Битва за Киево-Печерскую лавру: какое будущее ждёт христианство на Украине

И. Измайлов:

- Здравствуйте, с нами сегодня священник Павел Островский, настоятель Георгиевского храма в Нахабино. Отец Павел, приветствую вас.

П. Островский:

- Здравствуйте.

И. Измайлов:

- Суровые, трудные весенние дни выдаются для нас всех, в связи с тем, что происходит сейчас в Киеве, вокруг Киевско-Печерской Лавры. Даже сейчас не хочется пересказывать все действия киевских властей и раскольников, как вы трактуете, как вы видите, как священнослужитель, что там происходит, какие последствия у этого могут быть?

П. Островский:

- Гонения на церковь всегда были примерно по одной и той же схеме. Находилась какая-то благовидная причина, как бы благовидная. Потом верующие объявлялись врагами народа. Это еще практиковал в древности император Нерон, когда сжег Рим. Обвинил в этом христиан и, соответственно, как врагов Рима, их стали потом гнать и все остальное. То же самое и здесь. Есть граждане Украины, православные христиане, которые принадлежат к Украинской православной церкви Московского патриархата. Независимо от того, что там священноначалие Украинской православной церкви, Феофаньевском соборе, всякие раскольнические действия предпринимало, все равно верующим, мы же все братья и сестры, мы же общаемся друг с другом, понятно, что все равно они понимали, что мы православные христиане и т.д. Знаете, как-то никто никогда не верит в то, что эти гонения могут вернуться, все думают, что это в прошлом. Но по точно такой же схеме украинские власти, реализовывая какой-то план свой, честно говоря, даже не хочется думать, какой у них план, знаете, копаться в нечистотах? Зачем это? Объявляют врагами народа - это же прямо говорят, да - и священноначалие, да и людей. Собственно, и дальше идет полномасштабное гонение. Киево-Печерская Лавра – это же большой винтик, но это не первый винтик. До этого сколько уже храмов было отнято, сколько духовенства и мирян подвергались не просто какому-то моральному насилию, когда тебя оскорбляют, а буквально физическому насилию. И в тюрьмы людей сажали, и убийства были. Так что то, что сейчас происходит, я бы так разделил бы на две части. Вот если брать только верующих, прямо вот мирян, то мирян просто жалко, без каких-либо «если» и т.д., потому что очевидно, что всегда военные события переживаются людьми тяжело. Понятно, что зачастую в такие моменты испытания, кроме Господа Бога, вообще никого не остается. И тут тебе еще не дают возможности в храм сходить, причаститься и т.д. Ну и потом святыню твою отнимают. Со священноначалием несколько другой вопрос, потому что, мне кажется, настолько было недальновидно проводить все эти раскольнические действия в июне прошлого года, заискивать с теми, кто явно агрессивно к тебе настроен, надеяться, что такими действиями ты как-то их умастишь, маслицем помажешь и они тебя не будут трогать – это как-то очень недальновидно. Мало того, что с точки зрения канунов церкви это неправильно, да еще и недальновидно. И сейчас они находятся в очень странном положении, очень печально.

И. Измайлов:

- С одной стороны, мы слышали от них, особенно в последние дни, когда они пытались прийти к Зеленскому поговорить – ну, так это преподносилось там из Киева. В любом случае, выглядело это не очень. Пришли просить Зеленского, он даже не вышел к ним и при этом со стороны священнослужителей были заявления о том, что Россия агрессор, Россия напала. С другой стороны, мы все прекрасно понимаем, в каком состоянии находятся там сейчас и священнослужители, и простые люди, когда за любое слово человек просто исчезает. В лучшем случае он исчезает, а в худшем это страшные пытки, которые начинаются. Как, на ваш взгляд, могли поступить или должны были поступить, и можем ли мы здесь не то что критиковать, а как мы должны к этому относиться, к их действиям? В любом случае, мы, конечно, поддерживаем церковь нашу. Но если пройтись по всем этим точкам опорным…

П. Островский:

- Ну, если у тебя ребенок ушел из дома и даже от тебя отрекается, ты все равно за него переживаешь, все равно он твой ребенок, да. И в этом смысле Русская православная церковь Московского патриархата является матерью для Украинской православной церкви. Поэтому как бы там ребенок ни заблуждался, все равно мы переживаем, мы едины. Понятно, почему церковные иерархи в Украине пришли к офису президента. Потому что больше не к кому прийти. От матери церкви ты отрекся. Вселенское православие не очень понимает, кто ты есть. Потому что вот мы открываем поместные православные церкви, да, вот список, и мы там видим Вселенский Константинопольский патриархат, Иерусалимский, Антиохийский, Александрийский, Русский, Грузинский и т.д. Нет там Украинского. Даже сейчас, когда есть всякие разговоры, я не знаю, насколько они достоверны, но что там собирается какой-то Всеправославный собор в поддержку украинских верующих, но никто не говорит про поместную Украинскую церковь, да, потому что ее не существует. Это, получается, как бы ты ни кому не можешь обратиться. Потому что твой статус совершенно непонятен, не определен. Ты являешься канонической частью Русской православной церкви. От нее ты отрекся. Обратиться они могли бы как часть Русской православной церкви к мировому православию. Собственно, патриарх наш и обратился, да, потому что не бросает своих, обратился с призывом во все международные инстанции. Кстати, призыв – конечно, я не могу утверждать, что это только из-за того, что патриарх обратился, но понятно, что какая-то реакция от мирового сообщества пошла и какое-то давление все равно на украинские власти оказывается. Насколько оно будет сильно, не знаю. Но в этом смысле как к нам относиться? Ну, мы молимся за наших братьев и сестер, тем более, я еще раз подчеркну, что несмотря на действия части украинской иерархии, во-первых, явно это решение было продавлено, далеко не все были согласны, но так уже махнули рукой – ладно. Я думаю, знаете, бывает такое, что ты подписал что-то, надеясь, что война закончится и мы как-нибудь там отмотаем назад, такое тоже бывало. Кстати, в истории это реально бывало. Причем, и с украинской церковью, в том числе. Такое в 90-е годы было. Но вот если брать рядовых верующих, знаете, как бывает – вот ты ходишь в храм, чего-то там вверху дяди с бородами делают, ты ничего не понимаешь, ну, вот я причащаюсь, исповедуюсь, вот мой батюшка – и все хорошо. И тут вдруг конкретно батюшка родной избит, храм твой подожгли и вот тут что получается? Конечно, народ просто жалко. Я сам гонений никогда не переживал, но я настоятель еще Храма Новомучеников и Исповедников в Красногорске, ну, понятно, что мы все помним, какие были гонения на православную церковь, в том числе, во времена еще Советского Союза. У нас куча порушенных храмов стоит, в том числе, в России. То есть, в этом смысле чтобы просто люди понимали, что ПЦУ – вот эта раскольническая организация, она туда не зайдет. То есть, эти храмы так и будут стоять разрушенные, народ-то не пойдет. Народ не пойдет к раскольникам. Как народ пойдет к тем, кто избил или убил нашего священника? К тем, кто сжег наш престол? Не пойдет народ. Просто будут стоять такие сооружения культовые. Ну, может, там будут, как в советские времена было – дом культуры сделают, спортзал. И так это будет печально… и если не будет радикальных событий и Украина будет существовать, соответственно, так и будет это какое-то время. Потом поколение пройдет, может быть, что-то отмотается. Это в лучшем случае.

И. Измайлов:

- Говорят, что у раскольников вообще не так много прихожан, чтобы обслуживать даже действующие соборы, в том числе, и Лавру. Или это не так? В последние десятилетия уже тенденция на громадное количество сект на Украине оказала свое влияние – и американских, и каких хочешь. И много говорилось о том, что вообще отток произошел. Вы по своим наблюдениям, по контактам в этой сфере что наблюдаете?

П. Островский:

- Во-первых, Украина до сих пор еще все равно как-то разделена на три части. Откровенно украиноязычная – западная часть, центральная и восточная, где идут боевые действия сейчас. Понятно, что там, где совсем запад, там больше греко-католиков – те, которые униаты, подчиняются они вообще не православию – это католики. Там, правда, очень много сект. И там тоже есть какая-то часть прихожан именно ПЦУ. Но я бы хотел заметить, что не прихожан, а людей, которые крестят своих детей в ПЦУ – вот в этой раскольнической организации. Есть огромная разница, когда ты постоянно участвуешь в таинствах – причащаешься, исповедуешься – составляешь, по сути, приход, общину. И люди, которые просто приходят ребенка покрестить. Вот в этом смысле количество людей, которые просто будут крестить, они вообще не разбираются. Честно говоря, и два года назад, когда только томос получила ПЦУ свой раскольнический, то есть, они никогда не разбирались. Что сюда идешь, что сюда…

И. Измайлов:

- Просто формальный ритуал сделать и все.

