Юлия Меньшова - почему интервью про секс стало самым популярным на ее канале и чем плох ремейк «Москва слезам не верит»
И. Виттель:
- Добрый день. На волнах «Комсомольская правда» «Диалоги», я – Игорь Виттель, и в гостях у меня девушка, которая в представлении не нуждается – актриса и телеведущая Юлия Владимировна Меньшова. Юлия, здравствуйте. Как ваш давний поклонник, наконец-то я дождался момента поговорить с вами, хотя у нас было столько возможностей, да?
Ю. Меньшова:
- Какая неожиданность приятная. Да, вроде.
И. Виттель:
- Давайте так. Вот на сегодняшний день три ваших главных проекта?
Ю. Меньшова:
- За жизнь?
И. Виттель:
- По жизни, ну и в творчестве все-таки. Вы же не разделяете жизнь и творчество, как любой творческий человек?
Ю. Меньшова:
- Нет, я имею в виду – что имеется в виду? За весь промежуток, который до сих пор пройден или за последнее время?
И. Виттель:
- Ну, давайте начнем так. На данный момент, за всю жизнь и, если отделить творчество, три самых главных жизненных проектов.
Ю. Меньшова:
- О, это очень много всего. Короче говоря, я думаю, что на данный момент самым главным для меня является Ютуб-канал, которым я занимаюсь и который называется «Сама Меньшова», и он представлен и на площадке ВК, и на Рутубе, и это крайне интересная для меня жизнь последних трех лет.
В целом, я думаю, что одним из самых важных проектов, которые были в моей жизни, это программа «Я сама», которая выходила на канале ТВ-6, потому что, собственно, она и сформировала меня как телевизионную ведущую и как персонажа, которым интересовались и продолжали интересоваться.
А третьим проектом я бы назвала свои режиссерские работы и, наверное, мне они все абсолютно дороги и их не так много, но для меня режиссура – это какая-то такая страсть и самым известным спектаклем, который я делала, это был спектакль с моими родителями, который назывался «Любовь. Письма».
И. Виттель:
- Я, к сожалению, не посмотрел этот спектакль, но очень много о нем наслышан. Знаете, вот как сейчас у нас любят говорить люди, которые занимаются технологиями, бесшовный переход, переход из актрисы в телеведущую – был ли он бесшовным или вы почувствовал, что это абсолютно другая профессия, абсолютно другие эмоции, абсолютно другие навыки?
Ю. Меньшова:
- Это другая профессия, другие эмоции, другие навыки, но для меня этот переход был достаточно бесшовным, потому что я к тому моменту сильно загналась по теме того, что я не хочу быть актрисой. И надо сказать, что потом, впоследствии, я даже поняла причинность всех происходящих событий, потому что еще в институте я пыталась сделать какие-то подходы именно к режиссуре, но в силу того, что в те годы еще надо мной сильно давлело какое-то такое… в обществе очень сильно существовал такой, я бы сказала, сексизм присутствовал – то, что сегодня мы называем этим словом – считалось, что женщины-режиссеры, женщины-драматурги… была негласная такая история, что это типа не очень интересно. Что и делают-то они не слишком интересную продукцию, а при этом еще и в жизни утеривают какие-то свои качества женские. Такая существовала общественная парадигма как бы взгляда на это. И мне кажется, меня это тогда немножечко как-то пугало по юности лет, когда я делала эти подходы, пыталась вроде бы, меня это дико интересовало, и я даже писала инсценировки свои собственные и т.д. И я как-то все-таки отступила в сторонку, пошла в артистки, где очень быстро разочаровалась этой дорогой, ушла и решила, что вообще не буду этим заниматься и перешла на телевидение. А потом, когда меня в моей жизни спрашивали – вот вы телеведущая, помогает ли вам ваш актерский опыт? Я говорила – вообще никак, это не пересекается, это разные вещи. А потом я поняла, что вообще-то это одно и то же с режиссурой. Вот чего я, собственно, искала. Потому что я та телеведущая, которая… сейчас еще тоже есть градация такая, есть телеведущие, у которых вставлено ухо и которым редактор говорит, что надо делать и которые на телеке называются «говорящая голова» и их стало довольно много в последнее время.
И. Виттель:
- Серьезно? Потому что для меня, как для человека, который бОльшую часть своей жизни отдал тому, чтобы быть телеведущим, я вдруг столкнулся с тем, что сначала мне в одном месте сказали – ну, что там этот ваш Виттель? Ему все в ухо говорят. А у меня ухо всегда для того, чтобы время отсчитывать…
Ю. Меньшова:
- Ну да, техническая связь просто со студией.
И. Виттель:
- И если вдруг свалилась какая-то новость. А потом меня позвали в одно место работать и я прихожу, а они говорят – мы вам тут расписали все и ухо будем говорить. Я говорю – а зачем? Ну, вот до вас работал (и назвали известного телеведущего) для него мы заранее все готовили. Для меня это абсолютно…
Ю. Меньшова:
- Для меня это тоже был шок. Я узнала это, когда пришла на Первый канал работать в «Наедине со всеми» - там тоже редакция мне приблизительно так же говорила – расслабься, мы тебе все в ухо скажем. Я говорю – этого просто быть не может, потому что не может быть никогда. Я все равно готовилась и так далее, но они так настаивали, что это стандарт, что это нужно, что это им нужно – иметь связь со мной, чтобы подсказать мне, может быть, какой-то важный вопрос и прочее… Я вставила на первой программе ухо и ровно минут через 15 я его вынула, потому что у меня началась шизофрения. Я поняла, что я в этот момент теряю собеседника, потому что я не умею переключаться так, я не могу фоново… я понимаю, что в эту секунду я выключаюсь, я слушаю, что мне там говорят… Короче, я сказала – нет, ребята, это только техническая история, если что-то случилось, если надо попудрить героя или еще что – только для этого.
И. Виттель:
- А вот сейчас, кстати… давайте договоримся, как мы будем это называть, потому что Ютуб-канал уже как бы в наше время… короче, видеоканал, который вы ведете, там возникает команда, которая помогает или вы в большинстве своем, кроме технических вопросов, сами?
Ю. Меньшова:
- Нет, нет, надо понимать – везде, и на ТВ-6, и на Первом канале, и сейчас – у меня всегда есть команда, с которой я работаю. У меня есть редакторы, с которыми я работаю.
И. Виттель:
- По гостям, естественно?
Ю. Меньшова:
- И по гостям, и при подготовке материала мне очень нужна помощь в том смысле, что мне нужно подобрать материал, мне нужно почитать что-то, ну, мне нужно это собрать, мне нужно продумать. Иногда я нуждаюсь в том, чтобы просто поговорить со своим редактором, покидать с ней мысли какие могут быть… я так как-то по счастью умею собирать команды и у меня всегда со мной остаются рядом люди, которым со мной интересно и мне с ними интересно – и это не обслуживающий персонал, что называется.
