Зов предков: был военным пенсионером, но пошел на СВО
В. Алфимов:
- Здравствуйте, дорогие друзья. Я – Валентин Алфимов. Мы продолжаем знакомить вас с героями специальной военной операции, с людьми, которые отстаивают нашу честь, независимость и вообще наше светлое будущее. У меня в гостях сегодня, скажем так, очень необычный гость. Во-первых, это майор Алексей Кожевников. Во-вторых, это не совсем простой майор, так скажем. Алексей Михайлович – старший постоянный корреспондент отдела военных корреспондентов «Красной звезды» Минобороны и корреспондент еще газеты «Аргументы недели».
А. Кожевников:
- Да, все правильно.
В. Алфимов:
- Сейчас попытаемся разобраться, как вообще все это получилось. Я смотрю, у Алексея на груди планка, медали. Что за медали, и за что?
А. Кожевников:
- Ну, медали тут, скажем так, не такие боевые, как может это показаться людям, далеким от службы. Это в основном юбилейные, как говорят в армейских кругах, «за песок» То есть «За 10 лет безупречной службы».
В. Алфимов:
- Вы меня, конечно, извините, я человек не военный, но за 10 лет безупречной службы медаль – это круто.
А. Кожевников:
- Ну, 20 еще лучше.
В. Алфимов:
- Все впереди, Алексей.
А. Кожевников:
- Да, я тоже на это надеюсь.
В. Алфимов:
- С другой стороны, погоны у вас вроде как летчика.
А. Кожевников:
- Да.
В. Алфимов:
- Но у вас значок Военно-морского флота. Это как?
А. Кожевников:
- Да, я расскажу.
В. Алфимов:
- Неужели морской летчик?
А. Кожевников:
- Это значок не Военно-морского флота, этот значок называется ЗДП («За дальний поход»). История такова, что по выпуску из военного университета, который я окончил по специальности журналистика (соответственно, военная журналистика), по распределению лейтенантом я уехал служить на Северный флот, в редакцию газеты «На страже Заполярья», и там благополучно прослужил 6 лет. И в отделе боеподготовки, естественно, было много различных боевых выходов, служб, выходов с морпехами на учения и т.д. Поэтому у меня, таким образом, появился этот значок. А потом я перевелся в Москву, в редакцию газеты Военно-воздушных сил, то есть я как бы из флота перешел в авиацию. Это была газета видовая, то есть виды Военно-воздушных сил России (сейчас это ВКС). И там майора мне уже присваивал главком ВВС. Поэтому у меня форма соответствующего вида. Ну, и оттуда я плавно перешел в состояние военного пенсионера. Потому что был такой период, когда у нас армия сокращалась. Теперь возродили военные должности, возродили какие-то газеты новые. Например, появилась новая газета окружная Московского военного округа «Красный воин». Легендарная газета, которая с 1938 (может быть, 1937-го) года выпускалась. Теперь ее возродили, там появился новый штат офицеров. Появились офицеры в окружных, флотских газетах. Я считаю, что такой процесс рано или поздно все равно должен был произойти.
В. Алфимов:
- Вы - участник спецоперации.
А. Кожевников:
- Да.
В. Алфимов:
- Как так получилось? Вы же военный пенсионер. Что же вас черт дернул поехать туда опять? Я понимаю, было бы вам 20 лет, горячий парень. Но уже здоровый мужик, с опытом, в возрасте, в конце концов. Был корреспондентом в свое время, стал уже военным пенсионером и опять поехал в зону спецоперации.
А. Кожевников:
- Понимаете, последние 6 лет я преподавал в военном университете, на кафедре информационного обеспечения. То есть мы как раз готовили специалистов по информационному обеспечению, военных журналистов. Когда началась спецоперация, я сразу почувствовал какой-то внутренний вакуум – почему я не с армией? Я вообще офицер в третьем поколении, у меня и дед был офицером, и отец – офицер запаса, ракетчик, и я сам послужил. Я бы и дальше служил, если бы не сокращение, которое происходило в то время. Я почувствовал этот вакуум, мне хотелось все-таки быть со своей армией, как я привык всегда быть с нашими военными, с защитниками Родины. И вот этот вакуум как раз меня и привел, собственно, в стены редакции газеты «Красная звезда». Потому что как раз появилась возможность опять присоединиться к нашим Вооруженным силам в том качестве, в котором я профессионал. Потому что, я так думаю, в силу возраста и особенностей мышления какой-нибудь гранатометчик или механик-водитель из меня бы не очень получился, а все-таки готовили меня на военного журналиста. И вот как раз возродили снова эти военные должности в военных изданиях, и я просто не мог не воспользоваться этой возможностью снова присоединиться к нашим военным, заключить контракт с Минобороны. Ну, и нисколько об этом пока ни на секунду не пожалел.
