Алексей Леонков: Будем поражать западные истребители даже за пределами Украины
И. Панкин:
- В студии радио «Комсомольская правда» Иван Панкин. У меня «Диалоги» с Алексеем Леонковым, военным экспертом, редактором журнала «Арсенал Отечества».
А. Леонков:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- Простой вопрос. На текущий момент, с учетом того, что уже очевидно, что контрнаступление, по большому счету, мы отбили, на отдельных участках есть проблемы, это и в Работине в Запорожской области, и на Херсонском направлении тоже довольно сложно. На Купянском и Сватовском мы продвигаемся, и довольно успешно. Как бы вы обозначили текущие моменты спецоперации?
А. Леонков:
- Скорее всего, сейчас идет подготовка к переломному моменту. Все его уже давно ждут. Потому что эта позиционная война по линии боевого соприкосновения (ЛБС) продолжается с лета прошлого года, когда мы заняли определенные позиции и старались их любой ценой удержать. Но все знают знаменитое Харьковское наступление распиаренное, которое считалось чуть ли не главным успехом украинских вооруженных сил.
И. Панкин:
- Год назад, вы имеете в виду.
А. Леонков:
- Считалось, что этот успех они могут повторить. Но выяснилось, что это было исключение из правила. Две волны этого контрнаступления, которые мы наблюдали в июне-июле этого года, с конца июля до сегодняшнего дня они наступали и тактическими группами, и ротно-тактическими, батальонными, бригадными. Сейчас кинули все резервы. Но ощущение, что уроков из первой фазы наступления первой фазы они не извлекли. Они продолжают применять ту же тактику. То полезут на нашу оборону, не доходят до линии обороны, теряют силы, бронетехнику, отступают и снова лезут. Это происходит на фоне террористических атак беспилотников. Купянск как раз и был тем самым трофеем, который украинская армия получила в результате так называемого Харьковского наступа. Но тогда техника, которая участвовала со стороны Украины, легкая, бронированная, подвижная, оказалась тем самым преимуществом, к которому не была готова наша оборона. У нас тогда не было сплошной ЛБС.
Сейчас ситуация в корне поменялась. Задают вопрос: почему не наступаем? Когда будем наступать? Когда произойдут известные прорывы, которые известны в годы Великой Отечественной войны? И на этот вопрос нет однозначного или простого ответа. Есть комплекс ответов, который нужно озвучить. Нужно было подготовить наши войска, несмотря на то, что у нас есть контрактная армия, были мобилизованные военнослужащие, были добровольцы. Всех их нужно было привести к общему высокому уровню боевой подготовки через участие в боевых столкновениях по всей ЛБС. Нужно подтянуть наш ВПК, чтобы он начал в должном количестве производить все необходимое для фронта, прежде всего боеприпасы, экипировку, кучу вещей, которые необходимы не только в обороне, но и в наступлении. Третий фактор, который всегда остается за кадром, что мы не хотим повторения Мариуполя, Артемовска, Лисичанска, Северодонецка, Волновахи, где проходили упорные бои за каждый дом, в результате гибли как боевики, так и мирные граждане. Проще бить противника, когда он входит в «серую зону», не доходя до наших рубежей.
То, что противник тратит свои силы и резервы, бесценную военную помощь, это плюс. Все это учитывается нашим командованием. Время наступления, его место остается в их планах и замыслах, которые нам никто не озвучит. Однако британская и американская разведки говорят, что именно осенью и произойдут те самые события. Говорят, что осенью опять наступит распутица, все это будет сложно. Прогнозов громадье, а как будет на самом деле в реальности, мы увидим, когда это начнется.
Бесперебойное снабжение наших войск налажено. Больше стало появляться новых видов вооружений. Если прошлым летам в кадрах военной хроники мелькала техника с поблекшей краской, явно снятая с хранения, то сейчас встречаются новые образцы. Реакция наших военнослужащих на появление этой техники в основном положительная. Все отмечают отличную работу танков Т-90М. Этот танк полностью отличается от Т-90, первых образцов. Это и другой корпус, и другая башня, много другого. Отмечают отличную работу комплексов ПВО – и «Буков», и «Торов-М2», и ПЗРК стали чаще применять, работает контрбатарейная антидронная защита, артиллерия стала очень точно укладывать снаряды на позиции противника. Уровень боевого слаживания и мастерства у нас растет вместе с поставками.
