Александр Сладков: Мы не наносим ядерных ударов по Украине, потому что нам потом вместе жить
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья. В студии Иван Панкин, напротив меня репортер ВГТРК Александр Сладков. Здравствуйте, Александр.
А. Сладков:
- Здравствуйте, Иван.
И. Панкин:
- Очень рад, что вы пришли к нам, как мы называем, «ногами», прямо в студию. Так, чтобы глядя в глаза, рассказать всю правду о том, что происходит в зоне специальной военной операции. Давайте немножко в прошлое окунемся. Я помню, что вы одним из первых, едва ли не год назад, если не полтора года назад, начали говорить о том, что генеральным сражением в СВО станет сражение за Одессу. Сейчас, когда у нас, мягко скажем, есть проблемы с Черноморским флотом, буквально за короткий промежуток времени повреждены или даже потоплены два корабля, мы, наверное, уже эти планы откладываем наперед с генеральным сражением за Одессу, если вообще сейчас рассуждаем насчет генерального сражения за Одессу. Или такие планы остались? Как вы вообще смотрите на тот ваш прогноз?
А. Сладков:
- Ну, ситуация поменялась. Мы же рассуждали смело, взяв на себя…
И. Панкин:
- …кучу ответственности.
А. Сладков:
- …смелость. Ответственность-то – кто нам, ты говоришь и говоришь. А вот смелость – мы же не ожидали, что будет такой возможный провал с обеспечением боеприпасов. Пока мы не ощущаем его на фронте. Да, есть снижение интенсивности огневых средств в их применении у противника, но противник не сломлен, он не то что держится, а он контратакует и каждая позиция нам дается с боем. Мы берем все с кончика шпаги, а не заходим просто так. Поэтому сегодня сложно говорить о каких-то генеральных сражениях, но я остаюсь на своем, что – да, Харьков, и да, Одесса. Харьков, исходя из нашей активности на Купянском направлении, на Синьковском направлении, исходя из того, что Харьков бежит – эвакуированы крупные предприятия, по остальным, которые предназначены для производства, связанного с оборонкой Украины, по ним наносятся мощные удары – и по заводу Малышева, и по другим предприятиям, мелким, Харьков остается большим транспортным узлом для прибытия наемников иностранных, и они предпочитают Харьков тому же Донецкому направлению. Харьков вывозит даже крупные торговые сети – оборудование, уезжают специалисты. Сегодня поток на Киев не так интенсивен гражданских машин, но он есть, люди уходят. Люди переезжают, большую работу проводят местные власти Харькова для того, чтобы попытаться сделать какую-либо линию обороны. Я удивлен вообще, что Украина не подготовилась к весне ни к наступлению, ни к обороне. Вот удивительно. Куда-то надо было вкладывать деньги. Либо в повышение качества своего боевого потенциала перед наступлением, либо какую-то линию делать оборонительную. Ни то, ни другое не было сделано. Удивительно.
И. Панкин:
- Да, и удивительно, что они при этом, как вы сказали, умудряются держаться.
А. Сладков:
- Ну, держатся, да.
И. Панкин:
- Вот как у них это получается?
А. Сладков:
- Противник очень сильный, достойный, мотивированный, генетически он подходит к войне не к каким-то наскокам, не к засадным действиям, а к долгой продолжительной тяжелой войне. Они реализуют свои генетические возможности, реализуют помощь запада. Да, не все получается, потому что сегодня Украина, на мой взгляд, и я согласен здесь с аналитиками противника, они мечутся сейчас между натовской системой и советской – ни та, ни другая их не устраивает. Натовская – потому что они не страна НАТО, не имеют такого обеспечения и такой поддержки, и такой инфраструктуры вооруженных сил, а от советской они, как черт от ладана, бегут от нее. А мы возвращаемся. У них отсутствует та система управления, которая была традиционна для нас – это штатные управленческие структуры. Мы отошли от наших традиций афганской войны, когда 40-я армия формировалась на основе временных людей, которые на год, на два, на полгода, прибывали в зону конфликта и там выполняли свои обязанности. Нет, сегодня у нас штатное управление. Это округа, это армии, это корпуса, дивизии, бригады, это генеральный штаб. Это есть, все у нас завязано не на временных каких-то системах, в которых идет интенсивная ротация как командиров, так и специалистов в обеспечении, в связи – ну, все то, что связано с обеспечением боевого процесса, у нас это все штатное. Туда прибывают люди служить, воевать, на штатной основе. У нас. Поэтому здесь мы крепнем, они – чахнут.
