Эдуард Басурин: Украина не должна быть отдельным государством
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья, в эфире программа «Диалоги», Иван Панкин в студии Радио «Комсомольская правда», напротив меня Эдуард Басурин, общественный деятель, полковник в запасе.
Э. Басурин:
- Добрый день.
И. Панкин:
- Эдуард Александрович, а чем вы сейчас занимаетесь? Что это значит – общественный деятель?
Э. Басурин:
- Наверное, всего сейчас открыть не могу, идут процессы юридические, нужно, чтобы какое-то время прошло, чтобы я уже официально сказал должность, которая есть. Ну, наверное, вы знаете о том, что меня пригласили в клуб, мероприятие было, которое проходило в Президент-отеле, находили пути, как примирить два народа – я считаю, в принципе мы один народ – Россию и Украину…
И. Панкин:
- Как примирить один народ…
Э. Басурин:
- Да. В принципе, наверное, вот эти вопросы плюс то, что я помогаю людям различным способом. Наверное, вот это и есть моя общественная деятельность.
И. Панкин:
- Тогда – как примирить два или один народ? Есть мысли? Зеленский в интервью французской газете «Ле Фигаро» сказал, что один из стимулов, который им управляет и движет – это ненависть к русским.
Э. Басурин:
- Это, наверное, самая большая проблема, которая есть в примирении. Но у меня позиция вроде бы простая – не нужно разделять понятия, что есть национальность «украинец», национальность «русский». Мы одно национальности. Мы – славяне. Нравится кому-то или не нравится, мы должны везде говорить об этом, а не подчеркивать, что есть какой-то дружественный нам народ, который живет через границу и мы должны с ними сосуществовать. В принципе, вот это моя позиция.
И. Панкин:
- А вообще в перспективе вы видите примирение? С учетом того, что лидер этого самого соседнего государства говорит о ненависти. Причем, говорит об этом публично.
Э. Басурин:
- Я согласен. Все дело в том, что у нас в истории уже был такой момент примирения. Он был намного жестче. Я имею в виду прошлый век – гражданская война, которая была.
И. Панкин:
- А я думал, вы про Чечню сейчас вспомните.
Э. Басурин:
- Нет. Гражданская война, где страна вообще разделилась. Не территория какая-то, а вся страна разделилась. И те потери, которые понесли, там же были колоссальные потери. Потом уже нашли способ примирения и прощения друг друга…
И. Панкин:
- Потому что одна сторона победила. Полностью.
Э. Басурин:
- Я думаю, здесь другое. Я думаю, что осознание пришло, что мы единая страна. Поэтому мы смогли и преодолеть те преграды, которые существовали. И даже те люди, которые воевали в той власти Советов, они потом признали, что есть Россия и ради России мы должны пойти на уступки. Там же об этом была речь. Поэтому, я думаю, и здесь это произойдет. А по поводу Зеленского и то, какие он делает заявления – он разные делает заявления. Но он же не народ. И вот эта задача денацификации – это ж именно смена режима. Не смена власти, а смена режима. Чтобы люди, которые пришли в дальнейшем… в принципе, я против того, чтобы Украина была как отдельное государство, честно говорю, но если люди, которые придут, придут с лозунгами о том, что мы – братья навеки, мы – единый народ и мы должны жить дружно.
И. Панкин:
- Вы вспомнили гражданскую войну, но там одна сторона победила полностью и безапелляционно. Получается, чтобы здесь не было такого разделения, не было ненависти и чтобы эта ненависть испарилась хотя бы со временем, нужно, чтобы мы стояли в Киеве и во Львове. А даже до Киева далековато еще.
Э. Басурин:
- Ну, тут многое есть в сценариях. Если это отдельное государство, значит, там должны быть российские базы, которые будут контролировать процесс денацификации и изменения политического строя. Если мы будем одной страной, это чуть проще будет сделано. Но, знаете, это трагедия русских в данной войне и, если кто-то проиграет, то проиграют оба. Я объясню.
Победа – это определение точки соприкосновения. Не разделения, а соприкосновения, которое будет объединять, а не разъединять. Поэтому мы говорим о победе. И о победе всегда говорят тогда, когда те силы, которые предлагают план мира, они иногда часто это делают через силу. Ну, хотим мы или не хотим, так исторически сложилось, если по-другому не понимают. Предложить варианты совместного сосуществования. Но для этого нужно или военная база, контроль… потому что, если мы не будем создавать военные базы на территории Украины, то денацификация там не произойдет. Будут менять лидеры, кто будет сидеть в кресле президента, но политика будет оставаться та же самая. И мы не сможем на нее влиять. Вот это то, что было в Германии. Там часть, которая была ГДР и та часть, которая была ФРГ. Вот люди до сих пор живущие в бывшей ГДР, они очень хорошим словом вспоминают Советский Союз и русских, и до сих пор это делают. Вроде сейчас Германия – единая страна, но та часть населения, которая… там же и молодежь, которая же не помнит, что это было, но они с благодарностью… и вот эта часть хочет опять дружить с Россией. А это из-за того, что тогда реально смогли вычистить всю ту пакость, которая была в той стране. В ФРГ не получилось до конца. Потому что на тот момент союзники свою миссию до конца не выполнили. И мы сейчас смотрим заявления немецких политиков по отношению к России. Это все оттуда идет.
