Александр Карелин - про победы России в спорте и на поле боя
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья! У микрофона Мария Баченина. А в гостях у нас сегодня советский и российский спортсмен, борец классического греко-римского стиля, трехкратный победитель Олимпийских игр, 9-кратный чемпион мира, 12-кратный чемпион Европы, 13-кратный чемпион Союза Советских Социалистических Республик, государственный и политический деятель Александр Александрович Карелин. Здравствуйте. Добро пожаловать.
А. Карелин:
- Здравствуйте, Мария.
М. Баченина:
- Александр Александрович, в Совете Федерации вы состоите в комитете по международным делам. Я бы хотела попросить вас дать прогноз, чего нам ожидать в ближайшей и в долгосрочной перспективе от отношений с Западом.
А. Карелин:
- На самом деле я служу в комитете по международным делам палаты регионов в Совете Федерации, но не работаю в бюро прогнозов. Я думаю, что сегодня Россия демонстрирует не только четкое самоопределение, уверенность и способность на своей правоте настаивать, но и открытость. Потому что наши дипломатические усилия МИДа, дипкорпуса и, конечно же, усилия и активность главы государства Владимира Владимировича Путина говорят о том, что мы открыты. Мы открыты для диалога, для взаимовыгодной, правильно построенной жизни в международном пространстве. Но когда все происходит столь тенденциозно, я бы сказал, как это происходит сейчас со стороны Запада, начинать нужно не с текущего состояния дел, наверное, если говорить о ситуации, а все-таки от предпосылок, от разрушенных памятников и попыток исковеркать историю. Во всем остальном все выглядит достаточно пристойно, говорят об общечеловеческих ценностях, призывают таким общим набором, только все остальное… Поэтому мы будем настаивать на своем мировосприятии, и надеюсь, что наконец-то нас услышат.
М. Баченина:
- А если не услышат, то что, на ваш взгляд?
А. Карелин:
- Если не услышат, мы будем продолжать настаивать. Русское упорство, оно, я думаю, имеет свои проявления не только в истории.
М. Баченина:
- Я именно об этом и хотела, так сказать, дополнить свой вопрос. Потому что русское упорство (я бы, с вашего позволения, добавила: русское терпение), оно легендарно, и история это подтверждает, но, как и все имеет свойство заканчиваться, так и терпение тоже в том числе. Я как журналист, работающий в прямом эфире, много раз уже слышала от экспертов такое словосочетание, как красная линия, черта, которую переходим, и оно уже как-то замылилось. В вашем представлении вот эта черта, как говорят, точка не возврата, она где, она чем обозначена? Что должно произойти?
А. Карелин:
- Она обозначена решением российского государства в начале специальной военной операции. Ее уже перешагнули. Но перешагнули ее не мы. Если вы помните, 2014 год, год проведения летних Олимпийских игр, каким он был объявлен в Российской Федерации? Как человек, который работает в прямом эфире.
М. Баченина:
- Нет.
А. Карелин:
- Годом Тараса Шевченко. Если бы мы были такими злонамеренными, как нас пытаются сегодня представить ваши коллеги, которые вещают на других языках, я не думаю, что мы бы великого Кобзаря, в том числе и с перспективой установки, если я не путаю, в 8 или 9 областных центрах Российской Федерации полномерных скульптур. Это все было тогда. О чем мы попросили? Не трогайте русский язык, не сносите памятники, не поддерживайте возрождение национализма. И только потом через запятую прозвучало «внеблоковый статус Украины». Поэтому, когда сейчас пытаются всё это перевалить на несговорчивость, подорванное терпение или еще что-то такое, в русском языке это называется с больной головы на здоровую. И в данной ситуации, да, тяжелейшая трагедия, русские воюют с русскими. Но только те русские себя свастикой покрыли. В этом проблема. Понадобилось 2 года, чтобы на сессии ООН осудили неонацистские проявления. До этого рассказывали, что в Российской Федерации от георгиевской ленточки до любого другого проявления – все это к милитаризму имеет отношение. Нет.
