Сергей Андреев: Нам с Польшей необходимо дистанцирование
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья. В эфире программа «Диалоги», Иван Панкин в студии Hадио «Комсомольская правда». На связи Сергей Андреев, посол России в Польше. Сергей Вадимович, здравствуйте.
С. Андреев:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- Прямо сейчас идет заявление от министра национальной обороны Польши Владислава Косиняка-Камыша. Он сказал: «Жители Украины призывного возраста, которые сейчас находятся в Польше, должны возвратиться на родину». Что имеет в виду министр национальной обороны? Это прямо взять и посадить в автобус тех, кто не является официально беженцами, и отправить их обратно на Украину? Или что конкретно?
С. Андреев:
- Нет, об этом речи не идет. По закону польские власти имеют возможность высылать на Украину только тех граждан Украины, которые совершают противоправные действия на территории Польши. Что касается остальных, таких правовых инструментов у властей нет. И это уже далеко не первый призыв к украинцам призывного возраста возвращаться к себе домой для того, чтобы включаться в военные действия против России. Мол, беженцы - женщины с детьми, люди престарелого возраста, это понятно, а молодежь пусть едет обратно воевать во славу Запада. Вы, наверное, знаете, что здесь в прошлом году было объявлено о формировании в Польше украинского легиона как раз из тех украинских граждан призывного возраста, которые готовы воевать. Но, правда, замах был на тысячи, а набрали от силы несколько сотен, но инициатива такая была. Так что это просто очередное заявление. Кроме того, там Косиняк-Камыш сказал еще, что присутствие в Польше молодых людей, украинских граждан, которые здесь ведут привольную жизнь, селятся в дорогих гостиницах, ездят на автомобилях стоимостью миллионы злотых, вызывает у польских граждан и непонимание, и раздражение. Что это за беженцы такие, которые требуют якобы поддержки со стороны польского государства и польского общества?
И. Панкин:
- Уточню, это только призыв, механизма по отправке все-таки нет?
С. Андреев:
- Нет. О какой-то принудительной высылке, за исключением, еще раз скажу, правонарушителей, речи не идет.
И. Панкин:
- Польша - одна из самых, скажем так, активно поддерживающих Украину стран. Я бы хотел понять логику, если честно. Потому что я так и не разобрался. Если говорить о репарациях, то они не только вспоминают, что мы им должны какие-то репарации выплатить, ну и, скажем, Германия. Получается, что в Польше ненавидят немцев, ненавидят русских, ненавидят и украинцев. Я хочу разобраться, кого действительно больше ненавидят, или просто всех и одинаково?
С. Андреев:
- Есть определенная шкала приоритетов, и сейчас по этой шкале главный враг – это Россия. На данный момент главная задача – это мобилизоваться на поддержку Украины, которая воюет против России в интересах Запада. И с точки зрения политического класса Польши это задача номер один. А разборки уже с Украиной лучше бы оставить на потом, когда России будет нанесено стратегическое поражение. А там и с Украиной разберутся. Другое дело, что такая логика не устраивает очень многих поляков, особенно потомков тех поляков, которые жили на Западной Украине, в Западной Беларуси - на так называемых бывших польских восточных окраинах, Восточных Кресах, которые стали жертвой геноцида со стороны бандеровских банд, Организации украинских националистов, Украинской повстанческой армии. В ходе волынской резни на Западной Украине в 1943-1944 годах, по разным оценкам, порядка ста тысяч мирных поляков, которые там проживали, стали жертвами бандеровского террора. Немецкие оккупационные власти этому практически не препятствовали. Конец этому зверству положило только освобождение Западной Украины, Красной Армией, которая взялась и за истребления бандеровцев. К сожалению, это дело не было доведено до конца тогда, и последствия этого мы до сих пор, к сожалению, пожинаем.
И. Панкин:
- А на бытовом уровне отношение у поляков к украинцам и к живущим там русским какое? И отличается ли оно?
