Документалист Максим Фадеев - про съемки на фронте, народную любовь и окончание СВО
И. Панкин:
- Напротив меня кинодокументалист Максим Фадеев.
М. Фадеев:
- Добрый день.
И. Панкин:
- Максим – выдающийся и очень незаурядный человек. Фильм, который он вместе со своим коллегой Сергеем Белоусом выпустил, это документальный четырехсерийный сериал, четыре части по два часа. Хронометраж огромный. Это оскароносная работа. Если бы такой фильм, прям точная копия, был снят с той стороны, на Украине, документалка о войне, она бы сто процентов получила «Оскар».
М. Фадеев:
- Получается, четыре фильма. Вышел в кинопрокат во многих городах Российской Федерации, можно посмотреть на большом экране, уникальная возможность. Практически это первый документальный фильм об СВО, который можно посмотреть в кинотеатрах страны.
И. Панкин:
- Какое-то количество и фильмов, и книг написано. Но ваша работа, конечно, стоит особняком, безусловно. Потому что такого погружения, если можно выразиться, в режиме 3D, хотя он не в 3D снят, я думаю, что другой такой работы просто больше нет. Это мое искреннее мнение. И от того, кстати говоря, это очень тяжело смотреть. Есть просто люди не такие восприимчивые, как я. Я все-таки тоже по приграничью периодически езжу, с ребятами много общаюсь, и многих из них уже нет, к сожалению. И для меня это довольно тяжелая история. В одном из интервью вы сказали, что на вашем месте другой бы уже спился. Но с учетом того, скольких вы потеряли, как вы через это все прошли и продолжаете работу? Ведь до этих четырех фильмов было огромное количество других документалок, снятых с 2014 года.
М. Фадеев:
- Да, к сожалению, это правило работает для документалиста. Как-то вычитал и сам с этим уже столкнулся, что, отправляясь на войну, ты не знаешь, погибнешь ты или нет, но ты точно знаешь, что потеряешь тех, кого успеешь полюбить. Это так и есть. Получается, за все эти годы войны, начиная с 10 мая 2014 года, когда я начал снимать, погибло очень-очень много людей, которых я успел полюбить, которые стали моими друзьями, товарищами, братьями. Очень много. Даже командиров много погибло, не говоря уже о рядовых бойцах. Это очень тяжело. Фильм «У края бездны» из-за этого вышел, можно сказать, на несколько месяцев позже. Особенно когда главный герой погиб - Рома Воробей, я долго не мог работать с материалом, потому что он там практически в каждой сцене. И ты помнишь все его шутки, улыбки, как он мне уступал свое место для сна. Вместе практически все тридцать дней, что я был в составе штурмовой группы, я был рядом с ним.
И. Панкин:
- И вы шли буквально за спиной ребят?
М. Фадеев:
- Вместе с ними.
И. Панкин:
- Да, вместе с ними, прям буквально снимая каждый их шаг. Как они на это пошли? Ведь неохотно берут военкоров с собой, и только тем, у которых есть хороший контакт, удается прибиться к какой-то группе. Особенно в такой ситуации, как взятие большого города, очень серьезная операция.
М. Фадеев:
- Здесь основное правило, конечно, доверие. Учитывая то, что я многих из них знал с 2014 года, кого-то с 2016-2017-го, много раз я был с ними на линии боевого соприкосновения, во время их боевых выходов в самых разных точках ДНР, именно с «сомалийцами». Плюс учения. Так получилось, что два основных подразделения, которые я снимал чаще всего, это «Спарта» - разведывательный батальон и отдельный штурмовой батальон «Сомали». И помимо того, что я снимал их на боевых очень часто, я, например, со «Спартой» практически все их тактические учения проводил вместе с ними. Иногда это две недели по времени, иногда это десятки километров по пересеченной местности с разведгруппами. Например, у них шесть разведгрупп, с четырьмя из них я прошел эти десять километров по болотам, лесополосам, скрытное передвижение с разведгруппой. И только подготовка такого типа мне дала возможность снять фильм.
И. Панкин:
- В том-то и дело. Вы, по сути, такой же боец, как и они.
М. Фадеев:
- Получается, в какой-то мере.
