Официальный курс: СВО до победного конца
И. Панкин:
-Здравствуйте, друзья. В студии Радио «Комсомольская правда» Иван Панкин, на связи по скайпу Георгий Георгиевич Бовт, один из ведущих российских журналистов и политологов.
Г. Бовт:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- У нас громкое заявление Дмитрия Анатольевича Медведева. Чем оно интересно? Не только содержательной частью, но и тем, что это заявление написано, конечно же, у него в Telegram, где же еще, спустя 12 дней абсолютной тишины.
Г. Бовт:
- Стандартный период для отпуска, наверное, был где-то без интернета.
И. Панкин:
- 12 дней, как я понимаю, он молчал. Последнее до этого сообщение сделано 8-го числа, что символично. Мы вспоминаем события августа 2008 года, война 08.08.08, он что-то там написал, не буду цитировать предыдущий пост.
Г. Бовт:
- Кстати, мне интересная пришла мысль о том, что, может быть, это было сделано по соображению безопасности. Я знаю, что многие спецслужбисты, которые, допустим, выезжает он за границу, он мобильный телефон свой отключает, например. Или пользуется другим, анонимным Поэтому, поскольку есть определенные правила поведения в сети для чиновников такого уровня, как и для спецслужб, то я думаю, что это молчание было вызвано тем, что Дмитрий Анатольевич беспокоился, чтобы его не идентифицировали по геолокации, в том числе.
И. Панкин:
- Как вариант.
Г. Бовт:
- Или, может быть, там не работает защищенная связь, например, интернет, он там не пользовался. Хотелось бы почитать, конечно, где он отдыхал, любопытно просто.
И. Панкин:
- А может быть, он был в районе новых регионов? Он туда тоже периодически ездит.
Г. Бовт:
- То же самое. Мне кажется, если бы он был в районе этих регионов, то это было бы опубликовано. Что тут таить? Постфактум, по крайней мере. Режим молчания в сети был, видимо, по вопросам безопасности, с точки зрения скрыть геолокацию.
И. Панкин:
- А куда бы Дмитрий Анатольевич Медведев мог сейчас поехать, как вы считаете?
Г. Бовт:
- Куда угодно.
И. Панкин:
- В Испанию, что ли?
Г. Бовт:
-Нет, конечно, не в НАТО.
И. Панкин:
- А вы говорите - куда угодно.
Г. Бовт:
- Куда угодно, я имею в виду, есть же на востоке много стран. Есть в России много регионов. На Алтай он мог поехать. Там далеко не везде ловит. Мог в Оман поехать, например.
И. Панкин:
- Во Вьетнам, кстати говоря.
Г. Бовт:
- Во Вьетнам мог поехать. Мог теоретически. Не знаю. Пусть напишет сам, чего мы будем гадать.
И. Панкин:
- Нячанг наш, Георгий Георгиевич, я съездил, проверил - все в порядке. Так что, Дмитрий Анатольевич, если вдруг не ездили, пожалуйста, милости просим. У меня там много знакомых, приезжайте, вас встретят хорошо, хлеб-соль, все такое. Интересно, кстати говоря, он же написал по поводу того, что никаких переговоров до полного разгрома врага. Заявление сделано, конечно, на фоне того, что произошло в Курской области.
Г. Бовт:
- Там в форме такой написано - будь здоров.
И. Панкин:
- То, что капслоком выделено, я читаю: «Переговоров до полного разгрома врага никаких». Вот что написал Дмитрий Анатольевич Медведев. Никаких переговоров. Но это, конечно, после того, как они вторглись, сволочи, в Курскую область, и тут уже никакой иронии. Как вы считаете, его видение этих процессов совпадает с реальностью?
Г. Бовт:
- Да, думаю, что оно совпадает с представлениями еще и выше Дмитрия Анатольевича Медведева руководства. Путин не в таких, конечно, выражениях на грани фола выражается, извиняюсь за тавтологию, но по сути он говорит то же самое сейчас в последнее время, что не с кем разговаривать. Но тут есть некоторая такая, может быть, это чисто какая-то недоговоренность или нестыковка. Потому что сразу после нападения, после вторжения ВСУ в Курскую область, зампред в Совете безопасности ООН Полянский заявил, что Россия отзывает свои предложения, которые Путин делал в середине июня в связи со Швейцарской мирной конференцией, ультимативные такие требования к Украине по мирному урегулированию, вот Россия их отзывает. И после этого кто-то из представителей Кремля сказал, что типа не отзывает, они остаются в силе, но говорить не с кем. Мне кажется, что Медведев на самом деле гораздо точнее все сказал. И мне видится это так, что в верхах российских такое сейчас представление, что с режимом нынешним киевским договариваться не о чем, что одна из целей СВО, которая, впрочем, публично не оглашается вслух, это снос режима Зеленского, а может быть, даже и уничтожение украинской государственности, как цель спецоперации. Но вслух это не говорится. Но, наверное, подразумевается.
