Охотник на серийных убийц. Интервью с Евгением Карчевским, который расследовал дело ангарского маньяка
И. Измайлов:
- Здравствуйте, это радио «Комсомольская правда», Игорь Измайлов. Сегодня у нас большой праздничный разговор с заместителем начальника Первого отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета по Иркутской области Евгением Карчевским. Евгений Викторович, приветствую вас.
Е. Карчевский:
- Здравствуйте. Добрый день.
И. Измайлов:
- Мы с вами на большой дистанции разговариваем, но это нам не помешает вас поздравить, 25 июля - День сотрудника органов следствия Российской Федерации. Поэтому примите наши сердечные большие поздравления и большой привет вашим коллегам передавайте. В эфире вопросов, честно говоря, много как-то копится, фоном пока идут большие какие-то международные дела, а вы занимаетесь делами не менее важными, как говорят, на земле. Давайте об этом, может быть, сегодня и поговорим. Преступники, убийцы, маньяки - сквозь века изменился ли как-то характер преступника, который был 50 лет назад, может быть, еще в советское время, какие-то известные большие истории, в начале 90-х, сейчас? Цели, мотивации тех, кого вы ловите, задерживаете, и вам удается пообщаться с ними.
Е. Карчевский:
- Вы знаете, исторические все события, которые произошли в современной криминалистики, мне кажется, что не особо-то все поменялось. Движут личные какие-то мотивы в основном у преступников. Если берем сексуальных маньяков, то у них мотив один-единственный - это получение специфического удовольствия. Я думаю, что развиваются способы совершения этих преступлений. Они уже более осторожно действуют, зная, что есть какие-то новые методы расследования, их поиска. И остальное не поменялось. Более жестокие, так еще можно преподнести это.
И. Измайлов:
- Сейчас более жестокие стали?
Е. Карчевский:
- Ну да, потому что не боятся, страх отсутствует. Может быть, в связи с тем, что уверенность какая-то излишняя в себе. Там масса вариантов, которые способствуют самоуверенности лишней в человеке, который идет на преступление.
И. Измайлов:
- А почему, интересно? Связано это с чем-то, жизнь так изменилась или сами люди изменились, может быть?
Е. Карчевский:
- Масса тоже всяких, надо брать каждого человека, кто стал предметом исследования как преступник, и его личность уже изучать. Там видно будет, кто-то сверхспособности в себе почувствовал, что я такой единственный, мне все можно, и я это буду делать, никто мне ничего не сделает. А кто-то таким родился и живет, и просто чувства страха нет у него. Безнаказанность – это одно, а чувство страха, чувство самосохранения как таковое отсутствует. И он идет уверенно, шагает, делает эти преступления. Может пять лет, десять лет, может вообще выйти и один раз что-то сделать такое прямо, что переворачивает не только его жизнь, но жизнь окружающих. И какое-то объяснение тому, говорю, нужно индивидуально разбираться с каждым. Нельзя всех под одну гребенку мести.
И. Измайлов:
- По вашим наблюдениям, если говорить о такой составляющей, как маньяки, психиатрия, это все то же самое, ну, болезнь. Та же психиатрия, что была и 30 лет назад, и 50 лет назад, и сейчас? Или тоже что-то меняется? Чего больше? Какой-то бытовухи, когда, может быть, аффект какой-то, вспышка решает, к сожалению, судьбы, калечит людей? Или больше таких затаившихся, помешанных, не совсем нормальных, долго вынашивающих, или в целом проблемы со здоровьем имеющих?
Е. Карчевский:
- Безусловно, это все психиатрия. Человек не становится таким. У него отклонения, он с ними рождается, воспитывается в такой ауре в семье. И у него накапливается этот негатив. И рано или поздно он просто выстреливает, и человек начинает превращаться в того, что мы уже видим, что нам попадает на исследование, на изучение наследственное. И ты уже смотришь и ищешь первопричину, почему он таким стал, почему он пошел на эти поступки, что подвигло его, какие мотивы все-таки были первоначальные, когда у него наступила точка невозврата. Это тоже все применительно к каждому отдельно персонажу.