У противника с этим проблемы. Потому что Украину после провала наступа, на который Запад делал большие ставки, Запад и Украина за это время успели обменяться обвинениями, Запад обвинил Украину, что она не умела наступать, а Украина обвинила Запад, что он ничего ей не предоставил для этого наступления. Называлась цифра, что 98 % вооружения поставлено Украине, 1,5 тысячи единиц легкой бронированной техники, свыше 270 танков, в том числе и образцов стран НАТО. Это еще не считая тех танков, которые были у Украины в то время на поле боя. Это и авиация. Украина говорила, что у нее нет авиации, но если посмотреть статистику сбитых самолетов, авиация у нее была. Было очень много комплексов ПВО, ПЗРК просто море было.
Нашу авиацию стали оснащать бортовыми оборонными комплексами «Витебск», они говорили о том, что по одному вертолету работало по 8-18 комплексов ПЗРК за время атаки. Наши вертолеты выживали. За рубежом все отметили, что Ка-52 – супервертолет.
Сейчас идет переломный момент, связанный с тем, что хватит ли Украине тех сил и средств, которые ей накидывают в срочном порядке, на то, чтобы удержать ЛБС. У Украины пока мобилизационные резервы не заканчиваются. Есть иностранные наемники. В зарубежных СМИ некоторые специалисты говорят о том, что Польша, участвующая в конфликте неформально, за счет того, что их военнослужащих представляют в качестве наемников, волонтеров, еще каких-то неофициальных товарищей, некомбатантов, потеряла уже 10 тысяч штыков. А польские патриотические СМИ говорят, что на самом деле это польские военнослужащие, которых Польша туда отправила, чтобы вмешаться в эту войну и отвоевать себе Восточные Кресы. Имеется в виду Западная Украина.
Есть и другие потери среди наемников. Мы часто видим интересную связь. Когда мы наносим удар по центрам принятия решений на Украине, через некоторое время появляются некрологи в некоторых странах НАТО в армии, где генералы, полковники, офицеры гибнут в автокатастрофах, в авиакатастрофах, тонут. Короче, несчастные случаи у них происходят массово. Мы видим, что Запад активно алармирует, что он устал от Украины. Прежде всего, алармируют американские СМИ, говоря, что Америка вот-вот изменит свое мнение по поводу Украины. И хочет сосредоточиться, например, на Китае. Это игра слов, за которой стоит немножко другое.
Да, Америка хочет выйти из этого конфликта, потому что начинается предвыборная гонка президентская. Поэтому все негативные новости с Украины сейчас исчезают. Все это перекочевывает в Европу. При этом Конгресс всячески тормозит помощь Украине. Поэтому демократы идут на хитрость. Администрация Байдена говорит, что помощь идет, прежде всего, Европе, по программе ротации или замены вооружения, когда Европа избавляется от своего оружия и отправляет его на Украину, взамен она получает американское. Эта история с F-16 как раз из этого раздела. Когда Байдену удается продавить ту или иную сумму денег для Европы, тогда американские СМИ говорят, что Байден выбил очередной пакет для Украины.
Европа, получая такой денежный эквивалент помощи, дальше диктует свою волю Украине, говоря, что теперь Украина получит не все, что она захочет, а все то, что Европа сможет дать. Например, F-16 из Дании и Нидерландов. Как они пойдут, по какой цене? Сколько F-16 надо поставить за один F-35? Два, три, четыре. У тех же Нидерландов 42 истребителя F-16 всего. Получат ли они 42 истребителя F-35? Понятно, что F-35 в несколько раз дороже, чем F-16. Это дорогая программа. Условно, единица стоимости F-35 превышает давно 100 млн. долларов. Это может быть 200-230 млн. Но это комплекс, в котором сам самолет стоит порядка 100 млн. F-16 дешевле, поэтому сейчас идет торг. После 42 появилась цифра, что Нидерланды поставят всего 6 самолетов, и то к концу году, если Украина выполнит определенные условия.
