Протоиерей Андрей Ткачев: Надо проигрывать, чтобы по-настоящему победить
С. Мардан:
- Всем здравствуйте! Я – Сергей Мардан. Сегодня к нам приехал в студию протоиерей отецАндрей Ткачев. Здравствуйте, отец Андрей!
А. Ткачев:
- Добрый день!
С. Мардан:
- Спасибо!
Тяжелые дни. И временами непонятно, где человеку увидеть просвет. Если особенно погрузиться в чтение лент новостей, то просвета нет никакого. Именно истерика раскручивается невероятным темпом. Научите, что делать?
А. Ткачев:
- Мне кажется, что наша страна никогда не жила иначе в военных ситуациях. Накапливается критическое количество стратегических просчетов, тактических ошибок до тех пор, пока не произойдет общенародная внутренняя мобилизация. Ну, вообще, по - духовному нельзя побеждать все время. И надо проигрывать, на самом деле, по-духовному для того, чтобы по-настоящему победить. Было бы очень не полезно нам подниматься каждый раз вверх, вверх, это не полезный путь. Надо получить по роже, но обидно, что как бы духовный путь как идет? И война-то духовная, на самом деле. А духовный путь идет от поражения к поражению по Тихону Задонскому, то есть, это все обидно. И жалко, людей жалко, кровь жалко русскую. А обида заключается в том, что видна профнепригодность большого числа людей, которые должны были улучшить или облегчить прохождение войны. Не будем называть ее военной операцией, по меньшей мере.
С. Мардан:
- Уже не актуально.
А. Ткачев:
- Это глупо, по-моему, даже глуповато. Просто юридически термин «война» тянет за собой целый ряд последствий, поэтому с юридический точки зрения да, это военная операция, но по факту это война. И обидно за профнепригодность.
А, вообще-то, иначе никогда и не бывает. У нас же есть такие родовые пятна – шапками закидаем, значит, еще какие-то вещи. Презрение к врагу есть такое насмешливое, недооценка серьезности его. Даже в спорте такие вещи наказываются, в каком-то несчастном теннисе неизвестная ракетка может выйти и надрать задницу первой ракетке мира. Потому что просто недооценил противника. Так бывает и в боксе, и в футболе, и в хоккее.
А на войне… Там как бы ты, это самое, медальку не получил, а здесь мама сына не дождалась. Поэтому такая смесь устойчивого чувства, что там всегда и бывает. И в Великую Отечественную, и в Первую мировую великий подъем патриотизма, шебуршение в тылу, паркетные генералы докладывают, что все спокойно, это как бы константы такие. Это то, что говорил Карамзин про изучение истории, что гражданину ответственному изучение истории необходимо, ибо изучение истории мирит человека с действительностью. И то, что ты впервые встречаешь в своей личной истории как нечто новое, ты вдруг из истории узнаешь как бы всегда. Не только у нас, у других тоже.
Но другое дело, что уже прошло довольно много времени, поэтому у народа такое немое вопрошание как с Бориса Годунова: когда проснемся-то? Нужно поменять информационную политику сто процентов. Нужно ввести НВП в школьные предметы. Прямо среди года можно ввести. Учебники есть, преподавателей найти не трудно, мне кажется, из отставных военных.
С. Мардан:
- Откуда их всегда и набирали.
А. Ткачев:
- Да, и рекрутировали этих старых вояк, которые и украшали. Кроме учителя труда и физкультурника, как бы, это те немногие мужчины в школе. Да, военрук.
Да, вот у украинцев был и есть военный сбор, какой-то смешной типа там наценки на любой товар. Давно.
С. Мардан:
- С 2014 года.
А. Ткачев:
- Да. Эти деньги не ощутит на себе ни одно домохозяйство – 1% с товара, что это такое. С булки хлеба это полкопейки. Такие вещи совершенно элементарные нужно делать. По большому счету, нужно менять информационную политику. Потому что в этой умной войне двадцать первого века нельзя считать за дураков многомиллионную нацию. И должно быть духовное пробуждение, потому что война настоящая с Вавилоном девятнадцатая глава Апокалипсиса, сейчас ехал к такси, читал по дороге. Этот город Вавилон яростным блудом прелюбодеяния своего, напоивший все народы, обогатившийся от ограбления всей вселенной, возгордившийся и севший как царица на вершине, говорящая: я не вдова, я никогда не увижу беды, командующая всеми и вся, в котором находится кровь всех убитых на Земле и всех свидетелей имени Иисуса, то есть, по всем описаниям это попадает под вашингтонский обком, под Нью-Йорк, под нью-йоркскую биржу или лондонскую биржу. Ну, что-то такое, англосаксонское. И вот с ними, собственно, и война. Много, конечно, обидных вещей: ну, что ты сделаешь, ну, так надо жить, иначе жить не получится. В воздух чепчики бросать, как бы, как хотела власть изначально сделать, значит, пока народ спит и есть мороженое, левой рукой, не снимая белых перчаток, как бы надавать по щам там кому-то? Потом объявить об очередной победе. Но не дает нам Бог таких вариантов. То, как в Крыму было, слава Богу, так уже не будет. Там еще враг был испуган, растерян, еще что-то было, наверное, а здесь – нет.