И. Виттель:
- Ни в коем случае я этого не имел в виду.
Ю. Меньшова:
- Да, да, я просто упоминаю это, потому что часто очень к этому есть такое отношение, а для меня это не так. Для меня это соратники, для меня это люди, которые мой тыл и которые мои соавторы как бы в каком-то смысле. И сейчас есть команда, у меня есть два редактора – одна на удаленке, далеко, а вторая вот постоянная, со мной рядом.
И. Виттель:
- Идиотский вопрос задам, потому что он наивный абсолютно и банальный до невозможности – в чем секрет успеха? Я, как человек, который тоже в этом бизнесе, вижу, что три миллиона подписчиков только на Ютубе, это громадная работа и это именно секрет успеха, потому что есть определенное количество талантливых ведущих, которых интересно слушать, но не все из них выстреливают. За кем-то стоит огромная раскрутка. Вот почему именно вы вызвали такую реакцию?
Ю. Меньшова:
- Знаете, мой анализ таков – я не уверена, что он исчерпывающий и что он справедлив, но мой анализ таков. Когда я зашла на Ютуб, к этому времени уже огромное количество людей моего возраста тоже перешли на Ютуб. И для них не было контента, потому что Ютуб был молодой – это была площадка молодых. И для них был контент там, скажем, лекций, которые вот лично я там сижу очень давно на Ютубе, но я обожаю что? Вот все, что туда вывалено и ты думаешь – господи, сокровищница! Припасть могу и вот все это можно слушать – с ума сойти! И я думаю, что это первая причина, что для них не было особенно контента.
Второе. Я думаю, что никто… ну, у меня вот очень такая верная и очень при этом четко сегментированная аудитория. У меня 98% женщины – это моя аудитория. Хотя ко мне залетают и смотрят мужчины – это тоже очень приятно. Но основная, ядерная аудитория – это женщины. Они очень давно со мной, они с момента, как вот я сама началась, они следили за мной. И я думаю, что вот этот мой приход на Ютуб вот с тем, что они меня давно знали, что им было любопытно на меня посмотреть, а я туда привнесла какой-то материал, который интересовал эту аудиторию, а за ней подтянулась более молодая – 30-35. Потому что у меня в равной степени моего возраста и вот 30-летних – наверное, это дочери этих женщин, которые тоже меня смотрели – я не знаю, как это работает. Но я в целом тоже очень хорошо понимаю свою аудиторию и очень хорошо чувствую ее запросы какие-то, и очень на это отзываюсь. Вот, вероятно, так это работает.
И. Виттель:
- Хорошо.
А скажите, Юлия Владимировна, вы, когда не был запрещен Инстаграм, не испытываете ли вы чувства досады, когда смотрите на этих вот девушек, которые пытаются что-то проповедовать, рассказывать, не имея ни одной собственной мысли, никаких чувств, вот этот бессмысленный поток? Я на них смотрю и думаю – господи, какой ужас, кого мы воспитали или не воспитали? Вот посмотрите, зайдите, там есть Юлия Меньшова или еще какие-то люди – слушайте их. Нет у вас такого ощущения, что это губит психику и души тех, кто сейчас молод?
Ю. Меньшова:
- У меня нет такого чувства. Может быть, потому, что я опасаюсь стать такой брюзгой, что ли, потому что думаю, что это свойственно любому поколению, которое взрослеет и смотрит на более младшее поколение и говорит – эх, вы, значит, богатыри – не вы…
С другой стороны, конечно, мы наблюдаем некоторую девальвацию ценностей каких-то и знаем вообще по истории, что самые различные цивилизации иногда приходили к упадку неожиданным образом почему-то, вроде бы достигнув каких-то фантастических результатов. Может быть, это какая-то философская задумка этого мира? Не знаю…
И. Виттель:
- То есть, на всех мозгов не хватает, поэтому…
Ю. Меньшова:
- Я не знаю почему, тем не менее, мы знаем, что цивилизации приходили к упадку… Короче, неважно, а важно то, что я смотрю на это не с досадой, а я смотрю на это с сожалением, потому что я знаю, что каждому конкретному человеку, вот каждой этой девочке придется столкнуться с очень горьким разочарованием. Прямо ей очень больно будет падать, понимаете. И я сочувствую этому, потому что – что свойственно молодым людям? Молодым людям свойственно думать, что все, что с ними происходит, все навсегда. А мы, пожившие уже жизнь, знаем, что все конечно. У всего есть конкретные периоды. Что-то длится год, что-то три года…
И. Виттель:
- У меня как раз на руке кольцо с надписью «И это пройдет»…Скажите, пожалуйста, а сколько всего людей работает у вас?
Ю. Меньшова:
- В общей сложности команда, наверное, человек 10, но это учитывая и постпродакшн…
И. Виттель:
- А вообще замедление Ютуба сказалось как-то на канале?
Ю. Меньшова:
- Конечно. И очень сильно.
И. Виттель:
- Потому что команда в 10 человек – это достаточно серьезные деньги.
Ю. Меньшова:
- Нет, нет, в этом смысле не сказалось. Потому что мы, слава богу, развивали все площадки одновременно и у нас есть прекрасные партнеры, которые все это дело контролировали и предполагали, что, если будет замедление, то как мы будем действовать в этом случае. У нас очень хорошо развивалась площадка ВК и поэтому у нас просто происходит перетекание аудитории на ВК и, более того, там все наши рекламные контракты они такие консолидированные – мы учитываем все площадки одновременно. А у нас на всех площадках очень неплохие цифры, если их все сложить, то все очень неплохо получается. Ну а в целом, конечно, сейчас такой кризисный момент какого-то такого перехода.
И. Виттель:
- А вы думаете, будущее Ютуба вообще в России? Потому что, как ни крути, все-таки не хочется ругать наших отечественных товарищей, особенно Рутуб (хотелось бы, чтобы у нас было свое), но количество и качество контента на Ютубе все-таки несоизмеримо выше.
Ю. Меньшова:
- Конечно. Я думаю, что это главная проблема – что несоизмеримо количество контента, которое было выложено уже за эти годы. И вот те самые мои любимые лекции, которые я ищу… ну, я вижу, что 10 лет назад выложена лекция, 12 лет назад… то есть, думаешь – боже, восторг! Поэтому, конечно, с этим не сравниться. Но постепенно можно, конечно, что-то закачивать на ВК, но… Конечно, я не в силах предсказать ничего насчет будущего – было бы жаль, мне кажется, потерять эту площадку – Ютуб. Именно в силу того, сколько там хранится материала. Но с точки зрения того, что надо развивать свое, честно говоря, мне кажется, это абсолютно очевидная вещь. Более того, я скажу, что ВК-приложение, которое сделали ВК-видео, оно очень качественное. Вот с Рутубом проблемы, а с ВК прекрасно и это очень удобно. Интерфейс они сейчас разрабатывают и делают все больше и больше удобным. Поэтому я думаю, что там есть куда развиваться.