И. Панкин:
- Как долго может этот процесс продолжаться?
А. Сладков:
- Да сколько угодно. Хоть 100 лет.
И. Панкин:
- С одной стороны, чахнут – это значит необратимый процесс, правда ведь, продолжительный при этом?
А. Сладков:
- Конечно, безусловно. Нет, если говорить о снижении потенциала противника и укрепления нашего, ну да, этот процесс идет. Но ведь война с точки зрения запада – это костер. Если он будет чуть тухнуть, они могут и напрячься, и поменять ситуацию.
И. Панкин:
- Можно подкидывать несколько дровишек, можно подкинуть одно.
А. Сладков:
- Да. В данном случае подкидывают снарядов. Ведь управление процессом обеспечения боеприпасами – это самый основной метод регулирования интенсивности конфликта.
И. Панкин:
- Хорошо. Про Харьков заговорили, про то, что эвакуируется город постепенно, Купянск давно пустой стоит, насколько мне известно – я видел огромное количество видеороликов – а какие у нас планы насчет Харькова?
А. Сладков:
- Харьков – русский город.
И. Панкин:
- Насколько я могу судить, после Мариуполя мы решили в лоб города не брать. Это вот чисто по ощущению.
А. Сладков:
- Да мы и Мариуполь не брали, мы же его обошли. Мы же обеспечили кольцо вокруг города, а после этого уже начались интенсивные боевые действия внутри. Мы начали заходить в город, когда мы его полностью блокировали. Это дефицит обеспечения, естественно, и большие возможности психологического воздействия с нашей стороны на обороняющихся внутри Мариуполя. Поэтому мы их душили. И они начали сдаваться. Первая сдача в плен была 16 человек, потом 247, потом более тысячи, потом уже за две тысячи. То есть, они шли строем просто в плен. Причем, вот сейчас есть тема женщин в плену – женщины были в полном порядке, чистые, от них пахло дорогим парфюмом. Я присутствовал при всех сдачах в плен. Единственный, наверное, репортер, который присутствовал именно… если говорить про «Азовсталь», я был с самого начала. Ну, так получилось, а не потому, что я самый лучший репортер или у меня слишком высокий блат в Минобороны или в спецслужбах. Нет.
И. Панкин:
- А много было женщин, кстати говоря? И вообще, как много женщин сдается в плен?
А. Сладков:
- Немного. Больше сдавалось на «Азовстали», но они были все кто залегендирован под подразделение обеспечения, медицины, связи. Кто вообще были женщины гражданские, которые там оставались с ними. Когда брали морпехов в поселке Мирный, «Каскад» брал, Алексей Дикий там был старший, там немного нас было-то, человек 20 – 22 человека – они сдавались сотнями. Выходили дамы, выходили в бронежилетах, в касках, с накладными ресницами. Это достойно, для противника это достойно. Как бы они выходили как такие, ну, с уважением к себе. Ну и к тем, кто будет их брать в плен.
И. Панкин:
- Так что насчет Харькова, как вы видите дальнейший расклад?
А. Сладков:
- Охват, конечно, потом разберемся. Харьков – русский город, он, наверное, более русский, чем был Мариуполь. Не к 9 мая, когда мы заходили туда в 2014 году, а в 2022 году, в феврале-марте. Харьков – люди ждут. Люди ждут!
И. Панкин:
- Откуда такая уверенность, что люди действительно ждут? Я понимаю, есть какая-то часть…
А. Сладков:
- Это беседы с местными жителями, которые сегодня находятся на нашей стороне, но имеют активную связь с Харьковом.
И. Панкин:
- Получится ли решить вопрос с Харьковом в этом году?
А. Сладков:
- Ну, не знаю. Нам нельзя торопиться. Хотя время против нас работает, если мы ожидаем все-таки помощи запада, которая продолжится, то нам надо побыстрее, конечно. С другой стороны, у меня язык не повернется толкать нашу пехоту в спину, что – идите, пацаны, давайте, быстрее. Так не пойдет.
И. Панкин:
- Давайте о проблемах поговорим, о наболевшем. Весь прошлый год, да и до этого постоянно говорили про проблемы с контрбатарейной борьбой. В последнее время, надо сказать, что я слышу об этой проблеме все меньше и меньше. Как на деле обстоит?