И. Измайлов:
- А интересно, какое место в вашей работе занимает… получается, когда идут какие-то преступления массовые, вы понимаете, что это дело рук одного человека, и вопрос мотивов и глубинных причин, о которых вы говорите, это уже потом позже? Или это важно с самого начала понять, как он действует, обнаружить его, контакт какой-то выстроить?
Е. Карчевский:
- Безусловно, если мы говорим о преступлении, которое без лица, то есть нераскрытое как таковое, когда идет поиск лица, совершившего серию преступлений, то ты изучаешь возможный психотип преступника. Там масса вариаций, которые нужно изучить, в том числе ,создать портрет преступника. Это важный момент такой. Не имея человека, начинаешь по крупицам собирать его возможный портрет. Когда уже устанавливаешь лицо причастное, оно на 99% соответствует той информации, которую ты получил. Это показания потерпевших, это свидетели, очевидцы. Люди даже описывают какие-то вещи, которые они заметили, и ты из этого всего по крупицам складываешь портрет преступника. Он, как правило однотипный, собственно говоря, я еще раз повторюсь, это человек, который имеет какие-то отклонения, может быть, даже визуально он идеальный весь, а все равно какие-то повадки подсказывают, что нужно к нему присмотреться.
И. Измайлов:
- Интересно, а в этом случае получается, вы говорите, какие-то причины такие глубинные, они тоже так или иначе будут сходиться? Если это вопрос, связанный с отклонением по здоровью, насколько сложно или возможно обнаружить это в каком-то более раннем возрасте? Можно ли что-то сделать в таких ситуациях? Потому что мы с вами чуть позже поговорим о таком аспекте работы, который показывают в кино, когда все близкие и родные знают и видят склонность, повадки, но как будто бы ничего не происходит.
Е. Карчевский:
- Ну, можно все это увидеть на стадии еще воспитания, эти отклонения. Это, безусловно, можно.
И. Измайлов:
- В детстве даже?
Е. Карчевский:
- Да, эта жестокость и излишняя тяга, не знаю, элементарно какие-то вещи, которые уже будут настораживать. Стоит уже присмотреться и задуматься, для чего он это делает. И как-то объяснить, перенаправить его. Такие вещи вроде бы все простые, но не каждый это использует в воспитании. И у нас неспроста же на госслужбу даже в наши органов, в Следственный комитет происходит тестирования психолога. В МВД такие же специалисты, это все выявляют. Где-то на ранней стадии тестирования происходит, в каких-то учреждениях, масса таких есть мест. Психолог может это все увидеть. Есть наука, которая изучает человека.
И. Измайлов:
- А в более зрелом возрасте, во взрослом можем ли мы как-то понять эту звериную логику преступников или вычислить их в толпе? Или это уже сложнее?
Е. Карчевский:
- Я думаю, что можно все это делать. Просто для этого нужны специалисты, кто именно этим заниматься будет. Если человек посвящает свою жизнь именно тому, чтобы анализировать и ловить таких преступников, то он с ходу может увидеть, что в человеке что-то не то, чуйка должна быть у человека. Эта чуйка все равно не подводит. Кто бы там что ни говорил, все равно это присутствует.
И. Измайлов:
- У вас уже глаз наметан, и в принципе подозрение, не то что подозрение, но что-то в поведении или во взгляде, вы уже на что-то можете обратить внимание просто на улице? Не то что вывод какой-то сделать, а просто внимание обратить?
Е. Карчевский:
- Да, безусловно, каждый специалист, который жизнь свою подсветила работе в следствии, он уже где-то в толпе может случайным взглядом увидеть человека, к которому стоит присмотреться, что он дальше будет делать. Может быть, это поступки просто невинные, тем не менее, стоит на них внимание обращать.
И. Измайлов:
- А сколько лет вы уже работаете?