П. Островский:

- Ну да. Такое в России мы тоже можем наблюдать. Ребенка покрестили и все. В храм даже на Пасху некоторые не заходят уже.

И. Измайлов:

- Знаете, приходится слышать сейчас о том, что тенденции, которые оформились на Украине, а речь идет о человеконенавистнической идеологии нацизма, не столько там родились, но и тенденции таковы, что… кстати, вы упомянули советский период… ведь некоторые говорили, что вслед за сносом советских памятников начнется снос храмов. И, возможно, Украиной все не ограничится. Тем более, если посмотреть на так называемый цивилизованный запад, который вообще никак не реагирует на то, что сейчас происходит в Киеве, до этого не реагировал на захваты храмов, там-то давно уже в храмах квартиры, плитка – это элемент дизайна, мозаика может быть или икона какая-нибудь. Совсем другое отношение. Вот можно ли здесь с оптимизмом смотреть на то, что происходит? Рано или поздно там хунта и нацистская власть падет и все вернется или – нет, не вернется? Ведь вот даже на примере Донбасса уже выросло поколение, и выросло в том, в чем оно выросло, к сожалению.

П. Островский:

- Вот тут как раз по той причине, что новое поколение, оно очень часто идет в протест с предыдущим. И в данном случае вы хорошо заметили Европу, где тоже происходил достаточно такой серьезный откат в плане веры. Но, во-первых, не стоит сбрасывать со счетов мусульман, которые активно приходят туда со своей религией. Соответственно, после того, как мусульмане будут активно развивать свои общины и т.д., христиане тоже начнут опоминаться и, соответственно, я думаю, что будет еще возврат. И на западе, кстати, и в Европе – тоже. Просто когда люди, вот они в полной мере «насладятся» вот этим безбожием, своей такой либеральщиной, когда совсем плохо станет, пойдут… Знаете, это как реклама кислотно-щелочного баланса – сначала вниз, потом вверх. Так всегда это будет. Просто на таком протесте обратно все пойдет. У нас, кстати, вот вы вспоминали Советский Союз, ведь то же самое было. Правда, это недолго продолжалось, но когда Союз распался, был же в 90-е годы всплеск такой, народ двинулся в храмы. Жалко, что мы как-то на этой волне ничего не сделали глобально – это печально. Но это отдельный вопрос. Я думаю, что и в Украине тоже такое будет. Единственное только, чтобы было понятно, когда я говорю «что-то будет» - это не означает, что будет что-то через пять лет, через 10. Это запросто может быть и через 150, и через 200 лет. Но это будет. Посмотрите, например, историю Грузии православную. Грузия достаточно длительное время была под мусульманским владычеством. А потом при царице Кетевани вернулась в православие. Греция – православная страна – тоже находилась в запустении православном и был такой равноапостольный Косма Этолийский, который вернул в православие. Ездил буквально по селам греческим и рассказывал о Христе. И греки встрепенулись и вернулись в православие. Так что в этом смысле история такая уже была. Неоднократно. Думаю, что и сегодня такое возможно. По крайней мере, я оптимист. Я верю, что все-таки у христиан еще есть порох в пороховницах и не хотелось бы апокалипсиса уже прямо завтра.

И. Измайлов:

- Вот Папа Римский тут давеча заявил, что он готов подключиться и там каким-то образом помочь урегулировать. На ваш взгляд, есть такая возможность? Может оттуда какое-то давление оказаться? И какой интерес у Папы Римского?