А. Сладков:
- Ну, вы можете назвать мне систему артиллерийской разведки новую, кроме «Зоопарка» древнего, как лук и стрелы, кроме «Иронии» - это тоже система, которая действует на расстоянии, не отвечающим современным требованиям конфликта?
И. Панкин:
- Нет.
А. Сладков:
- «Пенициллин» - ну, да, неплохая…
И. Панкин:
- «Акация»…
А. Сладков:
- «Акация» - это огневое средство. Нет, безусловно, сегодня мы наращиваем, но я говорю о наземных системах. Безусловно, компонент аэроразведки, беспилотные летательные аппараты, разведывательные летательные аппараты пилотируемые, космос, безусловно, здесь я не могу сказать, я не специалист. Но если мы говорим о традиционных классических средствах артиллерийской разведки, хотелось бы знать. Поэтому, может быть, отчасти проблема не такая острая, но она есть. Я уверен, что она будет решаться. Просто, может быть, не хотят наводнять пробными какими-то вещами, которые не точно обеспечат наш интерес в этой области. Не знаю. Но пока проблема есть. Хотя она решается достаточно серьезно, достаточно интенсивно за счет беспилотных летательных аппаратов. Вы были на ППУ где-нибудь полка, к примеру?
И. Панкин:
- Нет.
А. Сладков:
- Как это сегодня выглядит? А в телевизионной студии были современной?
И. Панкин:
- Разумеется.
А. Сладков:
- То есть, мы заходим – тут пульты, тут специалисты… Я имею в виду не место съемок, а место обеспечения управления процессом. Это большие экраны, мониторы, интенсивная работа специалистов каждый на своем направлении, это объединение усилий, это управление, это радиофицировано все. Вы же можете сейчас обратиться и вам помогут в студии, да?
И. Панкин:
- Да, красная кнопочка есть.
А. Сладков:
- Да. Поэтому это давно уже не три телефона ТА-57 и усталый командир полка, который никак не может дождаться доклада или никак не может дождаться подтверждения прохождения его команды. Нет. Все моментально. Командир полка сидит – это уже серьезная фигура, которая может моментально влиять на ситуацию на поле боя. Огневым способом, маневрированием, передачей команды – все, что угодно. Управление войсками. Плюс ко всему уже у нас система управления огнем на местах там, где идет боевое соприкосновение с противником, уже другое. У нас сержанты другие уже, у нас взводные другие уже. Да, опасная профессия, очень опасная профессия. Но мы уже имеем других специалистов. Все в мониторах. ПАН – передовой авиационный наводчик – так, что у тебя там, здесь? Начальник разведки, начальник артиллерии, тыловик, связист. Так, что у нас тут происходит, там? Так, выведи мне на экран более детально эту картину.
И. Панкин:
- Звучит красиво.
А. Сладков:
- А оно так и есть. Я не говорю про какой-то космический взвод марсианского спецназа, я говорю это про мотострелков, про артиллеристов, которые, может быть, сегодня у нас дефицит осколочно-фугасных снарядов, да… Мы наращиваем ситуацию огневую беспилотными летательными аппаратами. Это артиллеристы наращивают, используя «Ланцеты» - есть такое. Допустим, у дальневосточников. Поэтому я сегодня говорю о том, что в беседах с бывшими десантниками, а ныне пехотными генералами, можно услышать в ответ на фразу, что в десанте такое-то, а вот в пехоте… Нет, ребята, они говорят, сейчас у нас уже система управления везде весьма устойчивая. Да море проблем и трагедий – ну, потеря личного состава, что, не трагедия, что ли? Тем не менее, это уже не 2022 год, и не 2023 год.
И. Панкин:
- Вот история с построениями, например, в зоне поражения, она как бы продолжается. С чем связываете? Недавно была такая история.
А. Сладков:
- Во-первых, должен выйти человек в мундире, снять шапку и сказать – я представитель военной прокуратуры Пупкин, уполномочен доложить вам об этом и об этом. А что это? ОБС – одна бабушка сказала? Да, мы знаем, что есть потери, трагедии, картинка расходится, как оно было. Говорят, что дожидались генерала, когда он приедет…
И. Панкин:
- А он не приехал.
