Оскар Кучера: Зеленский вечно недовольный и мрачный интроверт с комплексом Наполеона
И. Панкин:
- Здравствуйте! В студии Радио «Комсомольская правда» Иван Панкин. Это «Диалоги» с актером Оскром Кучерой. Говорить будем не о творчестве, а о политике. Оскар – человек с активной гражданской позицией. Вы можете убедиться в этом, почитав его Telegram-канал.
А в какой момент вы вдруг ударились в политическое комментирование, Оскар:
О. Кучера:
- Иногда возникает такой момент, когда тебе становится не безразлично. То есть, все же по-разному высказывают свою политическую позицию, кто-то бежит, кто-то бежит и гадит, кто-то молча уезжает, кто-то остается. И понимает, что на этой земле жить детям. У меня их пятеро. И я бежать не хочу. И я понимаю, что я, не являясь действующим политиком, не могу что-то изменить с точки зрения законов, но, возможно, я, являясь пусть не лидером, но точно голосом общественного мнения…
И. Панкин:
- Лидером общественного мнения.
О. Кучера:
- Ну, хорошо. Но могу повлиять каким-то образом на сомневающихся.
Знаете, на самом деле, то, чем я занимаюсь, я не ура-патриот.
И. Панкин:
- У меня обратное впечатление складывается по тому, что вы пишете в Telegram-канале.
О. Кучера:
- Нет. Давайте не путать то, что комментируют мои подписчики с тем, что пишу я.
И. Панкин:
- Я вас читаю, не подписчиков.
О. Кучера:
- А, ну, просто мне говорят, у тебя в Telegram-канале просто треш творится!
И. Панкин:
- Это оголтелый ура-патриотизм.
О. Кучера:
- Вот!
И. Панкин:
- Прямо ударный, я бы сказал.
О. Кучера:
- Там с обеих сторон. А что касается моей позиции, я-то, как раз, даю разные мнения. Я даю украинские каналы, даю западные Telegram-каналы информацию. Другой вопрос, я всегда пишу на это свое собственное мнение. Я – за Россию. В данной ситуации.
Знаете, я не буду разбираться на данном этапе, повторяя слова Бодрова, да, в его интервью про чеченскую войну.
И. Панкин:
- Свои – есть свои.
О. Кучера:
- Да. Накосячили – не накосячили, потом будем разбираться. Сначала надо отбиться.
Бодров:
- Если твоя сторона не права во время войны, ты не должен говорить о ней плохо. Когда ничего не угрожает, когда война кончилась, тогда да. Тогда можно говорить: вот это было не так и это было не так. И давайте постараемся, чтобы в будущем этого не было.
Но мы – не там. И как бы наши дети, тех, кто говорит, они тоже не там. Они здесь, в Москве. Поэтому надо всегда думать как бы, когда ты говоришь про это. И всегда понимать, что там кто-то, в общем, умирает.
О. Кучера:
- Сначала надо отбиться. Я считаю, что это, наверное, наиболее правильная позиция, живя в этой стране. Другой вопрос, кто-то не может ее принять, кто-то не может ее понять, кто-то там говорит, что мы напали на суверенное государство. Никто не говорит, я не буду про эти восемь лет, это уже смешно даже, вот. Но я сегодня в украинском канале, пока ехал к вам на встречу, прочитал очень страшную вещь. Говорят, сейчас Украина почувствовала себя как ДНР, ЛНР, условно говоря, чувствовали все эти годы. То есть, сейчас происходит ровно то же. Потому что они всю дорогу бомбили, а сейчас начали бомбить их.
И. Панкин:
- Главное, они не замечали, что они бомбили.
О. Кучера:
- Нет, ну, что вы!
И. Панкин:
- Спросите у жителей Центральной Украины или Западной, они вообще не курсе были, кстати.
О. Кучера:
- Ну, как не в курсе? Ну, слушайте, давайте так. Я 2021 год провел в Киеве. Я весь 2021 год провел в Киеве. Я снялся в Киеве в четырех картинах. Мне сказали сразу, что, чувак, надень бейсболку и не светись. Вот прямо не светись. Более того, я когда туда ехал, мы шифровались, как могли. Там абсолютно нормальные люди были, ну, те, с кем я общался. Однако были и такие, что вот я один раз бейсболку не надел. Шел по улице в центре Киева, шел с артистом Сашей Пашковым. Останавливает меня человек большей физической комплекции, чем я. И на украинском языке мне говорит: а ты чего здесь делаешь? Я говорю, я работаю. Он говорит, а чего это ты? Ты же москаль типа, ты чего у нас тут работаешь? Я не понял. А кто тебя сюда, вообще, пустил?
Ну, в общем, слово за слово. Говорю, ты подраться хочешь? Говорю, давай тогда сразу как бы разберемся с этим вопросом. Если нет, тогда ступай с Богом. Тогда еще был Instagram ныне запрещенный у нас, он мне туда что-то в личные сообщения писал. Какая-то хрень, в общем.
