Родион Газманов - про выступления на фронте, патриотизм и работу депутатом
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин. И у нас очень интересный гость – Родион Газманов, музыкант и (несмотря на то, что Родион будет сопротивляться) новоизбранный депутат Мосгордумы. Здравствуйте, Родион.
Р. Газманов:
- Здравствуйте. А почему же сопротивляться? Вы, собственно, факт озвучили.
В. Ворсобин:
- Вы сразу сказали, что вы все-таки сначала музыкант, а потом депутат.
Р. Газманов:
- Я не перестаю быть музыкантом, безусловно.
В. Ворсобин:
- Как вам это изменение амплуа?
Р. Газманов:
- Вы знаете, я бы не сказал, что это большое изменение амплуа. Потому что я не прекращаю быть музыкантом, не прекращаю ездить по гастролям, выступать и т.д. Чтобы расставить все точки над «i», это общественная деятельность, это не зарплатное место, это не место, где я должен находиться 24 часа в сутки, хотя, безусловно, большое количество времени сейчас уходит именно на эту общественную работу. Тем не менее, интересно. Первое – это я, конечно, вошел в контакт с огромным количеством людей, невероятно интересных, талантливых в своей политической сфере, на которых в плане организации рабочего процесса можно и нужно равняться. Потому что как работает, например, тот же самый аппарат Московской городской думы, это просто можно вставлять в учебники. Мощнейшая структура, высочайшего класса профессионалы, и, например, мои некоторые сотрудники, с которыми я проводил совещания (и продолжаю проводить) по музыкальной части, начали уже немножко жаловаться, что я на них давлю. Потому что мы же все творческие, а тут уже пошел такой более жесткий структурированный подход. Так что все интересно.
В. Ворсобин:
- Да, это как в оркестре, как в группе, кто-то фальшивит.
Р. Газманов:
- Знаете, нет, на самом деле оркестр, где все инструменты с идеальным строем, будет скучным. Поэтому в творчестве невозможно быть, как на военном марше, все четко, все углы подстрижены, отскоблены, и трава вся покрашена зеленой краской. Нет, в искусстве невозможно людей вставить в какие-то жесткие рамки. Но дедлайны все равно нужно соблюдать.
В. Ворсобин:
- Родион, у нас открытая площадка, в этой студии происходят и споры, и разборки, и диспуты, и т.д., нас слушают миллионы. Они наверняка хотят услышать это. Давайте по-честному. Вы прежде всего – Газманов.
Р. Газманов:
- Я слышал об этом, да. Знаете, в первую очередь я – Родион, я думаю. Вы же сами меня представили: не Газманов Родион, а Родион Газманов.
В. Ворсобин:
- Я посмотрел, по вашему участку вы получили очень большой перевес, у вас ближайший преследователь, по-моему, отставал в два раза.
Р. Газманов:
- Не приуменьшайте моих достоинств. По-моему, раза в три все-таки.
В. Ворсобин:
- Вот так, молодой начинающий политик, музыкант обыграл, скажем так, многочисленных конкурентов.
Р. Газманов:
- Да, там была сильная команда.
В. Ворсобин:
- Как вы думаете, вы выиграли, потому что вы – Родион, или потому, что вы – Газманов?
Р. Газманов:
- Я не буду сбрасывать, давайте честно скажем, фамилию со счетов. Потому что она, безусловно, помогает при таком первом контакте с людьми. Потому что они сразу дают тебе определенный такой кредит доверия. Более того, эта фамилия помогала попадать в необходимые кабинеты, чтобы во время какого-то предвыборного процесса помогать решать какие-то моменты. И наказы жителей, которые мы собирали во время предвыборной кампании (и до сих пор боремся, чтобы претворить их в жизнь), они двигаются легче. Тем не менее, через какое-то время идет обратный эффект. Потому что вместе с фамилией идут ожидания, и люди с этим доверием эти ожидания также параллелят, они также эти ожидания в тебя вкладывают. И тут уже ты понимаешь, что тебе, чтобы все это оправдать, нужно сделать это, это и это, и очень длинный список. Когда закончилась предвыборка, когда выборы прошли, и мы со штабом сложили всё вместе, что попросили жители, я понял, что если уже не брать во внимание работу Московской городской думы как все-таки законодательного органа, работы вал. И вот сейчас, когда удалось собрать кабинет, мы, конечно, зашиваемся, и люди у меня так пашут серьезно, но мы справляемся.
В. Ворсобин:
- Удается сочетать творчество с политикой?
Р. Газманов:
- Да, удается.
В. Ворсобин:
- Это дополняет как-то друг друга?
Р. Газманов:
- Вы знаете, это на самом деле векторы не то чтобы диаметрально противоположные…
В. Ворсобин:
- У папы это получается.
Р. Газманов:
- Как?
В. Ворсобин:
- У него музыка и политика все-таки рядом.