И. Панкин:
- Чуть больше года назад, когда случилась трагедия на Харьковском направлении, они задавили нас числом. Поэтому мы были вынуждены отступить из-под Купянска. Сейчас мы там активно наступаем. Сейчас много говорят по поводу грядущей мобилизации. Нужна она или не нужна?
А. Леонков:
- Вопрос второй частичной мобилизации – притча во языцех, но нужно понимать, что мы сейчас имеем на ЛБС. СВО началась с того, что, помимо защитников Луганска и Донецка, с нашей стороны вошел контингент в 120 тысяч штыков. Потом была проведена мобилизация в Луганской и Донецкой Народных Республиках, и общее количество военнослужащих, участвующих в боевых действиях, составило от 180 до 200 тысяч штыков. Нам же противостояла группировка минимум в три раза больше. И тот самый Харьковский наступ состоялся потому, что ЛБС, которая превышала тысячу километров, не была однородной и сплошной. Даже не на всех участках было две линии обороны. Иногда это была тоненькая линия обороны, которая прорывалась. И до следующего подразделения было несколько километров. То есть прикрывали направление, но не прикрывали полностью.
Да, ситуация изменилась, линия стала сплошной, эшелонированной. Помимо этих 200 тысяч штыков, была проведена частичная мобилизация, в результате которой было набрано еще 300 тысяч. Помимо этого, еще 230 тысяч. То есть общее количество, пока без учета потерь, 750 тысяч штыков. Если мы учтем даже безвозвратные или возвратные потери, то есть военнослужащих, которые получили ранения, а медицина у нас в полях работает хорошо, нам удается сохранить 97 % такого рода случаев, люди возвращаются на ЛБС. Есть те, кто не возвращается. Можно экстраполировать, сколько у нас на самом деле потерь, но будем говорить, что у нас 600-700 тысяч штыков там присутствует. Это и боевые, и тыловые части. У нас еще есть части Росгвардии, есть отдельные отряды МВД для поддержания порядка на освобожденных территориях.
Хватит ли этого для проведения полномасштабных наступательных операций? Несколько операций провести можно. Но одновременно наступать на всех направлениях, думаю, мы вряд ли сможем. Потому что для каждого наступления нужно определенное количество сил и средств. На сколько этих сил и средств хватит? Характерный пример, когда в Воронеже были вскрыты склады ЧВК «Вагнер», выяснилось, что там порядка 2 тысяч танков, огромное количество снарядов. Это было оснащение одного подразделения. Если предположить, что все подразделения у нас имеют минимум такое же оснащение, то сил и средств накоплено достаточно много. И Минобороны озвучивало такие данные, что у нас подготовлена резервная армия и резервный армейский корпус. То есть те силы, которые сейчас не участвуют в прямых боевых столкновениях. Все понимают, когда происходит позиционная война, войска, которые ее ведут, наступать на десятки километров не могут, в силу различных факторов. Поэтому всегда нужна свежая сила.
Украина, когда пыталась прорвать нашу оборону на Запорожском, Южно-Донецком направлении, тоже использовала свежую силу. Они сформировали отдельный армейский корпус, который бросили в бой. Это азы воинского искусства. И Россия поступит так же, сформировав определенные силы и резервы на тех направлениях, которые считает для себя стратегически важными для проведения такой наступательной, освободительной операции. Где это произойдет – на Южном направлении, на Харьковском, на Купянском, наконец-то восстановят границы ДНР – вопрос открытый.
Противник сейчас не знает, где мы будем наступать. Все время приходится на любые наши попытки сдвинуть ЛБС кидать резервы, перекидывая с одного участка на другой. Он работает сейчас по вспышкам. При этом не предполагая, где очередная вспышка может закончиться наступлением.
И. Панкин:
- Нам хватит народу для полноценного контрштурма уже с нашей стороны? Сейчас его провернуть нельзя, дело идет к осени, к распутице. Но к весне возможно?
А. Леонков:
- В годы Великой Отечественной войны Украину освобождало почти 2,5 млн. человек. И там стояла такая же группировка. Но там был фактор, которого нет сейчас. Население городов и населенных пунктов, сел и деревень встречало нас с распростертыми объятьями, как освободителей. За исключением, может быть, западных областей Украины. Сейчас ситуация осложнена тем, что нам нужно разделять функции, чтобы армия занималась своей работой – наступательной, освободительной, а в населенных пунктах, которые мы освобождаем, появлялись гарнизоны, военно-гражданские администрации (ВГА). И для этого нужны совершенно другие силы, не армейские. Нужны силы Росгвардии и МВД, Следственного комитета.