П. Островский:

- У католиков всегда был один интерес – это чтобы больше людей пришло в католичество. Под любым соусом. Поэтому логику Папы Римского Франциска очень понимаю. Был бы я Папой Римским, действовал бы прямо как под копирочку. Понятно, что хочется католикам сказать – ребята, решайте свои проблемы, у вас их тоже много. В том числе, и в плане расколов, и разделений, внутри самой римско-католической церкви. Да и проблем там этических много, и так далее. По крайней мере, в православии сейчас хотя бы не обсуждается вопрос легализации однополых браков и всего остального, а у римо-католиков обсуждается. Конечно, слава богу, там консерваторы всячески это отстаивают, но, по крайней мере, проблем у них своих хватает, мне кажется. Понятно, что Папа Римский, как крупный политик, он выступает и как бы говорит такие слова, которые сам же точно знает – никогда не будут реализованы. Это просто слова. То есть, очевидно, что Папа Римский понимает, что никогда Римский Папа, пока он является католиком… нет, он может покаяться, кстати, православным, да, римским епископом, мы примем в православие, мы всех кающихся принимаем, соответственно, тогда, пожалуйста, конечно, вот он вернется в православие и там, посмотрим, может быть, выберем его в качестве третейского судьи. Но пока он не имеет отношения к православной церкви никакого, мы считаем, что католичество – это ересь. И в этом убеждено все православие. Это было бы как-то странно, когда у человека какие-то проблемы в квартире и мы решили позвать человека, который спортсмен, например, чтобы он решил наши проблемы. Спортсмен не имеет к нам отношения никакого.

И. Измайлов:

- Кстати, интересно, на ваш взгляд, а почему мы не слышим или слышим, но не слышим из других стран прихожан и священнослужителей, говорящих о том, что что-то не то происходит в Киеве, мягко говоря. Ну, хоть что-то говорящий по этому поводу.

П. Островский:

- Я думаю, что тут два момента есть. Во-первых, может, просто мы не знаем о том, что они говорят. Это вопрос к нашим СМИ, да.

И. Измайлов:

- Нет, ну, интернет есть… было бы желание, наверное…

П. Островский:

- Я думаю, что тут еще связано с тем, что люди все равно так или иначе смотрят свои источники информации и по опыту общения со своими друзьями, которые уж точно не будут меня обманывать, которые живут в Италии, в Швейцарии, в Америке, конечно, информация подается не так, как нам бы хотелось. И в этом смысле я вполне допускаю, что, например, о Киево-Печерской Лавре, о том, что прямо такие гонения, просто люди могут и не знать. В конце концов, помните, когда были всякие настроения с православными христианами в Сербии, в Черногории, мы, русские, об этом знали, потому что сербы наши братья, но целый мир тоже молчал. Вообще сейчас люди, мне кажется, из-за переизбытка информации живут по принципу «моя хата с краю». Некое такое печальное явление. Слишком много разных трагичных новостей. Тут и войны, и землетрясения, и ковид вот только пережили. Уже несколько замыливается. Вот, скажем, было землетрясение, погибло много людей и там монастырь какой-то у кого-то отжали - я думаю, что, может быть, жители какой-нибудь православной Греции даже и не знают значения Киево-Печерской Лавры для нас. То есть, для них это просто монастырь. Это для нас значимая святыня, а для них, может, это вообще ничего не значит. Так что здесь слишком много причин может быть.

И. Измайлов:

- Кстати, о святыне. О самой Киево-Печерской Лавре. Мы сейчас сделать ничего пока не можем, да, в этой связи, но вот вы упомянули, что это для нас. Какая судьба у самой Лавры, как вам кажется? То, что осквернили – это понятно, там уже и пляски они проводят, и языческие обряды… но сама святыня выстоит? Кстати, даже мы, проводя специальную военную операцию, все удары точечные и много говорилось о том, что не дай бог, конечно, потому что это святые места, и очень большая проблема, как с этим быть. А вот там может такое случиться, что разрушат, сожгут, еще что-то, или не пойдут на это?

