Алексей Кортнев: Шнуров удачно привнес бытовой язык, как когда-то Пушкин
Скачать передачу [mp3, 44.6 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
Д. Шнейдеров:
- Мария Баченина и Давид Шнейдеров в студии. У нас в гостях Алексей Кортнев – музыкант, актер, лидер группы «Несчастный случай».
А. Кортнев:
- Здравствуйте.
Д. Шнейдеров:
- Что сейчас происходит с рок-н-роллом? По одну сторону баррикад БГ, Кортнев, Макаревич, «Ногу свело». По другую сторону – Чичерина, Скляр, Степанцов. Что с вами произошло?
А. Кортнев:
- Произошло то же самое, что с любыми другими нормальными людьми – жителями нашей страны. Мы придерживаемся несколько разных взглядов на определенные события. При этом с Сашей Скляром мы совсем недавно общались, записывали телевизионную программу, которую я веду на одном из каналов. Прекрасно поговорили обо всем. Мы разумные, уравновешенные люди. И понимаем, что если наши мнения по каким-то вопросам расходятся, это не значит, что мы расходимся с ним по жизни кардинально. Наши мнения о добре и зле могут отличаться в частностях, но ни в коем случае не в основе своей.
Д. Шнейдеров:
- Во времена Советского Союза рок-н-ролл был един, рок-н-ролл был музыкой протеста.
А. Кортнев:
- Да, потому что рок-н-ролл был молод, рок-н-ролл был неофициальной культурой. А сейчас рок-н-ролл – это достаточно пожилое движение, которому место, как я считаю, уже «на полке пожелтевших книг». Поэтому рок-н-ролл стал официальным вполне искусством Российской Федерации. Сейчас на его место, на мой взгляд, пришел хип-хоп. Среди хип-хоперов нет никакого раскола.
Д. Шнейдеров:
- Рок-н-ролльщики их хиппи превратились в яппи.
А. Кортнев:
- Совершенно верно.
М. Баченина:
- А почему именно рэперы и хип-хоперы заняли место в оппозиции? Заняли место с яркой позицией. А не те люди, которые поют попсу, народные песни?
А. Кортнев:
- Это очень просто объясняется. Потому что те, кто поют попсу, поют только ради денег. Там удовольствия люди не получают.
Д. Шнейдеров:
- Мне нравится слово – «поют».
А. Кортнев:
- Поют. Есть очень голосистые люди. Возьмем иконы этого направления – Филипп Киркоров обладает очень хорошим голосом, прекрасной вокальной школой. Так что он поет.
М. Баченина:
- Понимаете, сколько сейчас на вас может обидеться людей?
А. Кортнев:
- Да мне наплевать.
М. Баченина:
- Вы производите впечатление человека мягкого, приятного. Но при этом – прямолинейность. Для меня это не очень совместимые качества.
А. Кортнев:
- Я привык искренне высказывать свою точку зрения. Но при этом никогда не опускаясь до хамства и оскорблений. Я искренне считаю, что в каждом человеке, в том числе в каждом поп-исполнителе, можно найти положительные, весьма и весьма позитивные качества. И все эти люди помогают бездомным, детям, спасают животных. Дай бог им здоровья.
Д. Шнейдеров:
- Я тут слушал батл между Оксимироном и Гнойным. Там сплошной мат. Такое ощущение, что современный рэп основан на ненормативной лексике. Это нормально?
А. Кортнев:
- Я очень много переслушал батлов. Вся эта андеграунд-культура, которая сейчас уже становится вполне ондеграунд-культурой, собирают люди стадионы с легкостью на свою батлы, - да, она базируется на ненормативной лексике. Иногда это делается с огромным вкусом, насколько вкус вообще применим к инфернальной речи. Иногда – отвратительно. Все зависит от уровня автора очень серьезно. Когда деревенские парни с девчатами собирались на частушечные батлы, выходили в круг и по очереди поливали друг друга, деревня на деревню или девочки на мальчиков, там в каждом четверостишии обязательно было какое-нибудь словечко позабористей.
М. Баченина:
- К мату вы относитесь избирательно. Кто-то умеет, а кому-то лучше не надо?