И. Виттель:
- Топ-5 гостей, которые у вас были, можете сходу назвать? Вот когда я к вам собирался, я нескольких людей спросил – вот о чем бы вы спросили Юлию Владимировну? Потому что я все-таки про политику, про бизнес, про театр, а вот так в целом… а они говорят – вот спроси, кто лучше из гостей, самый интересный?
Ю. Меньшова:
- Мне кажется, это такой вопрос не очень этичный по сравнению к другим гостям – вроде я их обрубаю . Но, наверное, надо сориентироваться скорее на то, что показывают цифры…
И. Виттель:
- Хорошо, давайте так.
Ю. Меньшова:
- Вы думаете, я помню? Ну, я помню, что у нас какие-то невероятные цифры были у Наташи Фомичевой, с которой я делала программу «Самопознание» и мы с ней разговаривали про секс. Семь миллионов что ли просмотров у этого выпуска было. Мы разговаривали просто о том, как устроена секс-стратегия человека… ну, короче, не было в этом ничего такого…
И. Виттель:
- Ну, необязательно сейчас искать, я думаю, вы правы, наверное, не очень этично, поэтому давайте по-другому поставим вопрос. У вас были гости, к которым вы заранее шли с желанием размотать, скажем так?
Ю. Меньшова:
- Не было. Знаете, наверное, это какая-то такая штука уже возраста, опыта, чего-то такого…
И. Виттель:
- Хорошо, давайте переформулирую – желание от этого человека что-то такое узнать, что вы давно у него хотели спросить, а человек от этого уходил.
Ю. Меньшова:
- Нет. Потому что моя концепция интервью заключается в том, что я хочу сделать портрет человека. То есть, как бы я занимаюсь не выяснением информации о нем, хотя это тоже портрет человека, безусловно. Но мне больше интересна более объемная картинка о нем и даже я могу опираться на какие-то уже известные вещи в его биографии, но какие-то нюансы вынимать из этого мне интересно, на которые никто не обратил внимания, потому что очень часто, особенно к публичному человеку у нас отношение такое, что как бы в принципе очень быстро наклеивается некоторый ярлык (это такое свойство психики) и так мы этот ярлычок воспринимаем. То есть, мы не детализируем человека, не видим его какого-то объема. Мне вот это интересно находить в людях. А вот прямо спросить что-то такое язвительное или узнать какую-то информацию, которую как бы закусить и вынуть – нет. Хотя вот, скажем, когда была программа «Наедине со всеми», у меня есть несколько выпусков, которые мне ставит в вину часть аудитории и говорит – а вот как она была там… Когда я разговаривала с Амаяком Акопяном – я не вижу никакой проблемы в этой программе, которую видит аудитория, но аудитория предъявляет мне, что я была к нему… как я его, значит, размотала как раз. А я очень хотела увидеть в нем его. Потому что он все время выдавал наружу и выдает наружу некие такие масочки выбрасывает впереди себя – как бы у него такая привычка, он такой все время ахалай-махалай и вот это все. Но поскольку он уже пришел на интервью, именно на интервью, я попыталась как-то отодвинуть в сторону все эти байки, анекдоты и т.д., а я все время хотела узнать – а вы кто? Кто скрывается за этой маской? Я предполагала, что там скрывается очень печальный человек. Но он очень долго сопротивлялся этому. Но в результате, мне кажется, нам удалось увидеть реального Амаяка Акопяна, что для меня представляет огромный интерес. Мне кажется, это наши победы как бы в некотором смысле, что удалось увидеть настоящего человека, что скрывается за вот этой… и это в каком-то смысле даже само по себе поучительно видеть реального человека за какими-то публичными масками, скажем вот так.
И. Виттель:
- Хорошо. Это очень интересное замечание про публичные маски, потому что часто смотришь и видишь, что человек пришел с этим образом и он оттуда никак не вылезает, а ведущий, вместо того, чтобы по-умному к этому подойти, пытается как-то своей язвительностью, своей недоброжелательностью вынуть его из этой скорлупы и в результате, как было сказано в старой байке, получается отвратительно.
А вот хотел я вам задать еще такой вопрос, может быть, тоже не очень этичный, потому что за последние годы, да уже, можно сказать за десятилетие практически, появилось огромное количество непрофессиональных ведущих. Появились они тоже для начала на Ютубе, многие из них уже сейчас стали иноагентами и у них какие-то сумасшедшие цифры, и я на это смотрю и думаю – я вообще всю жизнь отдал этой работе – почему у меня таких нет? Ну, наверное, я ничего умного не могу сказать. А потом я слушаю,что они говорят и вот я опять-таки возвращаюсь к досаде. Вас не удивляет секрет их успеха?
Ю. Меньшова:
- Нет. Я думаю, что просто жизнь очень разнообразная и она как-то заявляет свои правила, требования и такое огромное количество ребят, появившихся на Ютубе, говорит о том, что была такая потребность.
И. Виттель:
- Ну, вы их смотрите?
Ю. Меньшова:
- Что-то смотрела. Просто я все время сверяюсь, что ли, с интонацией времени, мне это тоже любопытно. Не в смысле того, чтобы ему прямо типа соответствовать в логике молодиться, но соответствовать в логике понимая того, что вообще происходит. Ведь любая публичная деятельность – это взаимодействие с потребностями аудитории, поэтому через это ты понимаешь, каковы потребности у аудитории. Чего она хочет сейчас? Иногда люди хотят – мы видим и по сию пору, насколько популярен сейчас юмористический контент любой – люди хотят этого.
И. Виттель:
- Но низкопробный в основном.
Ю. Меньшова:
- Не скажу. Разный. Он же тоже…
И. Виттель:
- Он разный, но во многом низкопробный.
Ю. Меньшова:
- Но даже если низкопробный, значит, такова потребность сейчас. Это тоже надо как-то проанализировать, почему так происходит? Почему люди сейчас хотят такой не философский юмор, а очень такой на поверхности лежащий? Очень часто это говорит о депрессивности общества на самом деле. Короче, это все лишь поводы думать и анализировать, что происходит, а не приговаривать, что ли, потому что жизнь не стоит на месте и даже если что-то начинается, даже вот те дети, которые начинали в качестве ведущих на Ютубе, если они до сих пор там, то они тоже уже сильно изменились и, кстати, обрели огромное количество там навыков, которыми они делятся друг с другом с потрясением, а ты слушаешь и думаешь – ну, это было понятно приблизительно с самого первого раза – но здорово! Им захотелось заново открыть велосипед! Ну, почему нет?
