Будет ли банковский кризис в США. И если будет, то чем грозит нам
Е. Беляков:
- В студии Евгений Беляков. Будем обсуждать как макроэкономические темы, так и темы, связанные с нашими личными финансами. Наш сегодняшний гость разбирается и в том, и в другом. Алексей Марков, кандидат экономических наук, частный инвестор, автор книги «Хулиномика».
Ждет ли нас кризис, дефолт и прочий финансовый ад в этом году?
А. Марков:
- Думаю, что основной кризис, дефолт и финансовый ад мы уже пережили. И не раз. И в этом году я ничего очень плохого не вижу. Впереди просто что-то не очень хорошее, но не могу сказать, что у нас какой-то ужас вперед. Мне кажется, ужас уже позади.
Е. Беляков:
- Наши американские «партнеры» переживают банковский кризис. Говорят о повторении 2008 года. Нет опасений, что это разрастется во что-то более масштабное?
А. Марков:
- Опасения есть. За американцами европейским банкам тоже поплохело. Сначала мы видели крах Credit Suisse, а это один из самых больших европейских банков. В Швейцарии он был вторым. Даже правительству Швейцарии пришлось делать какие-то важные заявления о том, что все будут спасены, всё будет спасено. Начались продажи региональных отделений в разных странах. Банк прекращает свое существование, хотя у него история больше ста лет. Довольно важный европейский финансовый институт.
Немецкий самый большой Deutsche Bank – и инвестиционный очень большой в мире, и как системообразующий банк Германии, ему тоже поплохело. Есть такой финансовый продукт – кредитные дефолтные свопы. Так называемая страховка от невыплаты по кредиту, по облигациям, по займам. Эта страховка за последние несколько дней подорожала довольно сильно. Инвесторы начали бояться, что Deutsche Bank тоже окажется несостоятельным, и начали покупать страховку. Эту страховку можно использовать как индикатор.
Почему такая высокая страховка? Потому что возрос риск невозврата этих займов. И инвесторы волнуются. Это прямой признак того, что дела там не очень хорошие. Такие страховки используются в основном на очень крупных кредиторов, на банки, на правительства, на государственные займы. Инструмент важный, очень понятный дериватив, на который надо обращать внимание.
Е. Беляков:
- Из-за чего это все произошло? Началось с поднятия учетной ставки Федрезерва США.
А. Марков:
- И что-то пошло не так. Вроде бы уже нет такой риторики, что Федрезерв будет поднимать ставку и дальше. Потому что американские налогоплательщики заволновались, у которых средства в банках зависли даже пропали. В банках вроде не пропали, но акции американских банков очень сильно упали. Облигации, особенно небольших региональных банков, которые присутствуют всего в нескольких штатах, сначала упали на 30-40 %, потом вроде как Федрезерв за них вступился, они выросли обратно. Но кризис налицо, проблема налицо.
Началось это, конечно, не с повышения ставок, а гораздо раньше, с ковидного послабления. Напечатали на борьбу с ковидом так много денег, в том числе и гражданам их раздали, и банкам, чтобы поддержать в трудное время. И девать деньги стало некуда, они стали очень дешевы. Кредиты реально можно было взять под 0 %, в Европе доходило до того, что люди должны были платить за то, что банк держит их деньги. Ты приносишь в Норвегии или Швейцарии 100 тысяч долларов, франков или евро, а тебе в конце года дают минус.
Это привело к тому, что риск того, что деньги в банке у вас конфискуют, на который мы никогда не закладывались, он внезапно сработал. И теперь его тоже надо принимать во внимание. Есть надежность американского правительства как очень важного, крутого, сверхнадежного заемщика, который платит очень мало процентов по своим кредитам, потому что они очень надежные. Речь шла об 0,5-1 %, под такие проценты можно было вложить свои деньги, если ты хочешь инвестировать в надежнейший инструмент в виде американских трежерис.
В те времена, когда денег было очень много, их надо было куда-то девать. И не очень опытные банки, которые, может быть, забыли про кризис 2008 года, кто-то о нем и не знал… Была комичная история, когда один из топ-менеджеров Silicon Valley Bank успел поработать и в Lehman Brothers до его падения в 2008 году, а до этого еще успел поработать аудитором в Arthur Andersen, когда тот аудировал Enron, то есть полный набор у человека.
