Украина начала главный удар своего контрнаступа. Чем он грозит
И. Панкин:
- Помогать Александру Коцу буду я – Иван Панкин.
А. Коц:
- В начале программы я бы хотел поговорить о личной потере. На минувшей неделе погиб мой друг, товарищ – Ростислав Журавлев, военкор агентства «РИА Новости». Давно были с ним знакомы, с 2014 года, когда он еще был ополченцем. Я встретился с ним тогда случайно в Луганске. Тогда в город, прорывая культурную блокаду, приехал Александр Ф. Скляр, лидер группы «Ва-Банк» давать концерты, давать квартирники, в том числе для бойцов и ребят из интербригады, которая состояла в основном из выходцев из партии национал-большевиков, к которой в юности имел отношение и Ростик. Там мы пересеклись в первый раз. А потом долго работали вместе в Степанакерте во время карабахских событий, на волнениях в Армении, пересекались фронтовыми дорогами в Харьковской области, в ЛНР, в Мелитополе, где он провел последние месяцы своей жизни. Мы были в одной комнате общежития. В соседней комнате жили ребята из «Известий», которые также с ним попали под обстрел. Сегодня президент подписал указ о награждении всех ребята «Орденом мужества», Ростика – посмертно. Завтра состоятся похороны в Екатеринбурге, в 11 часов по местному времени, Дом офицеров.
Хотел сделать пару ремарок по поводу различных домыслов и слухов вокруг этого трагического события. Во-первых, говорят, что характер ранений говорит о том, что на них не было бронежилетов. На них были бронежилеты. Я это знаю точно. К сожалению, шрапнель, которой были заряжены кассетные боеприпасы, пробила в некоторых местах бронежилеты и нанесла смертельные травмы Ростиславу и офицеру Министерства обороны, офицеру департамента информации и массовых коммуникаций, который их сопровождал. Я его тоже знал, это опытный офицер, который достойно работал в своей структуре, сопровождая журналистов. Никаких претензий тут ни к нему, ни к Минобороны в целом быть не может. Я выражаю соболезнования, в том числе, и семье этого офицера. Пока не объявлена официально его фамилия, я тоже не буду называть.
Говорят, что они якобы ехали колонной, поэтому попали под обстрел. Они ехали впятером в одной машине. Они еще не начали работать, они приехали в зону ожидания реактивной артиллерии. Это условно безопасная зона, в которой экипажи боевых машин ждут команды на выезд боевой, получают его, едут, отрабатывают, возвращаются в зону ожидания. Но Запорожское направление сегодня нельзя назвать безопасным в принципе. когда ракеты долетают вплоть до Бердянска или Геническа, конечно, в десяти километрах от линии фронта безопасно себя чувствовать невозможно. Поэтому люди были в бронежилетах. Они пошли знакомиться с экипажем. И около «Града» их как раз и накрыла вражеская артиллерия. Люди получили ранения. Их эвакуировали тут же сами артиллеристы в ближайшие больницы. Но Ростислава, к сожалению, не удалось довезти. Еще раз выражаю соболезнования его маме Людмиле Анатольевне, которая сама всю СВО занимается гуманитарной деятельностью, возит помощь нашим бойцам, мирным жителям.18-го числа, когда у Ростика был день рождения, он встречался с мамой в Донецке. И через несколько дней, увы, такая работа…
Я вспоминаю 2014 год, по-моему, 17 июня, когда погибли ребята с ВГТРК – Антон Волошин и Игорь Корнелюк. Мы тогда сидели в заблокированном Славянске, в окружении. Андрей Стенин, фотограф «РИА Новости» жил у меня в номере гостиницы, в которой не было ни света, ни воды, у нас были свои генераторы, спутниковые тарелки. Ноги мы мыли «Боржоми». Мы сидели с ним, узнав об этом, немножко подавленные. И Андрей просил меня снова и снова прокрутить на компьютере кадры, которые были сняты во время гибели ребят. Первый раз, второй, третий, пятый, десятый. Я говорю: Андрюха, чего ты там хочешь увидеть? Он говорит: я хочу найти, что они сделали не так, чтобы в будущем не сделать такой же фатальной ошибки. К сожалению, через месяц с небольшим Андрей сам погиб. Каким бы ты опытным ни был, риск – это часть нашей профессии. Бывают ситуации, когда просто некого винить, когда просто так случилось. И с этим ничего не поделаешь.