А. Сладков:
- Мы не знаем в конце-то концов. Но я вам хочу сказать, что – представьте себе полигон. Интенсивная полигонная практика, идет работа на полигонах. Здесь группа тактической медицины, здесь саперы готовятся, тут снайпера, тут штурм опорного пункта, тут пулеметчики, тут гранатометчики. А как их готовить-то? Что, их рассредоточить, чтобы полигон был миллиард на миллиард километров? В тылу-то можно сделать. А у нас масса полигонов, на которых мы ведем практическую полигонную работу, обучаем. То есть, теорию, полученную в пункте постоянной дислокации, мы превращаем в практику, диффузию производим, сращиваем. И вот представьте себе, мы с вами готовимся по тактической медицине, проходим курс, да. В общем, все вместе мы объединяемся и идем группой. Как нас готовят? Нам говорит – ребята, вот смотрите, это струбцина, или это такой-то бинт, это белорусский, это израильский, это противошоковое средство… ну, нас же не разводят на 50 метров и не кричит инструктор, все равно группирование какое-то есть. Это интенсивная боевая подготовка, никуда не деться, стрельбище не рассредоточишь. Пока такие проблемы у нас, да. Но они и у нас, и у противника. Мы делаем все, чтобы обезопасить личный состав. А профилактика ударов у нас там, где могут РЭБ, ПВО работают, ну, прикрывают людей, которые учатся. Плюс ко всему, у нас есть траншеи, места укрытий – там, где грамотные командиры, там это все готовится. Возьмите 5-ю бригаду – я не буду называть место полигона, но ты всегда можешь спрятаться, в любом месте, где ты проходишь обучение – либо сапер, либо медик, либо гранатометчик, либо СПГ-9, либо АГС-17 вы изучаете, либо РПГ-7 или огнеметчики, кто угодно. Тут же ты можешь при получении сигнала предварительного прыгнуть в траншею. Другое дело, что у нас средства поражения сейчас такие у противника, что и в траншее может достать.
И. Панкин:
- Кстати, про снаряды вы коротко упомянули, и как-то раз вы мне в эфире говорили, что северокорейские снаряды нам очень помогли. В этом смысле продолжаются поставки, все нормально?
А. Сладков:
- Я не знаю насчет поставок, но у нас сегодня боеприпасы свежие, мы ведем огонь боеприпасами, которые вот-вот с завода.
И. Панкин:
- С нашего завода?
А. Сладков:
- Конечно. Нам надо учесть, что мы заполняем свои арсеналы, мы сегодня профилактируем вот этот дефицит боеприпасов активно. Более того, мы ведем активные действия по всей линии фронта. Огневая работа идет везде, очень много, интенсивно. Мы имеем современные боеприпасы. Про корейские я уже не слышал, честно говоря, но наши корейские братья готовы всегда помочь. Равно как и другие страны.
И. Панкин:
- То есть, в какой-то момент, когда нам были необходимы снаряды, мы у них позаимствовали, взяли, купили - это отдельный разговор. А сейчас у нас уже есть свои.
А. Сладков:
- А мы не знаем, купили или в обмен на технологии, купили или в обмен на что-то еще такое? Северная Корея – это наши братья, почему нам с ними не дружить и не входить в контакт?
И. Панкин:
- Я о том, что сейчас мы полностью обеспечиваем себя сами?
А. Сладков:
- Ну, я не могу сказать в каком плане, где нам американцы помогают, где немцы, может быть, французы…
И. Панкин:
- Американцы, французы и немцы как нам могут помогать?
А. Сладков:
- При современном рынке можно иметь помощь любую.
И. Панкин:
- Загадочно сказал Александр Сладков.
А. Сладков:
- Ну, если мы у противника покупали боеприпасы для снайперских винтовок, для того же «Орсиса», чего нет-то?
И. Панкин:
- Покупали официально? Я первый раз слышу эту историю.
А. Сладков:
- Ну, почему, ну, мы покупали ведь боеприпас для «Орсиса» - ну, до СВО – он стоил дешевле, на Украине можно было взять, чем у нас.
И. Панкин:
- Связь – одна из проблем, о которой мы слышали на протяжении всех этих двух лет, которые идет спецоперация. И в начале спецоперации проблема со связью решалась в основном силами волонтеров. Как дело обстоит сейчас?
