Депутат Госдумы Евгений Попов - про споры с новыми министрами, будущее СВО и любовь к жене и рыбалке
Евгений Попов, депутат Госдумы
М. Антонов:
- Друзья, это Радио «Комсомольская правда». И у нас сегодня в гостях депутат Государственной Думы, телеведущий Евгений Попов. Евгений, приветствую вас.
Е. Попов:
- Здравствуйте, Михаил. Очень приятно.
М. Антонов:
- Взаимно. И у нас выдалась последняя такая неделя, она и праздничная - инаугурация президента, утверждение правительства, и вы присутствовали на этом утверждении, но давайте вспомним ельцинские времена. Как все это проходило - с битвами, с баталиями утверждение кандидатуры премьера, Черномырдина дважды, по-моему, не хотели утверждать. Здесь понятно, что ситуация непростая, сложная геополитическая ситуация, но, на удивление, все гладко, не было никаких камней преткновения по поводу новых кандидатур, старых кандидатур.
Е. Попов:
- Ну, камней преткновения точно не было, но если вы уж так в историю чуть залезли, то я напомню, что как раз такие процессы и привели к 1993 году, к крови в Москве. Поэтому, конечно, то, что сейчас механизм новый, и он притирается пока, я уверен, что с точки зрения регламента будут какие-то изменения еще внесены, но, тем не менее, мы уже стали свидетелями чего-то такого свежего с точки зрения утверждения кабинета. Конечно, были проблемные моменты, были элементы критики, серьезные вполне себе, в том числе и в зале заседаний, но основные дискуссии прошли в комитетах. Вот у нас профильный министр (я в комитете по IT трудоустроен) Максут Шадаев. В принципе жестко с ним разговаривали, и были вопросы острые, потому что ясно, что к ведомству не то чтобы очень много претензий, но…
М. Антонов:
- Но не без этого.
Е. Попов:
- Да, не без этого. Мы признаём, как мне кажется, все, что с точки зрения цифровизации мы давно шагнули далеко за те границы, за которые наши враги, противники и друзья даже смотрят. Но процедура… Знаете, что мне запомнилось и что меня впечатлило действительно? То, что мы, пожалуй, впервые увидели таких людей, которые раньше если не тихо, то, по крайней мере, не публично утверждались. Потому что когда еще в своей истории мы, например, видели директора Федеральной службы охраны, который защищает свою программу перед сенаторами? Да, это не полноценный процесс утверждения, как с мирными министрами, гражданскими, но тем не менее. И директор Службы внешней разведки, директор Росгвардии, директор ФСБ, они приходят к парламентариям, говорят о своих планах, где-то в закрытом режиме, как с директором ФСБ, но, тем не менее, там открытая часть по ФСО, тоже, конечно, впечатлило. Мы этих начальников раньше просто не видели. Что касается гражданских министров, то, конечно, любопытно было послушать новеньких…
М. Антонов:
- Стареньких губернаторов, новеньких министров.
Е. Попов:
- Да. Но, тем не менее, у них большая работа впереди. Не единогласно, кстати, даже премьер был утвержден.
М. Антонов:
- Да, там были люди против.
Е. Попов:
- Много было голосов и против госпожи Любимовой, и с Кравцовым были диалоги напряженные, и с Фальковым, и с Мурашко, и с Голиковой не все так гладко, по Силуанову, что для меня достаточно странно выглядело. Я считаю, что голосовать против финансового блока, который вытянул экономику в период потрясений, скажем так, литературно, надо иметь позицию. Ну, видимо, те фракции, те депутаты… Кстати, и среди «Единой России» тоже были воздержавшиеся и те, кто не голосовал за определенных министров. Поэтому это живая дискуссия. Слава богу, что она у нас идет. Потому что мы видим, как убивается демократия в странах, которые нас учили ей в свое время. Мне кажется, что мы упорно пытаемся наше общество демократизировать, даже порой слишком.
М. Антонов:
- Но при этом выбирая свою дорогу, не протоптанную туда, на коллективный Запад, а свою дорогу. Но и в вашей программе потом уже, после утверждения, да и у нас в эфире, конечно, смена министра обороны. Вы общались с Андреем Белоусовым вообще?
