Юлия Витязева: Наши ребята воюют, чтобы мы жили нормальной жизнью
И. Измайлов:
- Здравствуйте, это Радио «Комсомольская правда», в студии Игорь Измайлов. Сегодня с нами журналистка, соучредитель фонда «Помогаем нашим»Юлия Витязева.
Ю. Витязева:
- Да, здравствуйте.
И. Измайлов:
- Я последнее время люблю начинать с вопроса, что главное, на ваш взгляд, или что беспокоит, чем живете сейчас вы?
Ю. Витязева:
- Я живу медицинскими рюкзаками, медицинскими аптечками. Весь наш фонд, все соучредители, все люди, так или иначе к нему сопричастные, мы делаем все для того, чтобы наши бойцы вернулись домой живыми и здоровыми. И, конечно, с учетом тех событий, которые у нас сейчас происходят в зоне проведения специальной военной операции, там весь фронт пришел в движение. Пять направлений, по всем пяти мы идем вперед, и, естественно, у наших бойцов должно быть не просто всего в достатке, у них должно быть все с запасом, потому что, сами понимаете, например, на Харьковское направление мы не можем ездить так же часто, как, например, на Авдеевское, в силу определенных причин. Поэтому, если мы едем, мы загружаем так, чтобы ребятам хватило хотя бы на несколько недель всего того, что им необходимо.
И вот для наших зрителей, которые обязательно будут комментировать это видео, я хочу сказать, что мы ни в коем случае не пытаемся себя противопоставить Министерству обороны Российской Федерации или официальным организациям. Мы помогаем, потому что мы прекрасно знаем, что на фронте расходник - это все, начиная от аптечки и заканчивая бронетехникой. Ну, по закону нашего государства купить танк мы не можем, к сожалению.
И. Измайлов:
- Это «буханки», «уазики».
Ю. Витязева:
- Это все может прослужить. У нас есть «буханки», которые мы отправляли еще в марте-апреле 2022 года. Они до сих пор живые и здоровые, бегают. Есть «буханки», которые, к сожалению, на третий день… Мы прекрасно понимаем, что как только противник видит крест, мы перестали, вообще просто перестали что-либо рисовать, как только он понимает, что это санитарный автомобиль, они начинают за ним прицельную охоту.
И. Измайлов:
- Это мишень, да.
Ю. Витязева:
- Это мишень потенциальная, хотя они же первые потом кричат про женевские конвенции, еще про какие-то... В общем, про все, что угодно. Но они же, не стесняясь, выкладывают. Просто в силу своей деятельности я лазаю по очень многим, как я это называю, помойкам. Я вижу, что они, как они снимают вот эту охоту, потом смакуют подробности, накладывают на это музыку. С большим сожалением всегда пишут типа: к сожалению, водитель и пассажиры выжили. Радуются, когда, к нашему большому сожалению, им все это удается. Поэтому «буханки», аптечки, медицинские расходники, все, что необходимо, начиная от самых простых перчаток, нестерильных перчаток и маленьких стерильных салфеток. Это нужно все и в огромном количестве. Потому что и госпитали, и прифронтовые, которые там находятся, и мобильные, которые там открываются, они просто работают в режиме конвейера. Плюс наши врачи, и которые там на месте, и которые бригадами вахтовым методом отсюда, с большой земли, туда едут, и врачи, которые там с первого дня находятся, вот такие, как, например, Дмитрий Анатольевич Хубезов, все знают. Человек был в Государственной Думе, был при звезде, при шпаге, как говорится. Но когда все началось, мало того, что он, его сын и его жена. Его жена - педиатр, а его сын сейчас с ним вместе в хирургии. Нужно все.
Плюс научно-технический прогресс не стоит на месте. Если во времена Крымской войны нужны были одни препараты, медизделия, медоборудование, в Великую Отечественную войну - другие, то сейчас есть все для того, чтобы бойца, вытащив с передовой раненого, уже в процессе довоза до госпиталя мобильного сделать ему искусственную вентиляцию легких, снять все его показатели, давление, поставить капельницу, если в крайнем случае - запустить ему сердце, все это мобильное оборудование оно имеется. Единственное, что ценник, конечно, конский. Потому что кое-что мы берем все-таки по параллельному импорту, и, начиная производить свое, понятное дело, что пока это дорого.
И. Измайлов:
- Мы с вами говорим в дни, когда идет Петербургский международный экономический форум. И вот как вы на это смотрите? У некоторых есть одна позиция, что да, в условиях всей международной ситуации Россия должна продолжать налаживать контакты, показывать, что мы не изолированы, и так далее. Есть другая позиция, что вот эта роскошь, которая представлена и на этом форуме, стенды, госкомпании во время проведения специальной военной операции и с нужными всеми теми, о которых вы говорите, и недешевыми, и дроны нужны, и «буханки» нужны, все нужно, устраивать такое пиршество, которое было как символ либерального движения нашей страны в предыдущие годы, что уже не очень уместно. Мы в крайности впадаем?