Сейчас эта работа ведется, создаются отдельные отряды, с ними проводится подготовка. Там присутствуют иные силы, численность которых мне не известна, но, я думаю, она соразмерна тому, что мы понимаем, что эти города, особенно города-миллионики, в них нужно будет наводить и поддерживать порядок. Для этого понадобятся другие средства и средства. Когда эта работа будет завершена, будут сформированы соответствующие подразделения, проинструктированные, побывавшие в тех населенных пунктах, которые мы освободили, прошедшие некую практику, взаимодействующие с ВГА. Посмотрите статистику терактов, которые были на освобожденных территориях. Она начинает снижаться. Больше выявляется различных диверсантов. Численность сотрудников, которые участвуют в успокоении территорий, стало больше. Впоследствии эти сотрудники пойдут вслед за армией.
И. Панкин:
- Много разговоров о том, на что мы в итоге способны. Полностью взять под контроль Украину, в том числе и Львов? Частично, без Западной Украины? Или выполнить задачи по освобождению Одессы и Николаева и возвращению Херсона? К какой версии склоняетесь вы?
А. Леонков:
- Перед началом СВО существовало три стратегических задачи, о которых я знал. Первая – организация сухопутного моста с Крымом. То, что идет через Мариуполь, Бердянск, Мелитополь. Эта задача была выполнена. Вторая стратегическая задача – организация сухопутного коридора с Приднестровьем. В том числе, освобождение Николаева и Одессы. Третья стратегическая задача – организация сухопутного коридора с Венгрией. Это выход на западные границы.
СВО перед началом имела другие задачи. Надеялись, что на Украине найдутся разумные люди, мы сохраним ее как государство, с администрацией, которая примет нейтральный статус и те требования, которые выдвигала Россия. К сожалению, сейчас такой администрации на территории Украины нет и не будет. Поэтому Россия будет вынуждена освободить полностью эту территорию, поставить там соответствующие ВГА. После того, как территории будут успокоены от всяких диверсантов, недобитых бандеровцев и так далее, населению будет предложено провести референдум и выбрать, в составе ли они России или хотят они в Европу. Это один из вариантов, который видится сейчас.
Что будет через год? Может быть, все в корне поменяется, и Россия вернет те земли, которые исторически всегда ей принадлежали. Украина, начиная с XVII века, заселялась русскими, которых в конце XIX и весь ХХ век делали украинцами. Я не считаю области Западной Украины, которые нам достались в результате различных войн и сражений, там население не было таковым. А до западных областей, то, что мы называем Новороссией, Малороссией, Полесьем, эти области заселялись русскими. Поэтому Россия имеет на них право.
А вопрос со статусом западных областей открытый, который делает выбор между тем, где мы остановимся в той задаче, которую мы называем денацификацией. По окончании Второй мировой войны на Украине эту задачу мы до конца не выполнили. Представители националистических, бандеровских движений, которые входили в дивизию СС «Галичина», ушли от ответственности благодаря нашим союзникам. Удастся ли нам заловить всех и привести к ответственности – вопрос открытый. И что с ними делать. И что делать с теми территориями, где у них корни всего бандеровского движения – вопрос открытый. Будет ясно в следующем году, думаю, что мы будем делать с этими территориями. Удастся ли нам там достичь примирительных событий – не могу прогнозировать, потому что этот вопрос до конца неясен.