Р. Газманов:
- А где у него политика?
В. Ворсобин:
- Ну, он же поет о патриотизме…
Р. Газманов:
- Почему вы считаете, что патриотизм – это политика?
В. Ворсобин:
- А что это, по-вашему?
Р. Газманов:
- Хорошо, возьмем, допустим, оппозицию. Сейчас такая маркировочка – иноагенты.
В. Ворсобин:
- Не вся оппозиция – иноагенты.
Р. Газманов:
- Не вся. Они играют на патриотизме?
В. Ворсобин:
- Конечно.
Р. Газманов:
- В заметно меньшей степени. Я считаю, что самая главная ошибка и самая главная, возможно, недоработка какого-то патриотического воспитания – это то, что патриотизм многие люди (слава богу, не все) связывают с политикой. Да, у нас есть политика на воспитание патриотизма, но патриот – необязательно политик. И, к сожалению, политик – необязательно патриот, хотя так должно быть. Хотя в нашей стране на самом деле, я считаю, довольно большая часть политиков все-таки любят свою страну, хотя, может быть, не все одинаково. Тем не менее, я считаю себя патриотом своей страны, с недавних пор считаю себя политиком, но не считаю, что это все всегда должно быть в одном таком клубке. Мой отец политикой не занимается. Он выступает на каких-то патриотических мероприятиях, он, безусловно, знаком со многими политиками, потому что в их деятельности певец и композитор Олег Газманов необходим, но он сам политикой не занимается, он занимается своей музыкальной работой, и делает это хорошо.
В. Ворсобин:
- Да, но в этом случае вы, получается, обошли своего отца, вы занимаетесь и политикой? А почему, зачем вам это?
Р. Газманов:
- Я бы его обошел, можно было бы об этом рассуждать, если бы он шел в ту сторону. Он в ту сторону не идет. Это все равно что обогнать машину, которая стоит на бензозаправке, она никуда не едет в этом направлении. Я принял такое решение, я пошел в политику.
В. Ворсобин:
- Почему?
Р. Газманов:
- Расскажу. У меня был ряд общественных проектов, в которых мне нужна была поддержка. Когда я наткнулся на ситуацию, когда тебе говорят: ты прав абсолютно, хорошая тема, молодец, обязательно поможем, - идут годы, и ничего не происходит. И несколько очень мудрых, знающих людей, имеющих отношение к политике, сказали мне: ты попробуй, решится быстрее, чем ты подумаешь об этом. Я попробовал. И я понял, что если перефразировать классика, то при помощи доброго слова и депутатского мандата можно добиться куда большего, чем просто при помощи доброго слова.
В. Ворсобин:
- То есть вы сейчас получили этот мандат и будете одновременно сочетать и творчество, и работу.
Р. Газманов:
- Даже не «будете», а, собственно, и сочетаю. У вас в глазах читается: удачи.
В. Ворсобин:
- Да, это бинго. Это когда у тебя совпадает. Это просто идеальная история.
Р. Газманов:
- Безусловно, на какие-то компромиссы приходится идти и здесь, и там, но я вижу сейчас, что мне пришлось очень серьезно ужать свой график и выкинуть очень много того, что я считал…
В. Ворсобин:
- Концертов, наверное, поменьше стало?
Р. Газманов:
- Пара концертов все-таки… Да, там тоже пришлось пожертвовать парой мероприятий, но, слушайте, это мой не то что основной, это мой единственный источник дохода. Тут мне много… Ну, не то чтобы много, но на общем фоне доброжелательности комментарии типа «а, понятно, пошел на теплое местечко в Мосгордуме»…
В. Ворсобин:
- Я представляю, как много комментариев таких.
Р. Газманов:
- Знаете, меньше, чем я боялся. Больше, чем хотелось бы, потому что больше нуля, но тем не менее. Я не возглавляю комитет или комиссию, я не занимаю какую-либо должность в Мосгордуме, которая обеспечивает выплату зарплаты.
В. Ворсобин:
- Там зарплаты не платят, по-моему?
Р. Газманов:
- Там платят зарплаты как раз председателям комиссий и другим должностям, таким как председатель Мосгордумы, зампред и т.д. Я ни одну из этих должностей не занимаю, и слава богу на самом деле. Потому что в этой ситуации я бы не смог совмещать работу как депутат Мосгордумы и работу как музыкант, ведущий и все остальное.
В. Ворсобин:
- Я почитал ваш Telegram-канал.
Р. Газманов:
- Весь прямо? Не жалко времени человеку.
В. Ворсобин:
- Как можно меня в этом подозревать? Нет, не весь.
Р. Газманов:
- Я не подозревал, я надеялся.
В. Ворсобин:
- Но я с удовольствием прочитал. Я даже залип на один из ваших клипов. Не клип, а это было ваше видеопризнание, что такое для вас удача или счастье.