И. Панкин:
- Вы сказали, что они очень часто сейчас вспоминают это слово «денацификация», да. И Владимир Путин накануне его вспомнил, правда, не напрямую, а косвенно он заговорил о том, что сейчас не с кем вести переговоры на Украине. То есть, не легитимен Зеленский и не легитимным все остальные. И силу там набирают националистические формирования вроде «Азова», запрещенного в России. Я задумался – ведь с ними-то точно Владимир Путин ни о чем договариваться не будет, соответственно, вот вам, пожалуйста, денацификация. Но тут же разгуливает и дает интервью Залужный в красивых костюмах, хорошо выглядящий – я думаю, что он метит на это самое место легитимного лидера Украины, но, как мне кажется, власть там могут подобрать вовсе не те люди, которые сейчас находятся на западе, а которые находятся внутри, типа Белецкого (террориста и экстремиста).
Э. Басурин:
- Тут в принципе противоречий никаких нет.
И. Панкин:
- Насколько реально, что вот такие люди подберут там сейчас власть? Они же уже в открытую об этом говорят.
Э. Басурин:
- Должна быть победа. Не будем говорить в каком виде – просто победа, при которой такие политические силы или лидеры на Украине могли бы прийти к власти. Опять же возвращаюсь к военным базам. Не территории, а военные базы, где мы могли бы контролировать процесс. Пусть он переходный будет, но Украина же страна большая, с большим количеством населения. В любом случае, там есть люди, которые мыслят чуть по-другому. По разным причинам. Кто-то испугался, убежал из страны и не хочет внутри Украины вещать о том, что Россия – это наш друг, а не враг. Кто-то затаился. Но они в любом случае есть. Поэтому победа нужна для того, чтобы вот эти нормальные, как мы говорим, не одурманенные люди, могли прийти к власти, а население, кстати, поддержит. Потому что население на Украине, как бы там ни было… у меня аналогия на данный момент с Украиной связана со «Свадьбой в Малиновке», когда там один персонаж говорил – я уже устал картузы менять, потому что сегодня одна власть, завтра другая. Вот все спрашивают – а что мы предлагаем народу Украины, да? А мы предлагаем постоянство. И вот денацификацию можно провести, если ты контролируешь эту территорию. По-другому этого сделать нельзя.
И. Панкин:
- Тем не менее, пока нужна, и вы сами об этом сказали, победа. Для начала даже, а не пока, нужна победа в войне. Как ее добиться? Была спущена на воду новейшая подлодка под названием «Пермь». Владимир Путин контролировал процесс. Она носит там супер-пупер ракеты и в этой связи возникает очередной раз уже, наверное, ставший пошлым вопрос – если у нас это оружие есть, мы огромные бабки в создание этого оружия вкладываем, почему мы его не применяем? Зачем оно тогда нам нужно?
Э. Басурин:
- Встречный вопрос – а куда применить?
И. Панкин:
- Я думаю, что есть же цели все-таки на Украине, куда можно применить. Да и демонстрация на самом деле лишней не будет…
Э. Басурин:
- На Украине, если мы говорим о ядерном оружии, применить негде. Все забывают ту трагедию, которая была в Чернобыле. Мы все забыли, когда произошел взрыв реактора и это облако куда стало перемещаться и какая площадь была заражена.
И. Панкин:
- Почему забыли? Под Брянском все до сих пор понят, там радиация до сих пор сохраняется.
Э. Басурин:
- Да, Брянск, Белоруссия. Потому что эллипс туда больше пошел, а не на Украину. Но это ж прилетело и в Европу. Поэтому на Украине применять негде. Поэтому если и применять данный вид ракет, то боевая часть должна быть другая.
И. Панкин:
- С боевой частью мы уже немножко подколдовали – «Орешник» был с другой боевой частью.
Э. Басурин:
- Да, вот такой тип начинки – это да. Но вопрос-то сам по себе…
И. Панкин:
- Вопрос сам по себе – почему мы не применяем оружие?
Э. Басурин:
- Нет, вопрос был другой. Мы вкладываем большие деньги в наше вооружение, но мы его не применяем. Во-первых, концепция – та, что была при Советском Союзе, а она в принципе в России и осталась, только сейчас видоизменилась, есть нюансы, которые там появились, что мы можем принять в тех или иных условиях. Но это всегда было средство сдерживания – то, что нам помогало, чтобы наша страна не была полностью уничтожена. Оно для этого делается, а не для того, чтобы его применять на Украине. Или по Украине. По Украине нужно применять другое. Прототип «Орешника», думаю, есть и другие средства уничтожения противника по площадям или точечно. Но как победить? Наверное, это самый сложный вопрос. Я могу тебе провокационный задать вопрос.