А. Кортнев:
- Совершенно верно. Трудно представить театральную среду, включая самых высоких мэтров, народных артистов еще Советского Союза, которые бы вели беседу, не сдабривая ее матерными словами.
Д. Шнейдеров:
- У нас есть закон о запрете ненормативной лексики в кино, в театре и на эстраде. Сергей Шнуров поет, тем не менее.
А. Кортнев:
- И регулярно платит небольшие штрафы.
Д. Шнейдеров:
- А как вы вообще относитесь к этому закону?
А. Кортнев:
- Равнодушно. Меня он впрямую не затрагивает, потому что «Несчастный случай» и я лично эту лексику не используем. Хотя я понимаю, что, когда мы играли еще в студенческом театре МГУ спектакль по Веничке Ерофееву «Шаги командора», про сумасшедший дом, там история про буйно помешанного, он симулирует, это «Пролетая над гнездом кукушки», только приложенное к советской действительности.
Д. Шнейдеров:
- Разрешили употреблять лексику?
А. Кортнев:
Мы этот спектакль играли без купюр. За несколько месяцев до нас этот спектакль был поставлен на Малой Бронной, и там они аккуратно все матерные выражения вырезали. Мы играли без купюр. Это был 1991 или 1992 год.
М. Баченина:
- Тогда было можно многое.
А. Кортнев:
- И тогда народ просто офигевал, когда слышал слова такие. В зале наступала восторженная тишина. Как будто случился акт высокого искусства. Если мы стоим за правду искусства, то некоторые вещи нельзя написать, не вкладывая в уста героя прямую речь.
Д. Шнейдеров:
- А в спектакле «В городе Лжедмитрове» есть ненормативная лексика?
А. Кортнев:
- Нет. «В городе Лжедмитрове» - это музыкальный спектакль, который мы придумали совместно с Максимом Виторганом и Сережей Белоголовцевым, нашим соавтором Ярославом Свиридовым. Это фантасмагория про некий закрытый город, который живет последние 25 лет под куполом излучения, под ним крутится большой ядерный коллайдер БЯКО и создает излучение. Из него невозможно вырваться. Единственный человек, которому это удалось, потому что это его суперспособность, это герой, которого играю я. И он туда возвращается, спустя двадцать лет после своего побега. И выясняется, что в городе живут мутанты. У всех есть какая-то суперспособность. Школьный друг моего героя умеет превращать любые жидкости в алкоголь.
М. Баченина:
- Полезная способность. Сразу вспомнился «Сталкер».
А. Кортнев:
- Здесь прослеживается и «Город Зеро», и «Сталкер». Поэтому нам с легкостью удалось избежать вот таких выражений. Это же фантастика, это город фантастический. У них вместо этого другая лексика. У них все эти слова заменены на другие.
Д. Шнейдеров:
- Ваш коллега Сергей Шнуров ведет телепрограммы, получает гигантские деньги за концерты, является членом каких-то советов. Не хочется последовать примеру – войти в Министерство культуры?
А. Кортнев:
- В Министерство культуры я бы входить не хотел. Потому что, пока его возглавляет господин Мединский, мне кажется, нам там делать нечего.
Д. Шнейдеров:
- Пока его возглавляет господин Мединский, у нас с Машей есть работа.
А. Кортнев:
- В той части, где вы говорили о гигантских гонорарах за выступления, конечно, я бы хотел получать столько же, сколько Шнуров, за концерты. Но это невозможно. Потому что «Ленинград» собирает и стадионы. Я очень ценю Сережу как умного человека, хорошего автора, сильного, он и создавал это так. Это соответствует его темпераменту.
М. Баченина:
- Он потому и собирает, что использует эту лексику, такой эпатажный?
А. Кортнев:
- Это как часть эпатажа.
М. Баченина:
- Тогда это вопрос в нашей публике. Он дает то, что люди хотят.
А. Кортнев:
- Как когда-то Александр Сергеевич Пушкин заговорил на современном ему бытовом языке, точно так же Сережа Шнуров привнес бытовой язык, не первым, конечно, но просто наиболее удачно, ярко, в современную песню. И на этом заработал много баллов.
Д. Шнейдеров:
- Как вы расцениваете события на Лубянке?