И. Панкин:
- Только с камерой, а не с автоматом. Учитывая то, что на тот момент у меня был опыт съемок боевых действий восемь лет, что я был в самых тяжелых боях, которые были в ДНР за все это время, то опыт у меня даже был часто больше, чем у тех парней, которые воевали полгода, год. Иногда даже так бывало, что в Мариуполе в некоторых случаях подсказывал некоторые тактические элементарные вещи. А мобилизованным - тем более. Весь ужас в том, что современный мужчина часто не знает, как приготовить кашу на костре. Было и такое, что я им подсказывал, как приготовить себе еду. Именно мобилизованным парням.
И. Панкин:
- Как до сих пор отпускает жена? Вы как-то об этом говорили, но немножко не на такой вопрос, а про ранение. И вы сказали: если я расскажу, жена меня больше никуда не отпустит. Как до сих пор отпускает?
М. Фадеев:
- С этим были проблемы, так скажем. Приходилось немножко неправду говорить по ходу дела.
И. Панкин:
- Будем надеяться, что она не слушает.
М. Фадеев:
- Понятное дело, что она потом увидела все это. И сын увидел то, что я наснимал. Поэтому они все узнали на самом деле. Но есть такая проблема. Как раз я никогда не думал... Впервые на их место попал, когда я был в Мариуполе, и произошел обстрел центра Донецка, там «Точка У» упала, погибло порядка двадцати человек, это все было в нескольких сотнях метров от моей квартиры, где я проживал тогда в Донецке. Связи не было с ними, я просто достаточно долго находился в неведении и переживал. Я примерно понял, что они переживают, когда я нахожусь где-то.
И. Панкин:
- А ведь вы обычный гражданский человек. Киношкол, насколько я понимаю, никаких не оканчивали. Вообще перед нами светский человек. Арт-директор какой-то крутой организации, может быть, журнала. Сейчас поясните, потому что я так и не понял. Я просто понял, что арт-директор. Это уже определенный тип человека, который жил себе в Славянске, устраивал фотосессии с красивыми девочками, летал по всяким Италиям для этого, а потом вдруг купил себе камеру и поехал на войну. Что это за трансформация такая интересная? Прямо скажем, что таких людей немного. Если они вообще есть.
М. Фадеев:
- На самом деле, примерно так и было. Я был арт-директором собственной студии. Агентство, которое обслуживало лакшери-сегмент Донбасса. Эти все бутики модной одежды, отели, ювелирные салоны - самый топ-сегмент клиентов, которые шубы по 150 тысяч евро покупали.
И. Панкин:
- Неплохо так себя чувствовали.
М. Фадеев:
- Мы для них делали всю эту маркетинговую, рекламную продукцию, информационно-указательные системы. Основной наш профиль на тот момент было издание корпоративных СМИ. Мы для клиентов издавали глянцевые журналы на заказ, очень качественные, с качественными фотосессиями. Оттуда у меня был некий опыт построения кадра и прочих вещей, хотя я сам не снимал, я был арт-директором. Я верстал эти журналы. Задачи ставил. И в какой-то момент я из Донецка уехал в Славянск, это за год до войны. И у меня была мечта - снимать документальные фильмы, тревел-блогером, стать путешествовать по миру, снимать всяких фридайверов. Я к этому делу готовился. Я начал копить какое-то снаряжение. А потом 1 декабря 2013 года мне стало понятно, что будет война. Я уже начал готовиться к войне.
И. Панкин:
- В 1203 году?
М. Фадеев:
- 1 декабря 2013 года, когда шел штурм Банковой, начались столкновения правосеков и прочих нациков, которые сейчас командуют батальонами.
И. Панкин:
- «Правый сектор» запрещен в России.
М. Фадеев:
- Люди эти очень богатые, как раз те, которые цепями били бойцов внутренних войск и «Беркута». Они как обычных срочников лупили. Мне стало понятно, что будет война, и я стал к ней готовиться, покупать тактическое снаряжение. Докупил все, что нужно для видеосъемки. Единственное, я ошибся в сроках, я думал, она начнется где-то к декабрю. И я ошибся в месте. Меня жена спросила: что нам делать? Говорю: сначала они будут брать Крым, потом Харьков, до Славянска не скоро доберутся. У нас есть полтора-два года. Но оказалось, что война началась именно в моем городе, поэтому я никуда не ехал, а она началась.
