В ВОЗе рассказали, в чем секрет низкой смертности от коронавируса в России
С. Мардан:
- Всем здравствуйте. В эфире Радио «Комсомольская правда». Я – Сергей Мардан. Со мной в студии Мелита Вуйнович, представитель Всемирной организации здравоохранения в России. Мелита, здравствуйте.
М. Вуйнович:
- Здравствуйте.
С. Мардан:
- Коронавирус никуда не девается. Поэтому вопросов к ВОЗу меньше не становится. Давайте обсудим хотя бы часть из них. На ваш взгляд, чем объясняется феномен коронавируса в России, когда по числу заболевших мы четвертые в мире, а уровень летальности у нас при этом остается довольно низким?
М. Вуйнович:
- Это очень часто задаваемый вопрос. Не надо забывать, что Россия – большая страна, очень много населения. И эпидемия ведет себя по-разному в разных регионах. Но вопрос по летальности очень часто задают. Не только Россия имеет такую летальность. Если посмотреть Германию, еще ряд других стран, это находится в этих самых пределах. Мы еще, как ВОЗ, не делали детальный анализ по всем странам. Хотя это придется делать. Потому что ответ на эпидемию был разный. Но я могу сказать, что, мне кажется, один из вопросов – возможность того, что система здравоохранения могла справиться в большинстве случаев со спросом на госпитализацию и на уход, лечение пациента. Но это на уровне гипотезы. Надо рассмотреть. Один из очень хороших моментов, что система здравоохранения в России в большинстве регионов могла принять всех пациентов, которые нуждались в госпитализации. Это не все пациенты, но те, которые нуждаются в кислородной терапии и более сложном уходе. Все до уровня реанимации, тяжелой интубации, искусственной вентиляции.
С. Мардан:
- Пошел уже второй год, как началась эпидемия, как ВОЗ оценивает масштаб, размер ущерба? Количество погибших, прежде всего, экономические последствия? Это катастрофа, которую мир не видел? Или что-то вполне такое обычное, прогнозируемое?
М. Вуйнович:
- Очень много говорилось об этом. На прошлой неделе было выявлено более 4 миллионов случаев, как и за неделю до этого. Число умерших тоже очень высокое. Более 1,6 миллиона тысяч человек. В любом случае, ВОЗ все время предупреждает, что смертность и заболеваемость абсолютно высокие, потому что находится в одном периоде. Конечно, если сравнивать с туберкулезом, с неинфекционными заболеваниями, это еще не эти масштабы. Но имеется в виду одновременное заболевание огромного количества людей. И что это практически так загружает систему здравоохранения, что очень тяжело оказывать другую помощь. Это одно из самых прямых последствий, с которыми мир встречается.
А второе, как вы правильно сказали, это влияние на экономику из-за заболеваемости и из-за необходимости, чтобы люди сидели дома или были на изоляции, чтобы и социальная дистанция помогла снизить число новых случаев, чтобы сохранить экономику. Но кроме этого, очень много других последствий есть. Если мы посмотрим, что практически в каждой стране мира в большей или меньшей степени прерывается обучение в школах или учеба на удаленке, много другого влияния – влияния на психическое здоровье, мы еще не знаем, какие физические последствия будут из-за ковида, это значит, какие еще другие осложнения заболевания будут, кроме этих, которые мы сейчас видим от ковида. Это осложнения - сердечно-сосудистые заболевания, диабет, онкология. Очень много последствий. Из-за этого очень надеемся, что можем в следующем году хотя бы снизить эпидемию или прервать этот огромный подъем, как мы надеемся, через вакцины.
С. Мардан:
- По поводу последствий. Я хотел бы уточнить. Врачи обсуждают тему долгосрочных и даже пожизненных пагубных последствий для здоровья тех, кто переболел ковидом. У ВОЗ есть ли подтвержденные данные на этот счет?