Е. Попов:
- Вы знаете, только на официальных мероприятиях виделись. Нет, я его лично не знаю, но в принципе репутация его идет далеко впереди его личности как человека очень государственного, с подходами, которые в наши времена рыночной экономики, либеральной экономики, как хотите ее называйте, не очень популярны. То есть вмешательство государства в экономику, в финансирование отраслей, которые необходимо, по мнению государства, развивать. Поэтому, да, у него есть своя точка зрения. Интересно, что часто западная пресса почему-то его называет технократом. Он не технократ. То есть по функциям он технократ, он разбирается профессионально в процессах, но технократ – это же руководитель, который не высказывает политических воззрений и не имеет амбиций. Насчет амбиций ничего не знаю, но то, что у него, очевидно, своя точка зрения на экономическое развитие, это же прям выпирает.
М. Антонов:
- Вы же знаете, у нас очень мало людей, которые разделяют министра обороны и начальника Генштаба. Министр обороны – это царь и бог. И привыкли – Гречко, Дмитрий Федорович Устинов, маршальские звезды, мундир, «ура» и т.д. Приходит гражданский, и многие говорят: зачем, экономика, справится ли? А военные, они же очень болезненно к этому относятся.
Е. Попов:
- Судя по тому, что мы видим в социальных сетях сейчас, особенно в зоне специальной военной операции, военные, по первым впечатлениям, с воодушевлением восприняли кандидатуру Белоусова, особенно его вот эту фразу, которая, как в цемент залилась, что ошибаться можно, врать нельзя. С фронта сейчас приходят эти картинки, как ребята на фоне боевых действий, на фоне боевой техники распечатывают этот лозунг или пишут. Это воодушевляет. Слушайте, со времен Грачева, наверное, у нас гражданские министры обороны.
М. Антонов:
- По сути, да.
Е. Попов:
- Что Иванов у нас был гражданский, что Сердюков, что Шойгу, они все вышли из гражданской сферы. Поэтому в этом смысле кадровых военных не было. И вообще, я так смотрел по большим странам (это не значит, что мы должны там перенимать опыт, просто интересно, что там у них), только в Китае министр обороны – адмирал. Там был тоже военный сухопутный, но он исчез, сейчас – адмирал. А так в принципе, конечно, надо разделять Генштаб и экономическую, материальную часть. Здесь в принципе, учитывая 10-триллионные расходы на оборону, понятно, что нужен человек, который будет эффективно этим заниматься.
М. Антонов:
- И параллельно с этим идут аресты коррумпированных… И мы видим, не то чтобы кучно пошло, но два таких знаковых ареста. На ваш взгляд, это будет еще продолжено?
Е. Попов:
- У нас, как мне кажется, учитывая, что нас постоянно обвиняют: вот, там черная дыра, коррупция, все берут и т.д., - сколько министров у нас уже отсидело, сейчас под следствием. Сколько губернаторов, чиновников высочайшего уровня, которые попались на коррупции, и к ним применены все законные средства воздействия. Поэтому для меня вообще ничего удивительного нет в том, что идут постоянно, перманентно аресты зарвавшихся, проворовавшихся чиновников. И это очень хорошо и нормально.
М. Антонов:
- А почему, на ваш взгляд, они не проходят испытание? Есть люди, ну, как кремень, которые действительно честные, а есть те, которые испытание медными трубами не проходят. А самое главное, это же вычурная показуха, эти особняки, куда заходишь, и от этой лепнины, от этих… Готика, Версаль и Лувр, все в одном флаконе. Глазу страшно становится.
Е. Попов:
- Это правда. Это, как молодежь сейчас говорит, кринжуха такая дикая.
М. Антонов:
- Ну, куда тебе 12 коллекционных часов?
