Ольга Ускова: Мобилизационная экономика будет
И. Виттель:
- Добрый день. На волнах «Комсомольской правды» я, Игорь Виттель. А в гостях у меня наша постоянная гостья, один из самых известных российских предпринимателей Ольга Ускова, основатель и президент группы компаний Cognitive Technologies, генеральный директор Cognitive Pilot. Ольга, добрый день.
О. Ускова:
- Добрый день.
И. Виттель:
- Не буду скрывать, что мы в рамках другого проекта в начале года говорили о будущем, о мобилизационной экономике. А что из этого сбылось? Сбылась ли у нас, во-первых, мобилизационная экономика? Ну, массовых расстрелов не видно, которые мы обсуждали. Мобилизационная экономика случилась или нет?
О. Ускова:
- Ты знаешь, нет. Ровно потому, что массовых расстрелов не видно. Сейчас идет раскачка, но мобилизация предполагает набор жестких конкретных действий. И на текущий момент поезд тронулся уже, но до конца не решились. Год был экономически удачным.
И. Виттель:
- А почему он оказался экономически удачным? Из-за того, что была удачная конъюнктура цен на нефть?
О. Ускова:
- Да, удачная конъюнктура цен на нефть, идиотизм западных партнеров. Вообще был конкурс идиотизма. Это год, когда мы наблюдали просто уникальный парад, кто дурнее на свете. И мы оказались не самыми идиотами и, в общем, на этом заработали.
И. Виттель:
- Нельзя же говорить, что мы решили проблему. Проблема не решена, нам просто в очередной раз повезло.
О. Ускова:
- Да, ровно так. За нас решает проблемы Бог, и ему в какой-то момент это может надоесть.
И. Виттель:
- Мы русские, с нами Бог. Богу может надоесть. И что мы будем делать тогда? Ведь мы же в начале года с тобой разговаривали, кричали: это надо срочно, потому что без этого мы в СВО будем не очень хорошо себя чувствовать, экономика у нас будет хуже. Ну, повезло. Но мы же не можем бесконечно надеяться на Бога. Он, конечно, любит Россию…
О. Ускова:
- Подожди. Все и сбылось. Мы в СВО себя нехорошо чувствуем ровно поэтому. Давай называть вещи своими именами. Я буду говорить про свою отрасль, но отчасти то, что Владимир Владимирович на днях так мягко сказал на открытой сессии, что нам нужны в армии беспилотники, я слегка представляю себе, какой был разговор внутри. То есть когда президент страны начинает вот так мягко говорить на открытой сессии о том, что нужны беспилотники, это говорит о том, что программа по беспилотникам в армии серьезно завалена.
И. Виттель:
- Ты прямо сейчас на больную мозоль наступила. Недавно мы беседовали в нашем утреннем шоу с человеком, который занимается гражданскими беспилотниками. И я задал ему вопрос, практически зная ответ. И ответил он то же самое, что и ты. Я спросил: «Почему?» Ну, помимо того, что проблема с управленческими кадрами и т.д., показуха и все прочее, он сказал: «Не хватает инженерных кадров». И второе, что он сказал: «Потому что у нас во власти гуманитарии, а не инженеры». По-моему, он просто цитировал тебя.
О. Ускова:
- Я с первым не соглашусь. Все-таки мы у себя за это время нарастили в три раза производство, и заметь, это российские инженерные кадры, всего нам хватило для решения тех задач, которые мы перед собой поставили, не такие уж маленькие в этом году, ты знаешь. Я имею в виду Cognitive…
И. Виттель:
- Я понимаю, но речь идет о рынке в целом, а именно о беспилотниках.
О. Ускова:
- Речь идет про беспилотники. Ключевой момент – вранье. Для того чтобы перестать бухать, надо признать себя алкоголиком. Это же известная история. Для того чтобы началась мобилизационная экономика, надо реально признать, что этого нет, этого нет, этого нет, а здесь наврали. Вот это самая тяжелая точка разделения. Потому что наврали-то хорошие люди, друзья, они наврали из позитивных соображений. Опять-таки, мы очень гуманная нация, нам не хочется быть, как Сталин, всем почему-то. Пугалка со Сталиным надоела уже. Нам хочется быть, как Хрущев, что ли. Мы не хотим наказывать, потому что это негуманно, мы даем уехать Анатолию Борисовичу вдаль.
