Александр Удальцов: Русских за границей в обиду не дадим!

С. Мардан:

- В эфире Радио «Комсомольская правда». Я – Сергей Мардан. У нас в студии Александр Удальцов, директор Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом. А коротко – Правфонд. Вы были российским послом в Латвии. Всю эту красоту постсоветскую наблюдали живьем. Можете сравнить, как они проделали путь из 1989 года до сегодняшнего сноса памятника Освободителям Риги?

А. Удальцов:

- Я был послом не только в Латвии. Я был послом и в Литве последние семь лет. Я еще был послом в Словакии, но там все в основном развивалось в позитивном плане до недавнего времени. Я не предположил бы, что этот памятник начнут при мне, по крайней мере, сносить. Трудно было себе это представить. Когда я был там послом, десятки раз возлагал к нему цветы, по несколько раз в год, к разным событиям. У нас была тогда идея с латвийскими партнерами создать там музей освобождения Риги. Комплекс большой, я его излазил изнутри. К сожалению, внутри он не очень презентабельно выглядел, его в спешке в 1985 году открывали к празднику, к годовщине.

Если говорить о памятнике, это символ освобождения Риги. Как можно символ снести и истребить в сознании людей символ? Он все равно останется символом. Это будет площадка, я не знаю, что там будет стоять.

С. Мардан:

- Пруд они хотят там сделать.

А. Удальцов:

- Пусть пруд. Все равно туда будут люди приходить. При мне мы туда возлагали венки, было до ста тысяч людей, один раз собиралось. И сейчас будут приходить десятки тысяч людей. У нас были в России даже люди, которые совсем недавно говорили: давайте его вывезем, поставим в России. Я считаю, что никакие памятники вывозить ни откуда нельзя. Это не наши памятники, это не подарок Москвы, насильно поставленный. На этот памятник собирали люди деньги – жители Риги. Это их творение, собственные скульпторы латвийские, кстати, неплохие. Наши отцы, деды шли тогда вперед с лозунгом «Ни шагу назад!». Если бы они сейчас узнали, что мы начнем памятники вывозить, они бы нас очень осудили. И не поняли бы такие маневры.

А что касается предпосылок, то я, по сути, тридцать лет Балтией занимаюсь, с момента создания этих республик. Я в 1992 году вернулся из командировки в Прагу. И меня пригласил бывший тогда зам. министра Чуркин Виталий Иванович, известный дипломат. Он сказал: нужен новый заместитель директора 2-го европейского департамента, который займется тремя новыми прибалтийскими республиками – тогда их называли «страны Балтии». А почему я? А ты, говорит, похож на прибалта, ты и садись на это дело. И вот я с небольшими перерывами был в двух этих странах.

Если посмотреть на это как историку, то предпосылки для этого были. Если говорить о той же Литве. Там в послевоенное время, еще до 1955 года, вели борьбу с «лесными братьями». А если в Литве не было создано эсэсовских дивизий, то в Латвии и Эстонии они были. И их члены до сих пор маршируют и по Риге, и по Таллину. Эти люди никуда не делись. Их потомки, видимо, тоже, не думаю, что они стали большими сторонниками Советского Союза и нашей дружбы. Мне это слово не очень нравится, потому что от друга до недруга, а потом и до врага не так и далеко. Надо другие термины употреблять: добрососедство, партнер, союзник, если тебя связывают какие-то договоры и соглашения.

Предпосылки были. Тут можно искать причины, они на обеих сторонах. Я думаю, и в Советском Союзе мы не все делали так, как надо было делать. С той стороны тем более можно найти какие-то серьезные шаги, которые говорили, что есть предпосылки для того, чтобы отношения были другими. Сейчас наше восприятие обострилось, в связи с транзитом в Калининградскую область, с памятником. А так я, как специалист, могу сказать: они давно ведут антироссийскую политику. Я считаю, лет десять уж точно. Я семь лет сидел в Вильнюсе, все это наблюдал очень четко. Все шаги шли в одном направлении – осложнить эти отношения. Там, где можно, их разорвать.

