ему эсэмэска приходит, что мобилизация или у нас какая-то операция, ты должен под ружье явиться через 5 дней на такой-то сборный пункт. Он берет, разворачивает свой самолет над океаном, возвращается в Израиль, заходит домой, надевает свой камуфляж, берет свою винтовку и идет на сборный пункт. Ну, просто потому, что так положено, так принято. У нас, к сожалению, долгое время было принято косить от армии. Мне вот повестка пришла в 1996 году, я пошел, два года отслужил. Ну, не принято. Это вопрос идеологии и воспитания нашего будущего.
Будем отвечать на ваши вопросы.
И. Измайлов:
- Мы коснулись вопроса идеологии. Никита Попов спрашивает: «На передовой встречаются состоятельные люди с зарплатой на гражданке в сотни тысяч рублей или капиталом в миллионы? Или совсем нет таких?»
А. Коц:
- Есть радиослушатели, которые не читают мой Telegram и сайт «Комсомольской правды». Регулярно пишу о таких. Был совершенно потрясающий командир дивизиона, который с Рублевки переехал в блиндаж под Кременную. Человек с боевым прошлым, служил, воевал. Он давно ушел на гражданку. У него хороший бизнес в России. Он каким-то образом для себя решил, что он сейчас нужнее здесь. Причем он полностью оснастил свой дивизион, вплоть до того, что он купил дорогущую беспилотную систему ZALA, которая достаточно эффективно работает сейчас на передовой. Это как один пример.
Совсем недавно я писал о командире отряда «Шторм» 98-й дивизии ВДВ ивановской. Это человек, который в 1985 году закончил Рязанское воздушно-десантное училище, в 1992 году оказался не нужен армии, его сократили. Пытался делать бизнес в России, как в то время часто бывало, пришлось уехать за границу. И он долгие 20 лет жил на две страны – одну западноевропейскую, другую ближневосточную. У него строительный бизнес, фирмы в Европе и на Ближнем Востоке. А с началом СВО он вернулся в Россию и поехал на фронт. Причем сначала пришел в военкомат, где ему дали отлуп, сказали: нам такие возрастные не нужны. И он поехал просто в часть, в которой давным-давно служил, взял отношение, приехал и воюет. Не сказать, что я таких людей встречаю прямо каждый день, но они есть.
Я помню, мне месяца три назад задали такой же вопрос, я ответил, что таких не встречал. Вот все-таки такие встречаются. И очень много богатых людей, которые кто публично, кто непублично оказывают материальную поддержку нашим подразделениям в зоне СВО.
И. Измайлов:
- «Чем закончились зимние обстрелы энергоинфраструктуры Украины? Почему они поставляют электроэнергию на экспорт?», - спрашивают нас.
А. Коц:
- Мы много раз говорили о том, что это должна быть система, если это не будет системой, это будет кампанейщина, которая, к сожалению, не выливается в нарушение работоспособности военной машины Украины. Сегодня кто-то из украинского командования заявлял о том, что Россия может поставить на поток производство крылатых ракет Х-50, которыми можно поражать энергетические объекты. Может быть, мы что-то копим для какого-то ответа в случае контрнаступления Украины. Может быть, нам где-то что-то не хватает. Мне бы тоже хотелось, чтобы эта работа шла системно. Все можно восстановить, на все уничтоженное из Восточной Европы можно поставить запчасти. Где-то что-то быстро восстанавливается, где-то что-то медленно. Тем не менее, восстановление идет. К сожалению, на сегодня Украина не испытывает дефицита электроэнергии или других критических вещей. Пока системной работы нет, надо признать.
И. Измайлов:
- Много пишут про детей тех или этих, которые должны пойти служить. Позавчера в зоне СВО погиб сын бывшего российского министра спорта Крыма Дениса Шестака.
А. Коц:
- Много детей, много депутатов появляется в зоне специальной военной операции, в том числе и в боевых порядках. Много детей. Я знаю, что от новосибирского заксобрания, по-моему, здесь возглавляет отряд «Вега» бывший чиновник, а ныне командир отряда. Его сын воюет в этом же отряде. Встречал в дивизионе повышенной мощности бывшего федерального чиновника. Наверное, кому-то хотелось здесь увидеть детей конкретных депутатов или министров. Будут – встречу.
