Говорит Юрий Лоза

М. Антонов:

- В нашем эфире сегодня музыкант, композитор, исполнитель Юрий Лоза. Юрий Эдуардович, приветствуем вас. Здравствуйте.

Ю. Лоза:

- Здравствуйте.

М. Антонов:

- Многие вопросы сегодня будут связаны с музыкой. Поэтому мы вас и позвали. Олег Газманов занялся поиском патриотичных или патриотических исполнителей. Насколько это надо? Говорят, что бы ни происходило в стране, самородки всегда найдут сами дорогу к сердцу слушателей. Или поиском надо заниматься?

Ю. Лоза:

- Ничего они не найдут. Потому что пробиться совершенно нереально через медиасистему, которая замкнута сама на себя. Простой пример. На Грушинском фестивале, Александр Хинштейн писал, взяли и запретили патриотическую песню на основной сцене. Вроде барды, вроде должны выходить, наоборот, какой-то патриотический подъем, а они взяли и запретили. Мало того, организаторы не пустили, устроили альтернативную сцену маленькую, на которую никто, конечно, не пошел. Ну кто пойдет на маленькую сцену, если на большой основные события происходят? И на эту сцену запустили всех бардов. Мало того, победителя вот этой бардовской программы не пустили потом в основную сетку, даже не дали ему спеть патриотическую песню.

М. Антонов:

- «Десятый наш десантный батальон» они должны были спеть из «Белорусского вокзала».

Ю. Лоза:

- И получается, что патриотическую песню даже на таких площадках невозможно пробить. Дайте дорогу. Безусловно, надо дать дорогу. Я написал песню «Ребята воюют» год назад, она не попала ни в один эфир – никуда, никогда. Как будто никому ничего не надо. Хорошая песня, солдаты говорят, что очень понравилась. Что помогает воевать. Все люди, которые слушают, говорят в один голос: да, нам нужны такие песни. Кому – нам? Нам, тем кто воюет, безусловно, такие песни нужны. Но как пробиться через этот барьер, я не знаю.

Инициатива Газманова хороша. Надо на широкий экран выпускать патриотическую песню. Потому что пора уже формировать определенное мнение населения о том, что происходит вокруг.

М. Антонов:

- Грант попросите. Вы написали песню. Наверняка есть желание не только одну, а можно и альбом написать. Были бы средства. Вот если бы у вас была возможность получить грант, на что бы вы его попросили?

Ю. Лоза:

- Начинается странный перекос. Тут же разговор переводится на деньги, на какие-то гранты. Музыканты, которые хотят реализовать свой потенциал и хотят спеть патриотические песни, сами это все сделают, без всяких грантов. Гранты – это распил бабла. На Грушинском фестивале люди тоже получили гранты. Говорят, очень большие. Хинштейн приводит сумму - 128 млн. рублей они получили за то, что не пустили патриотов петь патриотические песни на Грушинском фестивале. Так что грант ничего не решает. Надо дать дорогу. А для этого надо медиасистему обязать или заставить крутить такую музыку, заставить говорить на эти темы.

У нас ведутся долгие пересуды у Соловьева, долгие разговоры идут на Первом канале. Но народ разговоры слушает тоже относительно немного. Потому что они привыкают к этим разговорам и перестают обращать на них внимание. А песни они слушают с большей охотой. Та же самая популярность Шамана о чем говорит. Его пропустили на этот экран, и сразу все встало на свои места. Оказывается, песни эти востребованы, они нужны. Им надо только дать дорогу. А никаких грантов выделять для этого не нужно.

М. Антонов:

- Вы говорите – пропустили. А кто его пропускал? Он участвовал и в «Голосе», и в других проектах. Где-то проходил, где-то не проходил. Просто люди услышали. А может, эта песня «Я – русский» нашла отражение и стала популярностью Шамана. И все.

Ю. Лоза:

- Популярность интернетная – это одно. А популярность телевизионная – это совершенно другое. Шамана пропустили на телевидение. Меня – нет. Точно так же происходит с нашими авторами-исполнителями. Меня пригласили на Муз-ТВ в передачу – сидеть и вещать, судить какие-то клипы, обсуждать. Я говорю: почему вы думаете, что обсуждать современную музыку я могу на полном основании? Молодые люди не слышали моих песен, вы их никогда не крутили. Они говорят: а что вы хотите? Я говорю: вот мой клип. Отправляю им клип. Они говорят: клип замечательный, песня замечательная, но не наш формат. А что такое – ваш формат? Нашей молодежи это не понравится. Вы поставьте раз, два, три, а потом скажите – понравится или нет. Как вы можете судить об этом, если вы ни разу это не поставили?

Вот здесь та же самая ситуация. Каждый канал говорит: это не наш формат. И отказывается, отбрыкивается от этого. Сказать им: ребята, давайте отставим в сторону все форматы, сейчас у нас один формат – у нас сейчас общая задача, общие цели, и надо следовать по этому пути, надо начинать потихонечку формировать патриотическое сознание населения.

