Людмила Нарусова: Стоимость одного «Искандера» равняется тому, чтобы обеспечить все школы вооруженной охраной и металлоискателями
Сенатор Людмила Нарусова в гостях у Радио «Комсомольская правда».
В. Ворсобин:
- И гость в студии у нас Людмила Нарусова, член комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству, президент Фонда Анатолия Собчака. В перерыве мы с Людмилой Борисовной поспорили, что такое оппозиционный политик? Я хотел назвать Людмилу Борисовну одним из оппозиционных, ну, какой у нас Сенат есть, среди наших сенаторов Людмила Борисовна выделяется своей критичностью, колючестью.
Здравствуйте, Людмила Борисовна.
Л. Нарусова:
- Здравствуйте. Вы мне уже ярлыков понаклеили, что мне теперь? Оправдываться?
В. Ворсобин:
- У нас целый час впереди. Конечно, начнем с Казани. Это страшная трагедия, которая там случилась.
Л. Нарусова:
- Начнем с соболезнований. Вы, наверное, это уже делали в эфире, я – нет. Глубочайшие соболезнования и родным, и друзьям, в общем, всем нам. Потому что эта трагедия всех повергла в шок. Кстати, вы информационщик, сидите в эфире. Я не столь пристально наблюдаю. А почему никто, я не слышала, во всяком случае, чтобы звучало слово «теракт»? Вы слышали по отношению к Казани?
В. Ворсобин:
- Очень редко. Было что-то, но да.
Л. Нарусова:
- От официальных лиц я этого не слышала. Вот…
В. Ворсобин:
- А с чем это связано, как вы думаете?
Л. Нарусова:
- Может, нужно для отчетности сказать, что у нас нет терактов? Хотя буквально вчера слышала по телевидению о том, что в Крыму ФСБ предотвратило теракт. Преступник собирался взорвать школу. Никакой конкретики, где и какая школа. Но слово «предотвратила теракт» было. А когда он произошел, это почему-то так не называют. Может, это связано с тем, что у нас их не должно быть?
В. Ворсобин:
- Мне кажется, есть некая отчетность, план в месяц. Выполнили план в месяц.
Л. Нарусова:
- Столько-то предотвратили. А сколько произошло?
В. Ворсобин:
- Людмила Борисовна, вы достаточно колко заявили, причем, уколов Росгвардию, что вместо того, цитирую, чтобы тратить огромные деньги на Росгвардию, которая разгоняет митинги, достаточно в каждом регионе организовать патрулирование Росгвардии школ. И запрещать работу школы, если там нет охраны.
Л. Нарусова:
- А почему это колко? Это норма.
В. Ворсобин:
- Вы насчет митингов, что Росгвардия занимается не тем, чем должна. Я так понял.
Л. Нарусова:
- Нет. Вы понимаете, имеется в виду, а мы все видели картинки разгонов митинга совершенно неадекватные жестокостью, и сколько там было росгвардейцев. То есть, сила несметная. Средства, которые на Росгвардию выделяются, тоже несметные. Поэтому возникает вопрос. Если Росгвардия изначально создана как охраняющая благополучие и безопасность граждан, а не только органов власти, прежде всего, граждан, то значит, она должна именно эти функции выполнять. Поэтому у меня возникла эта мысль, тем более, когда я услышала, что этот террорист в Казани открыто, минут десять шел до школы с этим помповым ружьем, которое в кармане не спрятать. Его видели. Значит, камеры, которые были установлены для нашей безопасности, как нам объясняют, они это все фиксировали. Почему в Москве или в Петербурге камеры фиксируют все: распознавание лиц, в течение суток находят людей, которые шли на митинги, а тут почему-то за этими камерами никто не следил. Поэтому у меня и возник такой вопрос.
Кроме того, уже по той информации, которая на сегодня прошла, открытой информации, я поняла, что в школе уже три года не было охраны. Не было ЧОПа. То, что предусматривается нормами безопасности. По периметру, охрана, калитка, ворота в школы.
В. Ворсобин:
- Денег нет. Говорили, что на охрану нет денег.
Л. Нарусова:
- Давайте и сопоставим, сколько денег тратится на разгоны мирных митингов, где люди без оружия просто идут по улицам. И здесь, когда преступник с оружием идет по улице. Видеокамеры это фиксируют. И он беспрепятственно заходит в школу.