Ю. Витязева:
- На самом деле, бизнес очень помогает. То есть многие просто не афишируют. Не потому, что они там чего-то боятся. Они просто пришли и сказали: ребята, вот у вас есть? Да. Вот мы можем, это и это. Спасибо, мы вам… Не надо, мы делаем не за спасибо, не за благодарность публичную, мы делаем потому, что мы делаем. Нельзя сказать, что у нас простые люди, хотя им низкий поклон, подавляющее большинство наших жертвователей, это действительно обычные люди. Это люди, которые живут от зарплаты до зарплаты. Это люди элегантного возраста, которые раз в месяц со своей не очень большой пенсии нам это переводят. Но они на каждую нашу просьбу откликаются. Но вот, например, у нас сейчас большая потребность, у нас просит госпиталь ВДВ в Луганске, тот самый, куда мы поставили в свое время компьютерный томограф за 8 миллионов, за который мы год выплачивали рассрочку. Мы год выплачивали за него рассрочку. Но именно благодаря этому томографу была летом нашумевшая история, когда из бойца достали 30-миллиметровый снаряд. Он сам доехал, у него в бедре он был. Потом обнаружили осколки в сердце, в голове. В общем, это безумно нужная вещь. Ну, на первый взнос нам дал человек, который… большой привет «врачу из Харькова», это ее позывной, вот на первый взнос она нам дала сама лично эти деньги, а дальше мы уже выплачивали.
То есть сейчас нам нужен аппарат ИВЛ мобильный и мобильный бронхоскоп. И вот тоже мы сейчас подходим к консенсусу. Мало того, что производитель, когда узнает, для чего, он не может нам отдать бесплатно, но он нам дает рассрочку беспроцентную. Допустим, у нас машина поедет через две недели. Две недели они еще аппарат этот держат у себя.
И. Измайлов:
- Все для фронта, все для победы. Дело даже не только в конкретной форме, а вообще в подходе.
Ю. Витязева:
- Я понимаю, о чем вы говорите, но враги наши только и ждут, чтобы мы спустили флаги, облачились в черное, ходили все черные от горя, сосредоточившись исключительно на этом. Жизнь продолжается. Та же экономика, которую, собственно говоря, и призван и презентовать, и поддержать этот экономический форум, это, извините, фронт. Потому что будем мы хорошо зарабатывать, будет у нас прибыль, значит, будет больше танков, значит, будет больше снарядов, значит, будут выше зарплаты и все остальное.
Социальная поддержка. Вот наш новый министр обороны, первое, с чего он зашел на трибуну Совета Федерации, он начал с тех проблем, о которых мы, наш фонд и другие, которые занимаются именно медицинской и социальной составляющей, говорили неоднократно. Это о том, что гражданские госпитали должны получить право принимать у себя бойцов, оказывать им помощь, потому что, к сожалению, наши военные госпитали не справляются с этой нагрузкой. И когда у них первостепенная задача - спасти жизнь бойцу, то есть процесс уже реабилитации, амбулаторного лечения могла бы спокойно на себя взять гражданская клиника.
И. Измайлов:
- Конечно, все должны к этому подключиться. И санаторий, если там какие-то остались, и больницы.
Ю. Витязева:
- Они готовы. Но у нас есть определенные правила, которые нужно переписать. То есть гражданская больница военного человека принять у себя не может. Это будет меняться. Когда люди, вернувшиеся из СВО, есть проблемы с получением выплат, потому что утеряны документы или путаница какая-то, вот эти все нюансы, я очень надеюсь, сейчас будут решаться. Но, понимаете, что против нас воюет, без преувеличения, весь западный мир, ну не весь, но почти весь, весь блок НАТО. Мы, конечно, можем на радость некоторым нашим, знаете, вот я их называю «моральные мародеры», которым не нравится все. Начиная от купальника, который они увидят в витрине магазина, они начинают падать в обморок. Купальник типа бикини, никогда в жизни, видать, не видели. И заканчивая: вот, это пир во время чумы! Нет, это не так. Мы должны дальше развиваться, мы должны показать, что, несмотря на то, что мы сейчас находимся в достаточно сложном положении, не скажу - трудном, но сложном, мы продолжаем развиваться как страна. И экономически, и социально, и мы можем себе позволить провести этот экономический форум. А почему нет?
Я, например, никогда не жалуюсь. Я никогда не кричу: почему Министерство обороны не может это? Я могу ходить и кричать об этом сутками, днями, месяцами. А ничего не поменяется на данном этапе. Потому что у ребят как была потребность в этих аптечках, которых надо цистернами туда завозить, она так и останется. Но если я буду кричать, они сами по себе из воздуха не материализуются. А я могу спокойно обратиться к людям за помощью. И люди помогут, потому что все для фронта, все для победы - это было всегда. Вспомните, когда было смутное время. Второе народное ополчение, понятие десятины. Везде так было. Вспомните «Унесенные ветром», когда ей нечего было отдать, и она сняла свое золотое обручальное кольцо, положила и говорит: это ради нашего общего дела. Тогда тоже ходили и собирали. Это нормально. Это понимание сопричастности.