И. Панкин:
- Пожалуйста.
Э. Басурин:
- А мы хотим победить?
И. Панкин:
- Разумеется, да.
Э. Басурин:
- Я говорю сейчас с военной точки зрения. Понимаешь, специальная военная операция протекает как-то не по-военному. Я рассуждаю как военный человек.
И. Панкин:
- Почему не по-военному? И как она должна протекать?
Э. Басурин:
- Почему она не по-военному, это вопрос, наверное, не ко мне. А протекать как должна? Ну, во-первых, противник очень серьезный, нужно признать честно. Я считаю, что это сейчас армия номер 2 в мире по боеготовности и возможности. Мы стесняемся уничтожать полностью противника и все, что находится во второй, третьей линии обороны, и те объекты, которые бы не давали возможности поддерживать обороноспособность этой страны. Я говорю с военной точки зрения. Сейчас же многие рассуждают о том, что боевые действия идут по принципу кто кого пересидит, если так утрированно сказать. У кого больше хватит сил и возможностей и кто первый сдастся.
И. Панкин:
- А, вот так?
Э. Басурин:
- Да. Поэтому с военной точки зрения, военная операция проходит не так, как у военных должно быть. Может, я в чем-то и ошибаюсь, потому что я отсылаю на старые багаж знаний. Потому что война менялась, она и сейчас меняется. Это высокотехнологическая война ускоренного типа с применением уже намного меньше живой силы, потому что те средства уничтожения, которые есть с обеих сторон, позволяют, не считаясь с ценой, а цена небольшая там – от 30 до 50 тысяч рублей – убить солдата. Это небольшая цена. Я имею в виду беспилотники. Потому что снаряды стоят дороже, применение танков, техники – все равно это очень дорого. Знаешь, вот такое впечатление, что мы воюем с опаской осуждения.
И. Панкин:
- Мировым сообществом?
Э. Басурин:
- Мировым сообществом в первую очередь. И во вторую очередь мы задумываемся наперед – а как та часть населения, которая находится по другую линию фронта, я имею в виду гражданское население, будет воспринимать нас впоследствии. Это вот чисто мое мнение.
И. Панкин:
- А разве что-то изменится в их восприятии?
Э. Басурин:
- Когда я упоминал тебе «Свадьбу в Малиновке», в принципе, население Украины – они приспособленцы. Они реальные приспособленцы к той жизни, которая будет или которая происходит. Они все время приспосабливаются. С одной стороны, ненависть никуда поначалу уходить не будет, но если жизнь будет улучшаться и они это будут чувствовать на себе, соответственно, они будут признавать ту власть, которая существует или которая может существовать. Поэтому, думаю, с оглядкой туда смотреть не надо. Всегда нужно смотреть с оглядкой на своих солдат и ценность своих солдат. Вот ценность русского солдата для меня намного выше, чем ценность украинского солдата.
И. Панкин:
- А как вы считаете, почему мы не наносим удары – вот я сто раз уже задавался этим вопросом и внятного ответа не получаю – с одной стороны, Владимир Путин и все мы говорим о том, что Зеленский нелегитимен, все остальные нелегитимны там, но ударов по Верховной Раде нет. Вот вы, как военный человек, скажите –вот есть условный ВСУшник да, ТЦКашный или не очень, это военный человек, у которого есть какие-то моральные принципы, он взял в руки оружие, потому что он защищает, как он это видит, свою землю, правильно, да? То есть, в этом смысле есть некое понятие честного боя. С другой стороны, в Верховной Раде заседают настоящие уроды, мрази конченные – послушайте только, что они говорят! Вот кто для вас лично бОльший враг? Вот эти люди, которые там сидят? Или ВСУшник, про которого я только что сказал?
Э. Басурин:
- В данном случае здесь, наверное, враг бОльший – тот политик или те, которые управляют этими политиками.
И. Панкин:
- Вот! Но почему-то по Верховной Раде мы не бьем.
Э. Басурин:
- А смысл? Я вот написал статью о том, что те заявления, которые делает Министерство обороны об уничтожении тех или иных объектов жизнеобеспечения, в первую очередь, энергетики и заводов, которые занимаются производством тех или иных видов вооружения, по этим заявлениям этих заводов вообще уже не должно быть. А количество выпускаемых тех же снарядов за 2024 год увеличилось на Украине в два раза. Это я не беру ремонтные базы. При этом, металлургические заводы работают, спецметалл выплавляется, который применяется в различных типах вооружения, да. Понимаешь, наверное, самая главная проблема, которая существует, и мы еще от нее полностью не отошли, это - обман.
И. Панкин:
- Что это значит?