Поэтому, отвечая на ваш основной вопрос, тогда уже было все, к сожалению, нарушено, и не нами. И свергнутый памятники, и оболганная история, но самое страшное – лишение возможностей, которые предполагают, чтобы объединяющая сила русского языка оставалась доступной для тех, кто думает на нем, для кого этот язык является родным. Нас стали приучать говорить «в Украине». Для нас всегда – «на Украине».
М. Баченина:
- Вам сейчас не кажется, что это некая метка стала? Для меня это какая-то метка, когда человек начинает говорить «в Украине».
А. Карелин:
- Это же маркеры, вы же понимаете. Это всё симптоматика. Я думаю, в каком-то из разделов медицины это имеет свое определение. То есть ты, начиная с чистописательной школы, говорил «на», а потом вдруг тебе сказали, что должен говорить «в». Если так пойдет, мы должны от всего остального отказаться. Мы предполагали, что и наша воля в Совете Безопасности, и наша готовность… Мы отказались от советской государственности по своей воле, думали, что нас поймут, оценят. Уничтожили запасы своих «Пионеров», подписали все международные договоры, которые предполагались. Продемонстрировали максимальную расположенность и лояльность, готовность идти даже на трудно рассчитываемые компромиссы, на жертвы. И мы принесли эти жертвы. Сейчас, когда дальше уже идти некуда, когда Минские соглашения оказались фарсом, для того чтобы время затянуть, мы обязаны перед нашими предками, а еще больше перед потомками. И то, что Россия собралась, сконцентрировалась, смогла изменить Конституцию, на это мало кто сегодня из любящих говорить на горячие темы делает акцент, а я считаю, что это очень большая, характерная, очень знаковая по своему влиянию, даже по проявлениям такая веха в нашей жизни. Потому что мы дополнили Конституцию, не меняя ее смысла, теми постулатами, которые характерны для уверенного в себе государства, а не растерянной державы.
М. Баченина:
- Как очень интересно и точно, на мой взгляд, вы выражаетесь.
А. Карелин:
- Повторю еще раз. Когда в 90-х принимали Конституцию новой России, она сшивалась, собиралась, и мы все время на кого-то оглядывались. Что мы добавили? Традиционные семейные ценности. Как можно без них жить? Историческая справедливость, главенство закона. О ком мы должны думать – о своих интересах или о том, чтобы впечатление производить за счет разрушительных действий к самим себе? Конечно, мы должны о себе думать. Во всем остальном – и социальная роль государства, и ситуация с построением, все осталось незыблемым, стабильным. Как сказал президент, Конституция еще не исчерпала своего потенциала, и мы всего-навсего после всенародного обсуждения добавили ее несколькими пунктами. И какой вой поднялся сразу.
Поэтому, отвечая на ваш вопрос, мы предполагали, что до этого не дойдет. Поэтому смотрите на 2014 год, начинайте оттуда. И «зеленые человечки», которых назвали во всем мире «вежливые люди», что мы все-таки за уважительное отношение к мнению двух с лишним миллионов крымчан. И посмотрите, какие нормы применены сейчас там. Вы знаете, что у нас по конституционным законам все субъекты Федерации, которые несут на себе определение «край» и «область», там даже пункта нет о государственном языке. Там, где есть определение «республика», обязательно возникает вопрос о государственном языке. Есть республика, где у нас 19 языков государственных, и называется она Дагестан, а в Крыму три языка – крымско-татарский, украинский и русский. И никому из проживающих там людей мы не отказали в этом правильном, богом данном праве.
М. Баченина:
- Продолжая про Украину, про Запад. На ваш взгляд, случится ли, и если да, то когда, тот момент, когда Америка отвернется от Украины и, возможно, затем Англия?
А. Карелин:
- Ну, у вас какой-то набор, такое ощущение, что я не на радио «Комсомольская правда», а где-нибудь «Новости Лондона». Какая мне разница, когда они от них отвернутся?
М. Баченина:
- Почему?