М. Вуйнович:
- Данные собираются от всех стран. Мы ожидаем анализ данных и от России, и из других стран, чтобы на более масштабном уровне можно было сделать анализ. Надо рассматривать это в динамике и посмотреть пациентов, насколько это напрямую связано с ковидом и с тяжелой пневмонией. И такие последствия, о которых мы не знаем после тяжелых пневмоний, и другие последствия, которые вызваны влиянием коронавируса на другие клетки, включая клетки, которые даже поражены атеросклерозом или чем-то другим.
На этот момент это исследование еще не закончено. Но в него вовлечены эксперты всего мира. Мы надеемся, что в следующем году сможем более конкретно сказать, когда будет анализ всех стран, которые сейчас очень внимательно рассматривают реабилитацию людей, которые пережили ковид.
С. Мардан:
- Когда мир начнет выходить на плато с начала заболеваемости? Когда можно будет более-менее перевести дух? Есть ли прогноз более-менее точный, что это будет – март, апрель, лето?
М. Вуйнович:
- Это вопрос, как говорят, на миллион долларов или за Нобелевскую премию. К сожалению, таких прогнозов нет. Потому что любое математическое моделирование пандемии коронавируса зависит от многих элементов. В любом случае, эпидемия сейчас в разгаре еще в Америке и в Европе. Если посмотреть число случаев в Европе, 39 % всех случаев в мире – в европейском регионе, 30 % всех смертей. Другие регионы практически не имеют такого масштаба эпидемии. Но надо посмотреть, как это будет развиваться.
Очень важно бороться против эпидемии, не опускать руки. И надеяться, что совместно вакцинация и другие меры общественного здравоохранения, которые мы имеем в виду, могут дать такой результат, что практически снизится число случаев заболевания коронавирусом.
С. Мардан:
- В последнее время из разных стран мира приходят новости о том, что кто-то уже вводит, кто-то планирует вводить паспорта вакцинации. В мире появится такой документ? И с чем столкнутся те люди, которые не захотят прививаться?
М. Вуйнович:
- Всемирная организация здравоохранения имеет свою позицию, которая касается паспорта вакцинации. Надо напомнить, что сейчас, если вы хотите путешествовать в определенные страны Африки, другие страны, есть обязательная вакцинация против желтой лихорадки. И подтверждается, что человек вакцинировался. Чтобы он не заболел желтой лихорадкой, вернулся домой и не способствовал переносу вируса желтой лихорадки домашними комарами, которые могут заразиться этим вирусом и практически сделать это заболевание эндемичным в других странах мира. Так что это будет вопрос, который будет обсуждаться очень много. Здесь вопрос доступности вакцины будет одним из главных. Чтобы люди, которые хотят вакцинироваться, могли вакцинироваться.
С. Мардан:
- Я смотрел статистику опросов не только в России, но и в Европе, количество людей, которые сейчас готовы делать себе вакцину, мягко говоря, не очень велико. До одной трети. Речь идет даже не о доступности вакцины финансовой, сколько в принципе о желании людей вакцинироваться. Если завтра вслед за Аргентиной или Британией введут эти паспорта вакцинирования все остальные страны мира, это тотальная глобальная сегрегация? Или нет?
М. Вуйнович:
- Как я сказала, каждая страна имеет право свое общественное здравоохранение защищать определенным способом. Это не вводится из-за каких-то рекомендаций ВОЗ, хотя рекомендации ВОЗ против определенного заболевания есть. Вакцинация – самый эффективный способ бороться против больших эпидемий. Для меня лично большое удивление вызвало, скажем, такое поведение людей. Если вы смотрите снижение смертности детей и младенцев благодаря вакцинации против дифтерии, столбняка, коклюша, кори, если смотрите, как мир избавился от оспы, как дети перестали умирать и заболевать, оставаться инвалидами от полиомиелита, честно говоря, не вижу, что так страшно изменилось, что сейчас эти люди, которые вакцинированы в детстве, не хотят вакцинировать себя.
Этот вопрос будет еще обсуждаться. Мне кажется, надо разговаривать, надо узнать, почему такое страшное сопротивление, если именно эти данные корректны. ВОЗ тоже занимается анализом данных. Мы будем делать фокус-группы, чтобы хорошо понимать, что люди сейчас хотят, почему не хотят, что они хотят знать о вакцине. И делать разъяснительную работу.
