Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли
И. Емельянов:
- Здравствуйте. На Радио «Комсомольская правда» писатель, историк Ника Марш. У нее вышла книга «Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли» в издательстве «Бомбора – Эксмо». Книга, даже название ее, нам показалось очень интересным, поэтому мы связались с Никой и решили поговорить. Книга вышла недавно, а полтора года назад вы вспоминали, как писали о княжне Марии Тверской, вышедшей замуж за московского князя Симеона, а тогда Москва и Тверь враждовали. То есть так получается, что раз вы полтора года назад об этом уже очень хорошо знали, то подбирались к теме давно?
Н. Марш:
- Конечно, я подбиралась к теме очень давно, еще даже, можно сказать, со студенческих времен, когда изучала древнерусскую литературу. Мне показалось, что это настолько увлекательная тема и не очень хорошо изученная. То есть получается, что у нас много говорят о Тюдорах, о французских династиях. Получается так, что наши современники гораздо лучше разбираются в английской или французской истории, чем в своей собственной, отечественной. И вот это было немножко обидно. Кроме того, кажется, что в средневековье в основном упоминаются мужские имена – князей, государей, царей, а вот женщины немного в тени, про них мало что известно. А там ведь очень любопытные судьбы, биографии. Да, мне очень хотелось рассказать о русских княжнах, особенно из далекого средневековья. К сожалению, информации о них мало, но что смогла, то собрала в книгу.
И. Емельянов:
- Источники? Понятно, что если про Петра I источников очень много, то про его дочь источников поменьше. Если говорить о средневековье, о дочерях первых русских князей, там источников вообще практически не сохранилось.
Н. Марш:
- Очень мало, вы правы.
И. Емельянов:
- Откуда черпали тогда?
Н. Марш:
- Ну, во-первых, летописи. Знаете, они в большом доступе. Сейчас практически каждый, кто интересуется древнерусской историей, может прочитать и Лаврентьевскую, и Ипатьевскую, и любую другую «Повесть временных лет», все это сейчас можно легко найти. Конечно, летописи, потому что в них самая актуальная информация, более того, информация, скажем так, записанная по горячим следам. Кроме того, источники западные в том числе. Почему? Если брать историю наших князей и их дочерей, то иногда даже имена приходилось восстанавливать по польским, французским источникам, потому что там упоминается, а у нас бывает, что просто – дочь такого-то князя. И в результате потихонечку, по крупицам собирается информация. Западные источники сыграли большую роль в подготовке книги, потому что, повторюсь, бывало такое, что у нас упоминается событие, но непонятно, о ком идет речь. Оттуда добавляешь еще какую-то информацию, и потихонечку собирается пазл. Так и сложилось.
И. Емельянов:
- Вы сделали какие-то исторические открытия, работая над книгой?
Н. Марш:
- Ну, знаете, исторических открытий, думаю, я не сделала, поскольку все-таки источники, они наперечет. Например, если брать Анну Ярославну, одну из самых значимых фигур… Почему значимых? Не потому, что она сыграла какую-то невероятную роль, а потому что о ней такое количество домыслов, инсинуаций, догадок и всего прочего сейчас встречается, что мне даже хотелось, скажем так, от этого всего очистить ее. Я, наверное, каждый месяц встречаю публикации в интернете про Анну Ярославну, что она кого-то опозорила, научила мужа пользоваться вилкой, что она рассказала французам, как нужно мыться, и даже якобы научила их делать печи. Но это все настолько смешно и нелепо, что когда начинаешь разбираться и выяснять, кто же такая Анна Ярославна, что о ней известно, то выясняется, что известно очень мало, в общем-то, крупицы. Она, наверное, такое белое пятно в нашей истории. И вот как раз из-за этого пытаются использовать эти лакуны, что неизвестно, а мы тогда додумаем и расскажем.
И. Емельянов:
- А с нее начинается ваша книга?
Н. Марш:
- Нет, моя книга начинается чуть-чуть раньше, она начинается с времен князя Владимира, который крестил Русь. Потому что получается так, что его жена Анна Византийская, она первая «княжна на продажу», но она немножко с другой стороны, она приехала сюда. То есть ее тоже меняли на мир и новые земли, потому что была непростая ситуация в Византии, там зрел мятеж Варды Фоки, братья ее оказались в непростой ситуации. И вот здесь опять двоякая трактовка. Есть версия, что князь Владимир получил Анну в награду за то, что он оказал военную помощь, а другая версия, что он захватил Корсунь и потребовал, что дайте мне еще и княжну, чтобы породниться с Багрянородными императорами.
И. Емельянов:
- С княжной они не были знакомы? То есть он, грубо говоря, брал кота в мешке?