А. Карелин:
- Потому что мне нет до этого дела. Я должен думать о нашем мироощущении, о наших гражданах, о наших детях, о наших воинах.
М. Баченина:
- Александр Александрович, я прекрасно понимаю…
А. Карелин:
- Нет, вы не понимаете, если задаете такой вопрос.
М. Баченина:
- Я хотела объяснить, почему я его задала.
А. Карелин:
- Давайте.
М. Баченина:
- Потому что от этого вектора, куда смотрят Соединенные Штаты, мы понимаем, что поставки оружия продолжаются или нет, продолжит ли воевать Украина за деньги Запада, и продолжит ли Запад воевать с нами руками Украины. То есть это все касается напрямую нашего с вами существования.
А. Карелин:
- Если это касается нашего с вами существования, тогда я задаю вопрос. А что мы противопоставим?
М. Баченина:
- Чему противопоставим?
А. Карелин:
- Намерениям воевать посредством Украины с нами. Или все-таки мы предоставим крепнущую экономику, восстановленные возможности военно-промышленного комплекса, более высокую боеспособность наших Вооруженных сил и спецслужб. Об этом надо думать, а не о том, когда они откажутся. Это моя точка зрения.
М. Баченина:
- Я с вами не спорю, просто меня удивила ваша реакция на этот вопрос. Потому что я готова делать свое дело в рамках стабилизации общества и общественного мнения (то, чем я здесь занимаюсь каждый день), как говорится, до последнего. Потому что я выбрала свою сторону, и я на этом буду стоять, но меня волнует это. Меня и удивило, почему вы считаете, что меня не должно волновать, что там они думают и как они там делают.
А. Карелин:
- Вы – фабрикант общественного мнения. Я предполагаю, что нам нужно сначала себя понять, а потом уже думать об аргументах, которые против нас направляют.
М. Баченина:
- А мы не понимаем себя?
А. Карелин:
- Я думаю, до сих пор блуждаем.
М. Баченина:
- Русские?
А. Карелин:
- Конечно.
М. Баченина:
- А в чем проблема-то?
А. Карелин:
- В традиционной русскости и проблема. Если вы не читали, в открытом доступе замечательная история, люблю к ней возвращаться каждый раз. Когда Александр III отдавал державу в руки Николаю II, последнему императору российскому, в этом завещании 6 абзацев, один из которых: у нас нет друзей, мы всех пугаем своей огромностью. Ничего не изменилось с тех пор. Мы пытались ценой сложных, притом инициативных жертв, понравиться Западу. Мы считали, что утверждение Петра Аркадьевича Столыпина, что Россия в силу своего положения не должна ориентироваться на Запад или на Восток, она должна объединять их ориентиры в себе… И сейчас мы продолжаем находиться в этом же состояние, многие из наших сограждан начинают как-то думать об этом. Сложно.
М. Баченина:
- То есть думать о том, что какие-то западные и азиатские, восточные страны могут встать на нашу сторону – это наивно?
А. Карелин:
- Чем сильнее мы будем, тем быстрее это произойдет. Это не наивно. Вопрос - какие условия, какие жертвы, какова цена.
М. Баченина:
- Никаких жертв. Я против жертв.
А. Карелин:
- Я тоже против жертв. Чем сильнее мы будем внутри, чем сильнее мы будем в своих позициях на международном уровне, убежденнее, не будем метаться, тем выше наши шансы обрести долгосрочных партнеров, выгодных.
М. Баченина:
- А мы сейчас мечемся, российское государство?
А. Карелин:
- Государство – нет, общество еще нестабильно.
М. Баченина:
- Хорошо, государство не мечется, то есть мы не ищем друзей, союзников…
А. Карелин:
- Метаться и искать – это разные истории.
М. Баченина:
- Объясните мне, пожалуйста.
А. Карелин:
- Метаться – это попытка экстренно найти какой-то выход, суетливо, я бы так сказал. Все-таки мечущиеся, они характерны именно в этих проявлениях. Когда ты стабилен и предлагаешь взаимовыгодные условия… Взаимовыгодные, а не жертвенные. Если уж вы любите ссылаться на Запад… Знаете, как в бундестаге (парламенте Германии) называется ключевой комитет? По энергетике и экономике.