Так что надо быть спокойным и упрямым, надо только выучиться ждать. Надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать радости скупые телеграммы.
С. Мардан:
- Для взрослых слушателей цитата хорошо известна из песни, которую пела Анна Герман.
А. Ткачев:
- Снова между нами города, да.
С. Мардан:
- Прекрасная песня. На уровне культурного кода сидит в голове.
Я в силу профессии должен был бы уточнить у вас про информационную войну, но мы этот вопрос отложим на следующую часть, а по поводу духовной войны у меня есть внутренние сомнения. Сдюжим мы или нет? И я вам объясню, почему.
В Америке 400 тысяч церквей действующих, причем. Там церковь не просто отделена от государства, на уровне ключевой идеологемы это провозглашено. Никаких связей. Чтобы церковь не была коррумпирована и власть не была коррумпирована. Отцы-основатели это еще заповедовали. То есть, десятки миллионов людей каждое воскресенье идут и слушают проповедь своего какого-то пастыря. Не обсуждаем, какого. На деньгах пишут: в Бога мы верим. А мы по-прежнему в Бога-то не верим, мне кажется. Иногда, конечно, наши большие руководители используют риторику, но очень аккуратно, ну, вот совсем чуть-чуть, чтобы никого, не дай Бог, не оскорбить.
И вот вопрос у меня. То есть, мы провозглашаем сейчас, что мы боремся со всемирным злом, они провозглашают то же самое. Правда.
А. Ткачев:
- Да.
С. Мардан:
- И кто кого переспорит? Кому поверит человечество изумленное?
А. Ткачев:
- Да. Хитро, да. Они сплелись как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, упали оба. И во мгле бой продолжался на Земле.
Ну, что же? Это такая священная рукопашная, конечно. У нас, знаете, цитирование священных текстов происходит на уровне американских демократов. Республиканцам принято давать прямые цитаты, второзаконие, Нагорная проповедь, Книга «Числа», псалмы. Они прямо цитируют. А демократы цитируют, не называя источников, как бы вот, знаете, такие идиомы типа «ослица Валаамова», «манна небесная». Наши пока что доросли до такого скрыто-стыдливого цитирования в духе американских демократов, но до уровня православного человека, до уровня Святой Руси, скажем, до уровня Минина и Пожарского, ну, еще, конечно, очень далеко. И эта духовная стыдливость, когда стыдятся Господа Бога, значит, как там у Достоевского, в голове у Тихона, когда Ставрогин пришел, говорит, вы что, в Бога, что ли, верите – спросил у Тихона. Он перекрестился широким крестом, говорит, «креста твоего, Господи, не постыжуся». Вот так, чтобы вот не стыдиться Господа Бога, да, ну, нет, конечно, мы еще пока не проснулись.
Я, собственно, в этом вижу единственную причину всех поражений. В этом единственно. Потому что когда Русь не является тем, чем должна быть, и в мирные времена становится все меньше и меньше похожа на то, чем она должна быть, тогда, собственно, война – есть неизбежное наказание нам самим за то, что мы не хотим быть тем, кем должны быть, по сути. Вопрос ведь даже не в том, что «обышедше обыдоша мя», что они там прицелились и в печень, и в сердце там, приблизили там время долета ракет до центральных федеральных, центров федеральных намного, это такие уже тактические мелочи, а, на самом деле как бы Русь не хочет быть тем, чем она хочет быть. Чем должна, вернее, быть, да.
Поэтому я вижу, безусловно, мобилизацию. Вообще, проснуться должна первая церковь. Церковь как иерархическая структура как бы должна проснуться, Патриарх вроде не спал, он из проснувшихся. Но структура церкви такова, что в каждой епархии есть как бы, простите, свой патриарх, извиняюсь, маленький, ну, правящий архиерей. И каков поп, таков и приход. И в каждом приходе есть своя жизнь, которая движется в зависимости от того, чем живет его настоятель. Этого прихода. И в этом смысле, конечно, мы не думали просыпаться в значительной части своей. Исторически все очень просто. Кроме России просто не видно никого, кто будет сопротивляться вавилонскому движению вперед. Все остальные будут либо сдаваться, либо помогать.