Про деньги хочу сказать немного позже. Но, вы знаете, что меня поражает? Наше беспамятство. Я хорошо помню Беслан. И ту трагедию. И, знаете, с точностью прямо вот точь-в-точь представители силовых структур, представители правительства, хотя все поменялись, все говорили о том, что этот урок мы никогда не забудем, что школы надо охранять как государственные объекты. В школах самое ценное, что у нас есть – это наши дети, это наше будущее. И что? Мы забыли уже Беслан? Мы забыли керченского стрелка совсем недавно? Опять эти же мантры просто повторяются – усилить контроль за оборотом оружия гражданского. Кстати, после Керчи президент дал поручение Росгвардии разработать закон о ужесточении оборота оружия. И к чести сказать, надо быть объективным, Росгвардия такой закон разработала. Где освидетельствование психологическое, психиатрическое не раз в пять лет, а раз в год, потому что пять лет – это очень много. И ряд других. Но почему-то его сочли слишком жестоким. И вот мы получили. То есть, прямое невыполнение указания президента.
И сегодня мы снова слышим, что президент опять дает такое же указание. И я не исключаю, что это упадет в вату, будет опять как-то сделано так, что вроде бы выполнили, но не везде и не всегда.
В. Ворсобин:
- Людмила Борисовна, из ваших слов, что такие приоритеты у государства. То есть, если митинги, то оно нагоняет много омоновцев, хватает сил и денег.
Л. Нарусова:
- Конечно.
В. Ворсобин:
- Если дети…
Л. Нарусова:
- И распознание по камерам, камеры работают.
В. Ворсобин:
- Если дети и школы, почему-то деньги тут же заканчиваются.
Л. Нарусова:
- Дело не только в этом. Понимаете, вот есть приоритет – это наше будущее, это наши дети. Это звучит во всех докладах, посланиях и так далее. Ну, так это должно заключаться не только в том, чтобы десять тысяч отдать, чтобы собрать ребенку рюкзак в школу. Это должно заключаться в не одноразовых акциях, показывающих, что мы заботимся о детях. Главное – это национальная безопасность. Это должно быть основным моментом. И на это деньги у нас не тратятся, на национальную безопасность.
Скажите, кощунственно, наверное, это говорить, но вот этим несчастным казанским детям расстрелянным все равно, погибли они от пули убийцы или от натовской ракеты? Наверное, не все равно. И трагедия от этого не меньше для их родителей. Так почему же, чтобы защитить нас от гипотетических, а может, и реальных натовских ракет тратятся огромные деньги на «Искандеры», на танки «Армата», а на то, чтобы металлоискатель в каждой школе поставить, на это денег нет. Наверное, одна цена стоимости «Искандера» равнялась бы тому, чтобы обеспечить все школы вооруженной охраной и металлоискателями. Я думаю, что да, мы просто не знаем эти цифры, военные цифры. Но догадываюсь, что это адекватно было бы. Так вот это и есть национальная безопасность. А не только пугать, что натовские ракеты на нас упадут. Может, упадут, может, не упадут, а вот убийцы, они уже ходят тут.
В. Ворсобин:
- Интересно, что вы связываете НАТО, «Искандеры» с протестным движением.
Л. Нарусова:
- Нас пугают, что надо затянуть пояса, потому что нужны деньги на оборонительное оружие.
В. Ворсобин:
- Логическая связка: митинги, люди просто выходят продемонстрировать свое мнение. И НАТО.
Л. Нарусова:
- Нет, я сейчас сравниваю школу. Вы говорите, нет денег. Я говорю, что деньги есть.
В. Ворсобин:
- Коль мы заговорили о митингах. Протестное движение у нас затихло, заглохло. Оппозиции системной у нас фактически…
Л. Нарусова:
- Ну, расправились, всех посадили.
В. Ворсобин:
- У нас есть оппозиция? Как вы изнутри Сената это видите?
Л. Нарусова:
- Сейчас, знаете, тлеет, может быть. Вот такое ощущение.
В. Ворсобин:
- Вы – один из угольков, мне кажется.
В. Ворсобин:
- Да нет. Я не считаю себя оппозиционером. Я больше всего на свете не люблю войны и революции. Но я считаю, что если кому-то и кажутся мои выступления таковыми, то это только потому, что я считаю, что принимать антиконституционные законы нельзя. Поэтому голосую против. А их в огромном количестве…
В. Ворсобин:
- И вы входите в Комитет по конституционному законодательству.
Л. Нарусова:
- Да.
В. Ворсобин:
- Я не дочитал до конца вашу цитату… Мы говорим о Казани. О страшной трагедии.
Л. Нарусова:
- Об этом теракте.
В. Ворсобин:
- Вам нравится это слово.
Л. Нарусова:
- Мне не нравится. Как это может нравиться? Но я привыкла называть кошку кошкой.