И. Виттель:
- А такого не бывает, когда вы смотрите и думаете – чувак, ну, здесь же нужно задать вот такой вопрос, это же очевидно напрашивается, что ж ты делаешь? А они уходят в какую-то хрень, простите за выражение… и ты сидишь и думаешь – ребята, ну, что же вы такие глупые, я бы сейчас спросила…
Ю. Меньшова:
- Вы знаете, они такие глупые, но рейтинги у них высокие, да. Тут, пожалуй, в этом случае применима поговорка американская «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?».
И. Виттель:
- И еще у них есть поговорка «Давай-ка ты положишь свои деньги там, где твой рот». Потому что как бы говорить ты можешь, но деньгами подтверди… Извините, что я прикопался к вам с этим, потому что страшно интересно сравнить наши ощущения. Все говорят – клиповое мышление, сейчас никто не смотрит, смотрят 4 секунды и это ужасно! С другой стороны, мы видим интервью по 4 часа с серьезными рейтингами, с серьезным количеством просмотров. И я спрашивал своих знакомых – а как вы эти интервью смотрите? Потому что есть люди, которые это еще и серьезно обсуждают! Все женщины отвечают одно и то же – смотрю задом – потому что я готовлю, где-то у меня на столе работает включенный ноутбук. Глазами уже никто не смотрит. А если смотрит, то клиповое, переключая. Вам какой стиль ближе?
Ю. Меньшова:
- Стиль?
И. Виттель:
- Хорошо. Какой из этих вариантов вам ближе как потребителю контента, а не производителю?
Ю. Меньшова:
- И тот, и тот на самом деле. Я думаю, что это очень такой интересный, кстати говоря, разрыв, потому что они как бы параллельно существуют. Вот когда это длится не больше минуты какое-то видео или там вообще секундами уже измеряются, какие-то там сейчас сериалы по 25 секунд – представляете! В Корее делают сериал длиной 25 секунд – я думаю, чего там можно… а, наверное, чего-то можно изложить. С одной стороны, психологи говорят, что это чудовищно. Потому что современное молодое поколение не удерживает внимания в целом дольше, чем 17 секунд – по-моему, это максимум удержания внимания. Это катастрофа для обучения. Потому что просто не могут, там мозг отключается через 17 секунд. При этом есть компенсация вот такого рода, как четырехчасовые интервью. Я думаю, что это тоже… я бы сказала, что я с любопытством за этим наблюдаю, потому что когда вот мои дети росли, появились электронные книги и все начали говорить, что все, погибли книжные магазины, больше никто не будет ничего печатать и т.д. И я с огромным удовольствием перешла на электронный вариант. Потому что зрение мое ухудшалось с годами, а там можно выбрать размер шрифта.
И. Виттель:
- Полностью вас поддерживаю.
Ю. Меньшова:
- Кроме всего прочего, в одной айпаде можно увезти с собой просто Ленинскую библиотеку.
И. Виттель:
- Но я не перестал покупать при этом книги.
Ю. Меньшова:
- Значит, что интересно. Мои дети, которые, казалось бы, росли в этом, они обожают бумажные книги, пасутся в книжных магазинах, заказывают себе откуда-то сложными путями, если это какая-нибудь англоязычная литература – у них гигантские библиотеки, они ненавидят электронные книги. Они говорят – это не то. Даже моя дочка, которая учится в институте и ей надо что-то почитать, я говорю – ну, нет у нас этого в библиотеке, давай вот… Нет, говорит, я пойду куплю и буду читать книжку. Именно мои дети привнесли в мою жизнь настолки. Как давно забытый вид развлечения. Бумажная коробочка, в которой лежит бумажное поле, фишки и т.д. И мы играем в это с упоением. У нас большой шкаф этих настолок. И я думаю – казалось бы, это поколение, которое уже знало и Ютуб, и все остальное… и я думаю, что жизнь потрясающе компенсирует… да, и они еще любят виниловые пластинки, как вы знаете, вот это все… и я думаю – как потрясающе жизнь компенсирует! То есть, она устраивает вдруг моду из этого, да. И им это ценно. А ты говоришь – да ладно, да можно слушать, сейчас все по-другому… Но нет, они любят винил.
Короче, я думаю, что вот это такая параллельная реальность, в которой, с одной стороны, у тебя 25-секундный сериал, а с другой стороны четырехчасовое интервью – это вот удивительная история жизни, которая… когда-то я какого-то биолога услышала, что, чем более разнообразна жизнь, тем более она устойчива. Вот разнообразие видов – это просто необходимо для ее выживания. Я думаю, что вот это разнообразие, наличие того и другого – это тоже демонстрация, что и на уровне ментальном, что ли, мы тоже как-то пытаемся устоять на земле обеими ногами.
И. Виттель:
- Вернемся немножко назад. 30 лет уже как вся страна с любовью относится к «Действуй, Маня!»
Ю. Меньшова:
- Да ладно, этот фильм помнят единицы! Но вы помните, хорошо, да. Не вся страна, но вы помните.
И. Виттель:
- А как вы относитесь к тому, чтобы вот тогда, оглядываясь на свое творчество…
Ю. Меньшова:
- Это была для меня такая довольно трагическая история с этим кино. Потому что когда я получила этот сценарий, это была фактически моя вторая роль, но большая первая моя роль в кино. И именно в полнометражном кино. Это был совершенно дивный сценарий, изумительный сценарий! Я забыла фамилию этого сценариста. Чудесный, добрый, нежнейший, чем-то похожий на такой юношеский вариант «Электроника», такой фильм очень трогательный. И когда собирался каст, если вы вспомните, кто был главным… Значит, был профессор, которого играл Евгений Весник, был изобретатель, которого играл Сережа Бехтерев и вот я там была. И вот как одобрялась эта компания на уровне худсовета, которые тогда еще были? Мы были собраны в эту картину с учетом того, какой был сценарий. А дальше это кино снималось года два с половиной, что ли, потому что там все время заканчивались деньги, сокращалось чего-то и т.д. А главным образом режиссер этого кино очень хотел быть современным, очень хотел соответствовать тенденциям и убирал все сцены оттуда и наполнял это каким-то своим собственным содержанием, отражающим то время. В результате, мне кажется, получилось плохо, в абсолютном несоответствии того, что было задумано изначально, и я это кино не люблю.
И. Виттель:
- Неожиданный такой ответ! Так с любовью вспоминали, с какой-то нежностью…
Ю. Меньшов:
- С нежностью я вспоминаю, как оно начиналось. А в результате…
И. Виттель:
- А вот если вернуться к родителям. Во-первых, как они отнеслись к вашему переходу из актрис в режиссеры, а потом в телеведущие?