Е. Карчевский:
- Я работаю с 2005 года в следствии.. Без малого, девятнадцать лет.
И. Измайлов:
- Наверное, большой пласт вопросов - это инструменты следователей в XXI веке. Если раньше мы читали детективы, это была лупа, кто-то, может быть, думает, что это пистолет. А что сегодня? Это в большей степени наука, лаборатория, отпечатки пальцев, ДНК, слюна, еще что-то? Это чуйка, о которой вы говорите? Это, может быть, камеры и искусственный интеллект, которые пришли на помощь следователям в больших городах?
Е. Карчевский:
- Безусловно, у нас не стоит на месте профессия - криминалистика, которая нам помогает раскрывать. Это новые методики, новое оборудование, новая техника, те же камеры. Безусловно, это все помогает, в том числе, искусственный интеллект, благодаря которому ты делаешь какие-то исследования, и они помогают вытаскивать ту информацию, те крупицы, которые потом ты в дальнейшем анализируешь. Это все работает в умелых руках специалиста, безусловно. Первое - это человек, который имеет определенный опыт в расследовании преступлений, годы практики и годы возможности применения полученной информация, которая подлежит изучению, для раскрытия того или иного преступления, безусловно, для его расследования. Те же видеокамеры дают очень большую возможность проанализировать путь движения того или иного человека, найти свидетелей, очевидцев, которые даже просто могли пройти мимо и не придать значения тем или иным действиям, но когда ты с ними общаешься, допрашиваешь их с постановкой конкретного вопросов, фактов, видели, проходили, заметили, - люди начинают вспоминать, и полученная информация уже анализируется, ты имеешь в руках определенные козыри, которые в дальнейшем ты используешь. Все это важно. И генетика, безусловно, у нас не стоит на месте, экспертизы, которые могут по крупицам вытащить старые какие-то предметы, объекты, которые годами лежали, ты их исследуешь и получаешь микрочастицы генетики человека, преступника, и тут есть возможность доказать причастность того или иного лица к совершению преступления и тем самым добиться справедливости по уголовному делу.
И. Измайлов:
- Годами даже, вы говорите. Получается, что сегодня у органов следствия на вооружении есть современные специалисты и лаборатории, которые в гражданской жизни, может, недешево стоят, для себя исследовать. А здесь микрочастицы, которые могли пролежать. Еще несколько лет назад, наверное, такой возможности не было?
Е. Карчевский:
- Да, безусловно. Я, к примеру, расскажу про одно из своих дел, которое расследовал тулунский маньяк Шувалов Павел Сергеевич. Мы приступили к расследованию этого дела в 2019 году, имея генетические материалы. Через нашу лабораторию восстановили генетический код и путем исследования лиц, которые подлежали, скажем так, подходили под психологический портрет, установили причастность подозреваемого и доказали вину, и в итоге человека осудили за серию преступлений. Это благодаря генетике, которая была сделана. Имея в наличии какие-то объекты, мы заново их прогнали через лабораторию и установили генетический код преступник. То есть где-то те же пять лет назад это было сделать гораздо тяжелее, потому что были одни методики, было другое оборудование, а сейчас все гораздо больше, шире, и возможности становятся более колоссальными. Понятно, что это стоит определенных денег для нашего государства, но это все делается на благо и дает возможность установить преступника.
И. Измайлов:
- Сегодня следователь или Следственный комитет - это не только в привычном понимании сыщик, это большая команда специалистов. Вы как организатор фактически выступаете, вместе с вами генетики, которые, наверное, в юридическом университете не обучались, но это очень точная наука и точная работа, связанная с определенными знаниями. Инженеры., которые занимаются IT-технологиями, камерами и так далее. Все это мало того, что соединяется, так еще и оперативно все получается сделать.
Е. Карчевский:
- Да, все верно. Это комплекс работы сделан, комплекс работы специалистов, каждый в своем деле, преуспевающие специалисты, обладающие знаниями, которые нужны для раскрытия, и используемые методики. Это все в совокупности дает возможность. Как говорится, один человек способен на многое, но когда работает большое количество специалистов над общим делом, то результат будет гораздо быстрее, и он будет более правильный.
