Запад и власти Молдовы хотят превратить страну в «мини-Украину» в борьбе с Россией
Е. Афонина:
- Мы приветствуем всех, кто слушает радиостанцию «Комсомольская правда» в Москве и в других городах вещания. С вами ведущие программы Андрей Баранов…
А. Баранов:
- Здравствуйте. И Елена Афонина.
Е. Афонина:
- Сегодня во второй части нашего эфира мы вернемся к той трагедии, которая произошла ровно полгода назад, 22 марта 2024 года, в концертном зале «Крокус Сити Холл» произошел теракт, погибли 145 человек, сотни пострадавших. И сегодня люди приходили к сгоревшему «Крокус Сити Холлу», несли свечи, цветы, вспоминали тех, чью жизнь оборвали террористы. Мы хотим задать вопрос нашим радиослушателям. Почувствовали ли вы изменения в миграционной политике за эти полгода? Потому что те, кто совершил это чудовищное преступление, были гражданами другой страны, находящимися в большинстве своем здесь, в России, нелегально, что вызвало массу вопросов, и казалось, что это запустит определенные процессы. Произошло ли это?
А. Баранов:
- Ну, а начнем мы нашу сегодняшнюю передачу с внешнеполитической темы, хотя она касается бывшей нашей советской республики из числа тех, которые сейчас принято называть ближним зарубежьем. Республика небольшая – Молдавия или Молдова, как сейчас ее принято называть. Там грядут события, которые могут в скором времени поставить ее в ряд таких же серьезных проблем для нас, как и Украина.
В октябре там будут проведены выборы президента. Нынешняя глава Молдавии Майя Санду, известная своими прозападными или, точнее, прорумынскими настроениями и откровенно антироссийскими, причем, чем дальше, тем больше, все более русофобские ее заявления, действия, она ведет страну к тому, чтобы превратить ее после выборов (она надеется переизбраться) в мини-Украину по отношению к России. То есть, возможно, даже с тем, чтобы какие-то горячие действия предпринять. А там есть, против кого предпринимать. Это и русскоязычные граждане (и многие с российскими паспортами) в Приднестровье, и в Гагаузии. Как известно, в России достаточно серьезная молдавская диаспора. И вот буквально на днях у посольства Молдавии на Кузнецком мосту в Москве прошла акция. Пришли молдаване, живущие здесь, с гробом, выкрашенным в цвета Евросоюза. Хоронили свободу слова, как они говорили.
Почему? Потому что из первоначально намеченных 20 избирательных участков молдавские власти планируют оставить только 5, а то и того меньше. Почему? Ну, потому что большинство людей, живущих здесь и имеющих молдавские паспорта, настроены к России хорошо и будут голосовать не за Майю Санду, а за других кандидатов. И чтобы отсечь их, так же, как это было сделано в прошлые выборы, решили и сейчас сделать это.
Е. Афонина:
- Именно о том, к чему, собственно, это развитие событий сейчас ведет, мы и поговорим с нашими экспертами. На связи с нашей студией президент Ассоциации независимых политологов Приднестровья Андрей Сафонов.
А. Баранов:
- Андрей Михайлович, тут прошло сообщение на днях, что министр иностранных дел Украины Сибига встретился с молдавским министром иностранных дел и «указал на необходимость вывода российского миротворческого контингента из Приднестровья». Можно ожидать, что будут предприняты даже какие-то провокации против наших миротворцев там. И не исключено вступление в военные действия, а это значит, открытие нового фронта противостояния с Россией. Возможна ли такая перспектива? И что нам делать, как защитить людей? Или как предотвратить такие события?
Е. Афонина:
- И есть ли какая-то информация об этой спецоперации, которую сейчас готовят, понятное дело, не украинские спецслужбы, а британские? Информация об этом также прозвучала.
А. Сафонов:
- Вы знаете, украинская граница закрыта с 2022 года для Приднестровья, и каких-либо провокаций там не отмечалось, хотя находится, как известно, в Рыбницком районе склад вооружений и боевой техники, в селе Колбасна. Непосредственно на Приднестровье давит Молдова очень сильно, и я скажу почему. У Молдовы есть такая особенность, которая связана с тем, что в отличие от других республик бывшего Союза ее власти выступают за интеграцию с соседним государством в лице Румынии. А западники и британцы, судя по всему, поставили им задачу: если эту интеграцию проводить, то только вместе с Приднестровьем и Гагаузией. И, таким образом, на нас давят экономически, прежде всего, в течение последнего года, и давят также дипломатически. То есть они отказались от работы в формате 5 + 2, заявили, что переговоры как таковые вести не намерены. И нельзя исключать, что они с помощью экономического давления готовят у нас социальный взрыв, чтобы люди потребовали вхождения в состав Молдовы.