И. Панкин:
- Можно короткое уточнение? У вас украинский паспорт, вы украинец изначально.
М. Фадеев:
- Да.
И. Панкин:
- Вы уже гражданин России или еще нет?
М. Фадеев:
- Я уже с 2020 года гражданин Российской Федерации. Я имел проблемы, потому что у меня прописка на оккупированной территории, так скажем.
И. Панкин:
- Что касается оккупированной территории. Когда заходил Стрелков в Славянск, как вы оценивали ситуацию? Мы могли все-таки там остаться или нет? Тут разные мнения по поводу отхода Стрелкова.
М. Фадеев:
- Когда Стрелков заходил в Славянск, думали, что будет все так же, как в Крыму на тот момент.
И. Панкин:
- А по настроениям так же было?
М. Фадеев:
- Да. Понятное дело, что мы какое-то время думали, что будет все как в Крыму. Потом стало понятно, что так не будет. ВСУ начали стягивать к Славянску тяжелую артиллерию - 152 миллиметра, «Ураганы». На тот момент это вызывало определенный страх. Мы видели в видеорепортажах, где она едет, она уже по трассам едет, в нескольких десятках километров от Славянска идут колонны «Мста-С» или «Ураганов». Мы понимали, что она начнет работать по городу, это было очень страшно. Предчувствие. Уже работали на тот момент Д-30, 120-е минометы, 82-е минометы. Но когда они начали стягивать эту тяжелую арту, я помню, ночью лежал и думал: пусть долбанут, но зато Россия войдет, и Донбасс будет русским. Пускай Славянская не будет, но Донбасс будет русским. Такая у меня мысль была, это конец мая 2014 года.
И. Панкин:
- И все-таки думали, когда Стрелков отошел? Почему? Задавались вопросом этим?
М. Фадеев:
- На самом деле у него не оставалось выхода. По сути дела, Славянск снабжался только в основном по одной дороге, через Николаевку, дальше на восток. И одно из подразделений ополчения оставило свои позиции и оголило эту линию фронта. И в ВСУ, начиная с 3 июня, начали мощные боевые действия. По сути дела, полностью блокировали город от внешнего мира. Прекратились поставки боеприпасов, пополнения, потерялась возможность эвакуировать раненых, тяжело раненых. И, конечно, это было очень неожиданно, многие не знали об этом. Я думал, что будет еще как минимум до зимы Славянск обороняться.
И. Панкин:
- Какие у вас надежды или взгляд на перспективу? Ведь наверняка хочется вернуться в Славянск. Как вы смотрите на перспективу того, что через какой-то период мы все-таки пойдем на Славянск и Краматорск? И нам так или иначе придется освобождать. А эта операция не будет уступать Мариупольской.
М. Фадеев:
- Дело в том, что да, это будет очень сложно, но безвыходная ситуация для Донбасса. На самом деле канал Северский Донец – Донбасс как раз начинается недалеко от Славянска, в районе населенного пункта Райгородок, между Славянском и Красным Лиманом. И эта артерия, по сути дела, снабжала водой весь Донецкий регион.
И. Панкин:
- Поэтому Донецк и сидит без воды с перебоями.
М. Фадеев:
- Да, до начала СВО этот же канал снабжал и Мариуполь водой, который был украинским. Когда мы взяли Мариуполь, они перекрыли канал. Поэтому Донбасс не может выжить без того, чтобы не был освобожден Славянск и Красный Лиман. Соответственно, Славянск, Краматорск, Дружковка, Константиновка - это такая северная агломерация Донбасса. Это очень густонаселенный регион, по сути дела, это города, которые в единое соединены. Славянск - 120 тысяч, Краматорск - порядка 200 тысяч. Это огромные промышленные территории. Причем Славянск - это много рек и болот. Поэтому Стрелков так удачно его оборонял, потому что в город можно войти всего лишь по нескольким дорогам. Поэтому либо мы каким-то чудом все это дело окружим и без потерь возьмем, либо, если начнется борьба, как Артемовск, Часов Яр, Торецк, Авдеевка, это практически вгрызаться в каждый дом, в каждый подъезд, это будет очень долго. И мы видим, как очень долго, за год продвинулись порядка на 50 километров.