М. Антонов:

- Если я слушал Лозу с 80-х, с «Примуса», то я нашел в интернете нашел «Заповедные места» - альбом 2020 года, послушал, какие-то песни себе в избранное положил. И мне не нужно для этого переключать каналы или искать по радио. Захочу послушать Лозу – найду его в интернете. Сейчас времена немножко другие.

Следующий вопрос. Как реагировать на отмену русской культуры на Западе? Такое ощущение, что сейчас снова железный занавес. Кто-то к нам приезжает из дружественных стран. Прошел прекрасный концерт представителей Северной Кореи, даже спели несколько песен на русском языке, того же Шамана, кстати, и Газманова. Но русских отменяют. И надо ли на это реагировать? Или будем вариться в собственном соку?

Ю. Лоза:

- А что мы можем поделать? Мы ничего не можем поделать. Единственное, мы можем пожать плечами. Хотят жить без Рахманинова, без Чайковского, без Репина, без Сурикова, - пускай живут. Они же обедняют сами себя. Человек стучит себе по пальцу молотком. Как мы на это должны реагировать? Пожать плечами и сказать: давай, родной, стучи и дальше. То, что они отменяют русскую культуру, они просто вырезают огромный пласт того, что уже было сделано нашими гениями. А гениев у нас было полно. Я не знаю, как можно говорить о мировой музыке, если вы не упоминаете Мусоргского, Глинку или Римского-Корсакова. Как можно говорить о живописи, если вы Репина или Серова выключили, выкинули из музеев? Это же глупость несусветная, чушь собачья. Тем не менее, они это делают. Что ж, сами себе стучите по пальцу. Стреляйте себе в ногу – это ваше дело.

М. Антонов:

- Был такой норвежский писатель Кнут Гамсун, который еще Нобелевскую премию получил, это было до Второй мировой войны.

Ю. Лоза:

- Непонятно, за что получил, если откровенно.

М. Антонов:

- Но при этом сотрудничал с фашистами. Причем написал хвалебную статью про Гитлера, и прочее. Когда война закончилась, его простили. Осудили, конечно. В Норвегии его не печатали. Тем не менее, все произведения, которые были до этого коллаборационизма, никто не отменял. Вот сейчас Гребенщиков (признан иноагентом в Российской Федерации) , Пугачева, уехавшие… Можно ли сейчас по радио слушать Пугачеву?

Ю. Лоза:

- А почему нет?

М. Антонов:

- А по телевизору показывать старые номера Галкина (признан иноагентом в Российской Федерации)? Слушать Гребенщикова (признан иноагентом в Российской Федерации) с тем самым «Поездом в огне» и прочим?

Ю. Лоза:

- Мы говорим о разных вещах. Шутка, повторенная дважды, - глупость. Когда вы собираетесь повторять шутки – это неправильно. А вот если песни, песни сами по себе могут жить сколько угодно. Когда люди идут на мой концерт, они идут для того, чтобы послушать свои любимые песни. Но представить, что люди пойдут на концерт послушать свои любимые шутки – это ж глупость. А новые шутки всегда ждут, когда идут на такие концерты. Когда они ходили на концерты юмористов, они все равно ждали новых шуток, а не шли, чтобы слушать старые. Это два разных вида деятельности. Песни крутить надо, их никто не отменял.

Маяковский написал поэму «Ленин». Нормально. Партия, да. Мы говорим, что партия напортачила, много всего сделал, но мы же не отмечаем эти произведения. Сколько людей хвалили Сталина. И слава богу.

М. Антонов:

- То есть отменять историю не стоит?

Ю. Лоза:

- Ни в коем случае! История никаким образом не вредит нашему настоящему. Одно дело – просто сохранять нейтралитет, другое дело – говорить что-то или выступать против. Люди промолчали и промолчали некоторые. Чего их запрещать? Уехали и уехали, пересидят – вернутся. Там пересидел, здесь пересидел – какая разница? Но если он действительно начал говорить что-то против, вот то, что он говорит сейчас, это транслировать не нужно. А если раньше он пел хорошие песни? Макаревич (признан иноагентом в Российской Федерации) уехал и уехал. «Я пью до дна за тех, кто в море» - хорошая песня, до сих пор ее поют. И что, она стала от этого хуже, что он уехал? Нет, песни остались хорошими и замечательными. И не несут никакой идеологической нагрузки. Так почему же их не слушать?

М. Антонов:

- Вы сами последний раз на Украине когда были? И какой она вам запомнилась?

Ю. Лоза:

- В 2014 году я должен был работать в Днепропетровске и Харькове. Уже были проданы все билеты. Но они позвонили и сказали, что нацики могут устроить провокацию. И концерты слетели. С тех пор я там не был. Я давно внесен в списки «Миротворца», потому что я еще тогда начал говорить то, что не нравится украинцам.

М. Антонов:

- Друзья украинские остались, которые могут написать и спросить: Юра, как дела?

Ю. Лоза:

- У меня два года назад было интервью с тем Гордоном (признан иноагентом в Российской Федерации), до спецоперации. До сих пор оно висит в интернете и набрало более миллиона просмотров. Людям нравится, все говорят – два интересных собеседника нашли общий язык и поговорили на общие темы. И никто никого там не обижал, не третировал. Есть люди на Украине, с которыми можно разговаривать.