Вавилонская блудница действительно поила вином блуда своего все народы, и купцы земные обогатились от роскоши ее. В перечень товаров попадают изделия из золота, жемчуга, корица, фимиам, мирра, ладан и пр. Душ и тел человеческих тоже. Душами и телами вавилонская блудница тоже торгует. И сопротивляться этому масштабному, вселенскому процессу в принципе как бы некому, кроме, может быть, шиитского Ирана или Северной Кореи, упертой на коммунистических принципах. А таких больших цивилизаций, которые христианские, но не вавилонские, их как бы не осталось. Поэтому у России есть такая историческая миссия, но она как бы упертая, не хочет понимать этой своей миссии, в лице истеблишмента высшего. Или, по крайней мере, стыдится в этом признаваться. Мы всё еще продолжаем уговаривать весь мир, что мы хорошие, пытаемся с ними торговать, танцевать, вась-васькаться, улыбаться им, фотографироваться с ними, жать им ручки и говорить: слушайте, давайте торговать начнем… Ну, сколько тебе еще плевать в глаза, сколько еще нужно взорвать инфраструктурных объектов типа «Северного потока-2»? Сколько еще нужно взрывать, уничтожать, сколько Даш Дугиных должно взорваться в собственной стране, чтобы вы поняли, что вам объявлена война на уничтожение всех вас?
Вам больше ничего не остается. Твои почки вырежут, твой глаз выколют, твою жену изнасилуют, тебе башку снесут. Вы долго будете фиговые листочки подбирать? Сколько можно баловаться? С ума, что ли, сошли? Нужно мобилизоваться на ненависть, на священную ненависть против всех тех, кто объявил вам смертельную войну.
С. Мардан:
- Вы удивительное слово сказали. Тут сейчас завопят: да как же так, священник говорит про ненависть. Ну, цитируют Льва Толстого обычно – про любовь.
А. Ткачев:
- Вот я пришел к вам с «Апокалипсисом» в руках. Это настольная книга христианина в тревожные времена. Псалтырь – это повседневная книга христианина, Евангелие – это воскресная радость, а в сегодняшние дни «Апокалипсис» Иоанна Богослова – это повседневная книга христианина. И там говорится во второй главе о делах Николаитов, которым Господь говорит: «Хорошо в тебе то, что ты ненавидишь то, что я ненавижу». То есть Господь Бог умеет ненавидеть. И там часто употребляется такое выражение, как чаша гнева, точило ярости Господа Бога Вседержителя, «цельное вино, нерастворенное, гнева Божьего, которое испьют все грешники Земли». То есть Господь умеет гневаться, ибо он умеет любить. Не умеющий любить не умеет гневаться, он толерантен, то есть безразличен.
Поэтому да, у нас произошла такая перемена, собственно, как перед революцией. У нас многие интеллигенты перепутали Евангелие Господа Иисуса Христа с бреднями яснополянского графа. Так и сегодня многие не врубились как бы, что разные вещи совершенно. Что Бог умеет ненавидеть, и ненависть – это энергия любви, обращенная к тому, кто угрожает объекту твоей любви. Это гнев разъяренной медведицы, защищающей детенышей. Это, если хотите, священный гнев матери, это священный гнев отца, это священный гнев правителя. Правитель тоже должен гневаться. Он должен скрывать свой гнев за политическими всякими заявлениями, но при этом у него должно клокотать внутри, так, как на Солнце клокочет все. Оно нам льет тихий свет, и фикусы растут как бы, а на Солнце ядерные взрывы, протуберанцы, там вихри и кошмары. Вот такое должно быть внутри правителя – разнесу всех так, что пойдут клочки по закоулочкам. Но снаружи держит себя в руках, экономика работает…
С. Мардан:
- Уважаемые партнеры...
А. Ткачев:
- Да. Но он должен знать, что разнесу и не пощажу, и на коленях будешь стоять, и не вымолишь пощады, уничтожу. Ну, сколько можно? Я считаю, что это время давно наступило. Не сегодня, а наступило гораздо раньше. Оно уже и в 14-м году наступило, еще с первых криков «москаляку на гиляку» нужно было понимать, что враг заточен на убийство нас, независимо от наших политических предпочтений, только по факту русскости, по факту принадлежности к русскому государству. Объявлена война всему православному. Я удивляюсь вообще, это долготерпение наше, оно же беспрецедентное. Это наша телячья мягкость, граничащая с идиотством. Или это наше глубоко христианское смирение, залезшее под кожу за тысячу лет нашей истории. Или это что вообще? Я не знаю. Но нас назвать «империей зла», то есть нас, долготерпеливых, нас, по-телячьи нежных, нас, тысячу сотый раз уже просящих прощения и протягивающих ручку для рукопожатия, это нас назвать всемирной опасностью? Это же ужасно. Как нас, таких добрейших, можно называть такими злыми? Но раз вы нас назвали, значит, наша лодка будет плыть под этим именем теперь. Значит, надо переименовать наш фрегат из яхты «Беда» в яхту «Победа».