В. Ворсобин:
- Там сумасшедший человек стреляет просто…
Л. Нарусова:
- Все равно теракт.
В. Ворсобин:
- Вы отреагировали на слова уполномоченного по делам…
Л. Нарусова:
- И как-то очень быстро его сделали сумасшедшим. Вас это не смущает?
В. Ворсобин:
- У меня нет фактов, которые бы у меня вызвали сомнения. Он вполне себе сумасшедший. Вроде выглядит. У вас есть сомнения?
Л. Нарусова:
- 28 апреля психиатр дал ему заключение, что он имеет право купить оружие. 29 апреля он оружие купил, имея такую справку. Так что же, психиатр ошибался?
В. Ворсобин:
- Ну, там всего 10 минут разговора…
Л. Нарусова:
- Может, нужно сделать эту процедуру не на 10 минут? И не разговоры. А еще в 2018 году у него обнаружили заболевание мозга. И что, психиатр не имеет доступа к базе данных, чтобы узнать, что человек, пришедший за разрешением на оружие, имеет такое заболевание. Или это формальное отношение?
В. Ворсобин:
- А вы к чему ведете?
Л. Нарусова:
- К тому, что да, есть убийца, который должен понести самое серьезное наказание, но вокруг этого инцидента есть очень много людей, которые тоже несут ответственность за это. В том числе, и врач, который признал его нормальным для получения и приобретения оружия.
В. Ворсобин:
- Единственное, шизофрения устанавливается только в стационаре.
Л. Нарусова:
- Так в 2018 году в стационаре ему это заболевание установили. А врач, выдающий разрешение, может заглянуть в базу данных? И отнестись к этому не формально.
А директор школы, которая три года не имеет ЧОПа, а дедушка-вахтер сидит, слава богу, успел нажать тревожную кнопку. Директор школы не несет ответственности? Она была без охраны.
В. Ворсобин:
- У нас найти стрелочников любят и умеют.
Л. Нарусова:
- Дело в круге лиц, которые должны отвечать.
В. Ворсобин:
- Это другое дело.
В. Ворсобин:
- Вы отреагировали на слова уполномоченного по делам ребенка в Татарстане Ирины Волынец, что нападение произошло из-за отсутствия государственной идеологии. Вы с этим категорически не согласились. Почему?
Л. Нарусова:
- Не согласна. У нас очень любят заидеологизировать что-то, сказать, что надо выделить еще пару миллиардов рублей на патриотическое воспитание, чтобы была гуманистическая идеология. И дайте денег, мы составим программу: на бумагу форматом А4 пойдет полтора миллиона, на это еще столько же. Вот мы составим программу, введем идеологию, и у нас не будет таких случаев.
Я считаю, что нужно смотреть в корень. Должна быть охрана школы. Идеология, пожалуйста…
В. Ворсобин:
- Идеология нужна нам?
Л. Нарусова:
- В конституции у нас написано, что у нас не должно быть никакой довлеющей идеологии. У каждого может быть своя. Но одной государственной, под которую всех стричь под одну гребенку, быть не должно. Мы только что поменяли конституцию. Обновили его. И ни у кого не возникало в этом сомнения.
В. Ворсобин:
- Нам позвонил Андрей из Саратова.
Андрей:
- Людмила Борисовна, добрый день!
Л. Нарусова:
- Добрый день!
Андрей:
- Чуть позднее тема, но танк «Армата» - это же бюджет Министерства обороны, правильно?
Л. Нарусова:
- А Министерство обороны кто бюджет дает? Государство. Мы все с вами.
Андрей:
- А как же они переведут танк «Армата» в Министерство образования для охраны?
Л. Нарусова:
- Не надо танк переводит в Министерство образования. Можно просто сделать минус один танк. Я думаю, что обороноспособность нашей страны от этого не пострадает.
В. Ворсобин:
- Вам нужно сделать такой бюджет, что вы сделаете меньше бюджет военный и больше на образование. Все в ваших руках.
Л. Нарусова:
- Только, понимаете, при голосовании в Думе голосует практически одна партия, которая всегда, как в приснопамятные времена говорилось, готова выполнить любое задание партии и правительства.
В. Ворсобин:
- Мы сейчас заговорили о конституции, а вы член Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству. И вы одновременно, по-моему, из троих сенаторов, кто воздержался во время голосования при поправках в эту конституцию.
Л. Нарусова:
- Да.
В. Ворсобин:
- Мы прожили с этой конституцией уже год. Почему вы проголосовали именно так? Почему не проголосовали против?