Это у них не получится, могу смело заявить. Но, я полагаю, с вами можно вполне согласиться в том плане, что здесь чувствуется направляющая опытная рука. Скорее всего, из западников это британцы. Ну и, конечно, братья-румыны тоже заинтересованы в том, чтобы Приднестровье сломалось. Но, повторюсь, они этого не дождутся.
Е. Афонина:
- Андрей Михайлович, а чем ломать-то будут, по вашему мнению? Я понимаю, что, может быть, в какой-то степени сейчас об этом говорить – кому-то сценарий подсказывать, но я подозреваю, что эти сценарии уже разработаны и даже получено одобрение. По каким болевым точкам могут ударить?
А. Сафонов:
- Они уже ударили. Они мешают экспорту и импорту. Допустим, к нам мешают завозить продовольствие, медикаменты, некоторые виды оборудования, в том числе медицинского. То есть они еще также мешают нашим заводам вывозить в полном объеме экспортную продукцию. Почему? Чем больше они будут на нас таким образом давить, рассуждают в Кишиневе, то меньше будет доходов в казну. Меньше доходов в казну – больше недовольство людей. Больше недовольство людей – ну, глядишь, тогда изнутри будут какие-то взрывы социальные, которые помогут им навязать нам капитулянский какой-то договор в плане вхождения в унитарную Молдову. Но люди это четко понимают и на провокации такого рода не поддаются.
А. Баранов:
- То есть настроения в обществе такие, что не пойдут на эти провокации, на социальные взрывы зря надеются в Кишиневе?
А. Сафонов:
- Недовольство от падения уровня жизни, безусловно, есть, но все видят из-за тупого национализма, который исповедует Кишинев, что в этом виновата не приднестровская власть, а давление идет извне.
А. Баранов:
- Население Приднестровья, насколько я понимаю, не будет голосовать на выборах? Или как-то будет участвовать? Там же еще одновременно референдум будет о вхождении Молдавии в Евросоюз.
А. Сафонов:
- Пока никаких заявлений у нас не было. Кроме того, у нас есть, конечно, большое количество обладателей молдавских паспортов. Но при этом отметим следующее. Вот я как аналитик вижу это таким образом. Туда ехать и голосовать – это значит, ты становишься уже жертвой определенной схемы. Цифры-то можно нарисовать, а потом заявить, что и приднестровцы поддержали переориентацию с России, с СНГ, с евразийского пространства на Молдову и Румынию даже. И после этого усилить на нас давление, заявив, что якобы власти ПМР не отражают интересы самого приднестровского народа. На мой взгляд, не надо вкладывать такое оружие в руки этих провокаторов.
А. Баранов:
- Но вы же не будете закрывать шлагбаумы и не пускать людей, если вдруг кто-то захочет ехать и голосовать.
А. Сафонов:
- Нет, конечно. Это было бы неправильно. Более этого, это означало бы большую подставу для Приднестровья. Скорее всего, здесь надо, как делалось раньше, кропотливо разъяснять, для чего нас туда заманивают. А заманивают нас туда, для того чтобы в условиях антидемократической атмосферы стартовавшей 20-го числа избирательной кампании и подготовки к референдуму сделать так, что не исключена будет фальсификация итогов выборов. Ну, смотрите, кажется, из 1221 избирательного участка (если не больше) всего 7 падает на Россию. На Канаду и Штаты – около 20 примерно. Кроме того, еще не снята с повестки дня такая схема, как голосование по почте. А мы знаем, что это взят пример со Штатов, где, вполне возможно, в 2020 году в ходе выборов были фальсификации, которые позволили администрации демпартии прийти к власти. Зачем же в эту схему влезать с головой?
А. Баранов:
- Вот пройдет голосование, допустим, переизберут Санду. Приднестровье остается Приднестровьем. Возможно повторение силовой акции 1992 года, когда Молдавия, получив карт-бланш от Запада, пересечет границу и попытается силой свергнуть правительство и установить свой контроль над Приднестровьем (и над Гагаузией, очевидно, одновременно)?