Враг как бы просится, враг хочет. Вообще враг про нас знает больше. Раздраженный враг, он прозорлив по-своему. Мы-то сами думаем про себя, что мы – один из народов семьи европейских народов, что мы – одна из толерантных стран в семье толерантных стран. Ничего подобного. Враг знает, что мы другие. Враг ненавидит нас за то, что мы сами о себе не знаем. «Ты что, Богу молиться собрался, традиционные ценности отстаивать? Так знай же, что волею того, кому мы поклонились, волею рогатого, которому мы служим, ты будешь наш враг навеки, пока ты не станешь думать, как мы, и жить, как мы». Вот в чем дело, собственно.
Поэтому суверенность государства, сохранение семьи, библейские, собственно, ценности, евангелические истины – это должна быть наша жизнь, это наш утренний кофе и дневное зачало Евангелие. Ежепоместное, так сказать, чтение Евангелие всеми людьми, которые только есть на свете, чтобы каждый в трамвае сидел и Библию читал, - вот это будет Россия будущего. А тогда только будет, на чем нам встать, на твердый фундамент традиционных ценностей, государственного суверенитета, уважения младших к старшим, послушания одних другим. Тогда это у нас будет твердый фундамент, потому что он на гуманистических ценностях не выстраивается, это болото, само себя развенчавшее давно. Запад логически дошел до того, до чего он дошел. Он просто шаг за шагом, последовательно, неизбежно, неумолимо дошел сначала через «гуманизм, человек в центре всего», Бог неважен, а человек в центре всего (это же гуманизм, это богоборческая идея), Бог на периферии, а человек в центре. Потом Бога нет, это просто идея, это не живая личность, это не действующее лицо, это просто идея философская, которую можно оспаривать (есть он или нет). А потом гуманизм доходит до отрицания самого себя, потому что и либерализм, и нацизм – это гуманистические идеи, это последыши гуманистических идей. А потом мы доходим до 64 гендеров и до церкви сатаны.
Так что это все логическое движение по пути западной мысли, отрицающей Господа Иисуса Христа и утверждающей свое эго, свое Я: я буду править, ты будешь слушаться меня. В этом суть всех конфликтов, это подоплека любой войны. То есть я прав, и ты будешь жить, как я. А он говорит: «Нет, я прав, и я тебе не дамся». Это внутри везде. Поэтому надо определить, что есть мое Я, а что я не отдам. И с именем Господа Бога на устах нужно сокрушить в пыль сатанистов, объединившихся против нашей страны, до конца еще не понявшей, с кем она связалась и за что.
Вот церковь и должна открыть людям глаза, сказать: вас не любят не за то, что у вас много нефти и большая территория, не за то, что вы когда-то надавали по щам Наполеону, якобы отомстите теперь за нас, - говорят французы украинцам. Нет, не за это. А за то, что вы всё еще библейская страна с потенциалом быть еще более библейской страной и единственной защитницей православного христианства. И вы должны сами себя осознать, исходя из исторического вызова. И пока мы это не осознаем, мы будем как бы одним глазом смотреть, одной рукой воевать, на одной ноге стоять.
С. Мардан:
- Я всегда думал, что Украина – это оплот русского православия. Воцерковленный народ, на Пасху все идут, светят колбасу, куличи. Не как в России, не как в больших русских городах. И вот они против нас, и воюют с подлинной яростью и ненавистью, о которой вы говорите. Как же это произошло?
А. Ткачев:
- Это надо осмыслить. Во-первых, то бытовое обрядоверное христианство, столь милое нашему глазу в мирные времена, «Вечера на хуторе близ Диканьки» все эти воплощенные, «Тиха украинская ночь» и все остальное, они оказались неспособными защитить украинского христианина в подавляющей массе от агрессивной сатанинской идеологии и от государственного гнета. С государством очень трудно воевать. Если оно приняло какую-то модель идеологическую, не совпадающую с твоей, ты должен затаиться, затихнуть или заявить о себе и пойти на страдания. Или сбежать. То есть нужно либо сбежать, либо быть убитым, либо затихариться и молчать, потому что с государством плохо спорить, если у него есть ярко выраженная идеологема, не совпадающая с твоей верой. Вот это произошло на Украине. То есть в очередной раз мы видим, как трудно бороться с Диоклетианом. Даже если вас больше, агрессивное меньшинство загнобит вас с удовольствием. А по теории, например, интегрального национализма, так считал Муссолини, так считал Донцов, подавляющее большинство инертных свинопасов обязано управляться 2-3 процентами националистических пассионариев. Они так считают, это идеология у них такая. То есть я один, а вас 100, у меня автомат Калашникова, и вы будете делать то, что я сказал.
С. Мардан:
- Отец Андрей, государству практически невозможно противостоять. Те, кто застал Советский Союз, хорошо это помнят. Мы видим такое странное перевоплощение этого идеологического государства на Украине. Закончите эту мысль. Мне кажется, вы хотели еще что-то сказать, чтобы объяснить, как же это произошло, что 50-миллионный народ отделенный, вдруг перелицевался таким странным образом. А это не грозит при каком-то сценарии и нам. Ведь там те же самые люди, те же самые русские.