И. Виттель:
- Мне сегодня прислали друзья фотографию из Тель-Авива, где он сидит сиротски так, прислонившись к какой-то обшарпанной стенке.
О. Ускова:
- Да как бы ни сидел. Он сидит же…
И. Виттель:
- Когда я читаю некоторых экспертов, они пишут, что сейчас в мире гонка искусственных интеллектов между Америкой и Китаем. А вот про Россию что-то они не пишут. Это почему? Это непонимание реальной ситуации на рынке, тупость какая-то? В том числе и эксперты русские.
О. Ускова:
- Ну, эксперты русские… Я даже не знаю, кого ты имеешь в виду. Вот перед тобой сидит эксперт. Я тебе хочу сказать, что в этой зоне экспертнее меня в России нет, прости.
И. Виттель:
- Я тебе и доверяю.
О. Ускова:
- Просто потому, что мы делаем это уже в серию. Пока я занималась этим на уровне пилотов, макетов и т.д., заметь, я не лезла в эксперты. Но сейчас, когда мы запустили завод, и мы делаем это в серию, я говорю: экспертнее меня на текущий момент в России нет.
И. Виттель:
- Хорошо, тогда скажи мне, что нужно сделать на уровне государства, чтобы фронт получил беспилотники?
О. Ускова:
- Ну, на уровне государства нужно критично изменить процедуру принятия решения в армии по новым типам вооружений и по поставке их на фронт. Потому что на текущий момент я могу привести простой пример. Вот компания Х сделала доклад (было большое собрание вместе с руководством ВДВ), это было осенью. ВДВ поставили задачу, компания Х показала, как решить эту задачу, показала прототипы. ВДВ сказали: очень хотим. После этого все это ушло в соответствующие назначенные институты Министерства обороны. Они сказали: окей, через два года эту технологию мы сможем досогласовать по цепочке…
И. Виттель:
- У нас нет этих двух лет. Я правильно понимаю?
О. Ускова:
- У нас нет этих двух лет. Это та же цепочка вранья, докладов и т.д., которая привела снабжение беспилотниками армии в это состояние. Эту цепочку надо полностью перестраивать. Я считаю, что это должны быть частные военные компании, которые полностью работают на безлюдной основе. Это должны быть роботизированные бригады, которым разрешено экспериментировать, которые запускаются сразу, и если их результаты положительные, то в течение очень короткого времени, буквально недель, это переходит в обязательную поставку на фронт.
И. Виттель:
- Сейчас как раз скандал с «Хищником», у которого еще несколько лет назад (по-моему, в 2018 году) был первый полет, но с «мозгами» там проблемы. Не хватает инженеров, которые могли бы заниматься мозгами. Государство не должно сказать так: Ольга Анатольевна, ты, ты и еще ты, у кого есть такие инженеры, способные решить эти задачи, давайте-ка мы их сейчас – «всё для фронта, всё для победы»?
О. Ускова:
- Ну, государство имеет возможность, но оно этого не делает.
И. Виттель:
- А должно? Ты как на это отреагируешь, когда твоих инженеров от твоих проектов отвлекут на государственные?
О. Ускова:
- Нет, они могут предложить нам контракт, и многие согласятся. Я просто хочу сказать, что этого не происходит. Это просто надо четко понимать. Этого не происходит.
И. Виттель:
- Хорошо, допустим, вы сделаете «мозги», государство так сказало. А массовое промышленное производство наладить в очень короткие сроки, не через два года, не через три, а как мы с тобой говорили недавно, сейчас, как при товарище Сталине, в чистом поле голыми руками строится завод, и в течение месяца - «всё для фронта, всё для победы», такой вариант возможен? Если я верю в то, что твои люди сделают «мозги» (или чьи-то еще хорошие инженеры), то в налаживание производства в рекордно короткие сроки как-то верится с трудом. Можем?