Основной новостью последних дней остается начало очередного этапа контрнаступления Украины. Сегодня по этой активности высказался президент страны. Владимир Путин сообщил, что основной удар приходится на 810-ю бригаду морской пехоты Черноморского флота, 71-й полк 42-й дивизии 58-й армии. И это те проблески информационной подачи, которые иногда прорезаются в информструктурах Министерства обороны, они отрадны. Потому что у нас принято подавать новости военные обезличенно, без названия частей, подразделений. А тут и в пресс-релизах Минобороны появились эти названия как по Запорожскому направлению, так и по Купянскому, где орудует 15-я наша бригада. И это хороший сигнал в освещении боевых действий в зоне СВО.
Владимир Путин сказал, что, без преувеличения, наши солдаты и офицеры продемонстрировали лучшие примеры массового героизма. Привел цифры. 39 единиц вражеской техники уничтожены, из которых 26 танков. Причем 60% уничтожены силами личного состава и 40% - боевой авиацией. Это значит, бой идет в упор. Это танки подъезжают к нашим позициям, начинают лупить по нашим позициям. А с этих позиций по ним открывают огонь из противотанковых ракетных комплексов. Чтобы вот так противостоять железной орде, которая на них идет, надо иметь стальные нервы и недюжинное мужество. В эти дни, действительно, Россия являет миру былинные примеры богатырского героизма, подвига, которые были присущи нашим предкам. Безусловно, это все войдет в историю, в учебники истории, в учебники по военной науке.
Мы тоже несем потери. Владимир Путин говорит, что разница в потерях большая, более чем в десять раз меньше у нас, но все равно это, к сожалению, потери, без которых не обходится ни одна война. Но мы смотрим, в том числе, и за украинскими источниками. И видим, что там констатируют некое смещение качества личного состава в сторону не очень мотивированного. Я тут смотрел интервью одного лидера неонацистов украинскому телевидению, который прямо сказал: солдатики заканчиваются, особенно мотивированные солдатики, которые идейно пошли 24 февраля прошлого года воевать против москаля. Остаются согнанные силой мобилизованные, которые, прямо скажем, примерами героизма не блещут.
Безусловно, там есть люди, которые идейно идут в атаку. Там полно профессиональных иностранных военных. Уж не знаю, в каком качестве они там – наемники, добровольцы, отпускники, - в передовых рядах их много. Но пехота, которая должна идти дальше, рвать зубами противника в окопах, она начинает сдаваться. Причем сдаваться довольно большими подразделениями, от отделения до взвода. Недавно был такой случай. И это говорит о том, что не самые подготовленные солдаты идут вперед.
Но при этом, если мы будем судить по офицерам, которые попадают в плен, то мы можем предположить, что уже задействованы стратегические резервы противника. Например, в плен попал командир роты 116-й бригады ВСУ. Это, кто не знает, 10-й корпус, один из корпусов, который специально готовили для прорыва, которые являлись ударным кулаком, призванным разорвать наш передний край, выйти на оперативный простор. А пехота, которая хлынет за ними, должна уже расширять плацдарм и закрепляться на тех позициях, которые мы гипотетически покинем. Но так получилось, что позиции мы не покинули. Западная техника у них горит так же, как и обычная советская. А солдатики кончаются.