И. Измайлов:
- Причем не просто специалисты, а у вас эксперты.
Е. Карчевский:
- Да, все верно
И. Измайлов:
- Детектора лжи, такой уже подустаревший, может быть, и часто приходится слышать, что он носит рекомендательный характер, что нельзя брать это за истину в последней инстанции. Это по-прежнему так?
Е. Карчевский:
- Это тоже работает. Почему нет? Для расследования преступлений, для получения доказательств все способы хороши, которые в рамках уголовного кодекса. Все, что разрешено законно, все это используется. Просто тут все зависит от индивидуального подхода следователя, кто этим всем занимается. Никто не отменял полиграф. Как он был, так и остался. Просто это все делается в совокупности.
И. Измайлов:
- Все, что мы с вами обсуждаем, это в большей степени прерогатива каких-то больших, крупных мегаполисов, городов? Насколько это все у нас повсеместно? И здесь уже хочется посмотреть на это глазами потенциального преступника. Есть ли какое-то чувство понимания, что на больших территориях, в сельской местности, где не так много камер, где и следователей на огромной территории меньше, что можно чувствовать себя как-то более безнаказанным, что ли, за счет этого? Технологии насколько универсальны?
Е. Карчевский:
- Я понимаю. Наши эксперты, специалисты все мобильные. Если есть необходимость, то всегда можно выехать на то место, где совершилось преступление. Никто же не говорит о том, что все привязаны к одному месту, и они не могут ни выйти, ни поехать никуда. Это не так. В каждом субъекте, я думаю, что все это есть, у нас на территории Иркутской области все превосходно работает, все присутствует. Я не скажу, что какие-то трудности есть в этом. Все хорошо.
И. Измайлов:
- Уточню, может быть, или немножко с другой стороны попробую посмотреть. Серийные маньяки, убийцы, громкие случаи. Есть ли какая-то зависимость, если смотреть на это глазами преступника, зависимость от того, где это происходит? Кажется, что в Москве, в Петербурге про какие-то такие ситуации, может быть, давно не слышали. Может быть, это в сельской местности больше? Зависит это от того, где проживает потенциальный маньяк?
Е. Карчевский:
- Я думаю, что нет. Потому что у нас, несмотря на то, что все дела, которые у меня были в производстве, это Иркутск и прилегающие к нему районы, это я за наш субъект могу сказать. Что происходит в России, я думаю, что везде такие люди присутствуют. Это не зависит от города, деревни, от поселка. Это зависит от человека, который находится. Кто-то проявился таковым. Это может быть где угодно. Тот же Орел, Тюмень - хоть где. И преступление совершилось. Я думаю, что нужно просто анализировать это все именно по факту, где что было. А так прямо сказать, что в одном городе все плохо, а в другом все хорошо, - нет, это будет неправильно.
И. Измайлов:
- Везде люди, везде ситуации разные. И кто-то может сопоставить факты и эти вещи вычислить. А кто-то -нет. Если историческую страничку обратно вернем, везде же были, тот же Чикатило был, тот же «Мосгаз» был, такие громкие преступления. На территории Иркутска был маньяк Кулик. Везде такие люди присутствуют - преступники. Просто о ком-то мы знаем. Это зависит, нужно еще понимать, от того, какова огласка этого преступления, попала ли она в обзор СМИ, которые дали возможность услышать об этих преступлениях. Или все это было расследовано, направлено в суд, и об этой истории узнали единицы.
И. Измайлов:
- Знаете, я не могу не спросить или не затронуть большой пласт, который касается всех нас уже. Вы, наверное, тоже не могли не обратить внимания на такое засилье, если можно так сказать, сериалов про следователей. Они везде – на онлайн-площадках, в эфирах федеральных каналов, и все это продолжается довольно давно. Как вы на все это смотрите, что про все это думаете? В последнее время мода такая, что и женщины-следователи представлены тоже во множестве ролей. Насколько это хорошо, насколько это правдиво?