М. Антонов:

- Гордон (признан иноагентом в Российской Федерации) из их числа?

Ю. Лоза:

- Когда как. Он действует по ситуации. Есть такая российская пословица: с волками жить – по-волчьи выть. Он сейчас обязан выть по-волчьи в данный момент. Тогда он был более свободен и мог спокойно общаться с россиянами. У него полно интервью и с Кобзоном, с Кончаловским, с кем только он ни говорил. И ни у кого это не вызывало никакого отторжения.

М. Антонов:

- У иноагента Дмитрия Гордона фактически вся карьера построена на интервью со знаковыми фигурами русской, советской, постсоветской культуры. Гордон (признан иноагентом в Российской Федерации), скорее, не друг, а приятель.

Ю. Лоза:

- Нет, он не приятель. Просто мы с ним спокойно, нормально общались.

М. Антонов:

- Вы сейчас наблюдаете за тем, что происходит. Вы в курсе новостных событий. Когда закончится специальная военная операция?

Ю. Лоза:

- Как-то договориться они все равно должны. Я не знаю, пока не могу себе даже сформулировать, как должна выглядеть наша победа, что это должно быть. Она как-то не сформулирована ни кем. И мне не говорят, чего мы добиваемся, какой окончательной цели. Когда-то нам была поставлена цель – денацификация Украины. Основная главная. Но сейчас, по-моему, она уже снята. Уже не говорят об этом. Я не знаю, я не стратег, я не военный человек. Я вообще не комментирую боевые действия. Я всегда комментирую только то, в чем разбираюсь, что знаю, в чем у меня есть опыт.

Так как я не заканчивал военных заведений, я не знаю, как развиваются события. Я не знаю всей подоплеки того, что происходит. Я не знаю внутренних течений, подводных течений, которые идут в политике. Поэтому судить о спецоперации авторитетном я не могу.

М. Антонов:

- Но при этом слово «договариваться» вы сказали. Вы считаете, любой конфликт можно решить договоренностями?

Ю. Лоза:

- Каким-то образом можно. Но я думаю, сейчас это нереально. Но в принципе теоретически нам придется в любом случае какой-то договор подписывать когда-то. Как он будет выглядеть, я не знаю.

М. Антонов:

- Многие связывают события, которые происходят на Земле, с астрономическими явлениями. Например, перед развалом Советского Союза пролетала комета Галлея. Даже песня появилась на советской эстраде – «Комета Галлея как чей-то привет, у нас во вселенной есть тайны сосед». Комета Галлея – такая штука, которая пророчит неприятности. И распался Советский Союз. Я знаю, что вы увлекаетесь астрономией.

Ю. Лоза:

- Дело в том, что она прилетает раз в 75 лет. И что же, каждый раз по прилету что-то там предсказываем?

М. Антонов:

- Как совпало, первый раз прилетела – революция случилась. Второй раз прилетела – Союз распался.

Ю. Лоза:

- Что-нибудь обязательно случится, когда она прилетит. Мы любое событие можем к этому делу притянуть. Если бы постоянно одно и то же происходило во время ее прилета, тогда мы бы могли говорить о том, что она как-то влияет. Но происходят разные вещи, которые мы притягиваем к этому событию.

М. Антонов:

- Астрономические явления не влияют на то, что происходит на Земле?

Ю. Лоза:

- Не могут влиять. Теоретически не могут влиять. Потому что, по официальной версии, они находятся очень далеко. А по версии альтернативщиков, они закреплены на куполе. Поэтому никакого влияния на наш организм не могут оказывать.

М. Антонов:

- А вы какой версии придерживаетесь?

Ю. Лоза:

- Я давно придерживаюсь версии плоской Земли, созданной кем-то, Богом в данный момент, Создателем, как угодно его называйте. Потому что я снял на эту тему несколько роликов. Я учился на геофаке в Казахстане, в Алма-Ате, прослушал курс геофизики, геодезии. Я сам занимался, тянул воду в Талгар. И как-то успел понять, что вода не загибается ни в коем разе. Она не может огибать Землю так, как нам это рассказывают. Потому что это противоречит всем свойствам воды. Противоречит всем законам, связанным с водой.

Когда я начал заниматься этой темой, я занимаюсь этим уже лет сорок, я перечитал много разной литературы, пересмотрел много разных роликов. И могу сказать, что я полностью убежден. Что та версия, которую нам представляют о шарообразной Земле, она неверна. Но как устроено на самом деле, я тоже не могу сказать. Потому что нет никаких данных. Нам не дают узнать ничего. Я бы съездил на край Земли, но туда не дают поехать. Потому что все исследования и путешествия туда запрещены международной конвенцией. Я к Антарктиде не могу добраться теоретически. Точно так же нам не дают исследовать то, что мы называем космосом. То пространство под куполом. Потому что это тоже все запретная тема.