Я, конечно, могу поехать на фронт, только толку от меня там? Наша помощь здесь. Кто-то помогает деньгами, кто-то волонтерит в госпиталях, кто-то помогает нам с транспортом, бесплатно садится за руль автомобиля и едет туда, и везет эти грузы по госпиталям, по частям. Поэтому здесь говорить о том, что не надо ничего, - надо, наоборот надо. Я вам скажу больше, вот эти все истерики… Сейчас Ольга Бузова, был VK Fest. Вот пусть она выходит даже в таком наряде, кстати, в котором нет ничего предосудительного. Вспомните, извините, Валерия Леонтьев. Помните, в каких нарядах выходил на сцену? И почему-то ни у кого никакого приступа ханжества не происходило. Это нужно.
Я сама иногда вместе с детьми хожу в театр. О, ужас! Потому что мне нужно 2-3 часа для того, чтобы отвлечься и сосредоточиться на чем-то другом. Но я выхожу после этого вдохновленная и продолжаю делать свою работу.
И. Измайлов:
- Перейдем сейчас к истории более наглядной, которая на Украине все эти годы происходила и происходит. Где вот эта грань, где мы продолжаем поклоняться Западу и делать из этого идола? А где то, о чем вы говорите?
Ю. Витязева:
- У поляков есть хорошее выражение, Цо занадто, то нездраво, «что чересчур, то нездорово». Я спокойно отношусь к английскому языку, хотя у нас некоторые выходили и кричали - давайте английский язык запретим. Но это абсолютный абсурд. Я абсолютно спокойно отношусь к западной культуре нормальной. Не вот эти новомодные перформансы. Английская литература, американская литература, музыка, театр. Мне очень нравятся бродвейские постановки, жанр мюзикла, в котором мы, кстати, тоже преуспели. Вот у нас любят вечно перегибать палку, причем перегибать палку до такой степени, что она потом, знаете, сдетонирует в обратную сторону и бьет просто по лбу всех остальных. Я люблю страну - Россию. Я патриот России, я люблю все русское. Но я никогда не буду кричать, что только это, надевать на себя рубище, и, аки Лев Николаевич Толстой в Ясной Поляне…
И. Измайлов:
- Это другая крайность.
Ю. Витязева:
- Босиком, с непокрытой головой. Как кто-то говорит: джинсы богомерзкие. У нас тут один человек, которого все называют почему-то философом, рассказал, нужно вернуть кафтаны, скрипучие сапожки. Я хожу каждую неделю в госпиталь Бурденко. Я себе представила девчонок-медсестер в сарафанах и скрипучих сапожках, метающихся просто со скоростью звука между палатами. Одному поставить капельницу, другого на укол, этого на выписку, этого привезли. У этого фантомные боли. Вы себе представляете? Конечно, богомерзкие джинсы и кеды - их все. И я их прекрасно понимаю. Нельзя ни в коем случае. У нас просто некоторым очень хочется свои пять минут славы, но так как их мозг не рождает ничего не то что даже не гениального, а просто рационального, они бегают по всей Москве, ищут, какой концерт запретить, какой магазин раскулачить, потому что им не нравится, ассортимент товара, который там продается. Запрещать нельзя ничего. Потому что нужно давать альтернативу. Ага, ты не хочешь, чтобы дети читали «Гарри Поттера»? А предложи ему что-то лучше, свое. А у нас есть что-то лучше?
И. Измайлов:
- А нету.
Ю. Витязева:
- А есть.
И. Измайлов:
- Целые библиотеки огромные, читать не перечитать.
Ю. Витязева:
- Нет, это то, что было написано, на чем мы с вами выросли.
И. Измайлов:
- А это плохо?
Ю. Витязева:
- Это замечательно. Нового у нас что? Подождите, я забыла самое главное. Я начинала с того, что хотела обратиться к нашим зрителям и попросить денег. Потому что у нас тут новые подопечные в Волновахе, и им везут ребят, которые с поражением центральной нервной системы. То есть там нужен особый уход, особый подход, там нужно специализированное оборудование, специализированные кровати. То есть ребята, грубо говоря, пережившие разного рода инсульты. Сейчас это не приговор.
И. Измайлов:
- Давайте скажем, что через ваш Telegram-канал можно…
Ю. Витязева:
- Да, у меня в Telegram-канале прямо сейчас стоит обращение от врачей. Они получат за это по шапке однозначно от местных властей, потому что им не разрешают просить. А по-другому никак, ему надо спасти человека, и он готов свою голову на плаху положить, лишь бы у него было, чем спасать. Поэтому, дорогие наши зрители и слушатели, если есть желание, если есть возможность, присоединяйтесь. И мы, и врачи, и бойцы, и родственники будут всем вам бесконечно благодарны. Мы очень много делали дел, которые казались изначально невозможными, но у нас все получалось. Поэтому очень прошу. Если есть возможность оторвать от семейного бюджета 100, 200, 500, хоть сколько-нибудь рублей, то спасибо вам за это большое.
И. Измайлов:
- По поводу того, что все возможно, запрещать не надо и т.д. Есть мнение, как раньше говорили, что уместна аналогия с грядкой, когда или мы даем расти всем, и тогда сорняки не надо выдергивать, пусть они конкурируют на грядке с культурами, будь то цветы или сельскохозяйственные культуры. И мы посмотрим, пусть будет всё. Или мы, условно, фильтруем – мусор и сорняки мы будем подрезать или убирать полностью, а то, что нам нужно, мы будем культивировать. Что скажете?