С. Андреев:
- Подавляющее большинство поляков, в общем-то, нормальные, разумные люди, поэтому в бытовых контактах, как правило, каких-то серьезных эксцессов не возникает. Конечно, есть отдельная прослойка людей, которые не относятся к разумным и рассудительным, поэтому бывают столкновения, конфликты и так далее. Но еще раз говорю, в личных контактах, у меня есть и свой опыт, я здесь уже больше десяти лет, практически не было случая, когда бы в контактах с обычными поляками возникали какие-то конфликтные ситуации. К украинским беженцам, прежде всего, к женщинам, детям, старикам, отношение сочувственное – это да. Но когда польскому обществу пытаются навязывать как раз логику отказа от всяких воспоминаний о тяжелых страницах совместной польско-украинской истории во имя того, чтобы объединиться против общего врага, против России, очень многим полякам это не нравится. И они закрывать глаза на то, что на Украине сейчас прославляют тех самых героев-бандеровцев, которые несут ответственность за геноцид против польского населения, здесь не готовы. Это вызывает очень серьезный протест, и правительству приходится с этим считаться.
И со сторон нынешних властей предержащих в отношении киевского режима сейчас отношение не безоблачное. Здесь сейчас в моде взыскательность и ожидание со стороны украинского режима понимания того, что ощущает польское общество, выражения благодарности. А с благодарностью со стороны киевского режима как-то напряженно. Потому что Зеленский и компания больше напирают на то, что, дескать, это вы нам должны быть благодарны за то, что мы тут с этой страшной Россией воюем и защищаем западную цивилизацию. А вы нам какие-то глупости предъявляете по поводу наших героев и так далее.
И. Панкин:
- А какой-то реальный страх есть, что, грубо говоря, Россия нападет на Польшу? Я имею в виду, у польского руководства и, может быть, у простых жителей.
С. Андреев:
- Я не знаю, мне трудно судить о том, чего реально они боятся, а где они просто притворяются, что боятся. Но в официальном дискурсе, в высказываниях политических деятелей, официальных лиц, ведущих средств массовой информации, ученых российская угроза, угроза нападения России на Польшу и другие страны НАТО подается как нечто само собой разумеющееся. И под это подстраивается и политика, в том числе программы наращивания численности польских вооруженных сил, наращивания вооружений и так далее. Поскольку в таком духе уже многие годы ведется массированная обработка польского общественного мнения, с учетом того, что наша общая история за многие века в значительной мере носит конфликтный характер, у нас с Польшей долгая история соперничества и конфликтов, в том числе вооруженных. эта пропаганда ложится на благодатную почву. Поэтому, согласно опросам, существование российской угрозы сейчас признает подавляющее большинство польского общества. Это факт.
И. Панкин:
- Хорошо. Что касается санкций, какое влияние они оказывают на саму Польшу? Я еще с 2014 года помню, как местные фермеры возмущались по поводу того, что яблоки девать некуда. А сейчас какие-то возмущения есть по этому поводу? Или уже это воспринимается как само собой разумеющееся, и никто не рассчитывает на то, что санкционный режим будет снят?
С. Андреев:
- Все, наверное, исходят из того, что в обозримом будущем санкции будут действовать. Это, конечно, отражается на состоянии экономики, на благосостоянии населения. Прежде всего, выливается это в повышенную инфляцию на фоне отказа от импорта дешевых российских энергоносителей. Соответственно, удорожание себестоимости продукции, повышение цен, деиндустриализация, закрываются предприятия, которые работали на дешевом российском газе, прежде всего, переносятся в другие страны, в том числе, в Соединенные Штаты. В общем, как во всех странах коллективного недружественного Запада. Но в нынешней политической обстановке никто практически из действующих политиков, из ведущих политических сил не заикается о том, что решение лежит на поверхности - отказаться от санкций, возобновить выгодное для Европы сотрудничество с Россией и резко повысить конкурентоспособность европейской экономики, в том числе, в конкуренции с Соединенными Штатами, повысить благосостояние. Об этом заикаться не принято, неполиткорректно, это даже не рассматривается как возможный вариант в обозримой перспективе.
И. Панкин:
- В Калининграде много говорят о том, что Польша наращивает военную группировку, строит военные сооружения у границ Калининградской области. Заявляется, что для защиты от России. Но это явно, если вспоминать события на Украине до 2022 года, похоже на подготовку к нападению на нас. Что можете об этом сказать, что вообще об этом думаете?