И. Панкин:
- Истребители F-16 уже очевидно до конца года в количестве нескольких десятков прибудут на Украину, около 20-30 выделят Нидерланды, около 20 выделят датчане. Уверен, что до конца года присоединятся и бельгийцы, американцы могут наскрести по сусекам или кого-нибудь заставят передать. Может быть, около сотни и наберется. Даже если их будут отправлять частично эскадрильями, это все равно сильно поменяет фронт и характер боевых действий. У них появится хорошая дополнительная поддержка с воздуха. Они уже анонсируют новое свое контрнаступление – весной 2024 года. Возможно, мы их недооцениваем, когда говорим: пока они инфраструктуру подготовят, пилотов подготовят, пока они английский выучат, это все будет сильно потом, мы успеем уже победить. В итоге, как только в СМИ появляется информация о новых серьезных поставках, это уже либо рядом с фронтом, либо уже на фронте. Будем считать, что к концу года истребители F-16 будут нам противостоять на фронте. Насколько серьезно это изменит характер боевых действий?
А. Леонков:
- Сам фактор появления F-16, даже в таком количестве, конечно, серьезный. Повлияет ли он на СВО? Думаю, вряд ли. Для того, чтобы этот фактор стал решающим, необходимо не только наличие авиации, но и достаточного количества средств ПВО, с которыми у Украины большой дефицит. ВКС России последовательно работают над выполнением задачи – завоевание превосходства в воздухе. Данного типа самолеты вряд ли будут летать с аэродромов Украины. Как только эти самолеты где-то забазируются и их обнаружит наша космическая разведка, по ним будет нанесен удар. Это понимают, в том числе, на Западе.
Фактор появления этих самолетов связан с тем, что данный тип самолетов является носителем тактического ядерного оружия бомбы Б61-12 и крылатых ракет JASSM американского производства, ракеты классы «воздух – земля», с дальностью поражения свыше 900 километров, опережают те ракеты, которые Украина уже получила в виде помощи от Франции и Великобритании. Я имею в виду SCALP иStorm Shadow, которые мы уже видели в боевом применении. Наши комплексы ПВО их научились успешно сбивать.
Появление этих самолетов поставит перед нашим руководством задачу – что делать дальше. Над территорией Украины будут сбиваться зенитно-ракетными комплексами и комплексами авиационного вооружения большой дальности класса «воздух – воздух». Но это работа по вспышкам. И нет гарантии, что случайно у этого самолета может оказаться то самое тактическое ядерное вооружение, о чем Россия предупреждает западные страны. Если, не дай бог, где-то что-то будет применено, то будет наш ответный ход согласно нашей доктрине о политике применения ядерного оружия. Бомбы Б61-12 – это бомбы не европейского производства, их хозяином являются США. Сейчас через наши дипломатические и другие каналы связи с Америкой, которые еще пока функционируют, мы четко даем понять Америке, чтобы это оружие было убрано из Европы. Не дай бог, чтобы оно не появилось на ЛБС или в зоне проведения СВО.
Остановить поставку F-16 на данном этапе мы не можем. А когда они появятся, будем действовать по обстановке. Самолеты будут сбиваться, а места их базирования – превентивно мы должны предупредить страны НАТО о том, что F-16, базирующиеся на территории Польши и Румынии, которые участвуют в боевых действиях на территории Украины, являются нашей законной целью, и мы вправе эти места базирования уничтожить. И никакая 5-я статья Вашингтонского договора не работает. Нет агрессии с нашей стороны, это наш ответ на агрессию. И мы предупреждаем, что все эти места базирования будут уничтожены.
И. Панкин:
- Все равно же будут взлетать. А мы не будем бить по Польше и Румынии.
А. Леонков:
- Я бы не сказал. Одно из последних заявлений нашего Верховного Главнокомандующего о том, что мы подумаем над тем, что делать с самолетами, которые взлетают с территории стран НАТО. Фактически была поставлена задача Министерству обороны. И МИД, которое выступает у нас, как всегда, превентивно, кто не хочет говорить с Лавровым, потом говорит с Шойгу.
И. Панкин:
- Много говорят, что у нас есть трудности с контрбатарейной борьбой.
А. Леонков:
- Вопрос решается. Я был на выставке «Армия-2023». Эти комплексы контрбатарейной борьбы сейчас совершенствуются, появляются новые образцы. Специальная комиссия, которую возглавляет Мишустин, работает не зря. Они максимально прилагают усилия, чтобы эти новые образцы после прохождения всех испытаний появлялись на ЛБС.