М. Антонов:

- А если бы вам как Юле Пересильд, которая летала в космос…

Ю. Лоза:

- Или не летала. Или вам сняли это. Вы посмотрите, никто же не отрицает, что гагаринское «Поехали!» или королевское «Даю старт!» сняты потом в студии. Это никем не отрицается. Так было это или не было? Мы можем судить только по тем кадрам, которые нам показывают. Очень многие в этом сомневаются, очень многие снимают альтернативное видео, в котором на пальцах объясняется, что это просто теоретически не было возможно.

М. Антонов:

- Если вам предложат полететь, вы согласитесь?

Ю. Лоза:

- Куда?

М. Антонов:

- Под купол.

Ю. Лоза:

- Я летал на частном самолете на высоте где-то 15 километров. Могу сказать, что выше там, наверное, ничего нет. Там заканчивается притяжение. И поэтому там можно летать спокойно на чем угодно. Об этом говорят еще такие явления, как падающие с неба предметы. Когда за пределы гравитации выбрасываются какие-то предметы, будь то рыба, лягушки падали, чего только ни падало с небе, они начинают парить там в безвоздушном пространстве, летят, потихонечку в какой-то момент через 200-300 километров их притяжение Земли, наша гравитация опускает на землю. Наверное, так и устроена вся эта наша космонавтика. Люди вылетают за пределы гравитации и там спокойно крутятся.

М. Антонов:

- В следующем году у вас юбилей, это я на возраст намекаю. Может быть, не для полетов уже вся эта история. Будет ли широко отмечаться юбилей Юрия Лозы? Красивая дата.

Ю. Лоза:

- Я думаю, не будет. По одной простой причине. Потому что это все цифры. Цифры – понятие относительное. Люди иногда выглядят в сорок на семьдесят, а иногда в семьдесят – на сорок. И как тогда относиться к этим цифрам? Они живут сами по себе. Внутреннее состояние человека говорит о том, насколько он выглядит, насколько он чувствует. Некоторые в 70 лет готовы прыгать, бегать, скакать. Я видел ролики, альтернативщики выкладывают, где после 60 человек совершает такие кульбиты. Тот же Стинг говорил, когда он занялся йогой, то у него резко изменилось отношение к себе и своему телу. Он говорил: я после 60 могу делать со своим тело то, чего не мог в 20. Что я тогда должен отмечать? Какие-то юбилеи? Какие юбилеи, когда он только сейчас начал потихонечку жить.

М. Антонов:

- Джаггеру 80, а он на сцене что вытворят.

Ю. Лоза:

- Он прыгает, скачет. В 74 родил последнего ребенка.

М. Антонов:

- Это повод для того, чтобы собрать друзей, знакомых. Я не знаю, насколько вы вообще в музыкальной тусовке.

Ю. Лоза:

- Я вне тусовки. Собрать, чтобы послушать дифирамбы? Это делается, чтобы потешить себя любимого. Я точно знаю – это можно сделать в любое время. собираться когда тебе хочется, когда появилась внутренняя потребность собраться с друзьями, посидеть и послушать эти дифирамбы.

М. Антонов:

- На сцены и для этого выходят, не только чтобы свои песни представить, но и чтобы понять, что людям понравилось, чтобы получить свою порцию аплодисментов. Это же сущность артиста. Разве нет?

Ю. Лоза:

- У нас этот формат юбилеев немножко поменялся. Если раньше устраивали юбилеи, снимались фильмы о юбилярах, они были сделаны по принципу дивертисментов, которые раньше устраивались в театре. Когда актеру исполнялось 70 лет, ему устраивали бенефис, он выходил, играл Ромео, Отелло. Повторял роли, которые он исполнил в своей жизни. Это никого не напрягало. Сейчас сидит юбиляр, кто-то приходит и поет его песни. Точно так же сделали юбилей Пугачевой в свое время, многих. И получается, этот юбилей делается, чтобы пропиарились те, кто хочет спеть твои песни? Да я их сам прекрасно пою и не хочу, чтобы кто-то получил право на исполнение этих песен.

М. Антонов:

- А спеть чужую песню когда-нибудь хотелось?

Ю. Лоза:

- У меня на моем канале три или четыре песни чужих. «Темная ночь», «Путь наш пролег…» - две военные песни я недавно сделал. Я делаю чужие песни по необходимости или по какому-то супержеланию. Есть авторы этих песен и есть первые исполнители. Люди привыкают к этому исполнению. Если вы даже споете сейчас лучше, чем Бернес, в десять раз, вас все равно упрекнут и скажут: ну что же вы, такую замечательную песню испортили. Это все мы уже проходили. Хотя Бернес не был вокалистом, никто его вокалистом никогда не признавал. Тем не менее, он спел первым «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей». Если сейчас я возьму и спою эту песню, мне скажут: зачем ты ее испортил?

М. Антонов:

- А если кто-то сейчас из молодых возьмет в руки гитару и споет «Бабу Любу»? По-своему, может быть, с добавлением электроники или еще что-то, и скажет – ребята, это кавер. И все скажут – да ладно, и пойдут слушать оригинал – это ж так работает?