Ю. Меньшова:
- Нет, сначала было телевидение, а потом уже как бы режиссура, да. Ну, по-разному. Папа был очень против. Ему казалось, что я совершаю чудовищную ошибку. А мама была очень поддерживающей и говорила – пробуй, если тебе кажется, если тебя так ведет твое сердце, делай как тебе кажется.
И. Виттель:
- А какой из их фильмов не то что вы любите больше… Давайте так - какой из них больше отражает соответствующие эпохи?
Ю.Меньшова:
- Что касается папы, мне кажется, каждое его кино в каком-то смысле он пытался именно взаимодействовать со временем, ему это было интересно, поэтому, мне кажется, что каждое его кино – это попытка взаимодействовать со временем.
И. Виттель:
- А самое любимое у вас какое?
Ю. Меньшова:
- Я обожаю именно «Любовь и голуби».
И. Виттель:
- Почему?
Ю. Меньшова:
- Наверное, нет этому ответа. По кочану. Просто люблю.
И. Виттель:
- А как вы тогда реагируете на то, что вот эта новая этика, вог-культура, они очень любят клевать два фильма – «Любовь и голуби» и «Ирония судьбы». Они говорят – да посмотрите… да, Гошу еще они очень не любят… Да, и «Москва слезам не верит» тоже…
Ю. Меньшова:
- Мне кажется, что когда-то была очень девальвирована профессия критика – и театрального критика, и кинокритика. Потому что в какой-то момент это превратилось не в анализ, которым, например, был славен такой театральный критик как Дорошевич, который был невероятен, и чьи статьи я в театральном институте читала и думала – вот это разбор! Вот это дополнительная помощь, так скажем, и режиссеру, и артистам, и такой взгляд человека со стороны. А со временем критика превратилась в такое «мне не нравится» говорил театральный критик или кинокритик – это дерьмо! – говорил он. Почему? Потому что я так считаю. То есть, вдруг критик возводил себя в такое… Ну, истиной в последней инстанции вдруг он становился, да. И это девальвировало профессию и в какой-то момент многим стало абсолютно все равно, что там пишет критик. Но уязвимость критика заключалась в том, что человек, который сделал спектакль, сыграл его или сделал кино, он создал что-то. А критик, когда он перестал являться тем, чем изначально он должен был являться, он паразитировал на созданном и рассказывал – мне нравится или не нравится. Мне кажется, что вся новая этика сегодня, которая занимается вот этим, вот на этих фильмах, которая так распропагандирована телевидением, она занимается паразитированием на просто очень популярном продукте, на том, что есть очень известные фильмы, которые когда-то попали в сердце и даже я бы сказала в генетический код людей русских, как вот «Любовь и голуби», на мой взгляд. Это просто какое-то понимание русского характера невероятное. А они занимаются тем, что, поскольку фильм известный, берут и начинают делать как бы такие парадоксальные заявления, на которые люди говорят «Аах!» - и это возвышает тех, кто делает эти парадоксальные заявления.
И. Виттель:
- Но если честно, и Гоша, и этот, из «Иронии судьбы», не у всех вызывают сейчас положительные чувства.
Ю. Меньшова:
- Ну, время сменилось. Не вызывают и не вызывают.
И. Виттель:
- А вы по-другому сейчас смотрите на эти фильмы?
Ю. Меньшова:
- Нет, не по-другому. У меня Гоша не вызывает отрицательных чувств.
И. Виттель:
- А как вы относитесь к тем, кто, не хочу говорить «хайпуют», но к римейкам фильмов, в том числе вот сейчас вроде Жора Крыжовников собирается переснять «Москва слезам не верит». Они вообще с вами связывались?
Ю. Меньшова:
- Связывались. К римейкам отношусь очень плохо. К происходящему с фильмом Жоры Крыжовникова отношусь настороженно. Потому что у меня была единственная просьба к ним – не называть этот фильм «Москва слезам не верит».
И. Виттель:
- Ну, это логично, да.
Ю. Меньшова:
- Но, по-моему, они его так и назовут. И если они это сделают, то я…
И. Виттель:
- Это будет плевок.
Ю. Меньшова:
- Безусловный. Хотя они всячески делают вид, что они очень вежливые, раскланиваются и т.д., но на самом деле руководствуются абсолютно циничными коммерческими интересами.
И. Виттель:
- Вы знаете, а самое интересное, что мой самый любимый фильм Владимира Валентиновича «Зависть богов».
Ю. Меньшова:
- Да, папа переживал, что это кино не имеет такого же успеха, как другие его фильмы, но фильм тоже классный.
И. Виттель:
- Для меня это важнейший его фильм, если не считать «Ширли-мырли», который, несмотря на то, что к нему… не будем сейчас вспоминать, как один популярный интервьюер делал фильм об этом фильме – меня взбесило это все - но это культовый фильм, который вскрыл эпоху как никто. И это в те времена – конец 80-х, перестроечные и постперестроечные годы, когда российский кинематограф провалился в то самое слово, которое вы недавно сказали. Когда вроде великие люди стали снимать просто что-то нечеловеческое, а великие актеры в этом играть, вдруг появляется фильм, который тоже является вроде как комедией, и комедией эксцентричной очень, но это же действительно вскрыло все - такое впечатление, что гной из страны вышел с этой комедией! Так никто над ней не смеялся – горьким словом своим посмеюсь.
Ю. Меньшова:
- Я очень рада и, думаю, что папа был бы счастлив это слышать. Но я не отношусь к поклонникам этой картины, что расстраивало очень папу.
И. Виттель:
- Почему?
Ю. Меньшова:
- Мне этот взгляд не близок, я не воспринимала эту картину так. Я знаю, что у нее огромное количество поклонников, и это здорово и классно, что значит это попало в аудиторию…
И. Виттель:
- Мне кажется, что это значительной части страны помогло пережить эти времена.
Ю. Меньшова:
- Очень может быть. Но для меня это…
И. Виттель:
- То есть, у вас там нет ни любимых персонажей, ни любимых цитат?
Ю.Меньшова:
- Нет. Для меня это грубовато и не совпало со мной эстетически.
И. Виттель:
- Видите, как у нас неожиданно разошлись мнения, хотя, казалось бы.
У вас есть рубрика, я знаю, «Вип плейлист», в которой вы собираете, известные люди рассказывают о своих песнях, насколько я помню, да?
Ю. Меньшова:
- Нет.
И. Виттель:
- Серьезно?
Ю. Меньшова:
- Нет, это не про меня.
И. Виттель:
- Ну а вообще тогда можете рассказать, ваш любимый плейлист, который вы играете?
Ю. Меньшов:
- Нет. Вы знаете, это такое удивительное мое свойство, как я поняла со временем, я вообще музыку мало слушаю. Я совсем не была меломаном в юности…
И. Виттель:
- Ни фоном, ни специально?