Здесь сейчас не вопрос – поездки или не поездки. Если смотрите визовый режим, другие ограничения, каждая страна делает свое, что касается путешествия. Это не вопрос этого. Сейчас вакцинная – это вопрос этого. Если мы сможем вместе использовать самую высокую технологию, которую медицина изобрела даже сто лет назад, которую она делает лучше и лучше каждый день, если мы сможем пользоваться этим достижением науки, чтобы бороться против заболевания, которое настолько вредит человечеству сейчас, или будет что-то другое, конечно, очень сложный вопрос. На него надо обращать большое внимание.
С. Мардан:
- Мелита, тут ходят слухи, что вы планируете сделать себе прививку российской вакциной. Это так?
М. Вуйнович:
- Я очень прошу всех, кто распространяет слухи, точно прочитать мое интервью. Я сказала: я всегда вакцинируюсь и буду вакцинироваться вакциной, которая будет доступна в стране, в которой буду находиться на этот момент, когда вакцина мне станет доступна. Очень большая вероятность, что это будет в России. И тогда, если я буду в России, когда мне будет доступна вакцина, я буду вакцинироваться российской вакциной. Если буду в Сербии, тогда это будет в Сербии. Но это самая большая вероятность. Потому что это две страны, где я более-менее нахожусь практически все время.
Шанс, что я буду вакцинироваться где-то в командировке, потому что этого не делала, когда делала вакцину против гриппа, потому что нахожусь и в Женеве, и в Копенгагене в сезон группа, но всегда делаю вакцинацию там, где именно нахожусь.
С. Мардан:
- Вы сейчас в России?
М. Вуйнович:
- Нет, сейчас я в Сербии.
С. Мардан:
- Если бы вы были в России, я бы вам советовал обратиться в любую московскую поликлинику и сделать себе вакцину.
М. Вуйнович:
- Я очень хотела до своего отъезда. Но, к сожалению, это было невозможно. Потому что я еще не попадаю в группу приоритетов. Но я надеюсь, что к своему возврату. Потому что не ожидаю, что до этого момента вакцина будет здесь. Как я сказала, там, где мне будет возможно вакцинироваться, я это сразу сделаю.
С. Мардан:
- По оценкам ВОЗ, если они есть, какая из существующих сегодня вакцин от коронавируса представляется наиболее удачной с точки зрения доступности, цены, условий хранения, эффективности?
М. Вуйнович:
- На этот момент Всемирная организация здравоохранения получила в Женеве письмо и заявление от где-то десяти производителей, что они имеют намерения предоставить данные о своих вакцинах. Эти данные подробно описаны на сайде ВОЗ. И они должны соответствовать критериям, по которым ВОЗ будет определять, может ли какая-то вакцина использоваться в чрезвычайной ситуации, такой как пандемия. По-английски это называется Emergency Use Listing, и тогда мы будем знать. Но до этого момента еще ни одна вакцина не прошла весь процесс. Сейчас рассматривается, насколько я знаю, Pfizer и Moderna, AstraZeneca. Но я знаю, что две российские вакцины тоже сделали заявление во Всемирную организацию здравоохранения о намерении предоставить свои данные. Только когда этот процесс будет закончен, можно сказать, соответствует ли вакцина критериям.
На этот момент сравнение не планируется. Можно будет сравнивать, подходит ли вакцина лучше какому-то контингенту населения, после исследований, которые будут проведены solidarity trial. Но это будет позже, оно еще не началось. Ни одна вакцина не получила так называемый сертификат ВОЗ, который нужен, чтобы вакцина попала в такое исследование.
С. Мардан:
- Есть ли прогноз, когда это может случиться? Когда ВОЗ вынесет свой вердикт по этим вакцинам, производители которых хотели бы предоставить на сертификацию вам свои образцы?