Ю. Лоза:

- Не знаю. Не хочу. Дело в том, что потом, для того, чтобы послушать «Бабу Любу», нужно будет приглашать этого артиста, а не приглашать Лозу. Уже можно будет так делать. Вот смотрите, весь пугачевский репертуар сейчас перепели все другие и никто не вспоминает о том, что эти песни когда-то пела Алла Борисовна, и никто не пытается услышать эти песни в ее исполнении. В принципе, сама песня уже стала жить своей жизнью, в отрыве от этого исполнителя первого, от той самой Пугачевой.

М. Антонов:

- Я могу Пугачеву на диске послушать, потому что, чтобы послушать ее живую – мне придется ехать в Израиль.

Ю. Лоза:

- Подождите, Пугачева не поет уже 15 лет. Она тут давно завершила свою певческую карьеру. Медийная карьера продолжается, а певческая-то закончилась. Мирей Матье до сих пор поет, хотя она ровесница, а, может, даже и постарше Пугачевой. Просто разные люди по-разному выстроили свою жизнь, по-разному относились к своему голосу. А я продолжаю петь те же самые песни в тех же самых тональностях. Так зачем мне искать какого-то другого исполнителя? Все равно «Бабу Любу» так, как я тогда спел, больше не споет никто вообще.

М. Антонов:

- Оскуднела ли земля русская с отъездом той же самой Пугачевой, Макаревича (признан иноагентом в Российской Федерации), Земфиры (признан иноагентом в Российской Федерации) , Монеточки (признан иноагентом в Российской Федерации)?

Ю. Лоза:

- Господи! Ну, есть же русские пословицы, которые объясняют все на свете. Вся философия в русских пословицах! «Свято место пусто не бывает». Посмотрите, народ уже давно ответил на этот вопрос.

М. Антонов:

- «Всяк сверчок знай свой шесток!».

Ю. Лоза:

- Это другое. А вот «свято место» - оно говорит о том, что не будет пустот у нас в медиасистеме, они обязательно будут кем-то заполнены. Причем, очень быстро, практически моментально. Есть еще одна – «Отряд не заметил потери бойца».

М. Антонов:

- Да, есть такая песня. А есть «Где родился – там и пригодился».

Ю. Лоза:

- Ну да. Но это опять же в другую сторону. А вот «отряд не заметил потери бойца» - это очень точно.

М. Антонов:

- Хорошо. А такие для вас молодые исполнительницы, как Земфира (признан иноагентом в Российской Федерации), Монеточка (признан иноагентом в Российской Федерации) – вы вообще слышали их творчество? Ведь безумно популярны были у молодежи.

Ю. Лоза:

- Я пытался. Не смог.

М. Антонов:

- Не смогли Земфиру (признан иноагентом в Российской Федерации) или…

Ю. Лоза:

- Не смог дослушать ни разу. Да и зачем мне это слушать? Как сказал однажды Владимир Цыбин, большой русский поэт, к сожалению, уже ушедший от нас, он сказал, что мир переполнен шедеврами, зачем слушать всякую посредственную, загружать мозг посредственной информацией?

М. Антонов:

- Чтобы понимать, что происходит, наверное, в мире. Я здесь приготовил вопрос «кто талантливее — Монеточка (признан иноагентом в Российской Федерации), Земфира (признан иноагентом в Российской Федерации) или Инстасамка» - и понимаю, что для вас это в большинстве сейчас набор слов прозвучал, да?

Ю. Лоза:

- Поймите, профессионалу достаточно первых трех аккордов и первых десяти слов. Я написал книгу «Научу писать хиты» - о том, как сочиняется песенный текст. Сколько времени мне, как профессионалу, нужно понять качество текста? Как правило, по первому куплету я уже все понял.

М. Антонов:

- Вы говорите все время «с профессиональной точки зрения» - откуда же безумная популярность у этих малопоющих, вернее, профессионально поющих, бывших блогеров?

Ю. Лоза:

- Люди смотрят то, что им показывают. Если вы будете с утра до ночи крутить этих блогеров, то они будут популярны. Еще один интересный момент. Блогер. Она набрала миллион подписчиков, скажем, каким образом набрала, никто не знает, за счет каких технологий, но у нее остальные приходят посмотреть, как это ничего из себя не представляющее существо набрало такое количество подписчиков. Они пытаются понять и приходят для того, чтобы понять, как повторить ее успех. Вот какая цепная реакция здесь еще идет. Мне говорили о том, что первые сто тысяч подписчиков или сто тысяч лайков покупаются. А потом дальше уже пошла подкрутка, раскрутка и все приходят посмотреть, как так получилось. И еще один момент интересный. Однажды какая-то группа, которая сейчас уехала – «Литл Биг» новая песня, там за три часа 26 миллионов просмотров. Я говорю – ребята, подождите, у нас столько нет людей, смотрящих интернет. Я примерно знаю статистику, я все-таки закончил экономико-статистический институт и знаю, что такое количество просмотров теоретически невозможно за такое короткое время. Просто теоретически невозможно. Но оно же есть. Значит, это просто подставленные циферки такие. Но народ идет посмотреть, что это за цифры такие, почему они такие, и начинается эта самая цепная реакция. А потом за этого человека начинают цепляться и мы все понимаем, что постоянно видим на экране человека, который укладывается в определение «пирожок ни с чем». Просто никто. Ноль. Как может такой человек стать медийной звездой? Это может делать каждый, это никаким образом не относится к искусству. Вообще все, что может делать каждый, искусством называться не может.