И. Панкин:
- Вы как человек, который, мало того, что и Славянска, вообще донецкий, как человек, который прошел через весь этот ад, горнило войны, скажите, какие цели спецоперации ставите перед собой? Я имею в виду, какой результат вас лично устроит? Отвоевать новые регионы, по конституции? Дойти до Киева или до Львова?
М. Фадеев:
- Это мои мысли. Государство Украина в том виде, в котором оно существует, должно быть уничтожено. Иначе это будет использовано как инструмент для уничтожения России.
И. Панкин:
- Государство Украина должно быть уничтожено. Это все проговаривают. Я прошу вас сейчас расшифровать, растолковать, чего конкретно вы хотите.
М. Фадеев:
- Ужас в том, что та война, которая там идет, это где-то 5-7 процентов от всей войны, которая ведется против России.
И. Панкин:
- Видите, любопытный момент, к которому я хочу придраться. Вы сказали – «там». И у вас один из фильмов называется «Про войну на Украине». А я только сегодня начал рассуждать на тему того, может, пора уже начинать просто говорить «война в России»?
М. Фадеев:
- Да, война уже идет в России. Я имею в виду, не та война, которая кинетическая, где стреляют пушки, летают FPV-дроны, ракеты, самолеты. А война за сознание каждого россиянина. И мы ее очень серьезно проигрываем. Пример - кинопрокат нашего фильма.
И. Панкин:
- Да, кстати говоря. Не все видеосервисы взяли. Какие-то взяли, какие-то заартачились. Например, насколько я понимаю, видеосервис «Кинопоиск» ваш фильм не взял.
М. Фадеев:
- Это один из примеров. Ivi не взяли. На Netflix есть четыре документальные картины о конфликте России и Украины.
И. Панкин:
- Да, которые не в нашу пользу сняты и сделаны.
М. Фадеев:
- Считается, что американскому зрителю интересно будет посмотреть кино об этом. А то, что нам сказали в Ivi: это неинтересно нашему зрителю. Они решили, что это неинтересно. Хотя на KION фильм имеет самый высокий рейтинг среди всех фильмов, которые есть на площадке. И самый показательный пример - выход фильма в кинопрокат. Кинотеатры просто его не берут.
И. Панкин:
- Но в «Октябре», а это кинотеатр, который находится на Номом Арбате, в центре Москвы, в нем показываются все премьеры фильмов, которые выходят. Там не было яблоку где упасть во время премьеры. Тем не менее, кинотеатры заявляют, что это, наверное, будет неинтересно.
М. Фадеев:
- Есть некий отрыв специалистов киноиндустрии от реальности и того, что происходит в стране. Народ понимает. Фильм, по сути дела, создан за деньги обычных людей. И люди хотят его посмотреть. Десятки тысяч людей, сотни тысяч людей хотят посмотреть фильм. Они его смотрят на онлайновых площадках в интернете, хотят посмотреть на большом экране. Люди бы пошли, но у нас нет возможности рекламировать этот фильм так, как рекламируется какой-нибудь фильм «Чебурашка». Хотя заявляется, что фильмы об СВО должны поддерживаться, на самом деле на практике этого нет. Фильм полностью сделали три человека и много-много-много волонтеров. Я, Сергей Белоус и Александр Осипов, композитор. Можно сказать, костяка, Realdoc - три человека.
И. Панкин:
- На деньги простых людей?
М. Фадеев:
- Да, на деньги обычных людей.
И. Панкин:
- Вы их просили донатить вам, я правильно понимаю?
М. Фадеев:
- Да. Краудфандинг мы проводили, собирали средства.
И. Панкин:
- Сколько денег потребовалось? Сколько собрали?
М. Фадеев:
- Это очень много денег. Только премьера в «Октябре» - это порядка нескольких миллионов нам обошлась.
И. Панкин:
- Вы заплатили за премьеру?
М. Фадеев:
- Да. Аренда зала.
И. Панкин:
- Государство никак не помогло в этом плане?
М. Фадеев:
- Государство - нет.