С. Андреев:
- Я знаю совершенно точно, что главные страхи подавляющего большинства польского общества связаны как раз с прямым вовлечением страны в вооруженный конфликт с Россией, в то, что Польшу втянут в войну с Россией сначала в зоне специальной военной операции. Инициирование военного конфликта с Россией и Белоруссией в самой Польше - это идеи крайне-крайне непопулярные. И для любого политического деятеля это было бы самоубийственной позицией. Поэтому в таком дискурсе в подаче на польское общество акцентируется, естественно, российская угроза. Дескать, агрессия России против Украины – это доказательство агрессивных намерений России. Вспоминая слова еще покойного президента Леха Качиньского, который в 2008 году ездил в Грузию и там на митинге заявил: «Сначала Грузия, потом Украина, потом Прибалтика, потом Польша. Мы должны противостоять российской агрессии».
Создается значительный военный потенциал, планов громадье, сейчас численность вооруженных сил Польши порядка 200 тысяч человек, к 2035 году хотят довести до 300 тысяч. Военные программы рассчитаны опять же до 2035 года, примерно 10 миллиардов долларов в год, это только на приобретение новых вооружений, в основном американских, южнокорейских. Там вам и танки, которых под тысячу и за тысячу должны быть. Там вам и сотни штурмовых вертолетов, и две эскадрильи новейших американских истребителей F-35. И сотни РСЗО HIMARS, это намного превышает то, что американская промышленность производит. Тем не менее, планов громадье. И даже со стороны польских военных экспертов, честно говоря, задается вопрос: а насколько это вообще продуманная программа? Куда нам столько, куда нам эти горы вооружений, для чего? Это еще надо учитывать известный закон, содержание или поддержание боеготовности вооружений обходится вдвое дороже, чем их приобретение. Купить оружие – это еще только малая часть хлопот, которые тебе падают на голову, а потом еще долгие годы нужно тратить деньги на то, чтобы их поддерживать в состоянии боеготовности. Зачем нам такое количество, мол, оружия? Мы это все куда готовим? Для каких целей? И насколько это все продумано, рационально и так далее? Но что есть, то есть.
Это дает возможность польскому руководству бить себя в грудь и гордо говорить, что, дескать, мы по тратам на свою обороноспособность впереди всего НАТО. У нас на этот год запланировано почти 5% ВВП, а Соединенные Штаты всего 3,5% тратят, не говоря уже о Германии или Испании, которые и до 2% не дотягивают. Так что это в известной степени политический аргумент, аргумент во внутриполитической борьбе, которая в Польше никак не утихает между соперничающими силами либерально-левой правящей коалиции и национал-консервативной оппозиции.
И. Панкин:
- Мне кажется, то вооружение, которое вы перечислили, - штурмовые вертолеты и танки – это вообще-то не оружие обороны, а оружие, предназначенное для нападения. И еще они активно концентрируют силы на границе с Белоруссией. Это зачем? И какие отношения с Белоруссией у Польши сейчас?
С. Андреев:
- Сейчас отношения плохие. Собственно, по существу этих отношений нет, примерно как с нами. Нет контактов, нет переговоров, нет диалога. Есть ультиматумы с польской стороны о том, что для нормализации отношений с Польшей и Западом в целом Беларуси нужно отмежеваться от России, осудить, демократические реформы и все такое прочее. Выборы президентские не признали. Были опасения, что белорусская так называемая беглая оппозиция, окопавшаяся в Польше и Литве, организует какие-нибудь провокации перед президентскими выборами или после президентских выборов. Эти опасения не оправдались, силенок явно у этих самых беглых недостаточно, но, тем не менее, ситуация действительно непростая, напряженная. Но что бы они там ни создавали, они там строят сейчас оборонительные сооружения, программу «Восточный щит» объявили на границе и с Белоруссией, и с нашей Калининградской областью. Что бы они ни предпринимали, есть полная ясность относительно того, что Беларусь - наш союзник, которого мы ни при каких обстоятельствах в обиду не дадим. Поэтому и к варианту с какой-то вооруженной агрессией против Беларуси отношение в польском обществе примерно такое же, как к варианту с агрессией против России. Есть понимание, что это прямая дорога к самоубийству.
И. Панкин:
- И на фоне всего этого хочется задать простой житейский вопрос. В какой перспективе ждать разрядки в наших отношениях, когда наши отношения смогут восстановиться? И вернутся ли на уровень, который был в начале нулевых, скажем, довольно лояльный?