А. Сладков:
- Да нормальный командир никогда не откажется от любой помощи. Он окажет помощь соседнему подразделению, поделится, если надо. Если надо, откажется. Вот, помню, в начале СВО я звоню одному командиру и говорю: «Тимур, возьми у меня маленький коптер». Он говорит: «Сань, мне не нужны маленькие, мне большие нужны». То есть человек отказывается. Ну, он понимает, что я их не повезу обратно куда-то, я их отдам в другое боевое подразделение. Я говорю: «Ну, командирам взводов отдашь». Он говорит: «У меня нет командиров взводов уже, выбили». Было и такое.
Сейчас, безусловно, система обеспечения, волонтерская работа. Катя, Валя – это жены офицеров, которые гигантскую помощь оказывают. Они в альянсе и с Народным фронтом, и с другими ребятами, но они гигантскую работу проводят. Но у нас сегодня есть «Алабуга» в Елабуге, у нас сегодня есть большая надежда, что гигантские производственные технопарки и производственные территории дадут свой результат. Недавно в одном из Telegram-каналов я видел огромные склады с «Геранями». Интересно было посмотреть. Я бы вообще сделал какой-то канал телевизионный, который бы в прямом эфире принимал с конвейера танки, самолеты, БМП, БТРы, гранатометы, снаряды, чтобы шли просто в прямом эфире, чтобы народ видел, что происходит.
И. Панкин:
- А там же элементы военной тайны можно подсветить.
А. Сладков:
- Ну, можно выстроить кадр так, что ничего не будет. Это же не детальные съемки, а это определенный прямой эфир, в котором короткое время – боеприпас выходит на камеру. Ну, интересно же. Пускай народ смотрит, что каждую секунду у нас ВПК, наши люди, которые задействованы в ВПК, в «Ростехе», на остальных предприятиях, они выпускают бронежилеты, берцы, боевую амуницию, защитные средства. Вся страна работает.
И. Панкин:
- Раньше были проблемы с тем, что поставлялась часть продукции с браком, те же броники, даже уголовные дела заводились. Сейчас эта история актуальна или уже нет?
А. Сладков:
- Вчера мне мой товарищ младший привез рюкзаки для съемочной группы и для ребят, чтобы передать кое-кому. И он, зная, что продукция у него безупречная, говорит: «Сейчас я проверю, прежде чем тебе отдам». Надо проверять просто. Раньше, в дремучие времена, когда мы заказывали в Китае форму одежды для Вооруженных сил (это давно было), нам, естественно, показывали одни образцы, а потом шли, как у Райкина, пуговицы на два метра выше, ниже и т.д. То есть получалось, как у Грибова в фильме «Начальник Чукотки», когда он продавал патефон. Он включал патефон и продавал только трубу от него.
Кстати, у нас самая строгая в мире военная приемка. Военпреды у нас самые строгие. Мы ропщем, мы жалуемся. Даже сам министр перед войной, помню, говорил: ну, как-то нам надо, чтобы мы ускоренно… Это же не уровень министра обороны – менять порядки в ГОСТе и во всем остальном. Хотелось бы, чтобы быстрее, быстрее, быстрее мы принимали на вооружение, но военная приемка не дремлет.
Вот, смотрите, одно предприятие. Танковые шлемы заказывали в российском городе N, в российском городе В и за границей. Танковые шлемы, определенный элемент, на который монтировались и средства связи, и все остальное. И при мне женщина говорит: так, вот, вот, вот. И мне директор говорит: знаешь, а мы вот этих отказались, от этих отказались. От наших. И завезли специалистов из одной азиатской страны (не Вьетнам и не Китай), для того чтобы они у нас работали, мы их обеспечиваем. Вот такой подход. Кстати, завод настолько интенсивно работает, ну, как Смольный в годы войны. И то же самое со средствами связи. Женщины наши прекрасные, мужики – сборка, сборка, сборка. Свое производство – сборка, прием деталей – сборка, выход, выход, выход. Средства связи, и неплохие, кстати, пользующиеся авторитетом, и с ГОСТом. Их просто так уже не закажешь для батальона, которым друг командует. Нет, всё через Минобороны.
И. Панкин:
- Не могу никак вот этот момент разобрать для себя. Вся страна реально работает на фронт, на победу, и логистические цепочки все давно выстроены и отлажены, но как западным не партнерам удается снабжать украинскую армию, если у них на это, как мне кажется, уходит больше времени? И там огромное количество стран задействовано в этом всем, и они умудряются обеспечивать украинскую армию так, чтобы она оказывала нам, прямо скажем, достойное сопротивление.