Р. Газманов:
- Удача. Да, там удача и счастье было.
В. Ворсобин:
- Вы видите это в том, чтобы были полные залы, чтобы было ощущение вашей реализованности как творческого человека. И когда я слышал это (вы были совершенно искренни), я чувствовал, что вы пока не политик, вы действительно музыкант.
В. Ворсобин:
- Почему?
Р. Газманов:
- А потому что политик, он тоже, конечно, немножко артист. На вашем месте сидел Владимир Вольфович Жириновский, которого я всегда считал больше артистом, чем политиком. Для них все-таки карьера и быть выше других, идти по ступенькам вверх в иерархии – это больше, чем переполненные залы. Для них это немножко другое.
Р. Газманов:
- Я дополню. Помните Довлатова – «В любой работе есть место творчеству»? В любой профессии. Ну, во-первых, в любом деле, будь то политика, бизнес, все что угодно, творческий подход, он приветствуется. Может быть, можем поспорить по поводу медицины, но тем не менее. Я считаю, что в любой профессии творчество помогает. Во-вторых, политик, он тоже работает на публику. Вопрос в том, что если артисту говорят, что он в чем-то притворяется, то это может быть комплиментом. Если политику говорят, что он притворяется, это скорее претензия.
В. Ворсобин:
- Да. И?
Р. Газманов:
- Знаете, я считаю себя, возможно, не очень хорошим артистом, потому что притворяться на сцене у меня никогда не получалось. Я вхожу в состояние – да, но петь какую-то песню про любовь, про потерю, про что-то, что вызывает слезу, и одновременно думать, покрашен ли у меня потолок дома, я не умею. Я знаю людей, которые умеют. Я даже уважаю их профессионально, потому что у них довольно большие заслуги, но я так не могу, я так не умею.
В. Ворсобин:
- Давайте поговорим о вашем творчестве. Мы на самом деле все время говорим о вашем творчестве, потому что политика, как мы договорились с вами, это тоже творчество.
Р. Газманов:
- Вам палец в рот не клади, я смотрю.
В. Ворсобин:
- Не знаю, что вы имеете в виду. Ну, продолжим. Куда ни клади палец, на самом деле это наши патриотические и прочие Telegram-каналы. Они очень внимательно смотрят, был ли артист в зоне СВО или не был. Вас обвинить не в чем, вы катаетесь, наверное, часто с концертами. Вы часто даете концерты на фронте?
Р. Газманов:
- Регулярно.
В. Ворсобин:
- Как вам вообще вот эта атмосфера?
Р. Газманов:
- Иногда страшно, иногда даже так думаешь: а в этот раз чем все это закончится? Знаете, мне кажется, что большинство людей, которые ездят с этими концертами, они не смогут однозначно ответить, зачем они это делают. Потому что для кого-то это желание поддержать наших ребят там, для кого-то это желание что-то сделать для своей страны. Я знаю людей, которые туда рвутся, потому что им хочется увидеть своими глазами то, что там происходит, окунуться в эту фронтовую жизнь. Может быть, всё вместе. Когда ты понимаешь, что внутри что-то тебе говорит: так, ты сидишь сейчас на месте, ты должен быть там, ты должен там что-то делать, ты должен там выступать, - это не объяснить какой-то логикой, каким-то взвешенным решением, что я сейчас поеду, и я это покажу.
В. Ворсобин:
- Для того чтобы…
Р. Газманов:
- Да, для того чтобы. Большинство поездок, мы там даже ничего не снимаем, не фотографируем, потому что иногда не бывает желания, иногда не бывает возможности или просто нельзя (там не все можно снимать). Я думал в какое-то время, что вообще оттуда не надо ничего выкладывать. У нас были поездки с различными благотворительными фондами, не по военной части, я пару раз выложил видео, и сразу нашлись, как я называю, альтернативно одаренные личности, которые писали: ну, понятно, поехал пиариться, естественно. И я какое-то время даже перестал делать публикации, а потом понял, что когда ты своим примером показываешь и транслируешь то, что ты делаешь, если ты хотя бы одного человека сподвиг на подобное действие, это стоит десятков тысяч подобных комментариев о том, что ты туда поехал пиариться. И если эти записи, эти видео, фото, которые мы выкладываем, хотя бы одного человека, допустим, сподвигнут поехать туда волонтером, одного артиста спровоцируют на какую-то песню про фронт, про наших ребят, это поможет в каких-то сборах, то это того стоит. И пусть пишут все что угодно.
В. Ворсобин:
- Какие песни там поются?