И то, что проговаривает Медведев вслух, оно, в общем, витает и, наверное, во всех кремлевских коридорах. Я, честно говоря, тоже не вижу оснований, так реалистично глядя на вещи, я не вижу оснований для каких-либо компромиссов. Даже если ВСУ выдавливают из Курской области, чего в ближайшие дни не произойдет, это очевидно, там все надолго. И даже если это бы произошло, то ничего не будет происходить. Ничего не будет. Фиксация по линии фронта мне тоже представляется нереалистичной, поскольку это не снимает никаких угроз, возникает некое жалкое подобие «Минска-3», на что ни Киев, ни Москва сейчас не готовы идти. В Киеве, я вижу по публикациям в украинских пабликах, в заявлениях, которые доступны, украинских политиков, в общем, некое подобие эйфории. Там считают, во всяком случае, подают публично, может, они считают иначе, рискуют, но публично подают операцию как успешную. Давай-давай, вперед, мы там еще захватим какое-то количество квадратных километров. На Западе это тоже встречают с воодушевлением, потому что ВСУ оказываются способными наносить такие неожиданные удары, надо давать еще больше оружия и так далее.
Зеленскому важно добиться сейчас по факту одобрения ударов по российской территории с помощью западного оружия, явочным порядком. Возможно, не получив формального одобрения, но ударив пару раз и не получив отлуп, это будет принято как одобрение. Так что цели такие, в общем, достаточно далеко идущие. И в этих условиях, конечно, и Москва тоже повысит свои ставки в этом противостоянии.
И. Панкин:
- А когда вы говорите о сносе киевского режима и уничтожении украинской государственности, я бы хотел понимать, в чем разница?
Г. Бовт:
- Я не вижу пока реалистичных путей к достижению этой цели на сегодня.
И. Панкин:
- Нет, мы про финал говорим. Вы сказали: рассматривается вариант уничтожения киевского режима или даже снос украинской государственности.
Г. Бовт:
- Я говорю о том, как по моему представлению выглядят цели СВО в коридорах власти. Это не моя точка зрения.
И. Панкин:
- А что такое - снос украинской государственности? Уничтожение киевского режима - более-менее понятно.
Г. Бовт:
- Это замена режима Зеленского на какой-то марионеточный, грубо говоря, режим. И установление такого режима, который бы полностью устраивал Кремль. Я думаю, что в Кремле видят цель, задачу максимум спецоперации именно таким образом.
И. Панкин:
- Задача минимум есть?
Г. Бовт:
- Не знаю. Я вообще не знаю, что является задачей минимум. Потому что задача минимум, объективно говоря, это фиксация по линии разграничения. Но я, честно говоря, не верю, что в Кремле удовлетворяется этой целью теперь. В том числе, после вторжения на территорию России. Поэтому мне кажется, что в Кремле сейчас максималистские такие взгляды по поводу СВО и максималистские взгляды по поводу украинского режима. Я не верю, что в Кремле кто-либо всерьез представляет себе какие-либо договоренности с Зеленским.
И. Панкин:
- Правильно ли мы делаем, что ждем? Я тут недавно вспомнил. Спецоперация же началась в феврале месяце, в конце февраля. А чуть-чуть ранее, буквально в том же феврале, кстати, 2022 года, была Мюнхенская конференция, на которой, помните, что было? Зеленский, помните, про что говорил? Про ядерное оружие. И тут вновь распространяется информация про то, что у Украины есть «грязная» бомба, они ее собрали и собираются применить.
Г. Бовт:
- Эти разговоры были и два года назад.
И. Панкин:
- Хорошо. Зеленский говорит: смотрите, мы вторглись в Курскую область, ничего не было. Россия не нанесла по нам ядерный удар, нам нечего бояться. Ну, и вам, западным странам. Чем эти слова отличаются от тех, сказанных два с половиной года назад?
Г. Бовт:
- Они отличаются тем, что все-таки во вторжении в Курскую область налицо явное намерение не драматизировать этот эпизод.
И. Панкин:
- Вы оцениваете это хорошо или не очень хорошо? Как?