О. Ускова:
- Можем. Я могу исходить только из собственного опыта. Игорь, ты же был у нас. Я просто напоминаю, что первые беспилотные комбайны и тракторы пошли у нас в мелкой серии, это было в 2020 году. Дальше эта пандемия, но мы ставим завод. Мы завод поставили за год. То есть мы в 2020 году, в феврале, параллельно со всеми пандемийными закрытиями начали строить завод в Томске и запустили там линии в несколько сотен этих «мозгов», а сейчас это несколько тысяч «мозгов». И сегодня, притом, что СВО и т.д., мы инвестируем в два новых цеха больших и собираемся их запустить, то есть увеличить количество производства с тысяч до десятков тысяч на заводах в Томске.
И. Виттель:
- Подожди. Ты же частный предприниматель, у тебя есть заказы, у тебя ничего экстренного нет, есть заказы, ты под них работаешь. А все-таки мобилизационная экономика в условиях СВО – это совсем другое. Это срочно давайте, делайте, не надо думать о будущих заказах, вот партия велела.
О. Ускова:
- Подожди. Они же платят. Есть заказы – государство платит. Если государство нормально расплачивается за продукцию, то это один из крупных заказчиков. В чем вопрос-то вообще?
И. Виттель:
- Хорошо, давай вернемся еще к одному нашему разговору – об «уезжантах». Ты в прошлый раз пренебрежительно сказала: ну и хрен с ними, типа, никто важный не уехал, у тебя то ли никто не уехал, то ли один человек.
О. Ускова:
- Сейчас трое.
И. Виттель:
- Я и хочу спросить. Когда с мобилизационной волной люди напугались, как тебе кажется, мы потеряли что-то в плане мозгов (как это любят называть, утечка мозгов), мы потеряли что-то как страна?
О. Ускова:
- Мы потеряли. Если в феврале мы не потеряли, потому что там «уезжанты» были такие, эмоционально-литературно-восторженные, а осталась довольно крепкая кость, то из-за бардака, в первую очередь в Минцифре… Мне кажется, здесь просто роковую роль сыграла позиция и поведение Минцифры. Потому что, с одной стороны, министр лично и Министерство цифрового развития декларировало, что мы договорились, айтишников не трогают, вот списки, и после этого все, кто начал подавать по этим спискам сведения в военкоматы, прямо по этим подачам начали приходить повестки, и Минцифра ничего не делала… То есть эти списки не играли никакой роли с точки зрения военкомов Москвы. Это было голое заявление, которое не было доведено до схемы, когда есть список, по списку получается карточка бронирования и т.д., это было не сделано, это был голый пиар. И в этом смысле сломалось это доверие. И большая часть уже серьезного народа, который считает, что он своей головой может сделать больше, чем сидеть в окопе, больше для страны в том числе, они переместились за границу.
Я всегда говорила, что самое страшное – потеря доверия. И здесь, когда декларируется государством какая-то определенная схема, когда говорится, что мы как министерство определяем эту отрасль ключевой, поэтому мы определяем следующие правила игры, и по этим правилам игры человек не будет забираться в армию, а если вас, не дай бог, забрали, вот вам телефон, вы по нему звоните, и мы тут же приедем, а это дальше не работает, то это создает такую волну паники, которую мы видели на границах, в том числе с Грузией. И уехали те люди, которые точно могли здесь оставаться, если бы мы на эту тему побольше побеспокоились и более точно с этим позанимались. Конечно, расстраивает нежелание это обсуждать, это замечать наверху.
И. Виттель:
- Вот они уехали, у нас не хватает кадров. Где срочно брать кадры? Звонить им и говорить: ребята, мы понимаем, что мы вас кинули, но вы еще раз нам поверьте? Я думаю, это не сработает.
О. Ускова:
- Я не знаю. Я считаю, что возвращать бессмысленно. Потому что человек, уже совершивший шаг, он будет потом спекулировать такими шагами. То есть он будет бегать по любому поводу. Прости меня, это сейчас совсем не понравится, но, я думаю, может быть, уехавшие – это на 90% отрезанный ломоть? Понимаешь, это очень сильное внутреннее решение – уехать из страны. Это ломает общую структуру, и, конечно, им вернуться тяжело.
И. Виттель:
- Хорошо, отрезанный ломоть. Мы не сможем найти столько людей, которые лучше тех, кто уехал.
О. Ускова:
- Мы сможем.
И. Виттель:
- Тогда объясни, как эта схема работает?