Э. Басурин:
- Ну, кажется, я тебе уже приводил пример… Ватутин как-то говорил о том, как он подает данные верховному командованию по потерям противника и по своим. Он говорит – вот мне данные мои командиры дают, я их потом делаю напополам и отправляю наверх. В Ставку. Потому что идет завышение. Здесь, я думаю, вот эти моменты… раньше же как было? Если ты что-то уничтожил, должен был доказать, да. Устройство подсчета было еще чисто математически – по площадям. Вот приблизительно знают, сколько там находится противника, выпущено определенное количество снарядов, там математически все высчитывалось, сколько нужно уничтожить того или иного военного объекта количеством снарядов. И после этого докладывалось о том, что все уничтожено. Соответственно, контроля и проверки этого никакого нет. То же самое по объектам. Прилетело туда или не туда? У нас на тот момент не было большого количества спутников, которые могли бы это подтвердить или опровергнуть. Мы за это время потеряли людей, которые готовы были с нами сотрудничать и подтверждать – уничтожена или нет та или другая цель. Мы верим тому, что дает официальная сводка Минобороны и мы верим, что это правда. Но при этом обороноспособность Украины не снижается.
И. Панкин:
- А я немножко упустил – вроде бы у них там даже патронного завода своего нет?
Э. Басурин:
- Я думаю, что он есть. Но проблема же не в патронном заводе. Латунь-то можно найти, и станки найти. Порох? Проблема пороха коснулась вообще всего остального мира. Как и в России, кстати, это было. Выяснилось, что того количества пороха, которого необходимо для производства боеприпасов, у нас не хватало. Или заводы, которые были государственными, стали частными и потом их стали банкротить. Ну, это еще до событий 2022 года, которые были. На Украине то же самое происходило. Поэтому находят способы находить этот порох, который будет доставлять, а изготовить боеприпас – ну, поставил станок, он шлепает и все.
И. Панкин:
- Вернемся к тому, с чего начали. Как тогда побеждать армию, где во главе угла стоит ненависть? А у нас, наоборот, стоит любовь.
Э. Басурин:
- Ну, у нас не любовь стоит…
И. Панкин:
- Все-таки любовь. Владимир Путин очень любит Украину - это же очевидно.
Э. Басурин:
- Дело не в этом. Тут не в любви дело. Воюют солдаты, воюет не президент. И любовь или ненависть – это определяется на линии фронта. Там другие критерии – уважаешь или не уважаешь врага. Если ты его уважаешь, значит, у тебя отношение к нему чуть другое. Но тогда, когда он находится перед тобой – глаза в глаза. Вот об этом речь идет.
И. Панкин:
- А они нас уважают, как думаете?
Э. Басурин:
- Бывает, да. А бывает и нет. Потому что уважение на фронте зависит от того, с какой ты ненавистью или профессионализмом относишься к своему врагу. Но когда враг обезврежен и он не может сопротивляться, как ты к нему относишься – как к поверженному и которому нужно оказать помощь или как к тому, что это враг и помощь ему никакая не нужна и он должен сам истечь кровью или добить его, или над ним издеваться. Вот в этом разница существует, да, я согласен. Знаешь, любое сопротивление можно сломить. Сломить с военной точки зрения – это нужно провести операцию стратегического значения.
И. Панкин:
- Примеры были у нас за время спецоперации?
Э. Басурин:
- У нас пример был, наверное, один самый такой мощный – это было взятие Мариуполя. Да, были ошибки, да, были какие-то недочеты, но это было. И на тот момент моральное состояние украинских военных было серьезно подорвано. А потом у нас таких побед крупных не было. Даже взятие того же Бахмута, Авдеевки – это уже было не то. Во-первых, они же на тот момент встрепенулись, они поняли, где были у них какие ошибки, они над ними поработали очень серьезно и таких побед у нас не было. Нам нужны такие победы. Вот если такая победа еще раз произойдет, все, тогда можно сказать, что враг будет сломлен. И он реально уже прекратит сопротивление.
И. Панкин:
- Скажите, пожалуйста, а разве выдавливание и котел в Курской области – это не повторение Мариупольского успеха? Тот факт, что они зашли на довольно приличную глубину, оккупировали часть нашей территории, а потом не смогли ее удержать, хотя у них там были крупные силы и ресурсы, очень сильные – разве это не является для них таким огромным провалом?
Э. Басурин:
- Нет, для них это было огромным воодушевлением.
И. Панкин:
- Но надо же признать, что огромное число техники потеряно, и людей.
Э. Басурин:
- Да, огромное число техники было подбито, солдат ранено и убито больше 70 тысяч – это последняя цифра, которую я слышал.
И. Панкин:
- Да, это Апти Алаудинов назвал эту цифру.
Э. Басурин:
- Нет, для них это было воодушевление. Это тоже самое, как происходило под Харьковом. Это то же самое, когда происходило в районе Днепра, Херсона. Знаешь, вот я все время против того, как Минобороны подает сводку, связанную с Курском. Меня коробит.
И. Панкин:
- Почему?