Г. Бовт:
- Есть ситуация военных действий. Есть восприятие военным командованием главных фронтов и не главных фронтов. Мне кажется, что в голове Главнокомандующего и с подачи его - Генштаба Курский фронт не видится главным, а главным видится фронт на Донбассе, где есть хотя медленное, но ежедневное продвижение. На этом фоне Курский фронт, как мне видится, не представляется главным. Потому что хорошо, они продвинулись на 20-30 километров. Чем дальше продвигаются, тем сложнее будет логистика. Будут окапываться, выбивать будет трудно. Поскольку цель вторжения - это очевидно отвлечь войска российские с донбасского направления, то в противовес этому принято решение не отвлекать большое количество войск с донбасского направления. Какое-то количество, наверное, оттуда перебросили, но не такое, которое позволило бы ВСУ перейти в контрнаступление в Донбассе. Соответственно, наверное, я не знаю, опять же, это военному командованию решать, допускается возможность перехода к позиционному противостоянию в Курской области на какое-то время, чтобы все-таки сосредоточить свои усилия именно на донбасском направлении.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, мы с вами как-то упустили тему замедления, скажем так, YouTube. Как-то прошли мимо. Как вы вообще относитесь к этому решению властей - замедлить YouTube, с чем оно связано, чем вдруг YouTube им помешал, ну и так далее?
Г. Бовт:
- Я отрицательно отношусь ко всем проявлениям цензуры.
И. Панкин:
- А это цензура вы считаете?
Г. Бовт:
- Конечно. Как со стороны YouTube, который цензурирует, как он говорит, российских пропагандистов, так и со стороны российских властей, которые замедляют YouTube исключительно с целью цензурировать антироссийских пропагандистов. Я против всякой цензуры - и той, и другой. Те, кто смотрят иноагентов на YouTube, а политический контент на YouTube составляет процентов 5-10 максимум, они будут его смотреть через VPN все равно, а страдать будут пользователи, которые смотрят детские мультфильмы, условно говоря, и всякие советы по хозяйству, по садоводству, по ремонту, и так далее, и тому подобное. И музыку. Их там подавляющее большинство. Так что это такая весьма неэффективная мера.
И. Панкин:
- Но зачем пошли-то на это?
Г. Бовт:
- Именно из цели политической цензуры.
И. Панкин:
- А логика в этой цензуре-то в чем? Я никак не могу понять.
Г. Бовт:
- Логика цензуры в том, чтобы уменьшить количество людей, которые смотрят контент политический, который российские власти считают антироссийским.
И. Панкин:
- Довольно странное, на самом деле, решение.
Г. Бовт:
- Почему странное? Когда блокировали соцсети запрещенные, принадлежащие экстремистской компании МЕТА, то тоже говорили: зачем и так далее? Тем не менее, число пользователей принадлежащих этой экстремистской компании соцсетей сократилось. Facebook в России процентов на 40 сократилось. Instagram тоже. Обыватель любит удобство, он не любит напрягаться, не любит подключать VPN. Многие вообще не хотят платить за платный VPN. Им лень. Они просто оттуда уйдут, и все. И они оттуда уходят, идут во ВКонтакте, идут в Одноклассники, там удовлетворяют свою тягу к самовыражению и получают ту информацию, которая им комфортна.
И. Панкин:
- Смотрим на запрещенный в России Facebook, который к МЕТА экстремистской относится. Он просто стал неудобный и неприятный, действительно. Поэтому многие люди оттуда уже начали уходить задолго до… А ведь те люди, которые писали, скажем так, антироссийский контент в том же запрещенном России Facebook, они ушли в Telegram.
Г. Бовт:
- Telegram отличается от Facebook некоторыми ограничениями и некоторыми неудобствами с точки зрения создания сетевых структур, в том числе групп, например. Группу в Telegram многостороннюю по типу фейсбуковской создать в общем нельзя, чтобы она была аналогичной фейсбуковской. Есть Telegram-каналы с подписчиками.
И. Панкин:
- А есть группы.
Г. Бовт:
- Но в Telegram групп таких мало. Они есть в WhatsApp, которые тоже будут тормозить. И я не исключаю, что в принципе в идеале в головах у регуляторов есть некий такой изолированный чебурнет, где вообще нет никаких вражеских ресурсов.
И. Панкин:
- На что ориентируемся? Вернее, на кого? На Китай? Прилетел в Китай, я там высадил, транзитом был, когда летел во Вьетнам. И мне сразу СМС пришла, что ряд сервисов тут не работает: YouTube, Telegram, еще что-то там. Был целый список от оператора сотовой связи. Имейте в виду, гражданин.
Г. Бовт:
- Значит, когда я прилетал в Китай, то у меня никаких СМС не приходило. Я просто знал, что там не работает ни Google, ни WhatsApp, ни еще что-то. Но при включении VPN все это заработало. У китайцев есть разрешенные VPN, которыми пользуются, в том числе, иностранные компании. Есть неразрешенные VPN. В принципе, китайская полиция, во-первых, обладает ресурсами сканировать телефон на расстоянии. Вот проходите рядом с полицейским, он сканирует, нет ли у вас там чего-нибудь запрещенного в телефоне, и он может это определить. Это, во-первых. А во-вторых, он может у вас попросить телефончик, посмотреть, что вы там делаете. Это очень опасно.