Поэтому говорить о том, что там то, о чем говорит вся наша политическая элита практически, что там нет нацизма, национализма, во всяком случае, я так скажу, потому что нацистов я никогда там не видел, их, наверное, везде хватает. А что касается национализма и такого жесткого и ненависти к всему российскому, это, действительно есть. И это чувствовалось. И это чувствовалось в работе на съемочной группе. Некоторые там принципиально просто, хотя периодически между собой говорили по-русски, не разговаривали со мной по-русски. Это чувствовалось, когда Сашу Пашкова, когда началась спецоперация, бросили просто, дав ему 2 тысячи гривен, это на тот момент было в районе…
И. Панкин:
- Это не большие деньги.
О. Кучера:
- Условно говоря, 50 долларов. И просто люди уехали в Польшу, а его оставили. И сказали ему: из дома не выходи. Когда всем раздали там оружие, когда стреляли под окнами и он сидел дома без еды и воды. И девочка-украинка его просто спасла.
Вы можете не верить нашей политической элите, которая говорит о том, что там нацизм и национализм, я с этим сталкивался. Я с этим сталкивался в Латвии, у меня был большой скандал, когда за меня вступался министр культуры.
И. Панкин:
- Мединский на тот момент?
О. Кучера:
- По-моему, Мединский или его помощник. Это был там какой-то 2013 год, когда я прилетел в Латвию. Это еще до событий с Крымом. Я вел там какой-то большой концерт. И улетая обратно, создалась дикая пробка в аэропорту, причем, по вине аэропорта. Там до этого была удивительная история. Стоит красивая девушка блондинка на входе. Я задаю ей просто какой-то вопрос, мне пройти надо, она на таможне, надо ли мне снимать ботинки или что-то там такое, она на меня смотрит так и молчит. Думаю, наверное, не говорит по-русски. Вопросов нет. Я в другой стране.
Я снимаю, делаю то, что представляю себе нужным: ремень, обувь. Прохожу. К ней подходит другая девушка. И они по-русски между собой говорят. То есть, вот просто не хотела разговаривать.
То же самое было в аэропорту Киева в 2017 году, когда мы полетели на спектакль «Мужчина с доставкой на дом» с Леной Воробей, когда нас остановили. Я не прочувствовал всю прелесть бытия из-за того, что я не спал перед этим ночь, мы вылетели в шесть утра, прилетели туда с пересадкой через Минск в девять утра. Я не спавши, пока нас держали, я дал паспорт на проходе, мне сказали, подождите. И я сел и заснул. И проспал шесть часов. А через шесть часов я проснулся, говорю, можно попить? Мне говорят, вот в туалете в кране вода, иди и пей. И тут меня, конечно, понесло. При этом все люди говорят по-русски.
Это, кстати, что касается аэропорта. И то же самое у меня было несколько раз в аэропорту в Киеве в 2021 году. А вот что касается приграничных территорий наших в Брянской области и пограничники украинские, которые нас встречали, просто отличные ребята, которые помогали, фотографировались, вообще, другие люди. И все это происходит в одной стране.
Слушайте, идиотов везде хватает. У нас их, что ли, нет?
И. Панкин:
- А с Зеленским не знакомы случайно?
О. Кучера:
- Знаком, конечно. И мы пересекались. Я снимался у них в «Квартале 95» еще когда-то. Я так надеялся, когда он придет, что…
И. Панкин:
- Как и многие коллеги по цеху.
О. Кучера:
- Да, конечно. Знаете, я не надеялся, что он выберет пророссийскую позицию. Очевидно, что его спонсоры не придерживались ее. Но я надеялся, что он сдержит слово. И приведет Минские соглашения в действия. Украинцам бы всем простым, кто воюет против нас, дать бы почитать эти Минские соглашения, чтобы они поняли, что их никто не ущемлял, что все бы осталось на своих местах. Просто войну бы закончили. А там была война.
И. Панкин:
- Я знаю.
О. Кучера:
- Там люди, которые воюют против Украины, я имею в виду самих бывших украинцев – ЛДНР, там ребята настолько профессиональные бойцы! Мы отправляем помощь туда гуманитарную простым людям, вот сегодня машина у нас ушла, там ребята супер профессионалы. Которые за восемь лет научились воевать так, что для них это как на работу сходить. Это не та война, что ой, мы боимся, сейчас нас…
И. Панкин:
- Кстати, как гуманитарку отправляете? Есть возможность вам помочь как-то? Для слушателей можете информацию дать.
О. Кучера:
- Пожалуйста. У нас есть фонд «Добрые люди». Зайдите ко мне в Telegram-канал и я там для вас специально под эгидой «Комсомольской правды» напишу все наши реквизиты. Мы вот сейчас нуждаемся, у нас деньги вчера закончились, очень нужны спальные мешки.
И. Панкин:
- Вы мирным жителям помогаете? Военным?
О. Кучера:
- Мы военным помогаем, помогаем мирным жителям, мы помогаем конкретно бригадам.
И. Панкин:
- Про Зеленского еще немного. Что это за человек? По крайней мере, каким он вам представлялся, когда вы с ним пересекались?
О. Кучера:
- Достаточно мрачным. В себе больше.
И. Панкин:
- Ну, это такая характеристика у многих комиков, кстати говоря.
О. Кучера:
- Вполне возможно. Такой интроверт, как мне показалось, абсолютный. И, блин, я сейчас буду говорить, что там комплекс Наполеона, я помню, жене приехал и рассказал: слушай, с Володей познакомились, странный, мне всегда казался таким общительным парнем, а он такой какой-то… Вот – вечно недовольный, вот так можно сказать. Это единственное, что… При этом достаточно такой… Может быть милым, вот. Милый недовольный человек.