По направлению главного удара. И главный ли это удар. Сегодня на загляденье синхронно американские журналисты со ссылкой на свои источники в Пентагоне назвали это обострение на Запорожском участке едва ли не генеральным этапом украинского контрнаступления. «Нью-Йорк таймс» пишет, что наконец-то задействована большая часть оставшихся резервов ВСУ. «Политико» говорил, что Киев начинает перебрасывать на передовую хорошо подготовленное подкрепление, которое ранее держал в резерве. «Есть признаки, что Украина ввела в бой на этом участке основные силы», - пишет «Вашингтон пост». Глава Пентагона господин Остин высказался в том ключе, что у Украины по-прежнему еще есть несколько вариантов, и мы можем ожидать, что они продолжат оказывать давление на российские войска. Украина сохраняет личный состав и технику, даже когда прокладывает себе путь через минные поля и другие препятствия.
Наверное, это говорит о не очень хорошей осведомленности главы Пентагона. Как прокладывает себе ВСУ через минные поля, мы все видим на кадрах, снятых нашими беспилотниками. Десятки единиц сожженной техники на Запорожском направлении – и под Работино, и под Пятихатками. При этом надо понимать, что все эти минные заграждения, на которых взрывается украинская техника и западная техника, они постоянно освежаются, то есть дистанционное минирование работает. Все те пути, которые они прокладывают ценой собственных жизней и немецкого и американского железа, это все уходит в корзину, это все напрасно.
Но то, что противник действительно нарастил свои усилия на этом направлении, это очевидно. Является ли этом главным ударом контрнаступления Украины? Формально после того, как об этом через газеты американские объявил Пентагон, у Киева просто не остается выбора. У него и так его было немного. Он пытался действовать малыми маневренными группами, получив по зубам еще семь недель назад, во время начала своего контрнаступления в июне, когда было на порядок больше сожжено техники, убито людей. Тогда 360 единиц техники было сожжено, счет погибших идет на тысячи.
Если смотреть позиционные бодания последних пары-тройки недель, то это серьезная активизация. ВСУ по-прежнему сохраняют очень серьезный людской мобилизационный ресурс, технический потенциал, который Запад им подбрасывает. Но все это ежедневно истощается. Я помню, мы в нашей программе еще зимой, когда решались вопросы о поставках танков, о поставках «Бредли» и прочих «трех топоров» с «Паладинами».
Я тогда говорил, что главной проблемой для ВСУ может стать растянутость этих поставок во времени. Собственно, так и произошло. Те необходимые для прорыва русской обороны танки и БМП, они идут порционно, и так же порционно уничтожаются нашей артиллерией, нашими дронами-камикадзе «Ланцет», которые, конечно, открытие сезона, наше, с одной стороны, главное средство контрбатарейной борьбы, потому что, к сожалению, лучше пока у нас ничего нет. С другой стороны, это такие охотники и за «Леопардами», и за «Бредли», и за станциями РЭБ. И, конечно, очень плотно у нас работают своими дальнобойными противотанковыми ракетами ударные вертолеты К-52 «Аллигаторы». И вот эти все поставки, которые идут партиями, они так же, партиями, погибают. Есть ли у противника сейчас возможности проломить наши рубежи на Запорожье? Я бы предположил, что есть такие ресурсы, но для этого их надо сконцентрировать в одной точке своего контрнаступления. А что значит сконцентрировать все усилия в одной точке? Это значит, ослабить другие направления, будь то Угледарское, Авдеевское, Артемовское, Купянское, Красный Лиман опять же. Ну, хорошо, прорвали они первую линию обороны. Дальше что? Мы недавно прорвали на Красном Лимане первую линию обороны. Фронт не посыпался, противник не побежал до Днепра и вплавь не стал переправляться через Днепр. Да, это тактический успех, но не гарантия победы. И в случае прорыва даже на Запорожье этой передней линии, для того чтобы развивать успех, надо расширять плацдарм, надо закрепляться и удерживать позиции. А при тех темпах потерь и их восполнения, особенно в бронетехнике, мне кажется, это задача не самая простая и не самая выполнимая.