М. Баченина:
- Я поняла, почему вы об этом сказали.
А. Карелин:
- Это многое характеризует. Когда взрывают «Северные потоки», если уж мы об этом заговорили, и говорят о том, что зачем это нужно было делать, я вам могу сказать, все очень просто. География добычи ушла наверх (вы же карту представляете?), и только за счет того, что появился «Северный поток-2», трубопроводная система на тысячу километров меньше. Эффект?
М. Баченина:
- Эффект, конечно.
А. Карелин:
- Построили консорциум кому? Германии, конечно, плюсы. Спотовые цены. Мы продемонстрировали всё – берите, мы готовы, гарантии. Я просто служил в комитете по энергетике в Государственной Думе в прошлом созыве, и я был на этих встречах, мы проводили их на уровне парламентариев. Они приходят и говорят: стабильнее ваших поставок нет, выгоднее ваших поставок нет, неважно – колебания температурные, конъюнктурные, вы всегда обеспечивали, и мы всегда в вас уверены. Сейчас это все не в лоне здравомыслия происходит. Поэтому возвращаемся от мечущихся…
М. Баченина:
- …к ищущим.
А. Карелин:
- Абсолютно верно. Мы предлагаем, мы говорим о сохранении, мы говорим о взаимоуважении, начиная от традиционных ценностей, неважно, азиатская держава, европейская, и продолжая трактовками истории.
М. Баченина:
- А кроме Белоруссии у нас есть союзники?
А. Карелин:
- Конечно. У нас и в европейских странах есть союзники. И сложно переживающая этот период Сербия, которая на себе ощутила, что такое давление западное, хотя сама является частью западной цивилизации. Но только из-за того, что это христианская страна, и там восточное христианство, православие, им достаются именно такие определения. Или чуть сложнее переводимая Венгрия, и не только из-за языка, а из-за того, что есть позиция, они руководствуются своими интересами – интересами своей экономики, своих жителей. Потому что жировочки, которые приходят за коммуналку, они на учете стоят у премьер-министра Венгрии, он об этом говорит, а не о впечатлении, которое на коллег по европейскому сообществу произведет. Есть и заблуждающаяся Греция, где почему-то с разбега разрешили однополые браки.
М. Баченина:
- Это странно в столь глубоко религиозной стране.
А. Карелин:
- Да, там даже есть монашеская республика Афон. Но если говорить об официальном рупоре, это одна история, и вы об этом знаете. Если говорить о настроениях на кухне, это другая история.
М. Баченина:
- Вы сказали, что общество мечется. Позволю себе тоже поделиться с вами впечатлениями. Когда началась специальная военная операция, действительно, какое-то недоумение было, непонимание. Тем более, на моем веку это было впервые, мне было сложно. Но затем я благодаря своей работе, своим родным, своим близким, советам людей, которых я уважаю и ценю, я встала на тот путь, которого придерживаюсь и сейчас, и который выбрала искренне. И мне сейчас стало казаться, что общество консолидировалось, что люди стали думать более слаженно. Как будто мы очистились. Я не хотела этого пафоса, но это слово приходит ко мне в голову.
А. Карелин:
- Есть замечательное однокоренное слово – единомыслие. Откуда все эти сомнения (я сказал, что это тоже часть русскости)? От базаровщины и т.д. Мы можем развивать всю эту историю, описанную классиками, кстати, переведенную на другие языки в том числе.
М. Баченина:
- Как учебник по русским людям.
А. Карелин:
- Абсолютно верно. В том числе и на европейские. Так вот, мы сейчас в палате регионов буквально на последнем заседании обсуждали доклад о преступлениях против детей киевского режима. Если вы увидите только сухую статистику, без описания, количества жертв. Там 28 тысяч детей.
М. Баченина:
- Это чьи дети?