Н. Марш:
- Практически всегда так и было. Незнакомы, не видели, да и портретов не было. Представьте, если брать раннее средневековье, то вы же представляете себе живописные полотна того времени. Это средневековые миниатюры, которые в принципе не дают портретного сходства никакого. То есть по описаниям. Иногда, например, было достаточно устного описания, что княжна была невероятно хороша собой. Кстати, это часто играло против. Потому что, например, мы знаем историю (правда, из английской истории), как король Генрих VIII выбирал себе жену, тоже по устному описанию. Ему рассказали, что Анна Клевская была такая красавица. Она приехала, он на ней женился. И развелся с ней через несколько месяцев.
По описаниям подбирали. Конечно, было важно, какого происхождения. Если брать русских князей с самого начала, то, мягко говоря, они не котировались изначально, потому что их считали северными народами, варварскими. И даже когда Владимир сватался к Анне, интересно, что ее дед писал такое напутствие, скажем так, своим потомкам, что если вдруг северный сосед к вам посватается, вы ему откажите, потому что неравные нам. То есть считали, что это что-то такое, очень далеко, и что не стоит здесь какие-то связи налаживать. Когда подбирали невест, прежде всего учитывали их происхождение, насколько выгоден будет этот союз. Ну, и внешние данные тоже были важны, но все-таки политическая составляющая была гораздо важнее.
И. Емельянов:
- Владимир сначала хотел, кажется, Рогнеду, дочь полоцкого князя, но там была некрасивая история в итоге.
Н. Марш:
- Да. Начнем с того, что изначально Владимир был язычником, и у него был целый гарем. Как упоминают в разных источниках, до 600 жен называют, но я думаю, что, конечно, это сильно преувеличено. Действительно, у него было множество наложниц, детей от них. С Рогнедой была другая история. Он действительно к ней посватался, она ему гордо отказала. За это он предал огню город, захватил Рогнеду, изнасиловал ее. Это известная история. Но Рогнеда не считалась, скажем так, венчанной женой. Вообще все жены, наложницы, что были у Владимира до Анны, они не воспринимались как жены, в том каноническом понимании, которое мы сейчас придаем. Потому что жена – это та, которая была венчана. Уже в то время это стало важным. Потому что в то время христианство стало активно распространяться в Восточной Европе, пришло на Русь, и вот тогда уже было важно, что именно Анна была его настоящей, венчанной супругой.
И. Емельянов:
- Первой. И, собственно, единственной.
Н. Марш:
- Да. Непонятно до конца, сколько у них было детей, потому что там тоже разные источники. Ну, мы понимаем, за древностью лет, конечно, не очень точно можно сказать, кто именно был их детьми.
И. Емельянов:
- То есть первый брак по расчету на Руси, известный нам официально, это Владимир – креститель Руси и Анна Византийская.
Н. Марш:
- Можно и так сказать, что такой брак по расчету, брак ради политических выгод, ради того, чтобы войти в такой сонм европейских правителей. Потому что к Анне сватались и другие правители, например, французский король Гуго Капет хотел своего сына женить на ней, были попытки сватовства со стороны германских императоров, но они расстроились. Во-первых, Анна, когда к ней сватались, она была очень юна. Хотя в то время замуж выходили очень рано, но все равно тоже были какие-то свои сроки, то есть нельзя было в 5-6 лет, условно говоря, выдавать замуж (хотя и такое тоже случалось).
И. Емельянов:
- А известно, какая разница была у Владимира с Анной?
Н. Марш:
- Дело в том, что когда говорят о датах жизни, то не всегда… Мы упомянули Анну Ярославну. У нее дата рождения, знаете, на 10 лет смещается. Она выходила замуж, то ли ей было далеко за 20, то ли ей было 15. Настолько трудно нам сейчас это каким-то образом установить.
И. Емельянов:
- Анна Византийская не была старше его, она была либо ровесницей, либо была младше? Или тоже мы не можем это говорить?
Н. Марш:
- Знаете, она была, в общем-то, не юной принцессой к тому времени, когда она выходила замуж, ей было за 20, она была для того времени, скажем так, достаточно зрелая принцесса. Потому что в основном выходили замуж в промежутке с 12 до 22 лет где-то. Это если мы берем те времена, X-XI век. То есть она уже хорошо представляла себе, куда она едет, какова ее цель, она знала, что выполняет определенную миссию. И что, в общем-то, этот союз был нужен, прежде всего, с политической точки зрения. Ну и, кроме того, у нее была такая духовная миссия. То есть она знала, что едут крестить Русь, что у нее задача – принести христианство в далекие земли. Это было очень важно для нее, женщины, воспитанной совсем в других условиях.
И. Емельянов:
- Мы не знаем, был ли этот брак счастливым, мы можем только предполагать.