Р. Газманов:
- У меня есть моя песня, написанная для фронта, она называется «Затишье». Я написал ее, когда в парке «Патриот» выступал для ребят, которые должны были на фронт вот-вот поехать. И меня в какой-то момент так накрыло, что я пою им сейчас какие-то свои песни про любовь, про собаку, про все остальное, а у меня нет песни, которую я мог бы им подарить. Мы спели там для них «Темную ночь», «Катюшу», все остальное (это такой репертуар, который, кстати, тоже нравится), а песни, чтобы можно было им дать, у меня нет. Я написал песню «Затишье». И самое интересное, что у них чаще просят другую мою же песню, называется «Феникс из пепла». А так мы там под гитару сидим, можно Цоя попеть…
В. Ворсобин:
- А не можете сейчас напеть эту песню?
Р. Газманов:
- Какую из них?
В. Ворсобин:
- Именно «Затишье».
Р. Газманов:
- Я дописал эту песню. Последние строчки спою. «Закурим, товарищ, еще одной, ведь нам не положено знать, кому завтра в небо, кому завтра в бой, вращает рулетку война». Я думаю, для многих артистов очень большим таким двигателем является то, что нет, наверное, ни одного человека в стране, у которого не было бы кого-то сейчас на СВО, и кто бы кого-то не потерял.
В. Ворсобин:
- Надеюсь, все-таки это не так.
Р. Газманов:
- К сожалению, практически никого нет, кого бы это не затронуло. Это то, что мобилизует страну, то, что двигает людьми, это то, что заставляет людей отказываться от чего-то в пользу чего-то большого, от своих каких-то, возможно, удобств, от каких-то своих амбиций или желаний сиюминутного ради большой цели. Я знаю людей, которые отдают последнее, для того чтобы помочь бойцам. У нас в пунктах сбора приходили бабушки, которые отдавали свои последние накопления от пенсии: вот для наших ребят, чтобы бойцам там было получше. Мы пытались отказываться, мы говорили: слушайте, оставьте себе, у нас есть большие жертвователи, которые могут помогать. Бабушка говорит: «Но мне будет спокойнее, если я отдам это все». И что ты с ними сделаешь?
В. Ворсобин:
- А когда вы оттуда уезжаете после концертов? Те, кто там бывает, особенно те, кто там не бывает гостями, а задерживается, потом возвращаются, и вот этот контраст, то, что было там, и то, что они видят в мирной жизни, многим это как-то режет душу даже. Вы этот контраст ощущаете?
Р. Газманов:
- Конечно, когда туда попадаешь, ты попадаешь вообще в иное измерение. Другие ценности, другие моменты, ну, все по-другому. Но, наверное, я не остаюсь там настолько надолго, чтобы меня это как-то существенно изменило. Да, после первой поездки ты понимаешь, что к чему, и это уже оставляет какой-то след в душе, безусловно, но я знаю ребят, которые оттуда возвращаются, я общаюсь регулярно с бойцами, которые практически не вылезают с передовой, и нельзя сказать, чтобы они не изменились, чтобы это были такие же люди, как находятся на гражданке. И это тоже целая история. Это ребята, которым по возвращении в мирную жизнь нужно помогать адаптироваться к тому, как происходит жизнь на гражданке.
В. Ворсобин:
- Психологическая адаптация.
Р. Газманов:
- Психологическая адаптация, адаптация в плане работы. Если они хотят взять какую-то мирную профессию, тоже не каждая профессия подойдет. И этим ребятам, которые возвращаются, им нужно, конечно, помогать снова найти какое-то свое призвание.
В. Ворсобин:
- Я немного о другом хотел спросить. Вы – молодой человек, представляете молодежь.
Р. Газманов:
- Да, в мои 43.
В. Ворсобин:
- То ли это с высоты моего возраста так смотрится, то ли потому, что я посмотрел на ваш избирательный участок, там все были молодые. Кстати, ваш основной соперник – «Новые люди», и там тоже был достаточно молодой человек. Не в этом дело, а в том, что люди, которые здесь живут, как будто бы ничего не происходит, это вообще-то почерк молодого поколения, они живут немного как бы за стеклом и пытаются сделать вид, что, вообще говоря, ничего не происходит.
Р. Газманов:
- Те, которые уехали?
В. Ворсобин:
- Нет, которые здесь остаются, в мирной жизни. Они ходят на концерты, даже на ваши концерты наверняка ходят, или на другие. Как происходит соседство этих двух миров?
Р. Газманов:
- Во-первых, на мои концерты другие ходят совершенно.
В. Ворсобин:
- Какие, кстати, ходят люди на ваши концерты?
Р. Газманов:
- На мои концерты ходят люди, которые слушают слова песен, для которых слова и смысл гораздо важнее модного бита. Это важно. И это как раз люди, которые думают, которые понимают происходящее, и которые, кстати, участвуют в сборах, как могут. Они плетут маскировочные сети, делают окопные свечи и т.д., кто-то ездит волонтером. Нет, у меня публика осознанная, которая понимает. Давайте определим, наверное, какие-то возрастные границы тех, кого вы считаете молодежью. Если те, кому меньше 15, то да, наверное, они как-то отключены от реальности.