О. Ускова:
- Она работает, конечно, через университеты, через кафедры, через молодых. IT – это вообще история молодых. То есть чем моложе, тем круче. У нас так в команде, самые классные результаты – до 30. И в этом смысле сейчас надо оставить ту историю, надо работать с первым, вторым, третьим курсом, там не врать, сделать выводы по тем ошибкам, которые сделаны, обеспечить фронт работы, обеспечить интересные задачи, обеспечить наставничество. В том числе объяснять, для чего это все. Я вижу историю, связанную с патриотической нотой. Парень, это твоя земля, зачем ты здесь живешь, что будет, если ты не будешь здесь жить, с чем ты столкнешься там, какую роль ты сыграешь здесь. У тебя сейчас есть формат, когда ты можешь стать героем за короткий период.
Это персональное окно возможностей. Пойми, что эти ситуации в жизни бывают раз в 30-50 лет. В перестройку кто-то свалил, а кто-то стоял в метро, скупал приватизационные чеки и становился в 20 лет руководителем предприятия. Это же тоже было.
И. Виттель:
- Было.
О. Ускова:
- Ну, и здесь то же самое.
И. Виттель:
- Плохой, наверное, пример. Честно говоря, я был на днях в музее Ельцина, и там есть такие игрушки, типа, пройди заново приватизацию, ваучеры, посмотри, куда вложить. Я, конечно, заработал в этой виртуальной истории очень много денег, но почему-то в реальной тогда не заработал. В общем, когда ты зарабатываешь и становишься руководителем предприятия, а страна нищает целиком… Ох, не хочется мне про ваучеры вспоминать. Ты правильно сегодня про Чубайса вспомнила.
У нас нет, наверное, этого зазора по времени? Ты говоришь: первый, второй, третий курс. И многие студенты уехали. Я с людьми общаюсь, мне не очень нравится их настроения студенческие. Как-то не получается у нас донести до них смыслы.
О. Ускова:
- На самом деле мы очень серьезно потеряли в образовании. Ты же понимаешь, это большая системная работа. И то, что происходило с профессурой, с популярной, яркой, веселой профессурой, с шутками, прибаутками, то, что она объясняла за иностранные гранты нашим детям, мы сейчас это расхлебываем. И наша задача – объяснять…
И. Виттель:
- Нам нужны политруки, я думаю. Только не армейские политруки…
О. Ускова:
- Да, комиссары.
И. Виттель:
- Комиссары, политруки, которые будут в институтах и университетах рассказывать, почему.
О. Ускова:
- Я просто хочу сказать, что это не должно быть в режиме тупой пропаганды. Это только отталкивает. Это должно быть в режиме реальной практики.
И. Виттель:
- Знаешь, мне на днях рассказали прекрасную историю, абсолютно реальную (мне хочется верить, что она реальная), про такого политрука, который в одном учебном заведении, где много иностранцев учится (в основном из Африки) читал лекцию такую, лекцию политрука, о смыслах и зачем сейчас все происходит. И один житель Африки посреди этой лекции встал и пошел к выходу. Он начал на него орать: «Куда вы, что вы себе позволяете?!» Тот говорит: «Вы знаете, это же не про мою Африку лекция, это вообще не про реальность лекция. Я пойду, посплю». Проблема в том, что политруки рассказывают лекции не про то, что близко тебе, и вообще не про реальность, а транслируют смыслы, которые, в общем-то, они слышат, но не понимают, и иногда правильно не понимают. Вот это очень проблематично.
Но мы сейчас с тобой о хорошем поговорим. Что мы всё о плохом и о плохом? Год-то был хороший не только потому, что нам повезло, некоторые сделали прорывы вопреки всему.
Нам не только повезло с ценами на нефть и с тем, что наши партнеры оказались тупее нас, а еще с тем, что некоторые компании вопреки всему сделали прорыв и смотрят в следующий год с оптимизмом. Что год грядущий готовит стране, рынкам, миру? У тебя хорошо получается делать прогнозы.
О. Ускова:
- Кстати, да, заметь, все сбывается пока.
И. Виттель:
- Иногда – к большому сожалению.