Может быть, мы как раз сейчас наблюдаем ту ставку ва-банк, которую Киев под давлением Запада ставит на кон, для второй попытки ресурсов может уже и не быть и, может быть, уже и не дадут. Это не значит, что эта попытка будет в течение одной недели, эта последняя попытка может быть в течение нескольких месяцев этого постоянного наката, постоянного расходования своих сил. Но в случае провала этой фазы генерального сражения, как его уже называют, я не думаю, что будет шанс в ближайшие полгода на подобные массированные наступательные действия. Это уже, конечно, будет окно возможностей для нас. А то, что оно близко, об этом можно судить косвенно по тем отголоскам, которые идут в западной прессе. Я люблю читать там различные интервью людей с передовой либо из госпиталей, которые вернулись. Вот Financial Times сегодня публикует интересное интервью с офицером 78 полка спецназа Вооруженных сил Украины, с которым она разговаривала в госпитале. Так он пожаловался, что его подразделение спецназначения вынуждено сражаться, как обычная пехота. Цитирую: «Нас должно быть от 4 до 8 человек, которые занимаются разведкой и операциями в тылу врага, но нам говорят: теперь вы должны драться, как и все остальные». Опять же, это к вопросу о том, что солдатиков не хватает.
В той же публикации двое солдат, участвовавших в наступательных операциях, сказали, что столкнулись с более жестким сопротивлением, чем ожидалось, и это привело к большим потерям среди техники (и советской, и западной). Особо отмечают они работу российских вертолетов К-52. Тот же упомянутый командир роты 116 бригады ВСУ (по-моему, капитан по званию) заявил, что вся его рота была уничтожена, посчастливилось, что в плен попали. Это можно сейчас воспринять за какие-то бравурные прогнозы, но нет, я же понимаю, что мы в обороне несем тяжелые потери и в технике, и в людях. Но мы еще не расходуем наш стратегический резерв, который только формируется. У нас есть оперативный резерв, и в битве резервов, если мы посмотрим сейчас по всей линии боевого соприкосновения, мы все-таки немножко впереди. Потому что мы умудряемся создавать такие точки напряжения для противника, что он вынужден распылять ресурсы и на Артемовское направление, и на Купянское, и на Краснолиманское. На последних двух у них вообще отрицательное наступление идет, в сторону тыла. Причем такое ощущение, что и под Купянском, и на Красном Лимане мы за последнюю неделю отвоевали территорию больше, чем противник в ходе своего контрнаступа за эти 7 недель с его начала. Опять же, продвигаемся вперед, пытаемся расширять плацдарм, закрепляемся без суеты. Нас, насколько я понимаю, сейчас никто не гонит в атаку, над нами не довлеет наши поставщики вооружений, которые хотят результат. Мы в этом плане ведем себя спокойно и готовим резервы. Насколько я знаю, идет серьезная подготовка. Тут проанализировал моей коллега, военный корреспондент ВГТРК Александр Сладков. По его данным, пополнение для участия в СВО готовят в 184 воинских частях, на 100 полигонах, в том числе в тыловых районах зоны СВО ежедневно проводится более 1000 занятий. Здорово, что есть и кадры, которые готовятся уже специально для воюющих частей, есть вновь создаваемые соединения, которые можно будет бросить в бой, когда выдохнется противник.
Это будет наше главное окно возможностей, когда закончатся и солдатики, и танчики, а самолетики с ракетками еще не привезли. Это будет именно то окно возможностей, когда свежей кровью, влитой в наш военный организм, можно попытаться сделать больше.
Еще по одной новости вскользь пройдусь, после чего можно уже перейти к общению с аудиторией. Министр обороны РФ сейчас находится в Корейской Народно-Демократической Республике (Северная Корея, как ее принято у нас называть, хотя им это название не нравится, для них есть просто Корея, а есть Южная Корея).
И. Панкин:
- А та, в свою очередь, Республика Корея, которая Южная.