А. Карелин:
- Это дети Донбасса, которых вывозили на органы, в рабство. И это все находится уже в формате уголовных дел, которые ведут наши компетентные органы. Это сложнейшая по восприятию, но отрезвляющая по влиянию работа, которую провела комиссия Совета Федерации, парламентская комиссия. И пытаются сказать, что ничего особенного не происходит.
М. Баченина:
- Кто пытается такие вещи сказать?
А. Карелин:
- Ну, те самые, о ком вы спросили в первом вопросе, после «здравствуйте». Вы бывали в Потсдаме?
М. Баченина:
- Нет.
А. Карелин:
- Вот там проходили Потсдамские встречи. Не часто, потому что чаще всего они были в Берлине, и я был участником нескольких из них. И всегда мы говорили о том, что Нюрнберг… Вы знаете, что в Германии до сих пор уголовная статья за посягательство на вандализм против памятников советскому солдату?
М. Баченина:
- Нет. Вы мне сегодня столько нового открываете.
А. Карелин:
- Если я не путаю, там 600 с чем-то памятников, больших, малых, которые находятся на федеральном (на государственном) и региональном учете, если на наш язык переводить. И до сих пор статья. Почему-то немцы, которые потерпели поражение от Советского Союза, они не ведут себя, как поляки. Почему все это происходит?
Возвращаясь ко всему, о чем бы мы сейчас ни заговорили, мы должны… Единомыслие, оно же возникает когда? Когда есть аргументы, когда видишь этот доклад, когда видишь количество инсинуаций, которые на этом построены, когда не просто так, а 250 детей находят в Европе, о которых пишут до этого целый цикл публикаций о том, что их насильно отняли у родителей и увезли в Россию. А они находятся в европейских странах, распыленные там среди даже не институтов опеки. Это все уже было. Мария, вы правильно говорите, мы сомневающиеся, мы русские люди, у нас сложный характер, у нас бескрайняя территория. При этом мы все по-разному думаем. У нас вологодские от читинских отличаются диаметрально, хотя все мы говорим на одном языке, и не только по удаленности от Москвы. Мы сейчас об этом говорим. И при всем при этом у нас слитный тот самый глубинный народ. И от этой глубинности нас пытаются отучить, в последнее время уж совсем бессовестно, не сильно талантливо. Поэтому я сейчас не о врагах хочу говорить, а о себе. Почему я и сказал, что надо о себе думать - почему мы это позволяли, к чему мы стремились, чего мы хотели достичь.
М. Баченина:
- Александр Александрович, мы сейчас уже встали на эти рельсы, чтобы отойти от всей этой шелухи, от этого устойчивого развития, навязанного нам, от того, что меняло наше образование, что меняло наши ценности?
А. Карелин:
- Днями у нас проходила 66-я сессия Парламентского собрания Союзного государства Россия – Беларусь. На правительственном часе обсуждали создание единого пространства в Союзном государстве в образовании и науке. Профильные министры, сближение истории, постепенный, не шоковый, отход от ЕГЭ как такового, все-таки специальности, престиж инженерных специальностей и профессий и многое другое. То есть мы постепенно, последовательно, если позволите, более вдумчиво сейчас все это стараемся делать. Потому что мы уже попробовали все эти зигзаги и выверты. И когда мы обсуждали Болонский протокол, те самые болонские профессора нам говорили: «Вы зачем это делаете? У вас прекрасная система, у вас отличная высшая школа. Вы зачем это берете?»
М. Баченина:
- Чтобы наши специалисты могли спокойно поехать работать на Запад, чтобы там подтвердить.
А. Карелин:
- Маша, сколько этих специалистов уедет?
М. Баченина:
- Ну, их, конечно, меньше, чем тех, кто здесь остался.
А. Карелин:
- Что для всего мира остается очевидным, но трудно объяснимым в отношении нас, знаете?
М. Баченина:
- Нет.