А. Сафонов:
- Такой вариант, конечно, сбрасывать со счетов нельзя, он не исключен. Но в то же время Кишинев опасается такого оборота событий. Потому что сравнение 1 на 1 потенциала Приднестровья и Молдовы не дает оснований говорить о том, что со стороны Кишинева это будет легкая прогулка, которая закончится так, как они хотят. Да, Молдову накачивают оружием. Было с 2023 года уже несколько бортов из Соединенных Штатов и Польши. Причем оружие поставляли и для национальной армии, и для полиции Республики Молдова. Ну, у нас запасы хоть и более-менее устаревшего, но, тем не менее, вполне боевого, работоспособного оружия, и его много. Поэтому в одиночку, как мне представляется, Кишинев 10 раз подумает, прежде чем напасть на ПМР.
А. Баранов:
- Но есть еще Украина. Если она с этой стороны границы подтянет хотя бы одну бригаду, это уже будет удар с тыла.
Е. Афонина:
- К нам присоединяется исполнительный директор Ассоциации внешнеполитических исследований им. Громыко Николай Межевич.
А. Баранов:
- Андрей Михайлович, вопрос - может ли Украина ударить с тыла, если Кишинев начнет военную операцию против Приднестровья? Вот пошла информация, что идет подготовка аэродрома Маркулешты для военных нужд ВСУ. И эта подготовка перешла в активную фазу. Оттуда даже удаляют русскоязычный персонал, но зато замечены румынские специалисты там. Если Украина подтянет хотя бы одну бригаду и ударит через украинско-приднестровскую границу, что в этом случае будет?
А. Сафонов:
- Ну, в данном случае не было пока таких известий о том, что со стороны Украины производятся какие-то враждебные действия. В том числе, возможно, и потому, что Украине как бы сейчас не совсем до Приднестровья. Даже и торговли с Приднестровьем нет. Ну, а что касается всех остальных аспектов, то мы знаем, что происходит к вопросу от ПМР, и понятно, что Приднестровье, оно как бы находится, с точки зрения Кишинева, в юридической плоскости Молдовы, поэтому проскочить мимо Молдовы никто не сможет. Можно, конечно, предположить, что по нам кто-то (неважно кто) сейчас нанесет удар без того, чтобы запрашивать Кишинев, но вероятность этого мала.
А вот что хотят в Кишиневе сделать – это вопрос. Там западники некоторые давят, насколько известно, чтобы втянуть Молдову (вы упомянули аэродром Маркулешты ) в некоторый такой военно-транзитный хаб. Удастся это или нет (пока власти Кишинева это опровергали), нам неизвестно. Но, опять же, если проанализировать действия британцев, они, наверное, хотели бы, чтобы Молдова втянулась в какую-то более активную игру на юго-западе бывшего Союза. Я хочу лишь только сказать, что до 20 октября, пока не ясна ситуация с выборами, с референдумом, скорее всего, ситуация останется подвешенной.
Е. Афонина:
- Николай Маратович, тот же вопрос вам. Как вы считаете, то, как развиваются сейчас события, может ли это спровоцировать горячую фазу уже после выборов 20 октября? Какая-нибудь провокация, предлог, который подхватят зарубежные СМИ и подадут его в том виде, в котором это необходимо Молдавии, ну и Румынии и дальше по списку – Британии, США и т.д.
А. Баранов:
- И там ведь наши миротворцы. Если они подвергнутся нападению, Россия должна будет вмешаться. Тогда открывается такой ящик Пандоры, который и представить сложно было.
Н. Межевич:
- Я недавно принимал участие в ряде мероприятий, посвященных 80-летию Ясско-Кишиневской операция. Это один из тех самых знаменитых сталинских ударов, хотя понятно, что это, прежде всего, удары, которые по фашистам наносил наш народ. Дело в том, что у меня еще раз была возможность пообщаться с коллегами, поговорить неформально. И у меня нет ощущения того, что Приднестровье забыло уроки 1992 года, когда румынские наемники и банды националистом под руководством будущего президента Молдовы Мирчи Снегура пошли штурмовать Бендеры и Тирасполь в легкой прогулке. Легкой прогулки у них не получилось. Количество жертв (знаете, очень грустно такие вещи говорить) по сравнению с нынешним украинским конфликтом или даже армяно-азербайджанским – никакое фактически, но урок был получен.
А. Баранов:
- Но мы помним о жертвах среди мирного населения там. Целый класс в школе погиб.