Э. Басурин:
- А потому что там вверху есть слова – попытка вторжения. Они-то вторглись – это уже не был попытка, да. Нет, Курская авантюра – это не Сталинград, о котором я говорю, или там Курская битва. Нет. Поэтому Курск здесь не надо даже упоминать. Это наша трагедия. Это трагедия, которую я сравниваю с тем, что произошло тогда в районе Изюма.
И. Панкин:
- Когда мы отступали в 2022-м?
Э. Басурин:
- Вот этот момент, да. Это определенная категория военных, которые просто прошляпили то, что происходило в Курске. Поэтому сравнивать это с какой-то великой победой я бы не стал, потому что это даже не право, это была наша обязанность их просто оттуда убрать. Все. Вот если мы говорим о самой серьезной победе, то это, допустим, взятие Запорожья.
И. Панкин:
- Ну и Херсона.
Э. Басурин:
- Я просто как пример привожу. В Херсоне мы уже были. В Запорожье мы еще не были. Или как пример – вот эта Донецкая агломерация, крупная – Славянск, Краматорск, Дружковка, Константиновка. Окружение группировки и уничтожение. Вот эта победа тогда реально заставит штык в землю воткнуть.
И. Панкин:
- То есть, думаете, они прямо начнут массово сдаваться?
Э. Басурин:
- Тогда – да. Вот реально это да.
И. Панкин:
- Так еще до Киева все равно будет далеко. Чего им сдаваться-то?
Э. Басурин:
- А когда противник уже не готов сопротивляться и будет сдаваться массово в плен, тогда мы доходим до какой-то части, для себя определившейся. Определили мы Киев – мы до Киева доходим. Но если не будет таких больших побед, то этот путь будет очень долог. Там два варианта есть. Или это переговорный процесс, который сейчас идет с США, где Штаты заставят Украину отказаться от части своей территории, как они говорят, и войска просто отходят и мы останавливаемся на каких-то границах. Или это будет очень тяжелый, не один год такое продвижение вперед. Поэтому нужна большая победа. Тогда продвижение будет намного легче. Они перестанут сопротивляться.
И. Панкин:
- С учетом набитых шишек, а мы же только и делаем, что какие-то выводы делаем…
Э. Басурин:
- Делаем.
И. Панкин:
- Да. Трагедия сопоставимая с Курском возможна еще?
Э. Басурин:
- Я думаю, сейчас нет. Именно масштаб такой трагедии. Попытки вхождения на территорию России на других участках – это возможно.
И. Панкин:
- Но не такую глубину?
Э. Басурин:
- Не на такую глубину и на охват площади я имею в виду, да. То, что сейчас в принципе в Белгороде происходит – это возможно. То, что до этого происходило в Брянской области, когда заходили какие-то разведывательные подразделения, сфоткались и оттуда ушли. Такое возможно. Но именно так, как в Курске произошло, я думаю, что уже нет. Все-таки шишки нам очень дорого обошлись.
И. Панкин:
- С одной стороны, да, но у нас уже были перегруппировки разные и был отход с Харьковского направления…
Э. Басурин:
- Ну, в войне нельзя ж все время наступать. Это невозможно. Если противник сосредоточил какие-то очень большие силы и средства в одной точке и сделал контрудар, который может привести к окружению твоей группировки, если ты не успел это купировать, то иногда нужно отойти, потому что ты должен сохранить свои войска. Это возможно. Вот то, что сейчас происходит, давай так – сейчас самые сильные военные действия происходят в Донецкой области, где некоторые населенные пункты переходили друг к другу уже с десяток раз.
И. Панкин:
- Скажите, пожалуйста, что касается Покровска – наверное, это одно из самых приоритетных, если не самое приоритетное сейчас направление – взятие Покровска нам сулить выход на Днепропетровск. Перспективы?
Э. Басурин:
- Я считаю, что выход не со стороны Красноармейска, потому что там следующий большой город – это Павлоград, это южнее нужно, вразрез между Запорожьем и Днепропетровском, так называемое Запорожское направление. Потому что там степи, там одни поля и нет больших населенных пунктов. В принципе, там происходит тоже попытка, как ты говоришь, продавить противника, где он очень серьезно огрызается, но это происходит. А Красноармейск – здесь больше, наверное, будет звучать что-то по типу Артемовска или Бахмута. Что мы взяли большой населенный пункт. А границы Днепропетровска, даже оттуда, уже ближе, чем от Красноармейска или там Покровска. Выход на границу не самоцель. Я думаю, что мы уже могли бы выйти. Но это не самоцель.
И. Панкин:
- А что самоцель?
Э. Басурин:
- Самоцель – сломить сопротивление противника как таковое. Я думаю, вот эта самая главная цель. Понимаешь, опять же – это наша обязанность выйти на государственную границу Российской Федерации. Ну, если мы берем Днепропетровскую область, это граница Российской Федерации. А дальше создание буферной зоны безопасности, о которой говорил на9ш президент, в том числе. То, что сейчас происходит в Сумской области, допустим. Это создание буферной зоны безопасности для нашей границы – раз, и для людей, проживающих на территории Российской Федерации – два.
