Ярошенко: Природный пожар может распространяться быстрее, чем человек бежит
Скачать передачу [mp3, 22.3 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
М. Баченина:
- Здравствуйте! В эфире «Передача данных». У нас в гостях биолог, руководитель лесной программы «Гринпис России» Алексей Ярошенко.
А. Ярошенко:
- Здравствуйте!
М. Баченина:
- Огненный сезон в Австралии стартовал еще в июле. Пожары не утихают до сих пор, а это еще не лето в том полушарии. Большие площади занимают лесные пожары, а там кусты. Специалисты это называют кустарниковыми пожарами, потому что они больше всего горят. В огне погибло 25 человек, в том числе, несколько пожарных-добровольцев, уничтожено, например, Новый Южный Уэльс более 2 тысяч домов. И на данный момент там бушует более ста активных пожаров. И пишут, что большинство возгораний возникают по естественным причинам, например, от ударов молний в сезон засухи. Это соответствует действительности?
А. Ярошенко:
- Не совсем. К сожалению, уже ущерб больше, погибших уже 28 человек. Площадь пожаров уже около 11 миллионов гектаров. И большинство пожаров, все-таки, рукотворные. Да, много ходит разговоров о том, что много пожаров от молний, что даже сами пожары способствуют образованию грозовых облаков и возникновению молний. Но пока главной причиной является человек. И даже местные исследователи отмечали, что когда эта пожарная катастрофа начиналась, во многие дни не были зафиксированы ни грозы, ни молнии. К сожалению, человек главный виновник. И можно сказать, перефразируя Булгакова, что пожарная опасность не в лесах, не в кустарниках, а в головах. То, что мы имеем в Австралии, что было в Сибири на Дальнем Востоке, это почти всегда и везде так.
М. Баченина:
- Илья Варламов сейчас в Австралии. Он сделал много фотографий, этот ужас невозможно представить! Он говорит, что читал, что, мол, некоторые поджигатели – это эко-активисты. Они считают, что пожары – это хороший способ обратить внимание на изменение климата.
А. Ярошенко:
- Я думаю, что у нас любят валить на эко-активистов. Я это хорошо знаю, как активист. Поджигают по самым разным причинам. И по исследованию австралийского института криминалистики примерно половина пожаров связана с поджогами. Либо доказанные поджоги, либо предполагаемые. И большая часть – это пожары по неосторожности.
Кто-то поджигает по хулиганству, кто-то от скуки, кто-то, предполагая, что лучше сейчас, чем будет гореть в самый опасный сезон.
М. Баченина:
- Он думает, что сможет контролировать.
А. Ярошенко:
- Да. Это обычная ситуация. И у нас очень многие пожарные катастрофы развиваются ровно по такому же сценарию. Главный источник пожаров – это люди. Даже на самых малонаселенных. А в Австралии сейчас горят самые густонаселенные территории.
М. Баченина:
- Недавно пришел снимок из космоса. Видно, как она горит.
А. Ярошенко:
- Сейчас множество спутников и по космоснимкам видны даже небольшие пожары. Да, горит все восточное побережье.
М. Баченина:
- А у нас ходили слухи, что поджигали «черные» лесники, чтобы замести следы несанкционированной валки леса, продажи.
А. Ярошенко:
- Я это слышу чуть ли не каждый день. И это, к сожалению, обычная практика, что люди живут суевериями. От кого скрывать следы воровства, если…
М. Баченина:
- От органов.
А. Ярошенко:
- Да нет никаких органов давно! Они, конечно, есть, но они такие слабые. До 2006 года работников лесной охраны было почти 100 тысяч человек. Плюс были другие работники лесного порядка – около 100 тысяч человек. Лес не был бесхозным. Вся система работала не идеальным образом, но люди в лесу были.
Сейчас инспекторов меньше 25 тысяч. И в основном они заняты бумагооборотом. И на тех территориях, которые горели в Сибири в этом году, а это в основном таежная зона. Кстати, все говорят про Сибирь, но в Дальневосточном округе больше сгорело, чем в Сибири, в Якутии, в первую очередь. И нет там сейчас лесной охраны. Это гигантские территории, а денег наши дальневосточные регионы получают примерно десятую часть от того, что нужно. На что леса охранять? А если не на что, то и некому. Поэтому скрывать не от кого.
М. Баченина:
- А в Австралии есть, на что охранять?