С. Андреев:
- Не вернутся, и нам это не надо. Когда с польской стороны будет желание поискать какую-то нормальность в наших отношениях, я думаю, что-нибудь мы восстановим, то, что будет в наших интересах, то, что нам нужно. А так, по большому-то счету,у меня вопрос к вам: вы скучаете по Польше?
И. Панкин:
- Я был один раз, остался доволен, ничего плохого сказать не могу. И у меня польские корни, у меня бабушка полячка. И кое-какие дальние родственники остались. И я бы, кстати говоря, был бы не прочь приехать и с ними встретиться, пообщаться, чисто по-человечески. А глобально, конечно, мы с Польшей дружим или нет, мне ни холодно, ни жарко, безусловно.
С. Андреев:
- Примерно такие реалии сегодняшнего дня. У поляков почему-то преувеличенное представление о том, что нам Польши не хватает, что мы хотим какого-то сближения и так далее. Мы им объясняем, что нам Польша нужна не больше, чем мы Польше. Поэтому будет желание что-то поправить - обращайтесь, рассмотрим, решим. Возвращения к тому, что было до 2014 года, я уверен, не будет, и это было бы совершенно неправильно с нашей стороны. Я в таких случаях цитирую Высоцкого: «Когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, и когда наши кони устанут под нами скакать, и когда наши девочки сменят шинели на платьица, не забыть, не простить бы и не потерять». Мы не вправе забывать то, что здесь творилось все это время. Мы не вправе забывать войну с нашими памятниками. Мы не вправе забывать извращение нашей истории. Да и возвращаться к каким-то поискам какого-то исторического взаимопонимания с поляками, как они любят говорить: вы должны нас понять. А почему мы должны их понимать, если они не хотят понимать нас? Зачем нам это надо?
Об этом давно говорили и наши политологи - Федор Лукьянов, Тимофей Бородачев. У Бородачева мне очень нравятся его блестящее выражение: мы должны быть благодарны Западу за ясность в отношениях. У нас сейчас наступила полная ясность в отношениях. И очень хочется, чтобы мы эту ясность не утратили и потом, когда минет горячая фаза наших отношений, наступит какое-то успокоение, какая-то новая нормальность. Не надо поддаваться иллюзиям того, что мы с ними можем друг друга полюбить, что ли, друг с другом подружиться. Как раз Лукьянов, Бородачев давно говорили, что нам с той же Польшей необходимо дистанцирование. Потому что именно холодная дистанция, чисто прагматический подход, что выгодно нам, что не выгодно, прежде всего, с позиции сохранения нашего суверенитета и поддержания нашего силового потенциала на высочайшем уровне. Потому что предпосылкой добрых отношений с нашими западными сейчас непартнерами, в будущем, возможно, опять партнерами, является, прежде всего, уважение к нашей силе со стороны наших этих самых непартнеров.
И. Панкин:
- Насчет ясности и памятников, кстати, хочу уточнить. А как сейчас дело обстоит с отношением к нашим памятникам, в том числе в Великой Отечественной войны?
С. Андреев:
-Да все то же самое. Война с памятниками продолжается. Осталось их вне территории захоронений от силы несколько десятков. Было в 1997 году по перечню, который мы совместно с польскими официальными инстанциями составили, 561, осталось несколько десятков, которые по какому-то недоразумению еще недозачистили. И все чаще мы слышим про вандализм и на захоронениях, где по закону вообще-то не полагается ничего трогать, но подчищают памятные таблички, убирают про освобождение, разъясняют насчет того, что здесь похоронены не освободители, а оккупанты. Так что все по-старому. Причем это, естественно, идет с верхов. Нам часто поляки, с которыми мы общаемся, говорят: ведь мы ухаживаем за кладбищами, на день поминовения усопших свечки ставят. Да, это хорошо, это прекрасно. Но когда в 2017 году принимались поправки к закону о декоммунизации, предусматривающие устранение памятников советским воинам-освободителям из общественного пространства, за эти поправки голосовали все польские политические партии в парламенте. И никаких более или менее массовых протестов по этому поводу в Польше не возникало. Как же нам тогда расценивать действительное отношение польского общества в большинстве своем к этим свидетелям памяти?
И. Панкин:
- Я так понимаю, что к Германии немножко более лояльное отношение, хотя я знаю, что постоянно от разных польских политиков есть требования к Германии, по крайней мере, то, что нам через публичное поле долетает, о репарациях, что какие-то репарации должна Германия выплатить. Это серьезные разговоры или просто болтовня?