В. Ворсобин:
- 20-30.
Р. Газманов:
- Ну, я думаю, что 20-23, может быть, они могут действительно какие-то вещи не понимать. Хотя, опять же, я общаюсь с ребятами из молодежного парламента, я общаюсь со студентами-активистами, у которых впереди как раз политическая жизнь, и во время предвыборки мы с ними общались, и вот сейчас тоже продолжаем какие-то вещи планировать и придумывать. Это ребята, которые знают, что происходит, они знают, что от них требуется для страны, и они готовы это делать. Поэтому, возможно, просто мы с вами видим разную молодежь.
В. Ворсобин:
- То есть, получается, вы собираете залы именно таких людей?
Р. Газманов:
- Я собираю залы разных людей, но в основном это люди, которые не оторваны от реальности.
В. Ворсобин:
- Итак, в гостях у нас новоизбранный депутат Мосгордумы, музыкант Родион Газманов.
Р. Газманов:
- Я заметил, что у вас из представления впервые исчезло слово «начинающий политик». Я чем-то заслужил?
В. Ворсобин:
- У нас еще одна часть, я думаю, вы там дорастете еще до какого-нибудь поста.
Р. Газманов:
- Не будем торопиться.
В. Ворсобин:
- У меня это легко. Родион, кстати, я общался с вашим папой, мы обсуждали как раз шоу-бизнес в политическом ключе. Я знаю, что в шоу-бизнесе патриотическая песня, мягко говоря, у нас не развита. И ваш отец насчет этого сильно переживает.
Р. Газманов:
- Знаете, опять же, я могу быть неправ здесь, но просто я наблюдаю. Вы так поморщились, когда сказали «патриотическая песня».
В. Ворсобин:
- Я поморщился?
Р. Газманов:
- Я неправильно прочитал вас или...
В. Ворсобин:
- Я на самом деле обожаю патриотические песни Великой Отечественной войны.
Р. Газманов:
- Абсолютно с вами согласен.
В. Ворсобин:
- Я люблю все хорошее.
Р. Газманов:
- Хорошо, а современная патриотическая песня существует, по-вашему?
В. Ворсобин:
- Shaman, говорят, поет патриотические песни.
Р. Газманов:
- Стоп, я про ваше мнение спросил все-таки. Потому что говорят - это...
В. Ворсобин:
- Я скажу так, ни одна современная патриотическая песня меня еще не зацепила. Вас зацепила?
Р. Газманов:
- Я, возможно, с козырей сейчас зайду, но, тем не менее, песня «Офицеры» как вам?
В. Ворсобин:
- С козырей! О вкусах не спорим.
Р. Газманов:
- А «Вперед, Россия!» вам не нравится? Честно?
В. Ворсобин:
- Не нравится.
Р. Газманов:
- Ваше право. У отца, чтобы далеко не ходить за примером, есть песня «Бессмертный полк»: «Течет река бессмертного полка». У меня от этой песни мурашки по коже, и эта песня мне нравится больше, чем песня «Офицеры».
В. Ворсобин:
- Хотя «Офицеры» мне иногда нравятся. Я сейчас слушаю вас, думаю, что в какой-то момент... Ведь они же под настроение. А иногда «Офицеры», особенно, песню любят заказывать, во время каких-то дней рождения, каких-нибудь...
Р. Газманов:
- Дней рождения людей, которые...
В. Ворсобин:
- Да, и иногда в какой-то момент заходит.
Р. Газманов:
- Вы знаете, я даже, наверное, скажу так. Возможно, это будет все-таки мысль непопулярная. Но «Офицеры» это не самый... Это песня про офицеров, хотя нет, про страну тоже есть. Я хотел сказать, что это не такая патриотическая песня, это не так. Это очень патриотическая песня. «Вперед, Россия!», которую поет молодежь, которую поет молодняк школьного возраста...
В. Ворсобин:
- А «Вперед, Россия!» кто поет?
Р. Газманов:
- Это отец тоже.
В. Ворсобин:
- Простите, я не слежу так буквально.
Р. Газманов:
- Вы же готовились к интервью со мной, правильно?
В. Ворсобин:
- Конечно, с Родионом.
Р. Газманов:
- «Бессмертный полк». Патриотических песен огромное количество, их люди поют. И я считаю, что патриотическая песня есть. Более того, есть движение «Родники», в котором ребята, которых вообще никто раньше не слышал, какие-то узкие круги о них слышали, они на этих концертах, двадцать плюс-минус не известных никому музыкантов несколько раз срывали настоящую овацию. А вы знаете, что это непросто.
В. Ворсобин:
- И все-таки, вас удовлетворяет количество патриотических песен в шоу-бизнесе сейчас?