Ю. Меньшова:
- Да. Ну, фоном я могла слушать там чуть-чуть что-то такое, потом, когда у меня появилась машина, я ставила себе радио «Джаз» и он там играл что-то такое – может быть, я даже не вполне знала какие-то названия, кто и что там играл. Сейчас я чаще езжу вообще в тишине. И я подумала в какой-то момент – а почему так происходит? Почему вокруг меня люди все время говорят: музыка, музыка, вот я там в юности слушал это, я без этой группы жить не мог… И я подумала – а почему же в моей жизни это так вообще не сложилось?
И. Виттель:
- Ну, видимо, вы фильмы смотрели, книги читали?
Ю. Меньшова:
- Да, я книжки читала много… но знаете что я поняла? Вот сейчас, когда я работаю как режиссер и, когда мне нужно подбирать музыку для спектакля, например, я начинаю отслушивать очень много музыки всякой разной и я понимаю, что это имеет на меня такое громадное воздействие, что я догадалась, почему я избегала ее. Это очень сильно в меня попадает, это очень сильно меня настраивает как-то… ну, я прямо совпадаю как-то с музыкой, что это может повлиять на мое настроение очень сильно и т.д. И я подумала – а, вот почему ты этого так сторонилась. Ну, как-то вот так мне показалось про саму себя, что, если уж я слушаю музыку, то я в это погружаюсь настолько глубоко, что это перебивает мне вообще как-то жизнь…
И. Виттель:
- А для спектакля что выбираете?
Ю. Меньшова:
- Ну, это каждый раз по-разному.
И. Виттель:
- Я имею в виду направления.
Ю. Меньшова:
- Для какого-то спектакля ты ищешь советскую музыку, а для какого-то спектакля ты ищешь какую-нибудь классику.
И. Виттель:
- А вы в театры часто ходите? Я не буду вам задавать неэтичные вопросы – кого из режиссеров вы не любите и за что…
Ю. Меньшова:
- Я в театры ходила достаточно часто, но в последние три года я не очень часто хожу, потому что очень много работы моей какой-то такой и я так в ней занята, что уже не успеваю. Но у меня, слава богу, дома есть театралы и любители этого дела – это мой муж, моя дочь теперь к нему присоединилась, и они ходят, смотрят все, и я имею прекрасный шанс спросить – а что было интересного из вот этого всего? И они мне говорят, и я потом где-нибудь, когда у меня появляется свободная минутка, я куда-то могу вырваться.
И. Виттель:
- Кстати, раз заговорили о детях, они-то как относятся к творчеству Владимира Валентиновича? У них есть любимые фильмы? Про маму я сейчас не спрашиваю – это отдельная история.
Ю. Меньшова:
- Знаете, не особо мы эту тему, может быть, как-то обсуждаем, но вот буквально недавно, в прошлом году, в сентябре, было 85 лет папе и открывалась выставка к его дню рождения в Зарядье, и ко дню рождения папы и ко дню рождения фильма, потому что было 45 лет «Москва слезам не верит» и 85 лет папе. Мы принимали участие там с материалами какими-то для этой выставки, и были сами на ее открытии. И потом, после нее мы пошли домой и решили посмотреть все вместе «Москва слезам не верит», потому что выяснилось, что дети смотрели ее очень маленькими, забыли даже как-то свои впечатления, и мы подумали – вот классно проведем все вместе вечер. И это было очень здорово. Потому что, во-первых, там и фильм абсолютно живой…
И. Виттель:
- Ну, он на века, да.
Ю. Меньшова:
- Я не знаю, насколько он на века, но сегодня он еще жив, и это, конечно, поражает. И у него очень такой монтаж быстрый… Что больше всего меня радовало – что мои дети хохотали ровно на тех местах, на которых это задумывал папа и это было предназначено для того поколения, но это и на меня работает, и на моих детей работает. И они абсолютно с воодушевлением, ни секунды не скучая, смотрели кино и, когда оно закончилось, мы прослезились и как-то говорили – боже, какое прекрасное кино!
И. Виттель:
- Я все-таки позанудствую. А «Ширли-мырли»-то они видели?
Ю. Меньшова:
- Я не знаю, честно говоря.
И. Виттель:
- Вот очень интересно, как поколение детей относится к тем моментам, которые для них, наверное, уже непонятны.
Ю. Меньшова:
- Я думаю, что им был бы непонятен этот фильм, даже если бы они его посмотрели, думаю, что в они бы в нем ничего не поняли.
И. Виттель:
- То, что сейчас вот эти женские темы поднимаются, которые вог-культура, феминизм, Me Too и все прочее – вы воспринимаете это как нормальные движения? Перегибы на местах? Вы солидарны с этим? Либо вы на это смотрите – перебесятся и успокоятся?
Ю. Меньшова:
- По-разному. Я думаю, что с одной стороны общество как будто бы стремится, в целом, в мире, как будто бы начинает крениться в сторону матриархата и в таком случае все поднимающиеся темы они готовят этот переход. Потому что мужчины как-то дали слабину в последние лет 100…
И. Виттель:
- Мне кажется, мужчины стали давать слабину в последние 20 лет точно.
Ю. Меньшова:
- Нет. Я думаю, что в силу того, что мужчины выясняли отношения друг с другом, много воевали и гибли, огромное количество проблем ложилось на плечи женщин, они с ними справлялись и обходились без мужчин. И это подрастило огромную плеяду женщин, у которых это уже идеологически работает – что а на хрена это нужно, как бы мужчина только усложняет жизнь и вообще такая враждебность к мужчине…
И. Виттель:
- Вот я об этом и говорю.
Ю. Меньшова:
- Ну вот. Мне кажется, что это последние лет 100 сформировали этот тренд окончательно и бесповоротно, и тогда все происходящее – и феминизм, и все остальное – это новый виток феминизма, непонятно на чем основанный, потому что он уже не столько за права, сколько он уже за то, чтобы мужчина вообще отошел в сторону. Ну, может быть, он готовит вот этот социальный переворот…
И. Виттель:
- А вы не звали к себе феминисток никогда в эфир? Таких ярых феминисток, бешеных?
Ю. Меньшова:
- Не звала.
И. Виттель:
- Вам неинтересно с ними поговорить? Или вы понимаете, что вы услышали штампы и речевки?
Ю. Меньшова:
- Да, я думаю, что я услышу штампы. Я думаю, что в некотором смысле это же такая зазомбированность в каком-то смысле. В какую-то минуту человек примыкает к какой-то идее и она становится смыслом и содержанием его жизни. И если это так, тогда ты не можешь с ним дискутировать, ты не можешь говорить – вот это так, здесь есть нюанс, давайте обсудим. Потому что тогда у человека возникает, просто страх смерти подступает к нему, потому что он сделал эту идею смыслом и содержанием своей жизни, он не может поступиться ни пядью как бы, он не может это дискутировать. К сожалению, я думаю, что такая радикальность она вообще свойственна нашему времени в целом.