А. Кортнев:
- Я еще не успел их толком расценить. Первое, что приходит в голову, это что у этого человека сильно отъехавшая крыша. И что это была какая-то акция, приуроченная к Дню работников органов госбезопасности.
М. Баченина:
- Вы связали это как-то с большой пресс-конференцией президента?
А. Кортнев:
- То, что пресс-конференция происходит накануне Дня работников спецслужб, это уже немножко странно. Но это чистое совпадение, я думаю. Этот человек с оружием как-то удивительно выступил. Пресс-конференция уже закончилась, этот день еще не начался.
Д. Шнейдеров:
- Путин поехал на концерт.
А. Кортнев:
- Какая-то бредятина. Самое главное, что настораживает в этой ситуации, что огромный арсенал оружия оказывается в руках у человека, явно психически неуравновешенного. Как это все прохлопали? Справки, кучу документов нужно собрать, казалось бы.
М. Баченина:
- Как менялось ваше отношение к президенту с момента, как он пришел к власти в 2000 году?
А. Кортнев:
- Вначале, конечно, было некоторое очарование тем, что к власти в стране пришел молодой человек. Хотя мы все знали, что он из органов, что настораживало. Тем не менее, увидеть молодого человека, который говорит грамотно и четко, иногда удачно шутит, - было приятно. Человеку свойственно очаровываться. Конечно, все так: о, сейчас будут происходить изменения! Действительно, многое произошло и изменилось.
У меня, если честно, рухнули какие-то надежды, вернее, рухнул один бастион надежд, потому что за ним стоит следующий, потом еще, и так далее, - когда произошла обратная рокировка. После Медведева. Когда Владимир Владимирович опять залез на тот же трон. Стало понятно, что мы идем опять в сторону геронтократии.
М. Баченина:
- Вы это связываете только с возрастным цензом?
А. Кортнев:
- Мне кажется, что это связано. Время идет. И параллельно ему человек меняется, закосневает, да просто тупо стареет. По Путину не скажешь, что он стареет, он в хорошей физической форме.
Д. Шнейдеров:
- Как Пугачева.
А. Кортнев:
- Да, конечно.
М. Баченина:
- Получается, что надо уступать дорогу молодым.
А. Кортнев:
- Конечно, надо. Я в этом совершенно уверен. Думаю, что именно Владимир Путин – это главное разочарование последнего десятилетия. Человек, который находится в самом центре, как нам кажется, геополитики, там большие вихри закручены вокруг этого стержня. Поэтому хочется надеяться верить, что человек крепко стоит. А посмотришь вокруг на результаты деятельности его, и понимаешь, что коррупция цветет все сильнее и сильнее, экономика трепещет и разваливается. И так далее.
М. Баченина:
- Вы нарисовали график своего отношения, в котором, думаю, многие найдут и отражение своего отношения. Можно ли назвать сегодня Путина – диктатором?
А. Кортнев:
- Если бы на моем месте сидел другой человек, не буду называть имена и фамилии, он бы назвал его диктатором с легкой душой. И я такое мнение слышал много раз от разных людей.
М. Баченина:
- Вы про Навального?
А. Кортнев:
- Ну да, например. Я не знаю. Я, как человек, получивший первое образование математическое, привык разбираться сначала в аксиоматике. Давайте договоримся, что такое – диктатор, кто это такой. А потом уже будем решать – Путин диктатор или нет. Я не берусь вот так с кондачка ответить на этот вопрос. Потому что можно просто попасть пальцем в небо.
Д. Шнейдеров:
- Почему так резко выросла популярность Сталина в России?
А. Кортнев:
- Боюсь, что я опять сейчас не блесну остроумием, когда скажу, что народ тоскует по порядку, по крепкой хозяйственной руке и так далее.
Д. Шнейдеров:
- Хозяйственной?
М. Баченина:
- Так народ и думает.
А. Кортнев:
- Существуют же некоторые стереотипы: при Сталине не воровали. Потому что при Сталине за квартиру стоимостью в 2 млрд. рублей человек бы оказался на шконке на следующий день. А через две недели – у стенки.
М. Баченина:
- Может, так жестко и нужно?
Д. Шнейдеров:
- Это большой вопрос.
А. Кортнев:
- Может быть.