И. Панкин:
- Тут на днях был, по сути, уничтожен Telegram-канал BRIEF. Я не то чтобы переживаю по этому поводу, меня там всего два раза цитировали, поэтому я не парюсь. А вот вас частенько цитировали, вы, наверное, переживаете все-таки. Телеграм-канал BRIEF объявлен иноагентом, оттуда ушли все топ-менеджеры и, наверное, сейчас он, я так понимаю, будет распущен. По крайней мере, такое объявление тоже звучало. Это крупный Telegram-канал, более 500 тысяч подписчиков.
Г. Бовт:
- Да, я вижу, что он довольно заметно упростился после ухода оттуда редакции и некоторых ведущих журналистов. Меня, кстати, там цитировали пару раз после того, как их объявили иноагентами. Но там и Путина цитируют, так что ничего страшного. И Медведева цитируют.
И. Панкин:
- Мы можем успокоиться. Меня тоже цитировали после того, как он был объявлен иноагентом.
Г. Бовт:
- Мне кажется, что это ошибка.
И. Панкин:
- Разверните свою мысль.
Г. Бовт:
- Поскольку это тоже проглотили и проглотят, то еще будут кого-нибудь блокировать. В смысле, объявлять иноагентом.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, претензия к ним, что в BRIEF был явный перекос. Понимаете? Был явный перекос. Они не были центристами, как они себя позиционировали. Но ведь это не так, правда ведь?
Г. Бовт:
- Я думаю, что претензия мне абсолютно понятная, которая возникла на уровне политического руководства. Она абсолютно понятна. Они достаточно часто цитировали иноагентов.
И. Панкин:
- Слишком. Понимаете, чаще, чем не иноагентов.
Г. Бовт:
- На мой взгляд, не чаще. На мой взгляд, иноагентов там было гораздо меньше половины. Может быть, у вас другое мнение. Я не считал, но на мой субъективный взгляд, иноагентов там было гораздо меньше половины, тем не менее, достаточно. И, когда началась «курская аномалия», то я думаю, что болезненность восприятия цитирования иноагентов резко повысилась в соответствующих кругах и последовала реакция, которая, может быть, в отсутствие «курской аномалии» и не последовала бы. Но сейчас повысились требования к токсичности контента.
И. Панкин:
- Мне вот что больше всего не нравится во всей этой истории. Дело не в том, что там, грубо говоря, отменили Telegram-канал BRIEF – большое, крутое медиа. Дело в том, что есть какой-то непрозрачный механизм. В Минюсте решают по какому-то принципу, нам неведомому, и не говорят - почему. Они, конечно, объясняют сухо, что там предоставили трибуну, что-то такое было написано. Но я-то думал, что иноагентство – это когда человек или организация получают деньги на свою журналистскую и политическую деятельность из-за рубежа от каких-то иностранных фондов. На совершенно конкретную деятельность, направленную на свержение, грубо говоря, власти в России.
Г. Бовт:
- Давно эти критерии уже расширили. Даже в формальном законе были поправки, что не только финансирование, но иностранное влияние, так называемое, и критика, по сути дела, действий государственных органов, которые называются фейками, и так далее. Поэтому критерии размыты уже в самом законе. Он изначально не походил, как ставили в пример американский закон. Он с самого начала носил мало общего с американским законом. Потому что в американском варианте это закон о лоббизме. Человек или организация регистрируется как лоббист, к примеру, Саудовской Аравии. И у него ни плашки на лбу нет, ничего. Он зарегистрировался - и все. И он каждую свою запись в публичном пространстве не сопровождает соответствующей плашкой. И других ограничений там нет, и так далее. Не увольняют никого с работы из-за этого, не ставят фактически звезду Давида на спине и так далее. Сейчас они еще более размыты, но мне уже давно было понятно, что они размыты, эти критерии. Более того, уже близка та стадия, когда этот закон будет абсурдным сам по себе, потому что ты не знаешь, если человек не ставит плашку, иноагент это или нет. И многие не ставят, те, кто за границей.
И. Панкин:
- Их привлекают заочно к ответственности.
Г. Бовт:
- Хорошо, ты не можешь их привлекать к ответственности, достать их не могут.
И. Панкин:
- Заочно, конечно.
Г. Бовт:
- Заочно, достать их не могут. Сами они это никак не публикуют, соответственно, читая или цитируя каких-то иноагентов, они не всегда пишут антипутинские какие-то призывы, иногда пишут какую-то информацию, которая носит относительно нейтральный характер. Ты не знаешь, ты должен какой-то справочник держать под рукой всякий раз, чтобы справиться, а вот Панкин уже иноагент, или не иноагент.