А. Ткачев:
- Это может нам грозить в некотором смысле. Все ошибки других людей – это потенциальные ошибки наши, ибо человечество едино. Там есть свои нюансы. Поскольку многочисленность, такая массовость и меньшая затронутость всей этой советской историей, на многие украинские земли советская власть пришла только в 1939 году, а самые лютые годы советской власти – 17-18-й, 25-й, они как бы прошли мимо них, слава богу. Но вот отмечено было неоднократно, что в России религиозное возрождение подпитывалось подспудно еще в далекие 60-70-е годы, когда возникли некие разрозненные группы церковных интеллектуалов типа аверинцев, таких масштабных людей, как Лосев Алексей Федорович. Интеллектуальные церковные элиты, которые закладывали фундамент будущего богословского образования, фундамент будущего серьезного обращения к Богу этих новых поколений современного человечества, XXI века. Не от сохи людей, а горожанина. Современное христианство – вера горожанина. И сельские интуиции здесь не помогают человеку, здесь нужно проповедовать как городскому жителю.
Так вот, на Украине этого движения не было. То есть там не было таких имен, таких людей, в силу разных причин. Это очевидный минус на самом деле, однако, это не упрек. В России, смею надеяться, существует некая тонкая прослойка важнейших людей, которые не просто живут в рамках христианской морали, ходят на Пасху, пекут куличи. А которые понимают христианство, которые могут объяснить христианство, которые могут транслировать его на разных уровнях в сфере образования, или военного строительства, или государственной политики, или идеологических вещей, или информационной политики в государстве. Надо не просто любить Господа Иисуса Христа (это первое и главное), но надо еще и понимать христианство во всей его многозначности, многообразии. И нужно уметь транслировать его, его смыслы, его живительные импульсы.
В этом смысле украинское христианство никогда не было интеллектуализированным таким, оно не имело никакого миссионерского духовного посыла, оно никогда не выходило за рамки своего этноса и не стремилось никогда к этому. Оно наслаждалось собой, своим обрядом, своими традициями, обычаями, колядками, чем-то еще. Это был уровень, выше которого оно не прыгало и не хотело прыгать. Так будет и сегодня. И большего ресурса у украинского православия нет. Но поскольку оно живет в агрессивной государственной среде, то там нужно действительно тихариться, или исповедничество может заканчиваться трагично для исповедника, как это всегда и было.
Так что я думаю, что в России несколько иная ситуация, все-таки Россия – империя. Это похвальное слово, как по мне, это не ругательство никак. Империя – это высшая форма государственного творчества отдельных народов, далеко не каждых. По пальцам пересчитать народы на Земле, которые способны создавать империи. То есть многонациональные, поликонфессиональные, серьезнейшие, огромные государственные объединения, хвалящиеся гражданским миром и имеющие свой взгляд на эсхатологию. Потому что любая империя эсхатологична, она хочет дожить до конца истории, она хочет встретить Господа Иисуса Христа с небес, дожить, да еще, если возможно, распространившись.
То есть империя в принципе эсхатологична, ее цель – дожить до конца времен. Так что Россия – это империя, соответственно у нее и подходы к этим вещам имперские. Я очень надеюсь на наших церковных интеллектуалов и церковных харизматов, на тех, которые должны благовествовать мир дальним и ближним, что они смогут преподнести христианство не как сельскую архаику с какими-то вещами, которые интересны только этнографам. А что они могут преподнести христианство как вечно молодую, живую силу, которая идеологически осеменяет все стороны жизни и дает подходы ко всему, что нам нужно сегодня в информации, образовании, в армии, бизнесе, во всем.
Таких возможностей у Украины нет, у нее другое совершенно душевное строение. У России есть. И если Украина с Россией вместе, то она подкрепляет Россию чем? Человеческим ресурсом, большим числом монастырей, простого набожного, верующего народа, из среды которого выходят будущие монахи и священники. Ну и всё, все остальное, интеллектуальный груз Россия несет в одиночку.
Так что нам нужен выход христианства из кабинетной тишины или из этнографических этих всех справочников на современную политику и современную жизнь XXI столетия. Вот нам нужен такой христианин. Такой архиерей нам нужен, который сможет выступить, скажем, как Святейший пробовал не раз, в Госдуме, например, когда он внятно, хорошо этим людям, которые закисли в своих креслах, которые вообще трудно понимают, зачем в метро ездить и как люди вообще в магазин ходят, надо с ними говорить на их языке, а с другими – на их языке. Это христианство XXI века, оно иначе не может жить. Поэтому я надеюсь, что Россия справится с этими вызовами.