П. Островский:

- Есть такой анекдот. Люди пришли к священнику и говорят – батюшка, освятите, пожалуйста, нашу квартиру, чтобы из квартиры вся нечисть ушла. И священник говорит: «А сами потом где жить будете?» В данном случае я к тому, что все-таки святость места определяется святостью жизни тех людей. Которые там живут. Киево-Печерская Лавра уже переживала закрытие, в том числе, во второй половине советских времен. Мы можем сейчас посмотреть, в каком состоянии она была передана 30 лет назад. Она была очень некрасивая, так скажем. То есть, все было порушено, ну, неприятно было. За 30 лет монахи, в том числе, с пожертвованиями всех православных всего мира сделала Лавру благолепной. Если мы берем самый худший вариант, что сейчас вот Лавру закрыли, монашеская жизнь угасает, службы там не пойми как будут проходить и все приходит в запустение, значит, Лавра будет стоять в запустении, пока туда не вернется православие. А когда вернется православие, когда начнутся службы, сразу появится свет и она сразу вернет свою святость. А когда будет находиться в запустении, то еще в Священном Писании сказано, что на святом месте может быть мерзость запустения. Такое, пожалуйста, вот любой человек, если знает, где стоит порушенный храм, в том числе, в России – зайдите, посмотрите. Вот так глаза закройте, представьте, как это было там 100 лет назад – иконы, батюшка, люди стоят. Была святость. Закончилась. Ну, восстанавливаем. У нас, слава богу, в России активно сейчас ведется работа по восстановлению порушенных святынь. Так что, я думаю, что ничего хорошего с Киево-Печерской Лаврой сейчас не будет.

И. Измайлов:

- Спасибо большое. Священник Павел Островский, настоятель Георгиевского храма в Нахабино был с нами на связи.

Сегодня с нами Роман Силантьев, руководитель правозащитного центра Всемирного русского народного собора, профессор Московского государственного лингвистического университета. Роман Анатольевич, здравствуйте.

Р. Силантьев:

- Добрый день.

И. Измайлов:

- Что происходит сейчас на Украине, в Киеве, как вы трактуете события вокруг Киево-Печерской лавры? С другой стороны, хотелось бы немного шире взять вопрос. О христианстве на Украине, какое будущее, и есть ли вообще будущее христианства, православной церкви на Украине или Киев последовательно доведет свое дело до конца?

Р. Силантьев:

- Знаете, если мы позволим, они действительно доведут до конца, как минимум, уничтожат Украинскую православную церковью, а в перспективе, я думаю, и все христианство там сильно пострадает, поскольку они выбрали своей религией неоязычество. Вот эта новая украинская религия, религия ненависти, она базируется на языческих ценностях. Из этого следует, что христианству места в этой стране не останется. Смогу ли они это сделать, зависит ровно от нас.

И. Измайлов:

- А что мы можем здесь сделать?

Р. Силантьев:

- Мы можем вернуть эти территории себе и проблему эту закрыть. Если мы их себе не вернем, они это сделают.

И. Измайлов:

- Вы имеете в виду вернуть вообще, надо поставить такую задачу, или это надо сделать срочно и быстро?

Р. Силантьев:

- Я не думаю, что это надо сделать ценой дополнительных потерь, но это делать надо. Как это сделать лучше, я думаю, это военачальники решат, но без этого – никаких вариантов.

И. Измайлов:

- Я к чему? Последние 8 лет мы наблюдали на примере Донбасса и вообще всей Украины, что выросло поколение, то есть люди, родившиеся в 2014-м, сейчас уже они прошли детские сады с неонацистским оболваниванием, начальную школу, и они много в чем убеждены, много чего не знают. И пока мы будем освобождать всю Украину, не может статься, что мы потеряем там последних сторонников, которые были? Часть кинут на фронт, они там погибнут, часть они вырежут в подвалах просто, часть уедет куда-нибудь.

Р. Силантьев:

- Я думаю, это обратимо. Пример – наши взаимоотношения с чеченцами. Надо сказать, 20 лет назад отношения совсем другие были, и значительная часть населения Чечни русских, мягко говоря, не любила. Но потом удалось помириться и теперь вместе воюем, притом, что все-таки чеченцы и славяне, и религия у них другая. Да и те же немцы в Третьем рейхе после победы над Гитлером довольно быстро в себя пришли, и многие из них стали нам искренними друзьями. То есть можно людей быстро переформатировать против нас, но это, слава богу, обратимо, их можно переформатировать и к исходным настройкам. Но это зависит от нас самих. Те люди, которые сейчас остались на освобожденных территориях, они наших взглядов придерживаются, хотя многие из них раньше этих взглядов не придерживались.

И. Измайлов:

- А что мы можем сущностно-глубинно предложить народу на Украине? В принципе с вашими словами, наверное, не поспоришь, потому что тысячелетняя история нашей страны в том, что те, кто против нас одно время воевал, потом мы все вместе живем и друг друга не различаем совершенно никак, мы все – один народ. Сейчас что предложить Украине в идеологическом, что ли, смысле?