Е. Попов:
- Понимаете, разумного объяснения этому дать, наверное, сложно. Копаться в причинах, почему это происходит, наверное, важно, но, как мне кажется, гораздо важнее то, что все больше приобретает фундаментальный смысл словосочетание «неотвратимость наказания». Потому что еще недавно (в исторической перспективе – вчера) это был пустой звук. И здесь у меня вызывает оптимизм происходящее. Ну, а зачем нужна лепнина, какие-то суперчасы, суперквартиры, супердома, я тоже не знаю. Вы что, их с собой в могилу заберете, что ли? Это культ потребления, порожденный нищетой, наверное, какой-то нашей, в том числе и моральной, безвременьем. Вы задали такой глубокий вопрос на самом деле. У меня на этот счет есть своя теория, которая многие процессы, в том числе и этот, для меня объясняет. Я давно для себя это сформулировал. Что мы очень молодая страна с тысячелетней историей. Вот такие, какие мы есть, нам всего 33 года, с 1991 года. Условные демократии или развитые государства имеют процесс непрерывного развития и строительства институтов гораздо более…
М. Антонов:
- Да, вековые процессы.
Е. Попов:
- Мы еще строим. Мы правительство утверждаем сейчас по-новому, мы еще не знаем, как это делать, это впервые. Поэтому, как мне кажется, мы еще в процессе строительства нашей структуры.
М. Антонов:
- Сейчас еще раз экскурс в историю. 20 лет назад, когда я работал на другой станции, ко мне в эфир выходил молодой журналист ВГТРК 26-летний Евгений Попов, который находился на майдане. Это была «оранжевая революция».
Е. Попов:
- Да, 2004 год.
М. Антонов:
- И как-то мы тогда разговорились, я говорю: «Вы знаете, в России на это всё смотрят, и находятся люди, которые говорят: видите, вот у них демократия как работает». А вы описывали достаточно жуткие события. Это был недолгий телефонный разговор. Обратите внимание, прошло 20 лет. Вы были на той «оранжевой революции». Что пошло не так, почему, если Россия каким-то образом стремится к прогрессу, Украина к жесточайшему регрессу укатилась? Что пошло не так?
Е. Попов:
- Деньги, коррупция, кумовство, алчность, золотые часы. Все как обычно, follow the money, как американцы говорят. Хорошо, что вы вспомнили майдан 2004 года, в принципе гораздо более мирный или вообще мирный по сравнению с тем, что происходит сейчас, с тем, что происходило в 2014 году, с этим кошмаром. Это, наверное, как многие скажут, политическая традиция для Украины, но это вообще не так.
М. Антонов:
- Раз в 10 лет устраивать какой-то…
Е. Попов:
- Да. Это прямо совсем не так. Вы посмотрите, как терзают соседние с нами страны. Это все следствие развала Советского Союза, очевидно, это передел мира, чистая геополитика. С одной стороны, наша прекрасная страна, расположенная на глобальных гигантских ресурсах, но у нас окружение разношерстное, мягко скажем, поэтому нам приходится, конечно, заниматься геополитикой, как внутренней политикой, потому что от внешней политики очень сильно зависит внутренняя. Это в принципе для нас не игра и не стремление к каким-то супермифическим высотам, как для Соединенных Штатов, которые зачистили юг, зачистили север, а слева, справа океан. То есть для них все остальное – это просто строительство собственного величия. Но у нас действительно пограничные конфликты всю жизнь нас преследуют, и в этом смысле, возвращаясь к вашему вопросу, что пошло не так на Украине, дело не в Украине. И дальше бы она продолжала спокойно развиваться, мы выстраивали сотрудничество, никогда ни на что не претендовали, кроме Крыма, причем официально не было претензий даже на Крым, хотя все прекрасно понимали, что это глобальная ошибка. Это просто борьба с Россией, борьба за влияние, она всегда была, с самого начала. Украина без Кучмы. Что они сворачивали его? Ну, потому что надо было подобраться ближе к нам. Надо было доразвалить заводы, надо было их приобрести, выкупить. С помощью нас Украина держалась. Я напомню, что суперкрупная приватизация заграничными компаниями на Украине произошла только в президентство Ющенко, «Криворожсталь» они продали за 3 миллиарда, то есть за копейки.