Е. Карчевский:
- Конечно, смотрю некоторые сериалы. Отношение? Я как бы знаю, как это все изнутри происходит. Конечно, то, что показывают, там доля фантазии присутствует. Но пишут ведь сценарии не следователи, а журналисты, художники, режиссеры, у них свой взгляд, он больше идет как кинематографический. В принципе я отношусь к этому достаточно позитивно, не говорю, что не надо этого делать. Все равно люди это смотрят, какие-то выводы для себя делают о том, что все равно последствия будут однозначные для таких людей. То, что показывают именно работу следователя, ну, почему нет? Эта работа достаточно романтичная, и не каждый может быть следователем.
И. Измайлов:
- Драматичная или романтичная?
Е. Карчевский:
- Романтичная. В ней много романтики. Человек, работающий следователем, он должен во многих вещах ориентироваться, иметь достаточно большой опыт, большой объем знаний в голове, массу знакомых, с которыми всегда можно посоветоваться из разных областей, будь то биологи, специалисты-практики, судьи, прокуроры, люди, которые пишут учебники по криминалистике, по которым мы учились. Масса людей, которые что-то могут подсказать и помочь найти нужный ключ к доказательству. Я не возражаю против этих фильмов и сериалов, которые снимают. Другой вопрос – их качество. Ну, я смотрю только то, что имеет какую-то хорошую оценку, либо где режиссеры – люди с именем.
И. Измайлов:
- Знаете, вспомнились советские фильмы и сериалы, и там всегда в титрах был консультант. Если фильм касался сотрудников органов госбезопасности, консультировали оттуда, если про милицию, то консультировали действующие сотрудники. Сейчас, видимо, практика немножко изменилась. Интересно, что вы тоже на это обращаете внимание. В большей степени это в широком смысле художник, режиссер или сценарист это решает. Вы упомянули такое слово – романтично. Я хотел вас спросить, отталкиваясь от таких совсем жутких сериалов, не страшно ли? Вы почти 20 лет, уже и привыкли, и это ваша профессиональная часть. Но вот так все это видеть – и расчлененка, и, насколько я понимаю, у вас случай был, когда десятками просто человек убивал. С этим всем надо работать. Ну, помимо того, как красиво в фильмах показывают, надо найти преступника, это же и фактическая работа – надо описать все, взять исследования, опросить всех. Кто-то может сказать, что, наверное, и сташновато, и приятного мало, а вы говорите, что романтично.
Е. Карчевский:
- Нет, это не страшно. Нужно просто этому жизнь посвятить, отдаться целиком профессии. Половинки не бывает. У меня одно из любимых произведений – братья Вайнеры, у них есть произведение «Я следователь». Даже по мотивам этого произведения был снят фильм, он старый советский, черно-белый. Для тех лет и сейчас в принципе, если анализировать, то достаточно неплохо показана судьба следователя, как он работает, сколько ему приходится сделать, через какие трудности приходится переступать и насколько он отдается своей профессии для достижения цели, чем жертвует, чем рискует. «Я, следователь», так и называется. Если будет возможность, посмотрите либо книгу почитайте.
И. Измайлов:
- И это звучит гордо. То есть быть наполовину следователем невозможно. А как это совмещать с остальной жизнью, не только с семьей, близкими, родственниками? Когда вы говорите, что следователь – я выбрал, это жизнь, это больше, чем призвание, чем профессия, когда ты в этом весь находишься, как переключаться, что ли? Как на это близкие смотрят, семья, дети?