И. Виттель:
- Вот, я именно об этом и хотел спросить. Вам не кажется, что человечество… Померанц, по-моему, говорил, что дьявол появляется из пены на губах ангела, вступившего в бой за правое дело? Вам не кажется, что все человечество превратилось, эту пену, эти речевки…
Ю. Меньшова:
- Кажется, кажется.
И. Виттель:
- Как из этого выходить?
Ю. Меньшова:
- Понятия не имею. Это вопрос философский и мне кажется, что социальные сети дико этому поспособствовали, потому что…
И. Виттель:
- Размягчению мозгов?
Ю. Меньшова:
- Я бы не назвала это так. Я бы сказала, что вот эта радикализация, потому что когда мы…
И. Виттель:
- Анонимность, когда ты не видишь глаза человека…
Ю. Меньшова:
- Да, анонимность, именно так, анонимность, которая позволила далеко заходить за какие-то границы, за которые ты не мог себе раньше позволить… это как запах крови на него действует. Ну, в смысле – а ну-ка я попробую зайти за эту границу, за которую раньше меня этика не пускала. Зашел – ничего не случилось. Можно еще дальше зайти. Это первое.
Второе. Я думаю, что, когда в социальных сетях мы так или иначе формировали свой пузырь, который вокруг нас…
И. Виттель:
- Оказываемся в информационном пузыре?
Ю. Меньшова:
- Конечно. Но если посчитать статистически, вокруг тебя 100 человек, которые думают так же, как и ты. 100. А ты думаешь, что так думает весь мир. И это тебе дает право…
И. Виттель:
- Это аберрация зрения называется.
Ю. Меньшова:
- Абсолютно. И это тебе дает право как бы быть таким радикальным, потому что так думают все. И только какой-то один несчастный оппонент напротив тебя думает по-другому, и сейчас мы его массой задавим.
И. Виттель:
- Следите за информационной повесткой?
Ю. Меньшова:
- конечно.
И. Виттель:
- Зачем? Если все превратилось в это? Да, мне для работы нужно. Но вы человек творческий, вы более про культуру, про искусство, про какие-то более глубокие вещи, чем сиюминутная политика. Ведь это же только все время действует на наши какие-то нервные окончания, которым нужно получать и все время подкорку эту информационную будоражить.
Ю. Меньшова:
- Ну, потому что мы живем в сегодняшнем мире и я думаю, что нет человека, который бы сейчас отрывался… ну, не знаю, взять на себя какое-то испытание – отключиться от этого мира и попробовать жить в этой отключке – уйти в лес, в берлогу и там пожить с медведями. Во-вторых, я думаю, что года три тому назад, когда началась СВО, то это была просто экзистенциальная угроза, мы все стали читать новости, просто понимая, что от этого, возможно, просто зависит наша жизнь. Скинут или не скинут бомбу – жили этими представлениями.
И. Виттель:
- А вы потеряли каких-то друзей из-за политических разногласий?
Ю. Меньшова:
- Да, потеряла. Не так много, но…
И. Виттель:
- Но не по вашей вине?
Ю. Меньшова:
- Кто знает, не знаю. Может быть, часть людей, с которыми я просто не очень захотела как бы продолжать активно общаться….
И. Виттель:
- А вы свыклись с потерями людей в вашей жизни не только с расходом в стороны по политическим разногласиям, но и людей, уходящих из жизни? Ведь некоторые ваши однокурсники, даже очень талантливые, тот же Андрей Панин, Николай Ильшевский…
Ю. Меньшова:
- Ну да, как-то же с этим смиряешься вообще в целом как с фактом того, что люди уходят из жизни. Когда-то тебя это шокирует, а потом ты понимаешь, что – ну что ты сделаешь? Смерть – это факт жизни. Я помню, что, когда умерла Лена Майорова, я уже не работала во МХАТе, но мы с ней приятельствовали, когда я работала там. И мне позвонили и сказали, что вот Лена умерла, похороны тогда-то. Позвонили из репертуарной части театра. И когда мне сказали – Юль, Лена Майорова умерла, я такой вопрос задала дурацкий – совсем?
И. Виттель:
- Вы простите, что я вам эти вопросы задаю, я понимаю, что, наверное, не стоит ворошить…
Ю. Меньшова:
- Нет, это уже было давно… И вот этот вопрос – это вопрос молодого человека, который еще не может себе представить, что это настолько непоправимо, что слов «умерла» не имеет как бы формы не совсем. Если уж умерла, то значит совсем. Но все казалось, что сейчас вот выяснится, что это тяжелая болезнь, что она просто очень сильно больна и сейчас мы как-то развернем этот процесс обратно. Ну и так потом вообще с потерями ты как-то смиряешься. Что делать? Смиряешься.
И. Виттель:
- Да, правда, смиряешься.
У меня такой вопрос. Ну, сейчас точно неэтично будет, потому что начну называть фамилии. Недавно скандал был, когда режиссер Андреасян наехал на Тарковского. И тут я вспомнил стихи покойного Давида Самойлова «Нету их и все разрешено». Но вслед за этим скандалом вспыхнула такая общественная дискуссия – кино коммерческое против кино условно элитарного. И вот если сравнивать Гайдая с Тарковским, мы можем это как-то разделять и говорить: да, все имеет право на существование? Либо вот есть народное кино – Гайдай, Данелия, Владимир Валентинович, естественно… С другой стороны, не формирующее, скажем так, общественный дискурс какое-то кино, да, безусловно, талантливое и т.д.
Ю. Меньшова:
- Я думаю, что ведь проблематика такого рода и вот этот скандал с высказыванием в адрес Тарковского, возникает очень любопытно. Фактически это мы имели когда-то, еще в Советском Союзе, модель, которую мы имеем сейчас в виде либералов и государственников. То есть, по сути фильмы Тарковского смотрели… они в кинотеатрах не пользовались большим успехом, люди не шли на это кино, они не понимали фильм «Зеркало», его даже не выпустили в прокат из-за этого, «Зеркало» лежало долго на полке…
И. Виттель:
- Я смотрел его в полном зале.
Ю. Меньшова:
- Наверное, уже в 90-е.
И. Виттель:
- Нет. Скорее всего, это был 1987 год.