Ю. Витязева:
- Знаете, все зависит от морального камертона внутри нас, от того, как нас воспитали, от того, в какой атмосфере мы росли, к чему нас приучили наши родители, чему нас научила наша школа и что нам прививает наше государство. Тоже пример такой. Секса у нас не должно быт. Давайте введем в школах уроки целомудрия. Но мы же понимаем, что против природы не попрешь. И когда молодой человек вступает в период пубертата, ты хоть кандалы на него надень, с этим ничего не сделаешь. А вместо того, чтобы что-то запрещать и навязывать эти уроки целомудрия, которые в определенном возрасте, кроме как смеха и отторжения, ничего не вызовут, я считаю, что нужно, во-первых, проговорить с детьми на эту тему. Ну, не с детьми, конечно, 5-6 лет, но с 12-14 лет потихонечку говорить об этом, рассказывать, к чему приводит беспорядочная половая жизнь.
И. Измайлов:
- Может, лучше Пушкина читать?
Ю. Витязева:
- В смысле?
И. Измайлов:
- В прямом смысле. О том, что такое женщина, о любви, об отношениях.
Ю. Витязева:
- Если хотят, пусть почитают, как относились к женщинам Лев Николаевич Толстой и Федор Михайлович Достоевский. Это не отменяет одно от другого. Но когда, допустим, девочка прекрасно знает, что от определенных отношений могут родиться дети… Не делать из этой темы табу. Что от таких отношений можно заболеть дурной болезнь, например. Вот обо всем этом нужно говорить.
И. Измайлов:
- А посыл какой?
Ю. Витязева:
- Посыл такой, что секс мы не отменяем, просто, во-первых, к нему нужно подходить ответственно и осознанно…
И. Измайлов:
- А что, Лев Николаевич Толстой его отменял или где-то размышлял об этом в своих произведениях?
Ю. Витязева:
- Слушайте, Лев Николаевич Толстой отношение к женщинам… Вы почитайте в «Анне Карениной» описание Долли, какая она, как к ней относился, с каким презрением, ее собственный муж, хотя она родила ему шестерых детей, при этом превратилась в старую женщину, изможденную и высохшую. И как он потом Наташу Ростову… Я этого вообще никогда не прощу. Потому что ты весь роман ею восхищаешься, а в конце он говорит: «Наташа превратилась в самку». И в этом моменте хочется захлопнуть книгу и запустить весь этот тяжеленный том в голову Льву Николаевичу. У нас сейчас тоже очень многие, вот эти моральные мародеры, они относятся к женщине, как к инкубатору. Говорят: нам нужно повышать рождаемость. Я говорю: здорово, повышайте. А вы попробуйте. Они говорят: женщина может родить. Я говорю: может. А вы понимаете, что после каждых последующих родов женщине нужно восстанавливать свой организм? Что бывает послеродовая депрессия. Что каждые роды женщине наносят серьезный урон. Говорят: они омолаживают. Вот ты попробуй, омолодись таким способом, а потом мы с тобой поговорим. Женщина не может рожать по ребенку в год.
И. Измайлов:
- Юля, у вас больше одного ребенка, по-моему?
Ю. Витязева:
- Да, у нас с мужем на двоих пятеро детей.
И. Измайлов:
- И прекрасно выглядите.
Ю. Витязева:
- Я же говорю, когда мужчины рассуждают о женщине и женском здоровье с точки зрения потребителя и хозяина птицефермы, это на самом деле нужно пресекать на корню. Потому что когда начинаются вопросы демографии, контроля рождаемости, абортов, у нас на авансцену почему-то выходят мужчины, которые даже, извините, не знают, что такое ПМС, не говоря уже о беременности, о родах и вообще всех прелестях, которые сопровождают этот, безусловно, прекрасный, но очень тяжелый, болезненный процесс. У нас огромное количество проблем, безусловно, мы в демографической яме. Но, опять же, наш президент объяснил, почему это происходит. Привет 90-м.
Почему сейчас молодые люди не спешат рожать детей? А куда? Вот они оба учатся и живут в общежитии. Идти к его родителям или к ее родителям? Или с бабушками и дедушками жить?
И. Измайлов:
- Так об этом, и надо говорить, наверное.
Ю. Витязева:
- И об этом тоже нужно говорить. У кого-то есть стартовый капитал, а у кого-то – нет.
И. Измайлов:
- Им предлагается ипотека под 20%.
Ю. Витязева:
- Знаете, что говорят? Пусть рожают и отдают их государству. То есть плодить сирот. Ни один самый лучший в мире детский дом никогда не заменит маму с папой. Поэтому этим всем нашим инициативным, которым Владимир Владимирович дает Послание к Федеральному собранию, они берут под козырек. Потом подходит срок следующего, им надо сдавать отчеты, а результатов никаких. И они начинают в режиме бешеного принтера выдавать одну инициативу за другой - запретить аборты, запретить разводы, запрещать программу «Беременна в 16» и параллельно призывать девушек рожать в 16 лет. Зачем девушке высшее образование? А действительно, зачем бабе образование? Kinder, Küche, Kirche - такое уже в истории было.
И. Измайлов:
- Мы опять в разных крайностях находимся.