И. Панкин:
- Так, типун вам на язык, Георгий Георгиевич.
Г. Бовт:
- Вам далеко до этого, ничего.
И. Панкин:
- Я в нынешних условиях уже не уверен в этом.
Г. Бовт:
- Вот, видите, а мало ли там?
И. Панкин:
- Нет, если брать финансирование, то я прозрачен максимально.
Г. Бовт:
- По финансированию для ФНС мы все прозрачны. Теперь в эпоху цифровизации абсолютно всем все ясно, но уже давно вносят в список иноагентов не по принципу финансирования. Давно.
И. Панкин:
- Это печально на самом деле. Потому что человек должен отвечать за дела, а не за то, что там подумали где-то, грубо говоря, в Минюсте.
Г. Бовт:
- Давайте назовем прямо, что это закон о политической цензуре в военное время.
И. Панкин:
- В военное время или в полувоенное, или в околовоенное, я понимаю. Вопрос в другом, СВО же когда-нибудь закончится. У меня есть надежда, что наступит оттепель.
Кстати говоря, Георгий Георгиевич, мы начали в конце прошлой части интересную тему, весьма волнующую, которая ведет нас далеко в сторону, как писал Довлатов, ну да ничего страшного, тема-то важная. Закончится СВО, а когда-нибудь это произойдет, как вы считаете, все те ограничения, которые сейчас введены, вводятся, будут введены, их отменят, как вы считаете?
Г. Бовт:
- Это может быть не связано с окончанием СВО, более того, в зависимости от того, чем и как кончится этот военный конфликт, может произойти ужесточение, а не ослабление этих ограничений. Но рано или поздно, я уверен, что эти все ограничительные законы будут отменены, а люди будут амнистированы.
И. Панкин:
- Я, вы знаете, против амнистии отдельно взятых людей. Я против амнистии, условного экстремиста, террориста и иноагента Максима Галкина. Он, кстати, экстремист-террорист же, да, еще ко всему, наверное?
Г. Бовт:
- Да нет, вы поторопились пока. Вот видите, у вас справочника под рукой нет. Онлайн-справочника, где, прежде чем называть любую фамилию политического деятеля, надо справиться, они не иноагент ли он. Нет, Галкин всего лишь иноагент, никакой он не экстремист и не террорист. Я с вами не согласен в данном случае. В принципе, если эти законы будут отменять, то амнистируют всех. Потому что иноагентский статус сам по себе не предполагает совершения какого-либо преступления. За преступление есть уголовная ответственность, а иноагентство уголовной ответственностью самого по себе не является. Если человек совершил какое-то преступление, там госизмена, это одна история, там надо рассматривать индивидуально. А если это просто чохом он попал под этот широкий бредень, то иноагентство это не уголовное преступление. Поэтому с отменой закона, конечно, все эти люди должны получить восстановление своих прав. Автоматически. Все.
И. Панкин:
- Все то, что наговорил условный Галкин…
Г. Бовт:
- Он не наговорил на уголовную статью, понимаете? Не наговорил.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, вы многое пропустили.
Г. Бовт:
- Слушайте, ну давайте оперировать фактами. В более вегетарианские времена это все называлось не более чем сатирой. Да, она может быть злобной, она может быть антипутинской, но сама по себе антипутинская сатира в Уголовном кодексе никак не кодифицирована как уголовное преступление.
И. Панкин:
- Сатира в мире отменена, Георгий Георгиевич, ее в мире уже нигде нет, нет такого понятия - сатира.
Г. Бовт:
- Это все общие слова.
И. Панкин:
- Насчет Галкина, вот выступление на какой-то украинской тусовке.
Г. Бовт:
- Давайте вспомним французский дерзкий журнал «Шарли эбдо», который гораздо злобнее любого Галкина.
И. Панкин:
- У него тираж, Георгий Георгиевич, очень маленький.
Г. Бовт:
- Он в онлайне есть.
И. Панкин:
- И посещения «Шарли эбдо», проверьте, кстати, очень низкие.
Г. Бовт:
- И у Галкина тоже тираж очень низкий.
И. Панкин:
- У него миллионы подписчиков. Георгий Георгиевич, как воспринимать его выступление на украинском языке, на украинской тусовке, как вы считаете, на украинской тусовке с украинскими олигархами в условиях, когда его родина ведет специальную военную операцию. Как это в этом относиться?
Г. Бовт:
- Официальная позиция России и Путина, в том числе: мы не воюем с украинским народом, мы воюем с нацистами киевского режима имени Зеленского. Ну, что скажете на это?
И. Панкин:
- Я по восприятию общества. Как общество относится.
Г. Бовт:
- Это субъективное понятие. Галкин выступает не только на украинском языке, он вообще там, где выступает...