Украина может справиться с ними только вместе с Россией. Без России, в отрыве от нее украинское православие будет превращаться во что-то такое домашнее, привычное, в конце концов, ненужное. Или нужное, неизбежное, но не главное.
С. Мардан:
- Подкрепляющее национальную идею, как они ее описали для себя.
А. Ткачев:
- Рабочий инструмент для некоторых государственных целей, которые напрямую с Евангелием не связаны. Тебя просто поставят в строй, на довольствие, а шаг вправо, шаг влево – ты будешь под угрозой расстрела.
С. Мардан:
- Церковь или национальная, или никакая, если совсем по-простому.
А. Ткачев:
- Совершенно верно. Либо «Слава Бандере», «Слава Украине», слава еще кому-то еще, а потом слава Иисусу Христу, либо заткнись, или… Но сейчас уже и уехать тяжело. Раньше «чемодан – вокзал – Россия» – это были хорошие времена еще.
С. Мардан:
- Отец Андрей, вы сделали особый акцент на том, что надо поменять информационную политику. Значит, это беспокоит вас, волнует.
А. Ткачев:
- Да, конечно. Но люди вообще делают то, что видят. Есть прекрасная история в Книге Бытия, как Иаков обобрал хитростью своего тестя Лавана, который жутко поступил, очень несправедливо, спихнул ему старшую дочку вместо младшей в жены. 7 лет он работал за одну, потом 7 лет за другую, 14 лет был рабом у своего тестя. И потом нужно было обобрать его, отомстить. Он отомстил ему. Заключил договор, что он заберет из стада всё пестрое, всех животных с пестрой отметиной (коров, телят), а все гладкое оставит тестю. И он дел такие пестрые ветви, как жезл регулировщика, обрезал их, снимал с них шкуру так, что они имели пестрый вид, и клал их в поилицу, куда коровы приходили воду пить. И там же быки покрывали их. И эти коровы, видящие перед собой некую пестроту этих прутьев, хитро сделанных Иаковом, они рожали пестрое потомство.
Получается так. Психологический закон (закон генетики как бы). Если корова видит перед собой, условно говоря, что-нибудь яркое в момент зачатия, она рожает теленка яркого цвета. Если корова видит что-то темное, она рожает теленка темного цвета.
Мы рожаем то, что видим. Что ты видишь, то и родишь. Если ты будешь видеть Киркорова в перьях, то у тебя эти перья будут торчать из ушей, ты их даже замечать не будешь. Если ты видишь какое-то фуфло… Это же ужас какой-то. Люди без ног, без рук по обе стороны. Кстати, тех тоже жалко. Когда они расколдуются, эти Семены, Иваны, Миколы и Григории, они же будут на грани самоубийства, за кого они воюют. Они же за сатану воюют. А они ведь расколдуются когда-нибудь. Ну, по крайней мере, в день смерти своей или уже за гробом. И в это время мы показываем какое-то фуфло. Это же ужасно. У нас, помните, первый «Оскар» в Советском Союзе был получен в 1942 году за документальную ленту «Битва под Москвой». «Оскары» тогда были глиняные, потому что весь металл шел на снаряды. И наши документалисты ценой своей жизни, ценой риска своего здоровья, попасть в плен или быть убитыми сняли грандиозную ленту, которая стала первым документальным «Оскаром» советского кинематографа в 1942 году.
В это же время, в первые несколько лет советко-германского противостояния… Советско-европейского. Потому что там были румыны, словаки, чехи, итальянцы и вся эта евросоюзовская шелупонь, которая сегодня настолько безвольна и изнасилована американцами. А тогда они все были более-менее активны, под Гитлером. Так вот, за это время наши сняли 100 фильмов, тянущих на шедевр. То есть у нас работала пропагандистская машина. В 1942-м, Сталинград, казалось, что сейчас все рухнет, Япония готова вступить на Дальнем Востоке, Турция готова ворваться на Кавказ, под Сталинградом месиво такое, которого не было никогда, а наши снимают кино. «Богдан Хмельницкий», кстати, был снят в Ташкенте, «Александр Невский». Люди снимают кино, 100 фильмов сняли.
Где сегодня? Чем занимается Министерство культуры (я прошу прощения)? Это Министерство культуры воюющей страны? У них есть какая-то идеологема, у них есть понимание, что такое культура вообще? Оно министерство имени культуры как бы. Это пора переименовывать.
С. Мардан:
- Главное, еще какой культуры!