В. Алфимов:
- Чем вы занимаетесь в зоне спецоперации? Чем занимается военный корреспондент?
А. Кожевников:
- Ну, наша работа, она несколько отличается от работы известных гражданских военкоров или военных блогеров. Чем она отличается? Мы – военнослужащие, нас пускают в те места, куда не пускают гражданских. Нам проще, допустим, это сделать. Единственное, надо иметь боевое распоряжение так называемое (есть такой вид документов в зоне боевых действий) либо командировочное удостоверение. И наш статус военнослужащих, офицеров, он нам позволяет присутствовать там, куда, допустим, доступ гражданским корреспондентам может быть осложнен, скажем так. У нас более близкие отношения с командирами на местах, потому что нам больше доверия, мы свои там считаемся. Поэтому я считаю, что та информация, которую мы даем, она как бы более оперативная, более…
В. Алфимов:
- Более глубокая.
А. Кожевников:
- Да, более глубокая. Есть еще такой аспект. Вот есть, допустим, военная пресса о военных и для военных.
В. Алфимов:
- Вы какие?
А. Кожевников:
- Мы как раз способны выполнять и ту и другую функцию, то есть рассказывать о военных гражданскому населению, о каких-то военных делах, событиях, службе людей, и в то же время отрабатывать эту повестку именно для военных, потому что они тоже нуждаются в этом. Это как бы аналогия с какой-то корпоративной прессой, может быть. Люди, они же тоже нуждаются в определенном поощрении. В советское время даже был такой вид поощрения в Уставе – публикация в газете. То есть какой-нибудь боец отличился, и про него публикация в газете, это называется зарисовка. И потом всю жизнь человек хранил эту публикацию, вырезку. Ну, это я привел пример такой, кондовый, скажем так, но на самом деле это никуда не делось. То есть люди, которые рискуют жизнью, которые находятся на линии боевого соприкосновения, они тоже нуждаются в таких вещах, чтобы о них рассказали, чтобы их подвиг стал известен, причем не только гражданским, но и военным. Потому что у военных как бы свой язык, свое информационное поле, закрытое для основной части гражданского населения. То есть мы как раз способны действовать и там и там, то есть и о военных, и для военных.
В. Алфимов:
- Алексей Михайлович, пришлось поползать на пузе с бойцами в окопах, прямо под обстрелами?
А. Кожевников:
- Да. Ну, прямо под обстрелами, слава богу, бог миловал. Конечно, там летали беспилотники, но чтобы прямо в пылу боя, пока бог миловал.
Я бы мог, например, рассказать из недавнего. У меня был такой боевой выход с группой саперов на Южно-Донецком направлении. Ребятам одного танкового соединения занимались разминированием района. Ну, позвали с собой. Я, конечно, не стал отказываться. Как раз в это время там работа саперов достаточно актуальна, потому что есть освобожденные территории, и там враг после себя оставляет просто тысячи мин, там заминировано все, что можно и нельзя. А при этом местные жители там уже находятся. Наиболее частая как раз ситуация, когда сами местные жители сообщают военным, зовут сами саперов, говорят: вот здесь у нас заминировано поле. Как раз на такой выезд я с ребятами и попал. Мы там пешком двигались километров 20, потому что техника там привлекла бы лишнее внимание. Ну, и техника, с учетом беспилотной вражеской авиации…
В. Алфимов:
- Это когда было?
А. Кожевников:
- Это было месяца два назад.
В. Алфимов:
- Южно-Донецкое направление. Месяца два назад – это середина июля, получается. 20 километров по жаре. Это только, скажем так, на работу.
А. Кожевников:
- Бронежилет, каска.
В. Алфимов:
- Да, в полном обмундировании тебе надо 20 километров пройти и сразу начать работать. То есть не будет такого, что ты приходишь и говоришь: я передохну, переночую, а завтра утром начну.