Н. Марш:
- Мы не знаем. Знаете, когда говорят о любви в такие далекие времена, у нас очень мало отечественных источников, таких лирических. Если, например, была культура трубадуров провансальская в Италии, на юге Франции, у нас такой культуры не было, она была немножко другая. У нас к браку отношение было другое. Брак, прежде всего, это союз двух людей для создания семьи, для продолжения традиций, для сохранения веры. А вот касаемо любви, знаете, письма о любви, стихи – это всё уже более поздний период. Когда разбираешь, знаете, даже любовные записки сохранились, XVI век читаешь, это просто восторг. Но таких ранних, увы, у нас нет. Но мы можем догадываться по некоторым источникам (правда, уже про других княжон).
И. Емельянов:
- Мы затронули судьбу Анны Ярославны. Это одна из немногих фигур, о которой и книги писали, и даже кино снимали, в том числе и у нашего кинематографа есть примеры съемок ее судьбы. Это действительно самая яркая судьба, окруженная наибольшим количеством легенд, мифов, большинство из которых не имеет отношения к действительности?
Н. Марш:
- Я не думаю, что она самая яркая, так просто получилось, что была написана книга «Анна Ярославна – королева Франции», был снят фильм. Так сложилось, что ее стали чаще упоминать, хотя имя Анны Ярославны и ее судьба, они настолько малоизвестны, сохранилось минимальное количество источников именно об Анне (и о ее супруге тоже). Поэтому про них очень любят выдумывать и фантазировать.
И. Емельянов:
- А супруг – французский король Генрих I.
Н. Марш:
- Да. Знаете, так получилось, что Анна у нас – белое пятно в истории, а Генрих I во Франции белое пятно. Про него тоже очень мало известно. Дело в том, что у него была такая трудная юность. У него был брат, и когда умер отец, мать поддерживала брата, она очень хотела, чтобы он стал королем, поэтому он боролся с собственными родственниками, с матерью и братом, и это было тяжелое время для него. Поэтому тут было не до каких-то записей, летописей, мемуаров, писем. О нем очень мало известно. И если бы кто-то обнаружил какой-то недостающий документ, это была бы просто сенсация. Поэтому когда сейчас я встречаю иногда разговоры о том, что Анна сказала Генриху вот это, а он ей ответил вот это, это настолько смешно, потому что нет этих данных. Мы можем, конечно, фантазировать.
Кроме того, для судьбы Анны Ярославны оказало такое негативное влияние то, что в ХХ веке был опубликован такой фейк литературный, он расходится до сих пор интернету, письмо Анны Ярославны ее отцу, якобы ею написанное.
И. Емельянов:
- Ярославу Мудрому.
Н. Марш:
- Да. Известно, что это литературная подделка. Это письмо постоянно цитируют, на него ссылаются. Знаете, я очень часто общаюсь с читателями, я говорю: слушайте, вы даже можете посмотреть беглым взглядом, там понятно, что это придумка. Как это, что Анна Ярославна жалуется своему отцу – «куда же ты, батюшка, меня закинул, в землю темную…» Девушка того времени, она просто не могла себе позволить пожаловаться своему отцу, тем более правителю, она знала, что выполняет миссию. У нее было другое воспитание, другое отношение к жизни.
И. Емельянов:
- Кстати, а в чем миссия-то? Зачем Ярослав выдал ее за далекого, тем более такого неоднозначного, спорного персонажа, как Генрих I?
Н. Марш:
- Знаете, Ярослав очень хотел наладить такие связи с европейскими правителями. У него было три дочери, и все три дочери стали королевами – одна в Норвегии, другая в Венгрии и вот Анна во Франции. В это время очень активно шла торговля, обмен, всё позволяло надеяться на дальнейшее развитие. Они как первые ласточки полетели вот туда, и хотелось, чтобы это продолжалось дальше. Конечно, Анну послали очень далеко. После нее такой далекий путь совершила только в XIX веке уже русская великая княжна, которая вышла замуж за английского принца. Вы представляете, в те времена добраться от Киева до Парижа, если не ошибаюсь, около 8 месяцев потребовалось, чтобы проделать путь. А сначала приехали свататься, потом поехали обратно, потом снова за Анной, потом повезли ее. То есть это годы, если сложить.
И. Емельянов:
- Так французы сначала к нам приезжали свататься.
Н. Марш:
- Сначала приезжали свататься. Тут тоже спорно, было два посольства или одно. А потом уже Анна поехала во Францию, где она венчалась с Генрихом, родила от него сына Филиппа I.
И. Емельянов:
- Тоже будущего короля.
Н. Марш:
- Да, будущего короля Франции. В романе «Анна Ярославна – королева Франции» описано, что она была замужем дважды. Потому что после смерти своего мужа она вышла замуж второй раз. Там была история с похищением. И вот вокруг этой истории тоже очень много разных легенд. Конечно, приятно думать о том, что это была красивая любовная история, что она влюбилась и вышла замуж. Но забывают о том, что вообще-то в то время женщина, прежде всего, была женой, матерью, и вот так смотреть по сторона, у нее просто таких возможностей особенно не было, более того, женщины, наделенные таким статусом, как королева. То есть она была окружена постоянно соглядатаями. Это первое.