А. Карелин:
- Это красота русских женщин и способность русских к героизму. Именно поэтому сегодня такое жесточайшее давление на российский спорт. Да, ослаб Международный олимпийский комитет, он не имеет такой автономности, как положено иметь полноценному международному институту, находится под давлением, под влиянием. Почему? Потому что это всему миру понятно, наши ребята… Посмотрите, что теннисисты делают. Во всех разрядах выступают. Что бы они ни попытались, на форме зашить надпись или герб, но все же понимают, что это русские поданные, и что это именно эта школа, которая…
М. Баченина:
- Мне тоже всегда так казалось… Я по себе сужу. Мне кажется, это самое честное. Я вижу человека, я знаю, что он русский, что он выступает от России, за Россию, и все остальное мне неважно.
А. Карелин:
- Именно об этом мы и говорим.
М. Баченина:
- Значит, российские спортсмены должны ехать на Олимпиаду во Францию?
А. Карелин:
- Конечно. Даже тем небольшим количеством допущенных, с подтвержденными приглашениями. Если не будет совсем уж безумных требований, чтобы они на выходе из аэропорта в Париже должны были выкрикивать что-нибудь против России. Даже в сегодняшних условиях, в статусе нейтральной страны они должны ехать, претендовать, подниматься на пьедестал. Они же сейчас дальше пошли, институты международные. Они сейчас говорят: все понятно, у вас есть фавориты, есть те, кто хорош собой, настоящие, сильные, а мы их не допустим, потому что один армеец, а второй динамовец, а это у вас милитаристские институты. Когда мне об этом рассказывают, я говорю: а ничего, что в прошлом году «Динамо» 100 лет, а через неделю ЦСКА 100 лет? Не 1,5 года, не 30 лет, а 100. Нет, все равно. Хорошо, допустят пятый номер, шестой. Приедут ребята, заявятся, будут претендовать и выигрывать. Я считаю, что они должны эту попытку совершить, и мы должны как государство и мы с вами как общество их в этих попытках поддержать.
М. Баченина:
- На ваш взгляд, у изоляции российского спорта есть плюсы?
А. Карелин:
- Плюс есть.
М. Баченина:
- Какой?
А. Карелин:
- Это как с инфраструктурой. Мы обратили внимание внутрь. У нас и так последние 25 лет огромные вложения в спорт с точки зрения возможностей. Я сейчас не говорю о планетарных соревнованиях, они тоже очевидны – и чемпионат мира по футболу, и многое другое, две Универсиады – зимняя и летняя. Я говорю о количестве построенных спортивных объектов, притом не таких эпохальных, дворцах.
М. Баченина:
- Да, к Олимпийским играм, к чемпионату мира.
А. Карелин:
- Да. Я говорю о тех, которые построены по программе той же «Единой России», которую мы начинали делать в 2000 году, и сначала их было 60. Обязательно стоял критерий – степень высокой готовности. То есть это тысячи возможностей. Потом к этому появились изменения в образовательные стандарты. Это тоже вложения в спорт. А сейчас, учитывая, что мы внутри все эти соревнования проводим, ребятам даем старты, все эти возможности заиграли по-другому. И зимнюю Спартакиаду сильнейших, которую провели на Урале и в Сочи…
М. Баченина:
- И ГТО как возрождают, возродили уже, я считаю.
А. Карелин:
- Я долго тормозил, чтобы осталось вот это жестко звучащее, привычное для нас название. Я полгода, наверное, пытался консультироваться, маркетировать. Сказать более коротко, более емко и более правильно – «Готов к труду и обороне своего государства, своей страны» не получилось. Поэтому это история, которая прошла проверку временем. Первая Спартакиада, кстати, финальная ГТО, была, знаете, где у нас? В Белгороде, в Шуховском университете. Ребята съехались со всей страны, золотые значкисты, награждение. Вот такое восторженное, правильное состояние, и оно не только оттого, что у тебя есть этот значок, который дает не такой большой балл к ЕГЭ, если вы не знаете об этом.
М. Баченина:
- Это я знаю.
А. Карелин:
- Самое главное, что они – часть большого, разноликого, сложно сконструированного, русского.
М. Баченина:
- То есть эта изоляция позволила нам масштабировать спорт, так сказать, на простой народ и привлекать больше.