Л. Нарусова:
- Потому что там есть положение. Я предложила голосовать постатейно, не оптом, а в розницу. Есть статьи, которые нормальный человек не может отрицать, например, индексацию пенсий, выплату пособий. Как можно против этого голосовать? Нет. Но туда тихой сапой всунули статьи, которые вызывают у меня, например, для меня они неприемлемы.
В. Ворсобин:
- Например?
Л. Нарусова:
- Поэтому я предложила голосовать постатейно. Это не было принято. И у меня не оставалось другого выхода, как воздержаться.
В. Ворсобин:
- Пытаюсь догадаться. Очень многие оппозиционеры, я вас не причисляю к ним, ругали конституцию, что она придумана для того, чтобы увеличить Владимиру Путина дальнейшие сроки. И это ширма для пролонгации его бесконечного правления.
Л. Нарусова:
- Ну, я считаю, что это избыточно радикально. Нет. Хотя такая цель, думаю, была. И процедура, как это сделалось с голоса поправка Терешковой, помните, она вышла на трибуну и сказала. Проголосовали и решили. Такие вещи не делаются с голоса. Она должна быть подана, обсуждена, пройти обсуждения в регионах, в том числе, а не только в Думе. Но это в стороне сейчас оставлю.
Но то, что было много нарушений процедурных даже, все очень торопились. Я хорошо знаю, как принималась старая наша конституция. Одним из ее авторов был мой муж Анатолий Собчак. И там есть пункт, в 1993 году это записали, что поправки в конституцию принимает не Госдума или Совет Федерации. Для этого нужно, если поправки касаются президентской власти, конституционное совещание из представителей общественных организаций и всех партий. Этого не было. Причем, это прямое нарушение.
Знаете, что приняли, то приняли.
В. Ворсобин:
- С тем и живем, да?
Л. Нарусова:
- Главное, что как раньше не выполнялось, так и сейчас. Думаю, очень многие пункты конституции не выполняются.
В. Ворсобин:
- Интересную фразу у вас вычитал. Когда вас спросили, как вы отзываетесь о Совете Федерации (это было давно): «Брезгливость – это, наверное, то слово, которое более всего отражает мое состояние».
Верхняя палата и Госдума, которая крайне не популярна, Госдума – мы понимаем еще, для чего она существует в этом свете, она принимает какие-то законы, а вот СовФед – это какая-то синекура, в которой находятся люди, вышедшие из политического активного употребления. И их отправляют в почетную ссылку.
Л. Нарусова:
- Не согласна.
В. Ворсобин:
- Как вы относитесь сейчас к Совету Федерации?
Л. Нарусова:
- Тогда мне надо с вами согласиться, что я вышла из политического употребления, раз я там нахожусь.
В. Ворсобин:
- Не все, большинство.
Л. Нарусова:
- Так вот, не надо обобщать. Знаете, я очень не люблю обобщений. Как за все поправки скопом, так вот не люблю и обобщений, потому что везде есть разные люди.
Да, Дума у нас превратилась сейчас в такой аппарат для легитимизации тех законов, которые идут либо из администрации, либо из правительства. Либо чаще от силовиков. Все, что касается репрессивной части – запреты, запретить это, то, вот это в основном инициируют силовики. Но устами депутатов.
Вот сейчас произошла эта страшная трагедия. Какая первая реакция? Даже в хронологическом порядке цитирую. Жириновский: это все потому, что ребята смотрят, как в новостях показывают, что где-то в Америке школьник расстрелял, поэтому давайте запретим в новостях это показывать.
Ну, это что? Я очень хорошо помню, я пережила Чернобыль, как раз, в зоне. И я помню, как не давали информацию о Чернобыле, чтобы вот все было хорошо.
В. Ворсобин:
- Жириновский хотя бы кричит, его хотя бы видно. А СовФед…
Л. Нарусова:
- Нет. Я продолжаю свою мысль. Потом Хинштейн: давайте запретим в интернете то-то и то-то. Но легче всего запретить. Кстати, о деньгах, что на школы не хватает денег. В конце 2018 года была создана очень серьезная организация – центр сетевого мониторинга в молодежной среде. Руководитель этого центра – Денис Заварзин. Казалось бы, они должны и им на это государство, бюджет выделил 1 миллиард рублей. Можете представить эту сумму?
В. Ворсобин:
- Нет.
Л. Нарусова:
- Я тоже не могу. Но, наверное, представляю, что можно на миллиард сделать.
Так вот, они должны мониторить молодежную среду. И то есть, социальные группы в соцсетях, где дети обсуждают керченского стрелка, они выявили их 172 тысячи!
В. Ворсобин:
- Людмила Борисовна, вы начали говорить про Центр сетевого мониторинга в молодежной среде.