И в этом смысле, конечно, мы в довольно сложном положении, когда наше развитие спокойное и, к сожалению, даже безопасность очень сильно зависят от поведения соседей. Поэтому у нас нет ни к кому никаких территориальных претензий, но, тем не менее, мы, конечно, не будем сидеть, сложа руки, если существует угроза безопасности. Что сейчас происходит? Это война за гарантии безопасности для российских граждан, для русскоязычных. И в этом смысле все это очень надолго, к сожалению. Что там пошло у них не так, не знаю. Когда я приехал в Киев жить в 2003-м, я ходил на работу мимо Андреевского спуска. Там была Пушкинская школа русскоязычная, элитная, вообще не попасть. И там на площадке дети играли. В 2003-м они все говорили по-русски, а в 2007-м, когда я уезжал из Киева в Америку, там уже была слышна украинская речь. И это нормально, я сам люблю украинский язык, читаю по-украински. Говорю плохо, но читаю, понимаю всё. Но это не должно быть в ущерб. В этом смысле мы просто возвращаемся к тому, о чем уже все неоднократно говорили, с точки зрения свободы, волеизъявления, вероисповедания, говорить на том языке, который родной, исповедовать ту религию, которая… В общем, печально все это, для меня очень печально. Я вообще, когда в Киеве жил, считал, что это один из самых комфортных городов мира.
М. Антонов:
- Вы сказали: это надолго. Это специальная военная операция, это наши взаимоотношения с соседями, о которых вы упомянули? Надолго – это вы про что?
Е. Попов:
- Я про то, что нас не оставят в покое. В принципе так было всегда.
М. Антонов:
- В том-то и дело.
Е. Попов:
- Тем не менее, какая-то новая Ялта, она предстоит. Я напомню, что по итогам Второй мировой войны (Великой Отечественной) была создана Организация Объединенных Наций…
М. Антонов:
- Ну, сначала была Тегеранская, потом Ялтинская.
Е. Попов:
- Да. ООН регулировала мировые процессы и вообще тот механизм, который был придуман, механизм ООН, он довольно неплохо, кстати, справлялся со многими вызовами до поры до времени. Но нам, конечно, предстоит какой-то большой договор с нашими противниками. Потому что иначе мы просто все умрем очень скоро. Ядерная война, в которой никто не выживет. Я не думаю, что есть какой-то дурачок, который ее хотел бы развязать. В этом смысле нам надо будет разговаривать. Насколько я понимаю, наша исполнительная власть готова это делать с учетом наших интересов. Не исходя из наших интересов, а с учетом наших интересов. То есть мы готовы учитывать и интересы наших противников, которые совсем уже оборзели.
М. Антонов:
- И с памятью о том, что нас уже дважды обманули, по сути, - и Минские соглашения, и эти турецкие переговоры.
Е. Попов:
- Я даже не знаю, как будет выглядеть эта бумага. Я не представляю, кто вообще поверит какой-нибудь бумаге.
М. Антонов:
- Вы сейчас про бумагу, а я не представляю, кто будет в переговорщиках, как они будут выглядеть.
Е. Попов:
- На данном этапе я соглашусь с моим товарищем Захаром Прилепиным, который говорит: если мы сейчас остановимся… Все хотят мира, все хотят, чтобы прекратили гибнуть люди. Но если мы остановимся, то придется довоёвывать. Вот так Прилепин сказал, и мне врезалось в память это слово – довоёвывать. К сожалению, это так. Поэтому надо уже сформировать для общества, для нас образ победы, который пока еще…
М. Антонов:
- …расплывчатый, но где-то на горизонте. Я снова про кабинет министров буду говорить. Ведь кто-то скажет: посмотрите, Евгений Попов, корреспондент, потом собкор, потом телеведущий, депутат Госдумы. За 20 лет неплохая карьерная лестница. Другие посмотрят на утвержденный кабинет министром и скажут: из губернаторов в министры – вот это карьерная лестница. Утверждение губернаторов министрами – это нормальная история?
Е. Попов:
- Это очень крутая история. Мне кажется, она настолько органичная, что, пройдя региональная школу, люди, которые специализировались на тех или иных направлениях, возвращаются к своим истокам. Что Цивилев, что Старовойт, что Алиханов имели отношение и до своих губернаторских постов к тем направлениям, которые они возглавляют. И учитывая фактор прохождения ими вот этого выборного этапа, то, что они становились публичными политиками, это очень круто. И это видно сразу, когда выходит кабинетный чиновник, который тоже невероятный профессионал, но как говорит публичный политик с теми, кто сейчас будет его утверждать или не утверждать, это, вы знаете, часто очень большая разница.