И. Панкин:
- Я общался с мирными жителями по поводу того, как они относятся к России, в том же Мариуполе, на других освобожденных территориях. Когда меня встречают какие-то люди, обязательно об этом расспрашивают. Я расспрашиваю вас, соответственно. Вы заходили с камерой в подвалы, общались с мирными. Может быть, им на самом деле все равно, кто приходил и кто их освободит? Они ждали Россию или нет? Возможно, у меня была нерепрезентативная выборка тех людей, которые я по ходу дела встречал в Мариуполе. Возможно, те, кто любил Украину, уже убежали.
И. Панкин:
- Несмотря на боевые действия, они все-таки рады России?
М. Фадеев:
- Они в основном радовались. Конечно, они не радовались самой войне. В фильме это есть, всегда люди говорят: спасибо вам, как мы вас долго ждали, где вы были все эти восемь лет. Один из трогательных моментов был, когда ехала машина скорой помощи, ребята готовились по ней открыть огонь, потом все-таки не открыли, потому что она остановилась. Если бы она не остановилась, по ней бы огонь открыли. Водитель увидел военных и остановился. Машину досмотрели, там находилась раненая женщина. Ее дом был практически уничтожен нашей артой. Она была при этом ранена. Но она увидела наших бойцов, подошла, упала на грудь к парню с позывным «Бахо». И стала плакать: где вы были все эти восемь лет?
И. Панкин:
- Наверняка вы же поедете и дальше снимать боевые действия. Вам не страшно? Многих из тех, с кем вы заходили в Мариуполь, да и вообще многих из тех, с кем вы, скажем так, начинали снимать боевые действия в 2014 году, их уже нет с нами. Вы сами не боитесь? Сто вас подталкивает продолжать дальше снимать войну?
М. Фадеев:
- Я хочу вернуться домой. Увидеть своих родных.
И. Панкин:
- Можно просто подождать, когда русская армия сделает свое дело.
М. Фадеев:
- Мне такой вопрос как-то задавал боец с позывным «Матросом», командир первой роты «Спартф». Они заходили в старый терминал Донецкого аэропорта, и он говорит: зачем ты с нами идешь? Нас могут подорвать, и мы погибнем. Я говорю: ты же идешь. Я такой же, как и ты, только с камерой. И я считаю, что моя работа важнее, чем твоя. В принципе, твоя важная, ты командир роты, но просто обычный боец может убить несколько бойцов. Но один документальный фильм, как говорил Сталин, это несколько дивизий. «У края бездны» - четыре фильма. Это как минимум восемь дивизий. Я навоевал на восемь дивизий. Но этого никто не понимает, кроме меня и моих коллег, к сожалению, ни в государстве, нигде. Полностью утеряно понимание ценности кинохроники.
И. Панкин:
- По сути, вы, как участник всех этих событий, тоже воевали, но бесплатно. Бойцы, которые шли с автоматами, они все-таки получали за это жалование. Этот момент вы считаете справедливым или несправедливым?
М. Фадеев:
- Получается, да. Когда фильм делали очень долго, люди начали обвинять нас в том, что мы фильм не сделали. Был такой диалог с бойцом: я тут воюю, а вы… Была претензия от бойца. Мы ему сказали: конечно, я понимаю. Какая у тебя зарплата? Ты туда приехал на свои деньги или тебе туда привезли? Питание ты получаешь за деньги либо бесплатное? Все эти вещи, какие бы тебе их ни дали, но тебе их дали. Бронежилет, автомат, поддержку арты. Ты все это получаешь бесплатно. Мы за все это платим. Чтобы туда поехать, мы должны заплатить. Чтобы там жить, мы должны заплатить. Чтобы купить себе все средства защиты, которые стоят колоссальных денег, мы за это должны заплатить. У нас нет никакой социальной гарантии. В случае ранения мы лечимся за свои деньги.
И. Панкин:
- А у вас было ранение?
М. Фадеев:
- Да, у меня были ранения. Соответственно, мы не имеем статуса участника боевых действий. Мы снимаем на свой страх и риск. Любое, даже самое небольшое ранение - ты вылетаешь на полгода из процесса, и тебе нечем кормить семью. Просто банальная вещь. Поэтому такая ситуация. К сожалению, кинодокументалистов, которые снимают боевые действия, можно пересчитать на пальцах одной руки в России на данный момент.