А. Карелин:
- Увеличить цену внутреннего победителя. Если раньше мы ориентировались, понятно, на континентальные, мировые результаты, то сейчас мы по-другому проводим, украшаем, освещаем, что самое главное, внутренние первенства. Я всегда говорил, что проводить турниры только для специалистов неверно. Главное, чтобы это было частью пропаганды и популяризации. Это очень важно, чтобы публике было интересно, красиво упаковывать, подавать. И мы сейчас на это обратили внимание. И сейчас и первенства Российской Федерации заиграли по-другому, и открытые турниры. Если вы заметили, сейчас Игры БРИКС идут. И притом, что это не противопоставление, это дополнение к тому календарю, который возможен с участием в международных календарях. Это дополнение – и БРИКС, и СНГ. Это все для того, чтобы показать, что мы можем это проводить, мы это умеем.
М. Баченина:
- Александр Александрович, а как вы относитесь к разговорам, когда заходит речь об альтернативной Олимпиаде?
А. Карелин:
- Я их не поддерживаю.
М. Баченина:
- Объясните, пожалуйста.
А. Карелин:
- Я их не поддерживаю. Я считаю, что мы сейчас, после победы на военных ристалищах, вернемся и включимся в международную конкуренцию. Потому что мы уже доказали, что мы можем восстанавливаться, мы доказали, что способны соответствовать мятущемуся веку едва сдерживаемых информационных вывихов и проявлений. Поэтому мы должны сейчас, победив там, заставить, чтобы признали нашу правоту, и после этого вернуться в олимпийское движение.
М. Баченина:
- Александр Александрович, именно так должен развиваться российский спорт в ближайшие годы, правильно я понимаю?
А. Карелин:
- Мы сейчас должны сконцентрироваться. Сейчас у нас есть возможность подготовить тех самых ребят, то поколение, которое вернется. Это высочайшие мои ожидания от проекта «Детский тренер», тренер начальный. Чтобы максимально расширить селекцию, можно идти… Можно гарантированным языком законодателей говорить о целевых показателям, которые президент поставил, количества занимающихся. А можно говорить о том, чтобы детский тренер, наставник, в том числе в школе и по месту жительства, чтобы ребятки приходили в зал и из этой широкой спортивной массы мы выбирали тех самых, кто завтра примерит на себя определение «участник национальной сборной команды».
М. Баченина:
- И для него было бы не так сложно, как до этого, попасть в этот спорт высших достижений.
А. Карелин:
- Абсолютно верно. Заметьте, государство, учитывая, что рынок никто не отменял, и не предполагается отменять рыночные ценности, у нас даже есть налоговые вычеты для тех, кто спортивен. Если он покупает себе абонемент…
М. Баченина:
- Я бы другое сказала. Мне, например, абонемент не очень по карману, но я благодарна за то, что мой старший сын абсолютно бесплатно, то есть на деньги государства, занялся тем видом спорта, который ему очень нравится.
А. Карелин:
- Какой это вид спорта, если не секрет?
М. Баченина:
- Стрельба.
А. Карелин:
- Дорогущий вид спорта. Из чего? Пулевая, стендовая?
М. Баченина:
- Из чего угодно. Более того, там еще образовательная составляющая. То есть они какие-то лекции слушают, еще что-то. И все это в центре, рядом с домом. Знаете, я сначала даже как-то не осознавала – а что, так можно?
А. Карелин:
- Вот это одно из последствий. Организованный досуг это называется. У парня нет праздности, он занят, и занят интересным делом, судя по тому, как вы об этом рассказываете.
М. Баченина:
- Про молодежь еще хочу добавить. Есть такая точка зрения, что Россия сейчас закрывается от всего мира, хотя у меня она иная – что от нас закрываются. Хорошо, весь мир рад изолировать нашу страну. Как к этому относиться? Вы как человек, изъездивший весь мир, думая о молодежи, что у них не будет такого шанса… Молодежь и возможности открывать весь мир, хочу, чтобы вы об этом высказались.