А если уж говорить совсем точно, вообще доктрина этих прибалтийских стран на российском направлении формируется очень просто: гадить России. Я другого слова найти не могу. И они по этой своей доктрине идут успешно, с их точки зрения. Да и не только с их точки зрения. Идут давно, целеустремленно, целенаправленно. И сегодня я уже не вижу ни одной сферы, где бы они нас не прижали к чему-то, и мы отвечать должны, если мы собираемся отвечать. Это отдельный серьезный вопрос.

Так что всегда надо быть готовыми к различным исходам тех или иных состояний двусторонних отношений с каждой страной. И здесь прибалты далеко не исключение. И мы должны были это все видеть, предполагать и готовиться к этому.

С. Мардан:

- Если говорить в гуманитарном смысле, мне очень не нравится этот термин «русскоязычные», я предпочитаю говорить «русские люди».

А. Удальцов:

- Есть понятие «русский мир».

С. Мардан:

- Который не этнически ограничивается, а, скорее принадлежностью к русской культуре. А с этими людьми, которые там остались, они не уехали за тридцать лет, особо и не стремились оттуда уезжать. Но ситуация поменялась на глазах. Для русских, которые остались в Прибалтике, она поменялась в их восприятии? И что России с соотечественниками делать? Как их поддержать можно?

А. Удальцов:

- Это вопрос серьезный, для отдельного доклада. В разных странах Прибалтики разное количество русскоговорящих или соотечественников. Если на момент распада Советского Союза в Эстонии и Латвии их было примерно 36-40 % населения, когда я приехал работать в Ригу, 60 % жителей Риги были русскоговорящие. Сейчас их половина. Но все равно огромное количество. В Латвии и Эстонии власти не пошли на то, чтобы этим людям дать гражданство этих стран, когда они стали самостоятельными странами. Они боялись, что такое количество людей будет сильно влиять на формирование муниципальных органов, федеральных, влиять на формирование законодательства, на политику. Поэтому они пошли на создание такого беспрецедентного явления как неграждане. Есть апатрид – гражданин мира. А тут – не гражданин, и не вообще всех стран, а конкретной страны. Абсурд.

А вот в Литве было всего 5 % населения русскоговорящих людей. И там они пошли, просчитав ходы, сделали правильный выбор, волеизъявление предоставили. И те, кто хотел, получил гражданство Литвы. Там нет неграждан. Много людей уехало из русскоговорящих, особенно те, кто с военными был связан. Когда войска выводили, вокруг них много было, обросли жителями, которые с ними сотрудничали, работали. Но подавляющее большинство осталось. Тут несколько причин. Там уровень жизни был выше. И сейчас он выше. Я не считаю это определяющим фактором, но для многих людей это имеет принципиальное значение.

Если говорить о формальной стороне этого дела, есть такая программа переселения соотечественников, то я, как посол, могу сказать, что из этих стран очень незначительное количество за последние годы переселялось по этой программе. В отличие от азиатских бывших республик Советского Союза. Причины понятны. А то, что их положение в последние годы резко начало ухудшаться, это всем очевидно. Можно говорить об образовательной сфере, любой другой.

С. Мардан:

- Прибалтика сейчас объективно на линии огня. Вы сказали, что мало кто хотел уезжать. А что теперь будет после всего того, что только началось?

А. Удальцов:

- Это началось давно. Обострилось сейчас в связи с событиями понятными.

С. Мардан:

- Уровень эскалации постоянно повышается.

А. Удальцов:

- Наступление на русскоязычных началось лет семь назад, по моим прикидкам и наблюдениям. Мы уже упоминали неграждан. В той же Латвии, когда я был послом, там было 55 различий в правах граждан и неграждан. Это образование, работа, голосование. Количество таких различий несколько сокращалось, но все равно эта линия осталась. Когда та же Литва отсоединилась от Советского Союза, там было 85 школ с русским языком. А сейчас их 20. И эта линия давно реализуется. Их то объединяют с польскими, еще как-то, то говорят, что русских меньше становится. Причина всегда найдется.

Давно идет наступление на права наших людей. Это наши люди, говорят они очень хорошо на русском или хуже, это может быть очень важный фактор, но не всегда решающий. В законодательном плане это проявляется, прежде всего. Поэтому у нас в названии есть слово «защита». Оно очень не нравится нашим зарубежным партнерам, я имею в виду власти некоторых стран. Защита от кого? От властей этих стран. Я могу приводить массу примеров.