М. Вуйнович:
- Они не предоставляют образцы. Они предоставляют досье. Это огромное число данных, документов, которые включают и данные о клинических исследований, результаты третьей фазы исследования. Кроме этого, должны предоставить и данные о том, как вакцина зарегистрирована в стране-производителе. Это одно из первых условий. Потом рассматривается хорошая производственная практика. Но до момента, когда все передадут эти документы, мы не можем ничего сказать, потому что все зависит от полноценности этих документов. Иногда требуется дополнительная информация, разъяснения. Так что надо подождать, когда будут переданы документы.
Что касается вакцины, которая сейчас находится в этом процессе, ожидается через несколько недель или месяц, чтобы результат исследования ВОЗа, оценки ВОЗа мог быть доступен. Но это только для вакцины, которая предоставила свои данные.
С. Мардан:
- Давайте проведем еще короткий ликбез. Год про это говорим. Многие вещи уже забылись. А нужно ли вакцинироваться тем, кто уже переболел коронавирусом?
М. Вуйнович:
- Когда люди переболевают каким-то заболеванием, рекомендуется и вакцинация. Но я не эксперт в этой теме. Давайте оставим эти вопросы до следующего разговора. Я очень рекомендую, чтобы поговорить с вирусологами и иммунологами, институтами в России, которые разработали вакцины. Будет очень важно рассмотреть, нужно ли вакцинироваться. Мы еще не знаем, насколько устойчивый иммунитет остается после того, как человек переболел. Все зависит от степени тяжести заболевания. Мы видим, что иммунитет, антитела снижаются через некоторое время. Но это еще не значит, что иммунитет полностью потерян. Так что это вопрос для специалистов. Надеюсь, что вы сможете провести такое собеседование с ними тоже.
С. Мардан:
- В конечном счете, все упирается в то, что слишком мало времени для того, чтобы делать подобные выводы.
М. Вуйнович:
- К сожалению, да. Это новое заболевание. Если про корь и полиомиелит, туберкулез мы знаем очень много, потому что практически веками врачи наблюдали естественное течение заболевания, что случается после вакцинации, здесь у нас только буквально двенадцать месяцев с момента, как это заболевание пришло. И еще не знаем достаточно о нем. Очень важно понимать, что с каждым днем мы знаем все больше. Необходимо делиться информацией про клиническую картину, про все, что идет, про исследования научные, которые делаются. Это очень важно, чтобы мы в ближайшем будущем могли с уверенностью сказать: да, именно вот так будет вести себя заболевание. Мы знаем, что коронавирус поражает определенные категории людей. Заболевание гораздо более тяжелое с возрастом. Но поражает все более и более молодых людей. Хотя и единично, но и у детей бывает тяжелая клиническая картина. Так что не надо расслабляться и говорить, что просто я не в группе риска. Еще невозможно точно сказать, кто именно индивидуально находится в группе риска, заболеет тяжелой или менее тяжелой формой ковида.
С. Мардан:
- ВОЗ рекомендовал носить маски на улицах. У нас зима, вопрос приобрел особое звучание. Многие эксперты говорят, что носить маски на морозе вредно. Обоснуйте позицию Всемирной организации здравоохранения?
М. Вуйнович:
- ВОЗ нигде не сказала, что маски надо носить на улице. Кроме ситуаций, когда вы не можете сделать достаточную физическую дистанцию от других людей. ВОЗ нигде не сказал, нет документов, в котором ВОЗ сказал, что маски надо носить на улице, кроме как в ситуациях, когда вы не можете делать достаточную физическую дистанцию от других людей. Это если вы просто прошли на Тверской рядом с человеком, который имеет ковид, риск маленький, но он есть. Но если вы будете стоять на какой-то остановке или на станции метро, или где-то, более 10-15 минут на расстоянии, меньшем полтура метра, тогда это будет, конечно, большой риск.
Конечно, маска, если ходите по улице по морозу, будет мокрая и тогда ее надо менять. И на самом деле тогда, когда вы заходите в какое-то помещение, будет нужно менять маску. Так что да, в этих более сложных моментах, возможно, тогда надо рассмотреть, потому что ВОЗ рекомендует разные маски, именно за население, если все будут иметь маски, которые могут быть из ткань, а не только хирургическая маска, тоже возможно это использовать. Я должна упомянуть, что я очень часто вижу зимой, что все держат шарф перед лицом именно из-за мороза. Мне кажется, здесь надо просто применять хорошую практику, самое главное внутри помещения, где практически будет достаточно людей. Маски снизят риск заболевания.