И. Панкин:
- Накануне в Новгороде беспилотник атаковал аэродром. После Энгельса и Рязани если выводы и были сделаны, то как-то не особо и не до конца. В Новгороде даже удалось украинской стороне уничтожить наш бомбардировщик. Почему выводы у нас не делаются? Нужно предусмотреть, что истребитель не должен стоять под открытым небом. Что весь стратегический аэродром должен быть обтянут сеткой, чтобы туда беспилотник не прилетел. Почему не делают такие простые вещи?
А. Леонков:
- Делают. Вопрос – как быстро. Полностью оценить угрозы, куда они долетят, надо было с начала СВО прикрывать все направления. Но в начале СВО думали, что с Украиной можно договориться. И Владимир Владимирович об этом говорил, показывая договор, который практически подписали и думали, что не будет масштабных боевых действий. Быстро прикрыть все аэродромы, населенные пункты – требуется большое количество технических средств, комплексов РЭБ, ПВО. Есть определенные ограничения, через которые мы перепрыгнуть не можем. Это низкопрофильные полеты над кромками леса. Если посмотреть маршруты, по которым летают беспилотники, они используют большие массивы, в которые нам просто добраться невозможно, там нужно рубить просеки, загонять технику, чем-то эти технику запитывать. Множество сложных технических мероприятий, на которые требуются силы, средства. Главный фактор – время.
Другое дело – выявлять пункты, откуда стартуют беспилотники, где они изготавливаются, и уничтожать их. Тогда происходят некие перерывы в этих полетах. Но при этом вести параллельную работу по организации обороны всех объектов военной и гражданской инфраструктуры прифронтовых районов, которые примыкают к Украине. Работа ведется. Хотелось бы, чтобы это был массовый выпуск необходимых сил и средств. Но нужно понимать особенности нашего ВПК, который хоть и сохранил мобилизационные возможности, но не в том количестве, которое требуется сейчас. Эти возможности сейчас наращиваются. Если раньше беспилотники в основном долетали до своих целей, то теперь долетает только их часть. Остальные гасятся на подлете.
И. Панкин:
- В Москву часто стали прилетать. Это тревожно.
А. Леонков:
- Они летают и недолетают. В основном падают в Подмосковье.
И. Панкин:
- А у нас с беспилотниками ситуация наладилась? Особенно с большими?
А. Леонков:
- Наладилась. Большие беспилотники – это не авиационный конвейер, беспилотники собираются в основном вручную. Те предприятия, которые выпускают беспилотники, расширили свои производственные мощности и набрали необходимый персонал, работают в четыре смены. Количество беспилотников и их производство выросло в 30 раз. Мелких беспилотников еще больше. Их закупают, производят и волонтеры, и другие коммерческие организации. Все идет туда. Беспилотники – это расходный материал. Их сбивают. Такая особенность этой СВО.
Было бы желательно, чтобы, помимо беспилотников, мы возродили и другой вид воздушной разведки – пилотируемая воздушная разведка, авиационные комплексы разведки. Потому что беспилотники, при всехъ своих достоинствах, которые были выявлены в ходе СВО, имеют один недостаток – дальше 50 километров от ЛБС они не летают, их сбивают. А вот посмотреть, что дальше, спланировать операцию на глубину 400 километров, это позволяют средства воздушной разведки. У Украины сохранилось несколько Су-24МР – фронтовые разведчики, которые выполняют их радиотехническую разведку, не входя в зону поражения нашей ПВО. И это им существенное подспорье. И наличие таких комплексов у наших ВКС тоже бы облегчило выполняемые задачи.
А еще необходимо поднять реактивные беспилотники, которые были у нас в годы Советского Союза. Совместные операции по подавлению системы ПВО всегда проводились с участием реактивных беспилотников и реактивной фронтовой авиации. Тогда эта задача выполнялась на сто процентов. Это сейчас самая актуальная задача, которую мы должны решить.
И. Панкин:
- Кстати, я ваш Telegram-канал не назвал ни разу. С удовольствием порекомендую. «Мадура не дура», читайте, пожалуйста, много интересного.
Алексей Петрович, все чаще говорят, что армии нужны реформы, вот мы сейчас численность Вооруженных сил увеличиваем. А у вас есть какие-то соображения на этот счет, какие реформы нам реально необходимы в кратчайшие сроки?