А. Ярошенко:
- Там с охраной территорий дело обстоит лучше, но тоже обширная территория. Тут такой момент… Если огонь активно используется в практике землепользования для разных целей, могут быть контролируемые выжигания в расчете на то, что вот сейчас у нас не самый жар, а в жару не загорится. Может быть сжигание порубочных остатков, разные цели. Но до тех пор, пока огонь широко используется в практике землепользования, а в Австралии очень широко используется, какой бы ни была пожарная служба, невозможно сохранить природные территории от пожаров.
М. Баченина:
- В огне погибло такое количество животных! Всемирный фонд дикой природы дает оценку в 1 и 25 сотых миллиарда особей. Коалам ничего не угрожает, а некоторые виды птиц, лягушек могут исчезнуть полностью. А что будет с эко-системой после гибели подобного масштаба? Есть ли методы спасения животных отработанные?
А. Ярошенко:
- Методы спасения животных хотя бы частично есть. Но подумайте, если уничтожена эко-система, где они жили, где они будут жить и что есть? Наверное, физически можно спасти какую-то часть животных. Надеюсь, большинство видов сохранится, хотя постепенно им все больше угрожает вымирание. Такого масштаба пожаров в Австралии не было за последние десятилетия, но катастрофа повторяется регулярно.
М. Баченина:
- Глянцевый черный какаду. Для нас, жителей России, кто это? А это птица, которая исчезнет с планеты! Места гнездования разорены огнем.
А что у нас с летними нашими пожарами? По животным есть сводка?
А. Ярошенко:
- там масштаб примерно такой же. В Австралии сейчас 11 миллионов гектаров пожаров, ау нас 15 миллионов гектаров в этом году. Посчитать количество животных, конечно, невозможно, причем, даже то, что в Австралии посчитали, это только позвоночные животные, а там погибло на порядки больше беспозвоночных. Они важны для эко-системы. И то же самое у нас.
Животные – это понятно и эмоционально. Но важно сохранять эко-систему.
Ничто никуда не исчезает бесследно. Если дерево в течение жизни связывает углекислый газ, выделяет кислород в процессе фотосинтеза, оно накапливает углерод, который отобрало у углекислого газа и накапливает в своих тканях. Потом эти ткани превращаются в мертвую древесину, в опак и так далее. И накапливается в эко-системе. Какая-то часть возвращается обратно при дыхании живых деревьев, при разложении мертвых, но в целом, если эко-система живет долго без катастрофических событий, в ней накапливается все больше углерода. И это тот углерод, который связан с растением в процессе фотосинтеза. Соответствующее количество кислорода попадает в атмосферу и там находится. Если все это накопленное горит, то происходит обратный процесс. Забирается из атмосферы кислород, превращается в углекислый газ, выбрасывается в виде углекислого газа обратно. Это и парниковый эффект, снижение количества кислорода в атмосфере и парниковый эффект. И чем сильнее парниковый эффект, тем сильнее меняется климат, тем больше засуха и сильнее пожароопасный сезон. И больше пожаров. Это следствие не только пожаров, но пожары вносят в него немалый вклад.
Второй механизм действует еще вернее и быстрее. Когда прогорают крупные территории, если это полуоткрытые ландшафты как в Австралии на большей территории, как у нас в Прибайкалье, в Приамурье, на юге Приморья то же самое. Полуоткрытые ландшафты во многом сформированы огнем, человеком, который жжет. И каждый новый пожар сжигает какую-то часть взрослых деревьев и уничтожает на пройденной им площади почти все молодые деревья. Территория становится более открытой.
М. Баченина:
- Для пожара это хорошо?
А. Ярошенко:
- Конечно. Все сухие растительные материалы на открытой территории быстрее просыхают. И ветер. Он разносит пожар с огромной скоростью. Чем больше территория прогорает, неважно, от молнии, от случайных поджогов, по всем причинам, которые действуют. Чем она больше горит , тем легче пожарам возникать и распространяться на большие расстояния. И мы это видим от востока Бурятии до Тихого океана.
М. Баченина:
- Я побывала на Дальнем Востоке после пожаров. Ощущение, что я ехала по саванне. Мертвые стволы деревьев… будто я и была в Австралии. Я и вспомнила Австралию.
Мы не первый раз возвращаемся к человеческому фактору. Как специалисты по пожарам выявляют причину? И как считают погибших животных?