Н. Межевич:
- Да. И военных, и мирных жертв было относительно мало. Тогда, в 1992 году, мы к этому не привыкли. Потом, к сожалению, нам пришлось привыкать. К чему я это говорю. К тому, что просто так туда не войти. Да, с военной точки зрения эта полоса не обороняема ни с востока, ни с запада, но люди будут сражаться. Знаете, кстати, почему они будут сражаться? Отступать некуда. Нам можно было отступать от Бреста к Минску, от Минска - к Смоленску, от Смоленска – к Москве, от Москвы – к Сталинграду и т.д. Там отступать некуда, там враги со всех сторон. Поэтому люди будут воевать. Наша военная база, миротворческий контингент будет сопротивляться. Насколько это будет получаться, никто не знает. Вопрос – кто будет нападать. Если это молдавская армия, которую создавали, в общем-то, для парадов, это одно. Если это прошедшие тяжелый конфликт украинские бойцы, это другое. Если это Румыния (маловероятно, но тем не менее), это третье. Но в любом случае это не будет прогулка.
Е. Афонина:
- Николай Маратович, к сожалению, сейчас приходят на ум очень печальные события в Палестине. И мы видим, каким образом порой решаются проблемы. Все стирается в пыль и в ноль, без разницы, по каким объектам наносятся удары – гражданским, военным и т.д. И кто мешает той же Украине для достижения ее целей разработать подобную спецоперацию – якобы Приднестровье на кого-то напало, что-то там сделали, кого-то убили, куда-то там проникли, потом это будет все красиво подано: смотрите, террористы из Приднестровья напали, неважно на кого. И дальше начинается вот это страшное развитие событий, когда стирается все в ноль.
Н. Межевич:
- Людям, конечно, можно предложить. На Западе в принципе уже готовы есть все что угодно в информационном плане, вплоть до нападения Приднестровья на Индонезию. И кто-то поверит, кто-то будет обвинять и Москву, а заодно, возможно, и Пекин. Но я думаю, что эта возможность уже несколько и у Киева, и у Кишинева, скажем так, просрочена. Сейчас уровень доверия, кредит доверия к Киеву падает. Что же касается Молдовы, обратите внимание, при всех нюансах, но действующая президент Молдовы ведет (тяжело говорить такую вещь) очень взвешенную политику относительно Зеленского. То есть на фоне Зеленского это достаточно, скажем так, сбалансированная политика.
Е. Афонина:
- Андрей Михайлович, вы согласны с мнением Николая Маратовича?
А. Сафонов:
- Ну, то, что кишиневская элита боится втянуться в войну, это однозначно. Она прекрасно понимает, что Молдова небольшая, что, как говорится, ответка все равно будет включена. Судя по всему, что сейчас происходит, Кишинев ведет дело к полному или почти полному разрыву отношений с Россией, включая дипломатические. Я имею в виду вот эти меры, которые были, высылка большей части дипломатов, блокировка российских СМИ и интернет-ресурсов и т.д. Но пока, видимо, военный аспект на обозримую перспективу в планы Кишинева не входит. Но в случае, если Санду побеждает, если референдум дает как бы карт-бланш на дальнейший прозападный, прорумынский курс, тогда можно ожидать, повторяю, усиления, прежде всего, экономического давления на ПМР, чтобы спровоцировать взрыв изнутри и заставить, как говорится, согласиться на вывод российских войск, отказ от независимости. Я уже сказал, что никто на это согласия не даст, но другого у них в арсенале нет, шаг за шагом они усиливают давление в социалке и в экономике. Поэтому я думаю, что до конца года надо ждать каких-то новых видов давления в этом плане.
Е. Афонина:
- Ну вот, пожалуйста, буквально на этой неделе было сообщение. Вдоль Приднестровья в Одесской области устанавливают 13 башен, которые будут глушить российские телесигналы. Я не знаю, установили уже эти 13 башен или нет.
А. Сафонов:
- Об этом было только одно сообщение. Мне кажется, что с технической точки зрения это, мягко говоря, очень спорный вариант. Конечно, можно пытаться глушить или как-то мешать спутниковой связи и т.д., но мне кажется, что на сегодняшний день, по крайней мере, это себя никак не проявило. Другой вопрос, что Кишинев, конечно, старается максимально изолировать нас от российского информационного пространства и поля. Это делается для того, чтобы оторвать от восприятия России как цементирующего звена людей разных национальностей в Приднестровье – молдаван, украинцев и т.д. Но они немножко запоздали с этим. Поэтому, мне кажется, такой вариант тоже не сработает.