М. Антонов:
- Да, такой «человек в футляре» выходит.
Е. Попов:
- Нет, на самом деле у нас все в принципе достаточно активные, все разговаривали с прессой, свободно владеют речью. Это, наверное, не самое главное, но для человека, который на таком высоком посту, это проявляется. Более того, конечно, когда ты на земле работаешь, а губернаторство – это адская работа просто, и вообще работа на любой выборной должности – это галеры невероятные, если ты работаешь и хочешь чего-то добиться… Но, насколько я понимаю, все те министры, которые сейчас утверждены, они показали себя очень хорошо. Я помню Цивилева, я был в командировке как раз, когда произошла эта трагедия с «Зимней вишней» в Кемерово, я помню эту кипящую площадь. И когда он встал на колени перед людьми, это, знаете, такой поступок. Он тогда замгубернатора, по-моему, был.
М. Антонов:
- А это не закон физики – где-то прибавляется (собственно, министров прибавилось), а хороших руководителей регионов стало меньше? Я понимаю, что кадры надо взращивать. Вот сейчас появились эти ВРИО. Что они сделают за эти три месяца до единого дня голосования? Они будут из кожи вон лезть, чтобы проявить себя, или будут сидеть тихо, ровненько?
Е. Попов:
- Знаете, у меня здесь, наверное, особая позиция, я ее, впрочем, неоднократно высказывал. Мы находимся (возвращаясь к главному тезису про становление институтов) все равно на неком зачаточном уровне. У нас построены институты, у нас функционирует государство, мы блюдем интересы граждан, стараемся развивать социальные направления, экономические и т.д., но все равно с точки зрения глобальной, исторической нам еще многое предстоит сделать. Я о чем? Например, губернаторы. Конечно, мы видим, что полномочия их, ну, так скажем, чуть меньше, чем они были в 90-х. Конечно, мы видим, что в условиях жесточайшего геополитического кризиса, который мы переживаем сейчас, никому не нужны, естественно, никакие потрясения. Вообще никому. Нужна стабильность. Очевидно, что выборный губернатор – это политик. Мы столько раз обжигались на выборных должностях в 90-х годах. Я прекрасно помню, как моим родным городом Владивостоком управлял выбранный на чистых, прозрачных выборах бандит по кличке Винни-Пух, а губернатором был избранный на честных выборах человек, которого подозревали в связях с организованной преступностью и называли его не иначе как Серега Шепелявый. Мы не хотим, чтобы мы возвращались в те времена. Поэтому наши демократические институты постепенно будут развиваться. Я думаю, кстати, что и полномочия будут возвращаться на муниципальный уровень, на региональный уровень, и все больше будет этот фактор делегирования полномочий из центра регионам, районам, управам использоваться, как сейчас, когда функция утверждения кабинета министров делегирована парламенту. Это надо делать плавно, этим заниматься, но, конечно, после войны. После войны скорость будет набираться совершенно иная.
Что касается того, что вы спросили, что они там успеют. Успеют. Человека, знаете, видно хорошо – профессионал, непрофессионал, как он общается с людьми. Тут очень важно найти контакт с людьми, объяснить, зачем ты там, выработать программу действий, рассказать о ней. Тем более регионы все сложные, что Курск, что Калининград, что Кемерово, Хабаровск, ключевые вообще просто.
М. Антонов:
- Мне просто интересно. Евгений Георгиевич Попов, который является депутатом Государственной Думы, и который являлся коллегой Михаила Дегтярева, смотрит на Михаила Дегтярева, который, будучи депутатом, становится губернатором, а сейчас – министром. Нет какой-то… Ну, не зависти, не дай бог, а азарта такого, то есть самому себе сказать: а я смогу? Ну, и дальше попробовать. Нет ли у самого Евгения Попова амбиций на губернаторство?
Е. Попов:
- Слушайте, хороший вопрос. Я бы, наверное, соврал, если бы сказал, что нет. Конечно, хочется развиваться, двигаться, но мне так интересно в одном из самых сложных (в хорошем смысле) избирательных округов России, наверное, в самом сложном (я так считаю), самом требовательном, самом взыскательном Западном округе Москвы работать на представительской должности. Даже не на должности, а на позиции представительской. Мне жутко интересно. Я только что со встречи с людьми на «Береговом», в Филёвском Парке. Это очень крутая работа, и я отдаю ей все время, душу и сердце. Поэтому еще очень много дел.