Е. Карчевский:
- Как смотрят? Ну, родители, они, не знаю даже, одобряют или нет. Изначально мой выбор профессии они восприняли настороженно, но потом смирились как бы. Это же мой выбор. Супруга у меня тоже следователь, мы с ней познакомились, начинали работать. Она ушла на пенсию, а я пока еще работаю. Дети гордятся, что у них есть такой папа, такой мама, что мы приносим пользу обществу. Поэтому, я думаю, все это неплохо. Все-таки есть, чем гордиться, эти 19 лет, они прошли не зря, я так к этому отношусь. Бояться? А чего бояться? У страха глаза велики на самом деле. Я думаю, наоборот, тебя боятся больше те же преступники.
И. Измайлов:
- Это интересно. То есть преступники, выбирающие жертв, которых они не боятся, в свою очередь, всегда над ними висит такой меч и колокол в вашем лице, в каком-то смысле противостояние. Возвращаясь к тем же самым сериалам. Здорово, у меня папа ловит преступников, маньяков, убийц, и он их не боится, действительно, есть чем гордиться. Вернемся еще к фильмам. Насколько работа этих крутых следователей похожа на правду? В вопросе романтики, наверное, это представлено, некоторые фильмы о маньяках, где взяты реальные ситуации из жизни, жуткие совершенно, и вроде как представлено это, что романтика в этом есть. Но насколько все это соответствует действительности с точки зрения работы следователя? Как вам кажется, эти сериалы показывают, потому что спрос у аудитории есть? Или это в большей степени такое предложение, может быть, людям и страшновато, и не хочется это смотреть? Иногда приходится сталкиваться с такими мыслями, что чем больше этих сериалов, тем больше таких преступлений. Потому что и психи, и маньяки смотрят, и в них все это пробуждается и начинается. Как это все увязано?
Е. Карчевский:
- Я полагаю, что в большей степени спрос имеется на эти сериалы. Потому что любопытство человеческое, оно все равно присутствует. Где-то в СМИ озвучилась история про того преступления того же Попкова, они достаточно громкие, дело уголовное, которое на весь мир известно стало, я думаю, каждому человеку, кто где-то как-то услышал, интересно было посмотреть. Не зря же снимали на те же мотивы, про Чикатило художественный фильм сняли, даже нынешний сериал был снят. Все равно просмотры присутствуют, и люди видят все это, там и трафик просмотра есть, то есть спрос на них присутствует из любопытства человеческого, поэтому и растет это предложение. Ну, я так это расцениваю.
К вашему второму вопросу, насколько все описанное там правдиво. Всегда присутствует доля какой-то фантазии у режиссера. От этого никуда не уйти. В большей степени правда описана. Все равно присутствуют какие-то консультанты, которые объясняют, где и что можно. Я думаю, человек, который не сталкивался с нашей профессией, все равно разницы не поймет. Если ты работаешь в системе, ты видишь, где есть какие-то недочеты, маленькая неправда какая-то, доля фантазии.
И. Измайлов:
- Но рассказывать про это надо, про громкие и страшные истории.
Е. Карчевский:
- Почему нет? Утаивать, молчать? Люди узнают другую правду, насколько она известна будет в достоверности. Это же все-таки история, какая бы она ни была. Либо она будет показана в правильном виде, как это все было, либо люди исказят, что-то потом додумают, перефразируют. Как говорится, слухи рождаются в одном месте, приходят в третье, и потом это все исправить в человеческой голове будет очень тяжело.
И. Измайлов:
- Евгений Викторович мало того, что почти 20 лет на службе и раскрыл самые запутанные дела, был награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени. Награду вручил лично глава Следственного комитета Александр Бастрыкин. В вашей копилке, Евгений Викторович, насколько мы понимаем, несколько таких громких, масштабных дел. Расскажите хотя бы о пяти самых известных и самых сильных, если так можно сказать.