С. Андреев:
- Германия - союзник по НАТО и по Евросоюзу. Крупнейший экономический партнер, который десятилетия, как своего рода локомотив, тянул за собой польскую экономику. На Германию где-то порядка четверти товара оборота Польши до сих пор приходится. Сейчас ситуация меняется, потому что у Германии силенок становится все меньше после разрыва сотрудничества с Россией. У Польши в прошлом году рост экономики был почти 3%, а Германия по-прежнему топчется на нуле. Так что как к союзнику, как к важнейшему экономическому партнеру отношение к Германии, естественно, внимательное. Но при этом польский политический класс, средства массовой информации активно напоминают об исторической вине Германии перед Польшей, которая была признана в прошлом. А при прежнем правительстве – национал-консервативной партии «Право и справедливость» были завершены исследования, подсчеты, прошлая администрация оценила ущерб, нанесенный Польше в результате нацистской агрессии и оккупации в течение почти шести лет - с 1939 по 1945 год - в полтора триллиона долларов. Речь идет не о репарациях, потому что репарации это непосредственное следствие военных действий. Речь идет официально о компенсации этого самого ущерба, нанесенного Германией. С немецкой стороны было сразу же сказано, что никаких правовых оснований для этих требований нет, потому что все вопросы, связанные с последствиями Второй мировой войны, были закрыты в послевоенные десятилетия, были подписаны соответствующие документы между Германией и Польшей, в том числе. Поэтому речь может идти только о каких-то добровольных жестах, акциях поддержки еще оставшихся в живых жертв нацистских действий и так далее.
При новом правительстве эта цифра в полтора триллиона не акцентируется, но разговор о том, что Германия по-прежнему несет моральную и частично материальную ответственность за ущерб, нанесенный Польше в ту пору, продолжается. Вопрос этот не снимается с повестки польско-германского диалога. Сейчас, например, рассматривается вопрос о создании в Берлине памятника польским жертвам нацистских действий. Поляки стремятся выделить себя среди жертв нацистского террора, поскольку, дескать, мы, наряду с евреями, понесли самые тяжелые потери и так далее. Хотя, если посчитать внимательно, потери Советского Союза, в том числе и России, и Украины, и Белоруссии, вполне себе сравнимы, а где-то и превосходят потери Польши.
И. Панкин:
- А что касается концлагерей, того же Освенцима? Как польское руководство сейчас объясняет своим гражданам, что России на официальных мероприятиях по освобождению не место? Это не мы освободили, получается, да?
С. Андреев:
- По большей части, никак не объясняет. Просто этой темы не существует, когда речь заходит о годовщинах освобождения нацистских лагерей смерти на территории Польши. Это не только Аушвиц, но и Майданек, например, и Треблинка, и так далее. Как правило, все памятные мероприятия сосредоточены на осуждении зверств нацистских плачей и на страданиях, которые претерпевали узники, жертвы. А про то, кто освободил лагеря и внес решающий вклад в освобождение Европы, кто освобождал Польшу про это предпочитают не вспоминать. Такое простенькое решение находится. И, собственно, так происходит уже на протяжении многих лет. Я приехал сюда в 2014 году, с 2015 года принимал участие в этих памятных мероприятиях. До поры, до времени послу России, как и послу Израиля, предоставляли слово во время этих мероприятий. Я был единственным, кто на этих мероприятиях говорил о том, что освобождала лагеря Красная армия. А потом где-то с 2020 года нам слово предоставлять перестали. И сейчас уже в своем узком кругу единомышленников они могут спокойно и не вспоминать про такую неудобную тему. Если же приходится об этом говорить публично, обоснование простое. Это та самая армия, которая сейчас напала на Украину, и неполиткорректно сейчас вспоминать о том, что в истории она что-то такое хорошее делала.
И. Панкин:
- Можно уточнение, в силу того, что мы про памятники и про концлагеря заговорили с вами. Три года назад, 9 мая 2022 года, когда вы возлагали цветы на кладбище советских солдат, вас обрызгали краской. А вообще какие-то угрозы в ваш адрес поступают? Или все нормально, и это была единоразовая акция от каких-то больных идиотов?