Второе. Скорее всего, этот факт похищения был не связан с любовью, а был связан с тем, что ее второй супруг хотел таким образом упрочить свое положение.
И. Емельянов:
- А кто это был?
Н. Марш:
- Титул его очень длинный, он был и граф Парижский, и Валуа, и Вермандуа, то есть там очень много титулов. Он был человеком очень знатного происхождения. И в то время, когда скончался король Генрих I, шла борьба за власть. То есть Генрих назначил регентский совет. Анна не являлась регентшей, потому что очень короткое прошло время от ее замужества до того момента, как умер Генрих, она, к сожалению, не сумела приобрести политических союзников, тех, на кого она могла бы опереться. Скажем так, Екатериной II она не смогла стать во Франции, просто в силу обстоятельств, языковых различий, культурных. То есть у нее было очень мало времени, поэтому, конечно, развернулась борьба за власть среди тех, кто претендовал на регентство. И ее второй супруг, похитивший ее, был обладателем огромных территорий, он был невероятно богат. И он действительно мог посоперничать за власть в королевстве.
Но он просчитался. После того, как была похищена Анна Ярославна, ее окончательно отодвинули от всех королевских дел, то есть ей даже запрещалось видеться с сыном. Она смогла увидеться с сыном уже после смерти своего второго мужа, уже когда он вырос. Якобы между ними произошло такое примирение, Филипп ее обнял. Знаете, тут скорее о примирении мы говорим даже не по каким-то эмоциональным моментам (очень трудно найти их отражение в летописи), а по материальным. Известно, что он увеличил ее содержание, что у Анны была резиденция, у нее были прислужники. То есть мы по этим моментам можем определить, что примирение состоялось, и сын, скажем так, простил ее (хотя ее вины не было в том, что все так случилось, она была похищена).
И. Емельянов:
- А что получил Ярослав Мудрый и Древняя Русь от этого брака, раз это был брак по расчету?
Н. Марш:
- Скажем так, расчет не очень сильно оправдался, как довольно часто случалось не только с нашими правителями, но и со многими европейскими. Потому что всегда, когда заключали вот такие династические браки, рассчитывали, что будет военная помощь…
И. Емельянов:
- Но ее не было.
Н. Марш:
- Ее не было. Более того, оказать помощь, например, если брать Францию, было бы наивно рассчитывать именно на военную. Конечно, Ярослав на это и не рассчитывал, скорее он рассчитывал на тесные экономические взаимосвязи, на то, что будет возможность купцам ездить туда и обратно. Тем более у Руси было, что предложить. Русь торговала издревле огромным количеством товаров, наши меха носили на всех тогда известных континентах. Например, известно, что Елизавета I Тюдор получала в подарок от Иоанна Грозного меха, с удовольствием их носила. Османские султаны тоже носили наши меха, тоже подаренные. Кроме подарков, конечно, шла торговля очень активная. Кстати, настолько активная, что после того как начали такой промысел развивать, очень много продавать в сторону Западной Европы, была проблема потом с поголовьем пушных зверей, они погибали сотнями и тысячами, потому что шкурки очень ценились.
И. Емельянов:
- Браки дочерей Ярослава в Венгрию и Норвегию оказались более удачными в плане выгодны для государства?
Н. Марш:
- Знаете, с норвежской королевой там произошла история, не очень для нее удачная. Потому что она не смогла подарить мужу сына.
И. Емельянов:
- Только дочери.
Н. Марш:
- Да. Это было очень важно, потому что у каждого правителя должен был быть наследник. Поэтому когда скончался Олаф, то она была фактически во власти своего пасынка. И дальше следы ее теряются.
И. Емельянов:
- А как ее звали?
Н. Марш:
- Их было две – Елизавета и Анастасия. Опять, эти имена мы знаем из западных источников. Елизавета, по-норвежски это звучало Эллисив. Кстати, у нее история интересна тем, что как раз здесь была история любви. Он тогда еще был не король, он был принцем (можно так его назвать). Он приехал на Русь, влюбился, сделал предложение. И ему сказали: мы пока не можем, нужно как-то завоевать доверие, приобрести другой статус. Он проделал огромный путь, побывал в Византии, попиратствовал немножко в Средиземном море. Потом, когда он приобрел корону, то приехал совершенно в другом статусе. И это позволило заключить такой союз. Есть основания считать, что этот союз хотя бы поначалу был счастливый. Но из-за того, что у них не было детей мужского пола, была взята фаворитка, и как раз она и родила сына.