А. Сладков:
- Граница с Молдавией открыта, граница с Польшей открыта, граница с Венгрией открыта. Какие проблемы? Ведь мы ушли из Афганистана, в том числе, потому, что не смогли перекрыть границу с Ираном. Создавались бригады, отряды, формировались какие-то подразделения, которые засадные действия вели, охоту на вертолетах. Не смогли. Здесь, для того чтобы иметь контроль за территорией Украины, нам нужно либо по договорам иметь там военные базы на границе и мониторить беспрепятственно границу с НАТО, либо захватывать эту границу, для того чтобы довести дело до конца. Но я думаю, что все пойдет в рамках переговоров, и мы будем иметь контроль в результатах переговоров. Граница открыта, вези, что хочешь. Как мы будем препятствовать?
И. Панкин:
- Ну, бить по этим поездам, которые везут, допустим, эту помощь. Сообщается, что как-то не особенно активно мы это делаем.
А. Сладков:
- Да нет, тратить ракеты на дисперсно рассредоточенные грузовики и транспортные средства… Либо знать, в каком месте они складируются точно, и наносить удары. А вот по Одессе мы, а по Измаилу, а по Харькову, а по Херсону, а по Кривому Рогу, а по Днепру, а по Киевской области наносятся удары, это куда? Склады. Ждать, пока они по дороге растянулись, и расстояние между машинами 80 километров? Сегодня башню привезли для танка условно, а дальше отверточная сборка – и вот боевой аппарат готов к применению.
И. Панкин:
- Совсем скоро будут взлетать F-16, если уже не взлетают, с аэродромов Румынии и Польши.
А. Сладков:
- Я не думаю, что с аэродромов Румынии и Польши они будут взлетать.
И. Панкин:
- По крайней мере, пока в информационном поле сообщается, что именно с европейских аэродромов они будут взлетать.
А. Сладков:
- Да нет, это просто участие этих стран в конфликте.
И. Панкин:
- Как мы будем и должны действовать? Просто много рассуждали на тему того, что надо бить по этим аэродромам.
А. Сладков:
- Я думаю, что бить не будем. Я думаю, что будут другие действенные варианты применены.
И. Панкин:
- А почему? Ведь это соучастие. Мы много раз говорили, что будем рассматривать это как соучастие.
А. Сладков:
- А кто заявлял о том, что это будут аэродромы Польши и Румынии?
И. Панкин:
- Да много об этом было информации.
А. Сладков:
- Кто? Просто интересно.
И. Панкин:
- Вы думаете, с украинских будут взлетать?
А. Сладков:
- Конечно, с украинских.
И. Панкин:
- Почему «конечно»?
А. Сладков:
- Ну, потому что это участие государств, это участие НАТО в конфликте. Пока то решение, которое было принято в руководстве НАТО о неучастии в этой войне, оно действует. Честно говоря, я сомневаюсь. Это серьезная тема.
И. Панкин:
- А поставлять вооружения – это не одно и то же?
А. Сладков:
- Нет.
И. Панкин:
- А в чем разница?
А. Сладков:
- Ну, в том, что они делают бизнес, а тут они будут воевать.
И. Панкин:
- То есть и ремонт тоже будет осуществляться на территории Украины?
А. Сладков:
- Нет. Это бизнес-проект. А вот наносить удары, применять оружие непосредственно со своей территории…
И. Панкин:
- Нет, только взлетать.
А. Сладков:
- А самолет – это что, не оружие?
И. Панкин:
- Получается, если он взлетел, то это уже как применение оружия с территории стран НАТО?
А. Сладков:
- Во-первых, тогда зачем было им украинских летчиков готовить? Есть румынские летчики и поляки. Приплати – и полетели.
И. Панкин:
- Теперь о глобальных вещах. Я имею в виду – о нашем будущем. Сейчас много говорят о том, что в перспективе возможна, вероятна война с НАТО. В НАТО делается ряд заявлений от самых высоких политических деятелей, в самых высоких кабинетах о том, что нужно готовиться к войне с Россией, через пять-восемь лет она так или иначе наступит. Как на это смотрите? На полноценную войну с НАТО? Это как раз очень актуальное продолжение разговора после натовских аэродромов.