Несколько лет назад в той же Литве законодательно запрещено отрицать советскую оккупацию. Вы можете пострадать, если будете говорить, что Красная армия освободила. Это оккупанты. Значит, оккупанты те, кто воевал в составе Красной армии. А это не только русскоговорящие, это и литовцы. Там была 16-я литовская стрелковая дивизия, которая освобождала Клайпеду. А законодательно это запрещено. Георгиевские ленточки, сборы у памятников – все это давно запрещаются. И это продиктовали не последние события, а раньше все это началось.

С каждым днем ситуация обостряется. И у нас работы прибавляется. Особенно в марте мы почувствовали у людей обострение и психологическое, и реальное, и объем обращений к нам возрос. Причем на эмоциях все это зачастую происходило.

С. Мардан:

- Люди за помощью обращаются?

А. Удальцов:

- За помощью.

С. Мардан:

- А какого рода помощь нужна?

А. Удальцов:

- Вот принес таблицу – обращения в наш фонд. Она обновляется ежедневно. Можно четко понять, какие у людей проблемы, что мы конкретно делаем каждый день. У нас есть вторая таблица, куда мы уже решенные вопросы переносим. В этой таблице у нас 40 позиций – это обращения сегодняшнего дня. Есть второй уровень работы, когда мы из этих обращений выходим на то, что мы должны людям деньгами помочь. Скажем, защитить сидящих в тюрьме, адвокатов им нанять и так далее. Это уже вырисовывается в договор с адвокатами, в соответствующий проект. Таких проектов с финансовой помощью мы в год примерно 150 реализуем на десятки миллионов рублей. Это говорит о том, какова ситуация там. Это слепок настроений, проблем, которые люди сегодня испытывают. Это наглядно и четко видно.

С. Мардан:

- Термин «русофобия» в последние годы наполнился плотью и кровью, стал вполне осязаемым. Насколько я могу судить, это проблема совсем не Прибалтики, а всей Европы. Видимо, такая проблема возникает и в Штатах.

А. Удальцов:

- Мы термин «русофобия» стали применять недавно. Хотя этому понятию много лет, десятилетия, может, и больше. Есть уже даже книги, что такое русофобия. Мне кажется, что это Лавров стал применять такой термин. Он вовремя публично употребил это слово, оно сразу людей захватило. Можно разные толкования употреблять, все они будут в одном ключе. Это не прибалты родили явление. Это более отдаленные страны. Те же Соединенные Штаты, в Европе есть для этого очень благоприятные условия – в ряде стран. Мы уже говорили о предпосылках для русофобии. И у нас в стране тоже.

Вопрос надо ставить так: насколько мы последовательно, активно с этим явлением боролись с того момента, когда мы ощутили, что это опасный и реальный для нас мейнстрим. Это все началось сравнительно не так давно. Вот это мне кажется очень серьезным вопросом, насколько мы с этим справляемся или не справляемся. И тут ответы могут быть самые разные.

С. Мардан:

- Вполне себе психиатрическое обострение пройдет в Европе через какое-то время? Острая фаза боязни или ненависти к русским закончится?

А. Удальцов:

- Боязнь, конечно, такой остроты иметь не будет. Вопрос во времени, когда это в известной мере уляжется. Но то, что это оставит глубокий след, совершенно очевидно. Пока это все нарастает каждодневно. Мы это видим и в образовании, и везде. Памятники вот сносят. Это вообще дикость. Если в Латвии сейчас снесут памятник, это вообще повод для того, чтобы дипломатические отношения разорвать.

С. Мардан:

- А почему их не разрывают?

А. Удальцов:

- Это не я решаю, но такой вопрос я тоже могу задать.

С. Мардан:

- С точки зрения дипломатии как науки, как многовековой традиции, даже если европейскую дипломатию брать, я не эксперт, не историк, но мне кажется, тут casus belli в ограниченном виде более чем достаточно.

А. Удальцов:

- Вы правы.