Что касается венгерской истории, то Анастасия, оказавшаяся в Венгрии, ей даже удалось немножко поцарствовать. Если Анна Ярославна никакие бразды правления не держала в руках, хотя была вдовствующей королевой какое-то время, то ее сестра, пока муж отсутствовал, имела возможность даже попробовать себя в такой управленческой роли. Так что тут, может быть, удачнее сложилось.
И. Емельянов:
- Древняя история имеет источников немного, их искать сложно, это летописи. Времена, которые более близкие к нам, наверное, имеют уже больше каких-то информационных поводов рассмотреть историю с той или иной стороны. Борис Годунов приглашал сына шведского короля Эрика ХIV Густава в Россию, чтобы он женился на его дочери. Или это легенда? И чем закончилось?
Н. Марш:
- Это не легенда, это абсолютная правда. Борис Годунов очень долго подбирал женихов для своей дочери, Ксении. То есть, Ксения, которая поначалу была дочерью боярина, превратилась в царевну и, конечно, этот новый статус позволял рассчитывать на совсем другого уровня брак. Борис мыслил уже о том, что надо бы тогда заключать, как и в стародавние времена, потому что был перерыв, когда не было вот таких международных браков, надо бы подыскать жениха достойного. Но Ксении не повезло в буквальном смысле слова. Каждый раз, когда дело доходило до сватовства, уже до того, что практически все решено, происходило что-то – либо другая сторона меняла решение, либо жених умирал. В конце концов, появилась кандидатура довольно спорная, вот этого принца, Густава, который был сыном короля Эрика ХIV, скажем так, принцем с одного бока. Потому что отцом его был король, а вот матерью его была рыбная торговка.
И. Емельянов:
- То есть, бастард?
Н. Марш:
- Нет, не бастард. Он родился в законном браке. Это такая история Ромео и Джульетты 16 века. Эрик ХIV влюбился в женщину простого очень происхождения – проще некуда – то ли она была торговкой орехами, то ли рыбой, по-разному пишут об этом. Звали ее Катарина. Он не просто влюбился, да, он мог бы оставить ее в качестве фаворитки, а он сделал ее королевой, он женился на ней, венчался, и таким образом у него дети родились в законном браке. Но Эрик ХIV был человеком сложного характера. Кроме того, у него было множество братьев и сестер, с которыми он не ладил. И, конечно, когда он женился на простолюдинке, это вызвало совершенно негативную реакцию и многие считали, что она его околдовала. Ну, как всегда, если происходит такая история, что женщина сделала? – скорее всего, она приворожила и околдовала. Боялись, что она будет дурно влиять на него. Но и Эрик был человеком неуравновешенным, таким взрывным. Он умудрился перессориться со всеми своими братьями, а отец у него был женат три раза, так что братьев у него было действительно много. И вот его свергли, он попал в заточение и его сыновья находились какое-то время вместе с ним, а потомновые шведские короли посчитали, что, наверное, детям лучше быть за пределами Швеции, мало ли что, какое-то там восстание возникнет, и вот Густаву сказали, чтобы он вообще не появлялся на территории королевства. Поэтому он бродил по Европе, он был прекрасно образованным человеком, он увлекался астрономией, что для 16 века, как вы понимаете, весьма было прогрессивно. Он говорил на многих языках, но вот такая жизнь кочевая она тоже на его характере сказалась. Он был тоже человеком неуравновешенным и когда его привезли в Москву, когда ему оказали невероятный прием… то есть, для Бориса все равно было важно, что он принц, что он сын короля. Хотя этот брак, если бы он состоялся, он бы никаких выгод не принес, кроме того, что поставить галочку, что все-таки мужа нашли принца. И подразумевалось, что, скорее всего, Ксения с Густавом будут жить на территории русского государства, хотя, я думаю, что были какие-то мечты – а вдруг получится шведский трон-то отвоевать? Он же самый настоящий, самый законный наследник престола. Так вот, Густав не просто приехал, он еще и привез свою фаворитку. Более того, он везде с ней открыто появлялся, у него было от нее несколько детей…
И. Емельянов:
- А Годунова это не смутило?
Н. Марш:
- Смутило. Сделано было предупреждение, но воспринято не было должным образом. И в результате было решено, что этого брака не будет.
И. Емельянов:
- А неизвестно, сама Ксения с Густавом виделась или нет?
Н. Марш:
- Судя по всему, они хотя бы один раз виделись. Хотя в то время не считали нужным знакомить друг с другом жениха и невесту. Но Ксения воспитывалась чуть-чуть иначе, чем другие теремные затворницы. Она все-таки была девушкой более прогрессивной и имела возможность общаться. Но даже, говорят, они понравились друг другу, но и она тоже прекрасно понимала, что против воли отца она пойти никак не может. В общем, в итоге получилось, что брак этот не состоялся, а Густав скончался уже здесь, на территории тверского маленького города Кашина и, судя по всему, то ли его отравили, то ли он заболел, до сих пор так до конца неизвестно, тем не менее, такая у него бесславная в итоге кончина.