Е. Афонина:
- Спасибо большое. А сейчас мы переходим к той теме, мимо которой, естественно, сегодня пройти не могли. Ровно полгода назад, 22 марта 2024 года, в концертном зале «Крокус Сити Холл» произошел теракт, погибли 145 человек, сотни людей получили ранения, травмы, психологические травмы. И сейчас, когда прошло ровно полгода, возникает вопрос: почувствовали ли вы изменения в миграционной политике?
А. Баранов:
- Этот вопрос мы обозначили в начале нашей передачи, и вот уже идут отклики. Зачитаю некоторые. Пишут из Самарской области: «Нет, не почувствовали. Если и выдворяют их, так поштучно, десятками, а они прут и прут миллионами, да еще их научили брать ипотеки. У нас дворник из них. Рядом с нами 25-этажку построили, он взял в ипотеку квартиру. Вот соседям повезло».
Москва: «Изменений в политике по отношению к мигрантам никак не почувствовали в реальности. Каждый божий день плохие новости с их участием. А из радиоприемника и телевизора одна говорильня на эту тему, без конкретных принятых решений и действий».
Ставропольский край, Дмитрий: «Изменения есть, конечно, но совсем небольшие и, конечно же, абсолютно недостаточные. Мигрантов из Средней Азии должно быть несравненно меньше. И с диаспорами надо что-то делать, они должны исчезнуть как явление». «Нет, не почувствовали», - пишут из Карелии.
Е. Афонина:
- Давайте напомним, что по данному делу были арестованы 12 человек. Четырем предполагаемым исполнителям изначально было предъявлено обвинение в совершении теракта, повлекшего смерть, в составе организованной группы. Остальным – пособничество в совершении этого преступления. Сейчас помимо статьи о терроризме исполнителям также вменяется участие в террористической организации, прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности и незаконный оборот оружия в составе организованной группы. Я сейчас не буду называть фамилии четырех основных исполнителей этого теракта, я думаю, это сейчас совершенно ни к чему. Главное, тут нужно упомянуть, что они все – граждане Таджикистана, и некоторые из них находились в нашей стране незаконно, это уже стало очевидно на самом первом этапе расследования. И вот здесь как раз и появляется вопрос. За эти полгода, понимая всю опасность, понимая, к чему может привести ситуация с массовым нелегальным наплывом в нашу страну мигрантов, изменилось ли что-нибудь? Ну вот, ответ от наших радиослушателей прозвучал.
А. Баранов:
- Да, негативный ответ.
Е. Афонина:
- А теперь давайте попробуем эту же ситуацию оценить с нашим экспертом. Политолог, специалист по межнациональным конфликтам, директор Центра стратегических исследований стран Южного Кавказа Евгений Михайлов с нами.
Евгений Александрович, тот же вопрос мы хотим задать вам. Потому что здесь есть несколько поворотов в обсуждении этой темы, мы коснемся некоторых из них, но пока давайте дадим общую оценку. Можете сказать, есть ли некие изменения в миграционной политике после этой страшной трагедии, после этого теракта?
Е. Михайлов:
- Я бы сказал так. Они есть, но малозаметны. И большинство граждан, которые вам пишут, они в принципе правы в том, что говорится много, и действительно делается очень много заявлений, но пока конкретных решений нет. Да, мы видим в интернете, в СМИ постоянно: аресты идут, зачистка тех, кто выдавал патенты, тех, кто регистрировал граждан нелегальных и т.д. То есть это понятно, но на улицах на самом деле… Вот я иногда бываю в Москве, езжу в основном по командировкам, и я не замечаю абсолютно никаких изменений. Более того, когда идешь где-то (я даже намеренно хожу в таких местах), и на тебя смотрят волком, они группами ходят, мужчины в основном. Понятно, что они «голодные» до наших женщин, почему насилие происходит. Ведь заявляют о массовых насилиях, избиениях, убийствах. Либо, если вы хотите показать какую-то работу, вы тогда следите за эфиром, то есть вот работа. Там поймали, здесь изнасиловали, здесь граждане России попытались себя защитить, а вы не мигрантов как бы защищаете, а открываете уголовное дело в отношении тех, кто защищался. И получается такая ситуация, когда идут общие заявления о борьбе, а народ видит, что происходит все по-другому.