А. Коц:
- Да, такие у них трогательные взаимоотношения, не могут поделить название и много чего еще. Так вот, министр обороны приехал в эту страну, очень закрытую страну, к которой многие почему-то относятся снисходительно или скептически, хотя страна, которая годами, десятилетиями живет в жестких условиях санкций, развивается. Мы можем по Ирану судить – одни «Герани» чего стоят, а у Ирана еще много чего интересного есть. И у КНДР наверняка есть много чего интересного. Сегодня показывали, как российского министра водили по выставке вооружений-2023 в сопровождении самого Ким Чен Ына и демонстрировали кучу всяких новинок. Сложно судить, какие новинки являются просто опытными образцами, какие макетами, а какие действующими уже типами вооружений. Меня, например, впечатлили летательные аппараты беспилотные, которые внешне напоминают американские RQ-4 Global Hawk и разведывательно-ударные MQ-9 Reaper. Нет в открытом доступе никакой информации, все строго засекречено. Государственное телевидение показало, что они летают и даже чем-то стреляют, но конкретики никакой нет. Я не думаю, что Шойгу обсуждал с Ким Чен Ыном возможность поставок именно этих дронов в Россию, это все-таки то, что еще не принято на вооружение, и то, что не было испытано в боевых условиях. Но это не означает, что Пхеньян ничем не может нам помочь.
Северная Корея вообще могла бы очень быстро утолить любой снарядный голод на планете, и российский уж точно. Потому что Вооруженные силы этой страны обладают мощнейшей и многочисленной артиллерией. Потому что для них важно дотянуться до Сеула, а до Сеула у них, по-моему, 40 километров, поэтому, конечно, у них ставка на артиллерию, которую невозможно перехватить средствами ПВО. И, конечно, там этих средств просто какое-то дикое количество. Только по открытым источникам, Корейская народная армия имеет в своем составе два артиллерийских корпуса и порядка 30 артиллерийских бригад различного калибра. Причем на вооружении этих бригад, наверное, вся номенклатура «калибров» Советского Союза и Китая, больше 120 мм. Это именно то, чего нам не хватает. Это и 122 миллиметра, и 152 миллиметра гаубичные снаряды, это и реактивные снаряды 120 мм, 240 мм – «Грады» и «Ураганы».
У них и свои наработки есть. У них, например, есть очень грозные пушки 170 мм под названием «Коксан», такие самоходки. Их на параде показывают, но они не принимали участия в боевых действиях, хотя как раз до Сеула дострельнет 40 километров, а активно-реактивные снаряды - на 60-70 километров. Это то, что очень пригодилось бы в СВО. Корейцам, наверное, было бы интересно посмотреть, как эти «Коксаны» поведут себя в реальных боевых действиях, чем черт не шутит, вдруг мы возьмем на испытание опытную партию. Но вообще, конечно, больше расчет на снаряды, на боеприпасы, которые, конечно, никогда лишними не бывают, скажем так. А в условиях, когда противник старается и логистические пути нам обрезать, и бьет по складам и пунктам хранения, конечно, всегда хорошо иметь какой-то жирок в запасе.