И. Панкин:
- Вот один из ваших постов в вашем Telegram-канале. «Белый дом. Риски втягивания США и НАТО в конфликт на Украине сейчас высоки. Да называйте уже вещи своими именами! Мое поколение росло с мыслью о войне с США, только эта мысль казалась невероятной. Теперь реальность начала вырисовываться. И если это будет не ядерный конфликт, который угробит весь мир, то уверен, америкосы получат по щам. Просто задолбали. Вот честно».
Давайте начнем про поколение. Вам 48 лет.
О. Кучера:
- Да.
И. Панкин:
- И вам восемнадцати еще не было, когда СССР развалился.
О. Кучера:
- Не было. Но я очень хорошо помню 80-е годы.
И. Панкин:
- Начало ускорения и перестройки.
О. Кучера:
- Конечно. Я очень хорошо помню.
И. Панкин:
- И уже ни о какой войне с Соединенными Штатами речи не шло.
О. Кучера:
- Когда я рос, я помню, когда умер Брежнев, как я плакал! И плакали мои одноклассники. Не потому, что Брежнев умер и его жалко, мы тогда этого не понимали. Мы не понимали, что дальше. Мы думали, что американцы нас захватят. Это была прямо мысль, я ее очень хорошо помню. Это был там 81-82-й год.
Дальше смена – Черненко, Андропов, значит…
И. Панкин:
- Пятилетка пышных похорон.
О. Кучера:
- Да. Имени «Лебединого озера» была трехлетка, скорее. Но как-то все это было таким образом. И мы все время боялись. И я помню это очень хорошо. Мы жили, у нас был предмет НВП, нам постоянно рассказывали, как окапываться, куда прятаться во время бомбежки. То есть, мы жили с этим. Моя школа жила с этим. И я не знаю, школы восьмидесятников жили ли по-другому.
Другой вопрос, конечно, начали открываться горизонты. И я все время говорю, что совершенно неправильно американцы решили завоевать нашу территорию. Ну, евроамериканцы, я их так называю. Мы же сдались сразу, легли на спину и начали вилять хвостом, раскинув лапки, как только нам дали вкусной еды. Ну, если…
И. Панкин:
- Это сильно раньше произошло, это можно отчет брать с 80-го.
О. Кучера:
- Конечно, с 85-го года.
И. Панкин:
- Я бы начал с 80-го, после Олимпиады.
О. Кучера:
- Нет.
И. Панкин:
- Как только пепси-кола в Москве появилась, вот оттуда пошло. Первый предвестник – это Олимпиада. По крайней мере, так считается.
О. Кучера:
- Ну, пусть будет так. Помню в силу своего возраста, что это было чуть позже. Но я прекрасно помню, как в 91-м году начали появляться все эти сникерсы, марсы, ликеры разные, полки начали сверкать. Появилась куча алкоголя в палатках, я в одной такой работал даже, появились западные сигареты. Я курил тогда. И помню, покупали все такие модные сигареты. У нас были «Березки» всю жизнь с чеками.
Собственно, к вашему вопросу о моем посте. Мое поколение – это было так. Более того, даже когда мы защечно дружили с ножками Буша, все у нас было хорошо…
И. Панкин:
- Ножки Буша не от хорошей жизни-то были!
О. Кучера:
- Слушайте, но они были.
И. Панкин:
- Америка нас спасла этими дешевыми консервантами.
О. Кучера:
- Как же мне нравится, когда мы говорим: Америка нас спасла! Ну, ладно, пусть будет, я спорить с вами не буду.
И. Панкин:
- Но без ножек сильно тяжело было бы, они были на каждом столе и в каждом доме.
О. Кучера:
- Да, но было бы что-то другое, возможно, свое, если бы мы пошли своим путем. Я даже обсуждать политику Ельцину и прочую это хреномудию не хочу, потому что это все и привело к тому, что мы сейчас говорим с вами о политике, а не о театральных и актерских работах моих. Я прекрасно помню, что в наших разговорах на кухнях в 90-е были эти истории. Мы ждали. И постоянно возникали, когда первая чеченская война, вторая, все равно прослеживался след американского сепаратизма, условно говоря. Я очень хорошо это помню. И сейчас ничего не меняется. И говоря о том, что происходит сейчас на Украине, общаясь с бойцами, я прекрасно отдаю себе отчет, против кого мы воюем. И против кого воюют наши парни сейчас там. Кто им стреляет в лицо. И это не только украинцы.
И. Панкин:
- Кажется, вы сказали, что если придет повестка, вы пойдете служить.
О. Кучера:
- А какой у меня вариант? Я не побегу точно. Наверное, я…
И. Панкин:
- Варианты находят люди. Кто-то в Монголию улетает, кто-то на Верхнем Ларсе в пробке стоит.
О. Кучера:
- Да, да. Мне стыдно. Знаете, это такой испанский стыд. Я вот смотрел на этих людей в очереди в Ларс, продающих свои машины и получающие звездюлей в Батуми… Знаете, у меня друг, мой бывший звукорежиссер и директор моей группы, он уехал в Батуми. Но он уехал давно. Сразу. Он уже открыл свой ресторан там.