И. Панкин:
- Он тут на латышском, кажется, выступал на каком-то концерте.
Г. Бовт:
- Он выступает на том языке, в страну которого он приезжает. Причем это не то, что все выступление идет на украинском или на латышском, а это отдельные вкрапления, несколько фраз. У него есть номера, которые построены на каких-то местных словах, и все. Не более того. Ради публики. Само по себе, опять же, это может не нравиться. Мне тоже это может не нравиться. Именно на украинском языке выступление. В этом есть что-то не то. Но само по себе это не является уголовным преступлением. Увы.
И. Панкин:
- Хорошо. К другим новостям. Например, давайте обсудим поездку Владимира Путина в Азербайджан. Теплый прием, кстати говоря. Алиев вместе с женой его очень тепло принимали. Но мало как-то информации. Он съездил. И что по результатам-то?
Г. Бовт:
- Это не первый визит Путина, по которому мало информации. Чему есть объяснение. Визит в Китай - тоже было мало информации, белорусские визиты, все встречи с Лукашенко - практически информации ноль, кроме внешнего антуража и каких-то заявлений Батьки. И это понятно, почему. Потому что российская сторона не хочет раскрывать подробности, прежде всего, внешнеэкономических договоренностей и контактов. Поскольку сразу же последуют санкции именно в этом направлении. Мы можем предполагать, что одной из центральных тем разговора с Алиевым был газовый вопрос. Для того, чтобы обойти санкционное давление в этой сфере и предусмотреть варианты на случай полной блокировки транзитных поставок газа через Украину. И теоретически, опять же, азербайджанский вариант, вариант азербайджанского хаба вместе со своповыми поставками, дают возможность экспортировать примерно в том же направлении в Европу, куда и сейчас, примерно те же 15 млрд. кубометров в год, что проходит через Украину, через Суджу. Поэтому, если Украина этот транзит перекроет, соответственно, возникает вариант с Азербайджаном. Как он устроен будет конкретно, мы не знаем и не узнаем. Это не будет подробно рассказано. И я считаю, что это правильно, поскольку нечего рассказывать, чтобы тут же попасть под санкции, потому что санкционеры изучают открытую печать.
И. Панкин:
- Успех любит тишину, мы тоже это знаем. Хорошо, ваше наблюдение тогда.
Г. Бовт:
- Я сказал. Это первое. Второе, все, что связано с внешнеэкономическими контактами, связями и так далее. Азербайджан и Турция действуют в связке. Идет и транзит грузов, и, возможно, платежи, мы не знаем в данном случае точную политику азербайджанских банков, но там дисциплины в этом плане гораздо больше, чем в Китае, как выясняется, где по части платежей полный трындец, я бы сказал, вежливо выражаясь. Что касается окончательного карабахского урегулирования, наверное, что-то обсуждалось тоже, но этого мы тоже не узнаем. Наверное, обсуждался вопрос связи Азербайджана с Израилем, но этого мы тоже не узнаем. Варианты каких-то связок с Ираном. В том числе, в части логистики и транзита, наверняка тоже обсуждались, но этого мы тоже не узнаем. Поэтому все эти переговоры нынче проходят конфиденциально.
И. Панкин:
- Можно ли говорить о том, что мы, если смотреть на Закавказье, выбрали Азербайджан себе в друзья и будем с ними дружить, грубо говоря, против Армении дружить?
Г. Бовт:
- Я думаю, что с Арменией есть определенные трудности, с Пашиняном, некоторыми другим политиками, но в целом я думаю, что Россия хотела бы сохранить особые отношения с Арменией, каковые были исторически даже не десятилетия, а пару веков. И ставить крест на Армении никто не собирается.
И. Панкин:
- А как в это во все вписывается дружба с Азербайджаном? А ведь если проследить, грубо говоря, десятилетку взять, то с Азербайджаном динамика отношений растет, она улучшается.
Г. Бовт:
- Есть фактор армянского премьера, с которым у Путина отношения лично явно не сложились, на мой взгляд. Но в Москве пока умеют отделять этот фактор от общего состояния отношений. Если посмотреть на взаимный торговый оборот, то он с Арменией весьма приличный, порядка 7 млрд. в год в прошлом году. Это больше, чем с Азербайджаном, кстати говоря, больше. С Азербайджаном, по-моему, 4 млрд. или даже меньше. Не помню точно, но больше, чем с Азербайджаном. Вот с Арменией около 7 млрд. И это надо сохранять, потому что Армения играет важную роль в российской внешней торговле. Причем там внешнеторговый оборот сбалансирован. В отличие от многих других стран, Россия продает и покупает примерно равное количество товаров и услуг.