Л. Нарусова:
- По разным источникам, в молодежной среде от 175 до 700 групп молодежи в разных сетях, которые активно обсуждали и восхваляли керченского стрелка. Раз есть такой Центр, значит, его задача – это мониторить и выявлять этих потенциальных убийц, которые захотят повторить это. Из того, что уже в открытых источниках про казанского убийцу, 4 мая он зарегистрировал свой Telegram-канал, где написал, что «я – бог», все остальные должны быть его рабами. Через несколько дней, накануне убийства, он написал: «Я иду убивать биологический мусор. Сегодня погибнет много людей. А я застрелюсь». Видимо, кишка тонка, застрелиться не сумел. Но много людей уничтожил.
И я задаю вопрос. Опять возвращаюсь к митингам. Если человек полайкал какие-то призывы к мирным митингам, его тут же находят соответствующие органы, привлекают к ответственности по статье «за экстремизм», или «за терроризм». Куда же они смотрели? Почему проглядели, когда человек в Telegram пишет, что идет убивать? Ноль внимания.
В. Ворсобин:
- Он написал за 15 минут до теракта.
Л. Нарусова:
- Он накануне это написал. Ведь должны быть какие-то координирующие вещи. 26 апреля его отчислили из техникума, 28 апреля он купил оружие, 4 мая он создал Telegram, где пишет, что пойдет убивать. Почему же не действуют эти центры сетевого мониторинга?
В. Ворсобин:
- За которые мы платим большие деньги из бюджета.
Л. Нарусова:
- Которому государство заплатило миллиард. Может быть, стоит спросить?
В. Ворсобин:
- Это неприятный вопрос для власти.
Л. Нарусова:
- Для Дениса Заварзина, давайте не будем опять все обобществлять.
В. Ворсобин:
- Хочу задать вам много вопросов.
Л. Нарусова:
- Я не ответила вам на вопрос. Не думайте, что я от него ушла, про Совет Федерации. Это, скорее, брезгливость к самой себе, а не к Сенату. Это было сказано довольно давно. Но сейчас, особенно в последнее время, состав Совета Федерации значительно обновился. Появились новые молодые люди. Я теперь голосую не одна, всегда хотя бы четыре-пять человек по очень спорным законам голосуют против. И я надеюсь, когда вот это все, что в Думе сейчас срочно печатается в связи с предстоящими выборами, каждый должен показать, что он радеет больше всего, я надеюсь, у нас будет не просто штампование законов, а серьезное обсуждение их конституционности.
В. Ворсобин:
- Один из самых популярных вопросов от наших слушателей: как вы попали в Сенат? Я был в Туве. Очень популярное мнение, которое я слышал не раз, «что касается сенатора Людмилы Нарусовой, то она к Туве не имеет никакого отношения, никаких заслуг перед нашей республикой у нее нет». Это говорит правозащитница Оюмаа Донгак. «Ее сенаторство от Тувы – это всего лишь дань уважения и памяти со стороны президента Владимира Путина перед Анатолием Собчаком, под руководством которого он работал. Почему он выбрал именно Туву? Потому что регион высокодотационный, зависимый, к тому же руководители Тувы безвольны. Приказы Кремля для них – закон. Беспрекословно выполняются, если даже это во вред республике».
Л. Нарусова:
- Не знаю, почему Донгак называет себя правозащитницей. Если это, действительно, так, то она должна знать историю, буквально случившуюся полгода назад, когда одного тувинца в колонии пытали, он даже не мог нанять себе адвоката. И я на личные средства наняла ему адвоката и добилась того, что дело о пытках в иркутской колонии было возбуждено. И сейчас ведется следствие. Он оказался в больнице в результате пыток, ему сделали сложную операцию. Это как раз дело правозащитников. Поэтому то, что ей это неведомо, говорит о ее правозащитной деятельности. Кроме того, это не единственный случай, и многодетным матерям, и талантливым детям, которых я поддерживала, это все…
В. Ворсобин:
- Но вопрос при этом остается. Как вы стали сенатором?
Л. Нарусова:
- Объясняю.
В. Ворсобин:
- И почему вы не появляетесь в Туве? Вы там вошли уже в легенды и в эпос.
Л. Нарусова:
- Знаете, что, недавно я получила от одной из журналисток в Туве текст о том, что в связи с изменением руководства, старое руководство отстранено, вы так много сделали для Тувы, что, может быть, вы станете председателем правительства Тувы. Вот даже такая экзотическая идея.