А. Сладков:
- В любом военном училище, на любом симуляторе, он же тренажер, силуэты отнюдь не наших танков, бронемашин и транспортных средств. Там все связано с НАТО. Мы готовимся к столкновениям с НАТО, это наша профессия. И мы обязаны это делать. Мы готовимся к войне с НАТО и всю жизнь готовились. И изучали НАТО как первого вероятного противника. Что тут поменялось?
И. Панкин:
- Стоит ли избегать войны с НАТО, раз уж пошел такой разговор?
А. Сладков:
- Любой войны стоит избегать.
И. Панкин:
- Специальной военной операции мы в итоге избегать не стали.
А. Сладков:
- Не мы пришли к ним – они начали убивать русских тысячами. Это что такое?
И. Панкин:
- Здесь, по сути, НАТО как соучастник выступает, так или иначе снабжая украинскую сторону оружием и деньгами.
А. Сладков:
- Я бы полноценное участие не определил в этом варианте.
И. Панкин:
- А как же участие наемников, которое согласовано западными странами?
А. Сладков:
- Наемники – это жидкая деталь. Мы видели, как НАТО действует, допустим, в тех же операциях по захвату Боснии, Югославии, Афганистана. Когда все страны присылают свои контингенты, безупречное обеспечение, финансирование, мощный, мощнейший фактор частных военных кампаний. Если в Афганистане стотысячная группировка была и 70 тысяч ЧВК были привлечены и участвовали активно в боевых действиях против афганского народа. Мы такого не видим сейчас. И такого уровня обеспечения мы не видим.
И. Панкин:
- Не знаю, честно говоря.
А. Сладков:
- Ну неужели танковый полк американский будет последний этот доедать без соли, как порой бывает с украинскими войсками? Они не допустят этого. Мало того, по своим контрактам, мы смеемся над американцами, когда говорим, что им не дадут кока-колу, и они не пойдут в бой. Так и будет, потому что им всегда дадут кока-колу. Всегда! Почитайте О'Брайена «Вещи, которые они несли с собой», как американской рейдовой мотопехотной роте, в данном случае она как пехотная рота совершала рейд по территории Вьетнама, как им сбрасывали жидкость для охлаждения лица, как им сбрасывали ледяное пиво. Извините. Плохо это, хорошо? Мы можем хвастаться, что наш Ваня на ходулях пойдет на босу ногу, все равно пойдет в бой. Но я в этом ничего хорошего не вижу. Вообще я за индивидуальный контракт в армии, а не за типовой.
И. Панкин:
- А в чем разница?
А. Сладков:
- Есть два листочка бумажки, и в конце листочков – подпись. Вот это типовой контракт Вооруженных сил. Такова сейчас жизнь. В американской армии индивидуальный контракт. Там они три дня только документы подписывают непрерывно, сидя перед специалистом армии США, имеются в виду сухопутные войска. Я видел это. Я был в Пентагоне, я работал в форте Джексон, я работал в Баграме вместе с американцами, я работал в Бондстиле, я работал на базах военных в Далласе, в Гонолулу. Я в принципе представляю, о чем речь виду. Я работал в Вест-Пойнте. Я работал на самой маленькой американской рекрутской станции, маленький военкоматик, расположенный на стрелке на Манхэттене, возле Уолл-стрит. Я работал в рекрутских бригадах. Я работал в Академии сержантов, в Академии капелланов. Поэтому я знаю, о чем я говорю.
Но у нас свои традиции. Но я хотел бы, и мы к этому идем уже, к планированию, мы не можем мимо пройти. У нас сегодня на каждого командира, который убывает на учебу, уже готовы планы. И это часть той большой работы, которая проведена. И она закончится все равно тем, о чем я сейчас говорю. Это предопределение судьбы каждого военнослужащего нашего согласно договоренности между им самим и Министерством обороны – военными ведомствами, или правительством и государством. Это важно. Мы в принципе идем к этому. Да, своим путем, но тем не менее.
И. Панкин:
- А как вы оцениваете их работу, с учетом того, что вы видели ее изнутри, Пентагон? Я имею в виду в принципе американскую систему.