М. Антонов:
- Но перспективы после депутатства, они…
Е. Попов:
- Посмотрим. Слушайте, надо поступательно. Конечно, это не амбиции (амбиции – это плохая история)…
М. Антонов:
- Нет, самого себя на слабО хорошо брать.
Е. Попов:
- Даже не на слабО. Вы правильное слово подобрали, с точки зрения азарта. Потому что, если у тебя что-то получается, то, конечно, хочется двигаться, масштабировать это слово «получается», чтобы масштаб этого «получается» был бОльшим. Все зависит только от меня, насколько упорно, настырно, бескомпромиссно… Учиться надо.
М. Антонов:
- Вы ездите, встречаетесь здесь с людьми. На новых территориях были?
Е. Попов:
- Нет, я не был на новых территориях в период спецоперации, но я знаю, как там обстоят дела, очень хорошо. Потому что я более сотни раз был там, пока они еще не стали новыми территориями, в командировках на Донбассе. В этом смысле я прекрасно знаю людей, которые там сейчас воюют, которые воевали там с 2014 года, прекрасно знаю Донецк, Луганск, у меня там друзья.
М. Антонов:
- А в перспективе – Харьков.
Е. Попов:
- Посмотрим. Конечно, есть высказывания нашего президента, которые предполагают, что необходима санитарная зона. Что там будет, я на данном этапе боюсь сглазить, что ли. Потому что парням очень тяжело. Вот эти все истории про то, что враги наши сломлены, у них там чего-то не хватает и т.д., да, возможно, это так, но они такие же, как мы, очень многие из них. Вот в этом беда. То есть мы в каком-то смысле воюем сами с собой. Потому что они тоже смелые, профессиональные, с запудренными абсолютно мозгами, и победить их – наша миссия, которую мы, безусловно, выполним, но это непросто. И, конечно, сопротивление ожесточенное на всех участках, где мы ведем сейчас боевые действия.
М. Антонов:
- Но при этом и вы рассказываете о том, что происходит в зоне СВО, и мы рассказываем, и некоторые нам говорят: почему вы только говорите об успехах, а о неуспехах не говорите? И я отвечаю, что говорим.
Е. Попов:
- Когда была харьковская неудача, когда была сдача Херсона, мы об этом говорили, и когда были потери «Вагнеров» в Бахмуте. На самом деле в этом смысле это такой большой миф, что мы о чем-то не говорим, что-то замалчиваем. Конечно, говорим. Но есть, естественно, какие-то вещи в период войны, которые делать нельзя. Для меня, как в законе в принципе, это три таких постулата. Говорят: вот, нарушается свобода слова. Нет, не нарушается. Нельзя призывать к убийству российских граждан, российских воинов. Нельзя призывать к насильственному свержению власти в стране. Это нигде нельзя. И нельзя требовать, желать, призывать к нарушению суверенитета и разделу страны. В этом смысле это нормальные ограничения. Как призывать к убийству нельзя. Да, это ограничения. Нарушение свободы слова? Если хотите, да. Призывать к убийству нельзя. А так у меня абсолютно четкая убежденность и уверенность в том, что мы последняя на континенте демократическая страна. Как бы это, кстати, кому не нравилось. Потому что, к сожалению, вот эти прекрасные слова либеральные, демократические, они испохаблены…
М. Антонов:
- Да, они просто поменяли свой смысл.
Е. Попов:
- …вырусями и подонками, которые называют себя либералами и демократами, а на самом деле являются просто кончеными ублюдками.
М. Антонов:
- А кто опаснее – предатели… Ну, как предатели? Люди со своими взглядами, которые не разделяют взгляды России, они либо покинули страну, либо записались туда и там воюют, на стороне ВСУ. Ну, у них вот такая позиция, они ее не скрывают. Это первый тип человека. Или второй, который здесь, он примерно такой же, но он, зараза, молчит. Он молчит и ждет.
Е. Попов:
- Ждет чего?