А. Леонков:
- То, что изменяется численность Вооруженных сил, это действительно актуально. Мы вышли из договора по обычным вооружениям в Европе, у нас появились новые угрозы на западном фланге, те же самые Финляндия, Швеция, поэтому увеличение количества нашей армии неизбежно. Делать это сразу – 2 миллиона, 3 миллиона, ну, нужно понимать возможности нашей экономики, мы это быстро сделать не можем. Нужно всех оснастить, вооружить, обучить, создать гарнизоны. Это дорогостоящее удовольствие, и мы делаем это постепенно.
То, что происходит сейчас в наших учебных заведениях, и я общался с представителями этих учебных заведений, уже сейчас обучают курсантов и слушателей академий с учетом боевого опыта специальной военной операции. Поэтому идут изменения всех боевых уставов, тактик, оперативного искусства, которое уже учитывает современные реалии. То есть мы уже не занимаемся умозрительными операциями, не будем больше проводить учения по ликвидации какой-то террористической угрозы на Дальнем Востоке, мы сейчас будем работать по противостоянию с армиями, прежде всего, блока НАТО и с теми террористическими организациями или воинскими подразделениями, которые их поддерживают. То есть мы учитываем весь опыт специальной военной операции.
И эти задачи уже выполняются. Меня знакомили с некоторыми тактическими приемами, курсанты и офицеры показали мне, как они отрабатывают это на практике. Да, это учебная пока практика, но уже человек, который выходит из этих военных учебных заведений, будь то офицер в звании лейтенанта или прошедший специальную военную операцию, получивший необходимое допобразование старший офицер, они уже приходят более подготовленными. И это, конечно же, положительным образом скажется не только на специальной военной операции, но и на будущее, на развитии наших Вооруженных сил.
И. Панкин:
- Про реформу я бы немного расширил. Численность, о которой сейчас идет речь. По-моему, мы пытаемся увеличить до 1,5-2 миллионов численность Вооруженных сил. А немецкая пресса сейчас сообщает, что украинской армии для победы нужно под ружье поставить 3 миллиона человек. И с учетом протяженности наших границ (Россия все-таки большая страна, это не Украина) хватит ли нам 2 миллионов при тех угрозах, которые есть?
А. Леонков:
- Я вам скажу, что 3 миллионов Украина под штык не поставит.
И. Панкин:
- Это понятно. Но рассуждают они правильно, для победы нужны эти 3 миллиона?
А. Леонков:
- Они рассуждают правильно, но это из раздела, который я называю «еслибизм» (если бы). Это утопические вещи. Если бы Украина существовала в том количестве населения, с которым она вышла из состава СССР, 42 миллиона, то да, 3 миллиона – это было бы существенная военная сила. Но для этого нужен был бы военно-промышленный комплекс и много-много вещей, мощная экономика. У Украины этого не было изначально, она все это растеряла. Поэтому 3 миллиона без внешней поддержки создать невозможно, даже если бы сложились какие-то обстоятельства.
Сама армия НАТО недавно считала свои штыки, что если завтра война, сколько они могут призвать. Они говорили про 300 тысяч, которые должны будут размещены быстро на границах с Россией и Белоруссией. Выяснилось, что они не могут это сделать в кратчайшие сроки, поэтому говорят, что на это требуется 3-5 лет. А до этого они считали, что если вдруг начнется война, сколько они могут по тревоге поднять и направить на войну. 500 тысяч человек. То есть мы видим, что не всегда размеры государств, их экономика определяет то количество боеспособных воинских частей, которые могут сразу вступить в бой, к этому надо готовиться. И они сейчас проводят реформы, но и мы, глядя на их реформы согласно стратегии НАТО-2030, тоже проводим реформирование у себя, отдавая отчет тем реальностям, которые сейчас складываются вокруг нашей страны. И не всегда количественный фактор является определяющим. Здесь определяющим является качественный фактор вооружения, военной техники. И сейчас вот этот вектор развития будущих конфликтов смещается к массовому применению высокоточного оружия и к информационной составляющей. Кто первым наладит серийный выпуск и обучит войска владеть быстро информацией и точно использовать высокоточные комплексы вооружения, у того армия окажется сильнее по сравнению с армией, которая будет превышать их в 5-6 раз по количественному фактору.