То есть, если взялись, то надо это делать более жестко, массово. Мы видели, кто-то из наших силовиков едет заключать какие-то договора с Киргизию, в Таджикистан, поддерживают тамошнюю полицию на сотни миллионов рублей и т.д. И многие задаются вопросом: почему бы эти сотни миллионов рублей не пустить на дактилоскопию, на приборы на границах, сделать жесточайший контроль? Понятно, что мы любим играть в эти политические образования – ЕврАзЭС и пр., и у нас есть безвизовое пространство. Но, насколько я знаю, недавно Горовой, замминистра внутренних дел, заявил о том, что очень было бы неплохо все-таки ввести визовый режим, но этому мешают определенные межправительственные соглашения. Но в условиях проведения СВО, в условиях такой угрозы, в условиях того, что мы видели, депутат Матвеев показывал фактические документы, подтверждающие финансирование вот этой массовой миграции из беднейших кишлаков Киргизии и Таджикистана британским правительством. Я думаю, что на этом фоне можно как-то подумать и с визовым режимом.
Е. Афонина:
- Упомянутый вами первый замминистра внутренних дел России Александр Горовой действительно сказал о том, что, во-первых, мы не знаем, какое количество мигрантов пересекает границу нашей страны, по одной простой причине. Что у нас по-прежнему нет ни дактилоскопии… Это же не нарушает абсолютно никакие законы. Это не визы вводить, это не какие-то препоны чинить, это просто понимать, кто к тебе в страну въезжает. Дактилоскопия – это минимальное, что можно сделать, и биометрические данные тоже, сетчатку глаза хотя бы снять и в базе оставить. Это же элементарно, это же безопасность страны. Я сегодня уже упомянула Палестину, и неслучайно. Ясно же, что нападение на Израиль тоже было спровоцировано. Ну, понятно же, что за этим тоже стоят люди, которые эту провокацию выполнили таким образом, что потом начались всем известные события, и до сих пор продолжаются.
Понимаете, если бы Россия поступала так же, как поступает Израиль… Напали на мирных людей в Москве, убили, сожгли, понятно кто, вот эти люди. Что должна делать страна дальше, устраивать этот массовый террор и геноцид в другой стране? Нет, конечно. Россия на это никогда не пойдет. Поэтому мы и говорим, что ждем каких-то конкретных шагов, которые реально могут улучшить ситуацию, а не уничтожать всех только потому, что этот человек родился в той стране, откуда к нам приехали террористы. Это варварский метод, и Россия никогда этим путем не пойдет. Но хоть что-то делать надо.
А. Баранов:
- Да, надо что-то делать. Кстати, что-то и делается. По крайней мере, выдворять больше стали, с этим никто спорить не будет. Другое дело, что навести порядок с коррупцией, которая, как спрут, опутала этот миграционный процесс. И когда что-то вводится, находятся люди, которые всё это обходят. Эти «резиновые» квартиры как были, так и есть, беспредел на рынках, неучтенная рабочая сила – как было, так и есть, и процветает. Надо бороться с этим в наших собственных структурах тоже, и жестче это делать, а не только наказывать этих мигрантов, хотя, конечно, и это забывать не стоит.
Е. Афонина:
- Евгений Александрович, если сейчас попытаться понять, что в принципе могло произойти после такого страшного теракта, по вашему мнению, правильный ход событий, он каким должен быть? Ну, который бы действительно показывал, что уроки этой страшной стратегии учтены.
Е. Михайлов:
- Правильный ход событий – это то, что уже в принципе все говорят: ужесточение миграционной политики, введение визового режима, дактилоскопия. Даже я вам скажу так. У русских людей перед тем же Крымским мостом у всех берут дактилоскопию. Это нормально, ничего в этом плохого нет. Соответственно, нужно требовать и добиваться политикам, депутатам, чтобы выделялись средства. Надо миллиард или два – выделили. Сэкономим в результате уменьшения преступности в разы больше, в том числе и нервов населения, и жизни населения. Вот о чем нужно понимать. И, конечно же, ужесточать законы за потворство незаконной миграции. Я ранее говорил о том, что в принципе это измена Родине. Я бы сейчас, в нынешних условиях, довел бы эту статью «измена Родине» до максимального наказания.
Е. Афонина:
- Госдума как раз в этом направлении и размышляет. Уже прозвучали, в том числе и в эфире радиостанции «Комсомольская правда», был председатель Госдумы Вячеслав Володин, и он как раз об этом говорил, в том числе и по миграционной теме. Там есть достаточно большой кусок эфира, можете его или перечитать на сайте kp.ru, или пересмотреть.