А. Карелин:
- Я могу сказать, что мы не закрываемся от мира, мы открыты сами, учитывая внимание, которое государство уделяет развитию туризма и нашей российской разноликой самобытности, от русского Кавказа, продолжая русским Севером, например, феномен Калининградской области или русский Дальний Восток. Мы открыты, мы приглашаем, и мы также готовы узнавать мир. Я не уверен, что есть какие-то основания, о чем вы говорите, что молодежь не увидит. Да мы ни в какую изоляцию не двигаемся. Мы готовы, нам интересно.
М. Баченина:
- У нас нет сейчас железного занавеса.
А. Карелин:
- У нас сейчас есть технический занавес.
М. Баченина:
- Что это означает?
А. Карелин:
- Ну, самолеты перестали приземлять наши. Я сейчас об этом говорю.
М. Баченина:
- Самолет – это не проблема, кроме денег…
А. Карелин:
- Как сказали юмористы, космос – это единственное место, куда русские летают не через Турцию. Отвечая на основной вопрос. Мы не ограничиваем наши предстоящие поколения в возможности увидеть мир. У нас нет никакой нарочитой заградительной политики. В отличие от других участников международных комбинаций мы не исключили из программ классику мировой литературы, в том числе англоязычную, которая происходит из Туманного Альбиона. Мы не отказались и от франкоговорящих авторов, мы идем по траектории, которую четко поддержал и указал наш замечательный Расул Гамзатов. Он сказал: благодарен переводчикам, если бы не они, моя аудитория была бы намного меньше. Мы и сейчас точно так же поступаем и с возможностями туризма. Вы заметьте, никому не отказываем. Кто находит для себя аргументы и возможность поехать, мы не закрываем границы, не усложняем процедуру купить путевку, не ставим какие-то сложные закамуфлированные препоны, как это было в советский период - кому-то отказать с выездом. Мы открыты. Хотите – пожалуйста, приезжайте. Ну, понятно, что все мы ожидаем не только от молодых, но и от взрослых, что все-таки они будут понимать, что они не просто оголтелые туристы, а туристы из России.
Поэтому, отвечая на ваш вопрос, мы никого не привязываем, даем возможность поехать каждому, но и к себе приглашаем
М. Баченина:
- Александр Александрович, какой вы видите победу России над Украиной, и когда это случится?
А. Карелин:
- Я еще раз скажу, что с прогнозами не дружил ни до парламентского состояния, ни в текущем своем состоянии. Я не знаю, когда это произойдет, но это будут две истории. Во-первых, мы отодвинем и закрепим границы по понятным причинам. Потому что мы обречены это сделать, технологии нас к этому подвигают.
И второе. Я надеюсь, что уже сегодня очень многие и на Украине, и в России поняли, что мы правы, что мы сегодня сохраняем цивилизацию и здравый смысл вообще. Мы, государство Россия и русские подданные. Поэтому вот эта мировоззренческая победа, она еще более важна.
М. Баченина:
- Получается, не только для России.
А. Карелин:
- Она для всего мира важна.
М. Баченина:
- А границы, о которых вы сказали, куда мы должны отодвинуть? Останется что-то или это будет, как Югославия, разделенное государство?
А. Карелин:
- Мария, вы думаете, что я склонен гадать на кофейной гуще? Я был в Белграде, и ребята, сербы, которые пригласили меня на интервью, они забыли переводчика пригласить. И у нас очень долго шло интервью. Ну, они медленно говорили, чтобы я понял. Потом я уехал в аэропорт, улетел. Я вылетел, и через полтора часа тот павильон, в котором я сидел на записи передачи, его обрубило, его сейчас нет.
М. Баченина:
- Что значит «обрубило»?
А. Карелин:
- Ракета американская. Меня бы убило. Полтора часа.
До каких пор? Я надеюсь, что у населения Украины все-таки появится самосознание, что они перестанут верить этим надуманным историям, они поймут, что мы для них братья.
М. Баченина:
- Большое вам спасибо, Александр Александрович.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