С. Андреев:
- Сейчас меньше. В 2022-2023 году регулярно нам по почте, по электронной почте приходили угрозы. Во что-то такое серьезное это, слава богу, не выливалось. Кстати, облили меня не краской, а свекольным соком. А так, естественно, мы принимаем необходимые меры безопасности. Полиция свои обязанности выполняет, так что более-менее спокойно. Особенно сейчас, когда наш перевес в зоне специальной военной операции становится очевидным, и дело движется к закономерному завершению, может быть, не в ближайшей перспективе, но тенденция очевидна, здесь все больше начинают задумываться о том, чем же все это закончится.
И. Панкин:
- На политическом уровне задумываться?
С. Андреев:
- В том числе и на политическом, но, естественно, общественность тоже видит, к чему дело идет.
И. Панкин:
- Про польских наемников, их же больше, чем остальных, на украинском фронте, которые именно поехали, я хотел бы вас уточнить, ради денег или искренне поддержать Украину? Если у вас есть, конечно, такая информация. И еще уточнение, наемничество в Польше запрещено или нет? Потому что во многих странах мира запрещено наемничество. А как в Польше на это смотрят?
С. Андреев:
- Что касается наемничества, в Польше по закону за участие польского гражданина иностранных в воинских формированиях, за участие в военных действиях за рубежом, без разрешения соответствующих польских властей, предусмотрено тюремное заключение, по-моему, в пять-восемь. То же самое и за вербовку на территории Польши как польских, так и иностранных граждан в иностранные воинские формирования предусмотрена такая же ответственность. Но когда только началась наша специальная военная операция, весной 2022 года президент Польши Дуда сказал: да, конечно, закон такой есть, но я исхожу из того, что… Смысл был такой, что власти будут закрывать глаза на это. Тема эта в Польше находится под негласным табу. Очень редко появляются какие бы то ни было материалы на эту тему. Если это интервью, то, как правило, с волонтерами, какими-нибудь некомбатантами, которые там были, очень редко, собственно, боевики высказываются. Судить о том, что это за народ, сложно, наверное, о всякой твари по паре. Есть и ненавистники России, которые отправились сводить исторические счеты. Есть и такие, которым просто адреналина не хватает. Солдаты удачи, что называется. По-разному. Но в Польше эта тема под негласным запретом, о ней говорить не принято вслух.
И. Панкин:
- Если поляк поедет воевать за Россию, его все-таки ждет наказание?
С. Андреев:
- Да, конечно.
И. Панкин:
- В этом плане исключений не будет. Мы про националистов заговорили. Есть же известный националистический лозунг – «Польша от моря до моря», имеются в виду Черное и Балтийское моря. И возвращение имперского влияния Речи Посполитой. Насколько вообще это популярно в Польше? Мы видим картинки с изображением поездов, еще какие-то карты, где Львов - часть Польши. Вообще, эти настроения популярны реально в Польше или все-таки нет?
С. Андреев:
- Это еще одна тема табу. И здесь очень нервно реагируют, когда у нас говорят про претензии Польши на западноукраинские земли, которые когда-то входили в состав Речи Посполитой. Нас обвиняют в том, что мы занимаемся провокациями. Дескать, в Польше не ставится под сомнение территориальная целостность Украины, никаких таких мыслей у них якобы нет, а это все мы запускаем эту дезинформацию для того, чтобы провоцировать вражду и распри между естественными союзниками, которыми якобы сейчас являются Польша и Украина в противостоянии российскому империализму.
И. Панкин:
- Я понимаю, вы посол - лицо официальное, и тем не менее, может быть, подмигнете хотя бы, намекнете аккуратно, есть ли такие настроения в Польше или нет? На официальном уровне.
С. Андреев:
- Давайте я не буду подмигивать, потому что у нас есть много экспертов, которые прекрасно знают, какая реальная ситуация, которые вполне авторитетно на эту тему могут и судить, и высказываться.
И. Панкин:
- Хорошо. Спасибо большое. И про экономику тоже мы с вами говорили, что Германия это прозябает, это действительно так. А в Польше какой-никакой был рост. А вообще я слышал, что Польша после специальной военной операции начала зарабатывать хотя бы, в том числе, на энергоресурсах, которые она втридорога перепродает той же Германии, кстати говоря. И хабом американского СПГ она хотела стать. Я уж не уследил, стала или нет. Можно ли говорить о том, что Польша неплохо поимела после начала специальной военной операции?