Ю. Меньшова:
- Ну, может быть. Короче, он с полки уже был снят. Потому что я его первый раз видела, когда мне было шесть лет и его показывали в закрытом кинотеатре, а потом, по-моему, его не выпустили в прокат. Короче, не имеет значения. Вот «Андрей Рублев» - его смотрели. Я считаю, что это гениальное кино абсолютно Тарковского. И «Зеркало» я обожаю. Но понятное дело, что все-таки это авторское кино. И все было бы хорошо, если бы Андрея Арсентьевича не взяли и не повесили бы на флаг люди от кинематографа, которые сказали – вот это и есть искусство. Единственное, что есть искусство, единственное, на что мы можем ориентироваться, единственное, чему мы говорим «да» и что мы приветствуем, это Тарковский! Все остальное дурной вкус, низкопробно и далее по списку. Что возмутительно точно так же, как когда либеральная молодежь рассказывает нам про то, что вот демократия – она вот только там. А здесь вот ничего хорошего нет.
И. Виттель:
- Эко вы завернули!
Ю. Меньшова:
- Но это на самом деле так! Это такая же радикальность на самом деле.
И. Виттель:
- А Кира Муратова?
Ю. Меньшова:
- Прекрасный автор. Я про другое говорю. Я говорю про то, что все было бы замечательно, если бы не травили тех людей, которые делают коммерческое кино. Они изначально занимались другим… Условно говоря, Гайдай не занимался коммерческим кино – не было таких понятий, хотя оно было коммерческое, оно приносило, я думаю, «Мосфильму» сумасшедшие доходы, это кино, потому что туда стояли очереди и люди все хотели посмотреть кино Гайдая. Но он не пытался, так же, как и мой папа, не пытался противостоять своим кино кому-то другому. Но их травили и говорили – это, конечно, не Тарковский. К вам, конечно, идет народ, но вы, конечно, снимаете дерьмо. Так же и этот Сарик несчастный, я думаю, что этот срыв его неэтичный, некрасивый, так нельзя формулировать. Если ты находишься на более-менее публичной площадке, ты пришел давать лекцию, это не останется… слушайте, сегодня у всех есть телефоны, нужно иметь голову на плечах – не надо говорить таких резких радикальных заявлений. Но причина этого – это то, что, что бы ни снял Сарик, а его фильмы, между прочим, смотрят, ну, так получается, что смотрят – может быть, он нехорошо, может быть, у него дурной вкус, но людям это ближе как-то, понимаете…
И. Виттель:
- Юлия Владимировна, когда мы так условно сейчас вспоминая противопоставляем, специально полемически заостряя, условного Данелию, Меньшова, Гайдая к Тарковскому, мы понимаем, что и с той, и с другой стороны были безумно талантливые люди. Когда мы говорим о современном кино российском, мы зачастую противопоставляем одно слово, которое вы уже говорили, другому такому же. Ну, это опять-таки мое личное оценочное суждение, вы можете не соглашаться. Кстати, а вот к Жоре Крыжовникову – да, это плохой поступок, я абсолютно с вами согласен, но как к режиссеру я к нему отношусь хорошо. Потому что Жора конгениален эпохе. Не в смысле гениальности, а именно соответствие эпохе и я считаю, что фильм «Горько» - это как раз один из немногих фильмов, который в смеховой форме народной отрефлексировал эпоху.
Ю. Меньшова:
- Мне кажется, что Жора очень талантливый человек и, собственно говоря, я не знаю его работ, которые были бы не талантливы. Все, что он делал – и сериальный продукт, и художественные фильмы – мне нравятся очень.
И. Виттель:
- А сериалы вы смотрите вообще?
Ю. Меньшова:
- Когда есть возможность. Потому что обычно сериал – это такая зараза, что это как семечки, знаете, ты смотришь одну серию и дальше надо досмотреть до конца как бы все восемь, а обычно времени такого нет.
И. Виттель:
- А я человек все-таки в возрасте, бессонница, я по ночам иногда смотрю сериалы.
Хорошо. Давайте попытаемся сформулировать три главные проблемы современности, на ваш взгляд?
Ю. Меньшова:
- Ну ничего себе! Не знаю. Нетерпимость, думаю, вот эта радикальность, нетерпимость людей.
И. Виттель:
- А еще?
Ю. Меньшова:
- Ну вот эта что называется атомизация общества. Люди как-то уверены, имея сейчас тот комфорт, который с каждым днем все больше нарастает, они начинают заходиться в таком хамстве внутреннем и думать, что вообще-то в принципе мне никто не нужен. Вот это до добра не доведет. Потому что вообще-то мы все друг другу нужны и только в этом смысл.
И. Виттель:
- Еще один вопрос тогда задам. Раз уж мы заговорили о радикализации… я терпеть не могу, когда мне этот вопрос задают и, думаю, что вы уже устали от этого вопроса – очень любят спрашивать: а вы считаете, надо прощать тех, кто уехал? Вот у вас есть ответ на этот вопрос? Я сразу бешусь на слове «прощать»…. Я обычно отвечаю – а меня кто судьей-то поставил? Тем не менее, у вас я все-таки хотел бы это спросить.
Ю. Меньшова:
- Ну, мне тоже не близко слово «прощать». Я в свое время очень много читала книжек про эмиграцию 1917 года. Это необыкновенно трагические судьбы. Поэтому, я думаю, что, опираясь на эту информацию, когда меня мои подружки какие-то и знакомые спрашивали – а вот что же теперь будет, вот они там, а мы здесь, а вот как же так… Я говорила – будет так-то. А они мне говорили – такого не может быть. И вот сейчас некоторые из них проявляются и говорят – как ты это знала? Я говорю – книжки читать надо. Как бы процессы все понятные, как все бывает. И тут, к сожалению, пока не расходится. Предстоит ли нам жить вместе? Не думаю.
И. Виттель:
- Вы знаете, меня всегда шокировала стихи Роберта Ивановича Рождественского – «Вроде бы русские и вроде бы наши, только не наши они и ничьи». И меня вот это «ничьи» шокировало… мне все-таки кажется, что вот эта борьба между красными и белыми, которая продолжается до сих пор у нас в головах и в сердцах, она должна рано или поздно закончиться.
Ю. Меньшова:
- Вообще конечно. Потому что вообще-то нас не так много, чтобы мы так позволяли себе разбрасываться. И в нас есть такой радикализм, в целом, в нашем характере, в национальном характере радикальность есть. Мы вспыхиваем и так далее. Поэтому так-то нам, конечно, нехорошо так друг друга предавать, отказываться, отрекаться и так далее. Но что ты тут сделаешь? Вопросы ценностей оказываются очень важными. Как это переживается? Не знаю. Были люди, которые возвращались оттуда после революции 1917 года? Были. Но это было не массовое возвращение.
И. Виттель:
- Ну что ж, на этой философской ноте мы и закончим сегодняшний разговор. Юлия Владимировна Меньшова была в гостях радио «Комсомольская правда». Юлия Владимировна, спасибо вам огромное за откровенный и очень эмоциональный разговор и мы вас очень ждем еще. Спасибо.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