Р. Силантьев:

- Мы, собственно, делаем свое дело, мы защищаем традиционные ценности, мы соблюдаем правила войны. Когда сейчас с Украины массово обзванивают наших граждан, деньги у них вымогают, детей к самоубийству подстрекают, и это имеет массовый характер, у нас более миллиарда таких звонков оттуда поступило, десятки тысяч людей там этим занимаются, пенсионеры у нас сотнями тысяч от них пострадали, детей погибло более 400 в этих спровоцированных суицидах, но мы, слава богу, так в отношении них себя не ведем. Мы не убиваем их детей, мы не звоним их пенсионерам, чтобы они поджигали их военкоматы и машины, мы честно воюем, и это люди видят. Они все правила и все этические нормы давно преступили, они воюют с нами на уничтожение. Мы все-таки не опустились до их уровня и не опустимся. И даже этот факт нормальными людьми высоко ценится.

И. Измайлов:

- Вы говорите, надо Украину вернуть полностью, от западной ее части до Харькова. Или вы считаете, что как-то частично. На ваш взгляд, как?

Р. Силантьев:

- Конечно, хотелось бы вернуть всё, ну, как минимум – отбить центральную часть.

И. Измайлов:

- Возвращаясь к лавре, к христианству. Это события последних нескольких лет, то, что происходит с храмами, с христианством, или это вообще давнишняя история? Можно сказать, что мы сами прозевали в какой-то момент, когда надо было реагировать? Вообще мы о чем думали сами?

Р. Силантьев:

- Ну, у нас большевики активно это делали, до них это делала Австро-Венгрия. В принципе ненависть к русским в советский период в полный рост разжигалась, и до войны, и после войны. Был такой процесс коренизации, когда людей насильно записывали в украинцы, заставляли учить украинский язык, а те, кто его не учил, были репрессированы, в лучшем случае с работы выгоняли. Советская власть во время Гражданской войны за большие деньги учебники закупала по украинизации, еще австро-венграми сделанными. То есть ненависть к русским в основном шла по этой линии, и вовсе не вчера это появилось. То есть эти все бандеровцы не появились при Януковиче, Ющенко и уж тем более Порошенко, они все были в советское время, когда помиловали людей, которые карателями служили у фашистов и массовые убийства совершали, когда вообще эту тему не поднимали. Все это было в советское время, и мы просто пожинаем плоды этой советской политики. Честно говоря, более дурацкой межнациональной политики в мировой истории не было, чем она была у советской власти.

И. Измайлов:

- Именно при советской власти все народы жили под одним небом, не грызясь между собой, у каждого была возможность развивать национальную культуру, коей не было после 1991 года и до советского периода. А главное, что в разговорах о советском периоде не смешиваемся ли мы с тем, что транслирует нам Киев о том же самом советском периоде?

Р. Силантьев:

- Наш президент сказал, что Украине не только денацификация нужна, но и декоммунизация. И не надо об этом забывать. Ничего хорошего в советском периоде для дружбы народов не было. Народы между собой дружили не сильно, и регулярно грызлись, как вы заметили. И русофобия присутствовала, армяно-азербайджанские трения и много чего еще. Армения с Азербайджаном в советский период между собой воевать начали.

И. Измайлов:

- Русофобия в советский период?

Р. Силантьев:

- Конечно. Русские у нас самый пострадавший народ, но не только русские у нас пострадали. Поэтому вряд ли стоит это брать за пример и восстанавливать. Не было там никакой на самом деле дружбы народов. Сейчас в России ситуация гораздо более здоровая на этой почве, хотя тоже есть некоторые вопросы, которые хотелось бы оптимизировать.

И. Измайлов:

- Сейчас более здоровые, чем в советский период?

Р. Силантьев:

- Конечно.

И. Измайлов:

- Мы немного от темы отклонились, хотя то, что вы говорите, мягко говоря, вызывает много вопросов. Возвращаясь к Киево-Печерской лавре. Какое будущее у лавры, на ваш взгляд? Вы говорите, вернуть Украину было бы здорово, но пока этого не происходит, можно ли что-то еще сделать здесь? И как вы трактуете ту политику, которую Киев проводит против священнослужителей сейчас?