А. Сладков:
- Систему рекрутирования и подготовки. Я вам хочу сказать так, американцы генетически, конечно, не военные люди. Бандиты – да, рисковые люди – да, спортсмены, бизнесмены, люди культуры, я имею в виду и джаз, и музыку, и шоу-бизнес, как часть культуры. Безусловно, это научная сфера. Но военные – это немножко другое. И генетика неподходящая у них. Но та машина военная, которая имеется в Соединенных Штатах Америки, она позволяет даже из неподходящего генетического материала делать вполне приличных солдат, вполне агрессивных, мотивированных и умеющих командиров. Система обеспечения безупречная. Но у нас немножко другое. У нас это государственное предприятие, а у них построено по системе корпорации, как большая ЧВК.
Но советская система сегодня, которая является субстанцией развитой в наше время российской системы, она показывает, что она на голову выше. Хотя у меня есть свои мечты, как у выпускника военного училища, в прошлом кадрового офицера советского, у меня, безусловно, много мыслей, связанных с какой-то, возможно, реформой армии и офицеров.
И. Панкин:
- Озвучьте свои предложения и идеи.
А. Сладков:
- Я могу озвучить сомнения. Как на базе нормативной жизни солдат мы можем получить в конце офицера? Мы имеем высоко подготовленного солдата, которого в конце концов на основании полученных знаний, практики определенной мы превращаем в офицера. Просто выдавая знак об окончании военного училища или академии и выдавая диплом офицера, допустим, десантника. Или у нас как сейчас, гражданская специальность – менеджер зачастую. Тут ни хорошо, ни плохо, не знаю. Но мне кажется, с высокой долей аккуратности, к философии подготовки офицеров нужно подходить чуть по-другому. Это должна быть немножко закрытая, это должна быть клубная система, это должна быть система, отделенная от гражданской жизни, но элита.
Военные должны жить, мне так кажется, в военных городках, как это было раньше. Не разбросаны по квартирам, а в закрытых военных городках. Это и безопасность, это и единая философия, это упрощенный вариант социального обеспечения семей. Там же должны оставаться ветераны, там же должны оставаться семьи погибших. Военные городки разные. Если это отдаленные военные городки, значит, предлагать переезжать либо на гражданские территории, либо в закрытые военные городки Москвы, Подмосковья, Рязани, Тюмени. Это я так, одна из частей.
Потом должна быть значительно диффузирована, на мой взгляд, система подготовки, принятая у гражданских. Давайте так, на одном большом форуме я увидел, как готовятся в одной комнате, сосредоточены пункты управления танкистов, ракетчиков, разведчиков, авиаторов и пехоты. И вот они выполняют одну команду. Я говорю: подождите, а почему нельзя сделать так, чтобы танкисты находились в Казани, саперы, инженеры находились в Тюмени, артиллеристы находились в Питере у себя в Михайловской академии, и они одновременно шли на занятия и виртуально участвовали в управлении одним боем. А мне говорят: как же? А как это? Да вот так. А закрытая система? Я говорю: так у нас в покер играют уже люди на миллионы долларов – один сидит в Сочи, второй в Вашингтоне. Или в Dota. Закрытая система, умудряются закрывать. Научно-практические занятия тоже можно так делать.
Знаете, балаболить – не мешки ворочать. Сегодня вузы интенсивно работают, сегодня выпускают специалистов, достойные мужики, воюют достойно. Поэтому это стон критикана, а пока не участника процесса.
И. Панкин:
- И финальный вопрос. Я помню, в нашем эфире года два назад вы как раз рассуждали на тему ядерного удара по территории противника. Если я правильно помню, вы говорили: если у нас это оружие есть, то почему бы его не применить? Вы сейчас придерживаетесь той же точки зрения?
А. Сладков:
- Нет. Спустя два часа после нашей победы, а она обязательно будет – тяжелая, но она будет, - мы будем сидеть за одним столом с украинцами и обсуждать то, что было совсем недавно. И мы должны по-честному друг другу смотреть в глаза. Нас обвиняют в том, что мы, имея ядерное оружие, смеем воевать с Украиной. Но Путин делает все по-честному. Это дается нам тяжело. Нам проще, конечно, в дым и пепел превратить эти все города. Два аккорда на пульте – и до свидания. Но мы не делаем этого, потому что нам жить вместе. Нам еще предстоят большие испытания, которые мы будем проходить с украинцами плечом к плечу.
И. Панкин:
- Замечательный финал, я считаю. Иван Панкин и репортер ВГТРК телеканала «Россия» Александр Сладков были здесь. Остались очень довольны.
А. Сладков:
- Да.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