А. Ткачев:
- Вообще, серьезнейший вопрос. Что такое культура – этого дискурса в обществе нет. Нам же Флоренский хорошо объяснил, что сначала культ, а потом культура. Культура – это надстройка над мировоззренческой базой, над культом. Если культ денег, то надстройка над культом денег, есть культ седьмой чакры, этих половых функций, то культура педалирует половые темы, когда матом ругаемся и показываем попы голые друг другу. Если у нас есть культ гордыни, какого-то сатанизма, что-то еще, значит, у нас будут ужастки всякий, трансформеры и всякое другое. Если мы легли под Америку, у нас будет просто эпигонство американское. Но мы же православные восточные христиане, мы же библейский народ, воспитание ментальное которого состоит из греков и евреев, собственно, из полной Библии, из еврейского Танаха и греческого Евангелия. Значит, на этом культе надо строить нашу культуру. Там есть и самопожертвование, и красота, и естественный гендер, когда один мужчина и одна женщина. На библейских основаниях. Но об этом громко никто не говорит, не понимает никто этого. Поэтому мы имеем это позорное явление коллаборации духовной. Но мы все продолжаем раскланиваться и как бы говорить, нет, все классно, мы понимаем вас, вы понимаете нас. Наши великие мэтры как бы, понимаешь, типа Сокурова, ну, снимай ты кино, чего ты там лезешь в то, в чем не тянешь как бы? Какие-то глубокоумные вещи там по расчленению страны там чего-то такое. Понимаете, состояние броуновского движения! Когда на самый главный вопрос ответ не дан, это и есть наша проблема, нашего сегодняшнего дня. На главные вопросы ответы не даны. И мы стыдливо делаем вид, что вопросов нет. Вопросы есть. Должны быть артикулированы вопросы и в своей последней резкости, честности должны быть отвечены. Это касается всего. На что человек смотрит, так и ведет себя. Он считывает себя с того, что он видит. Это некий общий закон. Даже в Евангелии пишется в Павла в посланиях: подражайте мне, как я – Христу. Законы подражания – это незыблемейшие законы психологии. И ребенок подражает взрослым, молодой спортсмен старым спортсменам, молодой художник старым художникам. Все кому-то подражают. И законы подражания – это главнейшие законы управления ментальностью, сознанием нашим. Появилось несколько баннеров по всей стране, началась СВО в день памяти Ушакова: «…сии грозы будут к вящей славе нашего Отечества». Такая у него известная фраза. Но что-то я не видел ни одного фильма про Ушакова современного. Ну, ладно, транслировали бы те старые фильмы черно-белые, это хорошее кино, кстати. Мало кто знает об этом человеке, которые соединял в себе последние годы жизни монашество, при жизни это Суворов на море – флотоводец, политический деятель, кстати.
В общем, это должно быть совершенно другое. А владельцы каналов, у них какая-то своя мысль. Даже канал «Матч ТВ», который, в принципе, должен показывать только «шайбу, шайбу», даже они додумались создавать какие-то ток-шоу, в которых они обсуждают вопросы, связанные со спортом и политикой, со спортом и с мировой конъюнктурой, со спортом и с нападением на наших тех же спортсменов с лишением их гражданства, с ущемлением, даже у них дошло до головы, у тех, кто пропагандируют просто гимнастику и фигурное катание, что невозможно укрыться от политики. Она тебя настигнет. Ты должен о ней говорить.
Я уверен, что культурная мобилизация, культурный великий пост, даже нет, знаете, должна быть агрессивная милитаризация сознания.
С. Мардан:
- Как? Что это?
А. Ткачев:
- Это умная пропаганда воинской добродетели на всех уровнях. То есть, работник тыла тоже мобилизован. Допустим, у христиан, у них вообще должна быть ментальность военная. Там в Послании к Ефесянам в 6 главе описывается там «возьмите щит, возьмите шлем, наденьте шлем, обуйте ноги, наденьте броню, припояшьтесь поясом, будьте готовы». Короче, «ваша бронь против плоти и крови, против злобы…», то есть, ты должен воевать всю жизнь, когда вы плясали, мы воевали тоже. Мы все время воевали, мы никогда мирно не жили. Христианин мирно не живет на земле. Это нужно внедрять в сознание людей. Потому что общество потребления героев не рождает, но рождает как бы предателей, беглецов, трусов, соглашателей, шептунов всяких из-под веника. Рассуждателей там на всякие там любвеобильные темы, а’ля граф Толстой, что-то еще. Это общество потребления такое. Оно таким нас сделало. Что ты хочешь? Какая самая красивая река? Волга. А город? Петербург. А где ты хочешь жить? В Испании. Ну, ты русский. Понимаете?
С. Мардан:
- Логично, кстати.
А. Ткачев:
- Это в стендапе прозвучала такая чушь.
С. Мардан:
- Это правда, да. Это, в том числе, и мой любимый тезис, то есть, тридцать лет нам рассказывали, что никакой идеологии нет, давайте мы сейчас придумаем идеологию, а очевидно, что идеология тридцать лет была, на самом деле.
А. Ткачев:
- Да. Побольше жрать, поменьше работать.