О. Ускова:
- Нет же ядерного гриба. Я же не прогнозирую. Мой прогноз следующий. Действительно, следующий год даст рост новых компаний. В конце года прошло несколько очень крупных сделок на рынке. Они не афишируются, но это реально так. И эти сделки имеют поворотное значение. В том числе и с нами тоже произошла очень крупная сделка. Это первое. Я не открываю тайну, но я лично знаю пять сделок. Второе – это то, что, поскольку Европа и Штаты, товарищи, которые здесь, очень долго распахивали рынки, строили баррикады, оборонительные сооружения, скважины и так далее, - все свалили ввиду того, что у них там…
И. Виттель:
- Точно свалили?
О. Ускова:
- Они свалили в юридическом плане. Если раньше это надо было выжимать, то теперь можно подтолкнуть или поскандалить, и они отходят. Не секрет, я могу сказать. Что «Альфа Банк» занимается достаточно активной скупкой. Если две EBITDA, то просто сделка проходит в течение двух-трех недель. Идут скупки брошенных заводов, предприятий, дилерских центров в четыре-пять раз ниже их реальной рыночной стоимости.
И. Виттель:
- Опять ты на больную мозоль попала. Дилерские центры, говоришь? А чем они будут торговать?
О. Ускова:
- Тем же, чем и торговали. Ту конструкцию, которую себе в голове представляет бюрократия ЕС и Белого дома, ее на свете не существует.
И. Виттель:
- Я понимаю за параллельный импорт и прочие серые схемы. Проблема в том, что цены такие стали, а чего нам предлагают взамен? Очень дорогую и не всегда качественную китайщину, иранские автомобили. Я 36 лет за рулем, но как-то я иранские автомобили с трудом представляю. И нам говорят: отлично, у нас будет «Москвич». Мы возьмем китайский автомобиль практически и прикрепим к нему шильдик «Москвич». Я не очень понимаю, ради чего тут беречь дилерские центры, которые и так многие лежали уже, валялись до всякой СВО, были в таком состоянии, что они уже не могли работать. На фига вкладываться? Или в строительные компании? Помнишь кризис 2008-2009 года, когда крупный российский банк выкупил крупного российского девелопера разоренного. И во главе его поставил того же человека, который этим девелопером руководил. Я не понимаю.
О. Ускова:
- Ты видишь то, что происходит на поверхности.
И. Виттель:
- Я не такой глубокий человек, как ты, я же Тарковского не смотрю.
О. Ускова:
- На поверхности – в том смысле, что тебя интересует, на то ты и смотришь. Интересуют тачки – посмотрел. А там пипец. Но он и был пипец. У нас не было автомобильной промышленности. И за год она не возникнет. Может, она вообще не возникнет, поэтому такие дилерские центры. Но в какой-то момент через Китай, через Эмираты начнут, да и сейчас уже это происходит, поставлять люксовые машинки. Ну, будут они дороже стоить. Хочешь кататься на «Мерседесе», будешь платить дороже.
И. Виттель:
- Не буду. Я врагам не плачу.
О. Ускова:
- Я не про это. За год произошло то, что произошло. Заметь, от состояния, когда в марте бродили потерянные люди, скупали ЦУМ: в чем я буду ходить, что я буду на рожу мазать? У нас сейчас кончится шампунь. Вспомни все эти разговоры. Сейчас мы просто говорим: да, противно, иранские автомобили нам не нравятся. У нас полные магазины. У нас полные рестораны. Перебоев нет. Стало не так комфортно, как было, с точки зрения обывателя. Приведу простой пример. Каждый должен говорить про свое. На протяжении 12 лет крупная американская корпорация, которая производит, в том числе, ADAS-системы для сельского хозяйства, навигационные системы, подруливатели, 12 лет она заходила на этот рынок, снабжала своими системами трактора, комбайны. Здесь держала RnD-центр - центр научных разработок. Скорее, это было оффшорное программирование. Держали тут наших ребят, которые им гнали туда софт. Они потратили чертову прорву денег для того, чтобы зайти на этот рынок, чтобы создать дилерскую сеть. Они сейчас снялись, они не вернутся. Мы тут же сели на эту дилерскую сеть. Для нас это просто готовый подарок.
Сейчас SAP сворачивает свои таблички, он уже не может находиться напрямую на этом рынке. А это миллиарды.
И. Виттель:
- И кто-то садится на их место.