Вот еще один момент. Когда мне говорят, что вот рэп-музыка, допустим. Но рэп могут читать все. Вы спросите любого, начиная с восьмого класса и заканчивая одиннадцатым, скажите, кто может прочесть рэп? И вам скажут – все. А теперь спросите в тех же самых классах – кто может сыграть какое-нибудь произведение на каком-нибудь инструменте? И выяснится, что практически никто. То есть, у нас сейчас переориентировалась молодежь и если, скажем, в мое время гитара просто ходила по кругу, потому что все умели играть на гитаре, то сегодня все умеют читать рэп. Поэтому рэп не может теоретически считаться никаким искусством, потому что каждый может повторить это элементарно.

М. Антонов:

- Ну, мелодекламация – это тоже…

Ю. Лоза:

- Да ладно, болтать может каждый. Теперь еще один момент. Танец. Допустим, когда мне говорят, что тверк – это танец, ну, подождите, спросите в тех же самых классах у всех девочек «кто может танцевать тверк?» Все. Спросите, кто может пасодобль станцевать или менуэт? Никто. Вот и получается, что опять же сегодня то, что выдается за искусство искусством не является. Это просто раскрученная и распиаренная какая-то фигня.

М. Антонов:

- Я со всем уважением к вам, Юрий Эдуардович, но такое ощущение, что – ну, какой пасодобль? Ну, не 19 век же. Новые времена, новые веяния, все очень просто. Давайте мы еще вспомним композиции, которые писали Deep Purple, Led Zeppelin и Uriah Heep по 7 минут. Сейчас время такое – 30 секунд посмотрел и вот он ролик, 30 секунд. Песня – 1,5 минуты. Отлично. Рэп. Потому что любой может, действительно. На фига все это, такое нагромождение нот, аккордов, партитур и прочее? Сейчас просто время другое.

Ю. Лоза:

- Я говорю не о жизни. Я говорю о том, что для исполнения какой-то композиции или для танца под названием пасодобль надо учиться. А для того, чтобы делать вот эти штучки, учиться не надо. Для того, чтобы читать рэп, учиться не надо. Трясти задницей, исполняя тверк, тоже ничему учиться не надо. Мы идем по пути наименьшего сопротивления. Вместо того, чтобы тащить эту молодежь и заставлять ее работать, мы говорим: ребята, можно совершенно спокойно добиться безумной популярности ничего из себя не представляя. Я был на передаче у Малахова как-то, где он облизывал этих всех тиктокеров. И когда Даня Милохин сказал тогда, что 4 миллиона для него не заработок, а так, фигня, в этот момент я представляю себе семью, в которой сидит папа и сын. Папа говорит сыну «Ты уроки сделал?», а сын поворачивается и говорит: «Какие уроки? Смотри, вот это ничтожество, вот это убожество 4 миллиона не считает за деньги. Ты сколько зарабатываешь, пап?» 40 тысяч в месяц, скажет папа. А он зарабатывает 4 миллиона! Что он умеет делать? Рожи кривить. Так, может, надо не уроки делать, а морды корчить? То есть, таким образом, мы сами создаем вот эту всю систему, мы сами на нее работаем, льем воду на эту мельницу.

М. Антонов:

- То есть, если бы у того же Шамана, у Ярослава Дронова, за плечами не было бы Гнесинки, а голос был просто от природы такой, это было бы неправильно. А вот так он вроде с академическим образованием, поэтому он и популярен, я правильно понимаю?

Ю. Лоза:

- Я понимаю, что не меньшей популярностью обладают некоторые блогеры, которые ничего из себя не представляют. Клава Кока. По популярности они абсолютно сравнимы.

М. Антонов:

- Да, наверное, соглашусь, да. Причем, я Клаву знаю лучше, чем Ярика, да.

Ю. Лоза:

- Вот и все. Вот вам и ответ.

М. Антонов:

- Правда, я задумался, а почему я ее знаю лучше, чем Ярика? И ответа у меня нет.

Ю. Лоза:

- Да потому, что видите каждый день по сто раз!

М. Антонов:

- Да нет. Просто у Клавы Коки чуть больше песен, наверное, популярных, чем у Шамана.

А надо ли уехавших артистов каким-либо эпитетом называть?

Ю. Лоза:

- Ну, уехали и уехали.

М. Антонов:

- Ну, если мы говорим о каком-то артисте, предатели, например? Вы за такие ярлыки или против?

Ю. Лоза:

- Уехал и уехал. Для артиста самое страшное наказание – это забвение. Если мы перестанем упоминать это название и перестанем о них говорить, то это для них самое страшное наказание. Уехал – и забыли. Мы когда-то говорили с Аркадием Вайнером, мы были с ним на дружеской ноге, он был в комиссии по помилованию, занимался очень плотно всеми этими делами, и вот он сказал, что пословица «На миру и смерть красна» работает в полной мере. Серийные убийцы или, скажем, преступники, которых публично казнили, они не то что не сокращали преступность, а создавали подражателей. Люди готовы были ради популярности пойти на смерть. Так вот, я тогда ему еще предложил – а что, если действительно не упоминать о преступниках после того, как выяснилось, что они преступники? В этот момент никто не называет его по фамилии, ему присваивается номер и он как бы вычеркивается из числа живущих людей. Я думаю, это было бы самым страшным наказанием и это резко бы сократило преступность, как мне кажется. Так же и с популярностью артистов. Если о нем перестать говорить, то для него это наверняка это будет самым большим наказанием, какое только можно придумать.