А. Кожевников:
- Конечно, мы там делали привалы, но, тем не менее, по жаре нужно было двигаться по полной выкладке, как это называется. Меня, допустим, поразила плотность этих мин. То есть там протекала река, рядом было село какое-то, достаточно населенное, тем более жара, местные жители ходили на реку купаться. И там вдоль берега буквально все было усеяно. Там были мины и западного образца, и наши противотанковые (еще советского производства). И буквально через каждые 1,5-2 метра была мина. В общем, ребята там сначала щупами работали, ставили обозначения мин, потом взрывали, и с помощью беспилотников в том числе. Сейчас беспилотники оказывают такое большое влияние практически на все стороны военного искусства. В том числе саперы, они и поиск ведут с беспилотника, и потом какие-то сложные закладки уничтожают тоже с помощью беспилотников.
Удачно, в общем, всё обнаружили, таких эксцессов не было. Да, была опасность дронов. Слава богу, у нас была станция РЭБ, мы там погасили, так сказать, эту опасность со стороны неба. Задача была выполнена, я считаю, на отлично.
В. Алфимов:
- С местными удалось пообщаться?
А. Кожевников:
- Да, конечно, говорили с местными.
В. Алфимов:
- Что говорят?
А. Кожевников:
- Нашу армию во многих местах действительно и ждали, и ждут. Для них эти войска (я их бандеровскими называю, в том числе в публикациях)…
В. Алфимов:
- Все правильно, бандеровцы, фашисты.
А. Кожевников:
- Это как бы их идеология, их знамя, так сказать, они под ним все-таки идут. И они там никогда не были своими для местных жителей, особенно на этом Южно-Донецком направлении.
В. Алфимов:
- Это сами люди говорят.
А. Кожевников:
- Конечно. Они никогда всерьез не воспринимали, что они – часть Украины, что это какое-то легитимное государственное образование, какое-то государство с историей. То есть там у людей, слава богу, еще сохранилось хорошее советское образование, и эти мозги хорошие, логически выстроенные, их там тяжело было запудрить, собственно говоря. Поэтому наша армия там воспринимается как своя. Тем более, они видят… Достаточно было посмотреть, насколько был заминирован этот берег. Там почему минировали? Потому что они боялись, что будут наступать наши части, в том числе со стороны реки, поэтому они весь берег заминировали, чтобы не допустить прорыва наших. Тем не менее, это все равно не спасло, все равно захватили. Но местные жители, они же всё это видели. Плюс ко всему там такие случаи были, мне рассказывали, что там, в том числе, игрушки минируют. В доме лежит плюшевый заяц с кнопочкой. Кнопочку наживаешь, он говорит: «Я тебя люблю». А там он был заминирован. Я подошел, боец уже разминировал этого зайца, он мне его показал: «Видишь, какая штука?» И местные тоже всё это видят прекрасно, они понимают, за кем правда, кто за что воюет.
В. Алфимов:
- Я знаю, что вы еще и в Луганске много времени провели.
А. Кожевников:
- Да, основная база была в Луганске. И оттуда как раз я осуществлял эти выезды - и в Донецк, и по другим направлениям, в Лисичанск.
В. Алфимов:
- Самое яркое впечатление о Луганске какое?
А. Кожевников:
- Про Луганск я бы тоже хотел немного рассказать, про сам город, про местных жителей. Часто я с таким сталкивался, когда общался с гражданскими, они удивляются. Наверное, у обычного московского обывателя такое представление, что Луганск – это такое подобие Сталинграда, что все в руинах.
В. Алфимов:
- Так и есть. Я как типичный москвич именно так и думаю.
А. Кожевников:
- Что где-то там люди прячутся по подвалам, там ведутся какие-то активные городские боевые действия. Но на самом деле город живет своей жизнью. Меня, честно говоря, это тоже поразило. То есть люди фактически живут в прифронтовой зоне, но при этом все работает – транспорт, все государственные учреждения, вузы в том числе. Там три вуза работают, студенты получают образование.
В. Алфимов:
- Но их же все равно обстреливают. И при всем этом город живет.