Р. Газманов:
- Вы понимаете, я не хочу заниматься количественным регулированием, потому что можно сказать: патриотической музыки не бывает много. Но мало ее тоже не бывает. Я сейчас немножко уйду от темы. В 80-90-е нас учили стесняться любви к Родине. Понимаете? И все-таки научили, потому что повесить на балкон флаг России, сказать «я – патриот» почему-то подсознательно воспринималось как что-то неудобненькое. Именно это слово.
В. Ворсобин:
- А я носил ремень из флага Родины. Это было модно. Это было в начале 90-х.
Р. Газманов:
- Начиная где-то с 90-х, даже, скажем, в 80-е, когда вошло в обиход слова «совок», когда люди, которые говорили, что любят свою страну, на них смотрели как на умалишенных. Это было, была колоссальная психологическая операция против нашей страны, которую, собственно, у них получилось развалить. Сейчас пошел обратный процесс. И, с одной стороны, есть инициативы, в том числе государственные, которые призваны внедрить патриотическое воспитание, а это нужно, безусловно. И, с другой стороны, у людей есть потребность в идее. Им нужно любить свою страну, они готовы любить свою страну. И у них есть для этого повод. Поэтому мы сейчас живем в то время, когда количество, в том числе и патриотической музыки, патриотического творчества растет. Да, безусловно, есть музыканты, артисты, у которых хороший материал, есть - у которых, возможно, не очень. Тем не менее, это расширяется. И это движение увеличивается. И это важно.
В. Ворсобин:
- Я сейчас задам провокационный вопрос, но просто вспоминаю, что Shaman попадал в такие истории, когда за концерты слишком много приходилось платить Shaman, а потом договаривались, и, чтобы не платить, он даже прощал баснословные суммы в десятки миллионов рублей. Есть ли все-таки противоречие между патриотической песней и нашей капиталистической системой, при которой все-таки певцам надо платить солидный гонорар?
Р. Газманов:
- Послушайте, нет однозначного ответа на этот вопрос. Тут опять политик включился. Потому что, с одной стороны, безусловно, все для страны, все для фронта, понятно. С другой стороны, на эти мероприятия выделяется бюджет - на концерты, на клипы. Опять же, есть гранты, которые выделяются, это здорово, на патриотический контент. Наконец-то это происходит, это важно, это нужно делать. Возьмем, допустим, какой-то большой патриотический концерт на Красной площади, или не в Москве, а в каком-то другом городе. У этого концерта есть затраты. Это сцена, осветители, звукорежиссеры, техники и так далее. Там очень много позиций. Где вы хотите провести красную линию, после которой люди не получают деньги? Артисты? Допустим, если я куда-то еду выступать и беру с собой своих музыкантов, мои музыканты получают зарплату. Я плачу им из своего кармана, если я не получаю там деньги.
В. Ворсобин:
- Себестоимость плюс маржа.
Р. Газманов:
- Во-первых, когда человек заявляет свою себестоимость, там есть очень большое поле для злоупотреблений. Потому что о том, сколько я плачу своему звукорежиссеру, знаю я и мой звукорежиссер, например. Это как самый простой пример. Здесь можно спорить. И говорить о том, что вы выступаете по себестоимости, - хорошо, допустим. Но чем музыкант, чем я хуже моего звукорежиссера? Я на сцене стою. И песня, которую я буду петь сегодня, я потратил на то, чтобы ее записать, я потратил на то, чтобы снять клип, я потратил на то, чтобы ее продвинуть, потому что за меня это тоже никто не делает. И сейчас, вместо того, чтобы на том, что я вложил в свою музыку, что-то теперь зарабатывать, вернуть, мне говорят: слушай, скажи спасибо, что мы тебя пригласили. Это неправильно.
В. Ворсобин:
- А где это равновесие? Чтобы не разорять местные бюджеты, и при этом чтобы вас не обидеть?
Р. Газманов:
- Нужно равновесие. У меня ситуация очень простая. У меня есть, во-первых, определенное количество мероприятий pro bono, которые мы делаем в месяц, запросов очень много, мы стараемся на максимальное количество ответить. Но опять же, если я поставил эту дату, то на эту дату у меня потом может прийти корпоратив за какую-то баснословную сумму, которая достается мне и моим музыкантам. Им тоже нужно кормить свои семьи. Поэтому тут тоже вопрос. Я дату пообещал, пришел корпоратив, говорю: ребята, извините. Тут есть свои моменты. Во-вторых, на мероприятие социальной направленности, если это не входит в бесплатный ценз, мы делаем специальные цены, которые либо находятся на грани себестоимости, либо немножко находятся выше. Часто бывают другие ситуации, когда люди, которые говорят: Родион, у нас тут мероприятие, надо выступить, ты же любишь свою страну. А ты знаешь по своим каналам, что это мероприятие, на котором деньги на артистов выделялись. И что? И тебя пытаются запрячь бесплатно. Задавать вопрос напрямую, типа: а что вы сделали с этой суммой? Там прям цифры есть. Это значит, что люди очень сильно обидятся.