Р. Силантьев:

- Предсказуемая политика, естественно, враждебной считается Украинская православная церковь киевскому режиму. И даже попытки как-то отмежеваться от Москвы, от Московского Патриарха никак эту ситуацию не поменяли.

И. Измайлов:

- А почему она враждебна для них?

Р. Силантьев:

- Ну, потому что собирались наиболее адекватные люди на Украине. Все-таки Украинская православная церковь Московского патриархата, а не просто Украинская православная церковь. Естественно, они – агенты Кремля, враги, подполье и т.д. Она была сразу обречена, еще в 2014 году надо было все ценности оттуда вывозить в Россию, а не ждать, пока фашисты в полную силу войдут. Вот они дождались. Очень печально.

И. Измайлов:

- Украинская церковь Московского патриархата равно православие на Украине? То есть с изгнанием УПЦ какие перспективы? Что это за раскольники? Кто у них… Даже некорректно говорить «приходы». Как правильно сказать? Кто их аудитория?

Р. Силантьев:

- Это те люди, которые и в других раскольнических организациях состояли, например, в Киевском патриархате Украинской автокефальной православной церкви. Это те люди, которых, по сути, туда насильно загнали, то есть просто сказали им: мы вас в храм не пустим или это будет храм ПЦУ. Кто-то из духовенства на их сторону перешел, хотя массового характера это не имело, кто-то из прихожан. Ну и вообще стоит вопрос: если хочешь быть православным, вариантов у тебя особо нет.

И. Измайлов:

- Роман Анатольевич, если говорить о событиях, которые привели к тому, к чему сейчас привели, последние тридцать лет, с 1991 года, что происходило с церковью на Украине? С одной стороны, как с институтом, с другой стороны, как с прихожанами его? Громадное сектантство мы видим. Сейчас много информации с возвращенных на историческую родину территорий. Тонны литературы, даже в маленьких поселках присутствовали огромные залы, вокруг этого огромные деньги крутились. И все это потихонечку вымывало особенно подрастающее поколение из традиционных конфессий. Почему так происходило?

Р. Силантьев:

- Мы не владеем точной информацией, что там происходит в статистическом разрезе. Мы не можем отправить экспедицию, свой соцопрос провести. Боюсь, неизвестно, что творится. Да, конечно, стало больше сектантов, стало больше неоязычников. В армии у них моду на неоязычество определили, это подразделение «Азов» языческое.

И. Измайлов:

- Запрещенная в России террористическая организация.

Р. Силантьев:

- Глава ВСУ с языческими браслетами, где не только фашистская символика присутствует. Это теперь у них модный тренд в армии. А значит, скоро это будет везде. Армия и задает моду в обществе. А Украинская православная церковь, что можно сказать, с одной стороны, конечно, жалко, а с другой стороны, и ее вина в этом есть. Они все эти десятилетия как-то неплохо себя чувствовали, денежка была, уютно служили. И при этом не особенно возвышали голос против идущих процессов, когда крепли фашисты, крепли сектанты, когда русофобия продвигалась. Типа, подумаешь, русофобия, мы же особый украинский путь. Даже у нас, помните, священники украинские приезжали и бандеровские песни пели. Типа, у нас такая культура. Вот мы не москали. Вот доигрались с этим. И вместо того, чтобы сразу уйти в оппозицию властям, пытались с ними договориться. Хотя прекрасно понятно, что договориться было невозможно.

И. Измайлов:

- С другой стороны, как уйдешь в оппозицию, когда к тебе придут, к твоей семье, и дальше все предсказуемо?

Р. Силантьев:

- А что делать? У нас ведь никто не обещал, что если ты станешь священником, митрополитом, у тебя будет мирная кончина. У нас многие люди насильственно с жизнью расстались при большевиках, например. Многие наши священники сейчас погибают. У нас уже семь священников погибло на войне Русской Православной церкви, которые туда поехали окормлять наших военнослужащих. Поэтому, честно говоря, наблюдать трусость и предательство со стороны руководства Украинской Православной церкви неприятно. Честно говоря, они заслужили то, что сейчас происходит.