Так вот, американские региональные банки в этот период, когда денег было очень много, полтора-два года назад, собирали депозиты не с простых людей, а с непростых, со стартапов, которые могли привлечь запросто несколько миллионов долларов, с венчурных капиталистов. Если даже учесть, что у них есть по вкладам страховка, у нас 1,4 млн. рублей, а у них 250 тысяч долларов. И они защищены Американским агентством по страхованию вкладов – FDIC на 250 тысяч долларов. Но там речь шла о суммах гораздо больше. У стартапа могло быть на счету и 10, и 20 млн. долларов. И даже если у стартапа не было счета, счет был в другом банке, но у ваших клиентов в Silicon Valley Bank, у ваших вендеров, которые вам что-то обещали поставить, вы им заплатили за работу, за сервис, за мебель, за компьютеры, за облачное хранение, а вам не могут оказать стартап-услугу, потому что у них деньги замерзли в Silicon Valley Bank. И цепочка закручивается дальше. И эта страховка на 250 тысяч особо ни на что не влияет, если речь идет о миллионах.
Е. Беляков:
- Байден вышел и сказал: мы всем всё вернем.
А. Марков:
- Среди ночи разбудили, между прочим.
Е. Беляков:
- На месте других банков что я буду делать? Да ничего. Я пойму, что и меня, скорее всего, спасут. На всякий случай продам акции своего же банка, но свою политику вряд ли буду сильно менять.
А. Марков:
- И кому-то от этого сделалось обидно. Банк принимал очевидно неправильные решения во время кризиса. Они собирали деньги с клиентов. У них нет практики депозитов, как у нас. У них очень мало людей держат деньги на вкладах, потому что очень низкая процентная ставка. Население деньги не депозитах не приучено держать. Потому что процент 0,25 годовых тебе оплачивает банк.
Е. Беляков:
- Сейчас разве не поднялся?
А. Марков:
- Ну 1,5-2 %. То есть у них все вклады в банк были не срочные, а до востребования. Их без проблем можно вынуть в любой момент. У банка есть куча обязательств в виде счетов до востребования, которые они должны выдавать по первому требованию. А вложены они в американские бумаги под 0,5 %, под 1 %. На банковском инвестиционном сленге это называется «собирать мелочь перед паровым катком». Ради того, чтобы заработать 0,5 %, банки идут на довольно большой риск. Когда денег в системе много, когда нет риска – все в порядке, это бесплатные 0,5 %, которые тебе капают, потому что они от надежнейшего заемщика в мире.
Федрезерв начинает повышать ставку, потому что инфляция вдруг разогналась, потому что напечатали слишком много денег. Повышается ставка. Если вы выпустили облигации, они дают, условно, 1 % годовых, и тут ставка становится 2 % годовых. Это означает, что американское правительство на следующий свой заем должно отдавать уже не 1 %, а 2 % всем инвесторам. Что происходит с облигациями, которые давали 1 %? Они становятся вам не очень нужны. Вы их тут же продадите и деньги вложите под 2 % в новые выпуски. Те акции, что вы продали, падают. И у банка, который имеет на балансе огромное количество надежнейших облигаций под 0,5-1 %, облигации начинают дешеветь. И это происходит не внезапно, а планомерно в течение нескольких месяцев. Уже год они повышают ставку. У них была стратегия, и они ее придерживались.
Люди видят, что на балансе у какого-то Silicon Valley Bank или его сородичей огромное количество трежерис, которые начали дешеветь. Это означает, что его активы уменьшаются. И это происходит планомерно, без перерыва. Девять месяцев подряд активы уменьшаются. Значит, они стали меньше, чем у банка вкладов до востребования. И самые прыткие говорят: давайте мы заберем оттуда свои деньги, пока что-то не приключилось. Это не очень страшно с точки зрения абсолютных цифр. Когда американские трежерис подойдут к погашению, американское правительство заплатит по ним, проблем не будет. Но люди пришли за деньгами сейчас, которые больше всех заволновались. Начинают забирать свои вклады до востребования.
Банку нужно продавать свои подешевевшие облигации в рынок. Как только они продали, у них зафиксировался убыток, еще больше клиентов заволновалось: а у банка деньги не кончатся? Чем больше клиентов заволновалось, тем больше набежало. В итоге это все превратилось в обвал за три дня.