О. Ускова:
- Куда-то сел Боря Нуралиев, какой-то блок он забрал.
И. Виттель:
- Это «1С».
О. Ускова:
- Куда-то сел Андрей Черногоров. Забрал огромный рынок с Ariba.
И. Виттель:
- Свято тебе верю, что ты заменишь эти навигационные мозги американской компании. Не могу не верить Нуралиеву или Черногорову. Тут тоже вопрос личных отношений. Но в целом, мне кажется, российская замена импорта не всегда бывает адекватна. Потому что мы привыкли…
О. Ускова:
- Игорь, за год ничего не делается. У нас появилась возможность. За 15 лет мы полностью заменим.
И. Виттель:
- Когда Миша Гончаров, мой товарищ, хозяин «Теремка», говорит, что не может заменить технологически «Макдональдс», не Миша сам, а вообще что в России невозможно заменить «Макдональдс» по технологиям и всем этим бизнес-процессам, то ли он не понимает, о чем он говорит, то ли я идиот. Мне кажется, первое.
О. Ускова:
- Я не знаю про «Макдональдс». Те, кто был во «Вкусно - и точка», говорят, что классно. Лучше стало. Раньше котлеты из говна были, а сейчас говна меньше в котлете.
И. Виттель:
- И это хорошо. Но человек говорит, это, правда, было в начале всей истории, после начала СВО сразу: нет, мы не можем, в России нет таких технологий. Многие российские компании, поняв, что западные скупили коррупционными методами или просто тем, что массой всей своей навалились на рынок, заняли многие ниши. И российским компаниям оставались некоторые нишевые проекты. Расшириться из нишевого до глобального не всегда получается.
О. Ускова:
- Да, конечно. Нужен талант, нужна команда.
И. Виттель:
- У нас так получилось, что даже госорганы иногда сидят на западном софте.
О. Ускова:
- Они первые и сидят.
И. Виттель:
- Я пытался смягчить свои слова. Клятый Microsoft и вот это все прочее.
О. Ускова:
- А мы как раз возвращаемся к тому, с чего ты начал свою передачу. Прошла мобилизация? Я говорю: нет. Потому что даже госорганы и так далее…
И. Виттель:
- А если нам и дальше, не дай бог, будет везти. Говорю «не дай бог», потому что, пока гром не грянет, российский мужик, как известно, не перекрестится. Вот нам дальше будет везти, и все будет ни шатко, ни валко. Не будет никакого провала, все радостно будут говорить: да как хорошо получилось! Вот нам обещали, что мы сдохнем, а мы не сдохли. В общем-то, и не живем, но и не сдохли. Да и ладно, и бог с ним. Ну и хорошо, во «Вкусно - и точка» стало вкуснее, чем в «Макдональдсе». Подумаешь, «Мерседесы» подорожали, Ускова купит, Виттель будет ездить на какой-нибудь иранской таратайке. Все не так плохо. Ездят же люди. и это нас погубит, как мне кажется.
О. Ускова:
- Я с тобой согласна, и ты был бы абсолютно прав. Но, скорее всего, у нас уже нет этого выхода. Существует процесс исторический, который больше, чем наша страна. И то, что произошло, ты же понимаешь, что война идет не русско-украинская, что идет нормальная Третья мировая война.
И. Виттель:
- Война России с Западом и прочее.
О. Ускова:
- Там не только. Идет передел в принципе. Из-за перекосов в финансовой системе. Как это ни противно признать, существует исторический процесс. Мне кажется, одним из ключевых моментов, который произошел в пандемию и во время набухающего военного противостояние, которое только началось, это даже еще не 1941-й, - один из ключевых моментов это то, что, помимо финансовой системы, крякнула история с международным разделением труда. Его не существует. Уже все, вот это крякнуло. Его не существует для Европы, его не существует для Азии, его не существует для нас.
И. Виттель:
- А для нас его и не существовало никогда. Мы так и не нашли свое место.
О. Ускова:
- Брось ты.
И. Виттель:
- Кроме как поставщики дешевых энергоресурсов.