М. Баченина:
- Раз народу что-то нужно, мы не можем его так в расчет вообще не брать.
А. Кортнев:
- Когда мы каждый день читаем и слышим по радио «КП» о том, где сколько украли и что за это человек получил, например, перешел на другую высокооплачиваемую работу…
М. Баченина:
- Или быстро вышел из тюрьмы.
А. Кортнев:
- Да. То вот прямо и думаешь, впадаешь в этот грех жестокости. Вот сейчас его бы под белы рученьки да в автозак. И я уверен, что миллионы наших сограждан только так и думают: да расстрелять бы их всех!
Д. Шнейдеров:
- Почему вы отказались вести концерт в августе?
А. Кортнев:
- Я дал тогда подробное объяснение. Я считал и считаю, что если бы я вышел на сцену в Парке культуры и призывал людей веселиться, есть шашлыки, пить пиво и так далее, точно зная, что в этот момент в нескольких километрах происходят задержания, может быть – избиения, вообще конфликт гражданских сил с силами правопорядка, - я бы не мог честно и достойно исполнять свою профессиональную задачу.
М. Баченина:
- Речь идет о концерте, который организовывала мэрия Москвы. И он совпал с согласованным митингом в Москве по поводу выборов в Мосгордуму.
А. Кортнев:
- Мне потом продюсер группы «Чайф» Дмитрий Гройсман рассказывал, что ему начали по ночам звонить и угрожать после того, как «Чайф» выступил на концерте.
А. Кортнев:
- Да, я это знаю. И я давал по этому поводу комментарий, сказал, что люди, которые отстаивают гражданские свободы в этой стране, не имеют никакого морального права предъявлять претензии группе «Чайф», потому что это был ее свободный выбор. Если вы за свободу, то уж давайте, пожалуйста, свободу и другим людям. И вообще, никого из своих коллег я ни в коем случае не упрекну никогда за то, что они выбрали выступление на этой сцене. Есть люди искренне аполитичные. Есть люди, которые искренне поддерживают власть. И уверен, что делают это не только ради пополнения своего кошелька, но просто из своих убеждений. Им так кажется.
М. Баченина:
- У вас исключительно пацифистские рассуждения. Вы способны интеллигентно, сидя за столом, рассуждать со своим оппонентом – оппозиционером, врагом в какой-то момент, - о том, кто прав, кто виноват, не взводя курок?
А. Кортнев:
- Мне кажется, что да. Я очень сожалею, что подобных дискуссий маловато. Пригласите в эту студию, посадите нас с Сашкой Скляром, с которым мы прекрасные товарищи.
Д. Шнейдеров:
- Или с Вадимом Степанцовым.
А. Кортнев:
- С ним вообще друзья юности. Вместе на одной сцене выступали в том же студенческом театре. И вот поговорить просто, не переходя на личности. И не кидаясь бутылками ни друг в друга, ни в полицию.
Д. Шнейдеров:
- А если бы пригласили с концертом в Донецк, поехали бы?
А. Кортнев:
- Нет, не поехал бы. Потому что это было бы однозначным… Нет, не так. Вот опять я вру. Это очень зависит от того, кто и как, на какой основе организовывал бы этот концерт. Если бы под него была подведена миротворческая база настоящая, если бы этот концерт организовывался в целях замирения, с другой стороны приехал бы, например, Слава Вакарчук со своим ансамблем, - вот тогда бы точно поехал.
М. Баченина:
- Хочу спросить про детей. А как их надо воспитывать? Жесткая рука нужна или можно дать ребенку самому постичь все в жизни?
А. Кортнев:
- Я думаю, что рецепты для каждого индивидуальные. Люди, которые говорили: нас били – мы выросли, мы тоже будем бить, - они во многом правы. Не умеют по-другому доносить свои мысли и убеждения. Возможно, которые вполне гуманные, правильные и честные. Меня не били никогда. И не наказывали в семье никогда. И я тоже вырос нормальным человеком. И сейчас своих детей не наказываю. Я знаю точно, что для меня приемлема только такая схема воспитания – своим примером. Жизнью на глазах своих детей. Потому что так меня воспитывал мой отец. Мама в большей степени хлопотала и читала мне нотации, папа за всю жизнь не сказал вообще ничего о том, как надо, плохой я или хороший. Мы говорили о том, как правильно привязать крючок к леске, как ставить палатку. Он меня учил играть на гитаре. Он пропадал на работе. Одно из самых уютных детских воспоминаний, что я лежу в кровати, засыпаю, мне четыре-пять лет, а папа под зеленой лампой пишет кандидатскую диссертацию у меня в спальне, потому что больше негде. И этот человек, тогда еще совсем молодой, пишущий диссертацию, - это и было лучшее воспитание, которое только можно себе представить.