С. Мардан:
- Очень материальная. Она воплощалась на всех уровнях, начиная со структуры бюджета, заканчивая там политикой в области медиа. И вот мы находимся на пороге. А можно ли взять и по щелчку эту идеологию отменить?
А. Ткачев:
- Нет, не надо. Надо любить свой народ, чувствовать его интуицией, потому что у него в крови как бы бурлит то, что он быстро поймет. Вот если в кабинете сидеть, в носу ковыряться, выдумывать что-то, нет. Это не надо делать. Это ерунда. Но те, кто живет на земле, чувствует интуицией самого народа, да с теми же бойцами поговорить, например, на передовой или в госпитале, у них же все в голове гораздо яснее, чем у всех остальных.
На это и нужно опираться, на интуиции простого народа. Народ простой как бы не жировал тридцать лет.
С. Мардан:
- Совсем.
А. Ткачев:
- Совсем не жировал. И слово «мальдивы» для них – это неизвестная географическая точка. И многое другое. Люди в джакузи ни разу не сидели как бы. Но как-то живут они на свете, да? И они готовы в танк садиться, потому что в джакузи не сидели. Тут есть связанные вещи. И у них как бы все ясно. Им нужно просто объяснить русскими словами самые обычные вещи, что нам объявлена война за то, что мы все еще христиане, что мы можем быть лучше.
Лучше быть не надо. Надо быть хуже. Надо быть жаднее, трусливее, жирнее, блудливей, надо трахаться со всем, что шевелиться, любить деньги. Будем верить в доллар, в еврики, в блудное подлючее бытие. А простому народу это не нужно. Он все еще сохраняет основы психологического здоровья. Поэтому надо его почувствовать и сказать ему на русском языке, за что нас не любят. И с кем у нас война. И что им нужно делать. VPN что мы профукали тридцать лет. Где-то мы, конечно, подкопили жирок, открыли какие-то предприятия, что-то сделали в образовании, в промышленности, в нефтедобыче, где-то еще. В армии, конечно, что-то сделали, иначе мы вообще бы на лопатках уже лежали. Но в части борьбы за мозги человеческие мы как бы посчитали, что не нужно за них бороться. То ли они и так здоровы, эти мозги, на веки здоровы, что за них бороться не надо? То ли мы просто не знаем, что это такое? Просто не знаем. Как за них бороться, если мы не знаем, что это такое.
Вот мы, собственно, и имеем на сегодняшний день эту опасную ситуацию именно с бытовым сознанием простого человека. Это и есть главная опасность. Первая и единственная, я бы сказал.
С. Мардан:
- Отец Андрей, идет мобилизация. Триста тысяч человек столкнулись с чем-то совершенно невиданным. На самом деле, больше, потому что вот это новое – оно над всеми висит.
А. Ткачев:
- Да.
С. Мардан:
- Как людям обрести опоры под ногами? Как быть матерям, женам?
А. Ткачев:
- Вот триста тысяч мужиков – это триста тысяч матерей. Плюс 150 тысяч жен, если кто женатый. А те, кто женатый, это еще 150 тысяч дочерей или 300 тысяч дочерей. Ну, там может быть еще тысяч 100 невест. Или сестер еще 150 тысяч. Короче, это хороший миллион такой, миллиона полтора женщин, которым сейчас эту бабскую долю надо брать на плечи, как это всегда было на Руси на этой бедной. Работать надо? Надо. А после работы на коленки перед… Лампадка, иконка, на коленки. Надо вымаливать мужиков своих, чтобы они здоровые вернулись, чтобы разбили врага в пыль и вернулись здоровые. Если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой, там все эти песни, они сейчас тоже заиграли, понимаете? Или со щитом, или на щите, то есть, опять русская баба превращается в спартанскую женщину. Провожает мужа, крестит его. Это уже не будет тебе как бы хряк, который лежит на диване с пивом и футбол смотрит. Нет, это будет миленький и родной, кормилец. Как же ты! А что же? Ну, с Богом, храни тебя Матерь Божия.
Все! Люди возвращаются к обычному, к традиционному всегда существовавшему русскому бабскому плачу о мужиках, уходящих на фронт. Все уже. Солярий им теперь нужен будет. Ногти будем пилить и красить. Нет, должно быть по-другому. А сам мужик, который попал, там мужское боевое братство, там без разносолов, там шинелькой одной будут двое укрываться, там под бомбами все подружатся и побратаются. Дагестанец с белорусом и все. И опять будет хорошее братство фронтовых народов. И начнут молиться те, кто не молился. А те, кто ни разу не исповедовался, путь поисповедуются. И вспомнят, что Христос – царь, что шальных пуль нет, попадает все туда, куда должно попасть.
С. Мардан:
- Спасибо вам большое! Отец Андрей Ткачев был с нами в студии. Будьте здоровы и берегите себя! Подписывайтесь на новые выпуски нашей программы и слушайте, когда удобно!