И. Панкин:
- Когда это произошло?
О. Кучера:
- Когда началось. После 24-го числа.
И. Панкин:
- У меня есть аналогичная история.
О. Кучера:
- Но я его очень сильно уважаю. Так же, как я уважаю Толю Белого, например, который ни слова гадости не сказал про свою страну.
И. Панкин:
- Вообще-то, Анатолий Белый много чего сказал!
О. Кучера:
- Знаете, я вот специально даже… Я просто с ним дружу. И я пролистал. Он не принял, но он не поливал, как… Я не буду фамилии называть.
И. Панкин:
- Как Юлия Ауг, например.
О. Кучера:
- Просто не поливал грязью.
И. Панкин:
- Как Галкин.
О. Кучера:
- Хорошо. Ладно. Пусть будет так. Но Толя этого не делал. И я не слышал. Он реально с болью воспринял всю эту ситуацию. Для него это тяжело. И я готов его понять. Так же, как я готов понять своего товарища, который уехал в Батуми, который с болью воспринял это все. Это он… Он не принял позицию своей страны. Он не стал ее обгаживать. Он просто уехал и он не говорит ничего плохого. Безумно интеллигентный человек. Он просто сменил место жительства, место работы. И все. Как к этому относиться? Это ваше право.
И. Панкин:
- То есть, это не предательства, вы считаете?
О. Кучера:
- Вот это - нет.
И. Панкин:
- А что тогда предательство?
О. Кучера:
- А предательство – это когда ты живешь здесь, когда ты здесь, условно говоря, делаешь бизнес, потом что-то случается, тебя страна призывает помочь, а ты бежишь. Вот это предательство. А еще предательство самое большее – это когда ты бежишь и гадишь. Вот, на мой взгляд, вот это предательство. Когда ты… Если ты молча ушел, про тебя забыли, ну, слушай, был такой человек и нет такого человека. Друзья вспомнят. И сам ты с собой будешь жить, со своей совестью и прочее. Но это твое право. И вполне возможно, ты для себя оправдаешь эту ситуацию.
Я еще раз говорю, я не хочу рубить с плеча, я считаю, что интеллигентный человек отличается тем, что способен принимать чужую точку зрения, он может соглашаться с ней или нет, но принять он ее может. Понимаете, о чем я говорю?
И. Панкин:
- В общем, да.
О. Кучера:
- Поэтому это их право. Но только гадить не надо! Знаете, как Коля Басков мне рассказал, когда он поехал туда, там дикая и страшная ситуация была, на Донбасс. Как он переодевался в будке по прохождении границы, все это на машинах, все это под строгачом, не в броневике, хотя были обстрелы, там жестко было, когда он записывал песню там. И он поехал пообщаться с бойцами. Они ему сказали, Коля, мы раньше думали, что ты… А теперь мы видим, что ты, вообще, отличный мужик. А Галкина мы потом найдем. Ну, это просто вот такая история.
И. Панкин:
- Пусть живет себе в Израиле!
О. Кучера:
- По мне вообще! Просто.
И. Панкин:
- С Аллой Борисовной.
О. Кучера:
- Конечно, Алла Борисовна так расстроила! Ну, ей-то…
И. Панкин:
- А чем расстроила?
О. Кучера:
- Своими высказываниями. Знаете, уехала бы и уехала. Она же так долго молчала, с начала всей этой истории она молчала. И потом она приехала. И какие-то слова говорила адекватные, что я вернусь, я в отпуске, то есть, мы же помним это прекрасно, я писал об этом в свое время.
И. Панкин:
- Есть теория, что она вернулась договориться по поводу Галкина, чтобы его простили. Это теория, похожая на правду. И не договорилась. Поэтому они уехали.
О. Кучера:
- А как она договорится?
И. Панкин:
- Ну, с ее-то связями! Ну, что вы!
О. Кучера:
- А что такое?
И. Панкин:
- Могла договориться, чтобы вернули его на федеральные каналы, ну, как бы закрыли глаза на то, что он говорил.
О. Кучера:
- Да вы что! Смеетесь, что ли? После…
И. Панкин:
- По крайней мере, такая теория была.
О. Кучера:
- Да нет, я не верю. Простите, я в эту теорию не верю. Я думаю, что приехала просто конкретно продавать недвижимость, оформить документы, забрать оставшиеся деньги.
И. Панкин:
- Ну, хорошо. Тоже версия. Имеет право на существование.
О. Кучера:
- А договориться можно было и оттуда. Все на телефоне, вы же понимаете.
И. Панкин:
- Но это не телефонный разговор.
О. Кучера:
- Ну, да ладно! По сути, без разницы.
И. Панкин:
- Это теория, то – теория. Мы не знаем.
О. Кучера:
- Слушайте, мне все равно. Вот как ей все равно на меня, я уверен, так и мне все равно. Знаете, мне просто за державу обидно в смысле того, что Алла Борисовна всегда была таким стержнем достаточно серьезным во все времена. Она всегда была со своей позицией, со своей жесткой позицией. Она могла критиковать, могла молчать. Последнее время все больше. И сейчас, уехав, у меня такое ощущение, что если бы я рисовал образ, это была бы такая красивая-красивая птица, которая, к сожалению, испражнилась. Ну, вот прилюдно. И я считаю, что это прям… Мне стало неловко. Мне не хотелось ее оскорблять. И сейчас не хочется. Честно. Я очень уважаю ее творчество, ее песни люблю. И ее как актрису очень уважаю. Но, слушайте, актриса и человек - бывают разные позиции.