Е. Карчевский:
- Хочется подчеркнуть, одно из первых дел – это «Иркутские молоточники». На самом деле была нестандартная история, где двое молодых людей, дабы самореализоваться, создали экстремистское сообщество, пусть даже маленькое, из двоих, но, тем не менее, у них масштабы и мысли были достаточно большие. И та жестокость, которую они проявили в преступлениях (одному из них только исполнилось 18 лет, а второй еще был несовершеннолетним, на последнем преступлении только он достиг 18-летнего возраста), они киянкой наносили удары, там был и ребенок потерпевший, и видные ученые, и простые граждане. Любой человек мог стать их жертвой. В итоге, когда расследовали, установили мотив, что они решили, что жизни достойны только они вдвоем, остальные все мешают им в этом мире. И мысль у них была такова, что они раскроются в Иркутске и дальше двинутся на запад. Последняя точка у них была – Санкт-Петербург, где уже были их сподвижники определенные, кто поддерживал их взгляды. Ну, достаточно сложно было. В итоге старший получил пожизненный срок, он отбывает, Артем Ануфриев, а младший получил, если я не ошибаюсь, 24 года. Дело было достаточно громкое и сложное по расследованию. Потому что тогда методик таких не было, чтобы выяснить всю мотивацию их действий.
И. Измайлов:
- Они как-то перестукивались с преступниками из других регионов?
Е. Карчевский:
- Нет, они не преступники. Люди, которые поддерживали их идеологию, так скажем. То есть они не были участниками этой группы, они не были участниками преступлений, они не были осведомлены об их преступлениях, они просто поддерживали их идеологию, такую, не совсем правильную, не совсем здоровую.
И. Измайлов:
- Античеловеческие взгляды фактически.
Е. Карчевский:
- Да. Это к тому вопросу, который не так давно задавали: есть ли в маленьких и больших городах разница в этих преступниках? Вот он вдвоем смогли объединиться, найти друг друга, и они как бы раскрылись полноценно, поодиночке они бы такими не стали. А тут плюс и минус соединились, и пошли совершать преступления.
Безусловно, это дело «ангарского маньяка» Попкова, которое расследовали. Это колоссальное количество преступлений, которые нам удалось раскрыть, больше 80. По меркам историка, таких даже в мировой криминалистике единицы. Дело достаточно сложное было, объемное, преступления очень жестокие, когда он смог убить за раз двоих людей, причем все это делал хладнокровно, цинично, на глазах одной жертвы убивал вторую. И в ходе общения с Михаилом Викторовичем, в неформальном общении, в рамках допросов он рассказывал это все. Знаете, он даже подчеркнул такую вещь: хотите, я суд присяжных выберу, и посмотрим, что будет дальше. Это была одна из его фраз, таких интересных. Безусловно, он не стал выбирать с учетом количества преступлений такой вид судопроизводства, но, тем не менее, мысль такая присутствовала у него.
И последнее дело, которое я расследовал на территории Иркутской области, это Шувалов Павел Сергеевич, тоже серийный маньяк, там было порядка 20 преступлений. Тоже многие годы это оставалось нераскрытым, потому что потерпевшие не видели ни лица, не могли описать. Было буквально две зацепки. Что мужчины достаточно большого размера, такой грузный, и от него пахло ГСМ. Кто-то описывал, что солярка, кто-то – масло, кто-то – еще что-то. По этим двум признакам мы искали человека. Слава богу, все получилось, всё собрали, всё доказали, дело в суд отправили. Это дела в Иркутской области расследовали.
Четвертое дело, которое такое, знаковое для меня, это в Тюмени я расследовал дело, убийство Насти Муравьевой. Было беспричинное исчезновение ребенка. Буквально в течение 40 суток никто не ел, не спал, искали преступника. Тоже благодаря новым методам, камерам, очевидцам нашли, раскрыли, доказали виновность. В итоге человек получил пожизненный срок, отбывает наказание.
И. Измайлов:
- Кстати, зная, что их ждет пожизненное, это не останавливает?