И. Емельянов:
- И династического брака Ксении не состоялось ни с кем?
Н. Марш:
- Да, она тоже такая трагическая фигура в нашей русской истории, потому что она была и умна, и образована, и происхождением ее Господь не обидел. То есть, при ней было все. Но брак не состоялся, а потом, когда уже пришел лже-Дмитрий, то она стала его наложницей и было это все против ее воли, и в конце концов она ушла в монастырь, ее постригли. Правда, когда уже пришли Шуйские, ей дали право выбора, но все-таки она была насильно пострижена – ей сказали: может быть, каким-то образом можно вернуться к светской жизни? Но она категорически отказалась и она осталась в монастыре.
И. Емельянов:
- Через несколько поколений уже император российский Петр Первый свою дочь Елизавету тоже хотел, я так понимаю, ее судьбу устроить не просто счастливо, но и династически полезно. Ничего из этого не вышло?
Н. Марш:
- Ничего не вышло. У Петра были грандиозные планы. Он, как ему казалось, нашел для Елизаветы самого-самого жениха. Людовик XV, правитель Франции. Это мог бы быть невероятный брак, блестящий совершенно. Причем, что интересно, Романовы в ту пору были на престоле чуть больше 100 лет и Бурбоны были на престоле чуть больше 100 лет.
И. Емельянов:
- Династические ровесники.
Н. Марш:
- Да, они были династические ровесники. Но был нюанс. Елизавета родилась до брака, она была так называемой привенчанной дочерью, то есть, Петр ее признал, после признал уже законной своей дочерью, но все ж понимали, что брак-то состоялся после того, как родилась девочка. Для нас современных это – ну и что? А для людей 18 века это очень важно. То есть, воспринимали ее как бастарда, хотя французские посланники рапортовали в Париж, что девушка хороша собой, а она была действительно в юности бесподобна. Она восхищала и очаровывала. Плюс еще и политические интриги в самой Франции сыграли свою роль. Когда представили, что приедет дочка императора – так она же будет здесь устанавливать свои порядки, она же наверняка здесь начнет искать сразу же политических союзников. Этого очень сильно испугались. Потому что был выгоден тогда и регенту, и его любовницам, которые им управляли, им был выгоден слабый король. С такой же слабой женой, которая будет зависима, которая слова поперек не скажет. Поэтому для Людовика XV выбрали девушку из польской королевской семьи, причем, из семьи изгнанников, лишившегося трона короля Станислава, вот эта Мария Лещинская, дочка, стала женой короля Франции. Тоже рак совершенно никаким образом политически невыгодный для Франции, но зато Мария Лещинская была всегда благодарна за то, что ее выбрали на такую важную роль. А Елизавету, получается, не взяли. И к большому сожалению, хотя, может быть, к счастью для нашей истории, она осталась у нас и стала императрицей.
И. Емельянов:
- А Елизавете Петр специально не то чтобы занизил возраст, а объявил несовершеннолетней раньше, чем тогда было принято? Именно для того, чтобы она вступила в брак, который был выгоден ему, Петру?
Н. Марш:
- С совершеннолетием крутили, как хотели, если честно. Потому что признавали совершеннолетними в 12, в 13 и в 15 лет. Были, конечно, свои представления, когда можно было вступать в брак, считалось, что с 12 лет девушка готова была вступить в брак. Но это были церковные каноны и они существовали на протяжении многих столетий. Юноша должен был жениться не раньше 15 лет, девушка могла выходить замуж с 12-и. Елизавету признали совершеннолетней опять-таки не только для того, чтобы она могла выйти замуж, она уже подходила под брачный возраст, но и для того, чтобы она могла иметь какие-то политические права. То есть, все-таки Петр уже понимал, что подрастающее поколение-то нужно тоже каким-то образом обеспечивать и дальше ему позволять двигаться. Поэтому оставаться совсем в юных отроках было просто политически опасно.
И. Емельянов:
- Вы сказали, что большой был перерыв в российской истории до истории Ксении, дочери Бориса Годунова, когда цари русские или князья выдавали своих дочерей замуж за рубеж. То есть, у нас было несколько веков, когда таких историй не было?
Н. Марш:
- У нас было несколько таких периодов, когда не было. Первый период это как раз вот когда пришло к нам ордынское иго – было не до политических браков с другими государствами. Тогда было как раз выгоднее заключать союзы внутри, между своими, потому что нужно было бороться с общим врагом, поэтому в основном союзы заключались с соседним княжеством, еще через какие-то там несколько земель. А потом, уже в 16 веке, потихонечку начинается снова вот эта попытка выдавать княжон за иноземных государей. Но была еще такая ситуация, что княжон-то было очень мало. Если мы посмотрим на 16 век, то там дочерей-то было раз, два и обчелся. У того же Ивана Грозного некого было выдавать замуж, поэтому он свою племянницу выдавал замуж в надежде, что там что-то срастется.