И. Панкин:
- Анатолий Белый, вот ваш товарищ, Пугачева с Галкиным, они вернутся, как вы считаете? Или это уже навсегда?
О. Кучера:
- Я не представляю, если бы я бы на их месте… Ну, мой товарищ может вернуться, да. Потому что я говорю еще раз – он сбежал не от войны, он сбежал от позиции своей страны. То есть, это разные вещи. Он в возрасте, его бы не призвали, ну, условно говоря.
И. Панкин:
- Мы говорим о политике. Еще раз повторяю, как мантру, потому что все ждут, наверное, разговора про творчество, про фильмы новые, может быть, про шоу про новые какие-то, но нет. Но нет. Хотя про токсичность вашей тусовочки хочется поговорить.
О. Кучера:
- Ну, давайте поговорим.
И. Панкин:
- По сути, вся вот эта элита тусовочная она не принимает СВО. Она вообще привыкла критиковать больше, чем принимать и благодарить. Немногие люди, вот ваша хорошая знакомая Лера Кудрявцева недавно коротко высказалась, сказав, что критиковать не будет свою страну. Общий посыл того, что она написала, кажется, у себя в запрещенной Инсте.
О. Кучера:
- Кто ура-патриот, так это Лерка!
И. Панкин:
- Вы про Киев сказали, что там тоже на съемочной площадке черт те что творилось. Но про Киев-то все понятно. А как вы сейчас здесь в России работаете? Ведь на съемочной площадке собираются совершенно разные люди, разношерстная такая команда, у всех разные политические позиции.
О. Кучера:
- Послушайте, вы знаете, что в приличном обществе не говорят о политике, да, вообще в принципе. Есть такое выражение.
И. Панкин:
- Я как раз могу сказать за творческих людей, что там никто на эти принципы не оглядывается.
О. Кучера:
- Ну, да…
И. Панкин:
- И так как актерская тусовка – это пьющая тусовка, которая любит по вечерам собраться после съемочного дня, и там самые разные разговоры начинаются за жизнь…
О. Кучера:
- Мне кажется, у вас какое-то странное представление об актерской тусовке. Вот мы, например, за две картины с Пашей Прилучным, мы с ним в две подряд сейчас снялись, собрались один раз за все время.
И. Панкин:
- Ну, у Паши график, да и у вас график.
О. Кучера:
- Нет, я просто говорю о том, что после съемочного дня артисты любят собраться. Нет. Такого нет. Друзья любят собраться – другой вопрос. А чтобы артистическая тусовка… не знаю, это в театре больше, наверное, люди, которые постоянно вместе. Да, наверное. В этом году я уже в шести картинах отснялся – ни разу не было разговоров. Может быть, единственное, с Сариком Адреасяном, с которым мы придерживаемся одной и той же позиции, мы разговариваем и только руками разводим и говорим: елки-палки, как же так? А так нет, я не могу вспомнить, чтобы кто-то со мной спорил.
И. Панкин:
- Перед эфиром посылали, видимо, кому-то голосовое сообщение…
О. Кучера:
- Да, моему американскому другу.
И. Панкин:
- Да, ну вот, про Трампа был какой-то разговор. Нас обвиняли, когда его выбрали, в том, что мы помогли, хакеры этому способствовали. Но мы в который раз сейчас констатируем, что мы проигрываем информационную войну. Как так получается? Были какие-то хакеры, как вы считаете?
О. Кучера:
- Слушайте, да это смешно просто. Если бы были такие хакеры, которые бы смогли выиграть выборы, вы понимаете, что мы бы сейчас были просто на белом коне, даже имея грязную задницу. По-любому. У нас, к сожалению, ЦИПСО, что называется, наше не работает.
И. Панкин:
- Украинские кибервойска. У нас Ольгинские были так называемые. Куда-то пропали, кстати. Много говорилось про неких Ольгинских, типа, наши кибервойска, наши политические тролли такие в интернете, но потом они куда-то рассосались. Не знаю, может, их расформировали? Кстати, зря, если они поспособствовали избранию Трампа, то они очень крутые.
О. Кучера:
- А, может, их и не было.
И. Панкин:
- А на самом деле, нам нужны такие кибервойска?
О. Кучера:
- Конечно. Я вообще считаю, что сейчас медиавойны – это основа основ. Собственно говоря, как ты склоняешь своего зрителя-слушателя-смотрителя, обывателя, в какую сторону – в ту он и пойдет. Потому что вот мой друг читает западную прессу и говорит о том, что мы вчера своей же ракетой, которую хотела запустить в Харьков, бахнули в Белгороде дом. Я говорю – что ты читаешь? Он говорит – это израильская пресса прислала. Я говорю – чувак, просто открой украинские даже Telegram-каналы, не надо наши читать, просто открой разные, и собери мнение. Открой белгородские и посмотри, что там пишут. Посмотри не только вчера что писали, а позавчера, и обстрелы со стороны Украины какие идут по Белгороду и как у нас ПВО работает каждый день мощно. Ты посмотри просто, а потом будешь читать вот эту ересь, которую пишет в данном случае израильская газета. Ну, бред.