В. Ворсобин:
- Да, скорее всего.
Р. Газманов:
- Артисты – это люди, которые делают свою работу. Эта работа востребована в тех или иных местах. Поэтому артистам надо платить, но платить им какие-то баснословные деньги в то время, когда мы сейчас находимся не в самом дружеском окружении стран, которые хотят нашу страну развалить, у нас идет спецоперация, я считаю, что это кощунственно.
В. Ворсобин:
- В общем, мы говорим о равновесии.
Р. Газманов:
- Истина находится где-то посередине.
В. Ворсобин:
- Поговорим о личном, если можно. Все-таки вы человек творческий, и интервью без этого как-то не выходят, не получаются душевными. А так как я все-таки больше по политике, тут мне на помощь пришел правдоруб Милонов. И он нас с вами немножко сегодня обидел.
Р. Газманов:
- Вот он у меня еще интервью не брал.
В. Ворсобин:
- Он заявил, что мужчины-холостяки - это люди ущербные.
Р. Газманов:
- Никто не идеален.
В. Ворсобин:
- Я тоже холостяк.
Р. Газманов:
- Даже, собственно, Милонов, я думаю, тоже у него есть свои моменты.
В. Ворсобин:
- Думаю, да.
Р. Газманов:
- Вы с таким восторгом согласились.
В. Ворсобин:
- Что скажете на это?
Р. Газманов:
- Холостяк, кольца нет. Послушайте, я, наверное, еще меньше, чем о политике, люблю разговаривать о своей личной жизни. Точнее, не то, что не люблю, я о ней не разговариваю. Это не значит, что ее нет. Это просто значит, что я считаю, что у меня есть более интересные моменты в моей жизни, чем рассказывать, с кем я просыпаюсь по утрам или...
В. Ворсобин:
- И даже не в этом дело. Я почему спросил? У каждого своя личная жизнь. Дело не в этом. А в том, что у нас сейчас тренд такой идет. Многие депутаты, типа Милонова, часто как-то вмешивается в нашу личную жизнь. Политики часто вмешиваются, они диктуют некие правила. Сейчас это модная тенденция, что надо рожать детей. Пропаганду чайлдфри у нас буквально на днях запретили законодатели. Как вообще вы относитесь к тому, что политики заняты демографией и вмешиваются в личную жизнь граждан?
Р. Газманов:
- Я думаю, что здесь есть определенная черта, которую очень важна для себя установить все-таки. Когда мне, допустим, кто-то говорит, что я могу или не могу говорить публично, например, призывать или не призывать к политике чайлдфри, к каким-то другим моментам, - это одно. Это называется пропаганда. Пропаганда – это все-таки явление, которое нужно тем или иным образом структурировать и даже в чем-то ограничивать, потому что это инструмент. Но первый человек, который полезет ко мне в спальню говорить, как мне делать это или другое, получит по уху.
В. Ворсобин:
- Где грань?
Р. Газманов:
- В моей спальне никому без моего личного приглашения делать нечего.
В. Ворсобин:
- Абсолютно согласен. А где эта грань, которую государство переходит? Где та красная линия?
Р. Газманов:
- Я только что об этом говорил.
В. Ворсобин:
- Вы не должны обсуждать это ни с кем, да?
Р. Газманов:
- Сколько иметь детей, иметь ли их вообще - это личное дело каждого гражданина. И любое ограничение в этом решении, собственно, это нарушение конституции.
В. Ворсобин:
- Конечно.
Р. Газманов:
- Да. С другой стороны, когда мы, допустим, говорим про рекламу клиник абортов, особенно когда эта реклама может быть навязчивой.
В. Ворсобин:
- А если лично мнение написал в блоге: а я не хочу иметь детей, потому что…
Р. Газманов:
- Это тонкая черта.
В. Ворсобин:
- Я как раз про нее и говорю.
Р. Газманов:
- Это серая зона, да. С одной стороны, каждый имеет право на личное мнение. Раз. С другой стороны, когда у тебя несколько миллионов читателей, и ты это мнение выражаешь не с позиции, что «это лично мое дело, но я считаю…», а с позиции «знаете что…». А ведь блогеры любят ярко все раскрашивать: «Я считаю, что в этой стране нужно иметь детей, потому что...» Или: «Я считаю, что не нужно, потому что вообще страшный мир, вообще чего туда детей тащите». А это уже пропаганда. В чем смысл, в чем суть этого ограничения? Сегодня мы находимся в той ситуации, когда количество нашего населения уменьшается. И говорить о том, что нужно, чтобы нас становилось больше, нужно, чтобы люди рожали детей, чтобы выращивали детей и так далее, мне кажется, любой здравомыслящий человек с этим согласится. С другой стороны, любой здравомыслящий человек скажет: я с этим согласен, но в мою личную жизнь не лезьте. Я заведу детей, нарожаю, воспитаю, буду их растить тогда, когда я посчитаю нужным. И он тоже будет абсолютно прав.