С. Андреев:
- Мне, наверное, сложно авторитетно и компетентно судить на эту тему. Все-таки здесь требуются специальные знания. У нас есть аналитики энергетического рынка, которые могут более квалифицированно сравнить потери, которые Польша, безусловно, понесла в результате отказа от российских энергоносителей, паралича ямальского газопровода. И насколько эти потери компенсированы или превышены за счет ввода в строй подводного газопровода из Норвегии. Действительно, Польша значительно нарастила свои мощности по приему СПГ и регазификации в Свиноустье. Большой комплекс, только что сдана дополнительная очередь, с 6 до 8,3 млрд. кубометров повышена пропускная способность, ввели в строй плавучий терминал по регазификации в Гданьске. Но опять же, насколько это компенсирует или превышает, наоборот, затраты и потери, наверное, я здесь не смогу вам определенно сказать. У Польши намерение в этой ситуации если не экономическую, то политическую выгоду поиметь за счет того, что раньше из России был поток энергоносителей, а теперь таким транзитным хабом стала Польша, поскольку наращивает свои пропускные мощности, получает из других источников, сейчас СПГ в основном.
И. Панкин:
- А кто в Польше главный? Это Дуда - президент или все-таки премьер Туск?
С. Андреев:
- Нет, Польша – это парламентская республика, и, конечно, основной массив власти принадлежит правительству. Но, в отличие от многих других парламентских республик, Польша, скорее, все-таки парламентско-президентская республика, поскольку у президента довольно значительный объем полномочий. В частности, президент имеет право вето на законопроекты, которые принимает парламент. А в парламенте сейчас большинство в обеих палатах как раз у правящей либерально-левой коалиции. Однако раз за разом законопроекты, которые принимает парламент, натыкаются на вето президента, и у правящей коалиции нет достаточного парламентского большинства для преодоления этого вето. Поэтому выборы президента, которые состоятся 18 мая, второй тур, если потребуется, 1 июня, носят исключительно важное значение. Потому что за тот год с небольшим, что правительство Туска находится у власти, оно испытывало серьезные трудности с реализацией своей программы из-за противодействия со стороны президента и судебных инстанций, где тоже много сторонников ныне оппозиционной партии «Право и справедливость».
И. Панкин:
- Все-таки много живет наших, возможно, бывших сограждан в Польше или нынешних сограждан, которые стремятся получить польское гражданство, вид на жительство имеют. Сталкиваются ли они с какими-то проблемами, обращаются ли к вам, что говорят, прижимают их, может быть, как-то после начала специальной военной операции? В общем, изменилось ли что-то?
С. Андреев:
- К нам таких обращений немного, потому что люди понимают ситуацию, посольство им в этом существенной какой-то помощи оказать не может. К нам обращаются, главным образом, по вопросам, связанным с документами – это визы, заверение документов, оформление документов и так далее. Обычная консульская практика. Что касается ситуации российских граждан здесь, если речь не заходит об истории и политике, то, как я уже сказал, бытовые контакты складываются, как правило, более или менее нормально, и как такового притеснения по чисто национальному признаку не ощущается. Конфликты возникают в основном на почве мировоззрения, политических противоречий, если об этом заходит речь. А главная проблема для российских граждан в том, что на данный момент с осени 2022 года въезд в Польшу российским гражданам по большинству оснований просто-напросто закрыт. С туристическими, культурными, спортивными деловыми целями в Польшу российским гражданам не въехать. Но еще введен запрет на въезд автомобилей с российскими регистрационными номерами, за исключением автобусов, перевозящих больше десяти человек. На машине с российской регистрацией в Польшу не въедешь, через Польшу не проедешь. Это главный тормоз. Это при том, что мы, например, для польских граждан никаких запретов на въезд в Россию не вводили, и они по-прежнему могут въехать по электронной визе, даже не приходя в наше консульство. Руководствуемся при этом простым соображением. Нам скрывать нечего. Чем больше поляков будут знакомиться с российской действительностью живьем, а не из тех страшилок, которые про нас распространяет польские СМИ, тем будет лучше.
И. Панкин:
- Я вас благодарю. Иван Панкин и Сергей Андреев, посол России в Польше. Спасибо большое, что нашли время, поучаствовали в разговоре.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