И. Панкин:
- Раз уж мы заговорили про этих вот ципсошников и ольгинских, хочется поговорить и про пропаганду тогда. Как вы относитесь к тем людям, которые у нас занимаются пропагандой? Основные пропагандисты у нас Киселев, Соловьев, Сергей Мардан у нас вот утреннее шоу делает. Это довольно радикальная оппозиция сейчас. Она жестко пронашенская, никакой журналистикой тут не пахнет, на мой взгляд. Это правильный подход или нет? И вообще, можно ли констатировать смерть традиционной журналистики сейчас? Вы все-таки человек, который работал на радио, может сказать…
О. Кучера:
- Ну, я никогда не был журналистом, давайте не подменять понятия.
И. Панкин:
- Но сейчас вы блогер активный, как минимум. А нынче блогер – тот же журналист.
О. Кучера:
- Идиотское слово – блогер. Никогда не думал, что я буду блогером.
И. Панкин:
- Тем не менее, у вас 40 тысяч подписчиков, это нехило в Телеге-то.
О. Кучера:
- Давайте так. Если про Володю Соловьева говорить, если вы послушаете его последнюю риторику, он не всегда гладит по голове нашу власть. Не то что даже власть, а не всегда гладит по голове происходящее в нашей стране. Более того, он поднимает вопросы и вот его «доколе», «сколько можно» и прочее – все-таки он пытается делать какие-то расследования. Понятно, что это все движется с точки зрения пропаганды, а как по-другому? Ну, на войне, как на войне. То есть, во-первых, смотрите, сейчас у каждого практически человека, не ленивого, не который просто включил телевизор или радио и сидит на попе ровно, есть возможность получать информацию. Есть огромное количество интернет-ресурсов и, если ты хочешь получать информацию, ты будешь ее получать. Это твое право быть информационно образованным так скажем, да. Что касается работы на массы… я просто не смотрю Киселева, я не знаю, я Соловьева периодически слушаю, потому что у него бывает очень много интересного и я читаю его периодически. И он тоже поднимает очень интересные темы. Если вы в материале, то, наверное, знаете, что идет не только ура-патриотизм. Хотя как сейчас без него, я не понимаю. Ну, мы же в состоянии войны находимся. У Маленко, по-моему, было стихотворение замечательное. «Это война, сынок, как ни крути»… Собственно говоря, в состоянии войны все средства хороши и когда народ, массы понимают, что наше дело правое, и дух в стране другой. Конечно, наши враги, так скажем, потому что оппонентами уже их называть не хочется, сейчас будем конкретно говорить – враги – пытаются раскачать ситуацию внутри страны и они думали, и я так понимаю, что вот этот дед Байден сказал о том, что Путин умный дядька, условно говоря, но просчитался. Мне кажется, в данном случае они просчитались. Всеми своими санкциями… Нет, не Америка. Америка-то как раз очень четко действует и понимает все. Коллективный запад, особенно даже Европа я бы сказал. То есть, либо там конкретно сидят спящие агенты, которые сейчас проснулись, так же, как и у нас, собственно говоря, и это показывает наша мобилизация и прочая подготовка к войне, к СВО в данном случае, да. Так вот, там тоже ребята проснулись, эти спящие, и сделали все для того, чтобы сейчас… Слушайте, я не экономист, не политик, но прекрасно понимаю, что дутый доллар, который печатают просто так, для того, чтобы оплачивать, ничем не подкреплен. Его надо чем-то подкреплять. Единственное, чем можно это сделать – это производством. Производства в Америке нет. Один процент, условно говоря, в мировом эквиваленте. Даже меньше, если я правильно помню, в Сколково мы проходили этот момент. Так вот, смотрите, они сейчас Германию забирают себе – говорят, мы вам дадим дешевые ресурсы, приходите, все есть, ставьте, приходите, это будет ваше, но это будет здесь. И евро становится ниже доллара, и все это на наших глазах происходит. Мы видим, что экономика Европы просто разрушается и сама по себе Европа разрушается, и внутри Европы опять же диаметрально противоположные мнения возникают. Вот Орбан сказал, что он не один такой…
И. Панкин:
- Напомним, это премьер Венгрии.
О. Кучера:
- Да, да. Что он не один такой, что там пока если не коалиция, то, во всяком случае, некое общеевропейское мнение складывается. Мы видим, что творится на улицах городов – и это не наша пропаганда, это мне скидывают подписчики. Видео из Германии, из Франции. Знаете, радоваться тому, что – ха-ха, вы не используете наш газ, ха-ха, вы замерзнете – я не могу. Мне жалко людей. Вот просто треш. Так же, как мне безумно жалко украинцев, которые попали во всю эту ситуацию.
И. Панкин:
- Но не хохлов. Украинцев.
О. Кучера:
- Слушайте, ну, перестаньте, ну, вы ж понимаете…
И. Панкин:
- Смотрите, у нас принято разделять. Есть украинцы, а есть хохлы.
О. Кучера:
- Ну да, есть евреи и есть жиды, да. Есть русские, а есть кто? Или русские все хорошие?
И. Панкин:
- Русские – исключительная нация.
О. Кучера:
- Хорошо.