Ю. Витязева:
- Я в крайности не впадаю, я эти крайности каждый божий день читаю в своем Telegram-канале, когда какие-нибудь депутаты, общественники, активисты каждый день выходят с какой-то новой безумной просто инициативой, абсолютно нереализуемой на практике. Но при этом они разводят бурную деятельность, собирают у себя 100-500 комментаторов, все там переругаются друг с другом, и в итоге потом находят крайних типа меня. Когда я пытаюсь призвать к адекватности, меня начинают обзывать ведьмой, блудницей и т.д. Потому что, когда ты говоришь: извините, когда вы публикуете статью о том, что ваши дети болеют, потому что муж и жена, извините, занимаются любовью накануне постных дней, - знаете, тут просто всё.
И. Измайлов:
- Да, все смешалось...
Ю. Витязева:
- …в доме Облонских.
И. Измайлов:
- По Украине. В Харькове снесли за какие-то кратчайшие минуты и памятник Пушкину…
Ю. Витязева:
- Еще и накануне Дня русского языка и 225-летия…
И. Измайлов:
- И Ломоносова вспомнили. Причем Пушкин, я так понимаю, давно стоял, а Ломоносов с 2013 года был поставлен. 2013 – это уже евромайдан, собственно. Тем не менее, один и тот же Харьков, что называется, тогда и сейчас. Я к чему? Вы говорите о том, что споры, комментарии и т.д. У нас же тоже тут поползновения разные есть.
Ю. Витязева:
- Про Ломоносова я ни разу не слышала.
И. Измайлов:
- Так начиналось все с декоммунизации, начиналось все с Ленина. А когда снесли Ленина, многие говорили: декоммунизацией начнется, а закончится дерусификацией. Так и произошло. Не стоит ли присмотреться к братьям относительно туда, куда ведут какие пути? А во-вторых, по Харькову. Это русский город, и в 2014 году люди вышли, мы помним, и в Одессе, и в Донецке. Не получилось тогда, загасили там это сопротивление.
Ю. Витязева:
- 10 лет – это слишком большой срок.
И. Измайлов:
- Что произошло, как так вышло, что людей перепрограммировали в кратчайшие сроки?
Ю. Витязева:
- Представляете, вы 10 лет живете в дурдоме, среди Наполеонов, Цезарей или еще кого-то? Как бы крепка ни была ваша нервная система, в какой-то момент вы тоже начнете примерять на себя чей-то чужой наряд и просто мимикрировать под эту обстановку. Вот есть извечный спор – то ли бытие определяет сознание, то ли сознание определяет бытие. Я всегда за то, чтобы именно сознание определяло бытие. То есть наше сознание определяло наше бытие. И вот сознание переформатированное их бытие на сегодняшний день и определяет.
Смотрите, еще в 2015 году, когда я, можно сказать, пулей вылетела, в последний самолет запихнув ребенка и себя, уже были разговоры. Потому что одесский 411-й военный госпиталь, он с очень хорошей репутацией, там замечательные врачи, расположен на берегу моря. И туда как раз еще с АТО привозили. И как раз началась тенденция, что адекватные люди стали уезжать – кто-то в Израиль, кто-то в Россию. И, естественно, продавали квартиры за какие-то смешные деньги. И вот приезжали сюда Мыкола или Тарас жить, мамка, женка с грошами, которые они заработали на продаже свиней, и покупали эти квартиры. И, таким образом, они становились одесситами. И уже потом открыто были разговоры: это не мы понаехали, это вы понаоставались. Хотя при всем при этом в Одессе остались и люди, которые там родились, выросли, и не одно поколение. И они тоже мимикрировали под эту ситуацию. Потому что изначально они искали себе какие-то преференции. Они приняли майдан, потому что посчитали, что это лично им будет экономически выгодно, потом политически выгодно, потом кто-то хотел пристроиться на какое-то хлебное, выгодное место. К сожалению, человек устроен так, что…
И. Измайлов:
- А есть идеи, что с этим делать?
Ю. Витязева:
- Это настолько сложный вопрос. Я регулярно им задаюсь.
И. Измайлов:
- Мы с вами успели посмотреть сейчас видео. Я не знаю, кто это, блогер, житель идет в Киеве.
Ю. Витязева:
- Он идет мимо этой стены, обклеенной портретами погибших…
И. Измайлов:
- Это где-то в центре.
Ю. Витязева:
- Да, у Софийского собора.
И. Измайлов:
- Огромная стена обклеена портретами погибших ВСУшников, мы не знаем, киевлян, не киевлян…
Ю. Витязева:
- Раз эта стена в Киеве, скорее всего, это действительно киевляне.
И. Измайлов:
- И они одинаковых размеров…
Ю. Витязева:
- Видимо, какая-то общественная организация ,либо матери, либо жены, это делают.
И. Измайлов:
- И реальные лица, это не образно, не какая-то «Небесная сотня», еще что-то. Реальные лица идут бесконечно. 30 тысяч. Вы обратили внимание на то, что это те, кто опознан, видимо, найден или привезен. Это только Киев. И это, конечно, страшные кадры. Как мне кажется, чем отличается наш человек от нациста? Ты смотришь, на поле боя это противник. Но мы видим, это тот народ, который… Еще 10 лет назад мы все ездили. Уже все это было, но, тем не менее, мы все говорили на одном языке. Что с этим делать, как это преодолевать будут там? И то, что начался снос памятников, это переформатирование…
Ю. Витязева:
- Слушайте, снос памятников там… С Пушкиным понятно, его же в имперцы записали, хотя и «Полтаву» он написал. Да, он про Мазепу не очень хорошо как бы… Ну, Пушкин – имперец, он, оказывается, помогал. Я не знаю, каким образом он там кому-то помогал.