И. Панкин:
- Зеленский накануне как раз сказал, что Россия готовит новое наступление в Харьковской (это понятно) и в Сумской областях, хотя мы там уже наступаем.
Э. Басурин:
- Я не нахожусь в Генштабе, я не вижу их карт секретных, где что планируется. Давай так. Украина – это серьезный противник и, я думаю, что он обладает определенной информацией, где мы, как они считают, планируем делать наступательные операции с глубоким заходом на территорию, ну или прорыва фронта. Потому что количество спутников, которые следят за этой территорией, кратно превышает наши – я имею в виду российские. В этом есть большая сложность. Очень тяжело скрыть большие перемещения войск. Поэтому предположение одно, а действие другое. Война – это искусство обмана. Я все время об этом говорю. Кто лучше обманет противника, тот победитель.
И. Панкин:
- А откуда у Зеленского сведения, что мы готовим наступление? У них агентурная база здесь сильная, как вы считаете?
Э. Басурин:
- Я думаю, агентурная база у них существует. Она подпитывается деньгами, в первую очередь. Во вторую очередь, все равно есть предатели, да. Всегда есть предатели, которым не нравится та власть, которая существует в той или иной местности, и он готов предать свою родину ради каких-то там пряников, которые, он думает, что впоследствии получит. Но это не в таком объеме то, что связано с космосом. Космос – это намного более эффективно. А данные ему передают американцы, данные ему передают англичане, другие страны, которые имеют свои спутники. Они в принципе это и не скрывают. Это все суммируется и после этого в Генштаб идет доклад, где они на карту это выкладывают и смотрят, что может произойти и какие будут последствия. Ты говоришь Харьковская область. Ну, в Харьковской области, я думаю, что мы не будем наступать так, как они думают. Мы, может, должны убедить их в этом – это да. Скорее всего, наступление будет в другом месте.
И. Панкин:
- Получается, и не Сумская, к тому же, мы там уже наступаем…
Э. Басурин:
- Ну, мы там создаем буферную зону, в первую очередь. Во вторую – не знаю, может, прецеденты нужны для того, чтобы на переговорном процессе иметь определенный рычаг давления на оппонента, обладая какой-то частью территории, которая сейчас не входит в состав Российской Федерации? Хотя Харьковская область, насколько я помню, должна была входить. Но случилось то, что случилось, поэтому мы же можем только догадываться о том, что происходит за занавесом переговоров. И последствия мы можем только узнать со временем.
И. Панкин:
- А мы сможем так заключать какое-то мирное соглашение, если вообще будем его заключать, стоя только у ворот Харькова? Я уже не говорю про Одессу. Потому что губернатор Белгородской области Гладков когда-то давно говорил – обстрелы города не прекратятся как раз до того самого момента, пока мы не разберемся с Харьковом.
Э. Басурин:
- Да, я согласен с тобой, только граница не перед Россией, а с другой стороны границы города – когда произойдет окружение.
И. Панкин:
- Окружение? Не взятие напрямую в лоб?
Э. Басурин:
- Окружение. Это же будут границы города, да. Когда мы подойдем не с востока, а с запада… или там с севера, с юга… тогда да, это возможно.
И. Панкин:
- Эдуард Александрович, а вас не тревожат новости из Европы, которые поступают? Они вот сдаваться не хотят, что бы там американцы ни говорили, в Европе совершенно конкретно говорят о том, что пойдут до конца, они готовят там какие-то новые оборонные бюджеты, суммы называются космические. И мне очевидно, что Европа будет бодаться до конца. Поэтому, когда мы говорим, что произойдет какая-то крупная операция на фронте, а-ля Мариуполь 2.0 и фронт Украины посыплется, потому что они начнут массово сдаваться в плен, мне все это видится сомнительным, с учетом того, что денежная подпитка у этой довольно крупной украинской группировки все-таки из Европы будет. Даже они не добьются цели в 800 миллиардов долларов, к которой они стремятся.
Э. Басурин:
- Ну, 800 миллиардов евро – они просто определили эту сумму для перевооружения стран Европы.
И. Панкин:
- Да.