Как появилась? Объясняю. В своей прошлой жизни, когда я работала доцентом в институте, тогда были целевые курсы – северные. У меня в группе на протяжении многих лет были тувинцы. Они закончили вуз, уехали, многие стали там министрами, заняли различные должности. Когда возникла ситуация, что им нужен был сильный лоббист, потому что, действительно, регион нищий, лоббист, который мог бы лоббировать многие вопросы для Тувы, они и предложили мне. Это был еще прошлый председатель правительства Ооржак.
В. Ворсобин:
- В 2002 году вы были сенатором от Тувы.
Л. Нарусова:
- Да. Для меня это было неожиданно. Я, честно говоря, не собиралась заниматься больше политической деятельностью после смерти мужа. Но вот для меня это был шанс…
В. Ворсобин:
- То есть Путин ни при чем?
Л. Нарусова:
- Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.
В. Ворсобин:
- Даже посчитали, что из восьми лет вы были где-то 7-8 раз в Туве.
Л. Нарусова:
- Это можно считать.
В. Ворсобин:
- А когда говорят про нерадивых сенаторов, в плане приезда в регион, то уж, простите, часто вспоминают вашу фамилию. Возможно, вы много работаете в Москве.
Л. Нарусова:
- Дело не в этом. Дело в том, что забывают, что сейчас существует такая вещь как скайп. И я каждую неделю веду прием людей по скайпу. Тем более, в пандемию это было вообще невозможно – ездить. На мой взгляд, это чистая формальность. Да, я бываю, я прохожу, я смотрю болевые точки и проблемы, недостроенный дом, отсутствие жилья для детей-сирот. Но эти проблемы решаю отсюда, из Москвы. Общение с гражданами, которые этого хотят и у которых есть вопросы, я веду по скайпу. Кстати сказать, труднодоступность Тувы тоже очень важный вопрос. Именно я с самого начала, уже много лет лоббирую строительство железной дороги для Тувы.
В. Ворсобин:
- Ксения Собчак как-то заметила, что она к Путину относится плохо как к политику и хорошо как к человеку. Какое у вас отношение к Владимиру Путину?
Л. Нарусова:
- Давайте все-таки, отношение Ксении – это одно, а отношение мое – я считаю Владимира Владимировича достойным человеком. И очень порядочным.
В. Ворсобин:
- Вы сейчас о человеке или о политике?
Л. Нарусова:
- Я считаю его достойным и порядочным человеком.
В. Ворсобин:
- А политиком?
Л. Нарусова:
- Политика Путина оцениваю не я, оценивает народ, который его выбирает или не выбирает.
В. Ворсобин:
- Вы осторожно уходите от своего личного мнения по этому поводу. Оно же у вас есть, как у каждого гражданина этой страны.
Л. Нарусова:
- Я считаю, что он, как политик, действительно, очень много сделал для того, чтобы избежать краха России. Для меня это самое важное.
В. Ворсобин:
- Согласитесь, вопрос с Тувой – больной.
Л. Нарусова:
- Я имею связь с избирателями. Я каждую неделю с ними общаюсь. И знаю обо всем, что там происходит. И о том, сколько квадратных метров недостроенного жилья.
В. Ворсобин:
- У нас скоро будут выборы. Тот созыв, который идет сейчас на замену в Госдуму…
Л. Нарусова:
- Я не состою в Думе.
В. Ворсобин:
- Но вы же наблюдаете. Вы ожидаете изменения нашей политической атмосферы, ландшафта в связи с тем, что у нас и митинги гоняют, и выборы будут специфические, видимо? Как вы оцениваете ситуацию?
Л. Нарусова:
- Без иллюзий. Я считаю, что по-прежнему останется четыре партии. Так называемая несистемная оппозиция, представленная «оппозицией» в виде коммунистов, ЛДПР и партии Миронова. Практически зачищено поле от любого оппозиционного деятеля или партии. Да сами партии даже не регистрируются. Поэтому чего ждать?
В. Ворсобин:
- Полной победы "Единой России", я так понимаю.
Л. Нарусова:
- Не думаю, что полная. Но думаю, что убедительная, как часто говоря, может быть, тоже не будет, но будут очень стараться.
В. Ворсобин:
- Вы – президент Фонда Собчака. Я отвечаю одному нашему слушателю, который утверждает, что вы редко говорите о муже.
Л. Нарусова:
- Редко спрашивают. Я об этом могу говорить как раз более всего. Подождите, сейчас не задавайте мне вопросы. Вот только что мы прослушали вашу рекламную паузу. Не знаю, как у вас, я думаю, у всех слушателей разрывается сердце, когда мы слышим, что ребенку для того, чтобы жить или выжить, нужно 600 тысяч рублей, еще какая-то сумма. Это стыдно для государства. Когда у нас такие нефтедоллары, когда у нас зарплата нефтяных олигархов несколько миллионов рублей в месяц или в день, то ходить с шапкой по кругу, пользуясь тем, что у нас милосердный народ, собирать деньги на лечение ребенка, - это просто стыдно.