И. Панкин:
- Вы, как человек, который идет с камерой, без автомата, без оружия. Получается, документалист – это такой безмолвный свидетель происходящего, вы и вопросы-то не задаете особо. Это не в вашей компетенции, это не журналистика, потому что это несколько другая история. А если на ваших глазах рукопашный бой, кто-нибудь из «Сомали» или подразделения, с которым вы идете, во время рукопашной будет проигрывать, вы поможете ему или будете продолжить снимать? Это вопрос к документалисту.
М. Фадеев:
- Нет, здесь же исходя из боевой ситуации.
И. Панкин:
- Вы поучаствуете или нет?
М. Фадеев:
- Конечно, я буду участвовать в какой-то момент. Были ситуации, я участвовал своим дроном. По сути дела, меня просили, достаточно много вылетов дрона я делал с точки зрения разведки. Я понимал, если я это не сделаю, то нас сбросят с высоты, сзади в тылу река, нас всех убьют. Соответственно, я помогал им обустраивать позиции. Они занимают некую позицию, и я, поскольку понимаю даже больше, чем бойцы, помогал им обустраивать позицию. Потому что понимаю, если мы ее не обустроим, нас уничтожат. Ты вынужден делать это, как обычный боец. К счастью, не было таких критических ситуаций, когда мне нужно было в руки брать автомат.
И. Панкин:
- На вас амуниция, но оружия при вас нет?
М. Фадеев:
- Да. Месяц съемок в автономном режиме. На мне весь комплект оборудования для автономной съемки.
И. Панкин:
- Это тяжело, это огромный рюкзак.
М. Фадеев:
- Два рюкзака. Один с оборудованием, второй - со снаряжением.
И. Панкин:
- Вы это все один таскаете, помощников нет?
М. Фадеев:
- Иногда мне помогали бойцы. Они понимали, что выживаемость группы зависит от того, как быстро мы преодолеем определенный участок. И эту вторую сумку несут. Это даже в фильме есть, они тащат мою сумку, мой рюкзак. У меня был большой рюкзак и относительно легкая тактическая сумка. Иногда они забирали мой тяжелый рюкзак нести, иногда - сумку. Бойцы помогали мне переходить марш-броски.
И. Панкин:
- Почему я должен смотреть это кино? Что вы ответите?
М. Фадеев:
- Я считаю, что против России ведется война на уничтожение. Весь ужас в том, что она гораздо страшнее, чем в 1941 году. Противник уже на территории Курской области, под обстрелом находится практически тысячекилометровый радиус вокруг Украины. Война идет в наших школах, в наших вузах, в наших кинотеатрах, а мы этого не осознаем. Нас медленно варят, как лягушку, мы не осознаем, что война идет на уничтожение России. Их задача, чтобы в России произошел внутренний взрыв, имплозия. Эта война, которая идет на западных границах, называемая СВО, это всего только один из инструментов для уничтожения России. И поэтому люди должны понять наконец, что идет война, и предпринять какие-то действия, каждый на своем месте. Школьники должны классно учиться, в программу обучения должно быть включено НВП, гражданская оборона, просто походы, чтобы люди умели готовить кашу на костре. Общество должно опомниться наконец. И киноиндустрия должна прекратить снимать фильмы про эскортниц и сутенеров, начать снимать фильмы про героев СВО - танкистов, морпехов. Тысячи фильмов можно снять, десятки, сотни книг написать. Никто этого не делает. Я за десять лет войны там не видел ни одного выпускника ВГИКа. Именно режиссеров, операторов. Я видел каких-то западных кинодокументалистов, которые даже на пленку снимали фильмы, мы им помогали на пленку снимать фильмы. А наших не было.
И. Панкин:
- Спасибо большое. Иван Панкин, Максим Фадеев, автор документального четырехсерийного фильма «У края бездны», который я вам всем рекомендую найти либо на видеосервисах, либо в кино сходить, он уже транслируется в кинотеатрах, и посмотреть. Максим, благодарю.
М. Фадеев:
- Да, спасибо большое. В любом случае победа будет за нами, но то, насколько быстро она придет, зависит от каждого из нас.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