Что Корея получит от этого взамен, чего у нее нет, что мы могли бы им дать, это как минимум технологии. Я, кстати, в контексте сотрудничества России с Китаем тоже об этом говорил. Потому что мы сейчас получаем уникальные технологии потенциального противника – НАТО. У нас полно сбитых разных «Байрактаров», «Хаймарсов», Storm Shadow. Все это разбирается до винтика. Сейчас пошли танки трофейные. Безусловно, любая страна с армией, которая претендует на серьезную роль в новом геополитическом раскладе, заинтересована в изучении западных технологий, которые мы можем предоставлять в обмен на какое-то готовое производство. И мне кажется, что стыдиться тут вообще нечего. У нас и наша оборонка работает очень здорово. Вот сегодня было заявлено, что колесная гаубица «Мальва» у нас появится скоро в войсках, 152 мм, не сильно дальнобойная, правда. Нам когда-то обещали «Коалицию» дальнобойную, на 70 километров, по-моему, но пока ее не видно, а «Мальва» уже почти готова к поставкам в войска. У нас очень здорово увеличилось производство тех же «Ланцетов». Ну, и то, что мы ежедневно выплескиваем, выплевываем тонны снарядов на наступающего противника под Пятихатками, под Работино, под Урожайным, говорит о том, что и производство боеприпасов все-таки налажено так, что мы не захлебываемся в обороне от недостатка снарядов. Понятно, что любой артиллерист будет говорить, что хотелось бы больше, но, по крайней мере, нет катастрофического недостатка, я надеюсь, боеприпасов. А сотрудничество военное, которое принесет пользу нашим передовым отрядам на Запорожье или на Херсонщине или где бы то ни было, можно вести с любым государством, если мы не признали его террористическим. Так что такие новости меня зацепили на уходящей неделе. Можем обсудить то, что волнует и тебя, Иван, и нашу аудиторию.
И. Панкин:
- Спрашивают. «Хотел бы узнать у Александра, какие из новых видов вооружения он встретил за последнее время на фронте и как они себя проявляют?»
А. Коц:
- Если мы будем говорить о промышленном производстве, то давайте откровенно говорить, что мы все-таки воюем еще на инерции советского потенциала, модернизированного и т.д. Но, как я и говорил в предыдущей части, очень здорово себя проявляет «Вихри», который запускается с ударных вертолетов К-52, «Лемуры», они летают еще дальше, чем «Вихри», барражирующие боеприпасы, в частности, «Ланцет». И последнее время очень хорошо насыщаются войска FPV-дронами, которые несут небольшой заряд, но при этом останавливают танковые колонны, что показало, например, начало контрнаступа в июне еще этого года на Запорожском направлении в течение короткого времени. FPV-дронами наколошматили штук 15, наверное, единиц техники и это новое открытие. Из сильных сторон, которые признает, в том числе, и противник, это, конечно, радиоэлектронная борьба. Потому что противника готовили наступать по натовским лекалам. Натовские лекала – это сетецентрическая война, когда у тебя командир любого уровня знает, где подчиненный любого уровня находится, знает, как подать ему команду, все это с планшетиками, все это красиво, спутниковая связь. Но все это рассыпается, когда начинает работать система радиэлектронной борьбы, когда вся эта сетецентрическая система рассыпается и начинается такая война, в которую воевали еще наши деды. А их этому не учили. Поэтому вот, наверное, это ударные вертолеты, это барражирующие боеприпасы и это наш РЭБ. И инженеры, конечно, боги. Потому что… Ну, тут больших новинок нет, есть системы «Земледелие» из новинок, да, дистанционного минирования. Конечно, без вот этого сплошного минирования перед нашим передним краем сдержать такие силы противника было бы крайне сложно.
И. Панкин:
- Изменилось ли глобальное обеспечение подразделений или тоже есть пробелы? Чего не хватает бойцам на передовой?
А. Коц:
- Да всегда чего-нибудь не хватает. Но все равно снабжение сейчас, конечно, лучше. Снабжение лучше, но мы до сих пор воюем по нормативам мирного времени, старого времени – вот тебе положен на полгода один камуфляж, вот его и носи…
И. Панкин:
- Собственно, с лодками история-то она то же самое. Положено две лодки – вот две лодки и были.
А. Коц:
- Да, и с лодками, и с тепловизорами. Положено на батальон два – вот вам два. И вроде сложно придраться, но людям не хватает.
И. Панкин:
- Саш, еще что-нибудь добавишь или дальше идем?