А. Кожевников:
- Да. Как раз когда я там находился (это было в мае или в июне), там случился прилет очередной по городу из ракетных установок западного производства. То ли это «Хаймарсы» были, то ли Storm Shadow, я уже не вспомню. Там, в общем, случился такой серьезный прилет, задела 9-этажку ракета и угодила прямо в 5-этажку, которая рядом стояла, и подъездный пролет был полностью сложен. Погибло, к сожалению, там 5 человек, раненые были. Стоит отметить, что это произошло прямо возле рынка. Там есть такой район Восточного рынка. То есть непосредственно в близости от этого места прилета там торговые палатки, киоски, магазины, оживленная такая часть, там остановка автобусная. То есть оживленная такая часть города, и там не было абсолютно никаких военных объектов, и туда был такой мощный прилет. Я находился тоже в городе, где-то на расстоянии километров двух. Я, конечно, услышал громкий хлопок, поспешил на место прилета, чтобы какую-то информацию добыть из первых уст, что называется. Я подошел, там были оцеплены эти пострадавшие дома. И меня поразила реакция местных жителей. То есть жизнь практически не прервалась. Там продавщицы с таким деловым видом выгребали эти осыпавшиеся стекла из окон. Не было никакой ни паники, ни страха. Да, там спецслужбы всё отработали, все было оцеплено, но городская жизнь на этом не прервалась. Я не знаю, как к этому относиться. То ли это уже какая-то толерантность к таким ситуациям, но я лично увидел в этом что-то другое. Мне показалось, что у людей уже за эти годы настолько воспиталось такое своеобразное какое-то мужество к этим вещам…
В. Алфимов:
- Они понимают, что паниковать нельзя, надо собраться и жить дальше, и здесь тоже все разобрать, для того чтобы можно было хоть какую-то жизнь вести. Я, по крайней мере, это так воспринимаю.
А. Кожевников:
- Да, совершенно верно. Я отметил для себя, что очень много в городе проводится таких патриотических акций различных, там молодежь вообще потрясающая. Я тоже там поприсутствовал на каких-то мероприятиях военно-патриотических для молодежи. Там в пику, может быть, даже Москве (я знаком со студенчеством московским, я преподавал в гражданских вузах в свое время) я заметил, там девушки и ребята, они такие, более зрелые, более соображающие, их просто так уже с панталыку не собьешь.
В. Алфимов:
- Нашим еще учиться и учиться до них. Там, конечно, жизнь заставляет учиться. Вам как участнику спецоперации положены льготы. Какие есть, какими пользуетесь?
А. Кожевников:
- Да, вы знаете, был приятно удивлен. Я вообще многодетный отец, у меня четверо детей. И вот у меня жена (она не работает) обратилась в соответствующие центры. Сейчас открыты эти специальные центры по работе с участниками СВО. Мне позвонили, рассказали обо всех услугах, куда я могу обратиться, какие проблемы решить. Супруга обратилась, принесла соответствующие документы и оформила там. Платится пособие на каждого ребенка, именно в поддержку семей участников СВО. Оплата кружков. У меня, естественно, каждый ребенок ходит, там сумма получается довольно большая. То есть там и гитара, и танцы, и живопись. И когда это посчитаешь, все это вылетает в копеечку. А сейчас, пожалуйста, есть такая льгота. Приносишь справки, и все это оплачивается государством. Я еще не вникал, но вообще там перечень большой. В общем, жена у меня очень довольна, скажем так.
В. Алфимов:
- В общем, советуете обратиться, не проходить мимо всем остальным участникам спецоперации. Мужики, обращайтесь, вам положено.
А. Кожевников:
- Конечно. Я еще подчеркну, что открыты в этом центре в каждом районе. По крайней мере, по Москве я знаю, что в каждом районе действует этот центр по работе с участниками СВО, куда можно обращаться, любой вопрос там решать.
В. Алфимов:
- Дети взрослые у вас?
А. Кожевников:
- Ну, старшей 15, младшему – 7.
В. Алфимов:
- В институт еще никто не поступал?
А. Кожевников:
- Да, пока еще не поступали.
В. Алфимов:
- Насколько я знаю, дети участников СВО тоже могут, есть дополнительные льготы. Там, по-моему, совсем просто так поступить не могут, но есть дополнительные льготы. Вот вам еще один плюс.
А. Кожевников:
- Да, это мы в голове держим.
В. Алфимов:
- Соответственно, и школы. Младший сейчас, наверное, должен пойти.
А. Кожевников:
- Да, младший пошел тоже. Мы сейчас в школу его оформляли (мы недавно переехали)…
В. Алфимов:
- То есть без очередей, без ничего?
А. Кожевников:
- Да, вообще без проблем. Я хочу сказать, что в обществе такое заметно, что люди с уважением относятся и к членам семей участников СВО. Я говорю, мы пошли в новую школу, и там, допустим, со стороны и школьной администрации, и вообще такое отношение очень благоприятственное как бы.
В. Алфимов:
- Обо всех льготах, которые положены участникам специальной военной операции, читайте на сайте Министерства обороны и на сайте Госуслуг, кстати, тоже, причем не только для москвичей, а вообще для всех регионов. Ну и, конечно же, читайте об этом в «Комсомольской правде», мы об этом пишем регулярно и достаточно часто. Алексей, спасибо большое.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