И. Панкин:
- А что касается Беларуси? Тут Лукашенко сделал ряд интересных заявлений, в том числе про Армению, касаться этого не будем. Армянам, кстати, сказанное не понравилось, а там было проброшено, кому она, Армения, нужна. Мы в данном случае с Лукашенко не солидаризируемся, я так понимаю, он просто в контексте так сказал, не хотел обидеть никого. Мне интересно, депутат Госдумы Попов наговорил много про необходимость скорого примирения. С чего вдруг?
Г. Бовт:
- Он не первый раз это говорит.
И. Панкин:
- Согласитесь, это его заявление отличается от предыдущих.
Г. Бовт:
- Он не первый раз это говорит, и в принципе Лукашенко хотел бы себя позиционировать, конечно, как человек, который пытается добиться урегулирования. Конечно, на Западе к нему отношение враждебное, но все-таки объективности ради надо сказать, что санкции в отношении Беларуси чуть-чуть мягче, чем в отношении России. Ведь Лукашенко не вступил в военный конфликт, и не вступит, я уверен.
И. Панкин:
- Давайте обсудим визит Владимира Путина в Чечню. Там он прокатился по проспекту имени Владимира Путина. Мне интересно, всегда как-то, если мне память не изменяет, Владимир Путин как-то сторонился всех этих памятников в честь него. Как-то ему это все, на мой взгляд, не нравилось. А тут он прокатился по проспекту имени себя. С чего вдруг?
Г. Бовт:
- Это чеченская специфика. Все-таки у них с Кадыровым особые отношения. И Чечне позволяется, в силу этих особых отношений, отношений вообще между федеральным центром и Чечней, Чечне позволяется чуть больше, чем другим регионам. В том числе, в части проявлений такой демонстративной, с восточным колоритом лояльности.
И. Панкин:
- Хорошо, тогда давайте с вами выясним, подумаем, почему, допустим, в соседних республиках с Чечней никаких таких идей не возникает?
Г. Бовт:
- Другая политическая стилистика.
И. Панкин:
- Конкретнее.
Г. Бовт:
- Другая политическая стилистика, чем в Чечне. Все-таки режим власти Рамзана Ахматовича Кадырова выделяется даже на фоне Кавказа. Не сравнить с Дагестаном. Не сравнить с Ингушетией тоже. Это такой отчетливый персоналистский режим восточного типа, с отчетливой своей спецификой, поэтому его очень трудно сравнивать с чем-либо даже на Кавказе. А уж с русскими регионами - тем более. Ничего подобного с персоналистским режимом нет вообще нигде. Там везде практически губернаторы или главы регионов, которых можно назвать технократами. Может быть, в очень отдаленном плане что-то такое в Татарстане, но тоже не идет в сравнение. Но все-таки Минниханов не Кадыров. И по стилистике не Кадыров, и по всем остальным проявлениям тоже. И представить себе проспект Путина в Татарстане я, честно говоря, пока не могу.
И. Панкин:
- Хорошо, коль уж мы затронули тему Дагестана по касательной, я предлагаю рассмотреть под лупой одну новость. Она меня дико возмутила накануне. Участника СВО, который страдает от посттравматического синдрома, арестовали, соседи на него донесли, он вел себя буйно, разговаривал сам с собой, наверное, еще что-то делал, и соседи вызвали полицию. Из полиции он уже не вернулся. Есть видеокадры, которые доказывают, что его там пытали сотрудники полиции в отделе. И он из полиции, из отдела этого уже не вышел.
Г. Бовт:
- Убили?
И. Панкин:
- Ну, получается, что так, да, запытали до смерти. И у меня на этом фоне вопрос. В Дагестане вообще руководство за голову берется, репу и чешет, тот же Меликов, грубо говоря, после всего того, что было, после взрыва на заправке, после терактов, после событий в аэропорту, они были до терактов, и так далее, и так далее, и так далее? Они вообще о чем думают или ни о чем? Смотрите, такое внимание к полиции после терактов, и в полиции пытают участника СВО. И у меня это в голове не укладывается, честно.
Г. Бовт:
- Почему? Это очень легко объяснить. В Дагестане, как и в некоторых других регионах со сложной политической ситуацией, начальники, руководители местные, они не столько контролируют силовые органы, которые все федерального подчинения, а не регионального, заметим, все, сколько зависят от них. Поэтому, если он попытается их сильно прессовать, то, во-первых, на такого руководителя, не указывая конкретно на Меликова, есть папочка, и она довольно толстая, и за ним могут прийти просто. А во-вторых, в случае чего ему придется обращаться за их помощью, они могут ее не оказать. Но главным образом здесь компромат, конечно, играет свою роль. Поэтому пытать незаконно не только участника СВО, вообще любого человека пытать нельзя.
И. Панкин:
- Я не то чтобы возражаю, но согласитесь, участник СВО дополнительно защищен законом. В том числе, есть статья о дискредитации участников СВО.