С. Мардан:

- Экономических, политических и военных причин не делать этого тоже давным-давно не осталось. Мир черно-белый.

А. Удальцов:

- Вы задаете мне вопрос, на который трудно ответить. Потому что я профессионал по Прибалтике по направлению своему. Если я тут отвечу на такой вопрос откровенно, то на меня коллеги обидятся.

С. Мардан:

- Может быть, со временем вы возглавите оккупационную администрацию. Они же столько лет про оккупантов говорили, может, им пора узнать, что такое оккупанты?

А. Удальцов:

- Наши прибалтийские партнеры, поскольку они ближе всего, ведут себя наиболее нагло, наиболее враждебно по отношению к России. И они давно создали предпосылки для того, чтобы наши отношения были разорваны дипломатически. Для этого все предпосылки с их стороны созданы. Другой вопрос, насколько это для нас выгодно или невыгодно. Как человек, который занимается соотечественниками, я могу сказать, что посольство – это полезно.

Посольства или представительства Россотрудничества, есть Дома Москвы в ряде стран – эти структуры очень позитивную роль играют в мобилизации, в консолидации нашей диаспоры в каждой стране. В этих странах существуют координационные советы российских соотечественников, они опираются на активную помощь нашего посольства.

Посольства позволяют более четкую иметь картину и понимание того, что происходит в этих странах. В том числе, среди русскоязычных – их настроение, боли, трагедии какие-то, недостатки и так далее. И мы этим занимаемся. Но эти люди, сидящие там. Поэтому если говорить об этой стороне в соотечественном движении, то посольства, их отсутствие было бы негативно.

А так повторюсь, что партнеры прибалтийские давно подвели ситуацию к тому, что дипотношения становятся большим вопросом, их целесообразность сохранения. Они косвенно уже против нас воюют, поставляют оружие в Украину и гордятся этим. Хочу важную вещь подчеркнуть из своих наблюдений. Прибалты, у них даже есть негласное соревнование в том, кто более нагло себя ведет по отношению к России. Они даже готовы на какие-то потери, в том числе, экономические, но вот они гордятся тем, что они не боятся, что они вот такие смелые, принципиальные, такие же демократичные, как они себя считают, что могут смело вредить России.

Это смешно, конечно, выглядит. Но, по сути, если сложить воедино их шаги по различным направлениям, то это очень серьезное движение. И массовое. И это вызывает большое сожаление.

Повторяю, это не линия, которая поддерживается большинством жителей страны, это не так. Я много ездил и в Латвии, и в Литве. Со многими был в очень хороших отношений из местных жителей, граждан. Но ситуация политическая такова, что правящие круги настроены однозначно антироссийски. Мы вот говорим о русофобии. Там потомственные русофобы у власти. Так что картина очень не простая, она критический носит характер. И наши дела в отношении прибалтов надо вести адекватно сегодняшней ситуации.

С. Мардан:

- С прибалтами более-менее понятно. Они и последние тридцать лет, да и в поздние советские годы из этого контекста никогда не выпадали. А что произошло вроде с вполне разумными и уравновешенными европейскими странами, где огромные русские диаспоры? Та же Германия, например, бывшая Чехословакия, где русских немало живет.

А. Удальцов:

- Я в Праге проучился и проработал 15 лет. И работал там две командировки, отлично знал чешский. Я бы, кстати, не стал отделять от Прибалтики. Во всех этих странах всегда были какие-то прослойки людей, которые не были настроены всегда дружелюбно к нам. Вспомните ту же Чехословакию 1968 год, «Пражская весна». Я, как раз, находился в Праге. Я закончил советскую среднюю школу при посольстве в Чехословакии, это все началось при мне, отец был у меня советником посланника, то есть, вторым лицом в посольстве. И я эту историю хорошо знаю. Это мощнейшее движение было, в новинку оно тогда было всем нам – «Пражская весна», демократизация. Но сегодня эти события, кстати, выглядят по-другому, как мы с вами понимаем. Да, СССР занял позицию совершенно, ввели туда полмиллиона армию из пяти государств, правда, но они там по минимуму в основном были, но был период развития такого дружеского в нашем понимании. Но чем он закончился? Отец, можно сказать, участвовал в процессе ввода войск как второй человек в посольстве. А я уже, когда работал в Праге сам дипломатом, участвовал в выводе войск, когда они оттуда уходили.