Е. Беляков:
- Крутой стартаперский технологичный Silicon Valley Bank столкнулся с классическим явлением как набег вкладчиков.
А. Марков:
- Причем этот набег был абсолютно рациональным. Банк собирал мелочь перед паровым катком. Каток ехал и начал приближаться. Вкладчики говорят: давайте мне мои деньги, пока каток не наехал. Вот он и наехал.
Е. Беляков:
- Были конспирологические версии, что это технологическое лобби показало Федрезерву знак, что они сговорились, забрали деньги из одного банка, обрушили его. Федрезерв, начинай обратно снижать ставку.
А. Марков:
- Я вообще люблю криптоверсии. И эта вполне заслуживает доверие. Я слышал версию, что первыми были израильские стартапы, которым ребята сообщили, что дела у банка плохи. Как только они начали набегать, у банка действительно дела стали плохи. Так все и завертелось.
Е. Беляков:
- Сейчас все утихло?
А. Марков:
- По итогам этой финансовой спецоперации 500 млрд. долларов стартаперы и простые вкладчики из региональных банков забрали и отнесли в большие американские федеральные банки. Вопрос – чей был заговор, кому это было выгодно? Естественно, выгодно большим банкам, в которые клиенты мелких банков унесли деньги.
Е. Беляков:
- Как вся эта заварушка в Америке может отразиться на нас?
А. Марков:
- Есть мнение, что никак. У нас большой опыт и у банков, и у вкладчиков делать набеги. Банки банкротятся в случае чего, потому что мы пережили гораздо больше кризисов – и в 2014 году, и в 2008-м, и в 1998-м. Я имел честь работать в «Гута-Банке», когда произошло нечто похожее. Там были ошибки в управлении активами. Это был где-то 2004 год. Тогда повалились мелкие банки. Хочется верить, что у нас банкиры так не делают. Но у нас и не было периода настолько дешевых денег, настолько стабильного повышения ставок. У нас был резкий скачок после начала СВО, когда до 20 % повысили ставку, но довольно быстро ее и опустили. Центробанк у нас действует довольно грамотно. Как я понял за этот год, он выполняет поручения. Кому-то они могут нравиться из наших элит, олигархов, промышленников, но у банка есть стратегия, и он ее придерживается. И здесь наш Центробанк и Эльвиру Набиуллину надо похвалить, она со своей работой справляется блестяще.
Другое дело, что установки кому-то могут не нравиться. Мне никогда не нравилось, что у нас Центробанк следит гораздо больше за инфляцией, чем за безработицей, за курсом валют, за количеством денег в системе, которое у нас все еще низкое, особенно если сравнить с Китаем. Но у Центробанка просто нет такой задачи. Я этого довольно долго не понимал. Но у них была задача, с которой они хорошо справляются.
Е. Беляков:
- Последний год, несмотря на санкции, ограничения и все остальное, ни один банк не упал.
А. Марков:
- Всем помогли.
Е. Беляков:
- И до этого говорили: а давайте ставку опустим до 3-4 %. В наших реалиях нынешняя ключевая ставка – это то, что нужно?
А. Марков:
- Мне кажется, что нужно ниже, но не намного. Но я не специалист по макроэкономике, это мое мнение диванного эксперта. И должна быть некая установка, риторика такая, что она будет медленно снижаться, более четко, чем сейчас. Но я не буду давать советы.
Е. Беляков:
- У Центробанка десятки моделей, которые они рисуют.
А. Марков:
- Я уверен, что там работают профессионалы. И это один из немногих квазинезависимых институтов, который у нас в стране работает хорошо.
Е. Беляков:
- Падение экономики в России в любом случае есть. Если смотреть по разрыву между доходами и расходами, у нас дефицит усиливается. И мы не Америка, занять кучу миллиардов под низкие ставки мы не сможем. Нам нужно будет выгребать самостоятельно. Как это правильнее сделать? Как перенастроить налоговую систему, чтобы нам с минуса на плюс выскочить?