Е. Карчевский:
- Знаете, тот же преступник по Насте Муравьевой, Бережной Виталий, он до последнего дня был уверен в своей безнаказанности, отрицал полностью: я ничего не делал, это не мое, вы ничего не докажете. Хотя была масса доказательств, которые прямо указывали на его причастность – и генетика, и биология различная, и видеозаписи. То есть всем уже все было понятно, кроме него одного. Вот чувство безнаказанности, оно присутствовало. И это у всех преступников – и у Шувалова, и у Попкова, и у «молоточников». Они все считали себя безнаказанными. Тот же Попков в рамках допросов всегда подчеркивал, что каждый Новый год смотрел на часы и говорил сам себе: вот, еще год прошел, меня так и не нашли, не поймали, ладно, живем дальше, работаем дальше. Вот такие фразы, знаете, они такие злые, кощунственные, и все они так живут, все, которых я перечислил.
И. Измайлов:
- Евгений Викторович, я обратил внимание на то, что вы помните по фамилии и имени-отчеству. Кажется, что такие отморозки, чудовищные истории вы рассказываете, и в целом это же чьи-то жены, дети встречаются. Обыватель видит это действительно, может быть, в большей степени по сериалам и по ужасающим заголовкам, когда подобные преступления раскрываются, и их называют нелюдями, отморозками, как угодно, а вы их помните… В вашем голосе нет такой эмоции, скорее, это действительно что-то профессиональное, но интересно почему.
Е. Карчевский:
- Следователь должен быть хладнокровным в большей степени. Потому что, если ты начнешь эмоции проявлять, негатив какой-то к человеку испытывать, кого-то жалеть, кого-то осуждать, ты не получишь стопроцентного результата. То есть ты должен быть при расследовании дела хладнокровным, искать именно доказательства виновности. Что бы он там ни делал, он человек. Я руководствуюсь законом и совестью. Твоя задача – собрать, доказать и поставить максимальную жирную точку в каждом твоем шаге на пути к истине.
И. Измайлов:
- Но вы ведь тоже живой человек. Когда вы видите, что вы уже в деле, а он, может быть, на шаг впереди идет, убивает людей, всегда получается так себя контролировать?
Е. Карчевский:
- Знаете, это к истории по тюменскому делу. В течение 40 суток мы искали преступника. Когда нашли людей, кто был, возможно, причастен к этому преступлению (их там было 6 человек, если я не ошибаюсь), и с ними начали работать, я к каждому зашел. И в глазах одного я увидел страх, вот у этого Бережного. Я зашел, он меня увидел, стёк вот так в кресле. Я у него спрашиваю: «Вы меня знаете?» Он: «Да, вы тот-то». – «Знаете, зачем вас сюда доставили?» - «Да». – «Это вы сделали?» Он глаза спрятал и больше ничего не сказал. То есть люди все равно боятся. Нельзя эмоции проявлять. Если эмоции будешь показывать, тогда грош тебе цена, мне кажется. Ну, меня так воспитывали, мои учителя так мне говорили, что нужно работать без эмоций. Эмоции, может быть, у тебя глубоко в душе должны быть, но их никто не должен видеть. Потому что иначе чистота твоей работы будет под сомнением.
И. Измайлов:
- Евгений Викторович, День следователя, праздник 25 июля. Я вас хотел еще спросить, что вы скажете вашим коллегам, обществу?
Е. Карчевский:
- У нас праздничный день. Хочу своих коллег поздравить с праздником, пожелать всем следственной удачи, побольше интересных дел и идти на работу, как на праздник. Потому что у нас она достаточно тяжелая, достаточно, как вы говорите, эмоциональная, но все-таки мы приносим пользу людям, и нужно это ставить в первую очередь для себя как цель – добиться справедливости. Поэтому каждого из коллег с праздником, и всем удачи, здоровья, сил, близким – понимания, и чтобы у каждого было всё на позитиве.
И. Измайлов:
- Спасибо большое, Евгений Викторович, что нашли время, уделили нам, несмотря на то, что у вас уже поздний час, насколько мы понимаем. Еще раз вас поздравляем, вашу семью, детей, супругу и всех ваших коллег.
Е. Карчевский:
- Спасибо. Всего доброго.
Подписывайтесь на наши подкасты, рассказываем о самом интересном за день с комментариями экспертов.