Это опять же к вопросу о том, что я говорила. Национальная безопасность. Может быть, на это направить приоритетно деньги. Чтобы не надо было отчаявшимся матерям с шапкой по кругу собирать на лекарства для ребенка. При том, какие у нас есть резервы – и золотовалютные, и военный бюджет, и так далее. Сколько же это может продолжаться?
В. Ворсобин:
- Как вы относитесь к Навальному в тюрьме, спрашивает наш слушатель. Вы сочувствуете ему? Или он получил по заслугам?
Л. Нарусова:
- На мой взгляд, любой человек, если он человек, должен сочувствовать тому, кто находится в тяжелейших условиях, тому, кто болен, и так далее. Я не разделяю его политические взгляды, но сочувствовать – да. На мой взгляд, с ним обошлись слишком неадекватно жестоко.
В. Ворсобин:
- Общаетесь ли вы с Владимиром Путиным лично?
Л. Нарусова:
- Сейчас из-за пандемии вообще личных контактов не было. Поэтому последний раз лично общалась 19 февраля 2020 года, до начала пандемии. Это была дата смерти моего мужа, 20 лет. И в Петербурге был в честь этого прекрасный концерт Владимира Спивакова с оркестром в филармонии. И Владимир Путин приезжал. Это было личное общение.
В. Ворсобин:
- Что больше всего в Анатолии Александровиче Собчаке ценил Владимир Путин?
Л. Нарусова:
- Это вы у него спросите.
В. Ворсобин:
- В России так получается, что один поддерживает другого. Поддерживают друзей. Если друг умер, то поддерживают его семью. Есть ощущение, что вашу семью поддерживает Владимир Путин лично. Неистребимое ощущение у многих. Как вы относитесь к этому мнению?
Л. Нарусова:
- Особенно к моей дочери, когда к ней пришел Следственный комитет с обыском, наверное, это была яркая поддержка. Вот хочу ответить тем, кто так неистребимо думает.
В. Ворсобин:
- Но при этом Ксения Собчак вполне себе хороший бизнесмен в своем роде, она на плаву.
Л. Нарусова:
- На плаву, потому что дай бог каждому столько работать, сколько она.
В. Ворсобин:
- И она не сидит в камере, как Навальный.
Л. Нарусова:
- Не сидит в камере, потому что не совершает никаких противоправных действий.
В. Ворсобин:
- «Когда железную дорогу в Туве построят?» - пишет наш слушатель.
Л. Нарусова:
- Значит, вы знаете, что я к этому имею прямое отношение. Потому что дотационность республики определяется ее изоляцией. Это труднодоступно. Самолеты зимой вообще не летают. Да и навигация там еще недостаточно хорошо построена.
В. Ворсобин:
- Железную дорогу строят лет двадцать?
Л. Нарусова:
- В 2007 году президент подписал указ о строительстве, похвастаюсь, с моей подачи, я это пролоббировала. Но все время находятся какие-то причины, по которым нужно сделать еще одну скоростную дорогу в мой любимый Петербург родной, хотя «Сапсаны» и так часто ходят. А почему-то до Тувы дело не доходит.
В. Ворсобин:
- Владимира Путина я понимаю. Психология.
Л. Нарусова:
- Нет, психологии я не вижу здесь. Есть «Сапсан», быстро ездит, часто. Я сама пользуюсь этим постоянно. Но в Петербург. Теперь вот будет еще скоростная…
В. Ворсобин:
- Тува, Кызыл, это, по-моему, единственный регион в России, который не связан ни авиасообщением, ни железнодорожным сообщением.
Л. Нарусова:
- В том-то и дело.
В. Ворсобин:
- У вас там непаханое поле для работы.
Л. Нарусова:
- Поэтому и пашу.
В. Ворсобин:
- Бог в помощь вам.
Л. Нарусова:
- И уверяю вас, никто, кроме меня, так пахать там не сможет.
В. Ворсобин:
- Я надеюсь, эти слова будут известны в Туве. И люди там успокоятся.
Л. Нарусова:
- Те, кто знает, это знает. Но злопыхатели есть всегда.
В. Ворсобин:
- «Как Россия должна ответить Америке на высказывание Байдена, что Владимир Путин – убийца?» - спрашивает наш слушатель.