М. Антонов:

- То есть, уехавший артист №339400?

Ю. Лоза:

- Да, уехавший №5. Все.

М. Антонов:

- И думайте, о ком там говорится, да. К хулиганистым текстам как относитесь? Я имею в виду, что сейчас во многих текстах ненормативная лексика. Может ли Лоза написать песню с матом? Я думаю, что может. Только не нужно это, скорее всего, ни Лозе, ни его поклонникам… Екатерина Мизулина и Лига безопасного интернета сейчас часто выступают против современных артистов и про нездоровый образ жизни, и что тексты слишком хулиганские. Должны ли такие, как Мизулина, вмешиваться в творчество музыкантов?

Ю. Лоза:

- Давайте по-другому немножко поставим вопрос. Скетч-шоу – английская программа такая была, с которой потом «6 кадров» слизнули, у них там был один очень хороший сюжетец, когда сидит группа, ну, знаете, как анонимные алкоголики, которые собираются в кучу, и там сидят разные люди. Один говорит – у меня такая мания, я хожу по ночам и могу кого-то убить. Второй говорит – а я слышу какие-то слова, которые мне не нравятся, я тут же вскипаю, я не могу собой управлять и могу зарезать. В общем, какая-то такая большая компания маньяков, готовых на убийство. А последней сидит девушка и говорит – а у меня маленький словарный запас. В общем, в конце ролика они лупят ее все, убивают там же. Потому что самая страшная мания, самый страшный недуг, который можно только придумать – маленький словарный запас. Так вот, я всегда утверждал, что люди, которые активно пользуются матом, у них маленький словарный запас, у них не хватает слов, не хватает кругозора, не хватает интеллекта, поэтому они вставляют эти промежуточные и ничего не означающие словечки, для того, чтобы как-то заполнить пустоту и заполнить собственную речь. Поэтому, если мы внедрим в сознание людей, что тот, кто матерится, он простой тупой, потому что он пользуется тем же самым жаргоном, которым виртуально пользуются помоечные бомжи за гаражом, тогда у нас этот мат срочно пойдет на убыль. Вот в моем детстве так считалось – девочка, стоящая рядом, если бы она услышала от меня матерщинное слово, если бы я не получил по губам, то получил бы гору презрения! Она посмотрела бы на меня и сказала – ты лох, ты чмо, ты человек третьего сорта, если ты употребляешь такие слова, если у тебя не хватает собственного словарного запаса!

М. Антонов:

- То есть, Сергей Шнуров – маленький словарный запас?

Ю. Лоза:

- Маленький словарный запас, к сожалению. Это отметил Познер, когда он с ним вышел на прямой разговор. Он потом сказал, что я был крайне разочарован этим разговором, потому что, оказывается, за этим матом, кроме мата, у него ничего нет. Это Познер, это не Лоза, не надо мне приписывать…

М. Антонов:

- Да, эта цитата от Познера была Кстати, интервью со Шнуром можно посмотреть на Ютубе. Юрий Эдуардович, а вас запрещали в Советском Союзе? И за что?

Ю. Лоза:

- Еще как! А за то, что я не пел патриотику. У нас же каждый, кто крутился на верхах, обязан был следовать определенной линии партии, он должен был как-то поддерживать. Ободзинского запрещали, потому что не пел таких песен. Да мало ли кого запрещали.

М. Антонов:

- Вот видите, мы начинали с того, что Газманов сейчас пытается найти патриотических исполнителей и мы сказали, что они нужны, а вы патриотику не пели, потому что просто вам казалось, что Лоза и не должен петь патриотических песен?

Ю. Лоза:

- А тогда и не надо это было для меня. Почему это было не нужно? Потому что без меня было огромное количество людей. Мало того, линия партии же открывала дороги, открывала ворота для тех, кто следует этой линии. Я, наоборот, не мог пробиться никак. Мне и не нужно было вставать в этот общий хор. Я понимал, что однопартийная система не работает так, как надо. Мне не нравилось жить в Советском Союзе, если честно и откровенно, я хотел бы жить в другой, более свободной и более раскрепощенной стране. Я же понимал, что мы живем и говорим на двух языках. То есть, есть официальный язык, а есть язык, на котором мы говорим дома, на кухне. Я понимал, что те лозунги, которые неслись тогда с экрана, они совершенно не соответствуют действительности. И я понимал, что люди на этих собраниях спят практически или читают какие-то заготовленные тексты. Мне тогда не нравилось и я честно вам скажу – я хотел пойти на баррикады в 1991 году, я не отрицаю этого. Я не пошел, потому что посчитал, что без меня кто-то должен это все совершить. Мне позвонил мой директор тогдашний, Лешка, и говорит – Юр, вот сейчас ты пойдешь на баррикады, переедут тебя танком, кто будет хорошие песни писать? И этот довод меня убедил.