Г. Бовт:
- Он дополнительно защищен законом, но при этом человек, страдающий от посттравматического синдрома, не должен быть оставлен без внимания. Причем без внимания не силовых структур, а медицинских. Ему должна быть оказана психологическая, если надо - психиатрическая помощь. И нужна специальная программа для людей, возвращающихся с войны, с посттравматическим синдромом. Это не бином Ньютона, это азы социальной политики. Если готовится, что СВО когда-нибудь закончится, то таких людей будут сотни тысяч. Для них нужна специальная программа адаптации к мирной жизни. Иначе эти истории будут повторяться сплошь и рядом.
И. Панкин:
- Я не думаю, что сотни тысяч, но приличное количество, конечно. Я надеюсь, что как можно меньше. И вы очень хотели, и я не могу вам в этом отказать, поговорить про Соединенные Штаты Америки в завершение выпуска, почему бы и нет, кстати говоря. Камала Харрис, получается, кандидат уже официально в президенты. И что дальше?
Г. Бовт:
- Ее шансы повышаются в последнее время не только по опросам, но и по таким ощущениям и динамике избирательной кампании. Во-первых, она молчит все время по сути своей экономической программы, в основном молчит. Там было несколько высказываний самого общего порядка. И это точно в соответствии с лозунгом «чем больше молчишь, сойдешь за умного». Потому что об ее умственных способностях, в общем, многие невысокого мнения. И кроме как хохотать, она, может быть, мало что умеет. Но, тем не менее, это молчание глубокомысленное и веселое играет на контрасте с немощным Байденом и нарабатывает ей очки. Если она продержится в таком режиме еще три месяца, она может выиграть выборы. И это будет смешно, конечно. Поскольку потом разочарование столь слабым откровенно политиком. Она все-таки слабый политик. Может быть, она станет сильным, может быть, в ней таятся какие-то тайные пружины и таланты, и они раскроются, когда она выйдет из тени Байдена. Может быть. Но пока что-то не очень верится.
И. Панкин:
- Молчание – золото, получается, да?
Г. Бовт:
- Молчание – да, золотая медаль. А Трамп, мне кажется, растерялся, он готовился к кампании против Байдена. А эти тезисы, что тот старый кретин, они все никак не уйдут из его лексикона, он переносит их на Камалу Харрис, говорит, что она кретинка. Пока она это не доказала своими высказываниями, откровенных ошибок она пока не сделала. Она просто избегает подробного изложения своей предвыборной платформы. То, что она позволила себе высказать, там регулирование цен в супермаркетах на продукты, конечно, в Америке у многих вызвало такой холодок по спине, поскольку регулирования цен в Америке никогда не было. Это покушение на, можно сказать, скрепы американской рыночной экономики. Но она подробности не рассказала, как она собирается это делать, поэтому тут критиковать ее потезисно весьма трудно.
И. Панкин:
- Давайте все-таки сделаем этот разговор доступным и понятным для широких аудиторий. Нам-то что - победит Камала либо же Дональд Трамп?
Г. Бовт:
- Вы знаете, я думаю, что в Кремле готовы к победе Камалы Харрис, рассматривая ее как весьма слабого политика, которым рулить будут назначенные демократами чиновники - Госсекретарь, советник по нацбезопасности. Общение на этом уровне может оказаться относительно более конструктивным, чем общение на уровне Трампа и назначенных им людей. Тем более, что у него в прошлое президентство была манера менять их как перчатки.
И. Панкин:
- Они сами уходили.
Г. Бовт:
- Да, и кроме того, он может назначить просто таких откровенных ястребов. Уже ясно, что он будет вести разговоры с Москвой с позиции силы исключительно, тут никаких иллюзий строить не надо. Его обещания договориться о прекращении огня за 24 часа тоже не должны обольщать, это будут ультиматумы, которые Москва, конечно, будет не готова выполнять. И, учитывая его импульсивность, там может дойти до крайностей. Все-таки именно во времена Трампа случилось первое военное столкновение между военными российскими - ЧВК «Вагнер» и американскими в Сирии. Ни при каких других президентах в последнее время это не происходило. Был нанесен удар просто по вагнеровцам в Сирии американским контингентом. Б
И. Панкин:
- Беспилотниками был нанесен удар.
Г. Бовт:
- Не важно - чем. Американским контингентом. И Трамп более непредсказуем. Камала Харрис тоже непонятно кто. Но я думаю, что в Кремле готовы к этому варианту.
И. Панкин:
- Иван Панкин и Георгий Бовт были здесь, остались довольны. Все вам самого наилучшего, все будет хорошо. До свидания.
Г. Бовт:
- Спасибо.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски и слушайте, когда удобно!