Да, очень много нормальных людей оттуда к нам переехало. Такая была возможность, поэтому там нет какого-то подполья, каких-то партизанских отрядов. Эти люди стали гражданами России уже по большей части. А их несколько миллионов на самом деле. Их не так мало. А те, кто остались, у них еще остается возможность к нам приехал. Я думаю, мы их примем.

И. Измайлов:

- Неоязычество, о котором вы говорите, было и сейчас довольно мощно легло в основу всего этого нацизма, который захватил Киев и всю Украину. Но это уже неоязычество идеологическое, серьезное, глубокое, с ритуалами, злобное, содержательное, какое угодно. Каким было православие на Украине? Может оно сейчас перезарядиться? Мы видим, что процесс происходят не только на Украине, но и всюду церковь утрачивает влияние, к сожалению.

Р. Силантьев:

- Все это могло быть и у нас, если бы у нас не Путин был президентом, а Немцов или Навальный. То же самое было бы и у нас. Господь все-таки нас от этого сохранил. У нас тоже эти неоязычники есть. И раскольники у нас есть, и сектантов у нас хватает. Но мы с ними боремся, мы не считаем, что это нормально. Многие наши товарищи туда уехали. Те, которые были за русских и на «Русские марши» ходили, сейчас нас убивают на стороне хохлов. Что тут скажешь?

И. Измайлов:

- Все-таки их единицы, таких отморозков?

Р. Силантьев:

- Сотни неонацистов туда уехали, я думаю, на тысячи идет счет. Этим, кстати, они нашу ситуацию улучшили. Они были-то у нас, мы создали им такие условия, чтобы они уехали, а не ходили тут маршами. Да, основу неонацизма составляет именно неоязычество. Причем в германской форме, вотанизм эта религия называется. Не вчера она появилась. Известно, кто ее создал, в Америке такой Дэвид Лейн, который придумал это число 14/88 известное. Он пытался на базе христианских сект создавать обоснование неонацизму, но понял, что даже извращенная форма христианства для этого не подходит. Только язычество в такой форме, которое позволяет убивать людей только потому, что они чужие, например. Этого достаточно. Мы для них все чужие, все москали, всех нас надо убить. Что они, кстати, и делают, особо не стесняясь. Поэтому понятно, чем все кончится. Перспективы у них плохие.

И. Измайлов:

- У кого?

Р. Силантьев:

- У братского украинского народа. Страна обречена.

И. Измайлов:

- Тогда то, о чем мы с вами говорим, такая локальная украинская история? Или это Украина сначала, а дальше со всеми остановками, неизбежно она расползется на соседний так называемый цивилизованный западный мир, у которого память свежа еще? И получим мы все то же самое и дальше? Европа молчит о событиях в Киево-Печерской лавре, радостно потирая ручки.

Р. Силантьев:

- Когда в стране побеждает религия ненависти, как это происходит на Украине, это кончается тем, что уничтожение с ними тоже начинает воевать. С ними договориться нельзя. Поэтому закончится это для них плохо рано или поздно. И никуда мы не денемся, мы с ними не помиримся. Мы не смиримся с такими соседями. Будем воевать на уничтожение, раз никакого варианта более нет. Но закончится это для них плохо, не они же нас победят, а мы их. Нам выбора не оставили.

И. Измайлов:

- Дальше это переползет на Польшу, на Германию, на Францию? Или эта история закончится на Украине?

Р. Силантьев:

- Так это во всем западном мире. Сейчас там неоязычество в форме сатанизма. И наблюдается он там в полный рост.

И. Измайлов:

- С христианством в Европе тоже все довольно печально. При этом постоянное недовольство уже местных жителей в Европе ценами, условиями. Это будет приводить к тому, что будут требовать твердый кулак всюду?

Р. Силантьев:

- Очень часто побеждают популисты, у которых есть очень простые рецепты решения ситуации. Или буржуев всех вырезать с дворянами, или вырезать всех жидов с цыганами. И начинать на соседей нападать. Все это мы проходили, все это может вернуться. А почему бы и нет? Не победили мы, к сожалению, фашизм в 1945 году, никуда он не делся. Новые формы более опасные приобрел. Поэтому, да, боюсь, что это все быстро не кончится.

И. Измайлов:

- С нами был Роман Силантьев, руководитель правозащитного центра Всемирного русского народного Собора, профессор Московского государственного лингвистического университета.