О. Ускова:
- До 2021 года мне рассказывали некоторые руководители стран, что, Оля, зачем нам это производить, когда так хорошо мы покупаем то, что там происходит. Есть разделение труда, мне это рассказывали министры. И это был 2021 год. Так вот, больше это невозможно. Это для всех анклавов одинаковая история. Существуют области, которые внутри уже закрылись. Закрылись не только мы. И мы обязаны научиться производить себе жратву, машины, станки и так далее. Планета изменилась, ситуация изменилась. Военная история только началась. И будет она длиться долго. Если кто-то там сейчас около экранов сел с надеждой на то, что в марте все это закончится, оно не закончится. Будет перемирие…
И. Виттель:
- А ведь ты обещала что-то хорошее сказать. Зачем ты так людей расстраиваешь?
О. Ускова:
- А я не считаю, что это плохое. Просто это надо принять и научиться жить в новом пространстве.
И. Виттель:
- Принять – и точка. Меня по-прежнему страшно мучает еще один вопрос, на который ты регулярно даешь ответ. Но я думаю, что, может, поменялась ситуация. Ты же с Западом торгуешь, с американцами и прочее. Я прав?
О. Ускова:
- Прав.
И. Виттель:
- Я правильно понимаю, что они плюют на санкции на все? Там, где им надо, они готовы торговать, брать то, что им нужно, и так далее?
О. Ускова:
- Абсолютно. Те страны, которые считают себя самостоятельными, они руководствуются исключительно вопросами собственной выгоды.
И. Виттель:
- То есть это не Европа, это Америка?
О. Ускова:
- Это не Европа. Европы больше нет. Всем противно будет слушать, но ее больше нет. Это мое мнение.
И. Виттель:
- Лично мне не противно. У нас история с микроэлектроникой, с полупроводниками, которая обострилась, когда начались пляски вокруг Тайваня, где она сейчас, чем это закончится в этом и будущем году?
О. Ускова:
- Я могу сказать точно, без названия, но строится большой российский завод. И в 2024 году он будет запущен. Он покроет часть внутренней потребности. И слава богу.
И. Виттель:
- С какой топологией?
О. Ускова:
- Это где-то двадцатка. Это достаточно для телефонов.
И. Виттель:
- Но для более точной микроэлектроники – нет.
О. Ускова:
- Для жизни этого достаточно. Более точная микроэлектроника, я считаю, я работаю много с Квантовым центром, отличный проект «Газпромбанка» и «Росатома», сильная очень команда, и я считаю, что здесь надо не заниматься догонялкой, а перешагнуть через поколение и заниматься совсем другими историями. И они занимаются этими историями. И думаю, что к 2030 году…
И. Виттель:
- Мы можем сделать некий большой скачок?
О. Ускова:
- Да. Мы ровно так делали…
И. Виттель:
- Ты говоришь, что в марте это не закончится. Если это будет дальше развиваться, то давление на нас экономическое будет усиливаться. Не потому что будут санкции. Просто старые санкции будут там, где мы не сделали мобилизационную экономику, делать экономике хуже.
О. Ускова:
- Точно. Я думаю, что давление сейчас будет сильно… В ближайшие дни, месяцы мы увидим прям сильный виток. Они сейчас пытаются завернуть всю поганку как следует с нефтью и газом. И будут смотреть, как мы трепыхаемся с точки зрения финансов. Это видно по риторике, видно по действиям, видно по биржевым историям. Долго они сами не выдержат. Поэтому это будет некоторый квест на несколько месяцев.
И. Виттель:
- Может быть, нашей власти не дожидаться того, когда… Пока все идет как в великом фильме «Великолепная семерка» с Юлом Бриннером, там был один персонаж, который упал с небоскреба и, пролетая мимо каждого этажа, говорил: пока все идет хорошо. Может быть, нам не ссылаться на то, что пока все еще не так плохо, как нас пугали, и мобилизационную экономику директивным методом развернуть? Просто сказать: товарищи, у нас с сегодняшнего дня мобилизационная экономика. И вообще давайте, добро пожаловать либо сюда, либо к стенке.
О. Ускова:
- Но не делают же это. А почему ты мне этот вопрос задаешь?
И. Виттель:
- Ты считаешь, назрел вопрос, когда государство должно…
О. Ускова:
- Я считаю, он год назад назрел, два года назад.
И. Виттель:
- Тогда, может, ты мне ответишь, почему государство этого не делает?