Э. Басурин:
- Знаешь, меня Европа беспокоит только в одном. Они уже чуть-чуть проговариваются, вот как начальник разведки бундесвера заявил, что война на Украине должна продолжаться до 2030 года, а настораживает вот в чем. Руководители ЕС сейчас начинают в открытую говорить о том, что должна создаться единое государство Европы и для этого им нужно время. Для этого им нужно создать образ врага, ради которого они должны объединиться в единое целое. Вот тогда это будет большая опасность. И тогда США в том виде, как мы говорим саттелит для Европы, уже для них не будет сильно играть роль. Поэтому победа, как мы говорим, Мариуполь 2.0 или там 3.0, не даст возможность создания единых штатов Европы. Потому что, кроме того, что правые партии приходят к власти в Европе, там приходят ультраправые. И то понятие фашизма, о котором мы говорили, что он фактически был уничтожен в Европе, они сейчас под этими флагами начинают объединяться. Вот это опасно. Это очень серьезная опасность. Тот пример, который был в 2024 году в Италии, когда фашистская партия зиговала на своем собрании и судья вынес решение Верховного Суда Италии, что это не фашистское приветствие, а поздравление от сердца – понимаешь, вот эти моменты опасны. Поэтому мы сейчас находимся в состоянии, когда мир будет меняться. Очень серьезно меняться. И вот эти процессы переговорные, которые идут между США и Россией, это один из элементов, как определить, как мы будем жить дальше. Потому что американцы же не глупые люди.
И. Панкин:
- Вам ход переговоров нравится, нет?
Э. Басурин:
- Ну, я уже в принципе сказал, что первый раунд мы выиграли. Потому что не обстреливать энергообъекты, ну, мы в первую очередь были заинтересованы. Потому что в том количестве, которое есть на Украине… во-первых, их намного меньше, и большая часть из них уже была повреждена. Защита Черного моря – мы тоже здесь заинтересованы. Это безопасность судоходства наших кораблей, в первую очередь, безопасность Крыма и Крымского моста. Ну, мы здесь нормально. Плюс мы показали, что, кроме декларации, которую делал наш президент и его окружение с 2022 года о том, что мы за мир и мы будем всячески пытаться найти точки соприкосновения, мы это подтвердили. А договороспособность США? Они сами сейчас должны определить, смогут они, кроме слов, делом доказать, что они могут, и являются ли они той стороной переговорного процесса, которая будет влиять на процессы мировые или это только сдувшийся пузырь, который надули, а он начинает сдуваться? Вот это теперь от них зависит. Поэтому это нормально.
И. Панкин:
- А как вам предложение Владимира Путина про введение на Украине внешнего управления под эгидой ООН?
Э. Басурин:
- Под эгидой ООН, честно говоря, я не представляю, как это будет.
И. Панкин:
- Я тоже.
Э. Басурин:
- Я не представляю, как это будет. Но давай так. Это декларация, в которой мы говорим о том, что такая организация, как ООН, должна существовать – в наш президент об этом все время говорит, что она функцию свою до конца еще не выполнила, и вернуть этой организации функции контроля, которые изначально на нее возлагались, когда она создавалась. Но я не вижу, чтобы войска ООН как-то повлияли на ситуацию на Украине. Ну, не вижу. Поэтому я говорю, что военные базы. А это и есть внешнее управление.
И. Панкин:
- Наши? Но запад это не устроить.
Э. Басурин:
- Пусть эта территория останется отдельным государством, но там будут российские базы и второе, что нужно обязательно сделать – что это обязательно должна быть рублевая зона.
И. Панкин:
- Нет, предложение, конечно, заманчивое. Но кто на него пойдет?
Э. Басурин:
- Нет, а без этого контролировать тогда эту территорию мы никак не сможем. Мы тогда не сможем влиять на те процессы политические, которые будут происходить в той части Украины. Вообще никак. А вот вопрос, связанный с Европой, вот Европа будет как раз очень сильно влиять. Для них Украина будет тот плацдарм, на котором они будут прогонять различные проекты изменения политического строя, изменения мышления и воздействия на людей. Это будет полигон. И самое главное, что это будет все связано с Россией. Мы, что, вот эту раковую опухоль должны оставить? Нет. Поэтому я и говорю, что нам вот эти процессы, связанные с Украиной, нужно решить как можно быстрее и не дать возможности Европе объединиться и стать единым кулаком. То, что было при Наполеоне, то, что было потом при Гитлере, нам этого допустить нельзя. Потому что это потом придет к нам.
И. Панкин:
- Можно ли этого не допустить, если нога нашего пехотинца не стоит в Киеве и во Львове?
Э. Басурин:
- Нет.
И. Панкин:
- То есть, все-таки до Львова?
Э. Басурин:
- Знаешь, я как-то говорил, что мне нравится этот город, но без жителей. Чтобы лон был город-музей. Особенно старый город. Кладбище там считается просто одно из самых красивейших в Европе вообще. Но контролировать эту территорию, честно говоря, мы не сможем. Поэтому самое оптимальное – это Днепр и безопасная зона до Ровенской области. А дальше пусть оно как угодно называется. Ну и сделать анклав Прикарпатье. Как Приднестровье, только это будет Прикарпатье. И не нужно тогда, как ты говоришь, чтобы сапог русского солдата был в Польше или там Чехии, или в Словакии. Достаточно этого.
И. Панкин:
- Но это даже в чем-то сложнее.
Э. Басурин:
- Сложнее.
И. Панкин:
- Это такая долгая политическая работа.
Э. Басурин:
- Согласен. Но цели нужно ставить амбициозные.