А. Марков:
- Думаю, что здесь дело не в налогах, с минуса на плюс только налогами не выйти. Президент на днях сказал, что часть нелегитимных санкций против нашей страны все-таки работает. Уже наметилась тенденция на прогрессивное налогообложение физических лиц. У нас уже не просто 13 %, а есть еще и 15 % новый налог. Это шаг в правильную сторону. Разница невелика. Я бы сделал гораздо больше уровней. Хотя нельзя у людей, как в Европе, отбирать половину заработанного. В некоторых европейских странах реально половина отбирается свыше какой-то суммы, чтобы снизить расслоение. Да, расслоение нужно снижать. Но мы видим, что оно у нас за последний год очень резко снизилось, в том числе и потому что многие выбрали призыв в армию по контракту и получают солидные деньги, которые они бы не могли заработать на гражданке. Таким образом самые бедные слои населения поддерживаются.
Как бы мы ни относились к спецоперации, но для экономики это хорошо, что нищих, бедных становится меньше. Это хорошо даже для богатых. Масса исследований, что даже богатым людям выгодно, когда вокруг нет бедных, когда с них берется какая-то большая часть их дохода и распределяется. Там множество факторов, которых мы не видим сверху. Не просто раздать деньги бедным. Там меньше детская смертность, меньше суицидов, меньше преступности, больше доверия в обществе. Богатый человек, когда вокруг него нет нищих, благодаря тому, что он платит большие налоги, он тоже получает какие-то выгоды, просто это надо до людей доносить.
Е. Беляков:
- Мне кажется, богатые люди это не сильно понимают. Законопроекты о введении прогрессивного налога по пять штук в год вносят в Госдуму, потом отклоняют. Депутаты, которые зарабатывают 300-400 тысяч в месяц, думают: нет, зачем? Это же на нас самих отразится. Мне кажется, что это тормозится на таком банальном бытовом уровне.
А. Марков:
- Может быть, ты и прав, что они сами себе не хотят снижать заработки. Нор НДФЛ у нас совершенно не системообразующий налог, в отличие от других стран, где он имеет важное значение для бюджета. У нас самое большое значение у НДС и НДПИ. Но есть еще новое политическое обстоятельство. У нас есть теперь партнер и соратник – Китай. Там прогрессивная ставка. И там этих рамок шесть или семь. И при этом по индивидуальному благосостоянию Китай довольно близок к России. С подачи наших новых восточных партнеров мы могли бы свой Налоговый кодекс начать двигать в ту сторону, чтобы стать более-менее похожими. А может, в конце концов объединиться в великое союзное государство, я шучу. Но шаги в ту сторону делать можно. И такая подвижка налоговых систем друг к другу - вполне шаг в правильную сторону.
Е. Беляков:
- А какая верхняя ставка может быть для самых богатых?
А. Марков:
- Нельзя отбирать больше половины, в этом я глубоко уверен. Верхняя ставка может быть процентов 45. Но тоже не надо цепляться к словам, это не значит, что завтра ее надо сделать. Надо сделать, что у нас будут ставки, 13, 15, 17, 19, 21 и они будут 20 лет расти по 0,5 % в год или по 1 %. Все должны знать, что налоги будут расти, как они будут расти. Это будет происходит по такой схеме, и рано или поздно налоги станут похожи на китайские налоги, например.
Е. Беляков:
- Есть версия: давайте сделаем прогрессивную шкалу, с богатых будем собирать больше, а с бедных до какого-то уровня вообще не будем собирать.
А. Марков:
- Были американские исследования, что с какого-то момента надо людям доплачивать. И это не должно быть пособие по безработице, чтобы у человека был стимул работать. Чем больше человек работает, тем больше ему должны доплачивать. Что-то вроде отрицательного налога до какой-то границы. Минимальная зарплата не должна никаким налогом облагаться. Я в этом абсолютно уверен. И до медианной зарплаты тоже ставка может быть меньше 13 %.
Е. Беляков:
- Куда вкладывать деньги? У нас много инвесторов, 30 трлн. рублей лежит на банковских вкладах, суммы достаточно большие. Нужно понимать, как с ними обращаться. Какой прогноз по рублю на этот год?
А. Марков:
- Сальдо платежного баланса у нас снижается. Летом мы не особо много импортировали, но очень много экспортировали. Тенденция такая, что без импорта нам не обойтись. А экспорт уже Европа нам зажала довольно сильно. В Азию пытаемся что-то продавать, но там есть затыки и транспортными системами. Не можем продать столько, сколько хотим. Вроде у нас есть какой-то тайных флот, который чего-то возит, то ли он греческий, то ли он российский, то ли индийский, который нефть возит. Какой-то экспорт у нас будет. Но очевидно, что его душат. Импорт нам тоже нужен для разных целей, часть из которых мы и не знаем. Я не вижу, как платежный баланс будет улучшаться.