Евгений Александрович, мы говорили о том, что можно разные повороты в этой теме найти, и один из них, на наш взгляд, довольно такой, показательный.
А. Баранов:
- Речь, может быть, не вчистую о миграционной политике, но об одном из символов, так сказать, мигранта определенного вероисповедания.
Е. Афонина:
- Скорее радикального направления.
А. Баранов:
- Да, радикального направления этого вероисповедания. Речь идет об исламе, конечно. Речь идет о ношении никабов в общественных местах, в частности, в образовательных учреждениях. Напомню, никаб – это одежда, полностью покрывающая женщину, оставляющая только прорезь для глаз. Она запрещена во многих странах, в том числе странах ближнего зарубежья, откуда к нам едут мигранты. Но некоторые из них, приезжая сюда, пользуются этой одеждой. Так вот, с инициативой выступил депутат Даванков, представляющий фракцию «Новые люди», чтобы на федеральном уровне запретить в школах, высших учебных заведениях, общественных местах ношение никабов. Законопроект был взят на рассмотрение в правительство, но там было принято решение оставить это на усмотрение местных руководителей – директоров школ, ректоров вузов, начальников различных учреждений и т.д.
Е. Афонина:
- А это как раз та практика, которая существует сейчас.
А. Баранов:
- Да. И никто не даст гарантии, что кто-то, может быть, в какой-то сельской школе в каком-нибудь нашем регионе, где ислам является очень распространенной религией, не скажет: ну, а почему нет? И это будет сделан еще один шажочек в сторону радикализации ислама, к которому претензий, конечно, нет как к мировой религии. Но теми, кто, прикрываясь этой религией, переходит к терроризму, к радикальным методам давления на общество, на других, это может быть использовано.
Е. Афонина:
- Евгений Александрович, это тема, которая сейчас, таким образом, была несколько нивелирована, потому что еще один заход делать после господина Даванкова, наверное, будет сложновато и тяжеловато. Ведь это же не про религию, это про безопасность.
Е. Михайлов:
- Здесь я хотел бы немножко расшифровать то, что сделал Даванков. На самом деле вроде бы правильный закон, тем более, Володин, насколько я знаю, поддержал, но там было указано запретить ношение религиозной одежды и атрибутов, которые будут закрывать лицо. На это мы услышали отзыв Адама Делимханова о том, что, дескать, религиозную одежду запрещать у нас по Конституции нельзя. Но не в этом суть. На самом деле закон, я думаю, будет принят. Просто подача его была не такая правильная. Нужно принять закон о запрете ношения любой одежды, способствующей закрытию лица. Дело в том, что мы раньше говорили: хиджабы и т.д. Хиджабы – это завеса, если брать дословный перевод.
А. Баранов:
- Ну, это плотный платок, который окутывает голову, но лицо остается открытым.
Е. Михайлов:
- Он бывает разный. Соответственно, здесь тоже можно говорить, что запретить. Но в данном аспекте я скажу так. В той же Чеченской Республики муфтии и все ведут работу. Там они ходят в хиджабах, но лицо у всех открыто. Чеченцы, как и мы, прекрасно знают, что такое терроризм. И формулировка о запрете религиозной одежды, я думаю, может, это и обижает. У нас много мусульман. И в каждом регионе пускай разрешают ношение религиозной одежды, но если будет закон введен, именно ношение одежды, которая закрывает лицо, я думаю, никто обижаться не будет. Ходите в хиджабах – пожалуйста, но лицо не закрывайте. И проблема будет нивелирована. Я думаю, в этом плане мы и увидели такое отторжение определенной части людей, исповедующих ислам, что вот такая формулировка.
Я общался недавно (я же еще советник Организации исламских государств по противодействию идеологии экстремизма), я звонил в Таджикистан, в Кыргызстан, Узбекистан. Они говорят: да, у нас принимаются законы, но у нас нет запрета на ношение никаба, у нас есть запрет на ношение одежды, которая не позволяет идентифицировать лицо.
Е. Афонина:
- Евгений Александрович, насколько я знаю, буквально на этой неделе было нападение на муфтия Таджикистана.
Е. Михайлов:
- У нас тоже есть такое, у нас тоже нападают.