И. Панкин:
- Штаты реально заинтересованы, хоть Путин и говорит, что Трамп искренен, но, как вы это видите, Штаты реально заинтересованы в том, чтобы остановить этот конфликт? Либо они преследуют какие-то свои, третьи, цели? Какие тогда, если так?
Э. Басурин:
- Трамп не друг и не брат, а так. Я сразу это говорил. Он для нас представляет главную ценность в другом. Мы ему сейчас нужны. Не он нам, а мы ему. Я еще раз говорю – вот тот пузырь гегемона, который был раздут, если он сможет решить проблему на Украине, соответственно, этот пузырь будет сдуваться намного медленнее. Поэтому он к нам идет на поклон, а не мы к нему. Это самое главное.
И. Панкин:
- Там уже чувствуется усталость, с той стороны. По крайней мере, многие пишут о том, что в США почувствовали, что обе стороны – Россия и Украина – начинают естественным образом затягивать переговоры – они это чувствуют, им это не нравится, у них по этому поводу нервозность нарастает.
Э. Басурин:
- Ну, он знает, что мы, наверное, еще получше, чем Зеленский. Все время что-то говорить, потом опровергать, потом опять подтверждать, потом опять опровергать и не поймешь, что у него в голове, какой сумбур. Но еще раз говорю – он в нас заинтересован. Не мы в них, а он в нас. Поэтому у нас от этого есть своя позиция на переговорном процессе, когда мы можем диктовать условия. Понимаешь, всегда на переговорах получалось, что мы соглашались с условиями, которые нам предлагают. И никогда не диктовали. А сейчас мы диктуем. Поэтому это ему и не нравится.
И. Панкин:
- Чем, в таком случае, может закончиться эта история, если не очередным, скажем так, разводом?
Э. Басурин:
- А развод уже не получится.
И. Панкин:
- Это как? То есть, мы от Трампа никуда не денемся?
Э. Басурин:
- Ну, развод в каком плане? Что поматросили и бросили?
И. Панкин:
- Нет. Ну, скажем так – снова разойдемся. Попытались сойтись – не получилось в очередной раз.
Э. Басурин:
- Нет. Я еще раз говорю – Америка заинтересована в том, чтобы сейчас наступила определенная стабильность в тех регионах, в которых, они считают, что они могут влиять на ситуацию. Потому что уже американцы в открытую говорят, что для них самый главный враг это не Россия, а Китай. Ну, это так и есть. Поэтому они будут пытаться нас потом в дальнейшем склонять отказаться от дружбы с Китаем. Кстати, Китай по этому поводу уже сделал такое интересное заявление о том, что попытки США вбить клин между Россией и Китаем, существуют, но они не должны ни к чему привести, потому что мы дружны уже народами, как они говорят, да. И вот многие заявления, которые делают представители Китая, они акцентируют то, что дружба между странами уже имеет такие глубокие корни… ну, то, что было до 50-х годов между СССР и Китаем, пока Мао не разошелся в мнениях со Сталиным, тогда же дружба была народов. И вот сейчас китайские товарищи и говорят о том, что начинается дружба народов. А американцы? Ну, что американцы… ну, смотри, цифры, которые сейчас называются… еще 100 дней не прошло, а финансовую кубышку они на сколько сейчас пополнили? Говорят, что такого еще никогда в мире не было. За этот период там называют цифры в триллионах долларов, которые мир вкладывает в экономику США. А Россия им нужна для того, чтобы экономика эта дальше развивалась в спокойном русле, чтобы не было больших каких-то потрясений. Поэтому я еще раз говорю – Трамп заинтересован в сотрудничестве с Россией на данном этапе.
И. Панкин:
- В завершение нашего разговора выберете близкий вам вариант из трех. Война продолжится в привычном русле – в том самом, в котором она идет сейчас. Наступит перемирие. Или произойдет какая-то новая фаза ожесточения.
Э. Басурин:
- Я тебе сделаю четвертое. Если как идет война сейчас, лучше пусть будет мир.
И. Панкин:
- Растолкуйте.
Э. Басурин:
- Так, как у нас продвижение происходит по метрам и нет большого вхождения на территорию противника на десятки километров, то лучше тогда мир заключить на наших условиях, но сейчас. Потому что, если это будет продолжаться дальше, это будут большие потери. Мы не имеем права этого допускать.
И. Панкин:
- Секундочку. На наших условиях там никто не собирается заключать мир.
Э. Басурин:
-А мы обязаны своими действиями доказать, что наши условия – это лучше, чем нам предлагают. Потому что в дальнейшем получится самое плохое. Мы согласимся на паритет – 50 на 50 – а со временем скажут, что мы проиграли, потому что мы согласились на их условия, а они для нас были проигрышные. Мы уже делали эти ошибки, нам нельзя их допускать опять.
И. Панкин:
- Иван Панкин и Эдуард Басурин, общественный деятель, полковник в отставке, были здесь, остались довольны. До свидания.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