М. Баченина:
- А в современных реалиях получается своим примером воспитывать детей?
А. Кортнев:
- Думаю, что да. Другое дело, что я иногда подаю плохой пример. И корю себя за это. Но потом опять подаю плохой пример.
М. Баченина:
- Что ж вы делаете? Пью, курю и ругаюсь матом?
А. Кортнев:
- Матом при детях я никогда не ругаюсь. Я не курю вообще. Пью иногда, да, надеюсь, что это не производит на них отталкивающего впечатления. Я работаю не на глазах у своих детей. Я уезжаю, как и мама наша, Амина, она тоже пропадает иногда неделями где-нибудь на сборах. Когда мы возвращаемся домой и садимся на диван с книжкой или смотреть телевизор, у детей может сложиться впечатление, что человек просто куда-то сходил, ни черта там не делал, принес чемодан денег домой. Мой младший сын Афанасий, который сейчас уже постарше, когда ему было лет пять-шесть, в каком-то интервью сказал: у меня папа не работает, папа поет. И трудно возразить.
Д. Шнейдеров:
- В вашем творчестве что для вас главнее – музыка или текст?
А. Кортнев:
- Для меня, несомненно, текст главнее. И я в нашей группе отвечаю именно за слова. И все слова написал я. Иногда в соавторстве. Музыка – это наше коллективное дело. Все остальные ребята гораздо образованнее меня в музыкальном плане. У меня нет музыкального образования. А у нас есть несколько консерваторцев, которые хорошо в этом деле секут. Как правило, я придумываю слова с каким-то ритмическим или мелодическим крючочком, еще недоразвитым. Приношу текст: вот такая фраза, а к ней давайте вы приделайте что угодно, чтобы это было не пошло и не краденое.
М. Баченина:
- По поводу лирики. Вот это очень близкое народу «шо ты имела в виду?», «с первого и по тринадцатое». Эти идеи откуда берутся?
А. Кортнев:
- По-разному. Про «Что ты имела в виду?» есть легендарная история, но она абсолютно правдивая. Я ее могу в двух словах рассказать. Я сидел в кабинете у нашего тогдашнего продюсера Андрея Феофанова, достойнейшего человека, который мне втирал про то, что рок-н-ролл умер. И было это двадцать с лишним лет назад. Было это в день презентации нового проекта «Иванушки International». Андрюша приехал с презентации с кассетой такой, поставил мне песню «Тополиный пух» и сказал: вот, пришла крышка всем этим твоим завываниям. На что я начал ему говорить, что рок-н-ролл – это вечно, потому что это уличная музыка, это то, что можно написать по любому поводу, это как частушка или рэп. Другое дело, что музыкальная форма сейчас уже устарела.
И в это время его секретарша, которая сидела в том же помещении за соседним столом, сказала по телефону, разговаривая со своей подругой, фразу: «Что ты имела в виду?» И Феофанов решил меня поймать на слове. Вот, пожалуйста, давай, напиши. Ты услышал эту фразу. Я ему на следующий день принес эту песню, от первой до последней строчки. Это было смешно и весело – придумать, в каком контексте это могло бы быть произнесено. И мы ее не собирались издавать с «Несчастным случаем». Мы от этой шизы излечились только на тридцатом году существования, когда было уже поздно лечиться от чего бы то ни было.
Мы не хотели издавать песню «Овощное танго», «Генералы песчаных карьеров», «Песню о Москве», «Что ты имела в виду?». Потому что «Песня о Москве» была написана на заказ. Это не вполне честно – издавать ее на альбоме. «Что ты имела в виду?» - вообще капустник. «Генералы песчаных карьеров» - перепета чужая песня.