Е. Афонина:
- Просто нужно сказать, что как раз муфтий Таджикистана выступает за то, что нельзя давать волю террористов и возможность им оставаться неузнаваемыми, если закрыто лицо или полностью закрывающая лицо одежда. То есть он как раз на этой стороне выступает. И неудивительно, что на него было совершено такое нападение. Слава богу, ранение было несерьезное, но тем не менее. То есть мы видим, что агрессивная часть воспринимает это именно так. В таком случае можете ли вы сказать, чем продолжающаяся ситуация, когда человек может быть неузнанным, в итоге может обернуться в нынешних условиях, вот сейчас?
Е. Михайлов:
- В нынешних условиях это может обернуться всем, чем угодно, прежде всего, террористической угрозой со всех концов. Буквально несколько лет назад по всему югу России – в Ростовской области, на Ставрополье и т.д. можно было видеть прямо группы в никабах. Идут мужчины и целая куча женщин, и все в никабах, полностью закрытые. Я скажу так. Эти ваххабитские течения, которых не так много, и с ними борются в Дагестане, Чечне, Кабарде, их оттуда как бы выдавливают, не дают, пытаются как-то бороться, и они находят места, где пытаются ходить так, как им вздумается. Они проповедуют то, что им вздумается. То есть это серьезная борьба, и с этим надо бороться. Иначе мы увидим реальное усиление террористической активности. Потому что буквально недавно нам показывали, спецслужбы поймали того-то и того-то, у кого был в рюкзаке никаб. То есть это способ действительно прятаться.
А. Баранов:
- Да, был случай, когда террорист использовал женский никаб.
Е. Михайлов:
- Конечно, государству не нужно пускать это на самотек, дескать, в регионах. В регионах есть определенные правила, в российских регионах девочки должны ходить так в школе, в республиках Северного Кавказа они должны сами это регулировать. Но государство должно ввести именно закон, запрет на ношение одежды, скрывающей лицо. И тогда, я думаю, на уровне регионов это будет уже понятно. Пришла ты в хиджабе, лицо видно – ну, и ладно. По крайней мере, тебя можно идентифицировать. Иначе мы действительно можем получить большую проблему. И если мы будем продолжать бодаться на этой теме – запретить хиджабы, никабы и так далее… Нам нужно четко поставить: запрет одежды, которая не позволяет идентифицировать лицо. И тогда, я думаю, общество более-менее успокоится, и будет проще.
А. Баранов:
- Ну, это казуистика. Потому что никаб как раз и является одеждой, закрывающей лицо.
Е. Афонина:
- Нет, здесь речь идет о том, что невозможно будет носить балаклавы, маски квадроберов и пр., то есть то, что не позволяет идентифицировать. Убирается вот эта религиозная составляющая, как правильно сказал Евгений Александрович, на которую и делают упор противники этого законопроекта. То есть они же на этом заостряют внимание, а не то, что речь идет о том, что вообще нельзя закрывать лицо, неважно, кто это, мужчина, женщина, чем лицо закрыто и т.д.
А. Баранов:
- Да, будет использовано как наезд на религиозные обычаи и порядки.
Е. Афонина:
- Давайте обратимся к главе СПЧ Валерию Фадееву, который и был, собственно, инициатором обсуждения этой темы еще в мае. И он, комментируя отрицательный отзыв кабинета министров на этот законопроект, сказал, что надо к этому относиться гораздо более деликатно, чем это сделали депутаты в своем законопроекте, и мы еще вернемся к обсуждению этой темы, нам необходимо глубокое обсуждение, - сказал он, назвав упомянутый нами законопроект «очень невнятным». Вот такая оценка.
А. Баранов:
- Ну, а пока нам идут сообщения, я должен признать, что из десятков откликов на тему, почувствовали ли какие-то изменения миграционной политики, ни один не сказал, что да, почувствовал серьезные изменения. Есть несколько откликов, где говорится, что кое-что есть, но малозаметно, а в основном негативные: нет, ничего не почувствовали, к сожалению, улучшений нет. Вот такая реакция с мест, причем из разных географических регионов – и из центральной России, и из Сибири, и с Севера.
Е. Афонина:
- А значит, и мы в эфире радиостанции «Комсомольская правда», в программе «Национальный вопрос» будем продолжать обсуждать все негативные моменты, связанные с вот такой неконтролируемой миграцией. Мы благодарим нашего эксперта. Всего доброго.
Подписывайтесь на новые выпуски нашего подкаста на любой удобной платформе и слушайте, когда удобно!