И. Панкин:
- Я понял, что вам не нравится это разделение на хохлов и украинцев, есть люди, а есть нелюди, правильно я понял?
О. Кучера:
- Да.
И. Панкин:
- Остановимся на этом. Почему у нас общественная мобилизация никак не произойдет, как вы считаете?
О. Кучера:
- Что значит общественная мобилизация?
И. Панкин:
- У нас произошла частичная армейская мобилизация, а вот общественной нет. Она есть только в приграничных городах. Это Белгород…
О. Кучера:
- Я не могу понять, что такое общественная мобилизация?
И. Панкин:
- А это когда ты идешь по городу и понимаешь, что твоя страна сейчас находится в состоянии войны с другой. Мы идем по Москве, мы этого не ощущаем абсолютно.
О. Кучера:
- А как это должно, на ваш взгляд, выглядеть?
И. Панкин:
- А вот если вы побываете, например, в Ростове или в Белгороде…
О. Кучера:
- Я был в Ростове не так давно.
И. Панкин:
- И у вас не было этого ощущения приближающейся опасности? Оно витает в воздухе.
О. Кучера:
- Да? А вы считаете, что люди вот так должны жить? То есть, бросить все, жить в стране в ощущении…
И. Панкин:
- А у нас понимание в обществе, что идет военная спецоперация, у нас не так много даже переводов на фронтовые нужды людям…
О. Кучера:
- Юра Подоляка начал собирать деньги, за 10 дней собрал 400 миллионов.
И. Панкин:
- В интернете возможно, а я вот среди своих знакомых констатирую – не сильно большой процент людей, которые отправляют деньги на фронт. При этом большой процент людей по-прежнему переводят в благотворительные фонды. А вот на фронт, грубо говоря, немногие отправляют. Даже неравнодушные люди.
О. Кучера:
- А я скажу так, что у нас, к сожалению, очень мало в общественно-информационном поле сюжетов на эту тему. Реперных точек подобных. Там вот этого не хватает. То есть, давайте так, сейчас крамолу скажу, конечно, но у нас на уровне правительства мы не готовы признать, что нам там не хватает. У нас же министерство обороны…
И. Панкин:
- …говорит, что всего хватает, да.
О. Кучера:
- Да, всего хватает. Празднуйте новые года, ребята, у нас всего хватает. Это как? Люди не должны жить под гнетом войны там, где ее нет, как мне кажется. Не нужно стращать детей, не нужно вот этой депрессии. Потому что именно это выведет людей на улицу, если вдруг что-то пойдет не так, как мне кажется. Поэтому я считаю, что правительство в данном случае поступает верно. А что касается адресной помощи – это необходимо развивать. Вот вы здесь находитесь и говорите об этом, ну, это все в наших руках. Потому что мы понимаем прекрасно, что на уровне министерства обороны это не примется. Потому что на уровне министерства обороны, насколько мы видим по посылаемым месседжам в информационное пространство, все хорошо. А то, что мы сейчас собираем на спальные мешки, потому что их нету, то, что мы на бронники собираем, потому что их не хватает… Другой треш Юра Подоляка выложил вчера. Захватили украинский окоп, наши продвигаются сейчас там в районе Артемовска, и они вошли, посмотрели бронежилеты. Фейки. То есть, чего ребятам с той стороны поставили… Как они этого всего не видят? Я не понимаю… Просто прошитые насквозь… Треш…
И. Панкин:
- Давайте так. По-разному сообщают. Наши военкоры говорили много раз о хорошей экипировке украинских военных.
О. Кучера:
- Там есть и хорошая, а есть и плохая. Но нам-то не хочется, чтобы такое было, да. Мне присылают видео вот сейчас из Пензенской части – 1300 человек мобилизованных. Это было неделю назад. Я не стал это выкладывать, потому что меня просили заблёрить лиц, у меня быстро это не получилось, а на следующий день, когда мне уже прислали заблёриные лица, потому что ребята просто побоялись, кто мне это прислал, выкладывать себя, уже там разрешили этот вопрос. Потому что на уровне Следственного комитета это уже начало развиваться. Ребята, 1300 человек, в одном спортивном зале огромном – кровать на кровати – душа нет, туалет закрыт. 1300 человек. Начался скандал и выяснилось, что там кто-то нажрался из мобилизованных и устроил дебош. За это наказали всех. Вот так у нас действуют в армии. Ну, какое-то странное наказание, да. Выведите всех на бег, на марш-бросок какой-то, но туалет закрывать с душем?! Охренели?
И. Панкин:
- Как-то странно, действительно.
О. Кучера:
- Да. Слушайте, перегибы на местах – я это помню со своего рождения, вот эту фразу – перегибы на местах. Они у нас всегда были и ничего с ними сделать нельзя. Вот мы вчера с моим товарищем разговаривали, который придерживается моей же, я так понимаю, вашей же, позиции, так вот я говорю о том, что, если не расстрел, то 30 лет тюрьмы сразу, по закону военного времени. 30 лет тюрьмы сразу, без выяснения обстоятельств. Ты накосячил – ты получил. Никаких судов! По закону военного времени. Все. Пять таких посадок будет – и все встанет на свои места. Потому что то, что творится на местах, это, к сожалению, просто ад и Пакистан. И этого очень не хочется.