М. Антонов:
- Неважно, но кухонные разговоры эти: ничего-ничего, сейчас все поменяется, мы их всех вспомним, и Попова вспомним, и Скабееву, и Соловьева, и Антонова, всех.
Е. Попов:
- Это как раз меньшее, что меня волнует. Пусть вспоминают в страшных снах. Но дело в том, что есть закон, который четко регулирует, что можно, а что нельзя. Да, он сейчас достаточно жесткий, и закон о дискредитации, который, к сожалению для мирного времени и, наверное, так надо для военного, подразумевает трактовки некие и вызывает определенные дискуссии, скажем мягко. Мы воюющая страна, чего уж там. Кто опаснее, я не знаю. Любой враг опасен. Но давайте не записывать во враги огульно всех. В этом смысле у меня был разговор во Владивостоке на форуме с одним из представителей крупнейшей госкорпорации. Он говорит: мы не будем принимать тех, кто приезжает обратно. Мы понимаем, что возвращаются сейчас массово. Я говорю: слушайте, а кто работать-то будет? Понятно, что вражины откровенные, враги…
М. Антонов:
- Они обратно не приедут.
Е. Попов:
- Нет, едут.
М. Антонов:
- Едут?
Е. Попов:
- Конечно. Которые нарушили закон, они подлежат воздействию правоохранительной системы. Но очень много уехало от испуга, оттого, что компания вывезла коллектив. Ну, а тебе где работать? Ты зарплату не можешь получать здесь, еще что-то. То есть причин много бытовых, и надо подходить к человеку так, как он этого заслуживает, то есть персонально. Всех одной краской мазать нельзя. Вот вы сказали про политические ландшафты, про ждунов, не ждунов. У нас, простите, зарегистрированная крупнейшая партия выступает против специальной военной операции – партия «Яблоко». И по закону ее представители имеют право на высказывания, в том числе с трибуны Государственной Думы, что и происходит ежегодно. Есть движения, которые не поддерживают специальную военную операцию. То есть в этом смысле у нас наполненный политический ландшафт. Многим бы хотелось его, наверное, зачистить, но, с другой стороны, вот эта идеалистическая картина, которая пребывает всегда в моей голове, она подразумевает, что должно быть, конечно, превосходство права над эмоциями. Мы можем не разделять чью-то точку зрения, но не можем вредить своей стране. Так, наверное, это можно сформулировать.
М. Антонов:
- То есть, если, поддавшись эмоциям, человек уехал, осознал, вернулся и хочет работать…
Е. Попов:
- Ради бога.
М. Антонов:
- Пусть работает?
Е. Попов:
- Слушайте, это происходит повсеместно. То есть это происходит, слава богу, без нашего вмешательства, как законодательной власти, так и исполнительной. Если ты не нарушил российского закона, если ты, российский гражданин, ты сохраняешь все права и обязанности российского гражданина. Поэтому мы видим, что, на мой взгляд, это уже больше половины из тех, кто уехал из специалистов, они вернулись.
М. Антонов:
- То, что вас смотрят, в том числе, и уехавшие, смотрят, что там говорит Евгений Попов, что там говорит Ольга Скабеева, это понятно. Помните, раньше вражеские голоса, причем была такая шутка, когда мужчина включает ВВС или «Голос Америки» со словами: ну, послушаем, шо они про нас клевещут. Вы следите за тем, что уехавшие коллеги делают, какие стримы ведут, кого приглашают, вам это интересно?
Е. Попов:
- Конечно, я всё смотрю, всех иноагентов. Ну, не всех, а тех, кто мне интересен, все вражеские структуры отслеживаю, что они делают. Это, во-первых, моя работа как журналиста. И мне интересно это с точки зрения моей депутатской деятельности. Потому что я нахожусь в комитете по IT, информационным технологиям. То есть в принципе вопросы средств массовой информации тоже в компетенции нашего комитета. Ну, и мне лично интересна их точка зрения, я пытаюсь найти аргументацию тех людей, которые выступают против нашей страны, ну, что-то дельное, как бы их понять. Но, к сожалению, ничего такого толкового они не говорят. Вы знаете, куце стало. Потому что раньше они хотя бы старались. Когда в YouTube, условно говоря, были каналы нашей программы, наших каналов, ВГТРК, когда были другие передачи, «Комсомолка» в том числе, они хотя бы старались, потому что они не выдерживали конкуренцию. Мне говорили: вот (всегда эта история дебильная абсолютно с точки зрения практики и цифр), телевидение умирает. Ребята, телевизор – это просто инструмент, это просто кусок пластмассы с пикселями и экран жидкокристаллический. То есть мне все равно, где вы посмотрите контент, который мы производим, - в телефоне, на чайнике там у вас будет или в телевизоре. И они проигрывали нам.