А. Коц:
- Ну, всегда чего-то не хватает и нормативы не те. Когда на батальон положено два тепловизора (я утрирую сейчас) – не знаю сколько, но их все равно недостаточно. И вот они говорят – у нас все есть по штату. Но по штату этого не хватает. Поэтому включаются волонтеры. Я вот сейчас собираю на разведбат, который действует на Запорожском направлении и там в ассортименте и тепловизионные прицелы, и ночные бинокли, и ночные коптеры, и чего там только нет. Призываю людей принять участие в проекте Народного фронта «Все для победы» на сайте Всё для Победы. Можно найти мой сбор, я сегодня опубликовал промежуточные данные – уже 9 миллионов собрано, надо еще столько же собрать. Поэтому кто каким-то образом хочет помочь фронту, пожалуйста. Я не считаю это зазорным, я не считаю, что это признак того, что государство не может обеспечить свою армию. Государство может и обеспечивает, но и у общества есть такой запрос не то что помогать армии, а чувствовать себя причастным к какому-то великому делу. Поддержать своей трудовой копейкой – это нормально. Так делали и в Великую Отечественную войну. Но в принципе по оснащению стало лучше. Бывает, пишут письма, что у нас нет лопат, пришлите нам гвозди – присылаешь им и лопаты, и гвозди – но этого уже на порядки меньше и иной раз у командира есть выбор отправить запрос командованию, что ему чего-то не хватает или обратиться к знакомому волонтеру. Знакомый волонтер привезет через три дня, а бумажка командования будет пылиться месяца. А это надо вот прямо сейчас. Поэтому некоторые командиры предпочитают обратиться к волонтерам, нежели к командованию. И я тоже не вижу в этом ничего плохого.
И. Панкин:
- Что думает Александр о сроках окончания специальной военной операции? Много ли еще красных линий впереди?
А. Коц:
- Много красных линий – у нас специальное ведомство есть, отвечающее за красные линии. Это, скорее, к нему. А что касается сроков, то давайте будем говорить, что это противостояние на годы. Специальная военная операция не окончится к новому году или еще к какому-то празднику. Мы видим, насколько тяжело идут боевые действия, как долго отвоевываются те или иные пункты, а иные пункты еще и переходят из рук в руки. Мы видим, какой запал у запада – продолжать снабжать Украину – конечно, если бы не было этой подпитки, было бы намного проще. Но я думаю, что это все-таки противостояние на годы. С разной степенью ожесточения в разных временных отрезках. Могут быть временные заморозки, могут быть временные вынужденные договорняки, как это любят называть. Вот, например, про Хасавюрт. Есть разные мнения. Есть мнение, что это был позорный договор для России. А есть мнение, что на тот момент армия была в таком состоянии, что мы могли в Чечне получить такое позорище, которое не сравнивалось бы с заключением самого Хасавюрта. Безусловно, окончание конфликта – это не перспектива ближайших месяцев, будем говорить так. Потому что у нас все-таки под оккупацией районный центр, областной центр. У нас под оккупацией огромные территории Донецкой народной республики, которую еще освобождать. И коренного перелома в ходе самих боевых действий пока не произошло. Коренной перелом, я надеюсь, может произойти уже осенью. Может быть, даже в первой половине этой осени, мне кажется, может наступить коренной перелом. А после коренного перелома – Сталинграда или там после коренного перелома – Курской дуги, были месяцы и месяцы кровопролитных боев, тысячи и сотни тысяч погибших, поэтому даже коренной перелом не обеспечивает скорой победы.
И. Панкин:
- А с чем ты связываешь коренной перелом?
А. Коц:
- С истощением наступательного потенциала украинцев и с появлением, я надеюсь, обученных резервов у нас. И я надеюсь, что все-таки резервы, которые у нас сейчас формируются, вот ими будут больше разбавлять уже повоевавшие части, потому что люди, даже если три месяца, даже если шесть месяцев, даже если год их готовили, все равно человек попадает на войну и он понимает, что это совершенно другое. Это не полигон, это не учения и психологически это принять сразу, конечно, тяжело. А когда рядом с тобой есть люди, которые объясняют тебе, что не каждый упавший рядом снаряд тебя убивает и не каждая просвистевшая над головой пуля твоя, то и воевать легче.