Е. Беляков:
- Это разница между доходами от экспорта и расходами на импорт.
А. Марков:
- Мы хотим тратить. Машину негде купить. Мы можем купить только китайские машины, да и то втридорога, по сравнению с Китаем. А спрос есть даже на машины втридорога. Потому что европейских нет, японских и корейских – непонятно как, американских - тем более.
Е. Беляков:
- К чему это приведет?
А. Марков:
- Рубль будет ослабляться. Вопрос – насколько сильно и резко. Я думаю, что это будет достаточно плавно. Но будет.
Е. Беляков:
- А верхнюю планку можем назвать?
А. Марков:
- Думаю, что верхней планки нет. Увидим ли мы 200 рублей за доллар? Конечно, увидим. Вопрос – когда. В этом я не сомневаюсь абсолютно, но в этом году это будет или через десять лет, это я вам сказать не могу.
Е. Беляков:
- Большинство экспертов сходится, что по чуть-чуть будем. Можно вложиться в доллар, но здесь будет упущенная прибыль в виде 8 % годовых по рублевым вкладам. Ослабление рубля превысит эти 8 %?
А. Марков:
- Здесь не угадаешь. Есть еще один фактор, который тоже надо учитывать. Доллары держать становится неудобно. И наши банки, и иностранные регуляторы говорят: давайте не дадим мы проклятой России пользоваться долларами, будем их душить. Так это и происходит. Все меньше банков открывают вам счета, дают вам вклады, на бирже их все труднее продать-купить. К счастью, другие валюты у нас тоже появляются. В какой-то момент у нас объем торгов по юаню превысил долларовый.
Е. Беляков:
- Как относитесь к страхам людей по поводу перспектив нашей экономики и их влиянию на инвестиционное поведение?
А. Марков:
- Страхи надо поделить на две категории – обоснованные и необоснованные. Без риска заработать не получится. Без риска у нас есть только вклады, застрахованные только на 1,4 млн. Все, что выше, уже появляется риск. Вместе с тем народ у нас настолько пуганый, что риск брать на себя боится. Люди смотрят в сторону квартиры под сдачу. Кто-то купил квартиру, ее не успели достроить. Кто-то купил квартиру, уехали все арендаторы, ее невозможно сдать. Это поверье, что недвижимость у нас только растет. Я надеюсь, люди запомнят этот год. Недвижимость у нас не только растет, она, бывает, и падает. И это совершенной неожиданностью становится для инвесторов. Я вообще за диверсификацию, за разные классы активов в инвестиционном портфеле.
Е. Беляков:
- А какие еще могут быть?
А. Марков:
- Базовые – акции, облигации. Уже становится понятно, что, несмотря на всю пользу мировой диверсификации, иностранные акции в любом виде держать становится в своем портфеле довольно сложно, неудобно. И непонятно, чьих обязательства мы на самом деле держим, кто нас может их лишить в любой момент. У нас есть китайские акции, Гонконгская биржа торгуется. Но акции хранятся в американском депозитарии. Вроде ты купил компанию китайскую, а тебе дядя Сэм говорит: нет, это больше не твое, вы здесь плохо себя вели.
Е. Беляков:
- Сейчас вроде уже можно ими торговать.
А. Марков:
- Можно, но они хранятся в американском депозитарии. И что? Поторговали, накупили, а потом очередные санкции, и вы не можете с ними ничего сделать в ближайшие десять лет. Есть риски. Сейчас приходится смотреть глубже внутрь страны. У нас есть нормальные компании на бирже, Сбер недавно показал прекрасный рост. «Белуга» хорошо росла. У меня по Сберу +62 %, причем я покупал не в какой-то момент, я просто каждый месяц докупал. Некоторые акции показали очень хорошую динамику. С облигациями тоже были варианты – купить ОФЗ под 13 % годовых. Это было осенью.
Е. Беляков:
- Какая стратегия лучше для инвестора?
А. Марков:
- Это сильно зависит от инвестора. Надо посмотреть, что за инвестор. В одной и той же ситуации нужно давать разные советы.
Е. Беляков:
- Ты сказал, что покупаешь каждый месяц по чуть-чуть. Это аксиома для пассивных инвесторов?