М. Антонов:
- Женя, по-моему, вся эта желчность имеет накопительный эффект. Они ее слишком резво израсходовали, и сейчас она по капельке, как березовый сок, не набирается.
Е. Попов:
- Там больше личностных обид, к сожалению, сейчас в их деятельности, каких-то комплексов, а не тезисов. Мне интересно было бы кого-то из бывших интеллектуалов российских или так называемых интеллектуалов уехавших, но ни одной альтернативной концепции развития России, кроме как сдачи тотально наших интересов и подчинения промышленности и технологий иностранному влиянию, нет. Нет предложения. Поэтому, наверное, и снижается спрос.
М. Антонов:
- У вас заседание Госдумы, потом съемки.
Е. Попов:
- Округ – главное. Западный административный округ.
М. Антонов:
- Программа, Евгений Попов, супруга Ольга Скабеева. У вас есть договоренность – приезжаете домой, и вы говорите: Оля, мы на работе говорим о работе, дома не говорим о работе?
Е. Попов:
- Нет, конечно. У меня прекрасная жена, прекрасная семья. Мы понимаем друг друга без слов. Поэтому все хорошо.
М. Антонов:
- Нет желания поменять в новом сезоне формат программы? То есть вы вместе ее ведете…
Е. Попов:
- Сейчас в принципе у нас и так изменен формат программы последние два года. Потому что программа «60 минут» выходит 5 часов в день. Это два эфира. Это очень хорошо, это большая честь и ответственность, что нам доверили эти огромные временнЫе отрезки на главном телеканале страны. Слушайте, мы постоянно меняемся – и с точки зрения деталей передачи, и с точки зрения того, что сейчас у нас больше контента, чем обсуждения, интонационно мы меняемся.
М. Антонов:
- Самое главное, каждый день что-то новое.
Е. Попов:
- Если раньше кричали, где-то эмоцию зажигали, то теперь важно объяснить. Мне кажется, что мы трансформируемся с учетом нашего зрителя, который сам нам подсказывает, что делать дальше и куда двигаться дальше. Здесь мы зависимы от зрителя. Наш главный цензор и главный редактор – это зритель. Поэтому мы ему всецело рады подчиняться.
М. Антонов:
- В свободное время вы куда-то уезжаете отдохнуть, в глушь, в деревню, к тетке в Саратов, на родной Дальний Восток? Или выдалась неделя, и вы, Ольга…
Е. Попов:
- Выдалась неделя? Вы о чем? Какая неделя?
М. Антонов:
- Ну, условно. Хорошо, три дня. Где отдыхаете?
Е. Попов:
- Я люблю рыбалку, но очень редко удается. В Волгоградской области…
М. Антонов:
- Что я спрашиваю? Человек у моря родился.
Е. Попов:
- Слушайте, на море я, к сожалению, очень редко бываю. Я люблю море, я люблю Владивосток, бываю там, к счастью, чаще, чем раньше. Кстати, далеко не только в каких-то отдыхательных целях. Я же все-таки депутат Государственной Думы, и ко мне обращаются жители очень многих регионов. И я периодически выезжаю на встречи в регионы. Если есть какие-то проблемы, то пытаемся решить их не только здесь, в нашем столичном замечательном, благословенном месте.
М. Антонов:
- Самое главное, желание работать в глазах читается. Здоровья нам всем. Потому что это самое важное.
Е. Попов:
- Спасибо. Очень интересно было поговорить.
М. Антонов:
- Спасибо большое. Приходите к нам еще. Ну, и ждем вас всегда в гости.
Е. Попов:
- Спасибо большое.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