Я встречал здесь бывшего мэра Тамбова, бывшего члена Совета Федерации, который командует казачьим отрядом. На Кинбурнской коснее мы с ними работали. Много людей – бывших чиновников или дети чиновников, которые здесь воют. Если спросите по конкретным фамилиям, поговорим.
И. Измайлов:
- «Привет от 61-й бригады морпехов. Огромное спасибо!»
А. Коц:
- 61-й бригаде тоже привет. Знаю, что они как раз сейчас на Кинбурнской косе воюют. У нас с ними очень добрые отношения. Держитесь, ребята!
И. Измайлов:
- Здорово – многих знать.
А. Коц:
- Это Северный флот, это морпехи, которые прошли огонь, воду и медные трубы. И сейчас стоят в самом невыгодном месте на всей линии боевого соприкосновения. Потому что в случае попытки прорыва украинцев через Днепр оттуда выбраться будет крайне сложно.
И. Измайлов:
- Давеча Украина анонсировала атаку по российскому флоту в Черном море. А нынче завели разговор о том, что Черное море должно стать внутренним морем НАТО. Есть у них перспективы, основания так говорить?
А. Коц:
- Чтобы Черное море стало внутренним морем НАТО, нас должны отрезать от Черного моря. Другого пути нет. А как нас отрезать? Новороссийск – наша база. Крым – наша база. Никак не отрезать. Это Украина должна лишиться выхода в Черное море и возможности атаковать наш Черноморский флот. А так я не знаю, насколько это радиоигра, оперативная игра с угрозами атаковать наш флот. Такими планами обычно не делятся в общественном пространстве. Но возможности у них есть. У них есть и надводные, и подводные дроны. У них наверняка появятся дальнобойные ракеты, нисколько не сомневаюсь, что им их передадут. Они мечтают в ходе своего контрнаступления выйти к перешейкам. Там у них уже появится возможность добивать и до Севастополя с новым натовским вооружением. Хотелок у них много, посмотрим, как они их будут реализовывать.
И. Измайлов:
- Еще интересный момент. На этой неделе пошли сообщения, мол, нужно ли проводить парад 9 мая. В Telegram развернулось голосование. В связи с тем, что ситуация такая, что не до этого. Артем Назыров спрашивает: «Что думаете насчет проведения парадов 9 мая?».
А. Коц:
- Сложный вопрос. Тут бы не наговорить сейчас на какую-нибудь статью. Есть историческая параллель – парад на Красной площади в ноябре 1941 года, когда оттуда сразу шли на фронт. Знаю мнение многих о бесполезности исторических параллелей, но они есть. Вопрос в том, как будет выглядеть этот парад. Если на нем будут идти какие-то типы вооружений, которые в СВО участие не принимают, их здесь в глаза не видели, наверное, это будет странно смотреться. Если там будут маршировать люди, которые не участвовали в зоне специальной военной операции, тоже, наверное, это будет как-то странно смотреться.
Так-то, мне кажется, первыми по Красной площади должны ехать УАЗ «буханки», за ними должны ехать УАЗ пикапы, за ними должны лететь стаи квадрокоптеров Mavic, за ними – какие-то боевые подразделения, которые сейчас сражаются на Сватовском рубеже, в их минимальном представительстве. Это должно быть что-то необычное, что-то не оскорбляющее тех людей, которые сейчас воюют на передке. Чего греха таить, не всего нам хватает на фронте сейчас. Если то, чего на фронте не хватает, будет ехать по Красной площади, мне кажется, это будет смотреться не очень красиво.
И. Измайлов:
- Никита пишет: «А что, в стране траур, что ли, без парада в годовщину Победы? 9 мая – наше все, как ни крути».
А. Коц:
- Мне кажется, что в нынешней тяжелой ситуации можно было бы и обойтись шествием «Бессмертного полка», в котором приняли бы участие и родственники тех, кто положил свою жизнь за наше будущее в зоне СВО.
И. Измайлов:
- Спасибо. Подписывайтесь на авторский подкаст Александра Коца «Аналитика с именем»!