Люди такие были, есть. Вопрос в том, когда и по каким причинам их активность возрастает? Тут можно найти очень много объяснений. Думаю я лично, что такую активную солидарную позицию я бы, по крайней мере, не предвидел бы. Надеюсь, она временная, может, преувеличенная, но факт тот, что сегодня мы по разным позициям ощущаем это давление. Уверен, оно будет возрастать.

Во всем надо видеть причины и понимание того, как нам себя вести. Сейчас нам надо консолидироваться.

С. Мардан:

- Конечно, я помню про 1968 год. Понятно, видимо, национальная травма у образованного класса сидела, они ее вряд ли забывали. Но последние тридцать лет в Праге побывало огромное количество людей и из России, из бывшего СССР, многие там остались, жили и живут. Тридцать лет – огромный срок. По идее, мы должны были там выработать некую новую форму взаимоотношений с теми же чехами и словаками. А вот как показывают сегодняшние событий, нет, не работает все равно.

А. Удальцов:

- Не надо преувеличивать степени консолидации антироссийских сил в этих странах. Я и словаков знаю, и чехов. Когда мы ходили и пили там пиво, у нас, кстати, когда я работал, были там интересные люди. Ястржембский, не буду называть, они на высоких постах, мы полное единодушие там ощущали, тем более, повторяю, мы по-чешски хорошо говорили, а для них это было очень серьезным сближающим моментом. Тут я бы не стал преувеличивать. Просто тут надо нам всегда обо всем анализировать, задумываться. В чем мы недоработали? Думаю, тут много можно найти нюансов, моментов. И в этом ничего плохого нет. Это не какое-то там раскаяние, а совершенство своей работы на разных направлениях. Думаю, что это объективная причина.

Да, ситуация изменится к лучшему. Тут будет много составляющих, играющих в эту сторону, прежде всего, в поведении самих украинцев. Конечно, это начинает раздражать и не может не раздражать людей. Вот сейчас вы видели? С Дугиной дикая совершенно история. Надеюсь, что мы найдем какие-то шаги, которые позволят виновников наказать, это дело чести для нас.

Мне кажется, задуматься надо, но, повторяю, те же украинцы своим поведением уже в странах западных начинают стонать. Во-первых, им огромные деньги приходится на них тратить, это серьезные деньги, которые на ВВП влияют и так далее. И они своим поведением... Очень вызывающе ведут себя везде, я уж не говорю, что наших людей пытаются цеплять везде, всякие гадости им делать. И тут от наших экономических дел много зависит. Я вижу, что пока мы справляемся и дай бог, так и должно быть. Правда, думаю, что последствия кризиса будут сильнее сейчас влиять на определенном этапе, но предпосылки, думаю, у нас есть. Тут надо все внимательно и спокойно проанализировать, разобраться, мы способны это сделать. Люди у нас есть. Я как профессионал могу сказать, что потенциал в этом плане человеческий есть. И с политической, и с экономической, с любой точки зрения.

То, что мы оказались в такой непростой ситуации, это имеет свои преимущества, я уж не говорю про импортозамещение. Мы с вами о прибалтах говорим. Если говорить серьезно, то нам сейчас надо взять и пересмотреть концепцию наших отношений с каждой из этих стран. У нас пока концепции такие, они больше нацелены на позитив, на добрососедство.

С. Мардан:

- На взаимовыгодную торговлю.

А. Удальцов:

- В том числе, да. У нас есть некоторые соглашения с этими странами, в которых слово «дружба» упоминается. Поэтому он там, где им не надо, в каком-то нашем соглашении, например, про памятники, они берут и изымают его из общего контекста. Так и нам надо проинвентаризировать все соглашения между нами, межправительственные, межгосударственные. И посмотреть, какие нужны и какие не нужны.

С. Мардан:

- Александр Иванович, последние пару лет много предъявляли российской власти, имея в виду МИД и вы – структура, которая рядом с МИДом, вот, говорили, что где мягкая сила, вот как американцы работают. Разъясните различия между мягкой силой и тем, чем занимается Фонд, собственно, в названии которого и ответ кроется – это поддержка и защита соотечественников. Чтобы снять все эти вопросы.