В. Ворсобин:
- Родион, я понял, почему для меня вы будете вечно молод. Потому что я помню вас по телевизору, когда вы пели еще «Люси», вы искали эту собачку, когда я был тоже маленьким.
Р. Газманов:
- Это сила первого впечатления.
В. Ворсобин:
- Да, и вы будете всегда молодым в наших глазах.
Р. Газманов:
- После каждого концерта ко мне подходят люди. У меня после каждого концерта фотосессия со зрителями, как правило. Подходят и говорят: вы знаете, мы вообще шли на песню «Люси», мы не знали, что у вас столько других песен, половину из которых мы знаем. И мы не знали, что вы еще и такие стихи читаете. После этого я звоню своему пиарщику, устраиваю большой разнос, потому что в этой ситуации они должны были заранее донести. Это сила первого впечатления.
В. Ворсобин:
- У меня к вам вопрос к вечно молодому человеку. Вы музыкант, вы чувствуете, мне кажется, на кончиках пальцев, что раньше играли, что играют сейчас, что будут играть потом, какие тексты песен раньше люди ждали, какие ждут сейчас. Эту струну времени вы чувствуете, каким будет будущее? Вы его ощущаете?
Р. Газманов:
- Нет. Я пою о том, что тревожит и волнует лично меня. Это прозвучит эгоистично. У меня нет желания и, наверное, стремления какого-то угодить кому-то тем, что я делаю в творчестве. И слава богу, что при этом я собираю свои залы, пусть не стадионы, но свои залы, и могу на своей музыке зарабатывать на свою жизнь.
В. Ворсобин:
- Вы свое поколение чувствуете?
Р. Газманов:
- Да. Но опять же, понимаете, я не чувствую всех, потому что люди разные. Но я вижу людей, которые приходят ко мне на концерт, я вижу, как у них блестят глаза, когда я читаю стихи, и я вижу, как они подпевают моим песням. Значит ли это, что я их чувствую? Наверное, да. Но, скорее, это значит, что мы с ними просто нашли друг друга, потому что моя музыка этим конкретным людям подошла. Чувствовать музыку? Я не являюсь гениальным продюсером, который берет какую-то неизвестную группу откуда-то из дальних регионов, привозит в столицу и делает из них супермегазвезд. Я так, наверное не умею. Но я умею хорошо упаковать то, что я рождаю музыкально своими эмоциями, и сделать из этого качественный продукт. Это я умею делать. Про кончики пальцев? Не знаю.
В. Ворсобин:
- Плох тот солдат, который не хочет быть генералом.
Р. Газманов:
- А генералам что делать?
В. Ворсобин:
- А у людей творческих, наверное, получить какую-нибудь самую главную премию и остаться навсегда в анналах. А у политиков, наверное, стать президентом.
Р. Газманов:
- Так.
В. Ворсобин:
- Ваше поколение идет вслед уходящему поколению. Вы можете представить себя президентом?
Р. Газманов:
- Нет. Никогда об этом не думал, не пытался представить, и подобные предположения воспринимаю с каким-то ужасом.
В. Ворсобин:
- Кощунством, да?
Р. Газманов:
- Нет, нет, не кощунством. Опять же, это не вопрос какого-то пиетета. Я вижу сейчас тот объем работы, который стоит перед мэром города Москвы, перед председателем Мосгордумы. Да, в принципе, и депутаты тоже не сидят, сложа руки. Вот это взять, умножить, я не знаю, на какой коэффициент, и можно получить ту загруженность, которая у президента. Это нужно отказаться вообще от всего человеческого и просто не вылезать из работы. Я не могу ручаться, что я так не смогу, но я так точно не хочу. Если говорить о каком-то дальнейшем продвижении по политической линии, то мне точно придется чем-то пожертвовать. Сейчас я как-то ухитряюсь это совмещать с музыкой. Более того, эти две стороны, несмотря на их абсолютную противоположность, друг друга развивают. Да.
В. Ворсобин:
- Вы сейчас, похоже, самый поющий политик у нас, да?
Р. Газманов:
- Так, у нас Надежда Георгиевна Бабкина из Мосгордумы, собственно, вышла. Но подождите секунду, есть Денис Майданов, который находится в Государственной Думе. Великолепный музыкант.
В. Ворсобин:
- Все-таки вы не в одиночестве.
Р. Газманов:
- Я не в одиночестве. Есть Сергей Войтенко тоже в Думе. Нет, я не одинок.
В. Ворсобин:
- Нам песня строить и жить помогает?
Р. Газманов:
- Вам песня строить, нам - жить помогает.
В. Ворсобин:
- Родион Газманов, музыкант, депутат, Мосгордумы, политик. Спасибо огромное, что пришли.
Р. Газманов:
- Спасибо.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