И. Измайлов:
- Дело в том, что это русский Пушкин.
Ю. Витязева:
- Это человек, стихи которого цитируют… Мне кажется, мадагаскарские пингвины, если бы могли говорить, они бы тоже цитировали Пушкина. Поэтому что это действительно гений. А что касается Михаила Васильевича Ломоносова, тут все понятно. Во-первых, он напридумывал кучу москальских лженаук – физику, астрономию, приборостроение и т.д. А во-вторых, монографии писал. И есть у него высказывание, я сейчас не процитирую дословно, но он про украинский, про малороссийский язык говорил, что это смесь русского и польского, причем в тот момент, когда польский оказал негативное влияние на русский. Действительно, если посмотреть, это смесь, это польско-русский язык, где всё, как говорится, взболтали, перемешали, а потом еще дали настояться. И вот получился украинский язык. Ну, и плюс еще он писал, как и Гавриил Романович Державин, оды царям. А кому он должен был писать оды, как Мазепа, шведскому царю?
И. Измайлов:
- Сносится все, что связано с Россией.
Ю. Витязева:
- А своего-то ничего нет.
И. Измайлов:
- Метрополитен закапывать не стали почему-то.
Ю. Витязева:
- А он там сам. Там у них регулярно все само. Там даже помогать не надо. Да, мосты, ну, вот мы с Днепрогэсом сейчас, например, помогаем в рамках процесса декоммунизации. Вы понимаете, тут другое. Было бы действительно что-то свое. Вот реально. Ну, хорошо, они там гордятся Лесей Украинкой и Иваном Франко – а это вообще русины, это не украинцы. Ну, хорошо, есть Тарас Шевченко. У Олеся Бузины очень хорошо про него написано. Ну, бог с ним, я, например, не побегу писать гадости на памятнике Тарасу Шевченко или требовать переименовать набережную. Бог с ним, был и был. Мы там, как обычно, его у пана Энглегарта выкупили, да… мы его, говорит, на помойке нашли, вымыли, накормили, а он нам теперь фигвамы рисует – вот примерно та же самая история. И это, кстати, очень характерно для очень большого количества украинцев. То есть, даже вот тех, которые у нас сейчас здесь в России находятся.
И. Измайлов:
- Ну, а как, вот смотрите, если Харьковская… это создание санитарной зоны… а дальше что…
Ю. Витязева:
- А не загадывайте.
И. Измайлов:
- Нет, не с точки зрения боевых действий…
Ю. Витязева:
- А санитарная зона – потому что они нас вынудили к этому. То есть, там будет зона отчуждения. Я уже плакать не буду.
И. Измайлов:
- Да, имеется в виду с точки зрения взаимодействия с теми, кто остался не только в Харьковской области, но и там дальше, начиная от этих стен в 30 тысяч, да, заканчивая…
Ю. Витязева:
- Слушайте, я считаю, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Смотрите, мы с 2022 года приросли не только территориями, но и населением. Кто-то сразу, как только –вот они понимают, что сейчас придут русские, они все – чемодан, вокзал, западная Украина. Хотя переселенцев очень не любят. Очень.
И. Измайлов:
- На западе?
Ю. Витязева:
- Да везде. Вот даже если в Одессу приедьте… В любом случае, Донбасс, Харьков – это все юго-восток. Это вот первый сорт было нарисовано, второй сорт и третий сорт. Эта картинка гуляла я не знаю с каких годов. Ну, с середины, где-то 2005-й, 2006-й, 2007-й - когда вот начали поднимать голову все эти «Свободы», «Рухи»и все дела. Все равно, житель Харькова, сколько бы он там ни драл глотку «Слава Украине» и «Зеленский мой президент» - он для жителей Львова будет третьим сортом.
И. Измайлов:
- Ну, не скажите.
Ю. Витязева:
- Была громкая история. Семья из Харькова переехала в Ивано-Франковск, и он был русскоязычным – ну, каким еще может быть мальчик из Харькова? А ему библиотекарша отказала в выдаче книг на дом по причине того, что он русскоязычный, что он может написать на страницах «слава Путину» и вообще русские – це свиньи, они книги читать не умеют, они там чуть ли, извините, не в туалет с ними ходят.
И. Измайлов:
- Да, это понятно. Непонятно другое. Что та сила, которая физическая сила на Украине, сегодня на слуху и понятная – это запрещенный в России террористический и экстремистский неонацистский батальон «Азов». А это Харьков. Это не Ивано-Франковск, это не Львов. У них у всех русские фамилии.
Ю. Витязева:
- Я вам скажу больше. В России тоже есть фашисты и националисты, но они сейчас все воюют за РДК. А что? В семье не без урода. А есть люди с украинскими фамилиями, которые вот малороссы, которые в 2014 году после Одессы, собрали вещи в мешок и уехали на Донбасс.