И. Панкин:
- Я пытаюсь людям в чате объяснить, что ты не военный эксперт, а военкор, тем не менее, огромное количество вопросов связаны с мобилизацией. Есть что сказать по этому поводу? Будет ли новая волна мобилизации и нужна ли она?
А. Коц:
- С точки зрения логики, она, безусловно, нужна. Потому что скоро год как воюют люди, мобилизованные осенью 2022-го, и их родные мне очень много пишут и просят – расскажите, когда наших людей поменяют? Они, что, должны отдуваться за всю страну?
Безусловно, этим людям надо отдохнуть, а то и уйти на заслуженный отдых уже без возвращения в часть. Но этот вопрос мы задавали президенту на встрече с военкорами, президент сказал, что идет масштабная кампания по набору на контрактную службу – на момент нашего разговора речь шла о 160 тысячах – то есть, половина от того количества, что были призваны по мобилизации. И есть надежды, что хотя бы просто их будут менять, ротировать. Потому что зачастую людям просто нужна ротация. Башня едет на передовой, когда ты несколько месяцев сидишь в окопе ежедневно под обстрелами. Конечно, таким людям надо отдыхать. И таких людей надо отпускать в отпуска, как президент сказал, раз в полгода. Но, к сожалению, не всегда это возможно. Потому что не всегда там штатная численность подразделения позволяет отпустить, да еще и наступление, да. Куда отпускать людей, понюхавших пороха? Вместо них кто придет? Тот, кто не сможет удержать позиции? Наверное, такова логика… я вот пытаюсь для себя понять, почему у нас это не происходит. Но президент сказал, что министерство обороны пока не видит надобности в новой мобилизации. Вот это формулировка, которую я передаю фактически дословно.
И. Панкин:
- По поводу иностранцев. Много ли их на линии боевого соприкосновения? И насколько это усложняет работу?
А. Коц:
- Иностранцев много. Ну, не то чтобы это прямо действительно усложняет работу, они такие же хомосапиенс, только, может, у кого-то подготовка лучше, может, у кого-то опыт в прошлом был, может, у кого-то мотивация выше. Много очень поляков, много очень из Грузии, есть из Азербайджана, есть американцы, есть ирландцы, канадцы, французы – ну, там такой интернационал, в больших количествах. Это у нас они в таких гомеопатических количествах, да, добровольцы еще первой волны… но это все единичные случи. Это не соединениями приезжают воевать. А то, что мы видели во время нападения на Белгородскую область, это целое подразделение, до взвода, вероятно, обученного действовать вместе польских наемников… мне кажется, что это все-таки штатные военные, которые просто вот такие как прокси-армия воюет на территории Украины. Но это цельное подразделение, обученное взаимодействовать друг с другом. Это не просто там кучка из разных городов набранных селян, которых объединили в какое-то подразделение. Это уже подразделение натренированное действовать как единое целое. И вот такие явления встречаются на разных участках фронта. Как правило, там, где действует западная техника, там, где требуются молниеносные действия по прорыву малыми маневренными группами – мы это видели прекрасно во время харьковских событий прошлого года – поэтому и сейчас на Запорожском направлении тоже в радиообмене все-таки слышится иностранная речь.
И. Панкин:
- Саш, скажи, стоит ли нам переходить к тактике террора, аналогично с противником?
А. Коц:
- Можно не называть это тактикой террора, а называть это диверсионной работой. Я об этом говорю, что надо бить не по центрам принятия решений, а по людям, принимающим решения. И, естественно, по логистическим целям. Когда мы бьем по их аэродромам и фронтовой инфраструктуре, они могут называть это терактами. Но это нормальная операция, которую мы проводим.
И. Панкин:
- Спасибо. С вами был Александр Коц, военный корреспондент «Комсомольской правды», и я, Иван Панкин. Всего доброго, берегите себя.
Подписывайтесь на авторский подкаст Александра Коца «Аналитика с именем»!