Нужно носить маску очень правильно. Чтобы не было между лицом и маской не было места, где воздух циркулирует, где вирус может легче попасть. Даже и с маской, если бы у нас обоих были маски, мы были вместе, дистанция должна быть не менее одного метра. Лучше – полтора метра. И, конечно, проветривание внутренних помещений очень важно. Мы видим, что заражение идет больше там, где люди больше по времени вместе в одном помещении, в закрытом, где нет хорошей вентиляции, или где одна и та же вентиляция крутит один и тот же воздух. Да, очень сложно. Но даже с масками риск будет. Но мы можем очень много снизить этот риск.
С. Мардан:
- Я на улице постоянно вижу людей, которые идут в одиночестве в маске. Я обращаюсь от вашего лица к ним ко всем. ВОЗ свидетельствует: не нужно носить маску на улице, в этом нет никакой необходимости. Более того, если на улице холодно, это может быть вредно.
М. Вуйнович:
- Да, надо сказать, что маску надо использовать, когда вы вместе с другими людьми. Если это на улице, тогда и на улице тоже. Очень важно, если вы идете только из одного помещения в другое 50-100 метров, скажем, вы пошли за покупками, тогда снимать маску грязными руками и возвращать ее обратно – более вредно, чем держать маску на лице. Так что маска – это не простое дело. Очень важно, чтобы маску не трогать грязными руками. Потому что тогда вы можете заразить маску, перенести это на лицо. И тогда маска не будет выполнять то, что она должна делать.
С. Мардан:
- Как вы оцениваете те меры, которые предприняты в России для борьбы с эпидемией коронавируса? Страна большая, одно дело – Москва. А другое дело – Петербург.
М. Вуйнович:
- ВОЗ не делает анализ внутри стран. Наш мандат этого не позволяет. И ресурсы не позволяют. Если бы какая-то страна попросила помочь и вместе сделать анализ, мы гтовы к этому, делать такие внутренние анализы. Но если смотреть масштаб всего, что Россия сделала, включая не только медицинские, но и немедицинские, социальные меры, экономические меры поддержки населения, это очень важно, что такой масштаб всего делается на всех уровнях.
Конечно, есть нюансы. Страна огромная. Так что это вопрос, который страна сама должна сделать. ВОЗ разработал руководство – инструмент, которым возможно сделать такую оценку ответа, который каждая страна может адаптировать и использовать. Если это бывает сопоставимо между странами, тогда, конечно, этот инструмент готов, он используется в разных странах. И он очень полезный. Потому что показывает и слабые места, и узкие места. И показывает, где хорошая практика, которой можно делиться с другими странами. Так что очень рекомендуем, чтобы даже на уровне муниципалитетов и городов делалось такое руководство. Если будет использоваться возовский инструмент или какой-то местный, это не важно, но очень важно научиться на том, что сейчас делается, и практически усовершенствовать каждый следующий шаг. Как вы правильно сказали, этот вирус, к сожалению, никуда не собирается уходить, мы его не может как-то сбросить из нашего мира, из нашей жизни.
С. Мардан:
- Я правильно вас понял, что теперь мы с коронавирусом обречены жить всегда? Так или иначе, нужно будет приспосабливаться к нему?
М. Вуйнович:
- Не знаю, всегда ли. Но что он скоро не собирается уйти, это известно всем ученым. Вирус движется через население, через людей, у которых нет симптомов или очень маленькие симптомы, которые этого не знают, которые это передают друг другу. Социальное дистанцирование и гигиенические меры, снижение социальных контактов, физических контактов очень важны, чтобы его остановить. И другая мера – вакцинация, которая поможет нам сделать барьер вирусу, чтобы он не двигался через население. Как мы видим, этот барьер очень хорошо помог и против кори, и других заболеваний. И мы очень надеемся на это.