И. Измайлов:
- А вот этот батальон «Монако», который …
Ю. Витязева:
- Эти уже давно, да…
И. Измайлов:
- Не на слуху, надо сказать, здесь не запрещенный в России батальон…
Ю. Витязева:
- Это правильно, потому что воюют они обычно с фужером алкоголя и с какой-нибудь очередной дискотекой.
И. Измайлов:
- То есть, киевская элита и…
Ю. Витязева:
- Не только киевская. Это дети чиновников и средней руки, в том числе. У нас тут вот даже и дети… ладно, не буду показывать пальцем, известного в России персонажа, скандального, ее дети тоже, например, могут считаться батальоном «Монако». Потому что живут за границей, собирают там какие-то донаты, ежедневно выкладывают видосы…
И. Измайлов:
- Судя по видео, там не на донаты живут. Несмотря на полное обрушение Украины инфраструктурно…
Ю. Витязева:
- Ну, слушайте, воровали же там поколениями целыми.
И. Измайлов:
- Да. Чувствуют себя хорошо и жируют-шикуют – на одном из видео сын прокурора гуляет в беленькой рубашечке с трезубом золотистым. Его спрашивают – а ты чего тут по побережью? А он говорит, что любая война заканчивается переговорами.
Ю. Витязева:
- Ну, слушайте, во-первых, все эти места передавались по наследству, то есть, там еще на десятерых вперед хватит. И не только на Монако, но и на Куршавель, и на все другое. То есть, есть-пить на золоте есть за что, как говорится. А так, да, для наглядности просто, даже для контраста, пока одного несчастного, которого тетки не успели отбить от ТЦКашников, больного-косого-кривого-убогого отправляют туда. И в то же время вот эти холеные…
И. Измайлов:
- И в то же время 30 тысяч вот этих фотографий только в Киеве.
Ю. Витязева:
- Нам самое главное вот в тот момент, в котором мы сейчас находимся… знаете, мне всех жалко. Но если мы начнем сочувствовать врагу больше, чем думать о наших ребятах, ничем хорошим это не закончится. Как бы там ни было – это наш противник. Как бы там ни было, даже самый косой, кривой и убогий, если ему дать руки в оружие, он может из него выстрелить. И убить. Слушайте, видит бог, мы 8 лет терпели издевательства под названием «Минские договоренности» и «Минские соглашения» - а при этом уже убивали наших людей и убивали наших ребят, добровольцев, которые там находились, и мирное население.
И. Измайлов:
- Я у вас в Telegram видел… ну, вот то, что мобилизация – мы этих роликов как-то сначала один, два, а сейчас каждый день идут со всей Украины ролики…
Ю. Витязева:
- Ой, ужас! При этом рассказывают, что это мы все снимаем на «Мосфильме», в Харькове. Приехала съемочная группа «Мосфильма» во главе с Кареном Георгиевичем Шахназаровым и из-за угла снимает.
И. Измайлов:
- Причем, контраст. Значит, они сами говорят – слушайте, вот город Запорожье. А вот улицы Киева. Значит, Запорожье пустое, Одесса… ну, вот сейчас в Москве лето, жаркая погода, да, ну, вот чего люди…
Ю. Витязева:
- Слушайте, у нас даже зимой на пляже в выходной день яблоку негде было упасть. Потому что все ехали к морю. Подыхать воздухом…
И. Измайлов:
- Просто пусто. Вообще, в прямом смысле пусто. Совсем.
Ю. Витязева:
- Лето. Обеденное время, там обычно в обед как раз пересменка. То есть, бабушки с внуками уходили и приходили уже парочки, которые в волейбол поиграть, позагорать, заплывы на дальние дистанции. Студенты всегда готовились экзаменам тоже – шли на пляж готовиться к экзаменам. Ну, тогда это святое дело, у нас круглосуточно, начиная с 3-5 утра, когда наши бабушки там… они сначала в монастырь на службу, потом на море и потом уже домой через базарчик. Ну, потому что, да, во-первых, уехали. Во-вторых, поубивали. В-третьих, прячутся. Ну и да, и все.
И. Измайлов:
- А в Киеве не прячутся.
Ю. Витязева:
- А потому что в Киеве элита. Там практически в Киеве вы сейчас не найдете просто кого-то, вот просто обычного человека. Чей-то сын, чей-то муж, чей-то брат, сват – неважно.
И. Измайлов:
- Ну, вот то, что неочевидно. Неочевидно, что, может быть, подзабыт немножко в Херсоне – наш город, и там вот ТЦКашники ходят и тоже хватают… а это, извините, уже наши люди.
Ю. Витязева:
- Я скажу так. Когда мы уходили из Харькова, мы готовы были забрать с собой всех. И кто хотел, тот ушел.
И. Измайлов:
- Вы про Харьков или про Херсон?