М. Антонов:

- А сейчас времена не поменялись? Ведь сколько их, кто говорит правильные вещи, а думает по-другому? Кто на кухне – не знаю, остались сейчас кухонные разговоры, скорее всего, сейчас публичные и интернет-разговоры – в интернете совершенно по-другому говорит. Что поменялось-то?

Ю. Лоза:

- Ничего не поменялось. Все то же самое. Очень многие говорят то, что нужно говорить. Я вот пытаюсь все-таки жить в каком-то едином образе. Я один и тот же и в быту, и на сцене, и на трибуне. Поэтому мне сложнее гораздо. Потому что я не принадлежу ни к какому клану, меня никуда не зовут, они знают, что я достаточно критично отношусь вообще к любым четко обозначенным течениям. Я не рокер, я не джазмен и т.д. Я не либерал в полной мере, и в то же время не антисоветчик и не…

М. Антонов:

- …и не государственник.

Ю. Лоза:

- Да.

М. Антонов:

- Есть такой исполнитель, лидер группы «Психея», Дмитрий Феопорубов, его называют Лозой своего поколения, потому что он тоже постоянно критикует коллег по музыкальному цеху. Не огорчает вас, что ваше имя уже стало нарицательным?

Ю. Лоза:

- Мне раздражают люди, которые считают, что я всех критикую, а они просто не читали моих заметок. У меня критических заметок от силы пятая часть. В основном я хвалю то, что мне нравится. И это очень много. А насчет критики? Однажды я повторил слова Майкла Джексона по отношению к Мику Джаггеру. Майкл Джексон сказал – я вообще не понимаю, как этот парень стал звездой, ведь он же ни в одну ноту не попал. Ну, не попал и не попал. Давайте будем все-таки ругать Майкла Джексона за эти слова, а не Лозу, который их повторил. Или там Саша Градский, ныне покойный, который ушел с концерта группы «Аэросмит», потому что, говорит, что это невозможно слушать. С четвертой песни он ушел. Давайте будем Градского сейчас критиковать за то же самое. Вы поймите, что как профессиональному музыканту, мне трудно слушать музыку плоскую, скажем. Я долго сидел на студии и я понимаю, что она сделана очень примитивно. Вот, скажем, этот рок-н-ролл первый, блюзы все. Они достаточно просто были сделаны. Потому что не было еще таких инструментов, не было такой техники, аппаратуры и все это звучит плосковато. Конечно, когда слушаешь большой оркестр, когда слушаешь Чикаго 95-й год, ты понимаешь, что это действительно музыка. И я делаю замечательные хвалебные статьи. То есть, я пытаюсь просто оценивать с точки зрения профессионала то, в чем разбираюсь. Только и всего. А то, чтобы я специально кого-то ругал? Да нет, конечно же.

М. Антонов:

- Фильмы последние не смотрели, которые наделали много шума?

Ю. Лоза:

- Пока не смотрел.

М. Антонов:

- То есть, собираетесь?

Ю. Лоза:

- Будет возможность, посмотрю, а пока времени не было. Не было такого желания. Вот сейчас они раскрутятся немножко и я, конечно, для информации посмотрю. Что-то может понравиться, что-то нет, но я вообще активно смотрел кино, очень долго. Я пересмотрел всю классику, в свое время, когда я еще фарцевал телевизорами, я параллельно еще фарцевал и видеокассетами, и у меня были люди, которые отписывали мне всякие разные интересные кассеты, потому что они помогали продавать телевизоры. Потому что когда предлагаешь то, чего нигде нельзя найти, вместе с телевизором, то телевизор уходит быстрее.

М. Антонов:

- Юрий Эдуардович, а когда вы последний раз удивлялись?

Ю. Лоза:

- Я удивляюсь постоянно. Я узнаю некоторые вещи, о которых ты просто не знаешь. Я не могу все знать, правильно. Сколько бы интеллект ни прочитал, сколько бы он ни изучал какие-либо предметы, сумма его знаний все равно равна какой-то конкретной величине. По сравнению с бесконечностью познания, говорит нам математика, любая конкретная величина равна нулю. Поэтому выражение «я знаю только то, что ничего не знаю», оно абсолютно актуально. У нас бесконечные познания и мы, конечно, будем удивляться, удивляться и удивляться, если будем продолжать набираться знаний.

М. Антонов:

- Спасибо большое, что были сегодня с нами в эфире, Юрий! Кстати, мы надеемся, что новые песни и новый альбом-то появится?

Ю. Лоза:

- Скоро выйдет винил новый, новый альбом на виниле, а там дальше – посмотрим, чего с ним делать.

М. Антонов:

- Как что? В интернет его.

Ю. Лоза:

- Наверное, выложим в интернет, конечно же.

М. Антонов:

- То есть, в этом году ждать?

Ю. Лоза:

- Обещали в этом.

М. Антонов:

- Значит, будем обязательно еще встречаться в эфире. Спасибо вам большое и до новых встреч!