И. Емельянов:
- Не получилось?
Н. Марш:
- Ну, получилось, ее замуж выдали, но никакого большого веса она не имела и она оставалась, так скажем, последней такой прямой представительницей ветви и в общем у нее могли быть хорошие шансы на престол, если бы она была на Руси, если бы у нее были политические союзники. То есть, она имела возможность занять престол об ход Годуновых, вполне.
И. Емельянов:
- А она была где? Куда ее выдали?
Н. Марш:
- Ее постригли в монахини. То есть, ее фактически выкрали, чтобы она приехала на Русь и здесь ей подготовили просто монастырь.
И. Емельянов:
- Звали ее?
Н. Марш:
- Мария Старицкая.
И. Емельянов:
- Те времена, которые к нам с исторической точки зрения совсем близки – 19-й, начало 20 века. Николай Первый идет на уступки любимой дочери Марии, выбравшей Максимилиана Лейхтенбергского. Вот это уже примеры просвященного 19 века?
Н. Марш:
- Да, это пример совсем другого подхода к бракам. То есть, если до того времени только по решению родителей и только с их позволения, то Мария Николаевна позволила себе невероятное – она была дважды замужем и дважды по любви. Вообще для 19 века это немыслимая совершенно история. Но она была любимой дочерью. Хотя называют другую его дочь в качестве любимой, но все-таки, я думаю, что это была Мария, потому что он ей позволял очень много. Она была гордая, очень своенравная, с характером, даже ее родная сестра писала, что Мария всегда умеет настоять на своем. Она действительно умела и первый ее супруг, этот Максимилиан Лейхтенбергский, хотя он и был принцем, все-таки он до нее немножко не дотягивал. Потому что он был сыном Евгения де Богарне, то есть, получается, неродным внуком Наполеона. Да, Евгений был пасынком Наполеона, усыновленным им, и вот сам Наполеон войти в семью Романовых не смог – дважды пытался и дважды ему отказывали, а вот Максимилиан Лейхтенбергский смог. И это был блестящий брак в том смысле, что они оба были молоды, хорошо образованы, влюблены. Все могло получиться. И даже любимый отец предложил Марии, чтобы они оставались жить в России, не хотелось ему расставаться с дочкой. Для Максимилиана это был очень непростой выбор, потому что он понимал, что ему нужно будет проститься со всеми своими родным, ну, фактически жить на территории жены, что тогда было не принято. Все-таки жена уходила к мужу. А Максимилиан приехал, и ему дали генеральский чин, ему дали дворец, ему дали множество обязанностей. То есть, постарались создать для него максимально комфортные условия – показать, что он любимый зять. Но он все равно чувствовал себя чужаком. Ему казалось, что здесь его обидели и вот здесь ему недодали, и вот здесь его великие князья немножко отодвигают от какой-то роли. Он ощущал себя немного ущербным, я не знаю, как правильно сказать, - наверное, так. И несмотря на то, что эти отношения были построены изначально на большой любви, они стали портиться. То есть, были у них и размолвки, и в конце концов в жизни Марии появился другой мужчина – тот самый. Который стал потом ее вторым мужем. Но когда Максимилиан заболел, когда стало понятно, что ему осталось немного, она провела время у его постели. То есть, она чувствовала себя обязанной быть с ним до конца. И едва представилась возможность, она решила выйти замуж за Григория Строганова, и вот этот союз отец одобрить не мог никак. Поскольку здесь явное было неравенство между ними, а по указам Павла Первого, браки должны были быть только равнородными, иначе терялись права на престол. Но Мария уговорила своего родного брата Александра Второго, чтобы был заключен тайный брак. И в строжайшей тайне, там было считанное число свидетелей, действительно, брак это был заключен и его только придали огласки уже после смерти Николая. То есть, Николай так и не узнал о том, что его любимая дочка тайно сочеталась браком со Строгановым. И только когда это случилось, объявили об этом союзе и общество восприняло это очень плохо. Что самое интересное, сами Строгановы восприняли плохо. Казалось бы, представитель их династии женится на великой княжне, но они говорили ему, что этот брак не получится, что не нужно было влезать в эту императорскую семью. И они оказались правы. Потому что все равно разница в каких-то взглядах, в нюансах сказалась и у Марии с Григорием брак в итоге оказался несчастливым. Хотя начинался именно как союз двух сердец.
И. Емельянов:
- Первый брак с Максимилианом Лейхтенбергским Российской империи ничего не принес. В плане выгоды.