А. Удальцов:

- Я вам просто назову, чем мы занимаемся. На чем наши усилия сконцентрированы. Проведение постоянного мониторинга правового положения соотечественников. Это для нас очень важно, как они себя… Завтра вот мы проводим очередной мини-телемост, где несколько стран – наших партнеров будут нам рассказывать, какие у них сегодня, а это мы проводим каждую неделю. Это и есть мониторинг того, что там происходит. И мы эти анализы рассылаем в МИД по разным инстанциям, в СМИ, чтобы люди знали из первоисточника, что сегодня там тревожит и беспокоит. Это очень важный момент. Он и для госслужб, думаю, важен. Это люди, непосредственно в своем соку там варящиеся.

Содействие деятельности правовых центров. Мы открываем и открыли уже 30 центров правовой помощи, мы их оплачиваем. В 19 странах мира. Там сидят юристы-правовики. Это наши соотечественники. И они ведут прием каждый день. Где-то вас там на работе зажали, нашего соотечественника, где-то в школе ребенка ущемляют. И вот они дают консультации, часто эти вопросы задают нам, мы находим консультантов уже здесь. Это очень серьезный потом. Могу назвать десятки тысяч ответов, важных консультаций для людей. Это очень интересное дело, это наш приоритет сегодня – центры правовой помощи.

Дальше. Мы издаем там несколько изданий, рубрик несколько ведем, порядка двадцати в русскоязычных средствах массовой информации, где по правовым вопросам даем ответы на все интересующие наших люде й вопросы. И, что важно, оказание адвокатской помощи соотечественникам по их юридической защите в досудебных и судебных стадиях. У нас сейчас за рубежом мы оплачиваем адвокатов порядка тридцати случаев конкретных, могу назвать фамилии. Там и Бут, и Ярошенко…

С. Мардан:

- Это вот сейчас вы ведете дела?

А. Удальцов:

- Да. Оплачиваем адвокатские услуги. Это очень серьезно, у нас серьезные клиенты. И мы находим, если у нас есть время, могу пару примеров?

С. Мардан:

- Естественно. Это самое интересное.

А. Удальцов:

- Вот оплата адвокатских услуг, повышение правовой грамотности, включая финансирование изданий, юридическая литература, у нас там вся стенка выставлена брошюрами. Мы вам один журнал подарили «Русская мысль» - это мы с «Литературной газетой» издаем каждый год на русском и английском языке. Сейчас последнее издание такое выпустили. Это годовщина Отечественной войны 1812 года – 210 лет начало. Мне кажется, тема сейчас звучит актуально.

И дальше такие вещи, как противодействие фальсификации исторических событий – это у нас серьезное направление. Проведение в России и за рубежом конференций, семинаров, совещаний, круглых столов по правозащитной проблематике. Это мы считаем нашим главным направлением. А по людям? Те, кто сидят, повторю, это известные очень фамилии. Кстати, мы иногда идем на такие благотворительные шаги, чтобы было понятнее людям. Например, в начале этого года событие в Казахстане, массовые беспорядки. И там убили в одном из массовых шествий нашу гражданку по фамилии Ким Мария. Ножом зарезали. Ясно, что это восставшие были кто-то. А у нее трое детей несовершеннолетних. Они оказались без матери и отца. И мы пошли на такой шаг, выделили им деньги достаточные для того, чтобы просуществовать какое-то время. Чисто гуманитарная акция.

С. Мардан:

- А дальше что было с этими детьми?

А. Удальцов:

- Мы там подключили посольство, ситуация же изменилась, это было в тот момент, сами понимаете, тревожная ситуация. А там уже наше посольство подключилось, они пристроили. Тогда им нечем было питаться, они вышли на нас, я вам таблицу показывал. Естественно, мы не остались равнодушными. Хотя это не совсем наш формат, но тем не менее.