Д. Шнейдеров:
- Иногда вы довольно жестко критикуете своих коллег по цеху за качество их текстов. Действительно в рок-н-ролле проблема стихосложения?
А. Кортнев:
- И в рок-н-ролле, и самое главное – на эстраде, в поп-музыке. Там временами чудовищно все обстоит с текстами. Хотя должен сказать, что в последнее время наметилась тенденция к улучшению очень серьезному. Мне кажется, огромную роль в этом сыграл именно хип-хоп. Хип-хоп – это в первую очередь слово. Это огромный массив слов, который иногда ты вообще не можешь просто переварить. Их больше, чем у бардов. И ребята, если вычистить оттуда все нецензурные выражения…
Д. Шнейдеров:
- А что-то останется?
А. Кортнев:
- Останется очень многое. Давид, послушайте, тот же Оксимирон издал альбом «Горгород», там практически нет вообще инфернальной лексики. Она есть, но не на ней делается акцент. Ребята, которые пишут слова, в том числе в поп-музыке, поняли, послушав хип-хоперов, что можно громоздить сложные составные рифмы, что можно упираться в интересное звучание русского языка. И что это приносит большую популярность и большие деньги. Люди, которые пишут для «ВИА Гры», Лепса и прочих, кинулись использовать эту новую лексику, более сложную, иногда вычурную, искать рифму неожиданную, звонкую, чего 10-20 лет назад не было вообще.
Д. Шнейдеров:
- По какому принципу вы выбираете фильмы, в которых снимаетесь?
А. Кортнев:
- Я должен самому себе признаться, что последние лет пять мне никаких предложений о съемках не поступало. Это вопрос, который касается уже далекого прошлого. Когда-то у меня были принципы. Я отказывался сниматься во всякой мыльной опере или в полицейских разборках на экране. Вполне возможно, что этими своими отказами и вывел себя из обоймы снимающихся актеров. Мое место было бы в сериалах. Нормально, уверенно. Но поскольку в сериалах я играть не хотел, то ни на одну из этих лошадей не сел в результате.
Д. Шнейдеров:
- Я был на съемочной площадке фильма «На бойком месте», в котором снималось такое созвездие артистов! Безруков, Булдаков, Кортнев, Пельш, Расторгуев, Ольга Дроздова.
М. Баченина:
- А вы в каком сериале снялись бы?
А. Кортнев:
- Я бы с наслаждением снялся на платформе типа «Старта», которые снимают «Шторм».
Д. Шнейдеров:
- В «Игре престолов»?
А. Кортнев:
- Нет. Давайте будем реалистами. Будем говорить о российском производстве. Мне кажется, что сейчас само интересное – сниматься в молодом, хорошо спродюсированном русском сериале типа «Домашнего ареста», «Шторма», «Обыкновенной женщины». Или «Слуги народа». Есть чудная плеяда сценаристов и режиссеров молодых российских, которые очень хорошо снимают сериалы.
Д. Шнейдеров:
- Кино ушло в телевизор.
А. Кортнев:
- С этим я согласен.
Д. Шнейдеров:
- Ваши творческие планы?
А. Кортнев:
- В следующем сезоне мы возобновим спектакль «В городе Лжедмитрове» в ДК им. Зуева. Приходите обязательно. Всех приглашаю. А 5 марта у нас состоится премьера мюзикла «Прайм-тайм» в Московском театре мюзикла под руководством Михаила Швыдского на Пушкинской площади. Я горю этой работой. Это реально интересно. Этот проект пронизан в том числе хип-хопом. Второй акт начинается с того, что на сцене будет рэп-батл. Он будет не настоящий. Обойдемся без запретной лексики. Но все это придумывать, комбинировать невероятно интересно. А режиссер-постановщик испанского происхождения, канадец, он вообще ставит этот батл методом импровизации. Он не говорит по-русски. Там сидят люди, которые хорошо понимают русский рэп, что-то переводят. Мне кажется, что это будет интересная работа. Мюзикл посвящен российскому современному телевидению.
Д. Шнейдеров:
- Что понравилось из нашего кино?