Ни вирус кори, ни один другой вирус, кроме вируса натуральной оспы, никуда не ушел. Вирус натуральной оспы мы победили. Но это особый вирус. Вирусы респираторные, как корона, как грипп, к сожалению, имеют возможность меняться, двигаться между человеком и животным. И из-за этого резервуар этого вируса близко к человеческому миру. И мы должны научиться бороться с такими вирусами.
С. Мардан:
- Сейчас вторая волна, третья волна? И сколько этих волн будет? И уточните, коронавирус будет сезонным? Или он просто идет через массы населения, кого-то заражает, кого-то проходит мимо и просто будет по Земному шару циркулировать, вне зависимости от времени года?
М. Вуйнович:
- Если мы смотрим, конечно, вторая волна началась с огромного подъема осенью. После лета. Мы, надеемся, находимся на каком-то пике, хотя бы в некоторых странах. Но если посмотреть данные ВОЗ по европейскому региону, в некоторых странах он и на плато вышел, в некоторых подъем еще идет, в некоторых снижается. Так что тяжело сказать, что и как. Если коронавирус будет сезонным, возможно, это практически первый зимний сезон, в который мы входим после его обнаружения, возможно, он будет такой. Но летом мы видели снижение, возможно, потому что люди были на открытом воздухе, меньше были в контакте внутри помещений. И, возможно, из-за других ограничений, которые мы делали весной. Между апрелем и июнем большинство стран использовали локдаун в разной степени. И тогда заболевание практически снизилось. Так что надо посмотреть, что будет в следующем году. Очень мало времени прошло, чтобы мы могли сделать четкие выводы.
Рассматриваем все данные, анализы, которые ВОЗ имеет после консультаций с учеными всего мира, включая Россию. Данные регулярно публикуются. Так что мы надеемся, что в следующем году мы сможем более точно сказать, что и как с вирусом и эпидемией.
С. Мардан:
- Те меры, которые были приняты во всем мире во время первой волны коронавируса, они были избыточны? Или они были достаточны?
М. Вуйнович:
- Это тяжело сказать. Но эти меры успешно снизили число случаев заражения и спасли очень много систем здравоохранения страны, которые не могли остановить экспоненциальный, быстрый рост числа случаев заболеваний. Практически имели в более коротком или более длинном периоде огромные проблемы в предоставлении услуг всем пациентам, которые нуждались в этом, именно тяжелым пациентам с ковидом, даже в предоставлении кислородной терапии.
Да, меры были очень нужные. Такие, какие они были. Мы других мер на тот момент не имели. Нам надо было снизить число случаев, сделать эту волну более низкой, чтобы ответить на этот вызов. И еще ВОЗ рекомендует, чтобы меры применялись точечно. Имея в виду локальные эпидемиологические характеристики. Один рецепт для всего мира в один момент невозможно дать. Рекомендации есть. Критерий, который должен учитываться, есть. Но эти критерии должны быть адаптированы в конкретном месте, к структуре населения, возможностям системы здравоохранения. Имея в виду, что системы здравоохранения в этом году очень усилились в течение лета во многих странах.
С. Мардан:
- Допустим, весной было непонятно, что это за проблема, как с ней бороться, как ее лечить. И системы здравоохранения не были готовы к эпидемии. Прошло 8-9 месяцев. И вот мы сейчас наблюдаем целую волну новых локдаунов по всей Европе. Как это можно объяснить? Правительство стран, которые вводят такие ограничения, они просто не захотели инвестировать в увеличение своих национальных систем здравоохранения? Или, действтиельно, вторая волна превосходит все ожидания, которые были у ученых, у враче, у математиков, социологов?
М. Вуйнович:
- Для начала надо посмотреть цифры. Очевидно, что вторая волна гораздо выше, чем первая. Очень сложно, даже если вы увеличиваете коечный фонд, нужны в любом случае и медицинские работники. И не надо забывать, что с самого начала эпидемии эти люди постоянно находятся на первой линии. И нет запаса. Чтобы получить новых врачей, нужно пять-шесть лет. Так что очень сложно. Возможно увеличивать физические ресурсы, но кадровые ресурсы – у нас нет достаточно запасных людей. И до этого все системы здравоохранения в мире встречались с нехваткой определенного процента медицинского персонала. Так что надо учитывать этот вопрос. Это не просто вопрос достаточности коек, больниц или оборудования. Хотя и это один из больших вопросов.