И. Панкин:
- Сергей Шойгу накануне сделал такое заявление, которое меня лично удивило. Он среди прочего сказал, что мы довольно успешно противостоим НАТО, и их вооружения (это я утрирую, конечно) не показали ничего выдающегося. Но ведь НАТО еще передовые свои вооружения против нас не выставляло, только, в общем-то, старые образцы.
А. Леонков:
- Знаете, даже те образцы, которые выставляет НАТО, передовые образцы, которые НАТО иногда демонстрирует на военно-технических форумах, это только образцы, некоторые из них даже не пошли в серию. Пойдут ли в серию, вопрос открытый. То есть НАТО представило то, что есть у них в армейских частях. «Леопарды» - это как раз из той оперы. МРАПы, «Страйкеры», «Бредли» - это тоже то оружие, которым сейчас пользуются страны НАТО, в том числе США. И на поле боя эти средства вооружения себя показали не лучшим образом. Потому что с 1991 года у них изменилась концепция. Выиграв холодную войну, они посчитали себя гегемонами, и все войны они проводили под названием «боевые операции». То есть в этих операциях даже такая известная исследовательская корпорация RAND Corporation говорила, что минимальное вторжение, с которого начинается боевая операция в той или иной стране, это 3 тысячи штыков, и это одна бригада. То есть американцы считали, что для некоторых стран достаточно введения одной бригады Вооруженных сил НАТО или США, чтобы там навести свой демократический порядок. Максимальное вторжение – это 25 тыс. человек, а остальное считалось уже отдельными случаями, как иракские операции, войны в Персидском заливе.
Они готовили свою технику к колониальным войнам. Кстати, высокоточное оружие, которое развивалось, которое точно било, но при этом скорострельность была маленькая, технология stealth – это все было заточено под колониальные войны. Потому что у противника, против которого они воевали, заведомо не было средств противостояния – ни современных ПВО, ни мощных противотанковых комплексов. А здесь они столкнулись с тем, что у нас это есть. И вот сейчас, если почитать внимательно их аналитическую литературу, которая не бывает публичной, хотя они и не скрывают, но просто нужно поискать, у них сейчас проблема в том, как перевооружить Вооруженные силы США и НАТО, чтобы они могли соответствовать реалиям современного общевойскового боя и общевойскового боя будущего. И у них сейчас идет активная дискуссия, но решения пока нет.
И. Панкин:
- Я нашел, что говорил Шойгу среди прочего. Ну, кроме того, что специальная военная операция положила конец доминированию Запада в военной сфере, «западное вооружение, якобы передовые методы планирования НАТО, способы управления войсками не могут обеспечить превосходства на поле боя». Не шапкозакидательством ли мы занимаемся?
А. Леонков:
- Нет, это не шапкозакидательство. Потому что то, что мы увидели на территории Украины, это натовская концепция сетецентрических войн, где информационная составляющая является одним из главных определяющих факторов. Главная боевая задача этих войн – подавление информационной составляющей противника. Имеются в виду все пункты боевого управления, штабы, средства связи и т.д. Завоевание превосходства в воздухе и дальше, как говорится, добивание отдельных выживших воинских подразделений и частей. Для этого должны были использоваться мобильные подвижные тактические группы ротного, батальонного и бригадного уровня, которые благодаря информационному преимуществу должны были информационное взаимодействие между собой проводить, отдельные боевые задачи, тем самым разрушая оборону противника и достигая тактического, оперативного и стратегического успеха. Все это были попытки продемонстрировать это на Украине. И мы видели это во время контрнаступа, который шел двумя волнами, там все это было отработано. И когда они начались, первое, на что они начали жаловаться, это на наши комплексы РЭБ, которые задавили все их средства связи. И вот это взаимодействие, на которое они рассчитывали, было разрушено. Потому что они оказались не готовы, что наша РЭБ будет работать так эффективно. Может быть, это тоже было, помимо минных полей и работы наших противотанковых комплексов, тем самым определяющим фактором, который это контрнаступление фактически обнулил.
И. Панкин:
- Алексей Петрович, благодарю вас. Спасибо большое.
А. Леонков:
- Всего доброго. До свидания.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые выпуски!