А. Кортнев:
- Я ничего толком не смотрел. Я смотрел «Притяжение», это было очень неплохо по картинке. Звягинцев – смотрел. Не могу смотреть совершенно. Единственное кино, которое смог посмотреть, это «Левиафан». Меня начинает выворачивать наизнанку от того, … я начинаю беситься от того, что происходит на экране.
М. Баченина:
- От правды?
А. Кортнев:
- Да.
М. Баченина:
- У меня была такая реакция на «Нелюбовь».
А. Кортнев:
- Я не смог посмотреть. Где-то на двадцатой минуте перестал смотреть. Потому что у меня есть четкая позиция по этому поводу. Мне не надо это показывать. Я другой человек. Я так себя не поведу никогда. Меня не надо учить.
М. Баченина:
- По-вашему, этому надо учить?
А. Кортнев:
- Многих надо насильно заставлять это смотреть.
М. Баченина:
- Это же невозможно. Это как от алкоголизма – насильно не вылечишь.
А. Кортнев:
- Наверное.
М. Баченина:
- Елки, корпоративы, капустники.
А. Кортнев:
- У нас в этом году огромное количество елок, корпоративов и капустников.
М. Баченина:
- Говорят, компании не хотят тратить на это средства.
А. Кортнев:
- В этом году у них сорвало крышечку, у нас в декабре было концертов двадцать, может, больше. Я перешел на ночной образ жизни. Я вообще жаворонок, встаю рано, чего-то делаю по утрам всегда. А теперь я просыпаюсь в 10 утра. Это вынужденная мера. Если ты каждый день до полуночи надсаживаешься на сцене, то нужно потом связки лечить.
М. Баченина:
- Мы начали со Шнура. У «Несчастного случая» другая судьба, другой фарватер. И при этом так много концертов, люди хотят.
А. Кортнев:
- Люди хотят именно потому, что мы не выступаем на стадионах, не можем обслужить сразу 10 тысяч человек. Эти 10 тысяч разбиваются на небольшие группы и ходят к нам или в маленькие залы, или приглашают нас к себе на корпорат.
Д. Шнейдеров:
- На какие компромиссы вы готовы?
А. Кортнев:
- Очень на многие. Мне кажется, вся наша сегодняшняя беседа – тому свидетельство. Наверное, я никогда не пойду на… хотя, черт его знает, может, и пойду. Мы отказываемся от концертов, например, для чиновничества нашего.
М. Баченина:
- Пригласят вас на корпоратив мэрии московской?
А. Кортнев:
- Корпоратив мэрии – тут можно найти оправдание. Им выделили на это бюджет.
М. Баченина:
- В Думу не пойдете?
А. Кортнев:
- В Думу не пойдем. И на частные всякие мероприятия – мы отказывались десятки раз.
Д. Шнейдеров:
- А за деньги?
А. Кортнев:
- Это за деньги и есть.
Д. Шнейдеров:
- А за большие деньги?
А. Кортнев:
- Нам никогда не предлагали такие большие деньги, чтобы приходилось как-то наступать себе на совесть. Я думаю, что обойдемся.
М. Баченина:
- Давайте закончим на хорошей ноте.
Д. Шнейдеров:
- Я посмотрел кино «Анатолий Крупнов. Я был». Один из лучших документальных фильмов. Хотели бы вы, чтобы после вашего ухода о вас сняли абсолютно правдивое и честное кино?
А. Кортнев:
- Я очень сильно боюсь, что про меня оно не будет таким интересным, как про Толю Крупнова. Кино снимать интересно о людях, которые прожили жизнь трагическую. У Толика она была трагическая, с несколькими излечениями, несколькими заболеваниями, смертью в результате не будем сейчас говорить чего. И он вообще фигура трагическая, хотя очень светлый человек, исключительной души. Такое кино все построено на контрастах. А про меня что можно снять? Успешный человек.
М. Баченина:
- Скучный Алексей Кортнев был в студии радио "Комсомольская правда".
Д. Шнейдеров:
- Поздравьте всех с наступающим Новым годом.
А. Кортнев:
- С Новым годом, друзья! 2020 точно должно принести нам какое-то облегчение, радость и тем более – надежду. Это же счастливый билетик – 2020. Значит, надежд очень много. Как в автобусе.