О. Ускова:
- Игорь, не хочу я в эфире на это отвечать.
И. Виттель:
- Если в следующем году не будет мобилизационной экономики, как будут развиваться события? Насколько простой слушатель, который на своем кармане испытывает последствия серьезных экономических процессов, - морковка дорожает, масло сливочное, большая часть импортной составляющей, - как он почувствует это на своем кармане?
О. Ускова:
- Мобилизационная экономика будет.
И. Виттель:
- Ты же в народ ходишь?
О. Ускова:
- Я из него не выхожу. Мобилизационная экономика будет. Просто она будет, когда уже верхи не могут, а низы не хотят. Революционная ситуация. Она будет. Нет сценария, когда ее не будет. Если ее не будет, то не будет страны. Поэтому вся эта ситуация может идти, когда верхи и низы согласны, она может развиваться скриниться, когда все компромиссы уже никого не устраивают. Когда компромиссный сценарий исчерпан. Мне кажется, что компромиссный сценарий этой зимой будет исчерпан.
И. Виттель:
- Можешь сформулировать, чем наш искусственный интеллект круче китайского и американского? Чем наше кунг-фу круче их?
О. Ускова:
- Благодаря целой серии научных открытий серьезных, я не буду их перечислять, мы научились на гораздо меньшем объеме реальных данных получать практически предельную точность. Мы научились давать решение, близкое к реальному на 99,9 %. Это была целая серия очень серьезных математических открытий. Отчасти я хочу сказать спасибо здесь ребятам из Google. Если бы не было вот этого внешнего соревнования с 2014 по 2018 год, поскольку мы воспринимали их рекламу как реальность, и мы перли. То, что они у себя декларировали, мы думали, что они реально сделали. И мы перли, исходя из этой планки. Когда ты не знаешь, что ты не можешь прыгнуть пять метров, то ты прыгаешь пять метров. Вот мы это сделали.
Было несколько очень серьезных открытий по математике, которые дали нам эту фору. Фору эту мы почувствовали в 2018 году, когда доклад в Детройте произвел некоторый фурор, а после этого к нам потянулись товарищи оттуда с вопросами: а чего как? И реально промышленная разведка. Весь 2019 год мы решали вопросы, связанные с защитой информации.
И. Виттель:
- Как ты относишься к новому руководству Яндекса и к тому, что часть Яндекса релоцировалась? Это по-прежнему российская компания?
О. Ускова:
- Я считаю, что Яндекс – труп. И он был трупом уже несколько лет как.
И. Виттель:
- А причина тому, что пришли эффективные менеджеры вместо ярких…
О. Ускова:
- Это не связано с Кудриным вообще.
И. Виттель:
- Я даже не про него говорю. Когда они вышли на биржу, пришли люди про деньги, а не про смыслы.
О. Ускова:
- Нет, это связано с тем, что Воложу стало скучно, что сама схема вот этого бесконечного разбиения на проекты…
И. Виттель:
- А от какой суммы становится скучно заниматься бизнесом?
О. Ускова:
- Я не знаю. У меня это вообще с суммами не связано. Мне кажется, что у него был какой-то личный разлом, я думаю, может, это связано…
И. Виттель:
- Со смертью Сегаловича, наверное?
О. Ускова:
- Что-то произошло. Потому что ему стало скучно в принципе.
И. Виттель:
- Это плохо для нашей экономики и для этого сектора рынка, что Яндекс в таком положении?
О. Ускова:
- Да он давно в таком положении.
И. Виттель:
- Это плохо или нет?
О. Ускова:
- Чем больше здоровых компаний, тем лучше. Но в этом смысле у Яндекса есть здоровые куски. И я надеюсь, что они превратятся в отдельные нормальные компании.
И. Виттель:
- Сколько примерно здоровых компаний у нас в этом сегменте рынка, в процентном соотношении?
О. Ускова:
- Сейчас процентов 15.
И. Виттель:
- Это очень плохо.
О. Ускова:
- Это не очень хорошо. Но они есть, заметь.
И. Виттель:
- Катастрофа. А на этом эфир подошел к концу. Ольга Анатольевна Ускова у нас была в гостях, основатель компании Cognitive Technologies и президент компании Cognitive Pilot.