И надо сказать, что в начале эпидемии, когда мы встречались с огромной нехваткой средств индивидуальной защиты, нехваткой вентиляторов, многих других вещей, сейчас уже многое из этого урегулировано. Но это огромный вопрос. Конечно, каждая страна должна делать свой анализ и посмотреть, что и как, где было слабое место. Эта эпидемия превосходит все, что мы видели до этого.
Если посмотреть другие эпидемии, кроме испанской лихорадки, на самом деле это был грипп, практически ни одна пандемия не была зарегистрирована в таких масштабах одновременно по всему миру. Так что это масштаб, которые превзошел все, что мы видели в истории.
С. Мардан:
- У граждан России возникало неисчислимое количество претензий к точности тестов на ковид. Они постоянно дают ложную информацию. Подобные проблемы есть в других странах? И как ВОЗ относится к этой проблеме?
М. Вуйнович:
- Мне кажется, очень много слухов и очень много произвольной информации – есть или нет. Именно ПЦР является одним из самых чувствительных методов анализа, который мир сейчас имеет. Сделан анализ 22 тест-систем в разных странах. И все они показывали чувствительность 95 процентов. Это сами тесты. Очень важно понять, что на результат теста влияет очень много факторов. Начиная от того, как делается забор образцов, материалов. Если их брать правильно, не только из горла, но и из носоглотки, потом как сохраняется и транспортируется этот материал, проверена ли тест-система в лаборатории, как делается анализ. И сама подготовка пациента до момента, когда забор образцов идет. Многие факторы влияют.
Но если бы было столько ложноотрицательных тестов, если бы процент был такой большой, мы бы в России не знали точно, где находится эпидемия. А мне кажется, рассматривая все эпидемиологические данные, что Россия очень хорошо справляется. Обнаруживает случаи, лечит, госпитализирует. Поэтому могу сказать, что не верю, что такое большое количество ложноотрицательных тестов. Конечно, это надо спросить органы, которые занимаются оценкой тестов, анализов. Это нужно делать постоянно, чтобы обнаружить, если где-то находится пробел в цепочке анализа. Сам тест как тест, мне кажется, не проблема, но, возможно, во всей цепочке, чтобы увеличить число правильных тестов. Любой тест имеет какой-то процент ложноотрицательных результатов, около 5 процентов.
С. Мардан:
- Количество смертей от ковида – это главный критерий успешности, неуспешности национальных систем здравоохранения?
М. Вуйнович:
- Нет, таких критериев успешности или неуспешности еще нет. Ответ на ковид – это не только ответ систем здравоохранения. Если кто-то думает, что только система здравоохранения должна решить проблему с эпидемией ковида, тогда мы проиграем. На ковид должно ответить все правительство и все общество. Без этого практически система здравоохранения будет заваливаться. Значит, будет перегружена пациентами. Если население не будет частью этого ответа, если СМИ не будут помогать вместе правильно информировать, без скандального информирования, если не будет возможно гибко реагировать на это изменение, которое принесла эпидемия, ни одна страна в мире не сможет справиться с этим. Несмотря на то, сколько ресурсов будет добавляться в систему здравоохранения.
Так что оценку успешности очень тяжело сделать. Конечно, смертность – один из очень важных критериев, чтобы понимать, что происходит с эпидемией. Может и система здравоохранения справиться с огромным числом случаев, которые идут. Есть случаи, когда пациенты не попадают в больницы во многих странах. Очень много случаев маленьких эпидемий находятся в разных закрытых системах, как система социальной помощи. Скажем, дом престарелых или другие. Это все надо рассматривать. Это не только больницы и система здравоохранения.
С. Мардан:
- Спасибо большое, Мелита! С нами была Мелита Вуйнович, представитель Всемирной организации здравоохранения в России. Будьте здоровы, не болейте.