И. Панкин:
- Как воспринимаете тревожные новости с фронта? Ход СВО вас удовлетворяет? Как относитесь к происходящему?
О. Кучера:
- Вы знаете, я очень многого не понимаю. Меня вообще, если честно, немножко бесит… я у себя в канале тоже написал это. Я говорю – а мы победили, это когда что? Цель?
И. Панкин:
- Денацификация и демилитаризация.
О. Кучера:
- Что это? Как объяснить? До последней пушки во всей Украине? До последнего штык-ножа? До последнего нациста, которого мы где найдем? А если они, условно говоря, спрятались в деревне, если переоденутся и скажут, что мы уже не нацисты?
И. Панкин:
- Ну, татуировки-то все эти не сведешь.
О. Кучера:
- Послушайте, что, будем каждого украинца раздевать? Ну, ребята, нет, так нельзя. Да дело даже не в этом. Объясните мне, пожалуйста, 8 месяцев бодяги, по-другому назвать не могу. Почему, когда мы поняли, что нас предали в первые три дня, когда мы потеряли огромное количество наших солдат, мы собрались, передислоцировались, перегруппировались, поменяли тактику, но не поменяли основу. Почему мы не разбомбили сразу карпатские узлы? Почему мы не разбомбили моментально, а сегодня мы понимаем, что у нас были эти возможности, или есть на сегодняшний момент – мы уже там четвертый день бомбим. Так вот, почему сразу мы не разнесли все возможные пути поставки западного оружия, если мы сейчас спокойно в Винницу, во Львов долетаем, вопросов никаких нет, никакое ПВО там не работает у них. Почему мы сразу этого не делали? Дальше. Вот нам неделю назад посол ЛНР в России говорит – на границе с Луганской республикой стоит 40 тысяч войско ВСУ.
И. Панкин:
- Концентрируются войска – было такое заявление у него, да.
О. Кучера:
- Ну, давайте так. На войне, как на войне. Ну, бомбите тогда. Вы что, не видите, что ли, если они стоят? Или вы хотите, чтобы они в наступление пошли? У меня есть еще большой вопрос… знаете, я, честно, наверное, не стратег, уж точно не военный, я ни хрена не понимаю в военном деле вообще, и если меня на фронт отправят, наверное, я буду отличной мишенью, пусть небольшой, но хорошей…
И. Панкин:
- Вы в армии не служили?
О. Кучера:
- Ну, в институте – это не служба, вы ж понимаете…
И. Панкин:
- Это военная кафедра, да.
О. Кучера:
- Представьте себе ситуацию. Мы знаем, что на нас нападут, мы знаем, что мы в принципе технически и физически нас просто тупо больше и мы сильнее. Почему мы не приготовились, не встали в стойку, не достали все ракеты, не достали все автоматы, не собрали максимально возможную силу, которую можно было поставить вдоль всей границы? А мы же видим, откуда они идут, да? И приготовились ждать.
И. Панкин:
- Это ослабление других границ.
О. Кучера:
- Каких других?
И. Панкин:
- У нас вообще-то граница с 16 государствами.
О. Кучера:
- Прекрасно. Но посмотрите, сейчас ослаблены другие границы?
И. Панкин:
- Прямо сейчас нет. У нас изначально на границе с Украиной была ограниченная группировка и сейчас у нас 300 тысяч мобилизованных в ту зону отправляется. Войска у нас не перебрасывались, по-моему.
О. Кучера:
- А давайте так. Мы знаем, нам говорят – ребята, мы ждем… Все делаем ровно наоборот. Не идем, не бьем первыми, хотя закон прекрасный – если ты понимаешь, что драка неизбежна, бей первым. Вы представляете, что это бы вообще перевернуло всю историю?! Я понимаю, что история не терпит сослагательного наклонения и все такое, задаю вопрос – почему нельзя было приготовиться, мобилизовать тех же людей, почему нельзя было разделить 5 миллионов, о которых говорит Кадыров, наших силовиков и хотя бы 500 тысяч кинуть туда? В том же формате, в котором он существуют, просто туда. И дождаться или не дождаться и быть готовыми. Что, вы скажете жить в страхе нехорошо? Наверное, да. Но это была бы совсем другая история.
И. Панкин:
- Мы с вами в начале разговора затронули такую тему – разбираться будем потом, и цитату Бодрова привели.
О. Кучера:
- Слушайте, вы меня спросили, как я отношусь к нашим действиям, я задаю вопросы.
И. Панкин:
- Да, у вас есть вопросы, как у всех нас.
О. Кучера:
- А вы?
И. Панкин:
- Все те же самые на самом деле. Я подытожить хочу. Бодрова цитата была с вашей стороны, но ответа на вопрос не прозвучало – мы правы или нет?
О. Кучера:
- У меня нет ответа на этот вопрос. Я только доверяя, наверное, президенту, сейчас можно так сказать, а сейчас это звучит громко, готов поверить в то, что другого выбора у нас не было. Но при этом я задаю вопрос – неужели нельзя было по-другому? Я думаю, что в данном случае на этот вопрос однозначно нет ответа, наверное, ни у одного разумного человека. Потому что на каждый ответ возникает вопрос.
И. Панкин:
- Иван Панкин и актер Оскар Кучера были с вами, остались очень довольны. Спасибо.
О. Кучера:
- До свидания.