Л. Нарусова:
- Моя бабушка говорила одну очень мудрую фразу: на каждый роток не накинешь платок. И почему на каждое кукареку нужно отвечать? Ну сказал сдуру или я не знаю с чего, ну, я считаю, что промолчать на какую-то сказанную вещь – это тоже позиция. Но уж точно не нацеливать ракеты и не делать ядерный пепел.
В. Ворсобин:
- Владимир Путин собирается встретиться с Байденом, который его оскорбил.
Л. Нарусова:
- Это цивилизованно.
В. Ворсобин:
- По-питерски, культурно.
Сейчас Госдума принимает очень много законов, ее даже называют «бешеный принтер», которые ужесточают, все время запрещают. А я вижу, что впереди идет Белоруссия. Там за то, что вы говорите, 15 суток, 7 суток Ройзману дали, там уже дают по 6 лет. И мы идем по тому же пути, который нам указывает Беларусь. Как мы видим будущее?
Л. Нарусова:
- Но уж точно не белорусское.
В. Ворсобин:
- Вы уверены?
Л. Нарусова:
- Во всяком случае, я сделаю все, чтобы этого не было. Но я понимаю, что одной трудно.
В. Ворсобин:
- Может быть, вы можете внушить Владимиру Путину, с которым вы дружите семьями, в конце концов, может быть, он услышит вас?
Л. Нарусова:
- Вы знаете, особенность Владимира Владимировича заключается в том, что он всегда принимает решения самостоятельно. И внушить ему ничего и никому невозможно.
В. Ворсобин:
- Понятно. Наш слушатель спрашивает про крабовый бизнес.
Л. Нарусова:
- Да все это давно умерло. Это был какой-то…
В. Ворсобин:
- Вас обвинили…
Л. Нарусова:
- Я думаю, наверняка или вы из-за деликатности не читаете, или не пишут просто про бомжей, которых мне приписали, что я противница бомжей.
В. Ворсобин:
- Которые стоят около СовФеда и оскорбляют ваш взор.
Л. Нарусова:
- Я просто думаю, ну неужели уж не будет такого самого испепеляющего меня вопроса? Вы знаете, два слова скажу и больше не буду к этому возвращаться. Люблю русские пословицы, потому что в них мудрость. Слышал звон, не знаю, где он. Вырвали эту фразу, которую я сказала, причем не бомж, а «человек бомжеватого вида», это значит, неопрятный, грязный, который даже не сам за себя говорит. Ему дали плакат, сказали стоят. Он стоял. Так вот, 2 марта, это был юбилей, 90 лет Михаила Горбачева, которого я очень уважаю, на ступенях Совета Федерации, который не поздравил официально Михаила Сергеевича, стоял такого вида человек с плакатом «Горбачева под суд!».
В. Ворсобин:
- Он все время там стоит.
Л. Нарусова:
- Да, он стоял там. Я его увидела там 2 марта. Именно поэтому я и сказала, что это неприлично. Мало того, что мы не поздравили, как высший орган власти, человека, которому мы многим обязаны, но еще и вот это стоит и требует…
В. Ворсобин:
- Мы подумали, что вы обо всем нашем русском народе сказали. А вы попадаете часто в эти истории. Помните сургутский аэропорт?
Л. Нарусова:
- Я вам скажу так. Может быть, кому-то это покажется таким не слишком хорошим принципом жизненным, но у меня уже давно он сформировался. Во-первых, мнения могут быть разные, а во-вторых, умный поймет, а дуракам объяснять – нет времени.
В. Ворсобин:
- Рискованно для политика.
Л. Нарусова:
- А я вообще человек рискованный. Хочешь ты узнать, почему вдруг я ляпнула такое, зайди, посмотри. В это же день на «Эхе Москвы» большое интервью, где я объяснила все это. Но почему я должна это объяснять много раз? Если ты хочешь высказать свое мнение, вставить свои пять копеек по этому поводу, так потрудись зайти и посмотреть, что об этом сказано мною же, а не кем-то. Но не хочется лезть. А вот что-то услышал: а давай-ка я тоже скажу.
В. Ворсобин:
- Народ у нас немножко ленивый в этом смысле.
Л. Нарусова:
- Это еще Александр Сергеевич Пушкин сказал: мы ленивы и нелюбопытны.
В. Ворсобин:
- Хорошо, что вы сказали «мы», а не «они».
Л. Нарусова:
- Это он сказал про наш народ.
В. Ворсобин:
- Людмила Борисовна Нарусова, член комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству была у нас, президент Фонда Анатолия Собчака. Спасибо вам огромное. Здоровья в наше непростое ковидное время! До свидания.
Л. Нарусова:
- Спасибо.