А. Ярошенко:
- Причину выявляют далеко не всегда. Во многих случаях причину выявить невозможно. Сейчас существует система фиксации молний, радиопеленгация. Молнии фиксируются, причем, на большом расстоянии от станции пеленгации на сотни километров. У нас такая пеленгация действует практически по всей стране, кроме самого крайнего северо-востока.
М. Баченина:
- Ударила молния и мы знаем об этом?
А. Ярошенко:
- С большой вероятностью мы знаем. Понятно, что это дело статистическое, но если мы понимаем, что молнии в таком-то районе не было, а пожаров возникло много, то, скорее всего, пожары рукотворные. Мы можем это проанализировать. Корреляция мест возникновения пожаров, дорог, поселений.
М. Баченина:
- А животных как считают?
А. Ярошенко:
- Никто их прямо посчитать не может. Конечно. Есть оценки плотности, численности видов на такой- то территории, приуроченных к каким-то определенным эко-системам. И на основании этих оценок делается экстраполяция на всю выгоревшую площадь. Это грубые оценки, но других просто нет.
М. Баченина:
- Я читала, что людей эвакуировали чуть ли не в новогоднюю ночь. С такой скоростью огонь пожирает дома, что невозможно поверить в это?
А. Ярошенко:
- Да, пожары могут распространяться с очень большой скоростью. Быстрее, чем человек может бежать, а иногда даже быстрее, чем человек может ехать на машине.
М. Баченина:
- Сейчас вы меня поразили.
А. Ярошенко:
- Мощный травяной пожар может распространяться на десятки километров в день. Вторая причина тоже связана с массовым применением огня в практике землепользования. Когда люди к этому привыкают, когда кто-то что-то каждую весну выжигает, причем, это часто делается официально, что вот разрешено выжечь, люди просто привыкают, что просто все время что-то горит. И не обращают внимания.
М. Баченина:
- Есть ли шанс лесу пережить пожар? И что такое «пережить» в данном случае?
А. Ярошенко:
- Шанс пережить есть. Например, в этом году у нас площадь лесных пожаров 15 миллионов гектаров в 19-м году в России. По предварительным оценкам, которые опубликовал недавно институт космических исследований и Центр по проблемам экологии и продуктивности лесов, они оценивают площадь погибших от пожаров лесов в этом году в четыре с небольшим миллиона гектаров. В разы меньше.
М. Баченина:
- Они врут?
А. Ярошенко:
- Нет. Это добросовестные и честные специалисты. Львиная доля лесов, обычно больше половины переживает пожар. Пожары формируют свой тип ландшафта. Если лес постоянно горит, там может быть лес, приспособившийся к такому регулярному выжиганию, но это будет не любая лесная эко-система. Это будет определенный тип лесных эко-систем.
М. Баченина:
- Когда мы поймем последствия этой глобальной катастрофы, когда каждое лето в нескольких точках планеты такие масштабы пожаров?
А. Ярошенко:
- Наверное, одно из первых такое. Сейчас лес является мощным поглотителем углекислого газа и регулятором климата. Если лес горит очень часто, как наша Сибирь или как Австралия, он из поглотителя превращается в мощный источник углекислого газа. И он начинает работать не против изменений климата, не смягчает эти изменения, а увеличивает их. Это и будет самое первое глобальное изменение. Оно или уже произошло, или мы где-то близки к нему.
М. Баченина:
- И мы начнем с вами задыхаться?
А. Ярошенко:
- Конечно, не так быстро. Изменение климата – это не про количество кислорода. Кислорода в атмосфере достаточно много. Это, скорее, про накопление других газов.
М. Баченина:
- Это вот зима без снега. Самая теплая за период наблюдений.
А. Ярошенко:
- Это явное проявление. И лес – это один из самых мощных регуляторов климата на планете. Океан и лес. И пожары ломают этот регулятор. И ломают очень быстро. Мы пока надеемся, что они его еще не сломали в планетарном масштабе, но эта надежда немного уже качается. И мы понимаем, что сломать этот регулятор можно в ближайшие годы.
М. Баченина:
- Гораздо быстрее, чем планета сможет приспособиться.
А. Ярошенко:
- Конечно. Тут слишком много неопределенностей.
М. Баченина:
- Спасибо. Надеюсь, мы будем пристальнее смотреть на эту и уделять этому больше внимания.