Еще могу привести пример свежий. Два года назад уехал из России гражданин Геворский Дмитрий Васильевич. Он из русских немцев. Жил в Новосибирске, у него был свой автосервис, жена была врачом. У него трое детей, дочки по 9 лет, сын 9 класс, чуть ли не чемпион области по фигурному катанию. Короче, такая семья. И он решил поехать в Германию. Два года назад уехал. И страшно разочаровался. На работу его не берут, жену на работу не берут.

С. Мардан:

- Ребенка на фигурное катание не берут.

А. Удальцов:

- Тем более, да. В школе над ребенком издеваются и так далее. И он обратился к нам, верните меня назад, говорит, не могу там больше жить. Причем, уже со слезами на глазах. Ну, мы тоже подумали и решили ему помочь. А добраться у него нет денег: пять человек семья, трое детей малолетних. Короче, мы ему деньги дали, он на днях возвращается. Я думаю, что это и для журналистов интересный момент: немец поехал туда, разочаровался в том, как его там приняли.

С. Мардан:

- Бывает!

А. Удальцов:

- А сейчас выглядит вообще очень интересно!

С. Мардан:

- Да, если бы он поехал году в 1992-м, я бы понял, но зачем он поехал сейчас? Не понимаю.

А. Удальцов:

- Когда я от него письмо увидел, удивился, что же ты поперся туда! Если ты тут так жил хорошо.

И еще вам пример сегодняшний. Гражданка такая Дрипак, она живет в Малайзии по студенческой визе, у нее муж сириец. Такой, пророссийски настроенный. И она там родила ребенка четыре месяца назад. Ребенок тяжело болен, он в реанимации. Она обратилась к нам: помогите мне паспорт российский ребенку сделать. И выехать, а ребенок очень болен, ему надо с медицинским сопровождением вернуться в Россию. И не просто в Россию, а во Владивосток. Представляете, где это находится? Короче, мы быстро разобрались. Вникли в ситуацию. И дали ей деньги на перелет вместе с медицинским сопровождением во Владивосток. И она буквально завтра-послезавтра… Ей не удалось паспорт российский сделать ребенку, потому что она по студенческой визе там находится. И поэтому решили, что надо, чтобы отец ребенка сделал гражданином Сирии. Наше посольство связалось с сирийским, это быстро сделали. Представляете, как взаимодействовали? Вот таких случаев, чтобы люди понимали, что мы не демагогией какой-то занимаемся, а конкретными людьми. Вот суть нашего Фонда – это помощь конкретным людям в конкретных делах. Это очень важно и серьезно.

С. Мардан:

- Да, очень такие вы правильные и хорошие истории рассказали. Ну, вот в моем представлении то, чего как бы не хватает в простых ответах на прямые вопросы. Да, вы, собственно, сказали, что вы делаете.

А. Удальцов:

- Я таких примеров вам много приведу. Есть такой Олег Никитин, его в Штатах задержали два года назад. Какое-то было, турбина двойного назначения. Мы взяли и оплатили адвоката. И с помощью адвоката его выпустили в конце прошлого года. Он вернулся, приехал к нам. Он из Питера. Огромную благодарность вынес. Он сейчас ездит по России и рассказывает в городах российских, что такое тюрьма американская, как там с людьми обращаются. И с огромным интересом люди это слушают.

У нас много таких позитивных примеров.

С. Мардан:

- Скажите, из правозащитников с кем вы взаимодействуете?

А. Удальцов:

- В России или за рубежом?

С. Мардан:

- И в России, и за рубежом.

А. Удальцов:

- Я вам могу назвать. У нас все ведущие российские адвокатские структуры – это наши партнеры. Например, МАРА - Гасан Мирзоев есть такой. Мы с ними взаимодействуем, потому что нам нужны адвокаты там, которые будут, у них есть адвокаты, которые имеют лицензии в тех или иных странах. И они нам этих адвокатов помогают найти. У нас есть Ассоциация юристов России, возглавляет Степашин Сергей Вадимович, бывший премьер-министр, мы очень тесные партнеры. И так далее. У нас таких очень много. Партнеров здесь, в России.

С. Мардан:

- Спасибо вам большое. Александр Удальцов был у нас в студии, директор Фонда поддержки соотечественников, проживающих за рубежом. Обращайтесь! Хотя лучше бы вам не пришлось обращаться.