Н. Марш:
- Ничего не принес. А вы знаете, уже в 19 веке стали смотреть, вот как раз во второй половине 19 века, так скажем, с 40-х годов, стали немножко по-другому уже смотреть на союзы, стали считать, что, наверное, уже имеет смысл, чтобы подходили люди друг другу в первую очередь. Если мы посмотрим на браки даже внутри императорской семьи, если брать наших государей, то там тоже союзы ничего особенного не принесли. Мы знаем, что Александр Второй женился на девушке, которая ему очень понравилась, хотя она не была тоже старшей дочерью в гессенском семействе. Просто она так аппетитно ела вишни, когда он приехал, он запомнил ее… да, там была такая занятная история – она ела вишни и сплевывала косточки в руку. Это было так необычно. То есть, не такая вот барышня, которая боится даже лишний раз слово сказать, а она была такая простая достаточно, поэтому ему она очень понравилась. А если брать, например, брак Николая Второго с Александрой Федоровной, тоже в общем никаких особых политических выгод не было, но здесь было важно, что престолонаследник был влюблен. Потихоньку стали приходить к выводу, что браки по любви, наверное, стоит заключать. И вот одним из таких примеров, который подал пример для всех остальных, стал брак английской королевы Виктории. Как раз она первая вышла замуж по любви и об этом прилюдно заявила, что она любит принца Альберта – и начали этому примеру следовать. А что касается наших императоров, получается, наверное, со времен Александра Второго стали браки по любви, хотя Николай тоже был счастлив в браке.
И. Емельянов:
- Но сам Николай Второй не успел устроить ни одного династического брака для старших дочерей, а варианты были?
Н. Марш:
- Там много тоже вокруг этого было разных разговоров, я не стала специально акцентировать внимание, потому что здесь уже такая история мрачная и печальная, и не хотелось просто лишний раз на этом заострять внимание, поэтому я как бы обрываю на этом свой рассказ в книге. Я заканчиваю историей греческой королевы Ольги, нашей соотечественницы, нашей великой княжны, а что касается дочерей Николая, поскольку у него долго не было наследника, предполагалось, возможно, что старшая дочь может в итоге надеть корону, поэтому ее точно не готовили к браку, а старались, чтобы она осталась в России. Другие были юны и тоже не успели им подобрать пару.
И. Емельянов:
- Самая трагическая история в вашей книге в вашем рейтинге трагических историй это не судьба Евфимии Владимировны, которую выдавали замуж за пожилого короля Венгрии Кальмана Книжника?
Н. Марш:
- Да, мне кажется, это такая получилась действительно история грустная и до конца невыясненная, почему так все сложилось. Евфимии было всего 13 лет, когда ее отправили в Венгрию – выдать замуж за довольно пожилого короля. Его называли Книжник за то, что он был очень образованным. Разница в возрасте составляла больше 25 лет и получилось так, что буквально прошло несколько месяцев и ее вернули обратно. Причем, с таким объяснением, что, дескать, она изменила своему мужу. Никаких доказательств этому не было, никаких причин, поводов… Скорее всего, у Кальмана просто поменялась его политика, поменялись его политические взгляды и поэтому ему этот союз был не нужен, но Евфимия, получается, оказалась на родине в таком состоянии опозоренном, потому что вернуться в то время, причем, с таким клеймом, что она изменила своему мужу, это было… практически сразу был приговор. В общем-то так и случилось – она попала в монастырь. То есть, совсем юная девочка, приехавшая в Венгрию, была вот так возвращена, и уже здесь находясь, она родила сына Бориса, которого Кальман не признал своим ребенком, и Борис на протяжении всей своей жизни пытался вернуть себе законную венгерскую корону, но у него так ничего и не получилось.
И. Емельянов:
- А отец, который дочь выдал за пожилого венгерского короля, не поддержал ее никак?
Н. Марш:
- В то время на Руси была непростая ситуация, поэтому вступать в такой конфликт с Кальманом не стали и, получается, что Евфимия оказалась без особой поддержки. Она оказалась в монастыре – в общем, обычная судьба для женщин того времени – либо разведенных, либо оказавшихся вдовами. И вот дальнейшие следы ее тоже теряются, до конца неизвестно даже в каком году она скончалась. Наверное, это одна из самых трагических фигур, да, потому что в таком юном возрасте все это случилось…
И. Емельянов:
- Каких историй в вашей книге больше – с печальным концом или со счастливым финалом?
Н. Марш:
- Мне кажется, что все-таки напополам. Потому что бывали ситуации, когда ничто не предвещало счастья, а оно сложилось. А бывало, что наоборот, как с Марией Николаевной – хотелось любви, но вот она не пришла и она как-то немножко поменялась. Я думаю, что самое главное, что эти истории интересны. А позитивные или нет, мне кажется, каждый решит для себя.
И. Емельянов:
- Спасибо. На радио «Комсомольская правда» была писатель, историк Ника Марш, мы говорили о ее книге «Княжна на продажу» - как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли. Благодарю вас.