Ю. Витязева:
- Про Херсон. Знаете, оговорочка по Фрейду… я вот сижу и думаю, как нам на Харьковское направление отправить машину, потому что в процессе нашего с вами разговора ребята тут продолжают писать… Вы знаете, вот мы начали с вами с России и все-таки мой такой субъективный совет – думать в первую очередь за себя. Я тоже очень переживала – а как же будет Одесса? А там же тоже… А после какого-то очередного похода в госпиталь, а ходим мы не куда-нибудь, а в отделение гнойной хирургии, где лежат ребята с ампутациями. И поговорив в очередной раз с ними… Знаете, вот моя отличительная черта это гуманизм и эмпатия, да. И вот ни я сама, ни эти ребята, не они виноваты в том, что из меня это чувство по отношению к Украине иссякло. Вот мне жалко Одессу, как город. Мне жалко архитектуру. Мне жалко знакомую с детства булыжную мостовую. Мосты и мостики, набережные. Это мне жалко. Вот если бы мне сейчас сказали – хочешь в Одессу? Я бы сказала – да.
И. Измайлов:
- Мосты жалко, булыжники. А людей?
Ю. Витязева:
- При одном условии. Что Одесса будет пустая. Потому что я очень многие вещи Одессе, Одессе человеческой, не прощу никогда. Никогда. Потом, со временем, да, это все пройдет. Но вот здесь и вот здесь оно все равно останется. Давайте думать в первую очередь о наших людях. Давайте думать о тех, кто живет в Белгородской области, о тех, кто живет в Курской области, о людях, живущих в Крыму. О том, что только благодаря тому, что у нас хорошая система ПВО и у нас ядерное оружие есть, мы тут с вами спокойно по Москве ходим. И спецслужбы наши работают не на 5с плюсом, а на 25 с плюсом. Нет, вот мы просто начинали с того – да сколько там на Украине тех бандеровцев, да 2 процента! И? Давайте думать в первую очередь о себе. Еще раз скажу. Цель специальной военной операции – защитить наши национальные интересы. Очень многие пытаются подменить это понятие и говорить о том, что мы, оказывается, начали специальную военную операцию для того, чтобы сделать хорошо Украине. И наши ребята якобы за это гибнут сейчас. Наши ребята сейчас гибнут там за то, чтобы мы с вами здесь, дорогие друзья, продолжали жить более-менее нормальной и мирной жизнью. И чтобы материковая Россия, как говорится, не бегала каждые 45 минут в бомбоубежища, как это происходит с жителями Белгородской, Курской и других приграничных областей. Чтобы наши дети, как дети в какой-нибудь Кременной не рассказывали, что самым ярким воспоминанием прошедшего лета был разнесенный в хлам соседский дом и умирающая на их глазах собака. И крики соседа под завалами. Вот за это воюют наши ребята. Мы для Украины делали все. Когда она была в составе Российской империи, когда она была в составе Советского Союза. Да даже уже после так называемой нэзалежности мы давали им беспроцентные кредиты, мы закрывали глаза, извините, на хитрожопость Кучмы, который был и вашим, и нашим… Мы Януковичу, господи, да мы ему предлагали газотранспортный консорциум – наш и Нафтогаз. По невероятно потрясающим условиям! И он в итоге сказал – да, хорошо, но тогда 51% наш. Я до сих пор помню, какое выражение лица было у Владимира Владимировича после этого высказывания! Мы им прощали все. Мы им давали все. Знаете, вот как к непутевому младшему либо брату, либо ребенку, который, ты знаешь, он все равно пойдет все прогуляет в карты спустит, на женщин падших и т.д. Но ты не можешь ему отказать, потому что он твоя плоть от плоти. И чем нам эта плоть от плоти отплатила? То, что они выкладывают людоедские ролики о том, как наших раненых солдат с беспилотника добивают, причем, добивают целенаправленно, чтобы по хронометражу время подольше было. Или смакуют подробности, когда ребята понимают, что все, и вот он вырывает чеку из гранаты и засовывает ее себе под бронежилет, а они это все выкладывают под музычку такую драйвовую. Вот вы предлагаете мне сейчас о них беспокоиться и их жалеть?! Да я лучше 28 раз думаю и сделаю что-нибудь для ребят, которые выжили, оставшись раненые или для жен, вдов и сирот. У нас своего хватает, о ком думать и заботиться. Хватит! Мы Украине делали хорошо всю историю ее существования. Перечитайте, кстати, у Пушкина «Полтаву». И чем они нам? Одни кричат: «Клятий москалей на ножи», вторые – мы не так Украину освобождаем, третьи, которые сюда переехали, начинают нам рассказывать, как нам надо воевать и как нам надо освобождать, как нам надо управлять страной, сидя в Telegram-канале – и министерству обороны, и министерству социальной политики, и здравоохранению… Я, например, на Украине была никто. У этих людей было все! Они могли исправить это все за секунду до! Но они поехали в Харьков, когда уже Янукович сбежал! Юго-восток за вас голосовал не потому, что вы такие красивые, а за ориентацию в сторону России. А когда они вышли в Харькове – ой, харькивцы – Украина, Донбасс – це Украина! Вот тогда все. Вот тогда просто все. Вот тогда у меня чеку из головы вырвало в тот момент. А потом я поняла, что все. Вот это предательство, которое, я в том числе, очень многим сидящим сейчас здесь в России, своим бывшим согражданам, потому что у нас общее гражданство, отечество у нас разное, вот никогда не прощу!
И. Измайлов:
- Журналист и учредитель фонда «Помогаем нашим» Юлия Витязева была с нами. Большой сегодня разговор получился. Эмоциональный.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