А. Марков:
- Необязательно. Если человек работает, елки продает новогодние, он раз в год будет покупать. Ничего страшного. Главное, чтобы была регулярность.
Е. Беляков:
- Я не могу себя заставить. Я инвестирую, но очень спорадически. Мне кажется, вот чуть-чуть упадет, я тогда поинтересней возьму. А сейчас уже перекуплено, уже вроде дорого. Тот же Сбер, я думал: уже вроде все вросло, я уже опоздал в этот поезд. Так же я думал в первый день этого роста. А он потом еще 15 % прибавил.
А. Марков:
- Рецепт только один. У меня нет конкретного дня, когда я закупаюсь. Но я точно знаю, что раз в месяц я довношу. У меня есть какой-то портфель, я вношу 10 тысяч рублей и их распределяю между акциями. По некоторым акциям не получается, «Магнит» стоит 4 тысячи, «Белуга» тоже 4 тысячи. Если у вас несколько акций, хотя бы с десяток, 10 тысяч маловато. Или приходится покупать по одной. На лот Сбера хватает пока еще. Я знаю, что каждый месяц по разным портфелям у меня разные суммы, я себя дисциплинирую, веду это все публично. Описываю портфели, обзоры, чтобы нельзя было меня поймать на слове, нельзя сказать: а, на самом деле полгода назад купил. У меня все записано. Можно найти, что я говорил полгода назад, и посмотреть, что я тогда покупал. Я на своем примере показываю: я делаю так и так, потому что думаю, что так. Или потому, что у меня такая стратегия, я каждый месяц довношу и делаю минимальную ребалансировку.
Е. Беляков:
- А как же «деньги любят тишину»?
А. Марков:
- Я не про все свои деньги рассказываю. Часть остается в тишине.
Е. Беляков:
- Про фондовый рынок. Есть у него перспективы для дальнейшего роста? Я думал, что ниже уже некуда. Часть акций я купил. Но все равно опасение: а вдруг будет хуже? Я очень аккуратно повышал свой инвестиционный портфель. Теперь жалею об этом.
А. Марков:
- Я просто об этом не думаю. Я каждый месяц докупаю – и все. Я не оставляю места в своей голове для размышлений, правильное ли это время. Через десять лет посмотрим. Мне кажется, что через десять лет станет понятно, что было правильное решение – закупаться каждый месяц.
Е. Беляков:
- Вопрос от моей жены. Я ей сказал: у нас много на вкладах лежит, в рамках общего портфеля. Давай мы лучше часть переведем в облигации, потому что вклады – 7 %, а в облигациях 10-11 % есть. Она мне сказала: там же 2036 год погашение облигаций. Ты точно уверен, что эти деньги вернут? Где здесь риск?
А. Марков:
- У государственных облигаций есть два риска. Первый – политический, что происходит что-то ужасное, люди начинают их продавать. И в моменте они становятся намного дешевле. На четверть, что произошло у нас год назад. Может повыситься ставка. Если Центробанк начнет ставку повышать по какой-то причине, скажем, у нас высокая инфляция или рубль у нас слишком слабый, давайте его усиливать, тогда облигации начнут дешеветь. Возможно, довольно значительно. Можно потерять 1-2 % от капитала за день, можно и 5 % потерять. Но это такой убыток, в конце срок погашения вам заплатят как раз столько, сколько и обещали. Потому что у нас государство, которое эмитирует облигации, имеет возможность рубли печатать. Рубли напечатают, не беспокойтесь. По рублевым облигациям дефолта не будет. В ОФЗ рисков нет. Плюс еще там нет риска ликвидности. Это очень ликвидные бумаги. Можно продать почти по той цене, по которой ты купил. Плюс не обязательно ждать погашения. Почти у всех облигаций в мире есть накопленный купонный доход, он виртуально вам начисляется каждый день. Если вы продаете на следующий день, вы все равно этот купон получаете, но уже с покупателя. И ждать погашения, чтобы получить купоны или эту сумму, вам совершенно не нужно.
Е. Беляков:
- Тем более, четыре раза в год купонный доход приходит.
А. Марков:
- Если у вас в портфеле десять облигаций, значит, у вас за год будет сорок разных выплат. Можно их так распределить, что каждую неделю вам будет что-то капать.
Е. Беляков:
- Спасибо!
